Текст книги "К свету (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Глава 18
Джейкоб

Я изо всех сил стучал ладонями по рулю, пытаясь выместить на грузовике часть своего разочарования. По крайней мере, когда я ударил его, грузовик не плакал и не таял в моих руках. Я знал его устройство, понимал, как он работает, и знал, как его починить, когда с ним возникают проблемы. Это было, так же, как и с нашими самолетами. Мика и я не только летали, мы знали, как их чинить и обслуживать – по механической части, но не их технологию. Это дерьмо было сложнее. Я вцепился в свои волосы и начал внутренний монолог.

Возьми себя в руки, Джейкоб. Ты сделаешь это.

Я бросил последний взгляд на вход в жилые помещения, прежде чем нажал кнопку двери гаража. Я не мог вернуться. Если я сделаю это, то уже не захочу уходить. Кроме того, я должен быть на Собрании меньше чем через полчаса.

Почему она хочет, чтобы я был с ней? Почему она не ненавидит меня?

Не то, что бы я хотел, чтобы Сара ненавидела меня, но она должна была.

Выехав из ангара, я смотрел и ждал, пока ворота гаража не закроются полностью. Взглянув на часы, на приборной панели, я увидел, что сейчас было около половины девятого утра пятницы, и небо было еще темным. Было время в моей жизни, когда меня волновало то, что в полдень были сумерки, или полностью темнело в четыре, но сейчас вокруг меня слишком много всего происходило, чтобы этот факт вызвал у меня что-то большее, чем мимолетную мысль.

Сара даже не поняла, что это и было ее наказание от Комиссии. Я должен сообщить ей это, прежде чем она столкнется с Собранием, Комиссией, или любой из жен – особенно, прежде чем она встретится с Отцом Габриелем.

По пути в общину, моя память возвращалась на заседание после вечерней службы в среду. Отец Габриель, не теряя времени на прелюдии, сразу перешел к главному...

– Братья, присаживайтесь. Прежде, чем мы встретимся с Собранием и Комиссией утром, я хочу обсудить мой указ о наказании Сары за инцидент.

Устроившись на стуле, я пытался унять беспокойство, которое рикошетило во мне, словно шарик от старинного пинбола.

– Я вынес уже много указов о наказании в подобных ситуациях. Но сейчас не совсем типичный случай. Не посвященные в детали последователи считают, что Сара была вашей женой во Тьме. Но сама Сара думает, что жила здесь задолго до произошедшего, а последователи верят в то, что она здесь недавно. И все они считают, что она воспользовалась вашим грузовиком для побега и попала в аварию.

Моя спина напряглась.

– Брат?

– Отец, я еще не обсуждал это с Сарой. Я сказал, что расскажу ей об этом, когда придет время. Она знает только то, что я отвечал Брату Тимоти на следующий день ее пробуждения.

– И версии не совпадают, не так ли?

– Нет. Тогда, мне было сказано, чтобы я ответил, что Сара взяла грузовик с моего разрешения.

Ко мне предъявляли претензии?

Отец Габриель кивнул.

– Также вы говорили, что она помнит это, в то время как она ничего не помнила.

– Да.

– Так как вы член Собрания, ваши слова должны были быть правдивыми. А то, что вы сказали, правдой не было.

Ну, мать вашу, а если бы я сказал, что она не попадала в аварию?! Разве я должен был сказать, что все это инсценировано с помощь наркотиков, которые ей вкололи, и что член Собрания-псих избивал ее на моих глазах. Что он избил бы ее намного сильнее, если бы я не остановил его... что было бы, если бы я сказал, что даже после того, как я прекратил нападение на Сару, она получила еще больше травм после того, как ее передали доктору Ньютону. если бы я сказал Брату Тимоти то, что он и так уже знал – что весь этот инцидент был обманом – да, тогда я бы не солгал.

– Да, Отец.

– Поэтому мое решение должно быть наказанием за грехи обоих, этим мы успокоим последователей.

– Да, Отец.

