Текст книги "Коварная (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Мои губы растянулись в слабой улыбке.

– Посмотрим, удастся ли мне увеличить дозу его обезболивающих.

– Эта комната будет за мной до завтра. Я собираюсь вернуться на работу и разузнать ещё что-нибудь. Меня ни хрена не волнует, когда ты освободишься. Позвони мне, и я встречу тебя там.

– Я сделаю всё, что в моих силах. – Но, прежде чем разъединиться, я спросила, – Кому?

На том конце Броди хранил молчание. Я повторила свой вопрос.

– Кому? Кому Стюарт планирует завещать право на мой договор?

– Вик…

– Броди, чёрт, скажи мне. Я даже не понимаю, как ему пришло в голову, что он может сделать это. В том смысле, если я получу всё – деньги, собственность, а Вэл уже получила образование, не знаю, почему он думает, что я соглашусь выполнять всё, о чём там говорится, для кого-то другого.

– При личной встрече, Вик, я расскажу тебе при личной встрече. Постарайся, чтобы у тебя получилось.

Глава 15

Настоящее.

Как только я вышла из лифта в нашу квартиру, то сразу поняла – что-то было не так. Лиза заламывала руки, и её необычно расширенные покрасневшие глаза метнулись в мою сторону. Остановившись, как вкопанная, я напряглась и спросила:

– Что? Что случилось?

– Мэм, я хотела позвонить вам, но Трэвис сказал, что вы уже на пути домой.

– Скажите мне, это Стюарт? – Моё сердце заколотилось в предвкушении. Я коснулась плеча Лизы. – Скажите мне!

– Доктора здесь. Миссис Харрингтон, думаю, вам лучше пойти в свою спальню и поговорить с ними. – Конечно же, она имела в виду спальню, которую я делила со Стюартом, а не ту, в которой я наслаждалась своим одиночеством.

Кивнув, я крепко сжала свою сумочку и быстро зашагала в сторону главной спальни. Когда я открыла дверь, на меня обратилось несколько пар глаз. Я тут же обратила взгляд на доктора Дуггара – онколога Стюарта. Повернув голову, я узнала и его кардиолога. Наверняка, при обычных обстоятельствах, большинство специалистов не стали бы выезжать на дом. Сейчас Стюарт Харрингтон был не в обычных обстоятельствах.

Я продолжала осматривать комнату, и, проследовав за новыми звуками, увидела своего мужа, изо рта которого тянулась большая трубка, а из какой-то машины раздавалось его дыхание.

Моя рука взметнулась ко рту.

– О, Боже! Что случилось? Сегодня утром с ним всё было в порядке. Я совсем недавно разговаривала с ним.

Одна из медсестёр вышла вперёд и потянулась к моей руке.

– Миссис Харрингтон…

– Нет! – я отдёрнула руку. – Кто-нибудь, скажите, что произошло.

Ко мне повернулся доктор Дуггар.

– Миссис Харрингтон, в подобных случаях, как сейчас, у нас не всегда есть ответы. Если бы это был лишь рак, то ваш муж мог бы бороться несколько недель, а, может, и дольше. Но сегодня утром что-то произошло. Когда вы разговаривали с ним в последний раз?

Я попыталась вспомнить. Мне нужно было быть на складе в одиннадцать.

– Не уверена, но, кажется, около половины двенадцатого, в одиннадцать сорок?

Я не заметила этого раньше, но в дальнем углу комнаты стоял Трэвис, скрестив руки на своей массивной груди, а его прищуренные глаза наблюдали за мной.

– Мэм, это невозможно, – сказал доктор.

Я напряглась.

– Простите? Что вы имеете в виду?

– Когда вы уехали сегодня утром?

– После завтрака. Стюарт уже проснулся. – Я показала на светловолосую медсестру. – С ним была Мисси. – Я пожала плечами. – Может быть, в девять, плюс-минус.

Мой взгляд потемнел.

– Скажите, почему вы говорите, что в это время я не могла разговаривать с ним?

– Мэм, сердце мистера Харрингтона отказало около девяти сорока семи. Мисси делала искусственное дыхание, а Анжела использовала дефибриллятор.

У меня подогнулись колени, и я двинулась к кровати Стюарта. Доктор Дуггар взял меня за руку.

