Текст книги "К свету (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

– Сара, я так по тебе скучала, – это не была Сестра Лилит, а значит это была Сестра Элизабет. – Я так рада, что Брат Джейкоб позвал меня, чтобы присмотреть за тобой. – По расположению голоса я поняла, что она была выше меня, и по тому, что она держала меня за руку и не добавляла Сестра, я пришла к мысли, что мы были друзьями.

– Я проинформирую Комиссию, что вам значительно лучше.

Взявшись за руки, мы замерли от прозвучавшего голоса Сестры Лилит. От того каким образом она это сказала, у меня на затылке волосы встали дыбом.

– Спасибо, Сестра Лилит, что были здесь, пока я не приехала. – Хотя ответ был вежливым, от ответа Элизабет сквозило холодом. Похоже, к Сестре Лилит мы испытывали схожие чувства.

Сестра Лилит не ответила, но я слышала, как открылась дверь, щелчок, и удаляющийся звук ее каблуков.

Моя тошнота понемногу отступала, я выдохнула и расслабилась на чистых простынях. Элизабет отрегулировала мое положение, положила подушки под ногу, в то время как Рейчел справа от меня подключала мою руку к капельнице. То как они болтали между собой, давало мне ощущение близости и безопасности. Впервые после того, как я очнулась после аварии, атмосфера не казалась мне неправильной.

Была ли Элизабет моей подругой, или возможно сестрой? Была ли у меня другая семья, кроме мужа? Были ли у меня дети? Родители мои и Джейкоба? Сколько нам лет? Моя рука опустилась на мои губы, чтобы остановить меня от попытки говорить. У меня накопилось так много вопросов.

Когда я опустила голову на подушку, мягкие голоса заполнили атмосферой дружбы, когда-то казавшуюся враждебной комнату. Мой предыдущий приступ тошноты прошел, но оставшийся пот охладил меня. Будто читая мои мысли, Элизабет укрыла одеялом мое дрожащее тело. Мне удалось слабо улыбнуться ей, меня укутало теплом. Мне очень хотелось услышать все, о чем они говорили, но в мгновение ока их голоса отдалились, и сон украл мой первый реальный шанс на получение ответов.

Глава 4
Сара

В мой сон просачивался разговор на повышенных тонах, резкие слова проникали в блаженную сцену передо мной. Я повернулась к голосам и вдохнула сладкий запах лаванды. Шаг за шагом я шла по фиолетово-белому лугу, а высокая трава щекотала мои голые ноги. Когда я остановилась под лучами солнца, мои пальцы погрузились в мягкую, прохладную землю, а моя кожа излучала тепло. На горизонте розовые и фиолетовые облака кружились вместе, как краски на холсте. Блестящее небо было словно пара голубых глаз, светящихся счастьем.

Я ощутила колебание голоса, немного, одно-два слова. Но затем оно обрушилось, словно волны на берег, которым суждено нести ураган, каждый удар все больше и громче, чем предыдущий.

Я осмотрела горизонт в поисках мира. Красочные облака потемнели и, зловеще пузырясь, меняли кристально чистые цвета на различные оттенки серого. Я трепетала перед нарастающим штормом, ветер завывал и длинные волосы яростно хлестали о мое лицо.

Чем больше ревел ветер, тем больше я осознавала свою обреченность. Нарастала паника. Просматривая все направления, я искала убежище от шторма, а затем меня разбудили резкие голоса.

– Мне нужно подтверждение, – прогремел незнакомый голос.

– Оно есть у вас, от меня, – прорычал Джейкоб. – Вы забыли, что я член Собрания?

– Собрание подчиняется Комиссии. ПОСТАНОВЛЕНИЕ поступило от Комиссии.

– Тогда позвоните им. Спросите! Я стоял перед ними и говорил почти час. Сам Отец Габриель дал одобрение. Я хочу, чтобы еда была здесь до того, как она проснется. Она ничего не ела почти неделю. Я больше не могу ждать.

– Успокойтесь. Иначе она проснется.

– Я спокоен. Скажите мне, что она может есть.

– Если…

– Никакого если, – прервал Джейкоб, – Что может выдержать ее тело?

