Текст книги "К свету (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Глава 28
Стелла

Я передала Фостеру список собственности, который прошлым вечером мне прислала Дженн из «Престон и Батлер».

– Я не успела его изучить, но, кажется, там много объектов. Я всегда считала, что риелторские компании организовывают продажу имущества от собственника новому покупателю, но не знала, что в активах самой компании может быть так много собственности.

Фостер пожал плечами.

– Они делают и то и другое. На самом деле всё зависит от размера компании. До этого момента "Энтерманн" выполняли функции брокером, но глядя на этот список, я бы назвал их инвестиционной компанией.

– Ты знал о том, что "Энтерманн" попадает в список филиалов "Уилкенс Индастриз"?

– Я думал, ты говоришь об Уриеле Харрисе и его связи с "Уилкенс Индастриз"?

– Так и есть. Вот, дай мне посмотреть список. – Я взяла бумаги и обвела собственность в Глендейле, старую школу. – Это здание в настоящее время принадлежит "Энтерманн", но до этого оно принадлежало Харрису, а до этого – "Уилкенс Индастриз". Поскольку "Уилкенс" владеет "Энтерманн", ну, я вижу круг, но почему?

– Этот круг замкнется, только если найдется привязка к Харрису.

– Вот это я и хочу узнать. Я пыталась найти текущую информацию об Уриэле Харрисе. В один день, он был везде, покупая недвижимость, но затем вся его недвижимость была продана. Он потерпел большие убытки и исчез. – Я помотала головой. – Я не имею в виду буквально. Нет записей о его смерти. Я имею в виду, что нигде не могу его найти. Его последний известный адрес 12560 Кингсвэй Трейс, Блумфилд-Хиллс. – Как только я произнесла адрес, мое сердце сжалось, и я посмотрела на Фостера. – Скажи мне, что это не тот адрес, не того дома, о котором ты мне рассказывал.

– Черт, нет, но чертовски близко.

Я покачала головой, моя коса заскользила по моей спине.

– Видишь, вот что я имею в виду. Круги. Все, что я получаю, это круги.

– У тебя есть доступ к налогам Харриса?

– Я проверила, пока он не продал все. Последние два года ничего не происходит. Никаких личных или корпоративных. Ничего.

– Стелла? – Спросил Фостер, глядя на список собственности – Ты только что сказала 12560 Кингсвэй Трейс?

Я кивнула, глядя вниз на место, где в списке оказался палец Фостера.

– "Энтерманн" тоже владеет этим? – недоверчиво спросила я.

– Согласно этому списку.

Вспоминая недавний разговор с Диной Роузмонт, я спросила:

– Что ты знаешь о частной взлетно-посадочной полосе недалеко от Вудвард-авеню и Иствэй Роад?

– Немного, но это в Блумфилд-Хиллс. Там много богатых людей, поэтому частная взлетно-посадочная полоса меня не удивляет. А что?

– Я обещала другу, что проверю ее. Думаю, пока я там, я могу проверить этот дом на Кингсвэй Трейс.

– Хорошо, – сказал Фостер, – будь умницей и езжай по I-75. Попадешь туда через Вудвард, но я рекомендую тебе не заезжать Хайленд-Хайтс.

Почему я не подумала об этом? Вудворд идет по прямой от Хайленд-Хайтс до Блумфилд-Хиллс.

Я прикрыла глаза.

– Ты уже разговаривал с Диланом?

– Я? Нет. А что?

Я помотала головой.

– Ничего. Я позвоню, после того как осмотрюсь. Пока я там, ты хочешь, чтобы я проверила тот дом?

– Нет. У тебя хватает забот с этой историей. Тебе не нужны новые проблемы. К тому же, нет причин думать, что они связаны.

– Ты прав. Я слишком подозрительна. Это целый сборник теорий.

– Сборник? – спросил он.

– Как будто все это – часть чего-то большего. Кажется, я пытаюсь сопоставить кусочки вместе, а они совсем не подходят.

Голос Фостера смягчился.

– Я только что взял сюжет об учителе с Ист Гроув. Мать утверждает, что она увидела неуместные фотографии на телефоне ее дочери. Если ты хочешь взять его, я постараюсь закончить твой. Я могу сказать, что он тебе подходит.