– Ваш муж не отказывался от реанимирования. Мисси и Анжеле удалось вернуть его к жизни. Однако, он не может самостоятельно дышать. Поэтому ему ввели трубку.

– Но? Что произошло?

– Мы не можем быть уверены без хирургического вмешательства. Химиотерапевтические препараты, которые принимал мистер Харрингтон, негативно влияют на сердечную мышцу. Я лишь рискну предположить, что это произошло из-за сердца.

– И… – Я посмотрела на кровать. Глаза Стюарта теперь были открыты и смотрели на меня. –… он в сознании?

Я шагнула в его сторону.

– Да, – ответил доктор Дуггар. – Мы уверены, что он все понимает. Но он не может говорить. Вот откуда я знаю, что вы не могли разговаривать с ним час назад.

Моя кожа заблестела, вдруг став влажной и холодной. Я… я же слышала голос Стюарта. Он звучал странно, но кто ещё мог тогда говорить? Мои серый взгляд метнулся к Трэвису. Его губы изогнулись в злобной усмешке, а в его по-прежнему прищуренных глазах, я увидела предупреждение. Моё внимание вернулось к доктору Дуггару.

– Какой прогноз? Вы вытащите эту трубку?

Доктор Дуггар покачал головой.

– Его сознание нестабильно. Я не знаю, что ещё мы можем сделать. Ранее мистер Харрингтон покачал головой, сообщая, что не желает больше принимать обезболивающие. Но я думаю, что от них ему будет лучше, до тех пор, пока…

– Я представляю его интересы, – вмешалась я. – Конечно, доктор, мы можем утверждать, что  лекарства и недавние события сделали для Стюарта затруднительным, если не невозможным, принятие рациональных решений… – Пока я говорила, Трэвис опустил руки и подался вперёд.

– Доктор, – прервал он, – мистер Харрингтон оставил прямые указания…

Я встала в более уверенную позу и добавила в голос твёрдости, обращаясь ко всем в комнате.

– Доктора, все необходимые документы находятся в карточке моего мужа. Если у вас есть вопросы, можете позвонить Паркеру Крейвену из «Крейвен и Ноулз». Теперь же я не собираюсь тратить последние часы жизни своего мужа на ссоры по поводу того, что скоро уже не будет иметь значения. А сейчас я бы хотела провести немного времени наедине с супругом.

– Конечно, миссис Харрингтон. Мы можем следить за состоянием мистера Харрингтона из соседней комнаты. Так что, если он будет нуждаться в нас, с медицинской точки зрения, мы придём.

– Да, доктор… – сказала я, глядя на капельницу Стюарта. На устройстве висели многочисленные мешочки с трубочками, которые переходили в одну трубку, что была присоединена к внутренней стороне его руки. –… а обезболивающие?

– Мы проверим документы, пока вы будете разговаривать с вашим мужем.

Я кивнула, и комната опустела. Когда со Стюартом остались лишь я и Трэвис, я повернулась к открытым голубым глазам мужа и заговорила с Трэвисом:

– Когда мы с мистером Харрингтоном закончим, я жду тебя в моём кабинете. Нам нужно будет кое-что обсудить.

– Я останусь здесь…

Я резко развернулась к нему.

– Нет, ты не останешься. Я буду говорить со Стюартом одна. Когда я закончу, ты будешь ждать меня в моём кабинете. – Я сделала паузу. Когда Трэвис не ответил, я продолжила, – Надлежащий ответ – это «да, миссис Харрингтон».

Сжав челюсти, Трэвис ответил:

– Да, миссис Харрингтон.

Когда дверь закрылась, я вновь повернулась к Стюарту, подошла к нему и села на краешек его кровати. Наклонившись поближе, я заговорила низким шёпотом:

– Теперь ты осознаёшь это, да? Ты, мать твою, скоро умрёшь. – Его голубые глаза расширились. – Это, Стюарт, не ответ. Я знаю, ты можешь меня слышать. Кивни, если понял.

И снова его глаза стали шире. Я поцокала языком и коснулась его щеки.

– Прежде чем ты умрёшь, я хотела бы сказать тебе кое-что. Ты же знаешь, как сильно тебе нравится наблюдать? Кивни, ублюдок.

Голова Стюарта опустилась вниз настолько, насколько ему позволяла дыхательная трубка.

