Текст книги "Коварная (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава 18

Настоящее.

Пока мы с Вэл ехали к её квартире, я невольно погладывала то в боковые зеркала, то в зеркало заднего вида. Я нутром чувствовала, что Трэвис будет следить. И вскоре мои подозрения подтвердились. У медицинского центра я заметила его чёрный внедорожник. Мать его! Разве это не мой внедорожник? Нужно было уволить его ещё два дня назад. Почему я не сделала этого? Что ему известно? Мне вспомнилось, как давным-давно я хотела, чтобы Стюарт уволил его, и даже просила об этом, но мой муж отказал. Он сказал, что Трэвис знает слишком много. И что это, на хрен, значило – «слишком много»?

Я отбросила эти мысли и сосредоточилась на том, что говорила мне Вэл. Как обычно, она была в середине своего очередного монолога:

– …зайдёшь, если, конечно, ты не слишком торопишься к своему другу и согласишься провести чуть больше времени со своей сестрой.

Я вздохнула.

– Я бы с радостью зашла, но только если у тебя найдётся бокал вина. То, что весь вечер мне пришлось выслушивать от всех и каждого, каким замечательным мужчиной был Стюарт, взбудоражило мне нервы.

Голос Вэл прозвучал тихо:

– Честно говоря, здесь нет его вины.

Я тут же резко повернулась к ней.

– Прости, что?

– Я не на стороне Стюарта, не против тебя. Прошу, не воспринимай это так. Я понятия не имею о подробностях твоей жизни. Ты сама решила не делиться ими.

Не без помощи соглашения о неразглашении.

Она добавила:

– Я пытаюсь сказать тебе, что те медикаменты, которые он принимал – они меняют людей. Знаю, тебя сводило с ума то, что он хотел, чтобы ты постоянно была рядом, хотел знать где ты, но Вик, он умирал. Он знал, что умирал. Это не так-то легко принять, особенно в возрасте Стюарта.

Я сдержала смех.

– Помнится мне, ты назвала его старым, когда я сообщила, что мы собираемся пожениться.

– Ну, чёрт, тогда мне было семнадцать. Тебе – восемнадцать. Он был старым! Но для человека с быстроразвивающейся лейкемией он был молод. Обычно это случается с людьми, которым лет семьдесят-восемьдесят.

Я сделала глубокий вдох, снова заметив в боковом зеркале Трэвиса.

– Знаю. И я знаю, что ты думаешь, будто мне нужна психологическая помощь. Возможно, это так; возможно, я воспользуюсь ею. Но сейчас мне просто нужно пережить следующие несколько дерьмовых недель. Я уже сыта по горло.

Я наблюдала за тем, как Вэл вставила карту в замок, и ворота в гараж её многоквартирного дома распахнулись. Я вздохнула, когда джип Трэвиса исчез из вида, стоило нам только проехать дальше, к парковочному месту Вэл.

– Ладно, – ответила она. – Я лишь не хочу, чтобы ты забыла те хорошие восемь с половиной лет из-за того, что с ним было так трудно в конце.

Я покачала головой.

– Спасибо. Обещаю, воспоминания о том, каким он стал в последнее время, не омрачат предыдущие годы нашей жизни.

Как раз наоборот.

* * *

Через час, после бокала вина и череды текстовых сообщений, я выехала из квартиры Вэл и направилась к Броди. Спрятав волосы под одной из бейсболок Вэл, я покружила вокруг медицинского центра. Это был продуманный мною ложный манёвр. Если Трэвис увидел, что машина выехала из гаража, то, я надеялась, он подумал, что это моя сестра. Несколько раз взглянув в зеркала и посмотрев на боковых улочках, я с облегчением выдохнула, когда нигде его не увидела.

Двигаясь в сторону маленького уединённого мотеля окружными путями, я осознала, насколько это чертовски нелепо. Стюарт мёртв. Так какого дьявола мне нужно прятаться от того, кто, чёрт его побери, работает на меня?