– Когда я получу известие о том, что запрет был отменен, мы начнем с мягкой диеты: желе, суп, рис. Ей можно хлеб, но совсем немного.

– Тогда вперед. Идите и приготовьте все это. Я сказал вам, что запрет был снят. Если не верите мне, то позвоните им.

– Я не могу спрашивать Комиссию. Они должны сами уведомить меня. – Незнакомый голос запнулся, а потом продолжил, – Нет, не звоните….

– Это продолжается слишком долго, – сказал Джейкоб, его голос был жестким, но в нем звучало больше контроля. – Приветствую вас, Брат Даниель. Я с доктором Ньютоном. По-видимому, он не получил сообщение о моей жене… Да, он здесь… Я сказал ему… Да, позвольте мне передать ему телефон.

Джейкоб спорил с моим врачом? Что это был за доктор? Конечно, в этой больнице должно быть больше врачей, люди не контролируются Комиссией.

– Здравствуйте, Брат Даниель? – приветствие доктора Ньютона больше походило на вопрос, – Да, я понимаю, что он... Да, я понимаю, что Собрание – правящая партия и так, как он Член Собрания, его слово является верным. Я хотел бы…Сейчас же. До свидания. – Возникла пауза, затем доктор Ньютон продолжил, – Брат Джейкоб, я скажу Сестре Деборе принести еду.

Джейкоб выдохнул.

Тон доктора приобрел командные нотки, когда он подошел ближе к моей кровати.

– Вы должны разбудить ее и отвести в ванную. Ей долго не вводили катетер, и она давно в кровати. Но этот гипс не для прогулок. – Прозвучал сигнал на моей капельнице. – У нее будет прогулка, когда я получу одобрение. Я вернусь после того, как она поест. Затем осмотрю ее.

– Спасибо. – Гром ушел из голоса Джейкоба, но гроза все-таки осталась. – Вы должны понять мою настойчивость. Я не могу обрекать ее на голодную смерть, после всего, что она пережила.

– Я понимаю, но вы знаете, что все мы руководствуемся правилами. Я поклялся помогать людям, но у меня тоже есть семья. И поступающие указания обязательны к выполнению. Мы все это знаем.

– Да, это так, – сказал Джейкоб вызывающе. – Но не в этот раз. Я не позволю этого.

Слова доктора вернули меня в реальность с удвоенной скоростью. Я была во власти этих людей. Людей, которых я не могла видеть и вспомнить. Люди с пугающим тоном, правилами и указами. Я стиснула зубы и попыталась вспомнить. Ничего, чтобы подтвердить, что я принадлежу этому месту и ничего, чтобы это опровергнуть.

Подошел Джейкоб, и, убрав волосы с моего лба, сказал: – Я уверен, что ты не спишь. Я думаю, что даже ты не смогла бы спать при всем этом.

Даже я? Что это значит?

Я кивнула. Его большие руки задержались на моих волосах, я вспомнила часть моего сна, и мне стало интересно, были ли они русыми, как во сне.

– Сара, медсестра принесет поесть. Доктор Ньютон хочет, чтобы я помог тебе встать, прежде чем она придет.

Я протянула руку к повязке на глазах. И хотя я чувствовала, что волосы были влажными, повязка была сухой.

– Сестра Рейчел сменила ее. – Его пальцы собрали мои волосы. – Но она не смогла расчесать и заплести твои волосы, ты уснула.

В моей груди образовался комок. Она сменила мою повязку, и я пропустила это.

– Я собираюсь поднять тебя с кровати.

Одеяло соскользнуло вниз, и холодный воздух проник в мое теплое царство, но прежде, чем я замерзла, руки Джейкоба прижались к моей спине и ногам. Я вздрогнула, когда он меня поднял. От меня исходила боль. Задержав дыхание, я ждала, что он опустит меня в больничное кресло, но он этого не сделал. Вместо этого, Джейкоб прижал меня к себе и без каких-либо усилий отошел от кровати. Я прижалась к нему, обняв руками за плечи, и положив голову ему на грудь. Моя щека прижималась к его мягкой рубашке, и я вдохнула запах кожи и мускуса. С каждым шагом щетина на его подбородке задевала мою макушку. На секунду, что-то всплыло в моей памяти, но также быстро и исчезло.

