Текст книги "Я возьму тебя на руки (СИ)"

Автор книги: Альбина Яблонская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Я возьму тебя на руки

1

Тома

Мои ноги отнялись, когда я родила.

"Да, такое бывает", – развели врачи руками. А мой законный муженек, мой ненаглядный супруг и по совместительству биологический отец первенца – он просто испарился. Натурально струсил. Оставил меня парализованной, с ребенком на руках. Ведь руки сильные. А значит, выберусь как-нибудь. Обязательно выберусь из ямы. Из этой чертовой черной дыры нищеты и проблем. Ведь муж понимал, что поддерживать меня и Ромку он не будет. Ему не нужна обуза, не нужна больная жена.

И мы развелись, я осталась одна. Пускай, считай, без ног, но с сильными руками. И эти руки делали все: пеленали малыша, убирали, стирали и гладили, шили вещи на дому. Благодаря последнему, собственно, мы и выжили. Я. Мой любимый сын. И никакого мужика – пошли они к черту, коль такие тряпки и боятся брать на себя ответственность.

С тех пор прошло уже десять лет. Я привыкла жить наедине со своими проблемами. Ведь я никому не нужна. Вообще никому, кроме собственного ребенка. Я была в этом просто уверена.

Пока не встретила Руслана…

***

– Алло, сына! Рома, ты меня слышишь?!

Я лавировала в плотном потоке машин, умудряясь газовать и тормозить, переключать передачи, поворотники и дворники. А еще – наяривать ребенку в школу, пока перемена. И все это вручную. Ловкость рук – и никакого мошенничества.

Только и успевай дергать рычаги. Если бы они еще и нажимались нормально, без этого адского усилия…

Блин блинский! Нажимайся же!

– Алло, мам, – ответили в трубке звонким детским голосом. – Почему ты звонишь? У меня скоро урок…

Хоть Рома и взрослеет постепенно, но я его все равно вижу ребенком. Думаю, у всех так – у всех мам на свете. Даже если мальчик совсем вырос, то ты все равно его помнишь в первую очередь как крохотный комочек в байковых пеленках.

Дети. Они всегда остаются детьми. А там, где дети – там всегда будут и хлопоты.

– Сына, что случилось, что произошло?! Почему меня вызывают к директору?! – В то мгновенье мне кто-то стал жутко сигналить – будто от моей проворности на дороге зависела чья-то жизнь. Я глянула в зеркало – ничего особенного. Никакой скорой помощи я там не увидела – самый обычный большой черный джип, на котором ездят всякие хамы на понтах. – Своей бабушке на ухо посигналь, дурак!

– Что? – растерялся Рома. – Я тебя не понял, мам – тут все шумят, я в раздевалке, у меня физкультура скоро начнется.

– Я звоню тебе потому, что только что мне позвонила завуч школы и сказала, что меня срочно вызывают к директору!

– Почему?

– А вот это я у сына хотела спросить! А то мне говорят, – перекрикивала я гул старой доброй механической коробки передач, изготовленной еще, наверное, в советское время, блин, – говорят, что мой застенчивый и добрый сын вдруг взял и подрался с одноклассником!

Рома умолк. Мне даже показалось, что нас разъединили. Я убрала телефон от уха, чтобы убедиться – "Мамин Зайчик" (так подписан у меня контакт) все еще на линии. И все было нормально. Мальчик просто молчал и тянул время. Пока сзади мне моргали фарами, сигналили и чуть ли не таранили в зад машины.

Но что может быть важнее разговора с сыном?

– Это неправда.

– Что?

– Говорю, что это ложь. Заучка тебе наврала. Я никого не бил.

– То есть… – была я в недоумении. – Да давай уже, рожай скорее! – крикнула я как бы владельцу черного джипа сзади, но вышло так, что наорала на динамик телефона у себя под подбородком. – Сколько можно телиться – я уже скребу бочиной по отбойнику!

– Да я скажу-скажу, не кипятись только, мам!

