Текст книги "Коварная (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Когда мы вошли в квартиру, я машинально направилась в свою спальню.

– Мне хочется побыть одной.

Это всё, что я смогла произнести. Другие слова не получались. Всё утратило смысл. Случившееся не укладывалось в моей голове. Как Броди мог заразиться? Я не заразилась. Я видела его вчера, в больнице. С ним было всё в порядке… или нет? Мне вспомнилось, каким горячим он был.

Пиджак, свисавший с моей руки, был единственным, что осталось у меня от моей мечты о нормальной жизни. Единственным, что осталось у меня от единственного человека, который любил меня за меня саму. Я разложила пиджак на кровати и вдохнула. От материала исходил аромат его лосьона после бритья. Грудь сжало ощущение потери. Это чувство я должна была испытывать по отношению к своему мужу, но ничего такого не было.

Реальность поражала. Я была смертью, медленной и коварной. Я убивала всё вокруг. Мне всегда это говорили, с тех пор, как я себя помню. Моя мать была права. Я не должна была появляться на свет.

Теперь я расплачивалась за всё. Только передо мной забрезжила надежда любить, быть любимой и жить нормальной жизнью, как её тут же отняли. Броди провинился лишь в одном – он просто любил меня, любил как никто другой.

Я обняла пиджак. У меня даже не было возможности попрощаться с ним. По крайней мере, со Стюартом мне выпал этот шанс. Только вот сказала ли я ему «прощай»? Ох, какого черта это случилось именно с Броди? Я была единственной, кто заслуживал смерти, не он. Мои колени подогнулись, и я упала на пол. Опустив голову и обнимая пиджак, я прижалась к нему, слёзы капали на ткань. Под материалом я ощутила что-то твёрдое. Смахнув влагу с глаз, я раскрыла пиджак. И тут же к аромату чистого белья и свежести лосьона примешался новый запах. В моём сознании проступили мятные палочки и мятные круглые леденцы. Я залезла в нагрудный карман и вытащила оттуда штук шесть мятных конфет.

Нет! Нет, чёрт возьми! Он не мог им быть. Он не мог им быть!

Меня всю трясло, когда я вскочила на ноги и бросилась к двери.

– Трэвис! Трэвис! – кричала я, сбегая вниз по ступенькам. – Трэвис! – ноги подкашивались, глаза затуманились от слёз. Солёные капли безостановочно струились по моим щекам. – Чёртов Трэвис, где ты, мать твою?

Завернув за угол кухни, я наткнулась на него и Лизу. Трэвис обхватил мои плечи, чтобы удержать на месте. Они оба смотрели на меня широко раскрытыми глазами.

– Миссис Харрингтон, что с вами? – спросила Лиза.

Но я смотрела только на Трэвиса, протягивая вперёд руку и разжимая пальцы, чтобы показать ему мятные леденцы. Мой голос ломался от неверия в происходящее.

– Скажи мне. Пожалуйста, скажи мне, что он не был одним из… – Я не могла выговорить остальное: то, что Броди был одним из друзей.

Трэвис не ответил. Он просто закрыл глаза и кивнул.

– Нееет! – я была не в состоянии думать. Я не хотела осмысливать это. Мои колени подогнулись.

* * *

Я пришла в себя уже в своей кровати. Хотя в комнате было темно, я сразу поняла, что не одна.

– Трэвис? – прозвучал мой вопрос.

– Виктория? – раздался из темноты его глубокий голос.

– Что случилось?

Постель прогнулась, и я поняла, что он рядом. Когда мои глаза привыкли, я увидела его профиль: длинное мускулистое тело на фоне озарённого луной неба.

– Мне снова пришлось спасать твою задницу.

Я потёрлась щекой о подушку, и воспоминания вернулись. В груди заболело от чувства потери.

– Мы с Лизой перенесли тебя сюда, – продолжил он. – Заехала доктор Конвей и что-то вколола тебе. Ты проспала почти шесть часов.

Пустота внутри была невыносимой.

– Трэвис, как так? – откуда-то изнутри меня прорвались всхлипы. – Как Броди…?

Я даже не могла закончить предложение. Я не могла произнести слова «умер».

– Мне жаль, – только и произнёс он.

– Нет, тебе не жаль! – заорала я. – Он тебе не нравился. Я видела, как ты смотрел на него.

