Текст книги "Убийца великанов 2 (СИ)"

Автор книги: Алекс Фед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

«Нет!» – оборвала она все мысли о драке. Нельзя атаковать. Не в этот раз. Болезнь ослабила ее, а Шатун – сильный противник. Мара обязательно припомнит ему за то, что он держал ее в клетке, когда поправится. Собрав всю свою волю в кулак, чтобы не наброситься на него прямо сейчас, она кинула на стол людоеда и устремилась к выходу, налетев на кого-то у самой двери.

– Мессира, похоже, у вас сложные отношения с дверями, – учтиво произнес уже знакомый баритон. Мара умудрилась второй раз врезаться в того самого рыжего.

– Давайте-ка я помогу вам еще раз, – улыбнулся Лисовин и отстранился, галантно придерживая дверь и пропуская ее вперед. Не поблагодарив, Мара выскочила на улицу. Холод прошиб с головы до ног за считаные секунды. Она молилась Всесвету, чтобы ее дурацкое стеганое пальто и шапку никто не тронул.

Глава 18 – Убийца отца

Банду Псов уничтожили, но Лисовин уцелел. Как и Плеть. Ориентировки с их изображением развесили по всему Лармаду, в том числе в «Ледяном Шинке». На рисунке вора изобразили в черной шапочке, натянутой по самые брови, и в окулярах на поллица. Если бы он их снял или заменил хотя бы на очки, то узнать его бы никто не узнал. Вот только он этого не сделал, явившись в тех самых окулярах с портрета, только вместо шапки нацепил меховые наушники.

– Добрый день, Лисовин. Вынужден попросить вас немедленно покинуть мое заведение. Ваше появление здесь нежелательно, – Филипп не пытался скрыть свое недовольство. Ему не хотелось, чтобы следы последнего дела привели имперцев в «Ледяной Шинок».

Генр размял кулаки, пару раз хрустнув при этом. На многих это производило впечатление, но Лисовин даже не дрогнул, а перепуганная черноволосая девчонка, топтавшаяся на входе, прошмыгнула внутрь от греха подальше.

– Я это заметил. Как и то, что охранником у вас теперь сенторийский дезертир Генр Люше с обесцвеченными патлами. А также несколько парней из Львов Свободы. Так что в ваших же интересах, чтобы меня не поймали, – тихо проговорил Лисовин и тут же продолжил, пока все не устроили так, что его не только не могли бы поймать, но и не нашли бы даже останков. – Но я пришел не для того, чтобы шантажировать. Мне нужна работа.

– Не здесь. Проходите в мой кабинет. Обсудим, – закрыв дверь, Филипп прошел к столу и проговорил жестко. – С кинжалом вы сработали грязно. И теперь считаете, что я вас найму после этого?

– Никто другой вообще бы не справился, – Лисовин устроился в кресле напротив. – И вы это знаете. Как и то, что настоящий заказ смогу выполнить только я. При других обстоятельствах я бы никогда не связался со Львами Свободы. Но вам повезло. Мне нужны деньги, чтобы убраться из Лармада. Так что давайте просто поможем друг другу. Я выполню любой ваш заказ, какой бы он ни был, и мы больше никогда не увидим друг друга. Так что мне украсть для вас и откуда?

– Печать Прокуратора.

Повисло неловкое молчание.

– Это медальон…

– Я знаю, что это такое, и где это достать, – перебил Лисовин и хотел еще что-то добавить, но только открыл рот и тут же закрыл. Он долгое время сидел неподвижно, хмурил брови, о чем-то размышляя. В конце концов Филипп не выдержал:

– «Любой заказ, какой бы он ни был». Это ваши слова. Или я зря трачу свое время?

– Зачем она тебе? – Лисовин перешел на «ты». Значит, согласился.

– Это уже не твое дело.

– Это очень дорого обойдется.

– Назови цену.

После непродолжительного спора по поводу аванса, они быстро согласовали все условия сделки и разошлись. Заявку заполнять не стали, уповая исключительно на безупречную репутацию обеих сторон. Лисовин отказался от предложения пропустить по стаканчику, так что они просто пожали друг другу руки, скрепляя договоренность.