– Рома, прости, я не тебе… Продолжай. Мама тебя слушает. Тут просто идиот какой-то все никак не может обогнать мою старушку. Будто не дорога тут, а космос просто… В общем, завуч мне говорила, будто ты ударил одноклассника в школьной столовке во время обеда. Это правда? Только честно.

– Я его не бил, клянусь. Я не вру, мам. Честное слово.

Мне от его клятвы сразу полегчало.

– Ох, сына… Как же хорошо. Молодец, что не бил его. Это правильно. Насилие ни к чему хорошему не приведет. Ты должен показывать себя с хорошей стороны, зарабатывать авторитет у учителей, стараться, чтобы тебя знали как ответственного и порядочного мальчика. Ты ведь уже большой, тебе десять лет. Драться плохо, помни об этом… Спасибо за правду, маме полегчало.

– Я просто макнул его мордой в перловку.

От услышанного я резко дернула не тот рычаг и выпустила телефон из рук. Тот упал куда-то под сиденье. И пока я судорожно шарила рукой по грязному от слякоти полу – в меня реально чуть не въехали. Владелец черного джипа озверел и стал сигналить без умолку, просто не убирая ладони с клаксона.

Но новость о перловке меня просто шокировала.

– Что?! Как это могло произойти, Рома?! Как?! Почему?! Объясни своей маме, пожалуйста!

– Потому что сегодня была перловка.

– Нет, я не об этом! Мне все равно, чем вас сегодня кормили! Зачем ты макнул одноклассника мордой… то есть лицом, – пыталась я дышать как можно глубже, – макнул его в кашу?!

– Пашка обзывался. Говорил, что я "безотцовщина". И при этом расхваливал своего папку. Говорил, какой он мастер на все руки и как много он зарабатывает денег. И после каждого слова смотрел на меня, чтобы увидеть мою реакцию.

– О боже…

– А затем сказал при всех, что у меня отца вообще нет! Будто я этого, блин, не знаю!

– Вот же гаденыш… – Все оказалось куда хуже, чем я могла представить. Так не должно было случиться. Дети бывают такими жестокими. И ведь теперь ничего не докажешь. Ромку сделают крайним, а того Пашку все будут жалеть. Ну почему судьба так несправедлива? – И ты его за это макнул лицом в перловку?

– Да.

– Пф… – выдохнула я, грустно кивая запотевшему лобовому стеклу. – А перловка была горячей?

– Только из кастрюли.

Ответ звучал как приговор. Все было очень и очень серьезно. Вплоть до ожогов на лбу.

– О боже, Ромка… Что же меня ждет в кабинете у директора? Какой-то дурацкий сон, ей богу. Ну да ладно… – Надо было принять реальность и все переварить. Я ведь взрослая, сильная баба. Понимаю, кто прав, а кто виноват. Но жизнь такова, что приходится прогибаться и помнить свое место. – Что-то еще, мой перловочный мститель?

– Да, еще нам по трудам задали бревно обстрогать.

– Бревно? Почему вдруг бревно?

Черный джип опять укрыл меня гудком своего клаксона.

– Ну… Трудовик дал мне домой полено и…

– Можешь в одно место его себе засунуть!

– Мам?

– Да заткнись уже! Достал! Что ты мне "би-би" – бибикает он мне своим клаксоном! Я тоже клаксонить умею! – Вжав заветную кнопку до упора, я всласть "напугала" придурка за тонированными стеклами. И снова вернулась к разговору с сыном. – Извини, это я не тебе. Так что там с поленом? То есть бревном… Есть вообще разница?

– Трудовик сказал, чтобы я со своим отцом… – На этом моменте Рома запнулся. И мне стало стыдно. Не за себя – за того мудака, который должен был помогать в такие вот непростые минуты. Хотя бы что-то построгать вроде скворечника. А то… Сына он, видите ли, настрогал, а дальше? – Сказал обтесать его и сделать заготовку для резьбы.

– Черт. Блин. Заготовка для резьбы, чтоб ее… – Терла я лоб локтем, пока рука переключала скорость на пониженную – надо обогнать трамвай, а то я опоздаю на прием к специалисту. – Послушай, сына. Ты вроде говорил, что твой одноклассник был согласен помочь. Что у него папа держит мастерскую столярную, и он может все решить за блок жвачек. Как его там звали? Ты мне вроде говорил на днях, но я забыла…

– Это был Пашка.