– Он не нравился мне, потому что лгал тебе.

Вновь полились слёзы, от которых зажгло и без того уже опухшие глаза.

– Я ничего не хочу об этом слышать. И что ты вообще делаешь в моей комнате? Убирайся!

Большие тёплые ладони обхватили мои плечи.

– Не прикасайся ко мне! Я уже говорила тебе, чёрт возьми, чтобы ты никогда меня не трогал!

Но он не отпустил, вместо этого, Трэвис придвинулся ближе, его тёплое дыхание защекотало моё лицо.

– Он лгал тебе. Я – никогда.

Я знала, что то, что он говорил, было правдой. Мне не хотелось в это верить, но в глубине души я знала, что это было правдой. Моё тело задрожало от этой правды, которая вот-вот готова была сорваться с языка. Трэвис продолжал удерживать мои плечи, и я прошептала:

– Он был Мятным человеком.

– Мятным человеком? Что ты имеешь в виду? – озадаченно спросил Трэвис, выпуская меня.

Я села. Осознав, что на мне только блузка и трусики, я завернула простыню вокруг талии и попыталась объяснить ему.

– Были такие друзья – я, на хрен, ненавижу это проклятое слово – которых я распознавала по запаху. Один из них был ласковым… – Моё тело затряслось, и я вытерла глаза простынёй. –  Или казался ласковым, по сравнению с остальными. Я называла его Мятным человеком. Именно с ним я была в день смерти Стюарта.

– Да.

– Это был он… Броди.

Трэвис кивнул.

Я, не веря в это, покачала головой.

– Но он никогда не говорил мне, что был там. Он позволял мне верить в то… – Я не в силах была остановить ни боль в груди, ни слёзы. Я ненавидела слёзы. Слёзы были признаком слабости. Я же не была слабой. Я не хотела быть слабой, но боль была невыносимой.

– Виктория? – позвал меня Трэвис, нежно утирая мои слёзы большим пальцем. – Он был одним из них. Он работал с Дуранте, как и остальные в «Крейвен и Ноулз». Он охрененно глубоко закопался в их дерьме. Я не хочу сказать, что он не помогал тебе. Чёрт, возможно, у него действительно были к тебе чувства, но, блять, ты богатая женщина. Вокруг полно мудаков, которые будут делать и говорить всё что угодно. Тебе не нужно было даже рассказывать ему о том, что происходило на складе: он знал, что ты там делала. Он, на хрен, делал это с тобой.

– Как, Трэвис, как? Как он заразился?

Матрас снова прогнулся, когда Трэвис пошевелился.

– Я не знаю. Могу предположить лишь одно – он приехал на склад после того, как мы уехали. Я могу съездить туда утром и проверить, был ли там кто-то, кто вводил свой код. Если это был он… если это он приезжал на склад, то, наверное, нашёл перчатки и прочую дрянь.

– И прочую дрянь? Ты про хлыст и грёбанную сперму Паркера?

Если это было так, то Броди знал, что я солгала ему.

– Виктория, – сказал Трэвис. – Я ничего не убрал. Если он спустился вниз и касался тех вещей, чёрт, даже одного хлыста, я не знаю. Он мог заразиться через него.

– Ты сказал, что я не могу доверять мудакам вокруг, они сделают и скажут всё что угодно. Ты тоже мудак. Так могу я доверять тебе?

Большая ладонь коснулась моего лица и убрала от щеки волосы.

– Я когда-нибудь утверждал, что не мудак?

– Нет, – ответила я, наслаждаясь теплом его ладони и его честностью.

– Я не знаю, можешь ли ты доверять мне, но одно могу сказать точно – я всегда был честен с тобой.

– Нет, не всегда.

– Что? – спросил Трэвис. – И когда это?

– В машине, когда я заявила, что ты вёл себя мило.

Он наклонился ниже.

– О. – Его голос упал на октаву. – Я не лгал. Я совсем не милый, и мне хочется тебя трахнуть.

Охренеть!

Глава 29

Настоящее.

– Но тебе нельзя прикасаться ко мне, – прошептала я и неуверенным голосом добавила, – никогда.

– Я же сказал тебе… – Огромная ладонь Трэвиса ласкала мои руки, отчего моё тело насквозь пронзали огонь и желание. —Во мне нет ни капли порядочности.

