Текст книги "Поцелуй во времени"
Автор книги: Алекс Флинн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Глава 6
Она проснулась! Черт побери, все произошло как в «Белоснежке»! Вот только я никакой не принц. Обычный парень из Америки, где принцев отродясь не было. Но она проснулась.
Проснулась и начала кричать.
– Ну что ты раскричалась? – не выдержал я.
Нет, я не заткнул ей рот рукой, как делают разные похитители и маньяки. Я просто дотронулся пальцем до ее губ.
– Я не сделаю тебе ничего плохого. Пожалуйста, не кричи.
И потом, какой смысл кричать? Все спят, и никто ее не услышит.
Она оттолкнула мою руку:
– Изволь объясниться! Кто ты такой? И почему ты... меня целовал?
– Меня зовут Джек. И я вовсе тебя не целовал. Я делал искусственное дыхание рот в рот.
Пришлось соврать. Я не хотел, чтобы у нее появились какие-нибудь подозрения на мой счет.
– Рот в... не понимаю. О чем ты говоришь? Что это вообще такое?
Черт побери, да она глупа. Красивая и глупая. Неужели красота и ум никогда не уживаются в одном человеке?
А может, они здесь ничего не знают про искусственное дыхание?
– Джек, а ты кто? Тоже портной? И что за странная на тебе одежда?
Я оглядел себя. Чего ж тут странного? Летом в Штатах очень многие так одеваются. Футболка с национальным флагом. Покупал в прошлом году в «Олд нейви», на День независимости. До сегодняшнего дня она была довольно приличного вида, но после ежевики... сами понимаете. Джинсы поновее. Под ними – плавки. Вот и вся моя одежда.
Она не поняла слово «футболка». Пришлось объяснить, что это такая рубашка с короткими рукавами.
– А какой стране принадлежит этот флаг? – спросила девчонка.
– Соединенным Штатам Америки. Yo soy Americano.
– Это где?
– По другую сторону океана. Далеко на западе.
Понимает ли она, что такое запад?
Неожиданно в ее глазах вспыхнуло понимание.
– Так ты из Виргинии?
Час от часу не легче. Мне сразу вспомнился Колониальный Уильямсбург. Вот он в Виргинии. И еще вспомнилось, как тамошние кузнецы прикидывались, что не знают никакого «Старбакса». Может, мы и здесь попали на таких... любителей старины? Только кто их усыпил?
– Виргиния – это часть страны. Штат. А я из другого штата. Он называется Флорида.
– Значит, это флаг твоей страны. У вас такой обычай – носить флаг на груди?
Я ее понимаю. Когда впервые видишь у кого-то на груди национальный флаг, зрелище довольно непривычное.
– Нет. Кому нравится – те носят. И то не всегда.
– Ты говоришь, что приехал из...
– Флориды.
– Понимаю. Ты привез платья и намеревался их мне показать. Судя по твоей одежде, ты не можешь быть из числа приглашенных принцев.
Я счел за благо промолчать. У девочки сегодня не самый легкий день.
– Какие платья?
Она отрешенно поглядела на меня, потом встала.
– Теперь вспоминаю. Перед тем как упасть в обморок, я, кажется, рассматривала платья. Много прекрасных платьев, и каждое было точно такого же цвета, как мои глаза.
Она посмотрела на меня, и я еще раз восхитился ее глазами. И представил, до чего здорово, когда такие глаза пристально глядят только на тебя.
– Куда исчезли платья? – спросила она.
– Не знаю. Клянусь тебе, когда я сюда пришел, здесь были только пустые стены.
– Но и тебя не было. Была я и другой парень. – Тут она улыбнулась. – Нет, парень был раньше. Сын портного. А после была старуха. Она принесла сюда зеленые платья. Она сидела и пряла нить. Мне она сказала, что я могу загадать желание.
Она замолчала и повернулась к окну.
– Но почему я ничего не помню? Что-то случилось. Это мешает мне вспомнить.
– Может, я тебе помогу? – спросил я, опустившись возле нее на колени. – Закрой глаза.
Она недоверчиво посмотрела на меня, не дурачу ли я ее. Потом закрыла глаза. Я знаю: с закрытыми глазами вспомнить всегда легче.
– А теперь мысленно представь: ты смотришь на красивые платья, а рядом сидит старуха. Как она выглядит?