– О, – озадачил меня ответ. Не может быть. Только не так. – Я надеюсь, это другой Пашка?

Но Рома все разрушил. Никакой пощады для моих надежд на легкое решение проблемы.

– Нет. Тот самый. Которого я в кашу мордой макнул. Когда он своим отцом офигенным хвастался.

– Черт. – Это было полное фиаско. Просто хет трик в свои ворота. – Черт-черт-черт… Ладно. Что-то придумаем. Тащи бревно домой. Руки у меня сильные – что-то да точно сделаем с этой корягой.

– Извини.

– Кошмар какой-то, а не день. И почему именно бревно? Не рано ли вам бревна эти обтесывать? Я вообще не помню такого, чтобы меня на трудах заставляли бревна строгать.

– Это потому, что ты девочка. У девочек шитье.

– Ну вот. С шитьем бы я тебе шикарно помогла. Я же швея. А тут – бревна эти чертовы. Блин блинский. Почему ты не родился девочкой, Рома? Мне бы с тобой было намного проще тогда. С вами, пацанами, порой так сложно. Ничего не понимаю. Как себя вести?

– Извини, мам. Но я должен идти. Урок начался, физрук всех выгоняет из раздевалки. С телефонами в спортзал нельзя. Так что пока, наверное.

Я уже почти доехала до пункта назначения, как тут вдруг черная громадина возьмет и обгонит меня. Да и не просто обгонит, а самым наглым образом обгонит и прижмет к обочине. Я банально уперлась в коренастый джип и едва-едва затормозила.

– А! Елы-палы, что же это делается-то в самом деле?!

– Что произошло?!

– Меня подрезали, сына – подрезали на дороге! Обогнали и резко тормознули прямо перед носом!

– Выруливай, мама, выруливай скорее! Это бандиты! Я в интернете видел! – инструктировал сын, пока я потными руками дергала рычаг переключения на реверс. Но задняя никак не втыкалась, скотина. – Они тебя грабить собрались! Выруливай, сдавай назад! И дверь закрой на ключ сейчас же!

– Закрыла уже, закрыла!

– Если это полицейские, мам, то они могут быть ряжеными! В ненастоящей полицейской форме! Оборотни в погонах!

– Да нет, сына, это просто псих какой-то на крутой машине! Я лучше вырулю и обойду его по встречной! Вот же придурок!

Вращая тугой руль, я протискивалась между рядами и старалась выбраться из передряги без потерь. И отделаться легким испугом, но… Все пошло совсем не так. Я наделала делов.

Я. Наделала. Делов.

– Ну все, мам, я пошел на физру! Люблю тебя и целую! – А я сидела за рулем и понимала, что вляпалась по самые уши. – Мам? Ма-ам? Все хорошо?

– Сын. Я поцарапала большой и черный джип… Мама тебя очень любит.

2

Руслан

Тот день не заладился у меня с самого начала. Ну вот просто с самого утра как посыпались косяки – так они и лезли изо всех щелей, как из Рога Изобилия.

– Да, Петрович, – принял я звонок от главного инженера нефтебазы. – Что там у тебя? Все хорошо, насос готов? А то я разговаривал с поставщиком – к нам вот-вот должен приехать поезд с…

– В этом и проблема, Руслан… Николаевич.

Когда он так говорит – называет меня по имени и отчеству – это означает, что Петрович накосячил. Когда-то давно мы вместе начинали с этой нефтебазы. Я – простой механик. Он – главный инженер. Прошло время, я много трудился, поднялся, выбился в люди. Сначала выучился на оператора насосной станции. Затем – пошел на повышение, став руководителем предприятия. Ну а потом… Потом я просто выкупил активы учредителей и стал единоличным владельцем небольшой, но стабильно работающей нефтебазы.

А вот Петрович как был инженером, грешащим запоями, так им и остался.