Очевидно, мы пересекли комнату, так как Джейкоб сказал:

– Мы в ванной. Сестра Рейчел сказала, что утром ты справилась отлично, хотя я не уверен в том, как много ты можешь сделать сама.

Я протянула руку и указала, в надежде, что он увидит ручки, которыми я пользовалась ранее. Он понял, потому что аккуратно поставил мою здоровую ногу на пол и направил мои руки к ручкам. При мысли о том, что нужно сделать, кровь прилила к моим щекам. Я быстро опустила подбородок, не желая, чтобы Джейкоб заметил мое смущение. Ведь он по-прежнему оставался для меня незнакомцем. Для него мы были женаты. Он, несомненно, много раз видел меня обнаженной.

Его большие руки прикоснулись к моим щекам и подняли мое лицо к своему. Хотя я не видела его, мы были очень близко друг к другу. Его теплое дыхание щекотало мой нос, его слова были нежными и ободряющими.

– Я оставлю тебя в покое для того, чтобы ты могла уединиться, но ты так дрожишь, что боюсь, можешь упасть.

Я слепо повернула свое лицо к ручкам. Я столкнулась с капельницей, которую он установил рядом. Я не понимала, насколько сильно дрожали мои руки и ноги.

– Позволь мне помочь, – предложил он и отпустил мое лицо.

Моя дрожь ослабла от его тона. Это звучало так, будто он спрашивал, а не сообщал. Кивнув в знак одобрения, я отпустила руки и сложила их на груди. Джейкоб медленно переместил руки на подол моей ночной рубашки. Он медленно двигал платье вверх, его пульс под моими руками возрастал. Когда рубашка была выше талии, я ощутила, как напряглось его тело.

Я опустила подбородок, не уверенная в выражении своего лица. Было слишком много мыслей, которые пытались укорениться. Недоумение и неуверенность закрутились со смущением, и все же они, казалось, были мне недосягаемы. Глубоко вздохнув, я сконцентрировалась на насущной задаче. Джейкоб и я соблюдали тишину. Он говорил только, чтобы предупредить меня о наших дальнейших действиях, и я оценила это. Каждое из них, независимо от того, как нежно он пытался все сделать, приносило мне боль. После его сигнала, я закусывала нижнюю губу и задерживала дыхание. Это не останавливало боль, но, по крайней мере, я не морщилась. К тому времени как он переместил меня в кровать, предательский привкус меди дал мне знать, что я неоднократно прокусила свою нижнюю губу.

Тяжелая тишина окружала нас, пока мы ждали мою еду. Звук шагов Джейкоба, и редкие вздохи, говорили мне, что он тоже боролся с вихрем мыслей, хотя я сомневалась в том, что мы думали об одном и том же. С каждой минутой, я обдумывала варианты. Мне хотелось есть, но я желала большего. Мне нужно больше, чем это. Мне нужно понять, что случилось в той аварии, а также то, что происходило сейчас.

Вопросы были не только в моем сознании. Они заполнили палату, кружась вокруг нас. Как безликие тени в моих снах они издевались надо мной и отказывались делиться знаниями. С течением времени, я ощущала себя все больше в ловушке – клаустрофобия – так, словно мне было нужно больше пространства.

Чем я обычно занималась для души?

Ответ на этот вопрос окатил меня потоком очищающего воздуха.

Я бегаю.

Странное чувство облегчения наполнило меня, когда я закрыла глаза и представила дорожки и тропинки. Это было реальным. Я не только увидела, как длинные лучи солнца танцуют на верхушках деревьев, я почувствовала тепло, когда сквозь меня проходили лучи света, и мои ноги ступали на землю. Я толкала свое тело, расширяя границы. Не задыхаясь в неизвестном мире, я задерживала дыхание, стабилизируя свой пульс, для того, чтобы обрести силы продолжать. Я никогда не сомневалась в своей способности продолжать. Движение получалось само собой. Вглядываясь за пределы леса, я заметила открытый луг, где холодный утренний туман обосновался возле земли. Вдыхая свежий воздух, я улыбнулась блестящей росе, которая переливалась, словно бриллианты в утреннем свете.