– Когда-то она была красивой. У нее черные глаза, блестящие, как оникс.
– Так. И она тебе сказала, что ты можешь загадать желание. Что было потом?
Девчонка прижала пальцы к вискам.
– Ой, как голова заболела.
– Ты еще что-то помнишь?
Она глубоко вздохнула.
– Какой-то сон. Я целовала принца. Моего принца. Он говорил мне, какая я красивая.
– Принц – твой дружок?
– Нет! У меня нет друзей, тем более среди молодых людей. Я нигде не была, ни с кем не встречалась.
Она встряхнула головой.
– Это был всего лишь сон. А потом я открыла глаза, и ты меня целовал.
Она заметила что-то у себя на платье. Пятнышко, похожее на засохшую кровь.
И вдруг ее глаза стали еще больше и еще зеленее.
– Боже мой! – воскликнула она.
– Ты еще что-то вспомнила?
– Поцелуй! Ты сказал, что я спала, а ты случайно оказался здесь.
– Да.
– И ты подумал, что я – красивая?
Я поморщился, а она продолжала:
– Не смущайся. Конечно, подумал. Все считают меня обворожительный.
– И еще скромной.
Эти слова она пропустила мимо ушей.
– Ты увидел меня. Я была настолько красивой, что ты тут же в меня влюбился.
Девчонка была на редкость самоуверенной, но самообманом она не занималась. Красивые женщины всегда знают о своей красоте.
– Насчет влюбился... – попытался возразить я.
– Конечно. Ты в меня влюбился, наклонился и поцеловал. Первый поцелуй любви. А как только ты меня поцеловал, я немедленно проснулась.
– Да.
Она вдруг заплакала.
– Какая... какая же я дура! Эта старая толстолицая госпожа Брук была права. Я – глупая девчонка, которую ни на минуту нельзя оставить одну.
– О чем ты говоришь?
Мне захотелось ее обнять, но я почувствовал, что момент сейчас не самый подходящий.
– О проклятии, глупец!
– Теперь я глупец? Давай по порядку. Что за проклятие и почему ты назвала себя дурой?
– Проклятие. То самое. Ведь все знают о проклятии Мальволии. Отец меня убьет. Теперь меня упекут в монастырь!
Она заревела еще пуще, но, видя, что я ничего не понимаю, взяла себя в руки.
– Неужели ты до сих пор не понял? «Накануне своего шестнадцатилетия принцесса уколет палец веретеном и умрет».
– Но ты-то не умерла.
– Нет. Фея Флавия смягчила проклятие. Она сказала, что я не умру, а только засну. И все королевство погрузится в сон и будет спать до тех пор, пока меня не разбудит поцелуй истинной любви.
– М-да, – пробормотал я, думая, а все ли у девочки в порядке с головой.
– Разве ты не понимаешь, что старухой была Мальволия? Она принесла сюда те платья, сумела расположить меня к себе. Кто знает, может, она всю мою жизнь следила за мной. И еще Мальволия принесла веретено. Она знала, что я захочу загадать желание, и когда я это сделала...
– Ты говоришь, что уколола палец веретеном?
– Да. В этом и состояло проклятие. Как только я уколола палец, проклятие исполнилось.
Она опять заревела. Нет ничего противнее, когда девчонки ревут в голос.
– Слушай, ну что ты ревешь? Ты проснулась. Значит, все просто о'кей.
Она перестала плакать и беспокойно заходила по комнате.
– Меня столько раз предупреждали. С раннего детства я только и слышала: «Не трогай веретено». Больше всего родители боялись, что это случится. И вот... случилось.
Я подумал о том, чего мои родители боялись больше всего. Наверное, того, что я не попаду в колледж. Или попаду в какой-нибудь захудалый, и им придется врать друзьям: «Джек уехал учиться в Бостон».
– По-моему, тебе надо радоваться, – сказал я. – Проклятие этой... Мальволии кончилось. Благодаря мне и моему волшебному поцелую ты проснулась. Твои родители будут только рады и не станут тебя ругать.
– Ты так думаешь?
– Конечно. Знаешь, я однажды попал в аварию. Машина – всмятку. А мама как раз проезжала мимо. Но когда она увидела, что я живой, она так обрадовалась, что даже...
Я умолк. Принцесса глядела на меня так, будто я – религиозный фанатик, говорящий «на языках».