– Ну что еще случилось? Не темни. Давай. Говори уже прямо. Петрович… Петрович?

В это мгновенье я уперся в старую "шоху". Она едва тащилась в единственной доступной полосе, как будто уже ползла на свалку. Ехала не спеша в свой последний путь. И ведь пускают такую рухлядь на дороги общего пользования… Да у меня даже самая первая машина выглядела лучше. Хотя тогда даже прав еще не было.

– Кхм… Извини… те, Руслан Николаевич, но…

– Ты же не хочешь сказать, что люк четвертого резервуара снова заклинило? Я же говорил его почистить от ржавчины еще на прошлой неделе… – Я начинал закипать. Старая кляча впереди не давала мне проехать. Как только я пытался втиснуться слева – она сразу же сдвигалась к середине проспекта. Как будто специально не дает проехать, идиотка. И ведь правда – идиотка – за рулем сидит девушка. – Да чтоб тебя! Какой позор! Ты меня бесишь!

– Простите, шеф. Виноват, – принимал все на свой счет мой безалаберный инженер, которого я держал на работе по одной простой причине. Мне его было жаль.

Когда-то он стал для меня наставником. Всему научил. По сути, Петрович дал мне путевку в жизнь и отчасти даже заменил отца, которого я не знал с самого детства. И да, я терпел его неряшливость, разгильдяйство, запои. Рука не поднималась просто взять и уволить этого ленивого борова. Он стал почти родным. Хотя в такие моменты хотелось взять его за плечи и хорошенько встряхнуть.

– Да это я не тебе – тут какая-то баба задком виляет.

– Красивый задок?

– Задок ужасный, Петрович. Гнилой и грязный. Все налипло, висит и болтается. Такое чувство, что вот-вот отвалится и упадет на асфальт.

– Святые угодники…

Петрович задумался и попытался все представить в своем ограниченном воображении. Конечно, я его спас от мучений.

– Да не вижу я ее "задка" – только зад машины. И там явно уже все сгнило. Так и сыпется песок вперемешку со ржавчиной. Давай уже вали в свои салоны красоты! – кричал я в лобовое стекло с высоты внедорожника. Видел все, что происходит за жигуленком, но проехать не мог. Хоть бери и по крыше едь. – Что ты делаешь, дура?! Угробить нас решила?! – Развалюха снова дернулась влево, захлопнув калитку для обгона. Мы как будто в гонках, блин, участвуем. – Ну ты видел это, Петрович?! Видел, а?!

– Нет, Руслан Николаевич. Простите, но не видел. А что там?

– Чуть не врезалась в меня – зад едва не впечатало мне в крыло!

– Да ее носит просто, видать. Сегодня гололед, ноябрь все же, – оправдывал Петрович незнакомку, даже не видя ее потуг удержаться в потоке. А я на это пялился уже добрых минут десять. Пока меня, между прочим, ждет управляющий банка. У нас ведь сверка ровно в три часа… – Резина небось лысая. И летняя. Вот корму и носит то влево, то вправо.

– Мне все равно, – отмахивался я. А сам прекрасно помнил, как это – жить в нищете. Когда не можешь ничего купить. Не можешь ничего решить. Из этого порочного круга не так-то легко выбраться, если ты не шибко сильный. Но я этот путь прошел. И входить в положение других не собираюсь. – Какого черта ты творишь, придурочная?!

Эта слепая курица просто взяла и затормозила на ровном месте. У меня тупо сработал датчик безопасности. Она тормознула – и я всеми четырьмя колесами вгрызся в асфальт, чтобы не поцеловать кривой бампер.

Через секунду "шоха" снова поехала, но это уже чересчур. Она меня проучить, значит, решила? Проучить меня?! Решила показать, кто тут главный на дороге?!

Сейчас я ее проучу… Моргнув напоследок фарами и дав контрольный гудок, я пошел на обгон по сугробам. Таких обнаглевших надо наказывать.

– Руслан Николаевич. Тут нарисовалась одна проблемка.

Голос инженера не предвещал ничего хорошего.