Его голос зазвучал низко – когда-то он пугал меня. – Я хочу касаться тебя, и чертовски хочу, чтобы ты касалась меня. И ещё, мне хочется быть откровенным с тобой. Я солгал только об одном.

– О чём же? – едва дыша проговорила я.

– Мне не нравится, когда меня кусают и пинают по яйцам.

Я чуть улыбнулась.

– А теперь… – Его ладони продолжали гладить меня по рукам. Найдя мои пальцы, он переплёл их со своими. – Я хочу, чтобы ты увидела меня… – Он поднёс мои ладони к своим губам и пососал кончик каждого моего пальца. – И я хочу, чтобы ты хотела меня, так же сильно, как я хочу тебя.

Я закусила нижнюю губу.

– Трэвис, я… я не знаю.

– Я понимаю.

Трэвис медленно придвинулся ко мне и оттолкнул меня на подушки. Глубоко вдыхая, он уткнулся носом в мою шею.

– Ты говорила о запахах, – прошептал он, его тёплое дыхание щекотало мою ключицу. – Сказала, что так определяла, кто есть кто.

Я кивнула.

– А ты знаешь, как охрененно пахнешь сама?

Я покачала головой.

– Это запах чёртовой свободы, напоминающий о солнечном свете и ветерке на Богом проклятом пляже.

Я посмотрела в его тёмные глаза.

– Я не понимаю.

– Годами ты пахла, словно пленница в грёбанной темнице. – Он снова вдохнул мой запах. – Твои шикарные духи и лосьоны тут были не при чём, то место висело вокруг тебя, словно облако. Теперь от всего этого ничего не осталось. Ты, чёрт побери, свободна, и я слышу это.

Я почувствовала, как мои щёки покраснели.

– Когда ты будешь готова, если ты будешь готова, потому что, Виктория, это будет твой выбор – я хочу ощутить и её на вкус.

– Её?

– Твою свободу. Я всё знаю. Знаю о том, что тебе, по твоему мнению, удавалось скрывать от Филлипса. Это свобода. Когда кто-то знает всё и хочет тебя только потому, что это ты. И за то, что у тебя такая охренительно сильная воля, за то, как ты встретила Альбини, как расправилась с Крейвеном, за всё, что ты есть, и за всё, через что тебе пришлось пройти. Я хочу ощутить на вкус эту свободу, испить её с твоих прелестных губ, с идеальных окружностей твоей груди и из твоей чертовски соблазнительной киски.

Я слушала его глубокий голос, и внутри меня всё сжималось.

– Этого хочуя. А чего хочешь ты? – спросил он.

Я была не в состоянии говорить. Я не знала,что сказать. Вместо слов, я подняла свои губы навстречу его губам.

– Нет, Виктория, мне нужны слова. Нужны руки. Я хочу, чтобы ты была со мной на все сто процентов. Никаких грёбаных кивков, ты больше не будешь делать так, как тебе велят. Покажи мне ту стерву с мозгами, которая забралась мне под кожу, как никто другой.

Я, не шевелясь, посмотрела в его тёмные глаза и сказала:

– Я хочу, чтобы ты поцеловал меня. Что будет после этого, я не знаю.

В свете восходящего солнца я увидела его кривую усмешку.

– Я соглашусь и на это. Соглашусь, чёрт подери. Я хочу большего, но соглашусь на это.

Одна из его больших ладоней легла мне на щёку, и наши губы встретились. Огонь, в котором я сомневалась, разгорелся с новой силой. Ощущение того, что внутри меня что-то сжимается, стало мучительным, откуда-то изнутри меня вырвались стоны. Трэвис придвигался ближе, дюйм за дюймом, его огромная грудь накрыла меня, расплющивая под своей массой мои, внезапно ставшие чувствительными, груди. Мои ладони медленно поднялись к его плечам, касаясь его, я ощущала то, чего никогда даже представить себе не могла. Он был таким большим, гораздо больше, чем кто-либо, кого я знала: высоким, мускулистым, сильным. Моё тело казалось крошечным по сравнению с ним. С каждой секундой я всё больше изнывала от желания коснуться кожи под его футболкой.

– Трэвис?

– Да?

– Ты снимешь свою футболку?

– Да, чёрт побери, – ответил он и стянул футболку через голову.