– Я обратился за советом к Комиссии. Теперь, когда Сара лучше адаптируется в общине, тем самым усиливаются и претензии к ней как к жене члена Собрания, поэтому ее наказание должно быть публичным.

Мой взгляд метнулся к Люку. Хотя он и не смотрел в мою сторону, я увидел шок, который тот пытался скрыть. Уверен, что мое сердце перестало биться, я почти согнулся от боли вследствие его вердикта. Я был ответственным за споры. Я знал, в чем смысл публичных наказаний. Все во мне хотело просить за нее, протестовать, предложить себя вместо нее, но я знал, что не смогу ей помочь. Отец Габриель уже принял решение. Весь зал замер, все ждали моей реакции.

Проглотив возражения, я сказал:

– Я с уважением отнесусь к вашему решению.

Брат Даниэль выдохнул:

– Очень хорошо. Я знал, что в тебе это есть. – Его щеки растянулись в ширину улыбки.

Смутившись, я оглянулся на Отца Габриеля.

– Брат Джейкоб, вы на самом деле человек «Света». Я считаю, что после этого мы сможем доверять вам даже больше.

– Спасибо...?

Если бы Сара использовала ту же интонацию, я бы, наверное, сделал ей замечание. Было очевидно, что знак вопроса завис где-то в воздухе.

Отец Габриель рассмеялся:

– Что ж, по крайней мере, это прозвучало не как вопрос вашей жены сегодня.

Я покачал головой.

– Мне очень жаль. Мы все еще работаем над этим.

– Временное изгнание, – объявил он.

Временное?

Я так схватился за ручки кресла, что костяшки моих пальцев побледнели. ВАШУ МАТЬ! Изгнание означало смерть. Никому и никогда не будет позволено покинуть «Свет»: не после того, как они работали на заводе по переработке, и явно не после того, как они были в курсе того, что здесь происходит. Особенно мне. Я ведь знал и о других общинах.

– Брат, ваше самообладание впечатляет. Позвольте мне объяснить. У Сары заметен большой прогресс. Она смогла наладить отношения не только с вами, но и с сестрами Элизабет и Рейчел, а также сестрами Лилит и Рут. Она изучает мое учение. Наша цель – ее желание служить общине и ее супругу. Если я правильно интерпретирую ваши стиснутые челюсти, тепло в ваших карих глазах и силу захвата подлокотников этого кресла, то вы ощущаете потребность защищать ее?

Я сознательно отпустил ручки кресла, расслабил плечи и челюсти. Вдох, выдох…

– Да, это так, – признался я.

– Сексуальное влечение появится. Я не верю в то, что кто-либо способен устоять, особенно, когда получает добродетельную жену в свою постель.

Я кивнул.

– Начиная с завтрашнего дня, Сара будет изгнана из общины.

Я задержал дыхание.

– На две недели. В течение этого времени вы будете жить в ангаре, в жилых помещениях. Там есть все необходимое для вашего проживания. Также, Брат Джейкоб, вам пора вернуться к работе в «Северном Сиянии». Брат Мика не жаловался, но мы нуждаемся в вас.

Наконец я выдохнул.

Две недели. Спасибо «Свету». Две недели – это выполнимо.

– Конечно, я более чем готов.

– В течение двух недель, она будет видеть только вас. И тех членов Комиссии или Собрания с женами, которые смогут получить разрешение на посещение.

Видеть?

– Отец, она еще не в состоянии никого видеть.

Он поджал губы и нахмурил брови. Его локти лежали на столе, и Отец Габриель сцепил руки.

– Через неделю доктор Ньютон посетит ангар и снимет бинты. Потом, когда она вернется к общине, она сможет в полной мере оценить возвращение и приступить к работе.

– Я так понимаю, она будет отлучена от посещения службы на это время?

– Вы оба.

Я выпрямился.

– Конечно, мы не будем посвящать в подробности этого никого, кроме Собрания и Комиссии, но последователи и сами смогут сделать выводы. Как только вы вернетесь, я лично поприветствую вас. Наказание будет исполнено.