– Сейчас, Петрович, сейчас. Я обгоню эту фурию – затем поговорим уже в нормальной обстановке. Уже почти объехал…

– Насосная станция не готова к приезду состава. Потому что турбинный компрессор накрылся. Мазут не поступает в центрифугу.

Эти слова сработали как будто стоп-кран. Я обогнал забрызганный грязью жигуленок и хотел поддать газку, но в последний момент опешил. Машинально дал по тормозу, застыв на дороге как вкопанный.

– ЧТО?! – Меня просто порвало. – Накрылся компрессор?!

– Д-да… Руслан… Николаевич. Ему точно уже гайки. Я проверил и… В общем, его надо снимать и капиталить. Нового такого не найти, чтобы быстро провести замену. Это только с завода заказывать надо, а до него дай боже. Он неделю будет ехать. Так что… Капиталить. Да. И… сам я не справлюсь – мне нужна твоя помощь. Ваша помощь. Руслан Николаевич.

Я закрыл на секунду глаза и попытался взять себя в руки. Сзади мне сигналила ведьма на советской метле. Но мне на нее было плевать. Петрович только что сказал, что крупнейшая поставка мазута за весь год будет сорвана из-за гребаного КОМПРЕССОРА, который он должен был проинспектировать еще месяц назад.

– Петрович… – выдохнул я, все так же бухтя двигателем посреди проспекта. – Это просто какая-то злая шутка. Почему я должен делать все САМ? Все, – повторял я по частям, – сам… – Я натурально закипал, как чайник. – Просто возьми и почини этот чертов компрессор! Сделай это быстро – до конца этого дня, а то…

– Я не могу.

– Что? – мне показалось, что я ослышался. – Что, извини?

– Я не могу это сделать самостоятельно, шеф. Я инженер, а не механик.

– Ну и что, что ты инженер, а не механик, Петрович! Я вообще, между прочим, директор компании! И должен теперь в хорошем костюме и белой рубашке ехать на нефтебазу, чтобы менять с тобой вонючий, в прямом смысле слова, КОМПРЕССОР! Который надо было проверять нормально – делать это своевременно, чтобы не было такой фигни!

– Я понимаю, шеф. Простите. Провтыкал. Надо было провести ремонт еще летом. Мне показалось, что там еще есть ресурс на пару-тройку…

– К нам завтра завезут тысячи тонн мазута, потому что я рассказал поставщикам, что мы тут просто какие-то рок-звезды! А теперь мы будем выглядеть, как кучка придурков! Контора неудачников! Черт… – скрипел я зубами, заглушая в себе гнев. Но тут почувствовал, как скрип перерос во что-то слишком громкое. Скрип доносился… Снаружи?

– Так мне вас ждать на базе или…

Машина сзади выехала на встречку и наглым образом притерлась ржавым кузовом к моей отполированной бочине. Просто взяла и ОСТАВИЛА БОРОЗДЫ НА НОВОЙ КРАСКЕ!

После этого ведьма дала по газам и умчалась вперед. Все так же виляя задом на скользкой дороге. Ее корыто растворялось в серой слякоти, как и надежда на хороший удачный день – когда все запланированные дела решаются, а работа спорится.

Эти царапины на кузове стали для меня последней каплей. Этот сломанный компрессор. Вся эта жвачка от Петровича, что сам он не справится и нужны умелые руки на объекте. Все это стало одним целым – многоярусным тортом. А вишенка на нем – эта девка за рулем. Как обезьяна с гранатой. И эта обезьяна дает деру.

Ну уж нет! Ты от меня не уйдешь, паршивка! Ты мне сейчас за все заплатишь – и за ремонт дорогой машины, и за испорченный день!

– Так, Петрович, конец связи! Тут меня пытается убить какая-то баба за рулем! Сейчас разберусь…

Вообще я не обидчивый. Не злопамятный. Но эта набитая хамка на дороге – она меня реально вывела из себя. Так нагло поцарапать чужую машину и даже не остановиться.