Я громко ахнула от интенсивности воспоминаний. Мое тело напряглось. Я была не там, я была здесь. Однако то, о чем я думала, не могло быть сном. Местность была знакома, больше, чем все вокруг меня. Я напряглась, от того как Джейкоб в очередной раз коснулся моих волос.

– Сара, ты в порядке? Что случилось?

Я кивнула с новообретенной силой. Со мной все в порядке. И это так. У меня были воспоминания, реальные воспоминания. Так как я не могла сказать ему, что произошло, я улыбнулась и помотала головой из стороны в сторону. Я хотела сказать, что ничего не случилось. Впервые с тех пор, как я очнулась в этом незнакомом мире, что-то казалось правильным.

Я сосредоточилась на образе, который создала. Точно так же физически, как бег, мои мысли расслабили меня, ослабляя покров сомнений и переживаний.

– Мне нужно найти твою расческу. Как думаешь, я смогу расчесать твои волосы? – спросил Джейкоб. – Тебе бы не понравилось, как они сейчас выглядят. – С каждым предложением его пальцы гладили и ласкали мои непослушные волнистые волосы. Прежде, чем я заметила его отсутствие, он вернулся. Вложив расческу в мою руку, он сказал, – Ты намного лучше в этом, чем я.

Осторожно, чтобы не задеть бинты, я проводила щеткой по своим волосам. Пока я это делала, цветочный запах шампуня напомнил мне цветы лаванды в моем сне. Я представила, как длинные светлые волосы развивались на ветру, и задумалась о том, возможно ли, что это были те самые волосы, что я расчесывала.

Длина казалась такой же. Что касается цвета, то это было сейчас мне неизвестно. Когда волосы перестали быть запутанными, и приобрели шелковистость, я начала их заплетать. Механическими движениями, без усилий, я заплела свободную косу, которая начиналась с левой стороны и лежала на правом плече. Когда мои пальцы приблизились к кончику, Джейкоб вложил в мою ладонь резинку для волос.

Это было глупо, только коса, но в груди больше не болело. Это было первое, что я сделала самостоятельно. Мои руки помнили, что делать, как мой разум помнил бег. Это было только начало, но я прижалась к нему.

Когда дверь открылась, мой голод проснулся с новой силой.

– Оставьте это здесь, – указал Джейкоб.

Где «здесь»?

Напряжение возвращалось в мои плечи, и я поджала губы, подавляя комментарии, которые, как я инстинктивно понимала, не будут приветствоваться. Этот образ мачо-мэна устаревал. После того, как двери открылись и закрылись, по полу поехали колеса. С этим новым звуком, я представила себе стол, который может двигаться передо мной и над моей кроватью. Я протянула руку.

– Нет, Сара. Ты забыла о благословении пищи, не так ли?

Нет, я не забыла. Это попросту не пришло мне в голову. «Поесть» было моей единственной мыслью.

Я опустила голову, поскольку глубокий голос Джейкоба заполнил комнату. Он поблагодарил Отца Габриеля и Комиссию за мою пищу. Действительно? Он попросил, чтобы Господь использовал ее питательные вещества, чтобы помочь мне выздоравливать. Ок. Джейкоб остановился, я начала двигаться, но затем он заговорил снова:

– Позволь этой пище быть напоминанием о том, что данные привилегии могут быть убраны. Спасибо за то, что исправляешь мою жену и напоминаешь мне о моей роли. Мы не будем подводить вас снова, поскольку доверяем Вам и Отцу Габриелю во всем. Аминь.

Я не двигалась. Мой голод внезапно угас.

Что все это значит? Что за исправление? Джейкоб согласен с Братом Тимоти в том, что мои страдания – это результат моего греха?

– Сара, – сказал он, поднимая мой подбородок. – Ты должна поесть.

Он был прав. Мне нужно было поесть, чтобы стать сильной и уйти. Это было неправильным. Все здесь было неправильным. В глубине души я знала, что не принадлежу всему этому. На этот раз безмолвно, Джейкоб захватил мои руки и положил их на колени. По-видимому, так же, как с кусочками льда ночью, Джейкоб планировал кормить меня.