– Что ж, у меня есть секрет. Мне тоже нравилось наблюдать.

Взгляд его голубых глаз стал вопросительным.

– Видишь ли, доктора были в явном недоумении относительно твоей быстро прогрессирующей лейкемии. Ведь посмотри на себя. О, не теперешнего. Сейчас ты похож на кусок дерьма. И пахнешь тоже как кусок дерьма, но было время, время когда ты был подтянутым и красивым, да и весьма самоуверенным. – Я рассмеялась. – Но даже это слово не описало бы то, что у тебя было. А пока, – я похлопала его по руке, – не позволяй мне отвлекаться. Мне бы не хотелось, чтобы ты сошёл в ад без полного осознания того, кто посадил тебя на этот долбанный экспресс.

Я наклонилась ещё ближе.

– Это я! Теперь, когда ты уже приблизился к вратам в огонь и серу, знай, что ад, через который ты провёл меня в течение всех этих грёбаных девяти лет, не сравнится с вечностью, в течение которой ты будешь страдать за то, что сделал со мной. Наблюдать за тем, как ты гниешь здесь, на земле, доставило мне неслыханное удовольствие.

Я села прямо.

– Да, ты прав. Наблюдение может быть невероятным наслаждением. Я, мать твою, даже возбуждаюсь, думая об этом. В течение полутора лет и даже больше, я могла откинуться и смотреть, как ты отрицаешь это, злишься, тратишь охрененные бабки, чтобы оно ушло, потом сникаешь, а сейчас… когда осталось несколько часов… может, принимаешь свою судьбу.

Я остановилась и поправила подол платья. Снова взглянув ему в глаза, продолжила:

– Понимаю, это слишком много информации для твоих пропитанных химией мозгов, поэтому кивни, если понимаешь меня.

Голова Стюарта повернулась из стороны в сторону.

Я склонила голову набок.

– Что? Я слишком молода? Слишком глупа? Ведь ты не хотел, чтобы я училась в университете. Но я не грёбаная дурочка. Я нашла идеальный источник. Ты знал, что рак вызывает радиация?

Стюарт моргнул.

– Да, есть разные документально подтверждённые случаи возникновения рака из-за радиации. Ведь для того, чтобы получить облучение совсем не обязательна авария на атомной станции. Нет. – Я не смогла сдержать ухмылки, мои щёки порозовели. – Гранулы цезия могу вызвать достаточно радиации, чтобы убить раковые опухоли. Но…

Я понизила голос, когда моё возбуждение от долгожданного признания стало вырываться наружу.

– …но это лишь в том случае, когда гранулы помещают непосредственно в сами опухоли. А знаешь, что происходит, когда здоровые клетки оказываются под воздействием повышенной радиации? Знаешь?

Стюарт снова моргнул.

– Эти здоровые клетки мутируют. То есть, меняются. Это был риск. Я понятия не имела, как они могут измениться. Но по твоим первым симптомам: головным болям и выпадению волос – я поняла, что достигла определённых результатов.

Глаза Стюарта закрылись.

– О, нет, ублюдок. Тебе ещё рановато умирать. Я хочу, чтобы ты узнал, что хоть это и я подбросила тебе грёбаные гранулы, но добила тебя твоя извращённая тяга к удовольствию. Угадай, где ты подвергался этим высоким дозам радиации.

Он повертел головой из стороны в сторону, по-прежнему с закрытыми глазами.

– Открой свои долбаные глаза. Я хочу видеть, о чём ты думаешь. Ты, мать твою, должен понять, что я собираюсь сказать, а потом подтвердишь, что понял, кивком. Ведь так мы работаем, да, мистер Харрингтон?

Он медленно открыл глаза и кивнул.

– Хороший мальчик. Ответ на мой вопрос – твоё долбанное кресло на складе. Каждый раз, когда ты опускал на него свою задницу и наблюдал, как я губила свою жизнь ради твоих развлечений, на тебя действовало облучение. – Меня передёрнуло. – Почти сразу обнаружились симптомы, но я не могла допустить, чтобы твоё тело боролось. Поэтому продолжала оставлять дозы.

Вернулась моя ухмылка.