– Вряд ли твои родители рассердятся. Ты – их дочка. Их маленькая принцесса.
Она шмыгнула носом.
– Может, ты и прав.
– Я точно прав.
– Слушай, а какое сегодня число? Мне нужно знать, сколько же я спала.
Я посмотрел на свои часы.
– Двадцать третье июня.
– Тогда все не так уж плохо. Всего месяц. Конечно, стыдно, что мой день рождения уже прошел. Теперь нужно будет объясняться перед гостями, но все-таки...
Ее взгляд упал на часы.
– Что это у тебя?
– Часы.
Она взяла мою руку с часами, поднесла к уху и недоуменно поглядела на меня.
– Часы? На руке? И не тикают? Как странно.
Принцесса вновь обвела глазами мою не самую парадную одежду.
– А что это за цифры под флагом твоей страны?
– Год. Те, кто делает эти футболки с флагом, обязательно ставят год. Такая уловка, чтобы каждый год ты покупал новую.
– Значит... это... год?
Мне показалось, что ее сейчас вытошнит. Лицо принцессы стало одного цвета с глазами.
– Это прошлый год. Мы их всегда надеваем, когда идем смотреть салют. Но в этом году я вряд ли куплю себе новую, потому что...
– Это год? Да?
– Прошлый год.
Ее вдруг затрясло.
– Нет, это невозможно. Такого просто не может быть.
У нее подкосились ноги, и она повалилась на пол, где я ее впервые и увидел.
– Нет, это неправда. Быть этого не может.
Я сел на пол рядом с ней.
– Что случилось? Я думал, у тебя все замечательно.
Она дико взглянула на меня и пронзительно закричала:
– Замечательно? Замечательно? Я проспала почти триста лет!
Со стороны лестницы послышался топот бегущих ног и крики:
– Держи вора!
В комнату влетел запыхавшийся Трэвис.
– Джек, надо сматываться отсюда! Они все проснулись и гонятся за мной. Они считают, что я хотел украсть корону!
Глава 7
Все, что случилось потом, было похоже на сумасшедший дом или на среднего уровня ситком (только без смеха за кадром). Вслед за Трэвисом в комнату вбежали двое стражников с настоящими мечами. Увидев их, мой приятель завопил:
– Не трогал я ваши короны! Можете меня обыскать, если хотите! И вообще, прежде чем рубить мне голову, подумайте своими!
Один из стражей махнул мечом, и Трэвис заорал еще громче:
– Эй, парень! Убери свою игрушку!
Потом стало еще шумнее. В комнате появились какие-то люди со смешными старинными платьями в руках. И наконец, туда вплыла пожилая тетка, которая, надо полагать, и была «толстолицей госпожой Брук». Лицо у нее действительно цветом и рыхлостью напоминало ванильный пудинг. Талия бросилась к ней с криком:
– Госпожа Брук! Это все-таки случилось! Это случилось!
– Что случилось, дорогая? – не поняла госпожа Брук.
– Я все испортила. Я очень, очень виновата.
Воспользовавшись шумихой, Трэвис выскользнул за пределы радиуса действия двух мечей.
– Давай драпать отсюда, – шепнул он, сжимая мне руку.
Я начал бочком пробираться к двери, поглядывая на принцессу. Она тихонько всхлипывала, но, заметив мои действия, неожиданно громко крикнула:
– Постойте!
Все, кто был в комнате, действительно застыли и уставились на нее. Стало тихо. Тут я сообразил, что только мы с Талией знаем про трехсотлетний сон этих людей. Сами они даже не подозревают, сколько времени спали.
Первой очухалась госпожа Брук.
– В чем дело, дорогая?
– Его нельзя отпускать, – заявила принцесса, указывая на меня.
– Почему?
– Потому что он меня поцеловал.
Теперь все взгляды сосредоточились на мне. Стражники вновь заметили Трэвиса, но на сей раз они сгребли нас обоих.
– Ты посмел оскорбить принцессу? – прорычал один из них, поднимая меч.
– Нет... то есть... я хотел сказать, что...
– Нет! – крикнула стражнику Талия. – Никто меня не оскорблял. Но он должен остаться.
– Кто вы такой? – повелительным тоном спросила госпожа Брук.
– Я – Джек О'Нейл... из Флориды... Кажется, я разрушил... как это у вас называется? Заклятие? Или проклятие? Можете меня не благодарить. Достаточно, если ваш охранник уберет свой меч от моей шеи, и я спокойно уйду.