Чуть раньше, когда я загружала адрес мотеля в телефон, то сразу поняла – это место совсем не похоже на те, где мы обычно встречались. Судя по его фотографиям, он был похож на те мотели, что можно увидеть в криминальных шоу, те, где встречаются с проститутками и где последних часто находят мёртвыми. Я рассмеялась. Возможно, это место будет как раз идеальным. Потому что сегодня ночью мне хотелось быть шлюхой, но не шлюхой Стюарта. Я хотела делать это по своему собственному желанию. Впервые за всё время, что я себе помнила, мне хотелось секса – чистого траха, очень сильно хотелось. Так сильно, что всё, о чём я могла думать, сидя за рулём автомобиля тёмной ночью, перед похоронами своего мужа, был Броди Филлипс. Я думала о его высокой, подтянутой атлетической фигуре. Я вспоминала, как он стоял у похоронного бюро, весь такой деловой, идеальный. Я представляла себе свежий запах его лосьона после бритья.

Километры оставались позади, в то время, как я погрузилась в мечты, перемешанные с воспоминаниями:

Мы уже больше не беседовали перед остальными скорбящими. Нет. Теперь я представляла ту сцену в совершенно иных деталях. В моей фантазии, вместо того, чтобы кивнуть в ответ на его слова соболезнования, которые он говорил мне, стоя напротив, я начала расстёгивать его накрахмаленную белую рубашку. Чем больше пуговиц было расстёгнуто, тем больше его широкой груди открывалось взору. Не в силах сдержаться, я провела ладонями по его крепким мышцам. Его аквамариновые глаза расширились, твёрдые мускулы перекатывались под моими пальцами. Его взгляд стал страстным, и я вонзилась ногтями в его загорелую кожу. Быстрым движением я перекатила в пальцах его сосок и облизала губы. Он сощурил глаза, когда мои руки устремились вниз и начали играть с пряжкой его кожаного ремня. Люди изумлённо притихли от такого откровенного выражения неуважения, а Броди наклонился ближе. Обняв меня за плечи, он прорычал мне в ухо:

– Какого хрена ты творишь?

Вместо ответа, я уткнулась носом в его шею, услышала, как он сглотнул, и почувствовала его эрекцию. Я двинула бёдрами.

– О, так ты хочешь устроить представление? – спросил он, теперь в его глубоком голосе слышалась хрипотца.

– Да, – промурлыкала я и игриво прикусила его ухо.

Схватив меня за подбородок, он грубо завладел моими губами и целовал до тех пор, пока моё тело не обмякло, и я не застонала одновременно от боли и от удовольствия. Отстранившись, Броди взял меня за плечо, одним быстрым движением развернул на сто восемьдесят градусов и перегнул через стол – тот самый, на котором стояла урна с прахом Стюарта. Мои бёдра ударились о полированное дерево, когда его твёрдый член прижался к моей заднице. Щетина на щеке Броди, словно наждачная бумага, оцарапала мне шею, когда он произнес рядом с моим ухом:

– Если хочешь шоу, я устрою тебе это чёртово шоу. Покажу всем этим козлам, что ты моя. Ничья больше. Только моя.

Прежде чем я смогла ответить, он взялся за подол моего чёрного платья и сдвинул его к моей талии, открывая взглядам чёрные кружевные трусики, уже мокрые от предвкушения.

– Этого ты хочешь? – Он продолжал дразнить меня своим членом.

Говорить было невозможно, особенно после того, как шёпот голосов в похоронном бюро растворился в звуках его учащённого сердцебиения и тёплом дыхании у моего уха. Я смогла лишь кивнуть.

Броди схватил мои волосы и накрутил их на кулак, я не могла пошевелить головой.

– Нет, Вик. Больше никаких кивков. Говори, чёрт тебя дери. Скажи мне, чего ты хочешь.

Моё тело задрожало, и я честно ответила:

– Я хочу тебя. Я хочу, чтобы ты взял меня прямо здесь.

Я ахнула, когда он коснулся внутренней стороны моего бедра, и его колено раздвинуло мои ноги. Потянувшись к моим трусикам, он отодвинул ткань и скользнул пальцами внутрь меня.

Я осознавала, что все глаза устремлены на нас, но мне было плевать. Многие из присутствующих видели меня в подобной позе и раньше; кто-то был шокирован, но большинство эта сцена чертовски завела. По комнате прокатился ропот, но Броди сфокусировал на себе всё моё внимание. Свободную руку он переместил вперёд и потёр мой клитор.

– Скажи им, – прорычал он.

Я была словно в тумане. Что им сказать?

– Скажи им, что ты принадлежишь мне.

– Я принадлежу ему, – задыхаясь, проговорила я, но так тихо, что вряд ли меня кто-то смог услышать.