– Знаешь, что я представляла под повязкой каждый раз, когда ты приказывал мне раздвинуть ноги? О, ты не можешь ответить из-за этой трубки в горле. Давай я отвечу за тебя. Я представляла это! Представляла выражение твоего лица, когда ты, наконец, узнаешь, что я сделала. А хочешь знать, какова моя награда? Я замечательная жена. Я поддерживала тебя всё это время. Да я, мать твою, святая! Столкнуть твою машину в чёртов океан было бы слишком просто для тебя, к тому же… я не смогла бы наблюдать. Теперь, мистер Харрингтон, кивните, если поняли, что тот день, когда ты, чтоб тебя, купил меня, чтобы сделать своей шлюхой, стал первым днём конца твоей жизни.

Стюарт кивнул.

– У меня есть документы, и, кстати, доза твоих обезболивающих будет расти. Ты никогда не сможешь больше говорить, ни об этом, ни о чём другом. Будем считать это нашим пунктом о неразглашении; однако, вместо того, чтобы расплатиться с тобой, я получу все выгоды. И ещё одно, мистер Харрингтон. Этот твой новый проект завещания. С данного момента я объявляю тебя недееспособным. Ты больше не сможешь ничего подписать. Моё долбанное соглашение подошло к концу, ну а твоё с дьяволом только вступает в силу.

Его монитор запикал быстрее, а я откинулась и смотрела, как замешательство в его глазах сменилось осознанием. Когда я услышала, как позади меня открылась дверь, то наклонилась к нему и прикоснулась губами к его щеке.

– Единственное, что было бы лучше этого – услышать, как ты умоляешь меня, – прошептала я в его ухо. – Потому что я уверена, что великий мистер Харрингтон стал бы молить за свою грёбаную жизнь.

Мои плечи вздрогнули, я положила свою голову на его плечо и заплакала. Меня коснулась тёплая рука.

– Миссис Харрингтон, мы нашли вашу доверенность на право представлять интересы пациента. Вы хотите, чтобы мы увеличили дозы его медикаментов?

– Д-да, сделайте всё что угодно, чтобы помочь ему, – выдавила я сквозь рыдания.

– Учитывая возможную нагрузку на сердце, это может вызвать…

Я посмотрела на кардиолога Стюарта, который стоял рядом с доктором Дуггаром.

– Если мы не сделаем этого, мы сможем спасти его?

Кардиолог покачал головой.

– Нет, мэм.

– Тогда увеличьте дозу. Обеспечьте его как можно большим спокойствием.

Заговорила Мисси, одна из постоянных медсестёр.

–  Миссис Харрингтон, может быть, мне стоит позвать психолога?

– Нет, я не оставлю своего мужа.

Какая чертовски великолепная жена. Но мы со Стюартом оба знали правду – я не была великолепной. Я несла смерть. И я не собиралась позволять Трэвису, Паркеру или кому-либо ещё оказаться рядом со Стюартом без моего присутствия.

Когда в его капельницу добавляли ещё лекарства, я терпеливо сидела и вытирала слёзы. Ледяной взгляд Стюарта был прикован ко мне, пытаясь сообщить мне миллионы вещей, которые ему уже никогда не суждено было сказать и даже осознать. Я смотрела, но даже не пыталась слушать; вместо этого, внутри я наслаждалась его молчаливым взглядом. Мне довелось услышать от него слишком много слов. С каждой минутой тьма внутри меня росла и покрывала моё холодное мёртвое сердце. Хотя всю мою жизнь меня называли смертью, это было не так. По-настоящему я стала ею тогда, когда глаза Стюарта закрылись в последний раз. И я никогда ещё не чувствовала себя столь охрененно живой. Орган в моей груди стал биться с новой силой. Слёзы на щеках были настоящими. Это были слёзы радости и очищения. Время шло, и каждая солёная капелька, медленно стекающая по моим щекам, смывала за собой по воспоминанию. Потребовался бы грёбаный океан, чтобы стереть их все, но это было началом. Мои дни в качестве чьей-то шлюхи закончились.

Новости распространялись, и комната Стюарта наполнялась людьми. Стюарту не хотелось бы, чтобы они видели его в таком состоянии, поэтому я приветствовала их с распростёртыми объятиями. Первым вошёл Трэвис, за ним Паркер. Тут были доктора и медсёстры, а также Лиза и остальной домашний персонал. Вэл приехала, чтобы поддержать меня. Приехал даже Броди. Он был членом юридической группы Стюарта, и его присутствие не вызывало вопросов.