– Спасибо, но я не хочу сдаваться. Я чувствую, что близка к разгадке. Мне всего лишь нужен отдых.

– Договорились, предложение в силе.

Я улыбнулась другу и начала собирать вещи.

Направляясь по I-75 к Блумфилд-Хиллс, я вспоминала наш разговор с Диной Роузмонт, и как я была впечатлена ее силой и решимостью. Она сказала, что никогда не откажется от поисков, и от того, как звучал ее голос, я верила ей. Мы обе знали, статистические данные были не в пользу Минди, и становилась только хуже, чем дольше она числилась среди пропавших. Я покачала головой, думая, что с момента ее исчезновения прошло уже более двух месяцев. Я не знала, поможет ли ей история, которую я расследовала, или поможет ли она нам узнать о ней, но интуиция подсказывала мне, что так и будет. Вот почему я не могла передать ее Фостеру. Тем не менее, Бернард дал мне время только до конца октября. Это меньше трех недель. Мне нужно кое-что узнать, и как можно быстрее.

Дина сказала, что получила телефонный звонок от женщины, которая увидела одну из развешенных листовок. Женщина не сказала, как ее зовут, но сказала, что как матери ей нужно было позвонить. Очевидно, позвонившая женщина жила рядом с Вудвард Авеню и Иствэй Роад, и рядом с домом, где ее дети любили играть, была лесистая местность. Там тоже располагалась частная взлетная полоса.

Звонившая призналась, что двенадцати– и тринадцатилетние дети не были самыми надежными свидетелями, и хотя она не хотела, чтобы они принимали личное участие, она чувствовала необходимость поделиться тем, что они ей рассказали. Еще до того, как позвонившая дама узнала о Минди в новостях, ее дети рассказали ей историю о мужчине, который нес женщину из грузовика в самолет. Незнакомка призналась, что из-за того, что ее дети любили фантазировать, она не уделила должного внимания их истории. Она полагала, что могло быть любое количество серьезных оснований, почему они подумали, что они видели то, что описали. Однако, как только фотографию Минди показали по телевидению, ее дети заговорили об этой истории снова. Даже тогда, когда они только рассказали историю, они не упомянули о связи. Только когда они однажды вышли на прогулку и увидели один из флаеров, тогда ее тринадцатилетняя дочь показала на фотографию Минди и сказала:

– Мама, это та женщина, которая не могла ходить, поэтому они несли ее в самолет.

Мое сердце остановилось, когда я спросила, что они имели в виду, когда сказали, что девушка не могла идти. Дина сказала, что она тоже спросила об этом. Женщина не знала. После того, как они повесили трубку, женщина спросила своих детей и перезвонила Дине. Дети сказали, что девушка спала.

Дина сказала, что позвонила детективу, который вел следствие, и он сказал, что займется этим, но она хотела, чтобы я тоже знала. Я искала частные аэродромы, но те, что нашла, были не там, куда указала женщина. Это была главная причина, по которой я ехала на север по I-75.

Съехав с шоссе, я пробиралась в Блумфилд-Хиллс. Когда я ехала по красивому району, я думала о предположении Фостера, что Дилан может позволить себе здесь дом. Честно говоря, было очень плохо, что даже мы с ним вдвоем не могли себе этого позволить. Хотя я не была готова к полному совместному проживанию, но, когда я ехала по извилистым дорогам вокруг величественных домов, я обнаружила, что представляю себе интерьеры с очень хорошей полкой для аквариума Фреда.

Последний известный адрес Уриэля Харриса не был одним из больших домов, расположенных на холмистых улицах. Но адрес привел меня прямо к высоким кованым воротам. Пожав плечами, я припарковала машину, подошла к коробке рядом с воротами и нажала на кнопку.

Тут же раздался мужской голос:

– Чем могу помочь?

– Я ищу Уриеля Харриса.

– Вы ошиблись адресом.

Я знала, что не ошиблась.

– Возможно это его старый адрес. Не могли бы вы мне сказать, как долго он жил здесь?