– Как будто этого никогда не происходило, – добавил брат Даниэль. – Однако, Брат Джейкоб, вы будете продолжать посещать встречи Собрания.

– И начнете полеты, – сказал Отец Габриель.

– Сара будет оставаться в одиночестве, пока я летаю.

– Да, это даст ей время изучить мои записи и оплакать свой проступок. Изоляция – это мощный инструмент.

– Спасибо вам за это наказание. Я буду работать над тем, чтобы Сара смогла вернуться в общину полностью активным последователем и женой члена Собрания.

– Мы не сомневаемся в вас, – сказал Брат Даниэль.

Отец Габриель встал:

– В субботу, после заседания Комиссии, вы полетите со мной к «Западному Сиянию». У меня там есть дела.

Я сделал мысленные расчеты. Если мы вылетим в одиннадцать, плюс время полета, плюс время на его дела, так, что вернуться я смогу, по крайней мере, часов в десять вечера. Учитывая, что полет в каждую сторону занимает приблизительно три часа.

– Я подготовлю самолет. Нужно планировать ночевку?

Я знал ответ, который хотел услышать. Но как Сара сама сможет справиться в изоляции, по его мнению?

– Нет. Мы не будем оставлять Сару наедине на ночь, пока она не вернулась в общину. Этим наказанием мы хотим помочь ей, а не напугать ее и заставить нас ненавидеть. Есть вероятность, что мне нужно будет остаться там на некоторое время. Если так случится, то вы и брат Мика можете забрать припасы и вернуться. Остальные детали я узнаю в субботу.

Я вздохнул:

– Спасибо.

Теперь, когда я проезжал последние ворота в общину этим пятничным утром, я сделал глубокий вдох. Менее чем через две недели наше наказание будет исполнено и Сара и я станем частью общины. Община «Света» поприветствует нас как пару.

Я улыбнулся, вспомнив о том, как хорошо она приспособилась в ангаре. Вчера, вместо того, чтобы оплакивать свое публичное наказание, как сказал Отец Габриель, она, казалось бы, играла в домохозяйку. Я ожидал, что она будет сидеть на кровати, как и в клинике, но нет, только не Сара. По ее собственному желанию, Сара с помощью прикосновений исследовала все окружающее ее пространство. Хотя я и сделал для нее небольшую экскурсию, она независимо от меня продолжила исследовать жилые помещения. Она вернулась на кухню и ванную комнату и выучила расположение каждого предмета мебели, и даже прошлась вверх и вниз по ступенькам в мансарду, осторожно перехватывая за перила. А также потратила больше часа на кухне, открывая ящики и шкафы, изучая их содержимое.

Каждый раз, когда она что-то находила и была уверена в том, что нашла, она торжественно об этом объявляла. Отец Габриель был неправ, когда сказал, что притяжение придет. Сара была так чертовски мила с ее открытиями, что притяжение уже между нами было. Она также овладевала искусством задавать вопросы «не спрашивая». Честно говоря, наблюдать за тем, как она пытается усмирить свое врожденное желание задавать вопросы было чертовски сексуально.

Ее привлекательность была такой явной, что иногда это причиняло мне боль.

После того, как Сара освоила содержимое кухни, она спросила, можно ли ей готовить. К счастью, холодильник был полон готовой еды, которую нужно только разогреть. После того, как ей вернут зрение, приготовление еды будет ее долгом; однако, поскольку я должен был ее уберечь, то сейчас я запретил ей пользоваться ножами, плитой, дабы избежать горячих конфорок и духовки.

Когда я уезжал сегодня утром из ангара, она мыла посуду, что, как мне казалось, было достаточно безопасно для нее. Тем не менее, моя больная фантазия рисовала видения, где она, разбив стекло, пытается его убрать, и, оступившись, истекает кровью на полу в кухне. Сейчас это может показаться экстремальными мыслями, но я понял, что все это было сделано для меня. Чтобы вызвать у меня дополнительный стресс и бессонные ночи. Это все для того, чтобы я прочувствовал, что будет со мной, если потеряю ее.

