Текст книги "Одержимость (ЛП)"
Автор книги: Алеата Ромиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
– Наверху свинарник, но это не должно тебя пугать. Ты должна бояться кое-кого другого.
– Я не боюсь тебя.
Я убрал руку с ее мягкой, теплой кожи и ухватился за дверной косяк. Я был чертовски близок к тому, чтобы отодвинуть дверь и увидеть ее. Я покачал головой.
– Если бы ты могла читать мои мысли, то пришла бы в ужас. Даже без них и с тем, что ты знаешь обо мне, ты уже должна бояться.
Ее нежное плечо дернулось, а щеки порозовели.
– Нет. Пожалуйста, возвращайся.
– Это единственное, о чем тебе не стоит беспокоиться. Сам дьявол не смог бы удержать меня вдали от тебя.
Лицо Лорел осветила полуулыбка, когда она начала закрывать дверь.
Я шагнула вперед, заблокировав дверь ботинком.
Ее улыбка стала шире.
– Поторопись, кажется, мы вчера пропустили ужин. Сколько сейчас времени?
– Около половины одиннадцатого. – Я снова провел пальцем по ее нежной щеке и вниз по шее к ключице. Собрав все свое самообладание, я отдернул руку и отступил назад. – Я поспешу, потому что если не уйду прямо сейчас, то предвижу еще одну пропущенную трапезу.
Ее глаза сияли, когда она закрывала дверь. Через несколько мгновений вода снова начала литься на пластиковый поддон.
Поднимаясь наверх, я заметил еще одну странность.
Мои гребаные скулы приподняты непривычным образом.
Это была широкая улыбка.
Я не улыбался.
Моему телу нравилось это редкое чувство. Мой член был готов к тому, чтобы вернуться. Мой разум сказал, что это задание нужно закончить.
Вопрос в том, чем все это закончится?
Заперев дверь снаружи и поставив висячий замок, я оглядел грязь. Без сомнения, это было отвратительно. Я перешагнул через обломки, направляясь к гаражу и грузовику. Как бы плохо ни было на этом уровне, это не было страшно. Я закрепил доски на окнах и дверях. Никто не мог вломиться сюда, не подняв при этом адского шума.
Я же, с другой стороны, был гребаным Бугименом. Лорел Карлсон должна бояться меня. Почему она не боится?
Пока я ехал, мои мысли сосредоточились на задании, которое я взял, на работе, а не на женщине.
У меня были обе флешки. Рассел Картрайт мертв, и его тело так и не нашли. Лорел могла быть тоже мертвой. Не буквально, но предположительно мертвой, например, пропавшей без вести.
Она еще не понимала этого, но оставаться в укрытии и дальше было просто необходимо. У нее не было выбора.
Пока я не узнаю личность человека, который нанял меня, она не будет в безопасности.
У ближайшего подъезда я отдал громкоговорителю приказ. Я закрепил волосы резинкой. Использовал только наличные, мелкие купюры, ничего особенного. Благодаря темным очкам и черной куртке мой образ достиг своей цели: стать непримечательным, не более чем мимолетной мыслью, призраком.
Воспоминания обо мне будут забыты, как только я уеду не потому, что могу контролировать то, что думают другие люди, а потому, что забыть меня – это то, что другие люди хотят сделать. Их ум не хотел вспоминать, что заставляло их чувствовать себя неловко. Легче отмахнуться от него и двигаться дальше.
Я принял решение.
Я не собирался оставлять ее, я не мог, но, черт возьми, уверен, что не отдам ее обратно, чтобы кто-то другой сделал эту работу. Нет, я не признаюсь, что мои планы изменились. Я вытащу ее из этой чертовой дыры и из города, а потом напишу своему работодателю и скажу, что работа завершена. Никаких подробностей не требовалось, пока я не узнаю больше о том, кто был на другом конце соглашения и кто готов заплатить большие деньги за формулу и состав.
Это решение дало мне цель, когда я запер дверь на верхней площадке лестницы изнутри. Войдя в подвал, я остановился как вкопанный. Лорел сидела за компьютером, ее темные, влажные волосы были расчесаны и волнами ниспадали на плечи. Я занимал это кресло, не она. Ее миниатюрная фигура, одетая в футболку и обтягивающие мягкие брюки, почти не занимала места, когда она сидела, поджав под себя одну ногу и обхватив руками другое колено перед грудью.