– Это частная собственность. Я предлагаю вам уехать.

Что ж, это было грубо.

– Спасибо за ваше время, – сказала я и отпустила кнопку.

Вернувшись к машине, я схватила «Никон» и пошла по периметру кованого забора. Казалось, не имеет значения, где я пыталась – я не могла видеть дом, или даже втиснуться между деревьев, чтобы сфотографировать. Хотя на большинстве из них листьев не было, эта собственность была обсажена рядами сосен, создавая живую стену за забором. Я не только не могла видеть дом, я не могла даже примерно понять размер этой собственности. Тем не менее, я сделала несколько снимков.

Я надеялась, что после того, как загружу фотографии, смогу их увеличить и разглядеть больше, чем я могла увидеть лично. Когда я дошла до конца загороди, я заметила, что угол бокового забора указывает на то, что эта собственность сзади была шире, чем спереди. Когда я сделала еще несколько снимков, я решила, что мне нужно получить схему собственности от оценщика, но сначала я попробую Google Earth.

Только когда я вернулась в свою машину, я заметила у ворот камеры безопасности. Вздохнув, я боролась с желанием помахать рукой. Хорошо, я не могла их видеть, но, видимо, они могли видеть меня.

Затем я провела целый час раз за разом повторяя маршрут по окрестностям. Если и была взлетно-посадочная полоса возле Вудвард Авеню и Иствей Роад, я не смогла ее найти. Я даже не смогла найти подъездную дорогу. Может быть, я смогла бы, но вместо открытой улицы это была еще одна из закрытых частных подъездных дорог, таких как адрес на Кингсвэй Трейс. Чем больше я ездила, тем больше разочаровывалась.

Тупики, как я чертовски устала от тупиков!

Пока я возвращалась в телестудию, жалея об отсутствии прогресса, зазвонил мой телефон. Имя Дилана появилось на экране в моей машине. Прикоснувшись к зеленой иконке, я произнесла, – Привет.

– Стелла?

Его голос звучал несколько иначе. Может, что-то случилось на работе.

– Эй, все в порядке? Обычно ты не звонишь в течение дня.

– Где ты?

Дерьмо!

Меня так расстроили тупики, что я забыла повернуть на шоссе, и была на Вудворд Авеню, приближаясь к Хайленд-Хайтс.

– Где я? Я нахожусь на обратном пути после проверки следа.

Желая честно ответить, что я не нахожусь на Хайленд-Хайтс, я повернула на восток к шоссе, расположенному к северу от города.

– Я просто хотел... Не обращай внимания.

Я не привыкла слышать неуверенность в голосе Дилана.

– Что-то случилось?

– Нет, просто мне было интересно, могли бы мы поужинать сегодня вечером? – Его тон стал легче. – Или у тебя снова в планах пить с пожарником?

Я засмеялась.

– Ужин звучит отлично, но сегодня ночью мне нужно быть дома. Поработать немного за компьютером.

– Ты слишком много работаешь.

– Не обязательно весь вечер работать. Ты мог бы остаться?

– Только, если ты позволишь мне пригласить тебя поесть.

– Звучит отлично. После работы я отправлюсь домой, ты можешь подъехать позже. А потом пойдем поужинать.

– Увидимся вечером.

После ужина, пока я загружала фотографии, Дилан сидел на диване в моей квартире. Его ноги лежали на пуфике, он смотрел телевизор. Глядя на него, я размышляла, так ли себя ощущают два человека, которые вместе уже столько, что между ними появился комфорт. Я действительно никогда не встречалась с мужчинами достаточно долго, чтобы продвинуться до этой стадии. Возможно, это случилось потому, что я узнала о его родителях, но с того утра несколько дней назад, я поняла, что думаю о нем намного больше.

Как только фотографии загрузились, я ввела адрес дома, у которого побывала. Google Earth не покажет мне точные размеры объекта, но мне было любопытно, что находилось за этими воротами. Дом был огромным – неудивительно, что он оценивался более чем в 7 миллионов долларов. Там были бассейн и теннисные корты. За теннисными кортами было несколько зданий размером поменьше, а за ними, в стороне от дороги, ближе к Иствэй, оказалось то, что я искала. Взлетно-посадочная полоса.

