Текст книги "Сердце Зла (СИ)"

Автор книги: Альберт Беренцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 50 страниц)

– Если ты корону ломанешь, – закашлялся Балагас Бугровщик, подавившись чифирем, – Нас всех на рудниках перегноят. Точно беспредельщик.

– Беспредельщик, – промяукал Акио Мокруха, впервые открыв рот за все время беседы.

– Колесо беспредела вертит. Нам не по пути, – констатировал Тууг Эазимский, туша папиросу себе об язык.

Повисло молчание, теперь все смотрели на рептилоида. Гшаб Рептилиумский почесал чешую, а потом вынес воровской вердикт:

– Беспредел – это западло. Гуртуй в другую хату, арестант.

شاه مات IV

– Ну? – спросил Андрея лично генерал-губернатор Риаберры, когда Андрей вышел из хаты.

– Назвали меня беспредельщиком, отморозком и отрицаловом, – пояснил Андрей по понятиям, и тут же раскрыл свою мысль ничего не понявшим эльфам, – Они не будут нам помогать.

– Хм, возможно имперская виселица заставит их передумать, – предположил генерал-губернатор Принцепс Фортиус, – Я пойду в камеру и скажу ворам, что всех их перевешаю, как только мы восстановим закон и порядок в Риаберре.

– Они вряд ли поверят вашей угрозе, сир, – не согласился секретарь Нобилис, – Если вы помните, Королева Джамезия в свое время трижды приносила вам на подпись приказ об отправке всех воров в законе из столицы на рудники. И вы трижды накладывали на него свое вето. И уголовники об этом знают. Боюсь, что в мире профессиональных преступников вы прослыли большим либералом, сир. Они даже называют места заключения вроде этого, где не нужно работать, «блат-хатами бати Фортиуса», насколько мне известно. Так что ваша угроза не подействует, при всем моем уважении, сир.

– Мда… – призадумался генерал-губернатор, – Пожалуй, ты прав. Но я всегда полагал, что с организованной преступностью следует сотрудничать, а не искоренять ее. Знаете ли, если отрубить голову гидре – на ее месте тут же вырастут три новые. Так что лучше иметь свою ручную и прикормленную гидру с одной головой, чем многоголовое неподконтрольное чудовище. Нет, я пойду к ним лично. Я обещаю им всем помилование, если они помогут, вот что.

– Когда пойдете туда, не забудьте обязательно подобрать полотенце, которое лежит на полу при входе в камеру, и вытереться им. Это сразу повысит ваш авторитет, – посоветовал Андрей, пребывавший после правилки в крайне скверном расположении духа и не веривший в успех переговоров, которые собирался провести генерал-губернатор. Андрей все больше убеждался, что Джамезия не такая уж и плохая Королева.

– Полотенце? Но зачем, орк меня побери? – удивился генерал-губернатор.

– Забудьте, – вздохнул Андрей, – Если вы туда пойдете, они вас объявят вертухаем и откажутся даже говорить с вами. В лучшем случае.

– А п-почему бы нам их не п-перебить, а? – спросил заикавшийся и дергавшийся всем телом боевой маг, – Ост-тавим одного. Чт-тобы дверь открыл. Н-нас же четверо. А их т-там сколько?

– Их тоже четверо, Лексус, – произнес за спиной Андрея появившийся Кормак Голдсмит, и Андрей чуть не подпрыгнул от неожиданности, – Но среди них есть ассасин тридцатого уровня, прирезавший больше двухсот представителей самых разнообразных разумных рас. Он вас порешает за один гномий вздох. Насколько я понял, Гроза Нубов не смог добазариться?

– Я бы добазарился, если бы ты не висел у меня за спиной, Голдсмит, – разозлился Андрей, – А теперь они считают меня твоей шестеркой и сукой. А еще беспредельщиком.

– Но они ведь правы, – заметил Голдсмит, затягиваясь вейпом, – Ты реально беспредельщик, так что по масти тебя определили верно.