Хотя я был единственным, кому нужно было ехать на Собрание, к счастью, я был не последним, кто на него прибыл. Пока я шел к своему месту, меня остановил Бенджамин.

– Как Сара?

Я пожал плечами.

– Блаженно неведение. Она справляется лучше меня.

Он кивнул.

– Рейчел беспокоится. Она знает, что лучше, не спрашивать, но до нее дошли слухи. Разговоры жен.

Его комментарий заставил мою кожу вспыхнуть, когда я подумал о том, что жены сплетничают о Саре. Это было смешно. Все они знали правду. Они все знали, что она на самом деле не виновна, ее нельзя было обвинить ни в чем, кроме того, что она была приобретенной.

– Это не мое дело, – продолжал он, – но ты должен сказать ей. Если вдруг покажутся Лилит или даже Рут, и от них она узнает о своем публичном наказании, будет только хуже.

Я кивнул.

– Что ж, пока они все еще нужны своим мужьям тут, их не изгонят за пределы общины, поэтому, думаю, я в безопасности, по крайней мере, в рамках заседания Комиссии.

Бенджамин сделал глубокий вдох.

– Я хочу с тобой поделиться. Это произошло, прежде чем ты появился в общине, но, – печаль накрыла его лицо, – Рейчел тоже была приобретена.

Меня откинуло назад.

– Вау, я не знал. Она прекрасно держится. Очень трудно определить, каким путем женщины пришли к «Свету», какой путь они проделали для того, чтобы стать полностью просвещенными.

– Я просто хотел, чтобы ты знал, я понимаю, что ты переживаешь и что чувствуешь.

– Ты был в Собрании?

– Нет, так случилось лишь с тобой. Я занимался тем же, что и сейчас делаю – работал с Братом Рафаэлем в лаборатории. Хотя во Тьме я был фармацевтом. У меня не было опыта работы с химией, в аптеке я только смешивал ингредиенты, – добавил он с усмешкой. – В любом случае, я работал с Братом Рафаэлем, и должен признать, что именно он помог мне пройти через это.

Я осмотрелся.

– То есть, Сестра Ребекка, жена Брата Рафаэля была... приобретенной?

Он кивнул.

– Ты выглядишь удивленным.

– А как же ты? – Я провел рукой по волосам. – Ты когда-нибудь сожалел об этом?

– Нет! – прошептал он окончательно. – Это путь «Света». Брат Рафаэль помог мне смириться с этим. Бог создал Рейчел для меня. Я не встретился бы с ней, если бы не Отец Габриель. Мы вместе уже более пяти лет.

– Ты ее любишь?

Я знал ответ уже тогда, когда вспыхнули его глаза:

– Больше, чем собственную жизнь.

– Спасибо, – сказал я, искренне его благодаря.

– Когда ты вернешься в ангар, поговори с ней. Поверь мне. Ты же не хочешь, чтобы Лилит была одной из тех, кто расскажет ей об этом.

Я кивнул.

– Ты прав. Не хочу.

– Братья, пора начинать, – голос брата Рафаэля с Бостонским акцентом, прозвенел по всему залу Собрания. – Отец Габриель готов молиться.

Глава 19
Сара

Я провела пальцами по поверхности кровати, убедившись, что на покрывале не было складок, и подушки на своих местах. Я не была уверена в том, что всегда занималась такого рода домашней работой, но полагала, что так и было. Джейкоб не говорил мне о том, что я должна делать и за что ответственна в доме. Об этом мне рассказывала Сестра Лилит во время учебы. Я не возражала. Честно говоря, в свой первый день свободы от больничной палаты после инцидента, мне нравилось ничего не делать. Кроме того, это место было не таким уж и большим, поэтому было не так много вещей, которыми я могла заняться.