Грудь, которой я любовалась издалека, теперь была прямо передо мной, крепкая и идеальная. Я провела пальцами по рельефным мышцам, а мою комнату заполнил аромат мужского одеколона, лёгкий и ни о чём не напоминающий. Когда до меня дошло, что я похотливо разглядываю его, я закусила нижнюю губу и стыдливо подняла серые глаза.

– Я никогда не видела тебя таким. Ты меня видел, а я тебя – нет.

Его кривая усмешка превратилась в широкую улыбку.

– И тебе нравится то, что ты видишь, точно так же, как мне нравится то, что вижу я?

– Да.

– Мне тоже. – Он откинулся назад и пробежал глазами по моему телу. – Такой я тебя никогда не видел.

Я подняла бровь.

Голос Трэвиса стал бархатистым.

– О, ты всегда была чертовски сексуальной, но сейчас – это другое. Сейчас это ты, настоящая ты. – Он поиграл с воротом моей блузки. – Я хочу увидеть больше, больше тебя. Ты позволишь мне? Только мне и никому другому?

Я кивнула, понимая, что как только сниму блузку, он увидит мои напрягшиеся соски. Увидит, что его слова сделали со мной.

– Нет, Виктория. Запомни, больше никаких кивков.

– Я помню, – ответила я и сняла блузку через голову.

– Я уже испробовал на вкус эти сочные губы. Теперь я хочу попробовать твою совершенную грудь.

Я подняла руки и взяла в ладони его лицо.

– Чёрт, ты убиваешь меня. Я скажу словами. Я хочу, чтобы ты испробовал меня, и хочу попробовать на вкус тебя. А теперь заткнись и делай это.

Его улыбка стала шире, она осветила его лицо – от твёрдых губ до тёмных, искрящихся глаз.

– Вот это моя властная стерва, – съязвил Трэвис, и его губы обхватили сначала один сосок, затем второй.

Я закинула голову, моя спина выгнулась дугой, а по телу побежали мурашки. С губ сорвались хныкающие стоны, внутри всё сжалось. Покусав каждый сосок, Трэвис начал ласкать мою грудь руками, его большие пальцы нежно поглаживали мою кожу, отчего глубоко внутри меня начало разрастаться томительное желание. Каждый раз, когда он всасывал мои соски или щипал их, сквозь меня словно проходил заряд тока, пронзая моё тело до самого естества. Он даже не опускался вниз, но от его слов и движений мои трусики намокли, и я бессознательно приподняла бёдра, беззвучно умоляя о большем. Когда мне показалось, что большего я уже не вынесу, он нашёл резинку трусиков – последнее препятствие. Трэвис с трепетом начал стягивать с меня трусики, двигаясь всё ниже вдоль моего тела.

– Ты охрененно вкусно пахнешь. – Он поднял на меня глаза, и наши взгляды встретились. – Это ваш последний шанс, миссис Харрингтон. Если ты сейчас же не прикажешь мне остановиться, я не остановлюсь до тех пор, пока не получу удовлетворения. – Его тёплое дыхание дразнило внутреннюю поверхность моего бедра. – Я, чёрт побери, хотел этого на протяжении десяти лет. Я не собираюсь торопиться.

Он и не торопился, он не был тем мужланом, с которым я боролась на складе. Этот громадный мужчина, расположившийся между моих бёдер, с благоговением ласкал каждый дюйм моего тела, мучительно растягивая время, чтобы одарить меня трепетным вниманием. Я провела пальцами по его тёмным волосам.

– Меня зовут Виктория, чёрт побери! И я не хочу, чтобы ты торопился. Я хочу, чтобы ты взял меня медленно, но жёстко. Заставил меня кончить, а потом проделал это снова.

Его губы изогнулись в усмешке.

– Ты слишком много командуешь!

– О боже! – простонала я, когда сначала один, а затем два пальца вонзились в меня.

– Такая мокренькая, так готова принять меня.

Его пальцы задвигались во мне. Трэвис приподнял мои бёдра, создавая ритм, от которого моё тело начало конвульсивно содрогаться.

– Ох, блять!

Моя гора была рядом. В прямом и переносном смысле. Я никогда и не представляла, что Трэвис мог бы стать моей горой, моей вершиной.

Он поцеловал моё бедро, его пальцы исчезли. Я наблюдала, как он сел, не отрывая от меня глаз, снял свои шорты и обнажил массивный член.

– Жёстко, говоришь? – спросил он, проводя рукой по длине своего члена. – Хочешь пожёстче? У меня всё готово.