Голдсмит сейчас парил вейп с истинным наслаждением, Андрей, уже хорошо изучивший своего призрачного наставника, знал, что такое бывает, когда глава Tellurium Games задумал очередную многоходовую подлость.

– Окей, – сказал Голдсмит, выпустив облако пара, – На нет и суда нет. Сейчас ты вернешься к ним в хату, со всеми попрощаешься и пожмешь им всем руки.

– Чего? Нахрена? – не въехал Андрей.

– Иди, говорю. И руки пожми обязательно. Им всем.

Андрей так ничего и не понял, но выбора у него не было, как и других вариантов. Голдсмит исчез, а Андрей нехотя поплелся обратно в блат-хату бати Фортиуса. Воры все еще чифирили в полном молчании, судя по всему, новых вопросов, требовавших разрешения по понятиям у них на данный момент не было.

– Пришел попрощаться, братва, – сообщил Андрей, лениво вытерев ноги о полотенце.

– А куда рвешься? – поинтересовался Тууг Эазимский, – Наверх тебе хода нет, а внизу крытка, откуда ты и свалился. Куда двинешь-то?

– На тот свет, – ответил Андрей первое, что пришло ему в голову, – Вскрываюсь я. Устал от беспредела.

Воры обеспокоено переглянулись, но Гшап Рептилиумский прошипел:

– Обычный финал беспредельщика. Такая его судьба неприкаянная. Пусть кроется. Личное дело. Жизнь – тюрьма, и каждый имеет право с нее сорваться. Только ты прежде чем вскрываться, маляву-признанку напиши, что это ты стражников завалил, в порыве беспредела. А мы тут не при делах. Нам твои косяки на себя брать без понта.

– Маляву сделаю, – пообещал Андрей, – Ладно, прощайте, законники. Откидываюсь с этой кичи по имени судьба.

Андрей подошел к Балагасу Бугровщику и протянул ему руку, орк руку пожал. Тууг Эазимский и Акио Мокруха тоже пожали Андрею руку, а вот Гшап Рептилиумский вдруг забеспокоился:

– Недоброе чую. Носом чую. Грядет в этой хате беспредел подлый, небывалый.

Протянутая рука Андрея так и осталась висеть в воздухе.

– Ты чего, Гшап? – затревожился теперь уже Тууг Эазимский, – Ты давай поручкайся с ним на прощание. Если не поручкаешься – это все равно, что ты его опущенным назвал.

– Все так, – поддакнул Андрей, – Если не поручкаешься – это все равно, что ты мне в рожу плюнул.

– Яблоко яблоню понятиям не учит, – зашипел Гшап Рептилиумский на Тууга Эазимского, проигнорировав и слова Андрея, и его протянутую руку, – Только чую беду, а чутье вора не подводит. Не буду ручкаться. Чую я, что собираются в этой хате силы темные, гибель они несут укладу воровскому, хаос, доселе не бывший…

Андрей пожал плечами и убрал руку от Гшапа, тем более что он уже устал ее держать. В следующее мгновение за спиной Андрея заговорил Голдсмит, настолько неожиданно, что Андрей дернулся и опрокинул стоявшую на ковре пиалу чифиря.

– Честные воры! – провозгласил Голдсмит, – Мужик Кормак Голдсмит просит вас разрешить вопрос. По всем понятиям. Самому опыта тюремного не хватает. Уж не обессудьте.

– Ну кто так в хату входит? – вознегодовал выронивший от внезапного появления Голдсмита папиросу Тууг Эазимский, – В хате вот так вот, не пройдя порога, не появляются. И вообще, ты когда успел в мужики записаться, Голдсмит? Гномий вздох – не миг, язь – не сиг, а вертухай – не мужик.

– Так я больше не вертухай, сами рассудите, – сказал Голдсмит, выпуская облако нецветного белесого пара, – Сервер у меня отобрала Лига Защиты Эльфов. А меня тут заперла с вами, в форме духа. Выходит, что я арестант теперь. Как и вы.

Слова Голдсмита немедленно вызвали ажиотаж, кошкомальчик Акио, как и всегда, промолчал, зато остальные воры заговорили все разом:

– В чуханы его определить, как бывшего вертухая, – вскричал Тууг Эазимский.