– Сыч, ты здесь? – как только ушел Лисовин, в кабинет заглянул Артур.

– Шатун, запалов еще нет. Ты первым узнаешь, когда они будут готовы, – вздохнул Филипп. – Это не на рынок сходить. С взрывчаткой нельзя торопиться. Процесс сложный, и требуются ресурсы. Много ресурсов.

– Я все понимаю и потревожил тебя не из-за этого. Тут тебе кое-что передали, – Артур раздвинул металлические пальцы в перчатке, демонстрируя кожаный мешочек.

– Что это?

– Гербовая брошь Стригидаев. Какой-то одноглазый бродяга всучил мне его в руки и сказал передать тебе.

Филипп развязал тесемки и обомлел. Внутри лежала серебряная гербовая заколка в виде совы, чтобы скреплять тартан. Изумрудные глазки блеснули, будто подмигивая старому знакомому. Металл потемнел, а на расправленных крыльях виднелись бурые капельки запекшейся крови.

– Отец никогда с ней не расставался.

– Тут еще письмо, – Артур передал ему короткую записку, в короткой имелось лишь указание места и времени. Кто бы это ни желал с ним встретиться, ему удалось вызвать у Филиппа неподдельный интерес.

– Похоже, что придется прогуляться к докам после заката.

– Я пойду с тобой.

– Нет.

– Роберт был моим другом.

– Шатун, я возьму с собой кого-нибудь из парней. А ты вообще-то должен сидеть в тайнике.

Сыч являлся птицей высокого полета, и ему никто не посмел бы что-то сделать. Во-первых, из страха перед магией. Во-вторых, у него уже с десяток раз пытались отжать «Ледяной Шинок», но получали не только от самого Сыча, но и от имперцев. Тогда в Лармаде все уяснили, что с ним лучше сотрудничать и не мешать вести дела, как Филипп считал нужным. Но бродить с наступлением темноты по Лармаду в одиночестве тоже глупо, ибо дураков везде хватает.

Не доходя до нужного места, им преградили дорогу. Филипп поудобней перехватил трость, а Генр потянулся к мечу.

– Вечер в створки, Сыч, – Плеть скинула капюшон, открывая лицо. Она была ненакрашена и выглядела уставшей. Но еще более привлекательной, чем Филипп ее запомнил.

– Отбросим ненужные прелюдии, – отрезал он, не отвечая на воровское приветствие должным образом.

– Драки не будет, – она продемонстрировала пустые руки. – Я-то одна. А кто этот красавчик с тобой? Твой новый дружок? Симпатичный. Так и знала, что ты предпочитаешь южан.

– Что ты себе позволяешь, шала… – взбесился Генр от ее двусмысленного предположения.

– Откуда у тебя это? – быстро вмешался Филипп, показывая гербовую брошь. За подобные предположения в свой адрес он проучил бы любого. Но Плеть была женщиной, а его учили не бить женщин первым, а лучше вообще уйти от конфликта с ними.

– Не так быстро. У меня есть то, что заинтересует тебя гораздо больше, – кокетливо проворковала она.

– Плеть, я не собираюсь с тобой спать.

– Но я продаю информацию, а не дарю.

– Хорошо, пошли, – тут же изменил свое мнение Филипп. – Где ты хочешь?

– За деньги, Сыч. Я не путаю удовольствие и выгоду, – хрипло рассмеялась она. – Глупые мальчишки, вообще не знаете правил хорошей игры, а пытаетесь переиграть. Куда вам со мной тягаться?

Она явно наслаждалась ситуацией. Выводила из себя. И Филипп поддался. Когда он сделал шаг в ее сторону, то Плеть достала серый ком и резко развернула плотную шерстяную ткань прямо перед его лицом. Он дернулся как от удара и помотал головой, словно прогоняя наваждение.

Тартан его отца. Тот самый симметричный тартан главы рода Стригидаев с двумя стержневыми линиями черного и белого цвета, пересечение которых является центром симметрии и которые связывают по диагонали квадраты различных оттенков серого из-за особого наложения нитей друг на друга. Последовательность при этом такова, что по диагонали такой тартан абсолютно симметричен. Основной узор защищает от, ветра, морозов, осадков и жары. Остальные полосы идут в четырех направлениях – юг, север, запад и восток, – и отвечают за дополнительную защиту от самых простых воздействий магии Света, Звука, Гипноза и Смерти.