– Твою ж мать! – Воскликнула я.

– Что? – спросил Дилан, стоя за моей спиной.

Я помотала головой.

– Если честно, не знаю. – Я указала на экран. – Видишь это?

Его руки стиснули мои плечи, когда его лицо приблизилось к моему. Я повернулась и увидела, как сжались его челюсти.

– Это взлетно-посадочная полоса, – объяснила я, когда он ничего не сказал.

– Ты хочешь полетать? – спросил он сквозь стиснутые зубы.

– Нет. Смотри, Дина Роузмонт рассказала мне про тот звонок, который она получила от того, кто увидел ее листовку. Она сказала, что позвонившая рассказала историю о том, что видела женщину, которая по описанию похожа на Минди, когда ее сажали в самолет.

Дилан развернул мой стул, наши носы чуть не столкнулись.

– Ей нужно было рассказать об этом Департаменту полиции Детройта, а не тебе. У тебя слишком много дел. Я беспокоюсь о тебе.

Я поцеловала его.

– Я тоже беспокоюсь о тебе. Ты узнавал о том, чтобы взять отгулы на Рождество? И не волнуйся, она звонила в ДПД. Ты слышал об этом?

– Нет, меня не касается ее дело напрямую. – Он пожал плечами. – Ты не хотела, чтобы я участвовал.

– Ты прав. Ты занимаешься убийствами. Я предпочла бы, чтобы ее случай не дошел до тебя.

– Так вот, где ты была сегодня, проверяла этот след?

Я кивнула, несмотря на то, что я была там и из-за своего сюжета. Наше соглашение предусматривает обсуждение рабочей информации, связанной только с поиском Минди. Поворачиваясь к экрану, я ответила:

– Да, я не могла найти это.

– Ну, я думаю, это потому, что он частный. Какая-то леди действительно думает, что видела, как Минди садилась в самолет?

Я покачала головой.

– Она сказала, что ее дети видели женщину, и не как та садилась – ее заносили. Это первая новость, которая дает мне надежду. Я имею в виду, это пугает меня, но, по крайней мере, может быть, есть шанс, что она еще жива. Теперь я хочу узнать, кто владеет этой собственностью. – Я пожала плечами. – Я знаю, кому она принадлежит. Я хочу знать, кто там живет. Наверное, я не понимала, что взлетно-посадочная полоса была на ее территории.

– Что ты имела в виду, когда сказала, что знаешь, кому она принадлежит?

Я накрыла пальцем его губы.

– Мы переходим к информации, не относящейся к делу Минди.

– Стелла, пожалуйста, остановись. Ты слишком умна. Ради твоего же блага.

Я потерлась своими губами о его.

– Я ценю твою поддержку, но если я такая умная, почему все это никак не обретет смысл? Фостер предложил забрать эту историю и оценить ее свежим взглядом. – Вздохнула я.

– Сделай это!

– Ты знаешь, я не могу. Я имею в виду, да, я была у той собственности, но я очень близка к чему-то большему, я это чувствую.

– Бросай свою студию. Ты отлично справишься с работой в ДПД. Ты хороша в этом.

– Оу, не думаю, что мы смогли бы работать вместе. Я думаю, наш стиль больше подходит для частного сыска.

Дилан взял меня за руку.

– Больше никакого компьютера, фотографий или поиска Google Earth. Давай поработаем над тем, что касается нашей совместимости.

Глава 29
Стелла

– Стелла, – сказала доктор Хауэлл, – Мне нужно встретиться с тобой в медицинском центре. Прямо сейчас.

Я заморгала, проснувшись от ее взволнованного голоса.

– В чем дело? – Я сосредоточилась на часах возле кровати; не было еще даже трех утра.

– Мне нужно показать это тебе. Сможешь быть здесь, в реанимации, через полчаса?

В это время утром еще не перегружены дороги, но это все еще было рискованно.

– Я не смогу быть ранее, чем через час. Я поспешу

– Договорились, и, пожалуйста, не говори никому, куда ты собираешься.