Боже! Так и было! Я протянула руку, чтобы коснуться его.

– Ещё нет, Виктория, ещё нет. Я ещё не отведал твоей киски. Помни, я не буду торопиться.

О мой бог!

Я откинулась на спину и развела ноги шире.

– Я помню.

Тяжело дыша, вымолвила я, когда его язык нашёл мои разбухшие нижние губы и впился в мое влажное лоно. Я схватилась за мягкие простыни, а он всосал в себя мой клитор. Комната вокруг нас померкла, не существовало больше ничего, кроме его действий. Каждое его прикосновение к моему ставшему гиперчувствительным комочку нервов толкало меня всё выше и выше. Я была в тёмном тоннеле, в вакууме, и только Трэвису было под силу вызволить меня оттуда, навстречу свету, на вершину моей, так называемой, горы. Я была уже так близко.

– Чёрт, Трэвис… О боже!

Я утратила способность изъясняться законченными фразами, мои бёдра дёрнулись навстречу его крепкой хватке. Он продолжал сосать, а мои ноги окаменели и сжались вокруг его головы. Я больше не могла контролировать ни своё тело, ни свои слова. Они слетали с моих губ, но я не могла воспринимать их, только слышала, как умоляла его. Я-то умоляла его остановиться, то умоляла не останавливаться, никогда. Это продолжалось до тех пор, пока силы не покинули меня, и я вернулась обратно на землю. Комната вновь приняла чёткие очертания. Тогда я увидела нависающего надо мной Трэвиса, который смотрел мнепрямов глаза.

– Ты чертовски невероятная, когда всё по-настоящему. Просто охренительная. Я хочу увидетьэтоснова.

Снова? Чёрт, не думаю, что смогу повторить это.

Но прежде чем мне удалось озвучить какие-нибудь слова, он оказался на мне, раздвигая мои ноги и лаская мой вход своим членом. С моих губ сорвался всхлип, когда он подразнил мой клитор и вошёл в меня только головкой своего массивного ствола.

– Пожалуйста… – снова стала умолять я.

– Пожалуйста, что? Мне нравится слышать твой голос, твои слова.

– Пожалуйста, трахни меня. Я хочу почувствовать твой член внутри себя.

Я ахнула, когда он сделал так, как я попросила. Мои руки сжали его плечи, когда Трэвис глубоко вошёл в меня. Я изо всех сил цеплялась за него, за мужчину, который прошёл со мной через всё. Он всё сильнее и сильнее вонзался в меня, касаясь той самой точки, которая толкала меня обратно на вершину горы. Чёрт! Он касался меня везде. Я даже не могла вспомнить, когда чувствовала себя настолько заполненной. Чудесный мужской мускусный запах наполнял комнату, а Трэвис вжимал меня в матрас кровати, всё сильнее и сильнее. Я уже начала думать, что больше не выдержу.

– Охренеть как хорошо!

Прорычал он, когда наши тела задвигались в едином ритме: туда-сюда, туда-сюда. С каждым толчком он задевал мой клитор, наполнял меня до предела. Я, поднимаясь всё выше и выше, обхватила его ногами. Он схватил меня за ягодицы и придвинул ближе. Вершина появилась из ниоткуда. Когда его пальцы впились в мою кожу, я перестала сдерживаться и закричала. Вспыхнули огни, моё тело задрожало в конвульсиях. Я была здесь, и меня здесь не было. Я потерялась во времени и пространстве, пока по моему телу прокатывались тёплые волны, одна за одной.

– О боже, чёрт! – воскликнул Трэвис и погрузился в меня последний раз, буквально разрывая меня на части.

Мы опустились в скомканные простыни, его член пульсировал внутри меня. Когда наше дыхание выровнялась, ухмыляясь, я позвала:

– Трэвис?

– Да? – Он потёрся о мой нос кончиком своего.

– Я передумала.

– Передумала? О чём ты?

Я подняла руку и провела ладонью по его щеке.

– Ты можешь прикасаться ко мне.

– Круто! – Он провёл ладонью вниз вдоль моего тела, нашёл мою руку и переплёл свои пальцы с моими. Подняв их к своим губам, он поцеловал каждый. – Я рад, что получил твоё разрешение, потому что после этого, думаю, я не смог бы остановиться.