– Открой.

От этой первой команды я стиснула зубы. Я поняла, почему он помог мне прошлой ночью, так как была слаба, но теперь я была относительно уверена, что могла поднять ложку и найти собственный рот. Тем не менее, всего лишь одним словом, он дал понять: еда будет, но только через него. Можно поспорить, что я все еще могла отказаться.

Пока я все осмысливала, ложка коснулась моих губ, я сделала, как он сказал, и открыла рот. Ложка за ложкой, мой гнев спадал, пока мой живот заполнялся. Суп – больше похожий на бульон – был моим любимым. Я может даже напевала после первой ложки. Каждый раз, когда он ударял о мой язык, я смаковала, теплый и ароматный. Даже с осторожным кормлением, соленый куриный бульон иногда проливался и стекал вниз подбородка. Когда это случилось впервые, Джейкоб рассмеялся. Не громко, с легкой издевкой, но это заставило меня улыбнуться. Я не могла вспомнить моего мужа смеющимся. С самого пробуждения, я слышала, в основном, его гнев и команды. Конечно, наш брак был больше, чем это. Только когда суп и желе закончились, он поместил небольшой кусочек в мои руки.

– Это хлеб. Вероятно, ты можешь держать его сама.

Я кивнула, поворачивая хлеб в ладонях и оценивая его размер. Поднесла его к носу и вдохнула запах. Когда укусила его, жесткая внешняя корочка сменилась теплом мягкой серединки. Я отщипывала понемногу и наслаждалась вкусом. Мне не хотелось, чтобы он заканчивался. Лишение меня пищи так надолго сформировало странные вкусовые потребности. Когда закончился хлеб, у моих губ появилась соломинка.

– Доктор Ньютон сказал пить как можно больше жидкости, но здесь немного воды.

Я поджала губы и втянула воду. Прохладная жидкость напомнила мне, что мое горло чувствовало себя лучше, даже лучше, чем за день до этого. При звуке его имени я вспомнила обещание доктора вернуться. Как только, я подумала об этом, то услышала, что открылась дверь.

– Доктор, – сказал Джейкоб, возможно, для того, чтобы сообщить о том, кто вошел.

– Я предполагаю, что вы готовы к моему осмотру?

Я кивнула, забыв, что со мной редко кто разговаривал.

– Да, – ответил Джейкоб, – Сара закончила трапезу. Думаю, ее тело справится с ней. Мне бы хотелось, чтобы на ужин у нее была порция побольше.

Ужин? Значит, я съела обед?

У меня не было ни малейшего способа следить за временем. Узнав, что прошло только полдня, моя голова стала заполняться мыслями. Хотя обещание большего количества еды на ужин взволновало меня, идея провести больше времени в этой темной, незнакомой жизни было для меня непростой. Молча, я мечтала о новых открытиях в моих снах.

– Мы должны измерить ваш вес...

Джейкоб потянулся к моей руке.

– Она потеряла слишком много веса. Я не уверен, сколько, но от нее остались кожа и кости.

– Сестра Сара, – начал доктор Ньютон. – Я должен закончить ваше обследование. Затем мы обсудим ваши травмы. Вы понимаете?

Я кивнула, чувствуя ободряющее пожатие Джейкоба. Легким движением его мозолистые пальцы ласкали суставы моих пальцев, и я подумала о том, чем он жил. Со своей стороны, я предположила, что он много работал, а когда он нес меня в ванную, я почувствовала, насколько больше он был, в сравнении со мной.

Как моя авария повлияла на его работу? А что насчет меня? Чем я занимаюсь?

Пока моя кровать была в положении лежа для обследования, я поняла, что мужчина, который держит меня за руку, боролся за меня, поддерживал и помогал, но я не знала его.

Люблю ли я его? Любит ли он меня?

Неважно, как сильно я старалась найти ответы в закоулках моего разума, они издевались надо мной, сознательно оставаясь вне досягаемости.