Моей первой реакцией было спросить ее, какого черта она делает.
Прежде чем слова слетели с моих губ, я обнаружил, что очарован ее видом и реальностью того, что она была здесь, как и обещала. Я также вспомнил, как просил ее о помощи, заставлял ее сидеть на том же самом стуле и читать письмо. Закрыв дверь ногой, я сказал:
– Скажи мне, что ты ничего не трогала.
Лорел повернулась в мою сторону, как будто не слышала, как я вошел, пока не заговорил. Ее голубые глаза были остекленевшими и широко раскрытыми, и она крепче обняла свое колено.
– Что это значит? – спросила она.
– Что?
Она указала на экран, когда я поставил на стол пакет с едой и чашки. Бросив куртку на диван, я шаг за шагом возвращался к тому, что она видела. Когда я снова повернулся к ней, она смотрела уже не на экраны компьютеров, а на меня, нет, конкретно на мои обнаженные предплечья.
– Черт, – проворчал я, опуская рукава до запястий. – Забудь, что ты это видела.
Лорел встала и подошла ближе, не сводя с меня голубых глаз. Наши глаза встретились.
– Кадер, они такие красивые. Почему ты не даешь мне их увидеть?
– Они не красивые.
Она потянулась к моей руке и к рукаву.
– Нет, Лорел. Это не подлежит обсуждению.
Глава 4
Лорел
Яркие цвета на руках Кадера заставили меня подняться со стула, оторвав от того, что я видела на экранах.
– Нет, Лорел. – Его голос стал хриплым. – Не подлежит обсуждению.
Он оттолкнул мою руку.
Пока он сильнее теребил манжету своего рукава, я снова прижала руку к груди, как в первый раз, когда он велел мне не прикасаться к нему. Было что-то в выражении его лица, что причинило мне боль, печаль, которую я не видела в нем раньше.
– Кадер.
Он покачал головой, его челюсть сжалась, жилы на шее натянулись.
– Я… я действительно мало что видела, но то, что увидела, было прекрасно.
Освещение в подвале было не очень ярким, и все же то, что я увидела, казалось калейдоскопом голубых, бирюзовых, зеленых и пурпурных цветов, ярких переплетающихся цветов, смелых и буйных. Издалека мне даже показалось, что эти отметины имеют глубину, как будто я могла их не только видеть, но и чувствовать. Хотя прошла всего лишь доля секунды, прежде чем он накрыл их, за это короткое время я поняла, что он ошибался. Его татуировки были прекрасны. Откроют ли они то, чего он не скажет? Есть ли у Кадера секреты, скрытые в татуировках?
Я сглотнула, наши взгляды встретились.
– Забудь, что ты видела, – его тон не предполагал, что я не сделаю то, что он сказал. Он потребовал.
– Почему? Цвета… они такие смелые. Я хочу их видеть.
Он с усмешкой отвернулся и направился к столу.
– Что? – спросила я.
– Ты все время просишь о том, о чем не должна.
– Если это замечание касалось вчерашнего вечера, то я ни о чем не жалею.
Он повернулся ко мне.
– Ты упомянула татуировки, ну вроде как. Ты что-то сказала после того, как приняла снотворное. Ты была в бреду, не зная, о чем говоришь тогда, и не знаешь сейчас.
Он начал извлекать еду из бумажного пакета.
– Меня тошнит от дерьмового фастфуда. Нам не придется долго с этим мириться.
Я подошла к столу, мой желудок требовал еды больше, чем я хотела спорить о татуировках Кадера. Это не означало, что я сдаюсь. Сев, я посмотрела на него.
– До этого я видела только края. Первый раз увидела их на твоем запястье в ночь встречи, когда ты поднял руку, чтобы успокоить толпу. Во второй – увидела часть рисунка на верхней половине груди. Ты оставил пуговицы расстегнутыми, когда я только проснулась.
Когда он не ответил, я продолжила: – Большинство людей гордятся татуировками. Я имею в виду, что они делают их не просто так.