– Бывшие сероперые на отдельных кичах чалятся, туда и греби, – прорычал орк Балагас Бугровщик.

– Тихо, братва. Не мельтешите, – прошипел Гшап Рептилиумский, – Тут покумекать надо. Наскоком не решишь.

Все замолчали, а рептилоид некоторое время раздумывал, прихлебывая чифирь и почесывая чешую. Наконец он изрек:

– Дело сложное. Интересное, подхода творческого требует. Вижу, что дым Голдсмит теперь белый пускает, арестантский. Да и вещи базарит здравые. А вдруг и правда ровным мужиком стал? А что вертухаем был – так то палка о двух концах. С одной стороны, как есть вертухай. А с другой, тюрбана не носил, уклад не притеснял. Мы в этой хате по-людски живем не только по воле Бати Фортиуса, но и по воле Голдсмита. Он же игру создал. И весь наш грев его программисты заслали, получается. Нет, тюрьма-мать каждому шанс дает. Чем Голдсмит хуже? Пробейте его, братва.

– Гладко раскладываешь, Гшап, в натуре, – зарычал Балагас Бугровщик, – Слышь, Голдсмит, если пробивон наш выдержишь – быть тебе мужиком. А не выдержишь – висеть тебе на пике волшебной, которую мы у паладина подрезали. Она и духов калечит, мы проверяли.

– Здравый базар, – кивнул Голдсмит, выпуская облако бесцветного пара.

– Пробивайте, чего уж, – разрешил Гшап Рептилиумский, прихлебывая чифирь.

Про Андрея все уже забыли, увлеченные определением по масти Голдсмита.

Балагас Бугровщик прокашлялся, а потом указал Голдсмиту на стену, где был намалеван стражник в тюрбане:

– Сероперого видишь? Если честный арестант – выпиши ему пиздюлей.

– Когда нападет – выпишу, – ответил Голдсмит, не замешкавшись ни на мгновение.

– Шарит, зараза, – восхищенно заметил Тууг Эазимский, – А вот разреши загадку, Голдсмит. Летит по данжу левитатор c просевшим запасом сил. Слева – высокоуровневая нежить, справа – призыватель-пидор, призывающий хуи. Куда на месте левитатора приземлишься?

– Нежить не тролли, призыватель – не лич, на всех кастую паралич, – снова не растерялся Голдсмит.

– Что съешь, Голдсмит? – промяукал кошкомальчик Акио Мокруха, – Дерьмо орка со стола или вяленую акулу с волшебной параши?

– Орочье дерьмо – не термитный сыр, а акулу всосал волшебный сортир, – лениво ответил Голдсмит.

– А Голдсмит – человек шарящий, хоть и первоход, – вынужден был констатировать Тууг Эазимский, закуривая очередную папиросу от гревшего самовар волшебного огонька, – Предлагаю поднять в мужики.

– Шшшш… – прошипел Гшап Рептилиумский, – Он знает все, потому что он – создатель этой игры, в натуре. А ты хлеборезку не напрягай, я пока еще ничего не решил.

Повисло молчание, Голдсмит парил, Гшап почесывался и прихлебывал чифирь.

– Я загадаю загадку, – наконец сказал рептилоид.

– Угу, – хмыкнул Голдсмит, – Базарь.

– Есть два стула… – зашипел Гшап с видом философа, вопрошающего о первичности материи или сознания, но Голдсмит перебил его, не дослушав:

– Ага. Возьму мана-термита ебучего, скормлю хизану злючему.

– Нет, – неожиданно ответил Гшап, – Не та загадка…

– А, понял, – поправился Голдсмит, – Королеву Джамезию на хуи, батю Фортиуса – на пики.

– Нет.

– Неужели Фортиуса на хуи, а Королеву – на пики? – удивился Голдсмит, – Нет? Ну, тогда Королеву себе на колени, сам – на пики, а Фортиуса – все еще на хуи…

– Болтало расслабь, хлеборезчик, – посоветовал Гшап Рептилиумский, – И дослушай, прежде чем отвечать. Тот много базарит, кто в укладе не шарит. Утихомирился? Готов?