Глава 5

Я хотел видеть ее глаза. За тридцать лет изучения людей, чтения их, я почему-то забыл, что глаза были ключом. Без них у меня были только средние и незначительные зацепки.

Я понимал, почему ей не разрешали видеть, по крайней мере, пока. Только потому, что психологически в этом был смысл, это не означало, что я одобрял данные действия. Взять жену было моей обязанностью, ответственностью, и обязательством «Свету». Я видел и соглашался с этим в прошлом – но то было в теории и на расстояния. Это было близким и личным.

Я знал, что мое время придет. Я надеялся, что это не так, что смогу избежать этого, но отказаться от жены, когда ее уже представили, ​​ – не вариант. Принимая на себя эту ответственность, я укрепил свою связь со «Светом» и утвердил свое положение в обществе. Мое согласие и сотрудничество заверили Отца Габриеля, Комиссию и Совет в моей верности.

Мой взгляд метнулся к лицу Сары. Ее рука была зажата в моих ладонях. Хотя я не мог видеть ее глаза, ее нижняя губа побледнела от сильного закусывания зубами. Черт, она прокусит ее, если не прекратит сжимать, словно в тисках. Я уже видел капли крови, когда вернулся к ее постели сегодня. По крайней мере, в этот раз не я был причиной того, почему она нервничала. Эта реакция была вызвана движением кровати, поскольку доктор Ньютон полностью ее откинул. Я предположил, что это её проклятое сломанное ребро или ребра. Почему Рейчел повторно не забинтовала Сару после душа, я не знал. Я сказал бы кое-что, но тогда она, вероятно, будет наказана. Они могут даже решить заменить ее как главную по уходу за Сарой. Я не хотел этого.

Чего я хотел, так это, чтобы скорее сошел тот ужасный ушиб, разных оттенков от фиолетового до зеленого. Я видел его, когда снял ее длинную ночную рубашку, это было похоже на след от неоднократных ударов ногами. Отголоски этих ударов прошли волной через нас обоих. Может быть, я не хотел видеть ее глаза. Боль, которую она чувствовала, когда кровать откидывалась или, когда я поднимал ее, просачивалась из ее пор и заполнила комнату своим зловонием.

Разве доктор Ньютон не понимает, что делает?

Я поднял голову, но он не смотрел на меня.

Он смотрел на нее.

Мои зубы заскрипели от того, как сильно я сжал их, когда оценивал выражение его лица. Он был единственным врачом коммуны, и я ожидал увидеть сострадание и пожелание выздоровления на его лице. Вместо этого образ доктора Менгеле (прим. немецкий врач, проводивший медицинские опыты на узниках концлагеря «Освенцим» во время Второй мировой войны) проскочил в моих мыслях.

Какой врач участвует в вещах, которые доктор Ньютон выполняет безоговорочно?

Я, возможно, не подписался бы на эту миссию, но, черт возьми, Сара была моей женой.

Кого я обманываю?

Я был столь же ответственным, как доктор Ньютон, если не больше. Не для всех других женщин, которые приходили в коммуну тем же путем, но для Сары. Когда Комиссия объяснила, что нужно делать, у меня не было вопросов. Приказ есть приказ. Я повиновался им и выполнял. Это – то, что дало мне возможность продвинуться с такой скоростью, и я понял, что главное в коммуне – это правила и процедуры. Сообщество «Света» не так сильно отличалось от военных. Обучение в вооруженных силах хорошо мне послужило, и мой опыт в армии создал идеальную базу для верного последователя.

Доктор Ньютон заговорил, переориентировав мое внимание.

– Я собираюсь расстегнуть платье, чтобы лучше видеть ваши повреждения.

Хотя она кивнула, я снова стиснул свои бедные зубы. Я был бы счастлив, если бы зубная эмаль не осталась на них осколками, к тому времени как он это сделал. Доктор Ньютон начал с верхней пуговицы ее ночной рубашки, возле шеи, и продолжил расстегивать ее вниз. Он умудрился расстегнуть несколько пуговиц, когда я отпустил руку Сары и оттолкнул его прочь. Я видел ее под рубашкой и знал, что она не носит бюстгальтер.