Талия подбежала ко мне:
– Ты не можешь уйти. Ты разрушил злые чары. Знаешь, что это значит?
Я, естественно, этого не знал.
– Это значит, что ты – моя настоящая любовь.
– Девка-то чокнутая, – шепнул мне Трэвис.
Я не обратил на него внимания.
– Настоящая любовь? – повторил я. – Но я даже не знаю, как тебя зовут.
– Ты не знаешь моего имени? – теперь уже удивилась она. – Это легко исправить. Здесь все знают, как меня зовут.
– Кроме меня.
«И когда ты скажешь мне свое имя, нас выпустят отсюда?» – мысленно добавил я.
– Тогда пусть меня представят надлежащим образом.
Она посмотрела на пожилую тетку и сказала:
– Госпожа Брук, прошу вас.
Госпожа Брук кивнула, но, судя по кислой физиономии, ей очень не хотелось этого делать.
– Джек О'Нейл из Флориды, представляю вам ее королевское высочество, принцессу Талию.
Талия.
– Этикет требует после этого кланяться, – сказала мне принцесса.
– Значит, тебя зовут Талия. Я не знал.
– Но ведь ты назвал меня этим именем, когда...
– Да, помню, – замотал головой я. – Я тогда не знал, как тебя зовут. Просто мне показалось, что тебя зовут Талией. Будто мне кто-то шепнул твое имя.
– Настоящая любовь. Так и должно быть, – обрадованно закивала она.
Мне вновь подумалось, что у девочки действительно не все дома.
– Слушай, тобой, в общем-то, можно увлечься, но чтобы вот так сразу – и настоящая любовь...
– Но ты же меня разбудил! А меня мог разбудить только поцелуй, исполненный настоящей любви. И потом, я же прекрасная принцесса. Разве ты мог не полюбить меня?
Да легко!
Трэвис покосился на Талию, затем на крепкие руки стражников, потом снова на Талию.
– Слушайте, ваше королевское... может, вы все-таки отпустите нас?
– Да, – подхватил я. – Время уже позднее.
На самом деле время едва перевалило за полдень, но, может, эти люди измеряют его по-своему?
– Наша туристская группа заждалась, – совершенно невпопад добавил Трэвис.
– Ваше высочество, он – вор, – заявил стражник, держащий Трэвиса. – А тот, второй, скорее всего, его сообщник.
– Я не вор. И он – тоже. Мы случайно попали в ваш замок.
– Но когда мы его схватили, у него в руках была корона! – не унимался стражник.
– Возможно, он просто взял ее, чтобы получше рассмотреть, а потом положить на место. Я разрушил ваши колдовские чары. Спас всех вас. Неужели вам этого мало?
– Какие еще чары? – сердито наморщила лоб госпожа Брук. – О чем он говорит?
– Стража, немедленно отпустите этого человека! – потребовала Талия. – Он почетный гость и друг моего будущего мужа. Они оба останутся здесь на ужин.
«Будущий муж? Это она про меня?»
– Прошу прощения, но я не...
– Талия! – взвизгнула госпожа Брук. – Вам никак нельзя приглашать этого... простолюдина на ужин. Не забывайте: у вас сегодня бал по случаю вашего дня рождения.
Тут Талия снова расплакалась.
– Госпожа Брук, неужели вы до сих пор не поняли? Я же дотронулась до веретена! Веретена!
Мы все очень долго спали, а этот...– Она указала на меня.– Этот простолюдин меня разбудил.
– Вы... вы дотронулись... до веретена?
У «ванильного пудинга» отвисла челюсть.
Талия кивнула.
– Я не ослышалась?
– Нет.
Госпожа Брук обхватила голову руками и раскачивалась, будто у нее заболел зуб.
– Я же оставила вас всего на какие-то десять минут. А вы ухитрились дотронуться до веретена и заснули на... на...
– Триста лет.
– Боже мой! – Вид у этой госпожи Брук был просто жалкий. – Я этого не переживу. Не переживу.
Ничего, пережила.
– И вы говорите, вас разбудил...
– Этот бравый парень. Вы это хотели сказать? – спросил я, подмигивая госпоже Брук.
– Да, он меня разбудил, – еще раз подтвердила Талия и посмотрела на меня. – Ты останешься на ужин?