Натянув мои волосы, по-прежнему зажатые в его кулаке, он повторил:

– Скажи громче.

– Я принадлежу ему. Никто не сможет овладеть мною, никогда.

Слова покидали меня с каждым новым ударом моих бёдер о полированный стол, с каждым новым проникновением в меня его массивного твёрдого члена. Я закусила губу, чтобы не закричать, потому что каждый новый толчок был сильнее предыдущего: заявляющий о власти и о правах. Броди навалился на меня, отчего моё тело распласталось на столешнице, и всё оказалось на полу: вазы, цветы и прах Стюарта.

Перед глазами снова появилась дорога, я поёрзала на сидении, несколько раз моргнув, и покачала головой. Чёрт! Интересно, что подумал бы консультант в больнице Вэл об этой маленькой фантазии. Он или она смаковали бы это целый день. Мне не хотелось особо заморачиваться на эту тему, за исключением очевидного. Я хотела секса, и прямо сейчас.

Когда я подъехала к мотелю, мои подозрения оправдались. Обычно мы не встречались в таких местах. Мотель был небольшим, уединённым, двери номеров выходили прямо на улицу. Я посмотрела по сторонам, но ничего не увидела, даже машины Броди. На слабоосвещённой парковке стояло несколько чужих машин. Честно говоря, мне плевать хотелось, что это место никак нельзя было назвать роскошным.

Открыв дверцу автомобиля, я вдохнула прохладный вечерний воздух, прислушалась к гулу машин, двигавшихся по эстакаде федеральной трассы наверху, и сконцентрировалась на своей фантазии. Губы расплылись в улыбке, когда я поняла, что мне хотелось кричать, как те проститутки, что постоянно ошивались в этом мотеле. Никогда больше мне не придётся быть шлюхой Стюарта. Теперь у меня было право выбора, и сегодня вечером я выбрала секс сама.

Я выключила телефон. Никто не помешает моим планам.

Фары автомобиля ещё даже не успели потухнуть, как дверь в восьмой номер приоткрылась, и я, выскользнув из машины, поспешно вошла внутрь. Моё внимание сразу привлек мерцающий свет – то были сотни свечей, горящих в тёмной комнате. Я даже не успела как следует оглядеться, как дверь закрылась, и грудь, о которой я недавно мечтала, прижала меня к стене, вышибая из лёгких воздух. Броди был без рубашки, но, хотя, на мне всё ещё было чёрное платье, мои груди загорелись от тепла, исходившего от его обнажённой кожи.

Я не смогла удержаться от прикосновений и провела своими маленькими ладошками вверх по его крепким рукам. Жар его тела воспламенил кончики моих пальцев. Я коснулась его плеч и наши взгляды встретились. От переливающегося света в его аквамариновых глазах, моё уже готовое взорваться лоно, сжалось в спазме. Я ахнула, когда Броди схватил мои запястья, и мои руки вдруг оказались пригвождены к стене над головой. Он молча рассматривал моё тело.

Сгорая от желания почувствовать его прикосновения, я попыталась придвинуться к нему.

– Не сейчас, Вик. Я хочу посмотреть на тебя, по-настоящему посмотреть. Ты охренительно красивая, и мне хочется смотреть на ту женщину, которой ты стала сейчас.

Что он имел в виду? Знал ли он, что я стала убийцей?

Освободив мои запястья, Броди сказал:

– Дай мне левую руку.

Я неохотно сделала, как он попросил, и стала свидетельницей того, как он снял мои кольца с безымянного пальца, и бросил их на грязный потёртый ковёр.

– Ну вот. Я хотел сделать это с тех самых пор, как мудак умер. Чёрт, да, даже раньше. А теперь я буду трахать тебя, трахать ту свободную женщину, которой ты стала.

Уголки моих губ приподнялись, когда он расстегнул ремень, затем брюки и позволил им упасть на ковёр, где-то рядом валялись мои кольца. Головка его члена высовывалась из-под пояса боксеров. Я начала было снимать свои блестящие чёрные туфли на шпильках, но Броди снова схватил меня за запястья, останавливая.

– Нет, сейчас ты потрясающе выглядишь, да, и сегодня днем тоже. – Он наклонился и глубоко вдохнул. – В похоронном бюро я чувствовал твой запах. Чёрт, ты хочешь меня? Здесь, сейчас, у этой долбанной стены. Я прав?