С тех пор как Джейкоб уехал на Собрание, я успела помыть посуду, оставшуюся после нашего завтрака, прибралась в гостиной, застелила нашу кровать. Я не знала, заметит ли он, но сделав это, я почувствовала свою причастность к чему-то.

Когда я присела на только что застеленную кровать, мысли вернулись к тому моменту, когда постель на ней была разобрана… к тому времени, когда я была на ней вместе с мужем. До сих пор все, что я могла вспомнить это то, что спала с ним, его руки обнимали меня, и моя голова покоилась на его плече. Постоянный стук его сердца и ритм дыхания успокаивали меня. Хотя я не могла дождаться момента, когда увижу его собственными глазами, мой разум уже создал его образ. Когда он спал, я осторожно изучила его лицо. Легким касанием пальцев я исследовала его лоб, нос и линию подбородка. Я ласкала его плечи и почувствовала рельеф его мышц. Его твердость была прижата к моим бедрам, и я знала, что моя голова доходит четко до его подбородка, когда мы стояли и он держал меня близко. Я никак не могла знать, насколько точен созданный мной образ, но мое сердце хранило воспоминание о колючем подбородке, который я обнаружила своими прикосновениями, и пронзительных голубых глазах.

Улыбаясь, я вспомнила, как предложила ему спать со мной в клинике. Несмотря на то, что я нервничала, я была рада, когда он сделал это. Я никак не могла знать, что это будет нашей последней ночью там. Однако, та ночь, проведенная в его объятиях, сделала нашу первую ночь здесь более комфортной. Мои мысли возвращались к ночи после службы, к его голодным прикосновениям и неистовым поцелуям, когда его губы исследовали мое тело. Только одни эти воспоминания вызвали мурашки по телу. Я лежала на кровати, на спине, обхватив руками бок, и вздохнула. Ах, если бы только он не беспокоился так о моих ребрах.

Деликатная поездка на грузовике вчера только усугубила боль от травм. Я пыталась скрывать это. Качая головой, я подумала о том, возможно ли вообще скрыть от него что-то. По словам Элизабет, это запрещено. Но видит Бог, я не лгала. Я пыталась утаить информацию в интересах нас обоих. Кстати, его дыхание стало затрудненным, и тело затвердело, так что, той ночью в клинике я была не единственной, кому хотелось заняться любовью.

Казалось, как будто, совершенно не имело значения, сказала бы я Джейкобу о чем думаю, или нет, он это знал. Каким-то дивным образом он всегда узнавал об этом раньше меня. Может быть, это потому, что мы были вместе так долго.

Если бы я только могла вспомнить, насколько долго.

Звук поднимающейся двери гаража вытащил меня из моих плотских мыслей, и я прикоснулась к щекам. Хихикая, я надеялась, что они не были такими красными, какими ощущались. Если они сильно покраснели, то он точно узнает, о чем я думала… я покачала головой. Я бы не хотела этого разговора. Выдохнув, я хотела избавиться от румянца.

Когда я услышала, что дверь гаража опускается, то встала и направилась к лестнице. Сапог на правой ноге значительно облегчил мои прогулки с гипсом. Подойдя к ступенькам, я сделала глубокий вдох и представила себе лестницу. Поскольку я пересчитала ступени несколько раз, я знала, что вниз было пятнадцать шагов. Может, я и не могла видеть, но я старалась быть самостоятельной настолько, насколько это возможно. Я шагнула вниз только на вторую ступеньку, когда слышала его голос.

– Сара?

– Я иду, – ответила я, делая шаг за шагом, осторожно, стараясь не идти слишком быстро.

Еще прежде, чем я успела спуститься, я уже знала, что он ждет меня внизу. Когда мы шли на службу, я поняла, почему связываю его с запахом кожи; все дело было в его куртке. Когда он не носил ее, только небольшая часть аромата задерживалась на нем. Когда же был в ней, как сейчас, запах кожи становился подавляющим. Вдобавок к этому, я слышала, как стучали его ботинки по деревянному полу, а потом остановились. Поэтому сделав четырнадцатый по счету шаг, я остановилась. Я боялась, что, если сделаю еще один шаг, то могу врезаться в Джейкоба.