Я кивнул. Лучше их не сердить. Посижу, посмотрю, что у них едят. Надеюсь, что не жареных белок.
– Хорошо. Мы останемся. Я сейчас только позвоню в гостиницу и предупрежу.
Я полез в карман за мобильником.
– Что это? – спросила Талия.
– Телефон.
И она, и все остальные стали глазеть на мой далеко не новый мобильник.
– С помощью этой штучки можно разговаривать с другими людьми.
Можно, если бы не отсутствие сигнала. Мы находились вне зоны покрытия. И вдруг я вспомнил слова Талии: «Я проспала почти триста лет!» Если это так, мы попали, как это называется... в дыру во времени. Да, девочка, напортачила ты со своим веретеном!
Интересно, а как же они во сне обходились без пищи? И без хождения в туалет?
Все завороженно смотрели на подсветку клавиш мобильника и слушали, как те попискивают при нажатии. Представляю, что было бы, если бы я действительно поймал сеть и они услышали бы голос из трубки!
– Ну вот, нам подают сигнал, чтобы мы возвращались, – не моргнув глазом, соврал я. – Нас уже ждут.
– Но ведь ваши друзья должны были знать, куда вы отправились, – сказала Талия.
– Мы... в общем, сбежали от них. Решили прогуляться самостоятельно.
– Тогда нужно отправить к ним гонца, – предложила принцесса. – Скажи, как называется постоялый двор, и я распоряжусь.
Проблема номер один: я не знал, где находится эта чертова гостиница. Проблема номер два: их королевство отрезано от остального мира жуткими зарослями ежевики. Проблема номер три: я вовсе не намерен жениться на принцессе.
– Может, это вам что-то прояснит? – спросил Трэвис и достал из кармана визитку гостиницы.
Все стали рассматривать цветное фото и восхищенно перешептываться: «Какая миниатюра!» «Какой талантливый художник!»
– Адрес на обороте, – подсказал Трэвис.
Талия взглянула на адрес, пожала плечами и передала визитку госпоже Брук. «Ванильный пудинг» взглянула на адрес. Я думал, что она сейчас грохнется в обморок.
– Это же два дня пути, – прошептала тетка.
Если бы два дня!
– Да что вы говорите? – удивился Трэвис. – Мы на автобусе ехали меньше двух часов.
– На каком еще... автобусе? – недоверчиво спросила госпожа Брук.
– Ну, это такая машина, куда помещается с полсотни человек... Слушайте, а вы хоть с колесом знакомы?
Талия дерзко повела плечами, а госпожа Брук одарила моего дурня сердитым взглядом.
– Понятно. Колесо вы знаете. Значит, у вас есть кареты. Так вот: автобус – это такая длинная карета, только вместо лошадей у нее мотор.
Тут Трэвис сообразил, что с таким же успехом мог бы объяснять пустым стенам.
– Похоже, вы не поняли про автобус. Я бы с удовольствием показал его вашим стражникам. Только пусть не колют меня мечами в зад. Больно, знаете ли.
– Уберите мечи, – потребовала Талия.
Стражники смущенно переглянулись и опустили мечи. Трэвис тут же направился к двери, поманив за собой стражников. Последнее, что я слышал, был его вопрос:
– Ребята, а у вас случайно бензопилы не найдется?
– Нам нужно подобрать тебе пристойную одежду, – спохватилась Талия. – Я же должна представить тебя отцу. Он у меня король, – добавила она, будто я и так этого не понял. – Потом мы обсудим приготовления к свадьбе.
Вот тут-то госпожа Брук грохнулась в обморок. Я был близок к тому же.
Ну почему меня потянуло на чертов пляж?
Часть третья
Джек и Талия
Глава 1
ТАЛИЯ
Жизнь моя разрушена.
Я отправила госпожу Брук найти Джеку комнату и что-нибудь из одежды. Затем вернулась к занятию, начатому, как мне казалось, сегодня утром, а на самом деле – почти триста лет назад. Я говорю о выборе платьев для бала. У нас нет причин, чтобы не устроить этот бал. И пусть мне триста шестнадцать лет (годом больше или меньше – значения не имеет), а не шестнадцать, я за годы сна не превратилась в дряхлую старуху. Не знаю, какие силы питали мое тело во сне, но я не отощала и не умерла от жажды. Стал бы Джек целовать старуху! Значит, завтра мы празднуем мое шестнадцатилетие, а потому мне нужно выбрать платья.