– И не нужно. Не останавливайся, чёрт побери.

Глава 30

Восемь месяцев спустя.

То и дело, когда я залезала в свою шкатулку с драгоценностями, мои пальцы касались старой бумажной салфетки, в которую были завёрнуты маленькие ампулы. Я понимала, что нет никакой причины их хранить – цитоксан уже почти весь выветрился. Тем не менее, тщательно завёрнутые в салфетку ампулы, что я взяла из Распределительного центра клиники Харрингтона вечность тому назад, остались. Мы с Трэвисом оба знали, где они лежат, как и знали, что не было никакой непосредственной угрозы или повода держать их там. Но, по какой-то причине, они всё-таки хранились в шкатулке.

Мы уже разговаривали о том, как избавиться от них. Ведь просто так выбросить их мы не могли. По моему лицу расползлась улыбка, когда я вспомнила, как Трэвис избавил меня от склада. Если бы вовремя сообразили, то оставили бы ампулы там, перед взрывом. Кресло Стюарта по-прежнему было там. Полиция быстро определила, что, взрыв произошёл из-за утечки газа. По счастью, район, где находился склад, был нежилым, и никто не пострадал. Когда склад объявили полной потерей имущества, я без труда смогла добиться того, чтобы это проклятое место сравняли с землёй.

Сидя за своим столом утром, я отбросила эти воспоминания и сконцентрировалась на настоящем. Мы все ещё жили в Майями. Трэвис захотел руководить «Спас энд Сьютс». И, по правде говоря, он отлично с этим справлялся.

– Миссис Дэниелс, ваша почта, – оповестила меня моя помощница и протянула пачку писем.

– Спасибо, Кристина. Ты видела Лизу?

– Да, мэм. Сейчас вызову её к вам.

Я просматривала письма, когда Кристина вышла, и в комнату вошёл Трэвис. Подняв глаза, я тут же забыла обо всём на свете, любуясь, как тесная футболка очерчивает мышцы на его груди и руках, скрываясь под поясом его традиционных чёрных брюк. Только на секунду стоило мне задуматься о том, что скрывалось под этими брюками – то, что совсем недавно было внутри меня, и когда я подняла глаза и встретилась с ним взглядом, его кривая ухмылка дала мне понять, что я попалась с поличным.

– Миссис Дэниелс, могу я вам чем-то помочь?

Я протянула руку, схватила его за пояс и посмотрела в его тёмные глаза.

– По-моему, ты уже сделал это недавно. Дважды, насколько мне помнится.

Трэвис покачал головой.

– Ты говорила со своей матерью?

Я закатила глаза.

– Да, она снова звонила. Я рада, что мама идёт на поправку, но я смогла бы обойтись и без ежедневных обновлений. Мне кажется, они мудро поступили, что заставили её вновь пройти курс реабилитации в качестве части условного освобождения. Я хочу сказать, хотя мы и знаем, что её силой заставили принять спиртное, но ведь это всё равно то же самое, если бы она сама начала всё с начала.

– Она по-прежнему остаётся занозой в заднице.

Я улыбнулась и, склонив голову набок, широко распахнула свои серые глаза.

– Большим, чем я?

– По большей части, – ответил Трэвис и, поцеловав меня в макушку, игриво отступил.

Я посмотрела на письма на столе и вспомнила о том, что недавно прочла.

– Что стряслось с «Харрингтон Спа энд Сьютс» в Лондоне?

– Ничего особенного, не волнуйся об этом.

Я поджала губы.

– Я совсем не против, что ты принял на себя руководство всеми делами. Ведь ты же работал бок о бок со Стюартом и разбираешься во всём этом куда больше, чем я. Но не смей держать меня в неизвестности о происходящем.

Трэвис сел напротив стола, его огромная фигура заполняла всё кресло.

– Я и не пытаюсь держать тебя в неизвестности. Ничего не случилось. Там проходил саммит каких-то больших шишек, им нужна была дополнительная охрана. Вот и всё.

Мы оба повернулись, когда в комнату вошла Лиза.

– Мистер Дэниелс. Миссис Дэниелс. Кристина сказала, что вы искали меня.

– Прекрати это, – сказал Трэвис, глядя на Лизу в упор.

Она сдержала улыбку, но её глаза заблестели.

– Знаешь, я так делаю, потому что знаю, как это сводит тебя с ума.