Может, я бы и не стал требовать от нее денег на ремонт. Вполне возможно, что царапины неглубокие – хватит даже полировки без выпрямления кузова и прочих ухищрений. Но ее наглость – это беззаботное бегство от ответственности… Мне такое претит в принципе. Не люблю таких людей – которые натворят, а затем убегают. Оставляют проблемы за спиной, как будто их не существует. Исчезли. Пускай кто-то другой разгребает. Ага. Конечно. Ведь поцарапанная машина – проблема владельца этой машины. Почему бы мне не проглотить этот фокус и не решить все самостоятельно?

Нет, красапета. Не сегодня. Сегодня явно не твой день. Потому что я у тебя на хвосте. Я иду за тобой по следу, как ищейка. Как большая белая (хорошо – черная) акула за своей жертвой. И как только ты где-то остановишься…

Так. Она повернула в сторону больницы. Нырнула на парковку возле поликлиники. Но не тут-то было, глупышка. Все занято – свободных мест нет. Только одно осталось, и оно не для тебя, ведь оно для… инвалидов.

Вот же дрянь! Она припарковалась на место для инвалидов! Наглая морда – ненавижу таких персонажей! А ведь я бы так не сделал, хотя езжу на пафосном внедорожнике! Я бы никогда не занял место для людей с проблемами здоровья!

– Эй! – выскочил я из машины, оставив ее на "аварийке" прямо посреди заезда на парковку. Шел быстрым шагом к очень грязной и старой машине, пока водитель все еще сидел внутри. Сейчас она небось включит дуру и сдаст назад. Попытается удрать. Но куда ты убежишь, если я заблокировал выезд, а? Шах и мат, дорогуша. – А ну-ка, вылезай давай! Ну же! Открыла дверь и вылезла, кому говорят! – Окно было открыто. Стекло возле водителя было опущено, и я воспользовался этим шансом побеседовать с дамой без совести. – Ты что это вытворяла на дороге, идиотка?! Ты вообще заметила, что поцарапала чужую машину?! Ты дважды или трижды создала аварийную ситуацию, хотя сегодня и так гололед! Я ехал максимально осторожно, но ты… – Она смотрела на меня пустыми глазами и только моргала. Просто хлопала своими ресницами и никак не реагировала. Как будто глухая. Или немая. Глухонемая – точно. Девка смотрела на меня пустым взглядом и постепенно поднимала стекло. Тугой крутилкой закрывала окно, чтобы не слышать моих воплей, пока я тут разоряюсь на публику. – Ты меня вообще слышишь?! Нормально со слухом?! А то, может, ты слуховой аппарат дома забыла – ведь ты уверенно заехала на МЕСТО ДЛЯ ИНВАЛИДОВ! – После этих слов она… Я просто не мог в это поверить – она начала медленно поднимать свой средний палец на руке. Крутила стеклоподъемник и все выше поднимала средний палец, будто это как-то связано. Издевалась. – Ты надо мной издеваешься?! – Да. Она издевалась. Подняла стекло до упора и полностью выпрямила средний палец, посылая меня лесом. И все это с наглыми, все такими же пустыми глазами нарушителя правил. Я с дуру дернул за ручку, чтобы открыть дверь и вытащить эту козу на божий свет – выбить из нее всю эту борзость. Но дверь оказалась закрыта. Закрылась на замок, ага. – Да пошла ты… – Я махнул на нее рукой и бахнул ладонью по крыше жигуленка. Хорошенько приложился, испачкав руку в месиво из снега, копоти и еще черт знает чего. – Детский сад, блин! Детский сад… Ведут себя как дети… Еще и руку испачкал об это убожество… Черт…

Я сел в машину и захлопнул дверь. Здесь было тепло, уютно, тихо. Машина у меня хорошая. Купил совсем недавно. Все же понял, что положено по статусу. Хотя привык, что надо зарабатывать, а не сорить деньгами. Привык ишачить, вкалывать, тратить на работу все свое время, все свои силы. Таков уж я есть. Таким меня выковала судьба. Не умею расслабляться, не люблю кутить и тусоваться с мажорами. Мне даже Петрович по духу ближе, чем местные царьки-депутаты. Хотя он тунеядец и лодырь. Но хоть без понтов. Простой мужик. Люблю простоту. И искренность. А вот притворство на дух не переношу. Ненавижу, когда врут и притворяются хорошими.