О Боже!

– Да, – удалось выговорить мне. – Я хочу тебя. Чертовски сильно хочу.

– Что ж, Вик, я не буду грубым. Все будет хорошо. Оставь свои сексуальные туфли. – Его полный страсти взгляд ещё больше разжёг то пламя, что разгорелось из-за моей фантазии. – И у тебя есть две секунды, чтобы снять эти чёртовы трусики, иначе они мои.

Но я не подчинилась, а откинулась на стену, упираясь в неё ладонями рядом с бёдрами.

Он поднял бровь.

– Возможно, мне следует пересмотреть своё решение. Думаю, ты всё-таки хочешь, чтобы я играл жестко.

Я закусила нижнюю губу и вдохнула.

– Развернись, детка, и держись.

Когда я сделала так, как сказал Броди, он взялся за подол моего платья и поднял его вверх. Его руки разорвали мои трусики. Их лоскутки упали к моим лодыжкам. Я вскрикнула от неожиданности, когда его крепкая ладонь ударила по моей голой ягодице. Он сразу потёр место удара, но тут же последовал второй – по другой половинке.

– Вот так, – проворковал Броди. – Сегодня всё будет грубо.

Его прикосновение ко внутренней поверхности моего бедра подтолкнуло меня раздвинуть ноги и приподнять попу, открыв себя для него. Я закрыла глаза, когда один, а затем два пальца скользнули внутрь и задвигались.

– Чёрт, такая мокрая.

Его нос уткнулся в мою шею, когда второй рукой он ущипнул за один сосок, потом за второй, создавая ритм, который подхватили его пальцы. Его тёплое дыхание опалило мою шею, когда, дразня членом мои разбухшие половые губы, он спросил:

– Готова?

Дьявол, более чем!

– Да.

Его пальцы исчезли, и я услышала, как он потянулся за презервативом.

– Я на таблетках, – это было приглашение, потому что я жаждала ощутить его внутри себя, без преград. – Клянусь, я чистая. Я хожу к доктору каждые полгода.

– О, я думал… охренеть! – прорычал он, когда его член скользнул в меня.

Это тесное соприкосновение оказалось безумно приятным, жар его члена наполнил меня, затронув каждое нервное окончание в моём теле. Я бессознательно вскрикнула, прижимаясь к стене, мои локти сгибались с каждым новым толчком. Броди трахал меня так, словно никогда не делал этого прежде – неистово и беспощадно, вонзаясь в меня, заполняя собой мое естество, а звук ударяющихся о мою попку яичек и его тяжелое дыхание эхом раздавались в моих ушах.

Вот он, уступ горы. Я чувствовала, как её пик приближался со скоростью молнии, Броди ускорял свои движения. Когда он снова протянул руку к моему клитору и перекатил его между большим и указательным пальцами, я уже больше не слышала ничего; маленькая комната мотеля наполнилась моими собственными криками.

– Проклятье! Броди, я кончаю!

– Давай, Вик. Кончи для меня, дай мне услышать.

Я закрыла глаза и позволила себе упасть, выкрикивая его имя, когда на моё тело накатывала одна волна за другой. Я всё ждала, когда меня вынесет на твёрдую землю, но её так и не было. Волны продолжали перекатываться до тех пор, пока мои колени и локти не ослабли, и мы с Броди, два переплетённых тела, не опустились на пол. Единственным движением была пульсация его члена, всё ещё глубоко погружённого в меня.

Потеревшись щетинистой щекой о мою щёку, Броди прошептал:

– Боже, Вик. Это было потрясно.

Я застонала от чувства потери, когда он медленно вышел, высвобождая поток семени, излившийся на мои бёдра.

Да, горящие свечи создали атмосферу, но я, наконец, заметила, в какой дыре мы находимся.

– Броди, по-моему, нам срочно нужно в душ.

Он рассмеялся.

– Да, этот ковёр, должно быть, не чистили с…

Закрыв ему рот поцелуем, я сказала:

– Какая гадость. Даже думать об этом не хочу.

Пожав плечами, он поднялся сам и помог мне.

– Раз мы идём в душ, могу я помочь тебе снять платье?

– Что ж, раз сегодня мне придётся возвращаться домой без белья, то, думаю, всё же лучше не мочить платье.

– Сегодня ты не поедешь домой.

– Не поеду? – спросила я по дороге в ванную.