– У меня нет с собой денег, – Филипп едва коснулся ткани, как одернул руку, словно ожегшись. – В записке ты не просила. Но я даю тебе слово, что расплачусь, как только…

– Полно, Сыч. Это тоже подарок. Как я сказала, я продаю информацию. И дорого, – Плеть скомкала тартан и протянула ему, Филипп тут же машинально прижал его к себе.

– Десять людоедов? Пятнадцать? – это очень много за любые сведения, но она уже дала ему гораздо больше.

– Не торопись. Моя информация стоит намного дороже.

– Что за информацию ты тогда предлагаешь? И за сколько?

– А сколько тебе не жалко за убийцу отца?

За эти сведения он отдал бы все на свете. И Плеть это прекрасно понимала, потому не дожидаясь ответа, продолжила:

– Завтра на этом же месте в это же время. Только в следующий раз прихвати с собой деньги, Стригидай, – карие глаза смотрели с вызовом, а полные губы изогнулись в ехидной улыбке. Сегодня Плеть поставила Сыча на место. И он, наконец, за ней побегает. Привстав на носочки она чмокнула ошеломленного Филиппа в щеку, затем развернулась и ушла.

– Конечно. До завтра, – пробормотал он и скинул на землю свой подбитый мехом замшевый плащ, набросил родовой тартан на плечи и плотно запахнулся, перекидывая его на спину, чтобы протянуть на поясе юбкой. В завершение он скрепил его гербовой заколкой-совой так, чтобы не сваливался, но руки при этом оставались свободны.

– Тебе идет. Можно не волноваться, что отморозишь что-то важное. Только если ты вот так пойдешь до Шинка, тебе наши, то бишь стервятники, отрежут это что-то важное, – попытался пошутить Генр, даже без намека на улыбку. Имперцы запретили тартаны первым же делом, так как это какая-никакая, а магическая защита не столько от холода, сколько от усиливающих удары дубинок, которые так любит пускать в ход стража по любому поводу и без. Поэтому тартан Филиппу все же пришлось снять и нести за пазухой. Но даже в сложенном виде от него разливалось комфортное тепло по всему телу.

Ребенком Филипп прижимался к теплой ткани и играл со складками, пока отец учил его грамоте и счету. Потом плакал и силой сжимал края с кисточками, когда умерла мать. Не захотел обнять, когда отец отправил его в Лармад из Риу. Тогда во время расставания Филипп наговорил много злого и несправедливого. Не было и дня, чтобы он не жалел о тех словах, ведь он и представить не мог, что это будет их последняя встреча. О смерти отца он узнал от Леды. Хрупкая Леда не могла оставить тело своего спасителя на улице, поэтому она в одиночку дотащила его до разграбленного арсенала. А через пару дней из-за имперской ракеты здание обвалилось, навсегда лишив отца шанса на достойные похороны.

Леда не знала, кто убил Роберта Стригидая. Но теперь Филипп узнает и сможет за него хотя бы отомстить. Возможно, тогда, наконец, сможет попрощаться и отпустить его. Простить себя и двигаться дальше.

Весь день Филипп провел, как на иголках. Никогда еще время не тянулось так медленно. Он собрал аж пять сотен людоедов – почти все имеющиеся в его распоряжении деньги. За такое астрономическое количество золота можно купить крепость, а также пару-тройку деревень, и еще лет десять жить припеваючи. Но Филипп заплатил бы Плети и больше, если бы Леда в последний момент не отобрала залоги от заказчиков с текущих сделок.