Сделав несколько глубоких вдохов, вытерев ладонь влажной салфеткой и включив приятную музыку, я вернулся в колею. Попытался забыть о той дуре. Мысленно простил ее. Хотя она все так же занимала место для людей с ограниченными возможностями. Дымила своим паровозом, закиданным грязью от днища до самой крыши. Не было видно ни номера, ни стопов, ни заднего стекла. Как она вообще умудрялась на ней ездить – на этой развалюхе? Не странно, что притерлась боковиной. Верно, даже не заметила, что натворила. Дурочка. Совсем несерьезная бабенка.

Ну да ладно. Надо успокоиться, Руслан. И ехать в банк. Сейчас вот только наберу управляющего – скажу, что опоздаю минут на…

Дверца жигулей открылась. Я увидел это случайно – в отражении бокового зеркала. Дверь приоткрылась, из машины показалась рука. Она немного неуклюже лапала грязный кузов, как будто не могла выбраться из салона.

На бровях, что ли? Может, сидит на чем-то?

Я забыл, кому хотел звонить – просто сидел и смотрел, как из машины появляется "нечто". Что-то… Черное. Непонятное. Похоже на… конструкцию вроде… велосипеда. Только складного.

Она вытолкнула это из машины через водительскую дверь. И отчаянно пыталась разложить. Разложить…

Вот же черт. Нет. Только не это… Она раскладывала коляску. Самую натуральную инвалидную коляску. Складную. А когда она ее разложила, то буквально на руках перебралась из машины в каталку. И захлопнула дверь. Закрыла ее на ключ. Положила ладони на колеса и стала толкать их в сторону долгой серой лестницы из высоких ступенек.

О нет. Как же паршиво я себя почувствовал тогда. Это был он – испанский стыд. До меня вдруг дошло, что она не нарушитель – это ее законное место. Место под знаком с человеком в инвалидной коляске. Она – и есть водитель с ограниченными возможностями. А я – идиот. Придурок. Хам. Реальное хамло, которое орало на человека с таким горем.

Твою ж дивизию.

Мне было реально стыдно. Забыв о важном звонке, я снова покинул машину и направился к ней. Неловко прокашлялся и догнал каталку уже тогда, когда девушка пыталась выехать по пандусу. Скользкому, обледеневшему, недостаточно удобному, чтобы по нему реально могли подниматься люди в таких условиях.

– Кхм… Извините. Простите. Я… – Она даже не смотрела в мою сторону. Упорно атаковала подъем, словно не слышит моих попыток извиниться. Хотя и сама была виновата в произошедшем. Ее опасного поведения на дороге никто не отменял. – Я не знал, что вы… Ну… Наверное, это из-за грязи – я не увидел у вас сзади, на заднем стекле… Не увидел значка инва… – У меня почему-то не повернулся язык назвать это своими словами. Само это слово, на букву "и" – оно звучало как-то нехорошо. Унизительно, что ли. Как будто я ее не считаю полноценным человеком. – Если бы я знал, что за рулем человек с… особыми… Женщина с ограниченными…

Черт, как же это правильно сказать вообще? Кто придумал все эти дурацкие обозначения? Зачем? Я вот пытаюсь выговорить вслух, а как будто издеваюсь над человеком. Ну или, может, я просто слишком совестный? Мне ее жалко просто стало. Ведь я здоровый лоб – стою вон на ногах в дорогом костюме. Могу хоть чечетку танцевать вокруг нее, а она вон даже по ступенькам подняться не может.

– Иди к своей мамке. Давай. Чего уставился?

Она оглянулась на меня через плечо и просто съязвила. Взяла и наплевала в душу, словно знает обо мне больше меня самого.

– Что, простите?

– Садись в свою джипяру и катись, куда катился. Куда вы там обычно едете – в бордели, казино. В аэропорт, чтобы свозить на острова очередную дуру с силиконовыми…

– Ну и зачем ты так себя ведешь?