Я посмотрела справа от себя и увидела, что Дилан накрыл свою голову подушкой, и ответила:

– Если это так важно, не скажу.

– Поверь мне, так и есть.

– Договорились. Увидимся так скоро, как я смогу. До встречи.

Звонок превался. Дилан закатил глаза, взглянув на мигающие красным светом часы на тумбочке.

– Боже, Стелла, ты когда-нибудь спишь?

Я наклонилась и поцеловала его в губы.

– Спи. Ты можешь запереть дверь, когда будешь уходить. Мне нужно бежать.

Он фыркнул, откинулся назад под подушку и пробормотал:

– Черт, я бы поспорил, но сегодня у меня слишком много всего. Кроме того, ты все равно не послушала бы меня.

Я поспешила в ванную, чтобы привести себя в презентабельный вид, настолько презентабельный, насколько можно быть таким ранним утром. Менее чем через десять минут, одетая в джинсы и готовая идти, я вернулась к Дилану.

– Мне жаль, что я тебя разбудила. Я оставлю ключ на столике у двери, чтобы ты смог запереть дверь. – Я наклонилась и поцеловала его в щеку.

Его манящий аромат, в сочетании с излучающимся теплом манил меня ближе. Температура на улице снизилась в последние несколько ночей, что делало Дилана и мою кровать гораздо более привлекательными вариантами, чем Трейси и интенсивную терапию. Когда я собиралась поцеловать его на прощание, он обнял меня и притянул ближе.

Хриплым с утра голосом он спросил:

– Ключ? Ты даешь мне ключ?

Я пожала плечами в его объятиях.

– Думаю, ты справишься с тем, чтобы запереть дверь.

Зарывшись своим щетинистым лицом в мой затылок, он пробормотал:

– Я верну его сегодня вечером.

Мне потребовалась каждая капелька силы воли, чтобы не забраться обратно в кровать.

– Или ты мог бы оставить его у себя, и тогда, если Фреду когда-нибудь что-нибудь будет нужно, а меня здесь не окажется, ты мог бы заскочить.

– Мог бы. Мы с этим парнишкой по-настоящему сдружились. Ты видела, как он был взволнован в прошлое воскресенье, наблюдая со мной за «Львами»?

Я засмеялась.

– Да, вы двое – это нечто. Позвонишь мне позже?

– Или, так как у меня есть ключ...

– Я, – Я колебалась, – Ммм... увидимся позже. – Я поцеловала его в щеку и пошла искать свое теплое пальто.

С той ночи, когда неделю назад Дилан остался у меня, он оставался еще на несколько ночей. Раньше я думала о том, чтобы дать ему ключ. В конце концов, у меня был ключ от его квартиры, хотя я не хотела его принимать. Он убедил меня взять его, как и убедил оставить там свою одежду. Думаю, эти две опции шли в комплекте. Однако я никогда не пользовалась его ключом. Наверное, я не чувствовала себя комфортно в его доме без него. Пока я ждала, чтобы прогрелась машина, мои холодные щеки покраснели. Я не чувствовала дискомфорта, оставляя его в своей квартире. Когда я выдохнула, в прохладном утреннем воздухе повисли слабые кристаллики льда. Мой пустой желудок сжался от осознания, что я сказала "пока" сексуальному мужчине в постели, и я почти сказала ему, что люблю его.

Когда, черт возьми, это случилось?

На прошлой неделе, когда я по телефону сказала маме, что пригласила его к нам в гости на Рождество, можно было подумать, что я сказала ей, что одна из моих историй рассматривается для Пулитцеровской премии. Она была в восторге от того, что у меня, наконец, были постоянные отношения. Имея двух дочерей, она очень ждала внуков. В настоящее время все, что у нее было – всего лишь Фред. Мне не поздоровится, когда она узнает, что он не приедет на Рождество. Рыбку стошнит от укачивания в аквариум.

Я покачала головой. Может быть, в двадцать девять лет я была готова встретить будущее с кем-то. Я никогда бы не подумала, что это будет кто-то вроде Дилана, детектива, которого некоторые считают слишком жестким. Однако, когда мы были вместе, я не замечала эту его сторону, не видела того, что подмечали другие.