Ночью на Лармад обрушился ледяной дождь, сковывая улицы скользким стеклянным покровом и заставляя город утонуть в молчании, когда все схватилось твердой коркой. Темпорали, растапливающие снег и лед не работали. Вот уже три года как их некому заряжать. Покой узких мостовых и извилистых улочек нарушался только мчащимся с бешеной скоростью ветром и далеким воем мерзнущих собак. А когда они затихали, то, если прислушаться, становилась слышна звенящая музыка ледяных кристаллов в воздухе. Грубые каменные стены защищали своих обитателей от стужи, когда мороз рисовал ледяные узоры на окнах, призывая их оставаться внутри. Лишь огоньки за мутными заиндевевшими стеклами мерцали тёплыми золотыми искрами, служа единственным напоминанием о том, что в столице еще сохранилась жизнь. С крыш, ветвей и заборов острыми пиками и алмазными каплями свисали сосульки.

Редкие прохожие, завернутые в свои зимние многослойные одежды, как в броню, медленно прокладывали путь сквозь холодный сумрак. Они заматывали рты и носы шарфами, прятали в варежках и перчатках, словно боясь, что с выдохом потеряют часть тепла, которое они так стараются сохранить. А с вдохом воздух будто замерзал в легких, вызывая болезненное жжение. Обычные горожане старались идти быстро, двигаясь по ледяной корке неуверенными крошечными шажками и вразвалочку, словно они пересекали бездну по шаткому веревочному мосту. А шипы на сапогах имперских патрулей вгрызались в лед и, царапая его, противно скрежетали, предупреждая об их появлении.

Генр привязал к подошвам ледоступы, чтобы не расшибиться на первой же лестнице или горке. С непривычки его ноги все равно проскальзывали на неровностях, ямках и колеях, делая каждый шаг настоящим испытанием. Он упал, ударился коленом и выругался. Встал, отряхнул пальто, сделал пару шагов и опять чуть не потерял равновесие, но Филипп его поддержал за локоть.

Они остановились у неприметного сарая, где вовсю гулял ветер. Плеть опаздывала. А стужа тем временем выискивала самую крохотную щелочку, чтобы через нее добраться до костей тех, кто посмел в такой час выбраться из тепла. Генр стучал зубами и переминался с ноги на ногу. А Филипп жалел, что не надел под пальто тартан, и пытался плотней запахнуть полы, чтобы закрыть промежутки между пуговицами, куда проникал холод.

– Вечер в створки, Сыч.

– Верта в радость, Плеть, – они не сразу признали ее в объемном пуховике с огромным капюшоном.

– А ты все не разлей вода со своим красавчиком.

Филиппу настолько нетерпелось узнать, кто виноват в смерти отца, что он пропустил это мимо ушей.

– Я бы рад поболтать, но погода не располагает. Здесь твои деньги. Теперь твоя часть сделки.

Плеть забрала тяжелый кошель с монетами, подошла вплотную и встала на цыпочки. Она была сильно ниже, поэтому Филипп наклонился. Первым делом он облизнула его ухо, а затем прошептала:

– Лисовин. Роберта Стригидая убил Лисовин.

Филипп схватил ее за плечи и посмотрел в глаза. Жалобно звякнул выпавший у нее из рук кожаный мешочек.

– Как?! Рассказывай все!

– Жадный какой. Будет тебе все, только поставь меня на землю, – сказала Плеть и рассмеялась, поболтав в воздухе ногами. Филипп смутился и отпустил ее. Она ловким движением подняла деньги и сунула кошель запазуху, от чего ее выдающаяся грудь стала хорошо заметна даже под пуховиком.

– Плеть, я жду.

– Роберт Стригидай погиб на моих глазах, – ее тон мгновенно стал серьёзным. – Это случилось когда стервятники захватили Лармад. Ты не в курсе, но я тогда работала у вас. Сначала явились стервятники. Они грабили, насиловали и забирали лошадей. Я с несколькими служанками спрятались в одном из тайников. Потом пришли мародеры. И Лисенок был одним из них. Мародеры подожгли особняк, чтобы выманить тех, кто успел спрятаться в тайниках и порыскать в них. Роберт Стригидай хотел помешать им. Завязалась потасовка. Его ударили, тогда он упал и больше не поднялся.

– С отцом еще был спутник. Ты его видела? – спросил Филипп, так как Зандр рассказал дурацкую сказку про несчастного Императора, который шел спасать Вертис от сенторийцев.