Как жаль, что самые красивые платья принесла злая ведьма, вознамерившаяся меня уничтожить. А причина всего – близорукость моих родителей, не пожелавших пригласить Мальволию на торжество по случаю моего рождения. Неужели им угощения стало жалко? Вот и заварили кашу, которую расхлебывали почти шестнадцать лет. И я вместе с ними. Впрочем, что теперь вздыхать о непоправимом? Нужно снова пройтись по комнатам и выбрать себе наряды.
Я зашла в первую комнату, потом во вторую. Конечно, нужно было бы сразу бежать к родителям, но у меня не хватало смелости предстать перед ними. Не хотелось говорить им про то, что я натворила. Они мне этого не простят.
В третьей комнате я увидела отца. Вид у него был какой-то отрешенный.
– Талия, я так рад, что нашел тебя.
Поглядев на него, я в этом усомнилась. Похоже, отцу было не до меня.
– У меня ужасные новости, – продолжал отец. – Бал придется отменить.
– Но почему?
Я спросила просто так. Ясно почему. Наверное, госпожа Брук уже донесла отцу про мою встречу с веретеном, и он решил меня наказать. Я приготовилась всхлипнуть и зареветь. Если надо, я могу реветь долго.
Но ответ отца был еще более неожиданным.
– Дитя мое, кажется, у нас нет гостей.
– Нет гостей? Куда они подевались?
– Вот это я и пытаюсь понять всеми силами своего разума. В девять утра дозорные заметили на горизонте первые корабли. К половине одиннадцатого они почти достигли гавани. А потом корабли просто исчезли.
– Исчезли? – повторила я, чтобы выиграть время на обдумывание.
Отец мрачно кивнул.
– Боюсь, дочь моя, против нашего королевства что-то затевается. Быть может, мы накануне войны. Или хуже того: мы стали жертвами черной магии. Колдовства, насланного на нас ведьмой Мальволией.
Мальволия! Я вдруг поняла, что же случилось с кораблями. Они не повернули назад и не были заколдованы. Они плыли к нашему берегу, намереваясь войти в гавань. Но потом гавань исчезла. Королевство исчезло из виду, как и предсказывала Флавия. С кораблей не видели ничего – только пустынный берег и громадные деревья. Не знаю, о чем подумали капитаны кораблей. Наверное, решили, что сбились с курса. Теперь это не важно. Все именитые гости, и среди них – принц, который мог бы стать моим мужем, давно превратились в прах. А я – трехсотшестнадцатилетняя принцесса, которой уже не на что надеяться.
Мне понадобится вся дипломатия, чтобы объяснить это отцу.
– Дорогая Талия, прости меня.
Он еще извиняется передо мной! А может, сделать вид, что мне ничего не известно? Будто я не знаю, куда подевались корабли и чем вызваны многочисленные перемены, произошедшие в королевстве? А насчет перемен я не сомневалась.
Но тут я вспомнила странное одеяние Джека, коробочку с цветными огоньками, вынутую им из кармана, слова Трэвиса о каких-то автобусах. За триста лет нашего сна мир сильно изменился. Едва отец заметит перемены, он сразу все поймет. А если не заметит, госпожа Брук ему распишет. Правда, тогда и ей достанется за то, что ослушалась приказа и отпустила меня одну.
Я осторожно дотронулась до отцовского плеча.
– Отец, – самым ласковым голосом произнесла я.
– Да, моя принцесса.
– Я думаю... – С этими словами я нежно взяла отца за руку и повела к стулу. – Я думаю, тебе лучше сесть.
Он послушно сел, а я начала рассказывать ему о том, как все случилось. К чему оттягивать? Уж лучше сказать сразу.
– Я дотронулась до веретена... Что было дальше – не помню. А потом меня разбудил простолюдин по имени Джек, – завершила я свой рассказ.
Отец замер.
– Отец! Ты... ты меня слышишь?
– Так ты говоришь – дотронулась до веретена? Ты взяла в руки веретено?
– Я не виновата.
– Ты не виновата? Да только ты одна и виновата!
Отец сейчас был воплощением Божьего гнева.