– Я весь во внимании, – кивнул Голдсмит, теперь уже напрягшись и жадно паря вейп.

Гшап отхлебнул еще чифиря, а потом продекламировал:

– Есть два стула в черной круговерти,

На первом стуле Лига – защитники смерти,

На втором стуле Голдсмит и вечное рабство,

Цифровая тюрьма, сильных мира богатство.

Оба стула ужасны, и выбрать мне сложно,

Правильный стул здесь найти невозможно,

Но что если я вас утешу ответом,

Что есть третий стул, хотя его нету.

Но я вам про этот стул не расскажу,

Замечу лишь то, что на нем сам сижу,

Но это и будет моя к вам загадка,

Ответ на нее для вас будет не сладким,

Скажи же мне, Кормак, поведай, в натуре,

А что помещается на третьем стуле?

Что каждый отдаст мне, чтобы сесть на него?

Ответ очевиден…

Гшап Рептилиумский закончил декламировать и замолчал. Голдсмит парил вейп и хмуро смотрел на рептилоида.

– Гшап, но это не воровская загадка, – первым нарушил тишину рычанием Балагас Бугровщик, – Такое не по понятиям загадывать, хоть ты и коронованный положенец…

– Ты это не сам придумал, Гшап, – перебил орка Голдсмит, все больше мрачневший прямо на глазах, – И в игре у меня такой воровской загадки не было. Ты не мог… Откуда этот стишок?

– По этому поводу у меня телега есть, – прошипел Гшап, почесав чешую, – Только вот не смекаю, задвинуть ее что ли, или нет…

– Задвигай, – потребовал Тууг Эазимский, – Заинтриговал. Я такой загадки не знаю, и телег про нее не слыхал.

– А, ладно, слушайте, арестанты, – решился рептилоид и прихлебнул еще чифиря, – Телега без чифиря – слова, потраченные зря, как говорится. В общем, залез я два месяца назад, когда меня Батя Фортиус амнистировал, подрезать золотишко у богатого вождя темных эльфов. В Эльфарике дело было, в Магааладе. Золотишко в подвале хранилось. Короче, залез я, золотишко подобрал, да не рассчитал вес, жадный я. Ну и провалился я со всем золотом под гнилой пол подвала, как есть говорю. А наверх – уже никак. Рун полета-то у меня не было, дорогие они, и редкие очень.

А под подвалом – натуральный данж, старая гробница темноэльфийская. Ну и пошел я по ней, а от нежити хоронился. Только наверх там хода не было, все вниз, да вниз. Ну и прошел я гробницу целиком, а под ней – вещи страшные. Воздух ядовитый, устройства какие-то, ящики железные и камень черный повсюду. Но я и там не растерялся, воровская смекалка помогла. И спустился я на самый низ – а там… Не сочтите фуфлогоном, но там ничего нет. Вообще ничего. Пустота черная.

Ну, я расстроился, да поделать нечего. Понял я, что стал пожизненным арестантом этого данжа, и до конца дней моих мне теперь в нем чалиться. Наверх-то хода нет. Ну я от горя обшабился концентратом Дароогады, да и лег спать. Дароогады я много сожрал, думал, уже не проснусь. Закончилась жизнь моя чешуйчатая.

Только вот не умер я. Сон увидел. И пришел ко мне во сне мужик. Ну, как мужик, фраер какой-то. Сам весь в черном, а лица-то и нету совсем. Только казалось мне все, что я этого фраера где-то уже видел, а на какой киче его встречал – никак не припомню. Трудно припомнить, когда лица нет. И говорит мне этот фраер, что он мол Пожиратель Миров, а еще Старшая Сестра. Ну я, конечно, давай шуметь – ты чего мол, какой мужик себя женским именем назовет? И говорю ему, что если ты Старшая Сестра – пустота-то то вокруг и сон мой, выходят, петушиные. Ну я и предъявляю ему, выпускай меня из этого сна обиженного, а то вскроюсь, как честный вор. А он все посмеивается, и говорит – выпущу, без базара. Только я тебя загадке научу. И ты, говорит, когда Голдсмита встретишь – эту загадку ему загадай. Если сделаешь так – отпущу на волю с золотишком, будет тебе амнистия Бати Фортиуса из этого данжа.