– Да. Маг Света. Он пытался остановить мародеров, ослепив сильной вспышкой. И меня заодно. А также привлек стервятников. Это он зря, так как с магами никто не церемонился. Их убивали сразу либо казнили чуть позже. В итоге пожаловал сам Бизон с двумя десятками серых. Они скрутили и забрали бедолагу с собой, а мародеров оставили подыхать прямо посреди улицы.

– А дальше?

– Когда стервятники ушли, я вылезла из укрытия, чтобы обыскать тела, – Плеть сделала паузу, словно дальнейшие воспоминания ей давались с трудом. – Не смотри так осуждающе, Сыч. Все выживают, как могут. А тогда было совсем худо. Как от чужих, так и от своих.

– Ты… ладно. А отец?

Плеть прекрасно поняла его невысказанный толком вопрос.

– К сожалению, Роберт Стригидай оказался уже мертв. Я забрала у него брошь и тартан. Лисовин еще дышал, но одной ногой уже находился в Бездне. И я бы спокойно оставила его там, но он позвал меня… – тут голос ей изменил. – И я не знаю почему, но я не дала ему умереть. Так он стал моим первым псом. Самым верным и надежным.

– Самым верным и надежным… – повторил Филипп задумчиво. – И почему же ты тогда мне все рассказала? Из-за денег?

– Нет, конечно. Потому что я спасла Лисовина и приручила, а он меня бросил.

Глава 19 – Вестник Смерти

Людоед почивал.

Тяжелая золотая маска скрывала это, но Императора выдавал громкий размеренный храп.

Полная Луна с любопытством заглядывала в окно, щедро заливая серебром огромную кровать и застывшую рядом с изголовьем фигуру с кинжалом.

Удара не будет.

Он не убийца. И это не его цель.

Спрятав оружие, Лисовин провел пальцем по гладкой поверхности маски.

Людоед замычал.

Вор одернул руку и поспешно покинул спальню через едва приоткрытую дверь. В соседнем зале с десяток солдата и парочка магов боролись с зевотой. Никто не заметил и не почуял незваного гостя, притаившегося в темноте дальнего угла. Когда пришел час смены караула, Лисовин стремительно скользнул из одной тени в другую, чтобы попасть в нужную дверь на противоположном конце зала.

Старинные фонари едва справлялись, оставляя целые участки без света. Лисовин использовал их, перебегая-перепрыгивая от одного укрытия к другому. Он двигался с поразительной скоростью и ловкостью, не издавая ни единого шороха, который с легкостью подхватили бы стены и поющие полы, известив о присутствии постороннего.

Королевские покои из нескольких комнат не отличались роскошью, но они были просторней, чем другие комнаты Лионкора. Их теперь занимал Главный Прокуратор Сциор Суг.

Много веков назад Лионкор вырубили в толще горной породы Пика Неба. Он выдержал не одну попытку вторжения великанов, которые так и не смогли покорить Север. И за все годы существования в крепости практически ничего не менялось. Как было серо и мрачно, так и оставалось. Попытки захватчиков скрасить впечатление и оживить картину лишь подчёркивали мрачность помещений.

Спальню декорировали шелковыми драпировками и зажгли столько свечей, что они заполняли все свободное пространство. Низкий столик был заставлен посудой с едой так плотно, что во время трапезы некоторые блюда свалились на пол. Женские юбки перемешались с прокураторскими шелками. Одежду сбрасывали на ходу, даже удивительно, что ничего не упало на свечи и не загорелось.

Лисовин притаился за портьерой, пока Сциор расхаживал по комнате полностью обнаженным, хотя в помещении царила сырость и прохлада. Невероятные мускулы перекатывались и надувались при каждом движении. Измененному телу Главного Прокуратора с множеством магических татуировок не страшны ни жара, ни морозы, но вот девица на огромном королевском ложе с балдахином мерзла даже под толстым пуховым одеялом, поэтому укрылась с головой.

Сциор подошел к столбику огромной кровати и послал импульс в грелку. На потолке засветились оранжевые раскаленные полосы, разогревая воздух. Но каменный пол из разноцветного мрамора не потеплел.

– Будь прокляты ваши Львиные Горы. Ничего не работает нормально, – пробормотал он. – Вылезай.