Суббота, до того, как Дилан и Фред наладили контакт за просмотром футбола, началась немного скомкано. Почему-то он был недоволен моим клубничным вареньем. Я вошла на кухню и увидела, что он рассматривает банку. Когда я спросила его, что случилось, он объяснил, что у него аллергия. Я обещала, что не буду его есть, когда он рядом, но мне хотелось съесть это варенье. Оно было очень вкусным.

Позже в тот же день мы отправились в Дирборн на фестиваль Урожая Яблок. Хотя в моем расследовании, наконец, наметилась связь, и мне хотелось продолжать работать, Дилан уговорил меня прерваться на день. Я улыбнулась, вспоминая. Я наслаждалась прогулкой. Этот день был одним из тех не по сезону теплых осенних дней, подаренных предзимними Богами. С теплым бризом и ясным голубым небом.

Мы ходили, держась за руки, разговаривали, смеялись и наслаждались засахаренными яблоками. Когда наступил вечер, мы присели на плед, другой плед был обернут вокруг наших плеч, пили шипящий яблочный сидр и слушали живую музыку. После, Дилан повез меня домой, и я задремала. Впервые я испытала чувство полной безопасности и удовлетворенности.

Позже, я сказала себе, что дело не только в Дилане. Ннаметился прогресс в расследовании, достигнутый распутыванием денежного следа вокруг этого "Света". Делая, как предложил Бернард, я, наконец, соединила несколько точек. Хотя я сделала все это без повторного рассмотрения. В Хайленд Хайтс я планировала вернуться скоро, как только выпадет первый снег. Мне хотелось доказать, что заброшенное здание вовсе не такое заброшенное. Следы за запертым забором были бы доказательством, и с тем, как стучали мои зубы сейчас, долго ждать снега не придется.

Самая захватывающая связь, которую мне удалось выявить, была та, которой я еще ни с кем не делилась. Она касалась Марселя Кларксона, благотворителя, который пожертвовал здание, где в настоящее время размещался "Свет". Марсель был также первоначальным главным исполнительным директором "Уилкинс Индастриз". Он основал эту частную компанию в 1972, и у него был единственный сын – Гаррисон Кларксон. Момент просветления для меня наступил, когда я поняла, что до 1990 года Габриэль Кларк, основатель "Света" не существовал, а после 1990 года Гаррисон Кларксон прекратил свое существование. В лучшем случае бумажный след кончины Гаррисона был нечетким. В небольшом больничном извещении было указано, что Гаррисон Кларксон умер. Тем не менее, я не могла проверить это с помощью государственных записей о смерти. Единственное упоминание о Гаррисоне было в интервью с Марселем в 1998 году, в котором он упомянул о гибели своего сына.

Хотя веб-сайт "Света" давал немного информации относительно Габриэля Кларка, во всех остальных отношениях он утверждал, что воскрес от пепла тьмы. Предположим, я была права, и он действительно был Гаррисоном Кларксоном, который, возможно, не так далек от правды. Гаррисон вырос в величественном старинном особняке в Анджелле, одном из самых дорогих районов в Анн-Арбор, штат Мичиган. Он наследник старых денег, заработанных за спинами автомобилестроителей. Его отец, Марсель, основал "Уилкенс Индастриз" и разделил семейное состояние во время бума фондового рынка, увеличив эту ценность в геометрической прогрессии. Гаррисон посещал Мичиганский университет, следовал по стопам отца и достиг вершин. Затем в конце 1980-х годов рынки рухнули, и, согласно нераскрытым источникам, последовала семейная вражда. Это произошло примерно в то время, когда исчез Гаррисон и появился Габриэль Кларк.

Если я соединила правильные точки, то Гаррисон Кларксон стал Габриэлем Кларком, божественным проповедником и пророком Божьим.