– Сара. – Его голос прозвучал очень близко.

Вцепившись в перила, я наклонила к нему лицо. Улыбаясь и надеясь, что мои щеки вернули свой нормальный цвет, я ответила:

– Да?

– Ты слышала, как открылась дверь гаража?

– Да.

– И как ты думаешь, что это могло бы значить?

– Я предполагаю то, что ты вернулся.

– Так ты узнала, что я дома, однако, решила не приветствовать меня?

Какого черта?

– Ответь мне, – спросил он, тон его голоса был слишком спокойный. – Почему ты не ждала меня у дверей?

Мысли, которыми я развлекалась наверху испарились. Я знала этот тон. Я не только узнала его, но все во мне хотело этого избежать. Мое сердцебиение участилось, а во рту стало сухо, как в Сахаре.

– Я была на…

Он перебил меня, упрекнув:

– Я не должен ждать, пока ты придешь. Когда я возвращаюсь, я ожидаю, что ты уже ждешь меня и поприветствуешь своего мужа.

Пузырь из опасений в моей груди, который ослаб и уменьшился, с тех пор как я очнулась три недели тому назад, снова начал расти.

– У двери... что... прости... я не знала... ты не говорил мне…

Он схватил мою руку, и резкое движение разительно контрастировало с жутким спокойствием его голоса.

– Скажи, Сара, ты обвиняешь меня в забывчивости?

В чем, черт возьми, проблема?

– Мне очень жаль, – признала я. – Я не виню тебя... я просто не помню. Если бы ты сказал мне... Теперь я так и буду делать.

– Я все должен тебе напоминать?

– Я пытаюсь вспомнить, я стараюсь. Теперь, когда ты будешь приходить домой, я буду ждать тебя у двери.

– Возможно, тебе нужно напоминание?

Мое тело обмякло, колени ослабли. Пузырь внутри рос и трещал, наполняя мою нервную систему ужасом.

– Нет. Мне не нужны напоминания. Я запомню. Пожалуйста, дай мне еще один шанс.

Если бы не его железная хватка на моем предплечье, я бы, возможно, упала со ступеньки, на которой стояла.

Если бы упала, я не была уверена, чем вызвано мое неожиданное головокружение: тон его голоса, от которого я дрожу, или от того, что он заставил меня умолять. Не то, чтобы я была гордой, но сейчас, чтобы избежать новой встречи с ремнем, я была на это согласна.

– Сара, подойди к двери.

Я кивнула, молясь про себя. Когда он отпустил мою руку, я шагнула вниз, затем снова вниз. Вокруг лестницы, мимо туалета, я нашла дверь между жилыми помещениями и гаражом.

Он был прямо позади меня, его голос был все еще до жути спокойным.

– Ты можешь стоять или ждать меня на коленях – выбор всегда за тобой.

Я проглотила мерзкую желчь, поднявшуюся из желудка. В то же время, я думала, как всего несколько минут назад у меня были приятные мысли об этом человеке. А также я не могла представить себя, стоящей на коленях.

Кто так делает?

Я сдвинула ноги вместе, вытянула шею, и сказала:

– Я постою, спасибо.

Он прикоснулся к моему подбородку и опустил его.

– Это место, где ты должна быть, когда я возвращаюсь. И если ты решила стоять, то голову следует опустить.

– Да, Джейкоб.

Я стояла неподвижно, тишину заполнило шуршание его куртки.

– Протяни руки. Ты можешь взять мою куртку и повесить ее в шкаф под лестницей.

Она была тяжелее, чем я ожидала, от этого я слегка покачнулась, когда он вложил ее в мои руки. Я порылась в шкафу, пока не нашла вешалку. Как только его куртка была повешена, я закрыла дверь. Когда я обернулась, он был прямо передо мной и схватил меня за плечи. Я закусила нижнюю губу между зубами и ждала того, что не хочу услышать.