Он сдернул одеяло и хищно улыбнулся, разглядывая дрожащую женщину. В его взгляде полыхала животная страсть. Еще бы! Северянку можно было смело назвать роскошной – стройная, с длинными ногами и соблазнительными бедрами. Волосы спадали расплавленным золотом на округлые плечи и высокую грудь. По сравнению с загорелым и широкоплечим Магистром Смерти, который заслуженно носил прозвище Бизон, она смотрелась хрупким нежным цветком.

– Мне очень холодно! – жалобно всхлипнула она и обхватила себя руками.

– Сейчас я тебя согрею, – прохрипел Сциор, пристраиваясь сверху.

Помещение наполнилось жаркими стонами.

Рано.

Из ванной комнаты показалась обнаженная девушка и застыла на пороге, наблюдая за парочкой на кровати. Вошедшая была не менее прекрасна, чем первая, но на ее красивом лице отражалась скука, усталость и отвращение. Она глубоко вздохнула и изобразила фальшивую улыбку, а во взгляде все еще читалось презрение.

– Не могли подождать?! – с притворным возмущением воскликнула она. – Вода, между прочим, остывает.

– Спасибо, Рада. Идем греться, – Сциор подхватил на руки хихикающую партнершу и отнес в ванную комнату. Прежде чем проследовать за ними, Рада налила себе полстакана верта и выпила залпом.

Пора.

Лисовин обшарил всю одежду, но ничего не обнаружил, кроме магического стилета и пузырька с обесцвечивателем для татуировок в потайном кармане женского подъюбника. Интуиция подсказывала, что Рада приготовила их для прокуратора. Лисовин с досадой вернул все на место, затем подошел к столу, отщипнул виноградинку и закинул ее в рот. Туда же отправилась вторая ягода, а потом третья. Поедая спелый, аж приторный виноград, который редко удавалось раздобыть на Севере, Лисовин слишком поздно осознал, что уже не один.

– Что ты тут делаешь? – сказала девушка, ничуть не стесняясь своей наготы, и потянулась к сигнальному колокольчику.

– Рада, постой. У тебя не получится убить Бизона.

Она дернулась, как от удара. И на ее лице вновь отразились истинные чувства – омерзение и презрение.

– Во всяком случае пока на нем золотой медальон в виде змея, кусающего себя за хвост. Это сильный защитный амулет. И я пришел за ним…

– Бизон снимает его только когда моется, – она криво усмехнулась и перед тем, как скрыться в ванной комнате, бросила. – Жди.

Вопреки желанию немедленно сбежать, Лисовин остался. И его доверие окупилось сторицей, когда Рада вернулась. На ее нежной шее остались темнеющие следы страсти, а на ладони у нее сверкала Печать Прокуратора.

– Теперь уходи. Бизон скоро обнаружит, что его цацки нет, – сказала она, перебирая разбросанную одежду. Рада вытащила стилет и закупоренный сосуд с мутной жидкостью. Лисовин задумчиво смотрел на нее, хотя нужно было уносить ноги.

– Я могу вывести тебя отсюда.

– У меня на этого подонка собственные планы.

– Это самоубийство.

– Я уже мертва. А тебе пора, если хочешь жить, – прошептала она и улыбнулась совершенно безумной улыбкой, глядя на клинок. Лисовин вышел, тихо пересек приемное помещение с охраной, оказавшись в кабинете. Оттуда он прошел в верхнюю галерею, сообщающуюся с секретариатом, чтобы обойти дежурку, кишащую солдатами.

За нужной дверью царил беспорядок. Разбросанные по всему полу листы бумаги едва слышно шелестели под мягкими подошвами замшевых сапог. Он поднял парочку из них, чтобы рассмотреть.

Рисунки! Не магические узоры, а изображения людей и животных. Просто обыденные сцены, полные жизни, движения и эмоций. Молодой веселый солдат на лошади, хмурый мальчишка с котенком, обеспокоенная мать с напуганными детьми, Бизон с мечом, красивая девушка убирает комнату, Бизон верхом, Брон держит какой-то цветок, Бизон довольно улыбается, старик чистит сапоги, задумчивый Бизон гладит пса…

Сотни рисунков и сотни людей. Лисовин поднимал один за другим и рассматривал, поражаясь великолепному мастерству художника, улавливающего самую суть и передавая ее буквально несколькими штрихами. От такой красоты не хотелось отрываться, но на следующем листе он заметил пятна крови. Лисовин выпрямился, проследил глазами, куда ведет красная дорожка, и замер, когда взгляд достиг неподвижного тела.