Ну я и согласился. Понял я тогда, что не фраер это вовсе был, а кум местный. Он меня загадке научил, а потом натурально просыпаюсь – рядом волшебный портал висит. С этого портала я в другой данж попал, а там уже и ход на поверхность нашелся. Так и спасся, и золотишко при мне осталось. Только вот не знал я тогда, кто такой Голдсмит. А сейчас встретил Голдсмита – и дай, думаю, исполню обещанное и загадку загадаю, тем более, и повод подвернулся. Я же не фуфлогон, слово свое держу.

– Телега мощная, да, – протянул Тууг Эазимский, когда рептилоид замолчал, – Только что ты нам раньше-то ее не загонял?

– Мне подземный кум сказал, болтало зря не разевать, – ответил Гшап, – Только, говорит, загадку Голдсмиту загадай, а без нужды байки не трави. Сказал, что не надо никому знать, что я на подземной киче видел. А еще сказал, что если расскажу кому – не проживу после этого и гномьего удара сердца.

– Так ты же сейчас ради своей телеги под вышку подставился! – перепугался Балагас Бугровщик, – Ох, зря болтало раскрыл, зря. Боюсь я за тебя, брат.

– А, ну его, – махнул лапой Гшап Рептилиумский, – Давно это было уже. Думаю, от толковой телеги вреда никому не будет, ни мне, ни корешам. Да и что со мной тут случится, в хате Бати Фортиуса?

– А все же зря ты телегу задвинул, брат, зря, – не унимался Балагас.

– Вор кума бояться не должен, – нравоучительно заметил рептилоид, – Ну что, Голдсмит, дашь ответ-то на загадку?

– Не дам, – раздраженно и несколько растерянно ответил Голдсмит, и Андрей впервые за все время знакомства с ним, понял, что Кормак Голдсмит испуган.

Но Голдсмит довольно быстро пришел в себя, выпустил облако пара и заявил:

– Я не дам ответа, поскольку ответ на эту загадку был бы против понятий. Это не воровская загадка. И, кроме того, в этой игре нет никакой Старшей Сестры! Нет! И Пожирателя Миров нет, и описанного тобой данжа под Магааладом тоже нет. И вообще во всей Эльфарике ничего подобного не существует, ящер.

– Ты назвал меня фуфлогоном, Голдсмит? – прошипел Гшап Рептилиумский, – Ну, тогда мы с тобой каши не сварим. Канай отсюда.

– Нет, я тебе верю, – тут же поправился Голдсмит, – Ты реально шаришь в этой игре, даже лучше меня, ее создателя, положенец.

Гшап Рептилиумский слабо зашипел от удовольствия, как проткнутый воздушный шарик. Хотя ему самому это метафора вряд ли понравилась бы.

– И я ответил на все воровские загадки, а последняя – ни разу не воровская, – продолжил Голдсмит, – Так что полагаю, что у меня теперь есть право вынести на правилку вопрос.

Повисло молчание. Правовая задача о том, может ли Голдсмит выносить вопросы на воровскую правилку, была столь важной и трудной, что никто из трех менее авторитетных сидельцев не рискнул ничего сказать, все только ждали решения Гшапа.

– Давай, – наконец кивнул Гшап Рептилиумский, почесав чешуйчатую голову, – Вынести вопрос можешь. Решать не можешь. С кого спрашиваешь?

– Спрашиваю с Бессмертного по имени Била-Аднин, – выдвинул обвинение Голдсмит, – Но спрашиваю теоретически, поскольку его самого здесь нет.

– Не по понятиям, – тут же прорычал Балагас Бугровщик, – За глаза не спрашивают.