На самом деле все они пришли, чтобы увидеть мою плодотворную работу. Конечно, никто из них не знал этого. Никто из них не знал и того, что, когда часы пробили полночь, я стала «чёрной вдовой».

Глава 16

Настоящее.

Я почти не спала. Когда коронер, наконец, забрал тело Стюарта, было два часа ночи. Во вскрытии не было необходимости: его болезнь была подтверждена документально. До его отправления в похоронное бюро, где он будет кремирован, необходимо было лишь покончить с некоторыми формальностями. Великий Стюарт Харрингтон не хотел, чтобы его видели в предсмертном состоянии. И уж точно он не хотел бы, чтобы его видели после смерти.

Вэл и Лиза оставались поблизости, помогая мне, когда снова и снова появлялись вопросы. Я выглядела убитой горем и измученной. Макияж исчез, элегантная одежда измялась. Мешки под глазами лишь способствовали образу переутомлённой вдовы. Паркеру хотелось обсудить юридические вопросы касательно Стюарта, но Лиза сказала ему подождать до утра. Она целеустремлённо выпроводила из квартиры всех, кто там не проживал сразу же, как унесли тело Стюарта. Медицинскому персоналу она объявила, что за своим оборудованием они могут вернуться на следующий день; как бы то ни было, миссис Харрингтон нужен покой. У меня ломило виски от вынужденных слёз, и я была бесконечно благодарна ей за то, что она взяла контроль над ситуацией в свои руки.

Вэл была единственной, кто остался. Меня затопили её поддержка и сострадание. Её доброе и отзывчивое сердце никогда не должно узнать про тьму в моём. Иногда я задавала себе вопрос: как долго мне удастся скрывать это, особенно от неё. Я понимала, что у меня нет выбора. Она могла никогда не узнать, что за страдания пришлось мне вытерпеть из-за её будущего. И я не хотела, чтобы она узнала. Ей было известно то же самое, что и остальным: я вышла замуж за Стюарта Харрингтона, всемирно известного гостиничного магната. Вэл видела то же самое, что и остальные: изысканная и утончённая молодая женщина, дефилирующая рядом с ним. «Разодетая конфетка», как выразительно описала меня моя мать, ставшая якорем спасения для мужчины, которого в таком молодом возрасте поразила жестокая болезнь, проводившая часы, работая на Общество Харрингтона, чтобы получить медицинскую помощь, когда её невозможно было найти. Когда мы были наедине, Вэл видела свою сестру: женщину, которая тосковала по прежним дням в академии и простой жизни. Но ей никогда не узнать ту женщину, что подписала договор на свою жизнь, ту, что была продана за долги, которые даже не были её долгами. Когда Вэл собралась уходить из пентхауса, мы обнялись, и я поклялась себе, что никто никогда не увидит ту женщину. Когда тело Стюарта поместят в печь, и его плоть сойдёт с костей, зловонный дым станет гарантией свободы, я стану свободной.

Только поднявшись наверх, в свою комнату, я начала расслабляться. Всё. С ним покончено. Девять лет ада закончились!

В качестве финального акта очищения я встала под тёплые струи души и смыла с себя смрад его загнивающего тела. И тут же ко мне вернулись воспоминания о Мятном человеке, с которым я была чуть меньше пятнадцати часов назад.

И, вместо того, чтобы заплакать, я рассмеялась. Впервые за многие годы я рассмеялась. Это были не просто смешки, у меня свело мышцы живота от такого эмоционального перепада. Мне больше никогда не придётся снова выдерживать испытание тем, что происходило на складе.

На меня лилась горячая вода, и я наслаждалась очищающим потоком. Я стала миссис Виктория Чёртова Харрингтон. И несколько дней мне придётся изображать из себя скорбящую вдову. Это новая роль, но я справлюсь. Буду пожимать руки, грустно улыбаться, если нужно, выдавлю пару слезинок.Ведь сама игра не нова для меня. Я делала это всю свою жизнь. Только теперь правда, которую я старалась похоронить, которая разъедала меня днём и ночью, сколько я себя помню, стала реальностью. Но она слишком мучительна, чтобы открыть её, слишком горька для моих близких. Я должна была представать перед ними в том образе, который им бы хотелось видеть, который им нужно было видеть. Им не захочется узнать, кем я на самом деле стала... чем я на самом деле стала. Им не захочется знать, что я убийца. Но теперь, когда я сделала это, у меня не было сомнений – я смогу сделать это снова.