Фазан сидел в кресле и смотрел перед собой невидящим взглядом. Его пытали. Из многочисленных свежих порезов еще сочилась кровь, пропитывая серебристую мантию.

Послышался шорох. И из-за угла выскочила фигура в черном. Лисовин ловко перехватил руку с кинжалом и вывернул так, чтобы он выпал.

– О, мессира! Это вы. Научились пользоваться дверями?

– Пусти! – выдохнула противница и со всей силы лягнула его, но Лисовин только сильней выкрутил руку в болевом приеме. Затем ударил ее свободной рукой по основанию шеи, чтобы она потеряла сознание, и устремился к выходу.

Караульные тихо переговаривались и переминались с ноги на ногу, отчаянно борясь со сном. Лисовин задержался у одной из множества монолитных гранитных колонн, которые неизвестно как притащили в самое сердце Линкора. Он вжимался в камень в ожидании подходящего момента, чтобы проскочить в противоположный конец зала незамеченным.

Тронный Зал поражал не столько обстановкой, сколько высоким потолком пещеры, в которой он находился и который не стали никак украшать или облагораживать, оставив каменную породу и природные сталактиты нетронутыми. Благодаря этому, любой звук усиливался здесь многократно. Лисовин поморщился, когда отовсюду послышались крики и лязг. В Тронный Зал начали прибывать люди. Маги и солдаты. Прорваться через такую толпу невозможно.

Лисовин обогнул колонну, пропуская очередную группу красных, и нырнул обратно в проход, из которого пришел. Сзади эхо разносило звуки торопливых шагов, а впереди – громких голосов. Он среагировал молниеносно, взмыв по гладкой стене к самому потолку, уцепившись кошкой за выступ и застыв в неудобной позе.

– Где Печать, сука?! – в бешенстве рычал полуодетый Сциор, волоча Раду за волосы.

– Сдохни, убийца! – хрипела она. – Ненавижу тебя, урод!

– Экселант Суг, вы ранены? – с тревогой вскричал кто-то.

На спине у Сциора красовался свежий порез. Рада обесцветила магические татуировки, и они больше не могли мгновенно остановить кровь, которая теперь струилась вниз и капала на пол.

– Царапина, – отмахнулся прокуратор.

Пока со всех сторон собирались люди, пытаясь разобраться, что происходит, Лисовин отметил, насколько недисциплинированно вели себя солдаты и маги. За несколько лет на Севере они стали слишком беспечны, слишком расслаблены и невнимательны. Красные болтали, некоторые в растерянности стояли без дела, пока другие хаотично бегали туда-сюда.

Прокуратор швырнул бывшую любимую наложницу в иммобилизирующий круг, и она сразу же обмякла, словно тело перестало ей подчиняться. Только взгляд оставался холодным и сосредоточенным. Вмонтированный в пол темпораль все еще исправно функционировал. Универсальные старинные устройства удобны тем, что они долговечны и надежны. Их не нужно регулировать и калибровать под индивидуальные особенности вибрации мага, так как многокомпонентная система самонастраивалась, исключая постоянные вмешательства в конструкцию.

– Где Нинон и Брон? Они мне нужны немедленно, – проговорил Сциор и принял из рук слуги шелковую мантию.

В сопровождении десятка красный в Тронный Зал вбежал Брон. Выглядел он не лучше прокуратора.

– Убийца Магов в Лионкоре! Мне едва удалось уйти, – воскликнул он, зажимая края глубокой раны.

Сциор выругался.

– Соберите всех магов и генералов в Тронном Зале. Ну, и не забудьте Императора. Мару найти и убить. Перемещайтесь только группами.

Красные организованно прочесывали дворец. В Тронный Зал стекались маги. Лисовин сдвинулся, немного ослабив распределение веса на руки, чтобы меньше уставали. Ждать пришлось долго. Руки уже дрожали от напряжения. Одна нога постоянно соскальзывала с крошечного уступа, за который он цеплялся фактически одним пальцем. Еще немного и Лисовин свалится на головы снующих внизу имперцев.