Ее грудь была, может быть, меньше, чем я предпочитаю, но она была приятно округлой и крепкой. Ранее, в ванной комнате, вероятно, из-за температуры, я заметил, как ее соски затвердели и как розовые ареолы вокруг них потемнели.

Неважно, была она маленькой или большой: она была моей. Я чертовски хорошо знал, что грудь не пострадала во время аварии, и Ньютон тоже это знал. Он осматривал ее накануне. Не было никаких оснований снова осматривать ее грудь. Ослабив стиснутые челюсти, я сказал:

– У нее повреждения ниже. Я помогу вам. – Я хотел сказать больше, но Саре не нужно слышать, как мы меряемся членами над ее обнаженным телом.

Руки доброго доктора поползли вверх, охотно сдаваясь, но ухмылка на его лице еще раз заставила меня стиснуть челюсть. Высокомерная задница. Не существует ни одной чертовой возможности, чтобы он мог осматривать Сару без моего присутствия. Я не допущу этого. Если бы для этого мне пришлось обратиться с запросом к Комиссии, я бы сделал это. Они серьезно хотели, чтобы я женился, и я сделал это.

Глубоко вздохнув, я застегнул верхние пуговицы на ее рубашке и расстегнул, начиная снизу. Открытые участки кожи Сары покрылись мурашками, когда я раскрыл ее ночную рубашку. Теперь она была раздета от пальцев ног до пупка. Все нескромные места были прикрыты. Несомненно, в темноте, за пределами «Света», она носила и меньшего размера бикини на пляже, чем те трусики, которые носила теперь. Это не имело значения. Когда она была в темноте, она не была моей женой. Теперь она ей стала, и Ньютон, блуждающий по ее телу глазами, взбесил меня.

Я держал свой язык и сосредоточился на ее гипсе. Эта хреновина доходила до половины ее левого бедра. Поскольку была разбита только голень, гипс можно было спокойно накладывать и ниже колена. Это была еще одна часть психологической войны, часть плана, чтобы стереть ее, отнять у нее способности, и сделать зависимой. Чем больше физических ограничений она терпела, тем легче было привить психологические ограничения.

«Свет» был работой, призванием. Его первыми последователями были преимущественно мужчины. Учения Отца Габриеля произошли от фундаменталистских корней. Женщины ценились за прочность, благодаря которой они исполняли свои обязанности и потому, что у мужчин были потребности. Согласно учению Отца Габриеля, эти потребности лучше всего удовлетворялись женами. В то время как некоторые женщины нашли свой путь к «Свету» по собственному желанию, другие, такие как Сара, – были приобретены. Процесс приобретения и воспитания постоянно пересматривался. Каждый случай оценивали по его успеху или провалу. Хотя вся коммуна участвовала в приобретении, в конечном счете, каждый раз были участники, которые несут ответственность за результат. В нашем случае, это были я и Сара. Потому что я был ее мужем, и моя роль имела бесконечно важное значение. Единственная дорога для моего дальнейшего успеха в «Свете» пролегала через Сару.

Я снова взял руку Сары в свою. Мы не проиграем. Я повторял это как мантру, как молитву в закоулках моей души. Я был свидетелем неудач, и я трудился слишком долго, чтобы позволить этому стать моим концом. Рука Сары дрожала, но я отказался позволить эмоциям влиять на мои цели. Мы должны добиться успеха.

– Сожмите руку вашего мужа, когда я прикасаюсь к месту, которое болит.

Мудак дошел до эпицентра боли, прямо над сломанными ребрами. Когда он это сделал, Сара застонала и стиснула пальцы со всей силы, прежде чем плотно сжать губы.

– Здесь, – сказал я, наблюдая, как брови доктора ползут вверх.

– Вы сломали, как минимум одно ребро во время аварии, – объяснил он.

Ее губа была зажата между зубами, и она кивнула в знак понимания.

– Здесь мы не можем сделать многого. Остается только ждать. Все срастется со временем. Теперь как насчет этой области? – доктор продолжал осмотр, пока обсуждал ее сломанные ребра, сломанную ногу и возможное сотрясение мозга. Он объяснил, что ее щека ударилась о руль грузовика. Если бы она могла увидеть себя в зеркале, то поняла бы, что это не так, но она, казалось, верила доктору и его словам. Прикасаясь к ее чувствительному горлу, он снова спросил о боли. Ее сжатие было мягче, чем прежде.