– Нет, не поедешь. Эта улыбка на твоём лице – самое красивое из всего, что мне приходилось видеть. Так что мы займёмся тем, чтобы она никуда не исчезла.

– Вэл нужно… – начала я.

– Ты же сказала, что Вэл официально в отгуле из-за похорон. Так что мы отвезём тебя к Вэл завтра рано утром.

Раздумывая, я поджала губы.

Включив воду, Броди развернулся ко мне и спросил:

– Что такое? И куда делась улыбка?

– Я просто вспомнила, что сказала Трэвису забрать меня завтра из дома Вэл. Мне нужно заехать к себе перед похоронами. Я не могу появиться снова в этом же платье…

– И без трусиков, – ухмыляясь, добавил Броди.

Мои щёки залились румянцем.

– Да уж, это будет не совсем удобно.

– Почему ты не уволила Трэвиса? Ты же ненавидишь его.

Броди взял меня за руку и помог встать за дешёвую занавеску, под тёплую воду. Я пожала плечами в ответ и спросила:

– Ты знал, что Стюарт хотел передать Трэвису мой договор? До того, как я сказала тебе?

Броди кивнул.

Я продолжила:

– Трэвис сказал, что Стюарт хотел именно этого. И что Паркер – один из тех, кто был против.

Броди взял шампунь.

– Смотри-ка. Тут дают шампунь даже при цене шестьдесят баксов за ночь. О… – Он прочитал этикетку на флаконе, – …и кондиционер, два в одном.

Я отвернулась, когда он вылил жидкость на мои волосы и начал массировать.

– Броди?

– Да, детка?

– Я хочу, чтобы никто из них не смог его получить.

– Они и так не смогут. Всё кончено. Стюарт спас тебя от этого, умерев.

Спас меня? Почему все говорят об этом?

– Но, судя по тому, что говорил Трэвис, если мой договор не будет принадлежать кому-то, то на него будут претендовать и другие.

Броди развернул меня лицом к себе.

– Вик, никто не может ни на что претендовать. Ты богатая женщина. Никто не сможет заставить тебя делать что-то против твоей воли. Найми самых лучших: лучших телохранителей, лучших бухгалтеров, лучших юристов, кстати, я один из них… – он озорно улыбнулся, – …и работаю на собственный интерес.

Я улыбнулась в ответ, наклонившись ближе, наши мыльные тела скользили друг по другу.

– А что, если… – начала я.

Палец Броди нежно коснулся моих губ.

– Ш-ш-ш. Сегодня ночью мы будем праздновать твою свободу. Обо всех "что, если" мы побеспокоимся завтра. – Оставив палец на моих губах, он добавил, – Кивни, если согласна.

"Кивни, если поняла". В моём сознании тут же раздались эти слова.

Отвернувшись, я кивнула. Воспользовавшись тем, что мы стояли под душем, я дала волю слезам, которые слишком долго сдерживала. Броди не понял этого до того, как мои плечи не стали дрожать. Тогда, молча, он обнял меня своими сильными руками и нежно поцеловал в волосы.

Глава 19

Настоящее.

Я проснулась от звука будильника Броди, волнуясь и нервничая из-за похорон, но одновременно чувствуя себя отдохнувшей, впервые за многие годы.

– Который час? – спросила я сонно.

Нащупав телефон, Броди ответил:

– Половина пятого. Я хотел отвезти тебя обратно к Вэл до того, как все проснутся.

Моё тело болело, но эта боль была самой приятной на свете. Я потянулась и начала садиться, но тут мой взгляд упал на красивого, тёплого мужчину, уткнувшегося в меня носом.

– Куда собралась, Вик?

– Быстро принять душ, – я захихикала, когда он склонился надо мной, его светлые волосы торчали в разные стороны, что было неимоверно сексуально.

– А как насчёт того, чтобы сначала я помог тебе подготовиться к сегодняшнему великому дню?

Я выгнула бровь.

– Помог мне подготовиться? Что это ты задумал?

Целуя меня в шею, грудь и живот, Броди медленно двигался вниз по моему телу, его ладони уверенно раздвинули мои ноги.

– Кое-что незначительное, чтобы твой день начался хорошо.

Прежде чем успеть как-то прокомментировать это кое-что незначительное, я упала на подушки и застонала – его язык прошёлся вдоль моего лона.