– Так и есть. Это, на хрен, раздражает меня! Меня, чёрт подери, зовут Трэвис. Так было на протяжении всех тех пятнадцати лет и никак не изменилось только из-за того, что я трахаю…

Лиза подняла руки.

– Достаточно. Слишком много информации.

– Тогда называй меня Трэвисом, а я не буду детально описывать тебе то, что произошло этим утром… – Он подмигнул мне. – … или прошлой ночью, или…

– Трэвис, Трэвис, ради бога, – капитулируя, взмолилась Лиза.

Я покачала головой, счастливая от того, что мы сделали всё именно так, как нам того хотелось.

– Ну что, вы двое закончили?

Лиза повернулась ко мне.

– Да, мэм, просто ваш муж, честное слово, может быть такой…

– …болью в заднице, Лиза. Да, мне прекрасно об этом известно.

Прежде чем Трэвис успел что-нибудь сказать, я обратила на него взгляд своих серых глаз. Их дружба с Лизой насчитывала уже многие годы. Но я не могла допустить того, чтобы он прокомментировал, насколько мне иногда нравится то, что он «боль в заднице».

Пристально глядя на него, я произнесла:

– Заткнись.

Он театрально сжал губы и поднял бровь.

Я вновь повернулась к Лизе.

– Я хотела ещё раз напомнить тебе, что сегодня на ланч к нам придут Шейла Кин и Мойра Крейвен.

– Я помню, мэм. Всё будет в лучшем виде.

– Спасибо, Лиза.

Когда она вышла из комнаты, Трэвис откинулся на спинку кресла и сказал:

– О, я и забыл. Сегодня же день ежемесячного ланча вашего клуба вдовушек.

Я кивнула.

– Хотя сейчас это звучит как-то странно, потому что я повторно вышла замуж, а Мойра с кем-то встречается.

– Правда? – Трэвис поднял бровь. – Интересно, у него крошечный член?

Я пожала плечами.

– Я рада, что не знаю этого.

– Прости, Вик, я не хотел…

Я отмахнулась.

– Нет, просто я действительно рада, что не знаю этого. И Шейла тоже приходит в себя. Думаю, она уже пережила самое тяжёлое для себя время. Жене не просто смириться с самоубийством мужа.

Трэвис понимающе кивнул головой.

– После всего этого дерьма в «Крейвен и Ноулз», которое всплыло наружу, когда Центр по контролю заболеваний начал расследование и привлёк федеральных агентов. Конечно же сияющая чистотой репутация сенатора Кина тут же неплохо замаралась. Дуранте не могли сработать лучше.

– Наверное, мне стоило бы чувствовать себя виноватой за Роберта, как я чувствовала свою вину за Паркера. Ведь чем больше Роберт мне угрожал… – я вздохнула, –  что ж, по крайней мере, теперь я знаю, что имел в виду Карлайл, когда говорил, что всегда готов помочь мне.

– Передозировка инсулином – это гениально, – заметил Трэвис.

Я кивнула.

– Да, хотя официально это объявили несчастным случаем, так что Шейле удалось получить все полагающиеся страховые выплаты. Но она уверена, что он сделал это умышленно. Он, вроде как, уже давно страдал диабетом, и она никак не может поверить, что он внезапно перепутал дозировку. – Я покачала головой. – Шейла считает, что тот скандал слишком отрицательно сказался на нём. Поэтому она с такой охотой погрузилась в работу с Обществом Харрингтона. Им с Вэл удалось получить гранты для клиник по борьбе с раком в пяти регионах Соединённых Штатов. Они какое-то время были заняты получением разрешений. Надеюсь, строительство клиник скоро начнётся.

– Ты рассказывала мне об этом. Я знаю, как счастлива ты будешь от того, что доктору Конвей не придётся слишком часто уезжать за границу.

– Так и есть, – согласилась я. – Эй, она же теперь твоя свояченица. Может, начнёшь называть её Вэл или Вэлери, или ещё как-нибудь, кроме как доктор Конвей?

Трэвис скорчил гримасу.

– Мне нравится твоя сестра, честно слово. Куда больше, чем твоя мама.

Я захохотала.

– И, – продолжил он, – я уважаю её. Мне кажется, обращение «Вэл» умаляет все её заслуги.

Я пожала плечами.

– Как хочешь. Может, док?