Начало 1990-х было бумом самопознания. Мужчины и женщины, столкнувшиеся с финансовым опустошением, стекались на семинары самопомощи и мотивации. Из того, что я собрала из архивных рекламных материалов, Отец Габриэль, поскольку он назвал себя именем Архангела, поднялся на вершину. Возможно предопределяя, или, может быть, признавая финансовый потенциал, Габриэль путешествовал по стране, проводя бесплатные семинары для тысяч участников. Каждый семинар рекомендован только участникам, заинтересованным в личном успехе. Согласно данным государственной налоговой службы, в 1992 продажи от его книг, руководств, и видеозаписей превысили 10 миллионов долларов.

Незадолго до наступления нового века, в то же время, когда заболел Марсель, Габриэль отошел от путешествий и решил осесть со "Светом". К тому времени у него был круг из трех доверенных советников, которые были названы в качестве членов его консультативной комиссии. Их имена были перечислены на первоначальной заявке для безналогового статуса: Михаил (прим. пер.: не было среди архангелов Майкла) Джонс, Рафаэль Уильямс и Уриил Харрисон, интересно, что всех звали, как архангелов.

Если Уриил Харрис был Уриилом Харрисом – застройщиком, то мой круг завершен.

Без доказательной базы я предположила, что вражда между Марселем и его сыном закончилась до смерти Марселя Кларксона, потому что в 2001 году объединенные собственные капиталы Габриэля Кларка и Марселя Кларксона были переведены в "Свет". На бумаге Гаррисон Кларксон или Габриэль Кларк не имел ни гроша.

Моя теория состояла в том, что Отец Габриэль все еще был связан с "Уилкенс Индастриз", организацией, которая также владела "Энтерманн Риалти". Это было загвоздкой, и я работала над подробностями. Однако, если я была права, Отец Габриель не жил в заброшенном здании церкви в Хайленд-Хайтс. Он жил в особняке в Блумфилд-Хиллс, с собственной взлетно-посадочной полосой. Он также не был без гроша в кармане, но, основываясь на планах полета, летал на самолете стоимостью несколько миллионов долларов.

Под его контролем находилось здание старой школы, который гарантировал ему заброшенный вид, и он также контролировал два здания с переходом между ними и идеальным укрытием для производства всего, что он хотел.

Если я доведу свою теорию до следующего логического шага, и мать свидетелей также была права, между "Светом" и пропавшими без вести женщинами имелась связь. Я не была уверена до конца, что сюда можно было также отнести мертвых женщин. Возможно, я пыталась соединить слишком много, но я знала, что, по крайней мере, кое-что для Бернарда у меня есть, и только эта история может заставить его войти в здание старой школы в Глендейле.

Если единственное, что производилось в его стенах, было производство восхитительных консервов, то у нас была история пропавших без вести, возможное налоговое некоммерческое мошенничество и уклонение от уплаты налогов Габриэлем Кларком/Гаррисоном Кларксоном. Если бы вместо этого была связь с историей о наркотиках, расследованием, которой я занималась первоначально, тогда для Бернарда Купера не было бы закрытых дверей. За полторы недели, чтобы сэкономить на крайнем сроке Бернарда, эта история, которая заняла у меня месяцы, могла дать ему возможность выступить на национальном уровне.

Поскольку кусочки паззла только что встали на свои места, я не поделилась ими, но я все сохранила на своем ноутбуке. Каждый день я также отправляла электронные письма себе с прикрепленными архивами, зная, что в случае пожара или взлома они, по крайней мере, существуют в киберпространстве. В качестве одной из последних мер предосторожности я сохранила все на жестком диске, который спрятан в ящике для нижнего белья. Хотя это казалось чрезмерным, я знала, что это важно. По этой причине я намеренно не хранила никакой информации на моем рабочем компьютере.

Я боялась, что сервер недостаточно безопасен.

Под натиском всего этого я стала почти легкомысленной. Я пробивалась через медицинский центр в поисках Трейси. И нашла ее сидящей в зоне для ожидания, ее колено подпрыгивало вверх и вниз. Как только наши глаза встретились, она встала и поспешила в мою сторону. Мой восторг испарился в морщинах вокруг ее глаз и ее нахмуренных бровях.

– Трейси, что случилось? Кто-то, кого ты знаешь...?

В этом не было смысла. Она не позвонила бы мне.