На следующее утро я проснулась с ощущением спокойствия. Когда я зашла в кухню, там меня уже ждали Лиза и Кристина – мой личный помощник.

– Миссис Харрингтон, – начала Лиза. – Как вы знаете, мистер Харрингтон заранее подготовил всё необходимое для своих похорон и кремации. С вашего позволения, мы бы проконтролировали их организацию и убедились, что всё исполняется в точности с его указаниями.

Я сжала руку Лизы. Мои глаза наполнились слезами, и я ответила:

– Спасибо вам.

Кристина сказала:

– Звонила секретарь мистера Крейвена. Он хотел бы встретиться с вами сегодня утром. И предложил местом встречи свой офис. Я сказала ему, что сейчас не самое лучшее время. Однако, он был весьма настойчив. Что вы бы хотели ответить ему?

Я знала, чего бы хотела. Я бы хотела, чтоб он, мать его, был в моей власти, но пока я – новоиспечённая вдова, мне не следует быть столь решительно настроенной. Поэтому я серьёзно посмотрела на Лизу, женщину, которая всё это время была так добра ко мне, и сказала:

– Не думаю, что мне стоит выходить из дома.

– Конечно же, не стоит. Я надеялась, что именно это вы и скажете. – Она напряглась. – Не могу понять, почему ему необходимо решить всё сейчас. Неужели до него не доходит, что сейчас вы слишком расстроены?

Я кивнула Кристине.

– Думаю, если ему так хочется поговорить со мной, он может приехать сюда. Но я бы предпочла, чтобы он немного подождал. – Повернувшись к Лизе, я спросила, – Где Трэвис? Сначала мне нужно поговорить с ним.

– Он здесь. Я дам ему знать, чтобы он ждал вас в вашем кабинете после того, как вы поедите.

Я склонила голову набок, стараясь не выдать улыбки.

– В кабинете мистера Харрингтона. Мне кажется, что все важные дела в этом доме всегда решались именно в главном кабинете. Передайте Трэвису, чтобы он ждал меня там через тридцать минут.

– Да, мэм, – сказала Лиза, и они с Кристиной обменялись взглядами.

– А после обеда сообщите мне, как идут дела со всеми подготовками.

Мой приказ был встречен дружным "да, мэм", и напоминанием Лизы о том, что меня ждал завтрак.

* * *

Меня всегда восхищал вид, открывающийся из окна кабинета Стюарта. Океан и небо заполняли собой огромные окна, озаряя всю комнату. Я вспомнила первый раз, когда увидела этот вид. Тогда я была молодой и наивной, хотя думала, что сильная и опытная. К счастью, несправедливость, с которой я сталкивалась с ранних лет, подготовила меня к будущей жизни и дала мне сил, чтобы выжить. Ох, как же сильно ошибался Стюарт, когда видел во мне только лишь шлюху.

Усмехнувшись, я вспомнила ужас в его глазах, когда он осознал, что я не только достойно противостояла ему, а ещё и победила! Всё, чем он бахвалился передо мной, было теперь моим, всё это было моим, но, самое главное и в первую очередь, я обрела свободу!

Стук в дверь заставил меня развернуться от вида передо мной к открывающейся двери. Трэвис вошёл, не дожидаясь моего приглашения. Наши взгляды встретились в безмолвном поединке. Мы продолжали молчать, пока он закрывал дверь и шёл к моему столу. Я заняла место, которое принадлежало моему мужу и указала ему на другое кресло.

– Садись.

Он медленно сел, расположив в кресле свои длинные ноги и мощное тело. На его лице по-прежнему сохранялось выражение превосходства. Я подалась вперёд, мои длинные распущенные волосы спадали на плечи.

– Расскажи мне, как ты провернул это.

Он небрежно положил руки на краю кресла.

– Что? О чём конкретно вы меня спрашиваете, миссис Харрингтон?