– Мне нравится. Пусть будет док. – Трэвис поднялся. – Вообще-то, я зашёл, чтобы сказать тебе, что ухожу. У меня несколько встреч с инвесторами. Я пообещал Карлайлу и Никколо, что мы продолжим наше сотрудничество, но мне необходимо проработать ещё кое-какие связи для них. – Он наклонился и поцеловал меня.

– Законные связи. Они вообще по большей части не нарушают законов, я даже представить этого не могла. А проституция и прочее дерьмо – это всё в руках Дуранте.

– Знаешь что? Альбини – чертовски умны. Мне кажется, я научился у них немалому, как и у мистера Харрингтона.

Мне хотелось сказать ему, чтобы он говорил: «Стюарт» вместо «мистер Харрингтон», но это имя было бесконечной битвой.

– Увидимся вечером.

Он поцеловал меня на прощание.

– Повеселись за ланчем.

Мои мысли по-прежнему были заняты нашей утренней разминкой, когда я посмотрела на письма от нашей новой юридической конторы. Чтобы изменить всё, что было связано с «Крейвен и Ноулз», потребовалась чёртова вечность. Расследование продолжалось, и каждый документ читали под микроскопом. Я открыла письмо, что было адресовано мне.

"Уважаемая миссис Виктория Дэниелс,

прошу Вас ознакомиться с приложенной к письму, заверенной копией завещания вашего покойного мужа, Стюарта Харрингтона. С удовольствием сообщаю вам, что оно точно такое, как Вы и предполагали. Наибольшая доля наследства мистера Харрингтона завещана Вам. Ещё одним лицом, отдельно упомянутом в завещании кроме Вас, является ТрэвисДэниелс, единственный живущий кровный родственник мистера Харрингтона. Ему причитаются отдельно десять процентов от наличного капитала. Но это не включает в себя капиталовложения и инвестиции в бизнес.

Раз Вы и мистер Дэниелс решили не заключать брачный договор, то, как я уверен, Вы понимаете, что разделение капитала не является существенным.

Если наша контора сможет ещё каким-то образом помочь Вам или мистеру Дэниелсу, прошу Вас безотлагательно связаться с нами.

С уважением,

Поставлено в копию: Трэвис Дэниелс.

Я потянулась к адресованному Трэвису конверту. Он, казалось, ничем не отличался от моего. Наверняка, к его письму прилагалась точно такая же копия. Меня не шокировал тот факт, что Стюарт оставил Трэвису деньги – эти двое были явно близки. Но что меня действительно ошарашило, удивило и совершенно сразило на повал, так это то, что они были родственниками. Как? Чёртов кузен? Трэвису было тридцать девять. Стюарту было пятьдесят, когда он умер. Трэвис не мог приходиться ему сыном. Кроме того, они отличались внешностью. Стюарт был блондином с голубыми глазами, Трэвис же был шатеном с тёмно-карими. Но тут я подумала о Вэл, о её светло-русых волосах и моих – длинных и тёмных. Теперь, зная правду, я понимала, что цвет моих волос и кожи достался мне от моего отца. Мы выглядели по-разному, потому что у нас были разные отцы. Фамилия Трэвиса была Дэниелс, Стюарта – Харрингтон.

Единственное, что Трэвис рассказывал мне о своей матери, так это то, что она была втянута в ад под руководством Дуранте с двенадцатилетним сыном на руках, и именно перед ней Трэвис заглаживал вину, когда помогал обличить их сделки. Ещё я знала, что она скончалась. Я была уверена, что матерью Стюарта была другая женщина. Он рос в роскоши благодаря обоим родителям.

Чем больше мой разум пытался найти ответы, тем больше возникало вопросов. Почему ни один из них ничего мне не сказал? Как так получилось, что Трэвис вошёл в мою жизнь одновременно со Стюартом, но я ничего не знала об их родственной связи? Почему Трэвис не сказал мне?

В животе начала подниматься тошнота. Трэвис никогда не упоминал своего отца. Когда я спросила его, он ответил, что ничего о нём не знает. Я больше не стала давить на него. Но теперь я мучилась вопросом, могли ли Трэвис и Стюарт быть сыновьями одного отца? Мог ли отец Стюарта быть одним из друзей Дуранте? От всего этого меня чуть не вывернуло наизнанку. Я не хотела представлять себе мать Трэвиса с друзьями. Мой лоб покрылся испариной.