Он скажет мне идти в ванную, как в прошлый раз или сделает это в нашей спальне?

– Сара, у нас так много всего происходит прямо сейчас. Я не хочу, и у меня нет времени напоминать основы. Ты должна помнить.

Слеза покатилась по щеке, когда я кивнула, не вырываясь из его хватки.

– Я пытаюсь.

– Пытаться и делать – две разные вещи. Помни это. Если ты не можешь, то в следующий раз я не буду таким снисходительным.

От осознания того, что сегодня мне удалось избежать наказания, я чуть не осела на пол.

– Спасибо, Джейкоб. Я буду ждать тебя в следующий раз.

Он взял меня за руку и повел к дивану. Вручая мне салфетку, он сказал:

– Я собираюсь рассказать тебе, по какой причине мы переехали из общины сюда. – Теперь его голос совсем не казался спокойным. Голос мужа манил меня, и я хотела знать.

– Спасибо, – сказала я с опаской, принимая от него салфетку.

– Они все поняли.

– Я не понимаю.

– Они знают, что это я отвечал за тебя, когда Брат Тимоти был в твоей комнате в клинике.

Моя дрожь возобновилась.

– Что... я не понимаю, что это значит. Он сказал, что мне нужно предстать перед Комиссией.

– Тебе не нужно. По крайней мере, не сейчас. Я был перед ними, несколько раз.

– Ты был там? Вместо меня?

Преданность и грусть звучали в его словах.

– Ты достаточно натерпелась. Я попытался.

– Но ты сказал им правду.

Его хватка на моих руках усилилась.

– Я сказал им то, что, по моему мнению, было налучшим ответом.

Все внутри меня кричало, чтобы спросить, чтобы задать вопрос. Вместо этого я ждала.

– Ты помнишь, свою реакцию в больнице, перед тем как я ударил тебя?

Стыдясь воспоминаний, я кивнула и тихо ответила:

– Да.

– Вот такой ты была до аварии. Ты была расстроена, схватила ключи и выбежала. Я не знаю твоих намерений, но Комиссия решила, что ты пыталась покинуть «Свет».

Я судорожно покачала головой.

– Нет! Я бы не стала этого делать. Я не оставлю тебя, или «Свет», или Отца Габриеля. – Я перестала трясти головой и наклонила ее в сторону. – Я не думаю, что хотела этого.

– Мне хотелось бы в это верить. Хочется верить, что это было недоразумение.

Моя голова болела от того, как я отчаянно пыталась отыскать хоть какие-то воспоминания.

– Я ничего не помню...

Его большие ладони обхватили мое лицо.

– Сара, я поставил все на карту ради тебя. Мы должны быть откровенны друг с другом.

Я кивнула.

– Что бы ты выбрала: уйти и вернуться во Тьму, или остаться здесь... со мной?

Я вырвалась из его объятий и встала. Внезапное разъединение дало мне силы, чтобы подумать. В одно мгновение я фантазировала о нем, в следующее же – боялась его. С каждым шагом отдаления от Джейкоба, мой ответ становился яснее. Остановившись на другой стороне дивана, я сделала глубокий вдох и начала:

– Я абсолютно честна с тобой. Я не помню ничего из того, что происходило перед моим пробуждением в клинике.

– Ничего?

Моя голова медленно двигалась из стороны в сторону.

– И? – спросил он.

– И все, что я знаю, что произошло с… – Я замолчала. – Я знаю, что ты был со мной. Не только со мной, но я слышала, как ты боролся за меня. Я слышала, что ты сказал доктору Ньютону. Я верю, что ты защищал меня перед Братом Тимоти. И только теперь ты говоришь о том, что свидетельствовал в мою пользу. – Я сделала глубокий вдох. – Я знаю, что ты заботишься обо мне, что хочешь меня, и ты любишь меня достаточно, чтобы воспитывать меня.

Вздохнув, я повернулась к нему, села и накрыла ладонями его щеки. Я провела руками по его небритому подбородку и скулам, вспомнила, как он ласкал мою грудь.