Кадер покачал головой, выбившиеся пряди волос обрамили его лицо. Его зеленые глаза не отрывались от меня, пока он разворачивал и поднимал свой сэндвич.
– Оставь это.
Его грудь расширилась от глубокого вздоха. Не откусив ни кусочка, он швырнул бутерброд обратно в газету.
– Невероятно, черт возьми.
– Вот почему в спальне так темно.
Он встал и принялся расхаживать взад-вперед.
– Картрайт мертв. Кто-то заключил контракт на тебя и твою работу. – Он остановился и схватился за спинку стула. – Тебе не кажется, что есть более важные темы, чем мои тату?
Я развернула сэндвич, который он принес мне на завтрак. Хотя я не ела их уже много лет, не могла вспомнить, когда в последний раз, черт, он пах так фантастически.
– Расскажи мне, что тебя расстроило.
Он склонил голову к пластиковой стене.
Я поднесла бутерброд к губам и остановилась.
– Эрик вернулся в офис, и Стефани тоже.
Кадер кивнул, развернул стул и оседлал его.
– Ты знал это?
– Только сегодня утром. – Он откусил от бутерброда. – Они подняли тревогу, которая разбудила нас.
– Что еще ты видел? – спросила я между укусами.
– Скорее слышал, чем видел. Между Олсеном и кем-то по телефону шел разговор. Ни тебя, ни Картрайта никто не видел в офисе с вечера понедельника. Из того, что я слышал, Олсен пытался убедить другого человека, что вы двое не откажетесь от исследований и не скроетесь с ним.
– Значит, они не знают, что случилось с Рассом?
Этот вопрос придал моему завтраку горький привкус.
Кадер покачал головой.
– Никто никогда не узнает наверняка.
– Конечно, узнают. Он…
Я опустила глаза, не позволяя себе закончить фразу, не позволяя произнести это слово.
– Лорел, только ты, я и тот, кто его убил, знаем о его судьбе. Если кто-то в этом учреждении знает, что он мертв, этот человек либо убил его, либо приказал убить.
Сделав глоток кофе, я встала. Стала мерить шагами цемент, мои ноги были в носках.
– Как ты можешь обсуждать это так небрежно?
Когда я обернулась, Кадер был прямо передо мной, чем заставил меня остановиться. Он потянулся к моему подбородку и перевел мой взгляд с его груди на яркие зеленые глаза.
– Я думал об этом. Их текущее предположение – твой лучший вариант.
– О чем ты?
– Кто-то думает, что вы сбежали вдвоем. Я бы предположил, что они не захотят обнародовать эту теорию без доказательств. Их отвлекающий маневр даст нам время убраться отсюда.
– Убраться отсюда?
В моем голосе прозвучала паника.
– Да, убраться. Этот подвал безопасен, но мы не можем оставаться здесь бесконечно. Кто-то заплатил мне, чтобы я убил тебя. Этот кто-то все еще там. У меня дома компьютерное оборудование гораздо лучше. Я живу у черта на куличках. Там тебя никто не увидит. Ты сможешь выйти наружу и не быть запертой под землей.
Сморщив нос, я слушала.
– Я могу выйти наружу? – Мои руки, теперь сжатые в кулаки, уперлись в бедра, когда я сделала шаг в сторону от его прикосновения. – Я что, чертов щенок? На кону работа всей моей жизни. Выходить на улицу играть – не моя забота.
Кадер глубоко вздохнул, провел ладонью по волосам и сделал полный круг. Его бицепс под футболкой напрягся.
– Лорел. – Его тон стал жестче. – Просто чтобы нам было ясно: то, что я сказал об уходе, не было началом обсуждения и не было просьбой о твоем мнении. Ты со мной. Мы убираемся отсюда к чертовой матери, пока не поздно. – Он подошел ближе и потянулся к моим плечам, снова заставляя меня поднять подбородок, чтобы поддерживать зрительный контакт. – Тело Рассела не будет найдено или опознано. Это очень плохо, потому что без улик его убийцу тоже никогда не поймают. И есть шанс, что, если я не закончу свою работу, тот же самый человек придет за тобой. – Отпустив мои плечи, он продолжил: – Если бы Картрайт был убит профессиональным киллером, они не оставили бы его в твоем доме, если только…
– Только что?