Она меня бесила. Не понимаю, зачем пилить ветку, на которой сидишь. Я ведь пришел к ней по-хорошему. Хотел объясниться. Попросить прощения, что погорячился. Предложить свою помощь, в конце концов. А она…

– А мы уже на ты перешли? Быстро вы, однако, отношения строите, мужчина. Вот только я не такая доступная, как те, с кем вы обычно шашни водите. Что вам от меня нужно? Чего тут стоите и смотрите, как инвалид пытается выжить? А? Может, еще на телефон все это снимите – в интернете выложите?

– Я… – Черт, я просто не знал, как на такое реагировать. Она хамила мне. Хамила. Огрызалась, хотя я ничего плохого не делал.

– Я-я-я, – повторяла она, как злая учительница в школе. – "Я" – последняя буква в алфавите. Только о себе и думаете всегда. Оттого и одиноких женщин с детьми так много… Платить за ремонт не буду. Даже не надейся. Денег у меня нет. Можешь подавать в суд – мне наплевать. Не ты первый, не ты последний. Уже многие пытались выдоить из меня хоть копейку. Хм… – усмехнулась она иронично. – Только я вот не научилась кого-то доить. Не учила меня мама таким вещам. А теперь извините, мне надо к специалисту.

– Давайте, я вам помогу.

При этих словах я взялся руками за спинку кресла – хотел его подтолкнуть и вывезти злюку наверх. Но…

Она просто взяла и ударила меня по кисти. Довольно сильно, надо сказать. Как будто плеткой кто-то шваркнул. Я даже испугался, одернул руку, будто током ударило.

– Руки прочь! Сама справлюсь! Не нужны мне эти джентльменские штучки… Не трать на меня время – езжай по своим мажорским делам.

– Ну… Как знаешь.

– Ага. Пока-пока, красавчик.

Я натурально психанул.

Трачу тут на нее драгоценное время, вместо того чтобы ехать на встречу с важными людьми, а она… Ведет себя как дура. К чему вся эта борзость вообще? Зачем? Ощетинилась, как еж, и колится своими колючками. А так посмотришь – человеку нужна помощь, он будет рад твоей поддержке – просто подойди и помоги. Но нет. Лает на меня, словно собака.

Бесит. Бесячая баба. Бесячая. Бе. Ся. Ча. Я. Раздраконила.

– Ну и пожалуйста! – крикнул я, садясь в машину. – Не буду вам мешать страдать! На здоровье!

Дав по газам, я направился по делу. Сделал музыку погромче, пристегнул ремень. Перед глазами уже повсюду мерещилась эта грязная развалюха на лысой резине. Казалось, что она меня преследует теперь. Фантомные страхи врезаться в нее и…

Черт. Вот я идиот. Еду не в ту сторону. Я ж ехал в противоположном направлении, когда сюда свернул. Навигатор показывает, что я возвращаюсь на базу, а надо в банк. Чтоб его.

Развернувшись в безопасном месте, я опять проехал эти пятьсот метров по пути к больнице. Только поворачивать уже не собирался. Было все равно. Это не мои дела. Не мои проблемы. Да и помощи там никто не ждет. Она не нужна ей – эта помощь. Не особо-то и хотелось помогать.

Но когда я проезжал поворот, то все равно взглянул в ту сторону. И увидел, как девушка все так же штурмует пандус. У нее никак не получается подняться по ступенькам.

Не мое дело. Руслан, это не твоя проблема. Занимайся тем, что от тебя реально зависит. А эта баба – она просто…

СТОП!

Я опять затормозил на ровном месте.

Внутри сработала совесть. Одна из моих самых слабых черт характера. Хотя мать мне всегда повторяет, что это достоинство. Что в нашем мире мало кто умеет так – быть честным с собой и идти на поводу у совести. Особенно трудно это дается в мире бизнеса.

Ох. Ну не могу я вот так проехать мимо. Надо вернуться. Предложить свою помощь. А если не захочет принимать – помочь принудительно. Вот подойду и возьму ее на руки.

Шах и мат тебе, колючка.