– Нет, – сказала она, беря меня за руку и проводя через двойные двери. – У меня есть хороший друг, который работает врачом на скорой помощи. Мы вместе оканчивали медицинскую школу. – Она говорила шепотом. – Несколько недель назад мы говорили о необычных случаях. И я упомянула о некоторых вещах, которые мы с тобой обсуждали. Затем прошлым вечером она позвонила мне. – Пока мы двигались по тихому коридору, было заметно, что она сильно нервничает. – Я обещала ей, что ты не будешь называть ее имя. Это серьезное нарушение "Сохранения медицинской страховки и Закона об ответственности", но, когда она рассказала мне о кончиках пальцев женщины, я пришла посмотреть. Вот тогда я тебе позвонила. – Мы остановились в отдельной комнате, где из-за двери раздались звуковые сигналы.

Трейси сжала мою руку и взволнованно прошептала, – Подожди, пока ты сама все это не увидишь!

Мое сердце усиленно забилось, когда мы приблизились к женщине в кровати. Она была подключена к множеству трубочек, соединенными с оборудованием. Ее правая щека была опухшей, пурпурного цвета, глаза закрытые. Трейси взяла руку этой женщины и повернула ее ладонью вверх. Ее пальцы были белыми, кожу недавно сожгли.

Я ахнула.

– Она говорила? Кто-нибудь знает, что случилось?

Трейси покачала головой.

– Нет, ее нашли возле Вудвард Авеню и Ричтон Стрит, бегущей и спотыкающейся без пальто и обуви. Водитель автомобиля поднял ее и привез сюда.

Мужчина сказал, что она была едва в сознании, когда он ее нашел, но к тому времени, когда он привез ее, она уже была без сознания.

– Она сказала ему что-то? Звонили в полицию?

– Я ничего не знаю о человеке, который привез ее сюда. Только то, что я тебе рассказала. ДПД прибыли, как только ее привезли сюда, но ничего нельзя сделать без ее заявления.

Я осмотрела ее с головы до ног, видны были только верхняя часть груди, голова и руки.

– Другие травмы?

Трейси кивнула.

– Опять же, у меня мало информации. Мы должны уйти отсюда, пока нас кто-нибудь не заметил. Именно поэтому я хотела, чтобы ты приехала сейчас, до утренней суматохи.

– Мы прошли через пост медсестер, – напомнила я ей.

– У меня есть несколько друзей. Официально, нас здесь никогда не было.

Я коснулась руки женщины и подумала о жертвах в морге Трейси. К счастью, несмотря на то, через что она прошла, эта женщина была теплой.

– Давай убираться отсюда, – сказала Трейси. – Пока ты обещаешь ей анонимность, моя подруга, которая была лечащим врачом прошлой ночью, сказала, что поговорит с тобой.

Я согласилась.

Несколько минут спустя мы сидели в кафетерии госпиталя, за чашками горячего кофе и говорили с доктором Дженнингс, молодой женщиной азиатского происхождения, с уставшими глазами и зачесанными назад волосами.

– Ты не можешь на меня ссылаться, – начала она.

Я помотала головой.

– Не буду. Я обещаю. Спасибо, что согласились поговорить.

Она кивнула на Трейси.

– Она рассказала мне, что ты пытаешься сделать. Как только я увидела кончики пальцев, я вспомнила истории Трейси. Поэтому и позвонила.

– Пациентка сказала что-нибудь?

– Нет, когда ее привезли, она была без сознания. Не только из-за полученных травм, она поступила с переохлаждением. Я думаю, прошлой ночью было около минус семи градусов.

Я сделала глубокий вдох.

– А что насчет доброго самаритянина, который подобрал ее? Ему она что-нибудь сказала?

Доктор Дженнингс покачала головой.

– Он сказал, что ее речь была бессвязной, она все время говорила про свет. -Доктор Дженнингс потерла виски. – Бедняга сказал, что он все время говорил ей не подходить к нему. Думаю, он боялся, что она может умереть прямо в его машине.

Мое тело охватила дрожь. Мне нужно поговорить с этой женщиной или с мужчиной, который ее спас. Свет должен был быть «Светом», он просто должен был им быть. Это было бы связью с мертвыми женщинами.