– Чёрт, какая ты приятная на вкус! – простонал он между своими поддразниваниями, раздвигая мои ноги ещё шире, мучая мои и без того разбухшие половые губы и нежную кожу бёдер.

Проклятье! Я же не смогу ходить на долбаных похоронах! Как только мой разум стал покидать меня, Броди провёл большим пальцем по моему клитору, возвращая меня в настоящее. Мои ноги непроизвольно сомкнулись, а внутри всё до боли сжалось.

– Вот так, Вик, – его слова подбадривали меня и подталкивали к оргазму, в то время как мои пальцы пробегали по его волосам, я жаждала его прикосновений.

Его язык завладел моим клитором, поддразнивая резкими движениями, и с моих губ начали срываться бессознательные стоны. Моё лоно охватило пожаром, а тело словно зажило своей жизнью. Бёдра дёрнулись, ноги онемели. Весь мир исчез в тот момент, когда Броди всосал мой клитор, и по моему телу, от макушки до кончиков пальцев, пронеслись электрические разряды. Выкрикивая его имя, я вцепилась пальцами в простыни, чтобы держаться хоть за что-то, за что-нибудь, чтобы этот невероятный взлёт никогда не закончился.

Когда я была уже почти готова упасть, Броди остановился и накрыл моё тело своим.

– Я не могу сдержаться, Вик, я хочу вновь оказаться внутри тебя, без защиты. Я хочу почувствовать, как твоя тесная киска сожмётся вокруг моего члена, когда ты будешь кончать.

И в следующую секунду он уже скользил внутри меня, входя и выходя из моего тела, каждый раз попадая в то идеальное сладостное местечко. И с каждым его толчком моё тело как будто вбирало его ещё глубже. Словно он точно знал, как сделать, чтобы моё тело откликнулось. Свобода в том, что я могла отпустить себя, проводить пальцами по его тёплой коже – всё это поднимало меня выше и выше. Между нами не было ничего – ни повязки на глазах, ни контрацептивов. Только кожа к коже, и я никак не могла насладиться этим.

Когда вершина показалась вновь, я уже жаждала взобраться на этот пик. Но пока он погружался в меня, я получала удовольствие и от самого восхождения. Когда пик был уже совсем близко, Броди просунул руку между нашими телами и ущипнул меня за клитор, в то же самое время склонившись и втянув в рот отвердевший сосок. От этого сочетания я взмыла ввысь. Я была не в силах дышать, с губ срывались какие-то неясные звуки. Я словно взорвалась изнутри, и наши тела излучали волны жара, которые рассеяли возникшее ранее напряжение, насытили меня.

– Охрененно! – прорычал Броди, когда тоже спустился с нашей вершины. Его плечи расслабились, и он потёрся своей, ещё мягкой из-за отросшей за день щетины, щекой о мою щёку, а потом перекатился на бок, рядом со мной. Повернувшись к нему лицом, я тут же утонула в его аквамариновых глазах.

– Вик, – сказал он тихим, нежным голосом, – сегодня, на похоронах, мне бы очень хотелось, чтобы я смог быть рядом, держать тебя за руку, приободрять.

Мы оба понимали, что это невозможно.

– Броди, ты не должен мне…

– Дело не в обязанностях. Я хотел бы быть там. – Его глаза заблестели. – И я буду.

Я широко распахнула ресницы в немом вопросе.

– Я буду там, среди толпы. Можешь рассчитывать на это. Но что ещё более важно, знай, что я внутри тебя. Пока ты будешь слушать о поразительных качествах великого Стюарта Харрингтона, помни, что в тебе моя сперма. Надеюсь, не только сегодня. – Он взял мою руку и поцеловал пальцы. – Я не давлю на тебя. Я лишь хочу, чтобы ты знала, что я уже давно хотел быть единственным мужчиной в твоей жизни. А сейчас я хочу этого ещё больше.

Я не знала, что сказать. Поэтому просто поцеловала его мягкую, покрытую лёгкой щетиной, щёку.

– Я буду помнить.

Через двадцать минут после быстрого душа я вышла в холодное тихое утро и скользнула в машину Вэл. Снова мне стало любопытно, где же машина Броди. Может, мне стоило предложить подвезти его. Но я даже не успела как следует подумать об этом, как позади меня затормозил внедорожник с Трэвисом за рулём, заблокировав мне выезд. Втянув воздух, я напряглась от ярости. Какого хрена!