– Это значит, что болит меньше, чем до этого? – спросил я.

Она кивнула.

– Я полагаю, что вы будете готовы говорить через день или два, – сказал доктор Ньютон. – Завтра или в пятницу мы снимем этот гипс и наложим другой, который позволит вам прогуливаться. У вас сломана кость, но, к счастью, не сильно. Кожа не повреждена. Это поможет вашему восстановлению.

– Что насчет еды и питья? – спросил я.

– Как ваше самочувствие сейчас? – доктор уточнил у Сары. – Вы справились с обедом?

Она кивнула.

– Еще один пресный день и затем мы пересмотрим питание.

– Я хочу забрать Сару домой. – Я бы согласился принять власть Комиссии и Отца Габриеля, но мне не нравилась власть Ньютона. Я видел слишком много вещей за последние три года, пока был у «Северного Сияния». По-моему, даже Комиссия не полностью ему доверяла – если бы доверяли, то он был бы частью Собрания.

– Нам нужно посмотреть, как она адаптируется к гипсовой повязке для ходьбы, и оповестить Комиссию. Куда она отправится отсюда, в конечном счете, их решение.

Между тем, Сара вздрогнула при его последнем заявлении, процесс работает. Она начинала понимать, что полностью под контролем Комиссии. Завтра на собрании меня спросят, и я должен быть честен. Я уверен, они будут очень гордиться собой – недавние усовершенствования в процессе воспитания оказались эффективными. Старые способы воспитания приносили результаты медленнее. Как член Собрания, обычно я был рад, но в этот раз было по-другому. Я не только член Собрания – я был ее мужем. Чем сильнее Сара стискивала мою руку, тем менее довольным процессом я становился.

Освободив свою ладонь, я начал застегивать пуговицы ее ночной рубашки. Пока я это делал, Сара подняла руку и указала на свои глаза. Учение Отца Габриеля проинструктировало меня сделать ей выговор, напомнить ей о правиле, которого она никогда не слышала. Правило гласило, что женщины отвечали на вопросы, – а не задавали их. Вместо этого внутри я ухмылялся ее изобретательности. Единственным правилом, которое ей доверили, состояло в том, чтобы не говорить, и в то время как она повиновалась, она находила способы общаться.

Моя жена была умной и находчивой. Она быстро учится, и у нас все получится.

Глаза-бусинки Ньютона расширились и встретились с моими.

Я расправил плечи и передал ее вопрос.

– Когда вы сможете снять повязку с ее глаз?

Он поджал губы. Он бы, наверное, сообщил об этом всем, если бы был кто-то, кто его выслушает. Конечно, Лилит и Тимоти не могли дождаться моего провала. То, что я увидел, это как Сара задала простой вопрос. Она не требовала равноправия, она просто хотела знать, когда снова сможет видеть.

– Брат, – начал доктор Ньютон эффективно удаляя Сару из обсуждения. – Как мы уже обсуждали, сотрясение, вероятно, повлияло на ее зрительный нерв. К сожалению, это был не единственный вред, причиненный глазам. Когда ваш грузовик взорвался, интенсивный свет и тепло повредили сетчатку. Обе травмы требуют времени и покоя. Я не прогнозирую снятие повязки в ближайшее время, это может занять несколько недель.

– Спасибо, доктор. Если это все, то думаю, моей жене требуется отдых.

Я поддерживал «Свет» и Отца Габриеля, но пока я натягивал одеяло на застегнутую рубашку Сары, то поклялся сделать все, что мог, чтобы все прошло как можно легче для нее. Она была человеком, который потерял право на выбор своего будущего. Это была теперь моя ответственность, и я намеревался сделать все необходимое для нашего выживания. Ставки слишком высоки.

– Еще один момент, – сказал доктор Ньютон. – Мне сообщили расписание Сары на завтра.

– Ее расписание?

– Да. Ей нужно будет проснуться, одеться и позавтракать к тому времени как вы уйдете на Собрание.