– Неужели мы тебя ничему не научили? Мы с детства твердили тебе про веретёна. Предупреждали тебя. «Веретено» было первым произнесенным тобой словом. Оно же было твоим последним словом, которое ты слышала перед сном. Тебе нужно было усвоить всего один урок: никогда, ни при каких обстоятельствах не дотрагиваться до веретена. И ты его с треском провалила. Ты посмела пропустить его мимо ушей!
– Я же сказала, что прошу прощения за случившееся.
– А что нам от этого? Разве ты не понимаешь? Вся наша жизнь разрушена!
– Разрушена?
Отец любит преувеличивать.
– Есть некоторые неудобства, но...
– Про какие неудобства ты болтаешь, Талия? Ты до сих пор ничего не поняла?
Неужели ты настолько глупа?
Я чувствовала, что вот-вот разревусь по-настоящему. Отец еще никогда не говорил со мной в такой манере.
– Отец, прошу тебя, не кричи. Твой голос слышен по всему замку.
– Мне сейчас не до приличий! Если все мы действительно проспали триста лет, – это конец! Мы разрушены, разорены, уничтожены! Ты, я, все королевство целиком. У нас больше нет королевства. Нет торговли. Нет союзников, чтобы защитить нас от врагов. Попомни мои слова: вскоре последнему крестьянину станет ясно, что моя дочь – наиглупейшая девчонка на всем белом свете.
– Но... но...
Мне уже было не сдержать слез. Взглянув на отца, я ужаснулась: он тоже едва крепился. Мой отец, король, самый могущественный человек во всей Эфразии был готов расплакаться! И все по моей вине!
– Отец, послушай. Это была ошибка.
– Нет, Талия. Это следствие того, что ты думала только о себе. А теперь мы расплачиваемся за твое себялюбие. Уж лучше бы сбежала из замка... даже с каким-нибудь парнем. Это было бы меньшим злом. Пострадали бы мы с матерью. А так пострадали все подданные нашего королевства, и это непростительно.
Отцовские слова вонзались в меня, как кинжалы. Похоже, он легче пережил бы мою смерть, чем эту дурацкую историю с веретеном.
– Отец, я действительно очень, очень виновата. Но что теперь делать?
Он глядел в пол.
– Думаю, Талия, тебе лучше всего пойти в свои покои.
Да. Уйти к себе и сидеть там, не высовывая носа. Наверное, отец задумал посадить меня под замок. У меня не было сил возражать. Я послушно направилась к двери, но тут вспомнила нечто важное, о чем должна сказать отцу. Конечно, лучше бы сейчас об этом не говорить. Но если отец и так меня возненавидел, мне нечего терять. Я разрушила королевство. Одним упавшим кирпичом больше.
– Отец...
– Ну что тебе еще?
– Я о том парне, разбудившем меня... Я пригласила его остаться в замке и поужинать с нами.
– Поужинать? – удивился отец.
– Да. Мне показалось, что нужно его отблагодарить.
Отец попытался расправить плечи, но не смог. Он вздохнул и тихо сказал:
– Да. Наверное, ты права.
Потом он встал и молча вышел. Я выждала еще некоторое время и тоже покинула комнату.
Я побрела к себе. Проходя мимо комнат для гостей, я вдруг услышала:
– Талия! Ваше высочество! Можно тебя на минутку?
Я остановилась. Джек! Вот, значит, куда его определила госпожа Брук.
Я подошла к приоткрытой двери. Это он, простолюдин. Парень из далекой Флориды, за которого я должна выйти замуж и который все испортил.
Тем не менее теперь, в приличной одежде, он выглядел очень даже мило. Но было видно: такие наряды он носить не привык и чувствовал себя в них не слишком уверенно.
– Принцесса, ты извини, что потревожил тебя.
– Чего уж там.
Честно говоря, я бы сейчас лучше осталась наедине со своим горем. Мое лицо пылало от стыда. Вскоре все узнают о моей непростительной глупости. Я разрушила королевство, и вскоре точно так же разрушится моя судьба и все надежды на будущее.
– Твой отец сильно огорчился?
Я только кивнула. Значит, он тоже слышал.
– А что он сказал насчет столетнего сна? – поинтересовался Джек О'Нейл.
– Трехсотлетнего, – поправила я.
– Верно. Я оговорился.
– Представляешь, триста лет! Мы проспали триста лет. Королевство разрушено, и во всем этом виновата одна я.