– Ты, мать твою, прекрасно знаешь, о чём я спрашиваю. Как ты заставил меня поверить в то, что вчера в наушниках я слышала голос Стюарта? Я знаю, это был его чёртов голос. Что за херню ты устроил?

– Я расскажу тебе, что я сделал, если ты выслушаешь меня.

– Не смей ставить мне грёбаные ультиматумы! Насколько я знаю, ты больше не работаешь ни на меня, и уж тем более ни на Стюарта. Я хотела видеть тебя только для того, чтобы сказать тебе, чтобы ты убирался нахрен из моего дома!

Трэвис сжал губы и покачал головой.

– Мистер Харрингтон боялся, что именно так ты себя и поведёшь. Поэтому он хотел сделать так, чтобы это было невозможно. И он был так близок к этому. – Трэвис встал. – Я не уйду. Ты не уволишь меня, а если будешь использовать свои грёбаные мозги хотя бы на половину так же, как ты использовала свою киску, то ты захочешь знать больше. – Он сверлил меня взглядом.

– О, да пошло всё на хер!

Он повернулся к двери.

– Мне это до лампочки. Что касается меня, я буду с удовольствием наблюдать, как ты будешь падать со своих грёбаных высот на землю.

– Ты, мать твою, не уйдёшь из этого кабинета, – объявила я, повышая голос. – Я задала тебе вопрос. Как ты заставил меня поверить в то, что там был Стюарт?

Я отказалась от мысли упомянуть о том, наблюдал ли он, как я занималась сексом с Мятным человеком. Я и так сомневалась, что это было в первый раз. Камеры наверняка были там ещё дольше, чем я знала про них. У меня свело желудок.

– Ты использовал запись его голоса. Так?

– Вы только что уволили меня, миссис Харрингтон. Я ничего не обязан вам говорить.

– Где они? Как много этих записей? Это только аудиозаписи или есть ещё и видео?

Его губы искривились в омерзительной ухмылке.

– Только представь, ты сможешь увидеть лица всех этих друзей.

Я ненавидела это долбаное слово. Друзья такого не делают!

– Чего ты хочешь? Это шантаж? Тебе нужны деньги?

Угрожающе возвышаясь надо мной, он насмешливо улыбнулся:

– Нет, мне не нужны деньги. У меня есть деньги. Мистер Харрингтон позаботился об этом.

Грёбаное дежавю обрушилось на меня, словно кувалда. Сразу же вспомнились слова Стюарта, произнесённые им десять лет назад: "У меня есть деньги, которые я могу одолжить. Но дело в том, что мне это не нужно. Тогда я решил, что в обмен на деньги я хочу получить что-то другое, что-то нестандартное".

Я вскочила на ноги.

– Ни за что на свете я не пойду на это снова. Как со Стюартом. Я не буду снова это делать.

Трэвис нахмурил брови.

– Я не хочу жениться на тебе. Хрена с два! Не обольщайся. Но тебе следует быть благоразумной и усвоить, что ты можешь многого не знать и не понимать о своём покойном муже. Он заключал сделки, многие из них включали тебя. Так что, если ты действительно думаешь, что сможешь отказаться от этих сделок без негативных последствий, то тогда ты точно просто тупая овца.

– Я заключила сделку со своим мужем и больше ни с кем. Я выполнила свои обязательства.

Трэвис пожал плечами.

– Думаю, ты узнаешь больше, когда побеседуешь с мистером Крейвеном. Я думал, что ты хотела бы начать свой с ним разговор проинформированной. – Он склонил голову. – Я ошибся.

Я закрыла глаза, собираясь с силами. Снова усевшись в кресло, я спокойно произнесла:

– Я задала тебе вопрос. Уверена, вчера это был ты. Как твой работодатель, мать твою, спрашиваю тебя, как ты это сделал?

– Ты только что…

– Расскажи и мы поговорим о возможном будущем.

Трэвис вернулся к своему креслу и сел. Вытащив свой телефон, он сделал то, чего я опасалась больше всего: он открыл приложение и показал мне мобильник.

– Я здесь, дорогая. – Голос Стюарта вернулся из могилы, словно насмехаясь надо мной. Трэвис снова нажал на кнопку. – Кивни, если поняла.

Проглотив отвращение, я спросила:

– Только аудиозаписи? Или видео тоже?