– Это понятно, – согласился Голдсмит, затягиваясь вейпом, – Но этот Била-Аднин сделал куннилингус Королеве. И не один раз. А это, как вы помните, государственное преступление. Оскорбление Королевской крови…

– Параграф четырнадцатый, строка восьмая Глиняных табличек Королевы Альдалии, – тут же подсказал разбирающийся в законах Тууг Эазимский, – Кастрация и пожизненная кича на подземной крытке.

– Именно так, – подтвердил Голдсмит, – То есть этот Била-Аднин скоро поедет зону топать. Не следует ли нам заранее определить его по масти, чтобы избежать неприятных неожиданностей? Я считаю этот вопрос достаточно важным, чтобы обсуждать его даже без личного присутствия Била-Аднина.

– Так я не понял, а чего он сделал-то? – спросил Балагас Бугровщик, – Куни… Чего? В чем косяк-то?

– Он термита Королеве с языка маной покормил, – объяснил Тууг Эазимский, но Балагас от такого ответа растерялся еще больше.

– Ну, попробовал ее сладкий колки, – повторил попытку объяснить Тууг, – Посмаковал ее термитный сырок, задал ее мохнатому хизану корма ртом, ублажал ее языком, короче. Ох и тугой ты, Балагас, в натуре.

– А, теперь понял! – наконец въехал орк, – Так бы сразу и сказал. Ну, тут обсуждать нечего. Это серьезный косяк. Зашквар, однозначно. Надо подземные крытки срочно предупредить, чтобы никто об этого любителя Королевского вареника не запомоился.

Балагас Бугровщик тут же выхватил из инвентаря руну призрачного гонца, но Гшап Рептилиумский остановил его:

– Не мельтеши, торопыга. Тут покумекать надо. Зашквар – это понятно. Но ведь он не просто бабу языком ублажал. Саму Королеву. Выходит, что и зашквар здесь не простой, а Королевский.

– Это как? – снова растерялся Балагас Бугровщик, – О таком уклад ничего не говорит.

– Уклад на ворах стоит, – назидательно прошипел Гшап, – А потому нам и предстоит решение вынести. Я вот что думаю. Обычный зашквар – вещь страшная, лютая. А Королевский зашквар – в сто раз мощнее. Так что полагаю, что этого Била-Аднина нужно стократно зашкваренным объявить. Обычного зашкваренного трогать нельзя, а со стократно зашкваренным – даже одним воздухом дышать. Так что шли призрачную маляву Йасу Непокорному и Друпу Бесхвостому на крытые рудники. Скажи, что как прибудет к ним этот арестант, его нужно заклинанием сжечь. Только обязательно кровяной руной, а не магией со своей руки. Если со своей руки в него кастовать – зашквариться можно, зашквар-то не простой, Королевский. Ох, и беда пришла на зоны, злая беда. Но ничего. Мы старые воры, не такое видали.

Балагас Бугровщик тут же разбил руны призрачных гонцов и надиктовал в большем волнении две малявы на рудники о том, что к ним идет новая страшная напасть – Королевский зашквар. Голдсмит терпеливо дождался, пока призрачные малявы ускачут, а потом поинтересовался:

– Еще вопрос есть. Вот предположим, что этому Била-Аднину кто-то руку пожал. По незнанке. Зашкварен такой арестант или нет? И если зашкварен – то обычным зашкваром или Королевским?

– По незнанке – вопрос сложный, – задумался Гшап, – Индивидуального подхода требует. Так с обычным зашкваром было. Но тут-то дело особое, зашквар Королевский. Так что здесь двух мнений быть не может. Не канает незнанка. Если кто с запомоенным Королевским зашкваром арестантом поручкался – сам тем же зашкваром и запомоился. Без вариантов. Ох, и страшные ты вещи говоришь, Голдсмит. Так ведь и всю зону можно за один удар гномьего сердца перешкварить. Чую беду, чую.

– Спасибо за расклад, положенец, – вежливо поблагодарил Голдсмит, – А теперь у меня последний вопрос. Если первый арестант с Била-Адниным поручкался, а потом второму арестанту руку пожал – зашкварился этот второй или нет?