Я кусала губы, чтобы не зареветь. Будь я на несколько лет младше (или на несколько сотен лет), можно было бы закатить истерику. Кататься по полу, биться головой, дрыгать в воздухе ногами. Но детство прошло. Я стояла и ловила ртом воздух, отгоняя слезы.
Джек тоже стоял, глядя вниз. Слышал ли он, как отец назвал меня «наиглупейшей девчонкой на всем белом свете»? Наверняка слышал. Думаю, весь замок слышал.
– Хватит реветь, – сказал Джек. – Дать тебе «клинекс»?
Я не знала, что это такое. Он полез в карман и вытащил бумажный носовой платок.
– Вот, возьми и вытри слезы.
Я не только вытерла слезы, но высморкалась туда. Я старалась делать это негромко, но звук получился похожим на лошадиное фырканье. Ну вот, мало мне быть «наиглупейшей девчонкой» во всей Эфразии – так я еще перед чужестранцем выказала себя совершенной простолюдинкой, будто росла не в замке, а в какой-нибудь крестьянской хижине.
Надо отдать должное Джеку – он даже бровью не повел. От его доброты я заревела снова и уже во весь голос. Когда я проревелась, он сказал:
– Знаешь, мой отец тоже не подарок. Но я не думал, что на принцесс можно так кричать.
– Сомневаюсь, принцесса ли я теперь. Могу лия быть принцессой, если королевства Эфразия больше нет? И все из-за меня! Какая же я дура!
– Ты вовсе не дура. Просто облажалась малость, – сказал Джек.
– Что значит «облажалась»? – спросила я, подозревая не слишком приличное значение этого слова.
– Ну... А! Допустила оплошность. Со мной это происходит постоянно.
Допустила оплошность? Я вдруг подумала, что у меня, в довершение к глупости и ужасным манерам, еще и лицо распухло. Поймав в стенном зеркале кусочек своего отражения, я успокоилась. Дар феи Виолетты сохранялся. Я оставалась красивой и совершенной, чего не скажешь о моем уме.
– Давай рассуждать, – вдруг предложил Джек. – Насколько я понял, одна злая ведьма тебя прокляла. Она сказала, что накануне своего шестнадцатилетия ты уколешь палец о веретено.
– Так, – кивнула я.
– Мой отец – он бизнесмен.
– Это что за звание? Он служит при дворе? – спросила я.
– Нет. Он... ну, что-то вроде купца. Так вот, он всегда очень внимательно относится к словам. В его деле – неправильно поймешь, деньги потеряешь. Как звучит это проклятие? «Накануне своего шестнадцатилетия принцесса уколет палец о веретено». Получается, что обязательно уколет. Ведьма же не сказала: «Может уколоть». Или: «Уколет, если проявит неосторожность».
– Но меня с детства учили проявлять осторожность. Понимаешь? Родители постоянно твердили...
Он махнул рукой:
– Ты ничем не оскорбила своих родителей. Они пытались тебя уберечь. Но если в проклятии тебе была обещана встреча с веретеном, все их попытки ни к чему не привели бы. Это просто должно было случиться.
– Но... – пробормотала я и замолчала.
Мне понравился ход рассуждений этого молодого человека. Не такой уж он и простолюдин. Судя по тому, что он рассказал о своем отце, тот из торгового сословия.
– Ты действительно так думаешь? – спросила я.
– Конечно, – ответил он, и я почувствовала, что он не лукавит. – Вдумайся в проклятие ведьмы. Ты непременно должна была дотронуться до этого чертового веретена. Возможно, она даже заколдовала тебя и заставила взять веретено. Это была твоя судьба.
– Судьба, – повторила я.
Мне все больше нравились его рассуждения. Из них вытекало, что в случившемся виновата совсем не я. Виновата Мальволия. А точнее – виноваты родители, не пригласившие ее тогда на торжество.
– Да, судьба. Это все равно как Энакину Скайуокеру судьбой было уготовано стать Дартом Вейдером.
Я никогда не слышала названных Джеком имен. Наверное, это были рыцари из его времени.
– Только отец все равно не переменит своего мнения, – вздохнула я. – Он уже решил, что я – непроходимая дура и королевство разрушилось из-за меня.
Я вдруг вспомнила, как отец говорил, что ему было бы легче, если бы я убежала с каким-нибудь парнем. Я посмотрела на чужестранца Джека О'Нейла. Он был высоким, а его карие глаза завораживали. В них я увидела путь к спасению.