– Экселант Баз убит… – сообщил кто-то, и Бизон с размаху стукнул по подлокотнику трона, разбивая его вдребезги. От внезапного и резкого звука Лисовин вздрогнул и сорвался вниз, сильно оцарапав руку об острый край. Не обращая внимания на боль он со всех ног бросился бежать. Повезло, что все в это время пялились в другую сторону – на прокуратора. Он едва не столкнулся с несколькими группами солдат, пока не добрался до Черного Хода – лифтовой системы внутри горы, которой пользовались только для доставки припасов. Лисовин перепрыгнул из корзины на платформу с бочками пива. Одна из них стояла тут второй день, дожидаясь его. Сциор даже не подозревал, что творится в погребах Лионкора, которые еще до его появления были одним из звеньев контрабандной цепи.

Лисовин заранее договорился с контрабандистами, отстегнув круглую сумму за переправу якобы запрещенных частей для темпоралей. В корзине с длинными железными цепями он спустился до Кольца Заката. В условленное время бочку сняли с платформы, буквально швырнув вниз, и быстро покатили к выходу. Лисовин крепко сжимал Печать Прокуратора в раненой ладони и зажмурился, стараясь здоровой рукой удержаться за стенки. Мало того, что он все себе отбил, но еще бочку поставили крышкой на землю, так что он перевернулся вверх ногами.

Не в силах больше находиться вниз головой, Лисовин раскачал бочку. Когда она повалилась, он отодвинул запирающую заслонку, сильно ударив по крышке ногами, чтобы выбраться наружу. Голова от прилива крови гудела, а перед глазами плясали разноцветные круги. Лисовина доставили в винный погреб, как он и рассчитывал. Пошатываясь, он откупорил одну из бутылок с вертом, полил все еще кровящую ладонь, которую сразу перевязал шарфом. Затем он вытянул из тайника припрятанный рюкзак со специальным костюмом из пропитанного воском и смолой материала. Лисовин готовил его на самый крайний случай, который как раз наступил.

Переодевшись, он поднялся на задний двор, где иногда, заблудившись в трех помещениях, справляли нужду прямо с обрыва нетерпеливые пьяные посетители «Ледяного Шинка». Затем подошел к самому краю пропасти. Порывистый холодный ветер сорвал с него капюшон и растрепал ярко-рыжие кудри. Лисовин набросил его обратно на голову, плотно завязав тесемки, чтобы не соскакивал. Затем достал из кармана Печать Прокуратора, размахнулся и кинул прямо в волны незамерзающего моря Празас.

– Нет! – за спиной вора раздался полный ярости крик. Убийца Магов достала нож и двинулась на него.

– Мара! – улыбнулся Лисовин. – Как же я рад, что ты нашла меня!

– Откуда тебе известно мое имя? – оторопело переспросила она и остановилась, наконец, заметив, что Лисовин странно выглядит. Закутанный в нелепую замшевую куртку и брюки, которые представляли собой одно целое, он походил на неуклюжую летучую мышь. Двигаться быстро в этом костюме невозможно – мешала плотная ткань по бокам и между ног.

– Не важно, что знаю я. Важно другое. Бизон знает, что ты здесь и убила Фазана. Он придет за тобой. На твоем месте я поспешил бы убраться из Вертиса как можно скорей.

Бежать Лисовину было некуда – за спиной обрыв и беспокойный Празас, сбоку – высоченная отвесная скала, по которой даже он не сможет забраться, несмотря на всю свою ловкость и сноровку. А уж в этом нелепом одеянии он может только ковылять. Мара сорвалась с места, занося кинжал, чтобы попасть ему в шею. Когда ее рука оказалась у самого горла Лисовина, раздался звук спускаемой тетивы арбалета. Убийца Магов среагировала моментально, подавшись в сторону. Ей почти удалось увернуться, но стрелял тот, кто прекрасно знал ее возможности и скорость, поэтому болт достиг цели. Лисовин подхватил Мару и бережно положил ее на землю.