Его губы сжались.
– Если только тебя не подставили.
Закрыв глаза, я уткнулась лбом ему в грудь. Стук его сердца успокоил меня, когда его руки обхватили мою талию, притягивая к себе.
Его глубокий голос заполнил пространство.
– У меня проблемы с профессиональным убийством. Кого-то вроде меня не приглашают в дом подружки моей жертвы.
– Я не была его девушкой… – я не договорила.
– Это означает, что Картрайт, вероятно, знал человека, который был с ним. Возможно, он доверял ему или ей. Находясь в своем доме, я смогу узнать гораздо больше и, возможно, распознать кого-то.
Оставаясь в объятиях Кадера, я прижалась к его груди, не в силах перестать слушать, но желая не слышать. В висках у меня стучало в такт его сердцу.
– Если люди в университете уверены, что вы оба в бегах, – продолжал он, – они попытаются найти вас. Черт возьми, «Синклер Фармасьютикалз» может попытаться найти тебя. Когда мы вернемся домой, я запущу несколько программ, чтобы просмотреть записи телефонных разговоров и выяснить, с кем разговаривал Олсен. Тот, кто нанял меня, или тот, кто убил Картрайта, может попытаться найти тебя. Существует миллион возможных сценариев, и все они означают, что наше время истекает. Сейчас мы не можем поехать в аэропорт. Я мог бы зафрахтовать частный самолет, но это потребовало бы фальшивых удостоверений личности и тонны денежных переводов. В аэропортах, даже частных, есть камеры. Гораздо труднее остаться незамеченным, когда тратишь 8000 долларов в час на перелет. Удобство не стоит риска. Лучший способ выбраться из этого города, так же как мы это уже сделали: спрятаться на виду.
Новая мысль пришла мне в голову, я открыла глаза.
– Я должна сказать родителям, что я в безопасности.
Его голова качнулась из стороны в сторону.
– Их беспокойство должно быть реальным.
Я сделала шаг назад.
– Нет, они старые. Не древние, но моему отцу шестьдесят восемь, а матери шестьдесят семь. Я не могу заставить их пройти через беспокойство. А что, если люди будут задавать им вопросы?
– Тогда они ответят честно. Это лучший ответ для их безопасности. Сотни различных сценариев могут включать в себя мысль о том, что они помогают тебе спрятаться.
Мой желудок сжался при мысли о том, что кто-то может обвинить моих родителей. Я посмотрела на Кадера. Под глазами у него залегли морщинки, лоб был нахмурен.
– Мы можем что-нибудь сделать, чтобы обезопасить их? – спросила я.
– Позволить им ответить честно – это лучшее, что мы можем сделать для них.
Настала моя очередь повернуться, я хлопнула себя по бедрам.
– Я ненавижу это. Если ты их заставишь пройти через это, они сломаются.
– Опознать дочь в морге не легче.
Мое вращение остановилось, я недоверчиво уставилась на Кадера.
– А если я скажу «нет»?
– Тот же вариант, что и тогда, когда ты задала вопрос в своей спальне.
Он меня вырубит.
– А как насчет всего этого?
Я обвела рукой комнату.
– Большую часть мы оставим. Это мусор. Компьютеры я уничтожу. Видео с камер будут продолжать поступать в хорошо защищенное облако. Я могу получить доступ ко всему этому с ранчо.
– Ранчо? Где это ранчо с детской площадкой?
Кадер усмехнулся.
– Ты знаешь, что можешь быть настоящей занозой в заднице?
Я склонила голову. По себе судит.
Я не сказала этого, хотя выражение моего лица, возможно, передало сообщение.
Он глубоко вздохнул.
– Я не скажу тебе, куда мы едем.
Какого черта?
– Ты думаешь, я соглашусь ехать в этом старом грузовике в неизвестном направлении, на дорогу до которого могут потребоваться часы?
– Пункт назначения определен. Длина поездки около дня. Два, если мы остановимся.
– Я не поеду на задних сиденьях.
– У меня есть план.