– Эта – только аудио. Я записал ключевые фразы. Но какое-то время ушло на поиск фразы, чтобы заставить тебя взять его в рот. Поэтому казалось, что старый добрый муженёк отвлёкся.

И снова у меня свело желудок, и знакомо напряглись мышцы шеи.

– Эта? – спросила я.

Трэвис склонил голову набок и поднял бровь.

– Ты сказал, что эта – только аудио. Предполагаю, есть ещё записи.

Он кивнул.

– Так тебе не нужны деньги? Все хотят денег. Во сколько мне обойдётся избавиться от них? – Я посмотрела на часы; Паркер Крейвен должен был появиться здесь уже минут через пятнадцать.  – Сколько мне будет стоить заставить тебя рассказать мне всё, что ты знаешь?

– Я уже сказал тебе, мне не нужны деньги.

Я откинулась в кресле.

– А как вообще я узнаю, что у тебя есть информация, видео, а может, и ещё что-нибудь? Ты мог бы просто показать мне, чем ты располагаешь.

– Мог бы. На этот шанс ты уповаешь? А знала ли ты, какие изменения хотел внести в завещание мистер Харрингтон? Бьюсь об заклад, что нет. А если бы знала, то поняла, что причиной, почему этого не случилось, стала не его смерть. Это произошло из-за того, что Паркер Крейвен всячески препятствовал этому. Он самолично желал получить то, что мистер Харрингтон хотел отдать мне.

– Меня? – Мой голос прозвучал слишком кротко для моих ушей. Я распрямила плечи и заговорила более уверенно. – Я знала об этом. А ещё я знаю, что нельзя, чёрт побери, завещать другого человека. Я не чёртова машина или домашнее животное. Я человек.

Глаза Трэвиса расширились.

– А сучка, оказывается, знает больше, чем мы все думали. – Он поёрзал в своём кресле. – Он не завещал тебя, только твой договор. Если бы ты открыла свои грёбаные глаза, то поняла бы, что он делал это для твоего же блага, чёрт возьми!

Я моргнула, пытаясь осмыслить его слова.

– Для моего же блага? Чушь! В том договоре нет ничего ради моего блага. Всё было только для него.

– Ты просто, мать твою, сексуальная бабёнка. И я наблюдал за тем, как все, от банкиров до политиков, трахали тебя до потери сознания. – Он понизил голос. – Это правда, я хотел, чтобы подошёл и мой черёд. Я ждал слишком долго. Но сначала слушай, и слушай хорошенько. Мистер Харрингтон был уверен, что будет надёжнее, если твой договор окажется у меня, чем у Патрика Крейвена. Так что имей это в виду, когда он войдёт сюда и будет стараться убедить тебя в обратном. Я знаю всё о сделках Стюарта Харрингтона, причём не только о тех, которые стали законными благодаря «Крейвен энд Ноулз». «Харрингтон Спас энд Сьютс» – это больше, чем кажется на первый взгляд, куда больше. Это целый мир, который слишком хорошо знал твой дражайший отчим. Те люди, о которых говорил тебе мистер Харрингтон, они больше, чем какая-то тёмная сила: они – самое настоящее подполье «Харрингтон Спас энд Сьютс».

Я попыталась осмыслить то, что имел в виду Трэвис.

– Гангстеры? Те, что убили Рэндала.

Он кивнул.

– И да и нет.

Телефон на моём столе зазвонил, разряжая напряжение нашей беседы. Пристально посмотрев на него, я вдохнула и взяла трубку. Это была Кристина.

– Миссис Харрингтон, прибыл мистер Паркер Крейвен.

– Скажи ему, что у меня встреча. Я подойду к нему, как только смогу. – Я повесила трубку.

– Что ты хочешь сказать…? – я спросила Трэвиса. – И да и нет.

– Гангстеры и элитные сутенёры, кроме всего прочего. Рэндал был готов заключить с ним торговую сделку. На тебя. Ты была товаром, пока не вмешался мистер Харрингтон. Он выкупил сделку Рэндала. Спас тебя от них. И им это не очень понравилось. Чтобы успокоить их и не позволить аннулировать соглашение, он согласился делиться тобой.

– Это чушь собачья! Он наслаждался тем, что делился. Это всё было ради него.

– Да, ему это нравилось, – признал Трэвис, – но это было не только ради него. Это было ради тебя.