– Джейкоб, я буду продолжать извиняться за то, что не помню. Но то, что я не помню, не значит, что я не хочу вспомнить. Я понятия не имею, что делала в тот день, или почему я взяла твой грузовик, но обещаю, теперь я хочу быть здесь, с тобой.

– Сара, как раз здесь нам быть не следует.

Руки опустились на колени, когда я пыталась понять смысл его слов.

По сравнению с клиникой, мне нравилось здесь.

– Нас временно изгнали из общины, – пояснил он.

Неспособная мыслить и рассуждать, я перестала дышать. Это было именно то слово, которое использовал Брат Тимоти. Изгнаны.

– Как насчет твоего членства в Собрании? Они его забирают? А что насчет твоей работы? Зачем они это делают? Что будет с нами? А как насчет наших друзей? Мы можем что-нибудь сделать?

Он схватился за мои руки и сжал их.

– Стоп. Я даже не могу сосчитать, сколько раз ты задала вопрос.

Хотя я знала, по его тону, что мне ничего не угрожает, я опустила подбородок, стыдясь, что вмиг позабыла все свои тренировки.

Он направил мои невидящие глаза на себя.

– Это оно, – продолжил он объяснять. – Это и есть наше наказание. Никому, кроме случайного члена Комиссии, или его жены не позволено видеться, и разговаривать с нами в течение следующих двух недель. Ни друзей, ни служб, только изоляция.

В моей груди стучало сердце, а потом через мгновение я сжала его руку и спросила:

– Могу ли я все еще быть с тобой? Мы можем быть друг у друга?

– Ты все еще хочешь меня? – спросил Джейкоб.

Я кивнула.

– Я не знаю, почему я сделала то, что сделала. Я не помню твой грузовик, но, пожалуйста, поверь мне, я извиняюсь, и я не поступлю так снова.

Я наклонилась к нему и уперлась щекой в его грудь.

– Из того, что я узнала с тех пор, как очнулась, да хочу. Я хочу тебя. Я не понимаю всего, что ты ожидаешь от меня, но я хочу тебя.

Меня окружили его объятия.

– Мне сложно описать тебе, как приятно это слышать.

Я откинулась назад, отстраняясь.

– Подожди. – Тревога была громче, чем мои слова. – А ты все еще хочешь меня?

Он притянул меня спиной к своей груди и усмехнулся.

– Ты не представляешь, насколько сильно я хочу тебя. Но Сара, у тебя сломаны ребра, по крайней мере, одно точно.

Я позволяю себе немного улыбнуться и пожимаю плечами.

– Я думаю, что рассказывала тебе о вариантах. Но сейчас я немного напугана, чтобы повторить их.

Он потер щеку.

– Есть некоторые вещи, о которых я уже говорил тебе. Они касаются нашей с тобой личной жизни, или личного пространства. И кровать в клинике… это было неприемлемо, но я оценил это.

– Оценил, но не прислушаешься?

Джейкоб поднял мое лицо к своему. Кончики наших носов потерлись друг друга, когда он покачал головой.

– Так много вопросов...

Хотя он только что упрекнул меня, его дыхание сказало мне, что отнюдь не наказание вертелось у него на уме. Я приблизила к нему свои губы, и он нежно меня поцеловал.

– Выздоравливай, моя дорогая жена. Мы пройдем через изгнание и выздоровление. А после, сделаем это. У нас впереди вечность.

– Пока ты рядом со мной, они могут прогнать нас так надолго, как захотят.

– В этом мы вместе. Однако, даже с нашим изгнанием, у меня есть работа, и ее нужно выполнять. Завтра мне придется улететь.

Мое дыхание сбилось.

– Пожалуйста, скажи мне, как долго тебя не будет.

– Я не уверен. Я лечу с Отцом Габриелем. Если у тебя возникнет чрезвычайная ситуация, то на кухне есть телефон.

– Я не знаю, кому звонить и как.