Глава 5
Лорел
Я открыла глаза, когда шины грузовика запрыгали по неровной грунтовой дороге. В кабине играла классическая рок-музыка на фоне камней и льда, забрызгивающих ходовую. Мой разум был затуманен, и тело болело, как результат более чем двадцати четырех часов на сиденье грузовика Кадера. Конечно, это было не самое удобное средство передвижения, но оно было эффективным. Это был его план: исчезнуть на виду. Это означало, что я прикрывала голову капюшоном его гигантской толстовки всякий раз, когда мы останавливались или проезжали через дорожные патрули.
Разминая затекшие мышцы, я вгляделась в пейзаж. В какой-то момент, пока я спала, мы свернули с почти безлюдных шоссе и направились к сельским дорогам. Использование слова «дорога» для описания поверхности, по которой ехал Кадер, было большой натяжкой. Амортизаторы грузовика, а также пружины под виниловыми сиденьями стонали, пока мы двигались вперед, наши тела, несмотря на ремни безопасности, болтались туда-сюда.
Может, мы и покинули Индианаполис весной, но приехали в Монтану, да, я могла читать знаки, еще зимой. Горы, видневшиеся вдалеке, были увенчаны заснеженными вершинами, и земля, насколько я могла видеть в лучах заходящего солнца, была в основном белой с несколькими разбросанными пятнами зеленой травы. Небо над нами тянулось бесконечно, над горами сгущались темные тучи.
– Мы уже близко? – спросила я, поворачиваясь от величественного вида к мужчине рядом, который ехал без сна больше суток.
В то время как я, вероятно, была в беспорядке, Кадер выглядел, как всегда, со сжатыми челюстями, прямой спиной и широкими плечами. Хотя на нем была черная куртка, в настоящее время она использовалась как одеяло на моих ногах. На нем была еще одна футболка с длинными рукавами, синие джинсы и ботинки. Его волосы были собраны на затылке, а длинные пальцы держали руль с хладнокровием профессионального водителя. Несмотря на путешествие, он, казалось, не чувствовал недостатка сна.
– Формально мы на месте, – сказал он. – Это все моя земля.
– Насколько далеко?
– Всего тысяча двести акров.
Я приподнялась, села выше.
– Ты не устал?
Он пожал широкими плечами.
– Успех приносит мне больше удовлетворения, чем сон. Я достиг цели. Ты убралась из Индианы и, что еще важнее, жива. Я сообщу работодателю, что работа закончена. Тогда я передам свое предложение даркнете.
– Какое предложение?
– Я собираюсь выставить исследования и разработки формулы на продажу.
Смысл того, что он сказал, покалывал мою кожу. Я покачала головой.
– Ты не можешь.
Зеленый лазерный взгляд Кадера на мгновение повернулся в мою сторону.
– Лорел, у меня есть причина работать в одиночку. Я не спрашиваю разрешения и не ищу признания. Я принимаю решение и придерживаюсь его.
– Ты не можешь предложить продать то, чего у тебя нет. И я не позволю тебе продать мою половину.
– Опять же, док, это не твой выбор. Я много думал об этом, пока ты дремала. Мой работодатель хотел, чтобы исследования прекратились. Устранение и тебя, и Картрайта соответствует условиям. Кто-то, связанный с твоими исследованиями, хочет заработать большие деньги на том, что ты создала. Я же не собираюсь вешать неоновую вывеску. Это рыбалка, и у меня есть два крючка с наживкой.
Я сглотнула.
– Не расстроится ли тот, кто сейчас пытается это продать?
– В том-то и дело. Мне нужно дать понять, что у меня есть последние данные. Ты можешь помочь мне, точно сказав, что у тебя есть.
– Опять же, даже если я соглашусь, у нас есть только половина.
– Я не упоминал об этом раньше, но у меня есть флешка Картрайта.
Глубоко вздохнув, я наклонилась к двери, повернулась к Кадеру и широко открыла глаза. Образ Расса на полу моей спальни промелькнул в памяти. Так же быстро я попыталась сморгнуть его. Глядя на Кадера, я сказала:
– Ты сказал, что не убивал его. Ты сказал, что внешний жесткий диск исчез.
– Я не лгал тебе, Лорел.
– Тогда откуда она у тебя?