Но возмущена была не я одна. Наблюдая, как он вышел из джипа и двинулся в моём направлении, я прямо-таки видела исходящий от него гнев. Я немного развлеклась идеей о том, чтобы сдать назад и врезаться во внедорожник, но, во-первых, тот принадлежал мне, а во-вторых, это бы привело лишь к тому, что машина Вэл сложилась в гармошку. Поэтому я постаралась принять нарочитый вид хамоватой сучки и, не сдерживая негодования, опустила оконное стекло.

– Какого хрена ты тут делаешь? – спросила я.

Зубы Трэвиса были сжаты, на лбу пульсировала вена, и он кивнул мне:

– Миссис Харрингтон, я мог бы спросить вас о том же, однако от вас разит сексом, и в этом нет необходимости.

Не может от меня ничем разить, мать твою. Я приняла душ!

Не обращая внимания на выражение моего лица, он продолжил:

– Полагаю, вы как раз собираетесь вернуть машину вашей сестре? Тогда прежде лучше протрите сидение.

Презрительно глядя на него, я ответила:

– Нужно ли мне напомнить тебе, что ты работаешь на меня?

– Нет, – Трэвис наклонился и вдохнул. Покачав головой, он, понизив голос, сказал, – в этом нет необходимости. Мне следовало бы согласиться с вашим долбаным решением уволить меня, но я не сделал этого. Моя чёртова работа состоит в том, чтобы охранять вас, точно также как я охранял мистера Харрингтона. Так почему бы вам не доставить свою распутную маленькую задницу обратно к доктору Конвей, чтобы потом мы смогли вернуться домой? И там я расскажу вам, как вы чуть было не провалили всю мою работу. Ох… – прибавил он, чуть склонив голову в сторону мотеля, – … вам повезло, что я нашёл вас.

– Я устала от того, что ты говоришь загадками. Если тебе есть, что сказать мне, говори, мать твою.

Трэвис выпрямился. В свете раннего утра его мускулистое тело, обтянутое чёрной футболкой и чёрными брюками, выглядело жутко. Характерный взгляд его прищуренных глаз, выражающий осуждение, лишь только усиливал этот пугающий вид.

– Не волнуйтесь, миссис Харрингтон, мне не терпится всё вам сказать. Кстати, если бы вы не были так заняты тем, что трахались, то проверили бы свой телефон. Позвоните сестре, до того как отдадите ей машину. – Он полез в карман, вытащил оттуда бумажный платок и кинул его мне через открытое окно. – Возьмите. Добрый доктор не захочет сидеть в лужице вашего оргазма.

После этого он развернулся и направился обратно к джипу.

Я смотрела, как он сдаёт назад и ждёт, чтобы я последовала за ним. Он точно был прав в одном: я ни разу не взглянула на телефон. Ведь, вообще-то, я выключила его перед тем, как зайти в мотель. Я так устала от всех и вся. И у меня была одна единственная цель – но от меня не разило!

У знака «Стоп» я посмотрела на только что загоревшийся экран мобильника: четыре текстовых сообщения и два сообщения на голосовой почте. Нажав педаль газа, я включила голосовую почту.

Первое сообщение было от Лизы:

«Миссис Харрингтон, я волнуюсь. Вы должны были быть дома. Всё в порядке? Когда нам ждать вашего возвращения?»

Вот это дерьмово. Я должна была позвонить ей.

Второе сообщение было от Вэл:

«Вик, перезвони мне. Я знаю, где ты, но всё равно, позвони. У меня только что был какой-то странный гость, который спрашивал о тебе. Здесь! В моей квартире! Что происходит?»

Я нажала кнопку звонка и посмотрела на часы. Ещё даже не было половины шестого, но она же доктор. Им не нужно спать. Правда?

– Вик, – в её заспанном голосе звучала тревога. – С тобой всё в порядке?

– Чёрт, Вэл. Со мной? Я отлично. А ты как? Я выключила телефон на всю ночь. Только что включила и услышала твоё сообщение.

На том конце послышались звуки движения, и потом она сказала:

– Это правда было странно. Всё случилось через час-два после твоего ухода. Этот мужчина был у моей двери. – Она остановилась. – Буду честной, я вроде как в панике, потому что он знает, где я живу.

– Боже, Вэл, прости. – Мой взгляд метнулся к зеркалу заднего вида, в котором была видна лишь решётка радиатора большого чёрного внедорожника Трэвиса.