– Я нашел тело Картрайта. Когда мы были в твоем доме, камень был вытащен из камина, а внешний жесткий диск отсутствовал, как я и сказал. Это было, когда я вернулся. Жесткий диск исчез, но когда я прибирался, то обнаружил флешку в кармане его джинсов.
Мысль о том, что Кадер обшарил карманы Расса или что он сделал, чтобы избавиться от тела и очистить мой дом, вызвала бурление кислоты в животе.
Рука Кадера легла на мою ногу.
– Не думай об этом.
– Как мне не думать?
Сквозь кожаную куртку он сжал мое бедро.
– Если бы я мог сделать что-то по-другому, то не взял бы тебя с собой в ту ночь.
Я накрыла его руку своей.
– Почему ты не рассказал мне о флешке?
– Потому что я пытался решить, как лучше поступить дальше.
Я выпрямила шею.
– Это не тебе решать. Она должна быть моей. Она должна принадлежать Рассу.
Моя голова тряслась, разум метался между ужасными образами и не в первый раз задавался вопросом, почему Расс привел кого-то в мой дом и показал внешний жесткий диск. В этом не было никакого смысла. Зачем ему было предлагать жесткий диск, если он не отказался от собственной флешки?
Слезы защипали глаза.
– Кадер, я думаю, тот факт, что у Расса все еще была флешка, означает, что он не собирался ее отдавать. Он жертвовал старыми данными, чтобы спасти текущие. – Я смахнула слезу со щеки. – О, слава Богу. Он не продавал нас.
– Ты слишком торопишься с выводами.
Я отдернула руку.
– Нет, не тороплюсь. Неужели ты не понимаешь? Расс, должно быть, понял, что находится в опасности, и надеялся, что резерва будет достаточно, чтобы спасти его, спасти нашу работу. Может, даже спасти меня.
Отвернувшись от Кадера, я перевела взгляд на окружающий нас пейзаж, заставляя себя думать о другом. Некоторое время мы ехали по грязной и заснеженной дороге. Вдали заходящее солнце, зажатое между горными вершинами и темнеющими облаками, отбрасывало длинные тени на равнины. Подпрыгивание прекратилось, грузовик замедлил ход и остановился. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что двигатель выключен.
– Что происходит? – спросила я.
– Я хочу показать тебе этот вид.
Я открыла дверь, прохладный ветер трепал волосы вокруг моего лица. Дрожа, я зарылась руками в единственный карман огромной толстовки Кадера и вышла из грузовика. Слякоть и грязь сочились под моими ботинками, как будто земля не могла решить, замерзнуть ей или оттаять. Когда я подняла глаза, Кадер стоял с протянутой рукой.
Вдалеке, за его спиной, лучи заходящего солнца поднимались к темнеющим облакам. То, что раньше было серым, теперь переливалось красными и оранжевыми оттенками – драгоценными камнями или пламенем. На фоне огромного неба я стояла в благоговейном страхе перед красотой природы, окружавшей красивое лицо Кадера, ледяной ветер кружил вокруг нас.
Эта земля подходила Кадеру, дикая, необузданная и трагически прекрасная.
Я перевела взгляд с пылающего неба на протянутую руку Кадера. На мгновение я заколебалась, задаваясь вопросом, как я попала в такое место, где доверила свою жизнь человеку, которого едва знала, который признался, что взял на себя работу по моему убийству.
Взглянув в его глаза, я впервые увидела новое чувство, предвкушение следующего шага, а также желание поделиться тем, что было его. Золотые крапинки в зеленом мерцали, когда маленькие линии, похожие на паутину, образовались в уголках его глаз, и его щеки нехарактерно поднялись, все работали в унисон, чтобы растопить мою неуверенность. Вернув улыбку Кадеру, я вынула руку из теплого кармана толстовки и вложила в его ладонь. Его длинные пальцы обхватили мои, когда он потянул меня вперед. Через несколько шагов мы оказались на краю глубокого оврага. У основания была река.
– Это прекрасно, – сказала я, осмысливая все это.
– Снег тает, значит, река вышла из берегов.
– Твой дом там, внизу?
– Нет. Это пойма, – свободной рукой он указал на другую сторону оврага. Мой дом вон там.
Я ахнула, когда увидела его. Даже с такого расстояния я могла сказать, что его дом был большим, намного больше моего. По мере того, как облака двигались по небу, в том, что было скрыто тенями, стали видны многочисленные здания.
– Выглядит как маленький городок.
– Ну да. Это моя домашняя база.
– Почему здесь так много зданий?
– Я покажу тебе в свое время.
В свое время. Что это значит? Как долго, по его мнению, мы здесь пробудем?
Когда мы повернулись, чтобы вернуться к грузовику, а ветер продолжал дуть, я сжала его руку, заставив на мгновение остановиться.
– Смогу ли я когда-нибудь вернуться в свой дом, к своей работе и жизни? – спросила я.
Глава 6
Лорел
Мой вопрос улетел с прохладным ветерком, пока я ждала ответа.
Кадер повернулся ко мне, стоическое выражение лица вернулось на место.
– Я не лгал тебе. Я не собираюсь начинать сейчас.
Его образ расплылся, новые слезы наполнили мои глаза.
– Я хочу вернуть свою жизнь.
– Не знаю, Лорел. Все зависит от того, насколько хорошо сработает мой план.
После того, как он помог мне сесть в грузовик, мы проехали остаток пути вокруг оврага в молчании. Его ответ осел надо мной и повторился в сознании. Его план. Использовать мою формулу в качестве приманки.
Я не замечала течения времени, пока Кадер не подогнал грузовик к парадному крыльцу того, что казалось огромным домом. Это напомнило мне что-то из вестерна, еще не старого. Вокруг были большие строения, похожие на амбары, а также заборы.
– У тебя есть лошади или другой скот?
Жизнь в Индиане после отъезда из Чикаго научила меня кое-чему о сельской жизни. Хотя я жила в городах, пригород всегда был рядом.
– Да, лошади и быки. Лошадей здесь не держат. Я слишком часто уезжаю. Они ё в загоне у дома Джека.
– Джека?
– Он управляющий ранчо. Его дом ближе к подъезду. Ты спала, когда мы проезжали мимо. Никто не заедет так далеко без разрешения.
Глубоко вздохнув, я вошла в дом.
– Когда мы войдем внутрь, ты узнаешь, что происходит дома? Интересно, что говорят обо мне и Рассе?
– Мне нужно принять душ. Давай помоемся, поедим, а потом узнаем, что еще можно узнать.
Я кивнула.
Кадер потянулся за моим чемоданом. Держа его одной рукой, другую он положил мне на поясницу, пока мы поднимались по лестнице на площадку. Это был небольшой жест, но обнадеживающий.
Слева от двух массивных, богато украшенных деревянных дверей располагался датчик, похожий на те, что были у нас в лаборатории, за исключением того, что не было места, чтобы вставить пропуск. Тем не менее, технология была показательной. Как и человек рядом со мной, внешний вид дома был обманчив, деревенский на первый взгляд, но технически продвинутый при ближайшем рассмотрении.
Поставив чемодан, Кадер наклонился к сенсору. Активировал его не пропуск, а он сам. Сенсор просканировал его глаз. Как современно.
– Добро пожаловать домой, сэр.
Дверь начала открываться внутрь.
Застигнутая врасплох женским голосом, я выпрямилась.
– Кто это?
Кадер усмехнулся и снова поднял мой чемодан.
– Никто. Это умный дом.
Когда мы вошли внутрь, я остановилась и осмотрелась вокруг.
Мы оказались на открытой площадке с большой лестницей, которая вела на площадку наверху. На том уровне, куда мы вошли, были арки, ведущие в другие комнаты. Атмосфера была деревенской. Минималистская мебель выглядела очень качественной. Каждая комната, которую я могла видеть, была освещена мягким золотистым светом.
– Ты оставляешь свет включенным? Есть таймеры?
– Когда мы подъезжали, я сказал дому, что нахожусь рядом.
Я покачала головой, гадая, что еще он может сказать дому.
– Я покажу твою комнату, – сказал Кадер, – А после быстрого душа принесу нам что-нибудь поесть. Завтра я покажу тебе еще кое-что и, может быть, даже некоторые хозяйственные постройки. Сегодня мы оба слишком устали.
Я не была уверена, почему идея иметь собственную комнату разочаровала меня, но это было так.
– Ты собираешься оставить меня в покое?