Вэл продолжала.

– Он был настойчивым, но не беспардонным. Сказал, что ему нужно поговорить с тобой. Я ответила, что ты уже спишь.

– Он не поверил тебе?

– Думаю, сначала поверил, но потом, оказалось, ему наплевать. Он был полон решимости заставить меня разбудить тебя. Настаивал, что его дела не могут ждать. Я ответила ему, что я твоя сестра и твой доктор, и тебе нужен отдых. В конце концов, мне пришлось сказать, что я дала тебе снотворное. И я начала злиться – он не собирался уходить.

– Как он выглядел? – спросила я.

– Высокий, тёмные волосы, еле заметная проседь, гладко выбрит.

Что ж, чёрт, это описание подходило пятидесяти процентам знакомых мне мужчин.

– И он всё время называл тебя миссис Харрингтон. Никогда Вик, Викки или Виктория.

– Он назвал себя?

– Нет, – ответила Вэл. – Он сказал, что ты знаешь его. Я была уже готова вызвать охрану, когда появился Трэвис.

– Что? – спросила я с явной тревогой в голосе.

– Странно, я знаю. В том смысле, что обычно он пугает меня, но теперь я понимаю, почему ты держишь его рядом. Я была рада его видеть.

Я снова посмотрела на внедорожник. Он ехал почти сразу за мной, и через его лобовое стекло мне было видно Трэвиса.

– Что сделал Трэвис?

– Что и обычно. Очень по-деловому поговорил. Ну, ты знаешь, в духе «Доктор Конвей, могу я вам чем-то помочь? Я знаю, что у миссис Харрингтон был очень тяжёлый день…» И бла-бла-бла.

– И тот парень ушёл?

– Да. Я пригласила Трэвиса войти. В смысле, я же не могла просто поблагодарить его за то, что он спас меня от пугающего вида мужика, а затем прогнать вон.

У меня застучало в висках.

– Что ты рассказала Трэвису?

– Я начала говорить ему всё то же самое, и о том, что дала тебе снотворное тоже… но он окинул меня странным взглядом…и осмотрел квартиру. Прости, Вик. Я сказала ему правду. Сказала, что ты одолжила мою машину, потому что тебе нужно было побыть наедине.

– Наедине? – повторила я.

– Ну, теперь ты, считай, вдова. Так что, что бы там у тебя не происходило с твоим другом, это законно. Я полагаю. В большинстве штатов, да?

– Продолжай, – подбодрила я сестру.

– Но я не думала, что ему следует знать, что это было не в первый раз. Я просто никак это не прокомментировала.

Я посмотрела на окрестности.

– Вэл, думаю, сегодня, когда всё кончится, мне понадобится что-то, чтобы уснуть. Я уже почти у тебя. Ты не против, если я припаркую твою машину на улице?

– Конечно, сестрёнка. А как ты доберёшься домой? Тебя подвезти?

Я начала тормозить, Трэвис последовал моему примеру.

– Нет, всё хорошо. Здесь Трэвис.

– Ладно, брось ключи в мой почтовый ящик. Эй, может, он всё-таки не так уж и плох?

Я покачала головой.

– Нет, он отвратительный. – Я подумала о том, как он помог мне с Паркером. – Просто иногда это оказывается очень кстати. Ты сможешь приехать до начала похорон? Мне очень помогло, что ты была со мной вчера. Знаю, весёлого в этом всём мало, но, если ты не возражаешь…

– Конечно, даже не сомневайся. Я буду с тобой.

Я повесила трубку и остановила машину на парковке перед домом, где жила Вэл. Перед тем, как запереть двери, я бессознательно проверила сидение. Пусть Трэвис отсосёт! Мне не нужен был его чёртов платок. Звук открывающихся дверей заставил меня вновь обратить внимание на большой чёрный джип. Распрямив плечи, я сунула платок и телефон в сумочку и направилась к дому Вэл. Бросив ключи в её почтовый ящик, я вернулась к ожидающему меня внедорожнику. Глубоко вздохнув, я начала обходить его, чтобы подойти к пассажирскому месту рядом с водителем; каждый шаг отчётливо напоминал об отсутствии на мне трусиков. Взбираясь на сидение, я изо всех сил постаралась, чтобы подол моего платья не задрался слишком высоко.