– Технически нет. Вместо затхлого подвала мы находимся в доме площадью шесть тысяч квадратных футов4.
Я резко обернулась.
– Даже отдаленно не то же самое.
– В каком-то смысле да. Как и в том подвале, мы единственные люди в этом доме. Никто не может войти. Ты в безопасности. А пока держись подальше от моего кабинета. Завтра я дам тебе кое-какое компьютерное оборудование. Когда я это сделаю, у тебя появятся новые данные в сети. Ничто не будет указывать на то, что ты жива.
В то время как мысль о том, что я буду одна в своей комнате, вызывала у меня грусть, перспектива быть в состоянии делать любую работу пробуждала предвкушение.
Я посмотрела на свои теннисные туфли.
– Я должна… они грязные.
Одна сторона его губ поползла вверх.
– С ними все в порядке. Ты можешь снять их наверху.
Не слушая, я быстро наклонилась и сняла туфли, держа их в руке и отказываясь оставлять след засохшей грязи.
Когда мы начали подниматься по лестнице, я вспомнила, как входила в дом.
– Подожди, значит, твой дом разговаривает с тобой, а ты с ним?
– Да. Я могу неделями не видеть ни единой живой души, даже Джека. Вот почему он мне нравится. Наверное, я запрограммировал дом на разговор, чтобы вместо людей дом был моей компанией.
– Кто готовит и убирает? Дом это делает?
Кадер остановился на середине лестницы.
– Док, я бы никогда не принял тебя за сексистку.
– Меня? Что? Почему?
– Мужчины способны сами о себе позаботиться. Готовить на одного человека совсем несложно. И один человек не создает беспорядка.
Я усмехнулась.
– Виновна по всем пунктам.
– Однако, как правило, дом запрограммирован на выполнение простых задач.
– Каких?
Он кивнул в сторону моих туфель.
– Подметать и пылесосить.
На верхней площадке я остановилась, чтобы заглянуть через перила. Высоко над парадными дверями было большое окно, вид за которым постепенно растворялся в ночи. Мы вместе прошли по коридору. Кадер не дал никаких объяснений по поводу закрытых дверей, мимо которых мы проходили, что они прятали или зачем ему понадобилось так много. Только когда мы добрались до конца коридора, он остановился и открыл дверь.
С жестом его руки мы оба вошли внутрь. Должно быть, он не сказал дому, что мы идем в эту комнату, потому что, когда мы вошли, там было темно. За долю секунды до того, как он включил свет, мой взгляд упал на великолепный вид из больших окон. Эта комната выходила на тот же овраг, который он показывал мне раньше, но теперь мы были на другом конце. А потом щелчком выключателя комната наполнилась светом, и стекла потемнели.
Кадер поставил мой чемодан рядом с большой кроватью с балдахином и указал на другую дверь.
– Твоя ванная там. Дай мне знать, что тебе нужно. У меня никогда не было компании.
Я повернулась кругом, медленно осматривая комнату и обстановку. Кровать была большая, наверное, королевского размера. Там стояли прикроватные тумбочки из темного дерева с высокими лампами, а возле окон находилась мягкая кушетка, идеальное место для чтения. Еще там был комод с зеркалом и шифоньер. Была еще одна дверь, о которой Кадер не упоминал. Я пошла в том направлении и заглянула внутрь, осматривая пустой гардероб.
Когда я обернулась, Кадер оказался рядом: его грудь на уровне моих глаз. Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
– Это действительно мило. И у тебя никогда не было компании?
Он пожал плечами.
– Никогда.
– Тогда почему у тебя есть меблированная комната, которая кого-то ждет?
– Не знаю. Может, она создавалась для тебя.
Мои щеки вспыхнули на его ответ. Прежде чем я успела ответить, Кадер повернулся к двери, ведущей обратно в коридор.
– Кстати, – сказал он, – первая комната, ближайшая к лестничной площадке, – это моя спальня. Это мое личное пространство, запретное.
Мой подбородок вздернулся вверх.
– Моя комната для тебя запретна?
Когда взгляд Кадера встретился с моим, золотые искорки в его зеленых глазах засияли в свете лампы. Его взгляд быстро скользнул от моих носков к макушке.