– Так, – зашипел Гшап Рептилиумский, – Все так. Запомоился этот второй тем же Королевским зашкваром по-любому. Зашквар Королевский, и в силе не теряет. Жуткая вещь, ужасная. Если такой в зоны допустить – будет арестантов сотнями шкварить.

– Замечательно. Спасибо, – кивнул Голдсмит, – Думаю, что правилка окончена. Положняк определен.

– Такая уж судьба моя, положняк ставить, – довольно резюмировал рептилоид.

Голдсмит тем временем отщелкнул бак своего вейпа, и тут же поставил на его место новый – выдававший цветной ярко-зеленый пар.

– Ты руку Била-Аднину жал? – спросил Голдсмит Андрея.

– Жал, – не стал отрицать Андрей, на всякий случай отступая к двери из хаты.

– А ворам?

– И ворам жал, – вздохнул Андрей, – Всем, кроме Гшапа.

Авторитеты переглянулись, потом глаза у них округлились от ужаса. Тууг Эазимский выронил из руки папиросу.

– Плюнь на ковер, – приказал Голдсмиту Андрею.

– Да зачем?

– Плюй, говорю.

Андрей харкнул на ковер.

– Гшап, а хата-то у тебя зафоршмачена, – заявил Голдсмит.

Воры повскакивали на ноги, Тууг Эазимский метнул в Андрея заточку. Но Андрей пригнулся и заточка, пролетев сквозь голограмму Голдсмита и открытую дверь, ударилась в стену коридора.

– Беспредельщик! – оглушительно рычал Балагас Бугровщик, – Всех перешкварил, падла! Прокрутил нас по колесу беспредела!

В камеру ворвались эльфы. Увидев жирного генерал-губернатора, который вбежал последним, Гшап в панике зашипел:

– Батя Фортиус! Выручай честного арестанта. Ты меня в петушиную хату сунул, сука. Давай другую, а то вскроюсь. Не буду с опущенными чалиться.

– Ты чего несешь? – повернулся к Гшапу Тууг Эазимский, – Это мы что ли, опущенные?

– Как есть опущенные, – заорал Гшап, выхватывая мерцавшую магией волшебную заточку, – Вы поручкались с запомоенным. С запомоенным Королевским зашкваром! И сами теперь эту тьму в себе несете. Не буду с петухами сидеть! Давай другую хату, Фортиус!

– Я тебе сейчас башку разнесу, ящер, – взрычал Балагас Бугровщик, призывая табуретку из другого мира.

– Голдсмит хочет нашей ссоры, авторитеты, – сообразил кошкомальчик Акио Мокруха, пока что так и не присоединившийся к потасовке, – Предлагаю ему понт обломать. А Королевский зашквар признать несуществующим. Или не действующим по незнанке.

– Петух рассуждает о понятиях! – с негодованием закричал Гшап, – Ты куда лезешь, зашкваренный? Решения правилки не отменяются, и малява на зоны уже ушла. Я авторитетный вор, за базар отвечаю. А ты об укладе не кукарекай, грязь.

Тууг Эазимский бросился на Гшапа Рептилиумского, но Гшап зарезал темного эльфа одним ударом волшебной заточки. Акио Мокруха растворился в воздухе с тихим хлопком. Балагас Бугровщик попытался вырубить рептилоида призванной табуреткой, но Гшап увернулся.

Акио вдруг вывалился прямо из воздуха за спиной Гшапа и набросил ему на чешуйчатую шею удавку. Рептилоид дернул ногой, пытаясь ударить Акио Мокруху, но только опрокинул самовар с чифирем, который разбился, разлив по ковру ярко-красную заварку. Балагас снова пошел в атаку на Гшапа с табуреткой, но наступил в кипятивший чифирь волшебный огонек и, обжегшись, оглушительно зарычал, а потом упал на ковер и выпустил из рук табурет. Акио и удушаемый им Гшап все ближе продвигались к волшебной параше в углу камеры.

– Запомоить хочешь, падла, – прохрипел Гшап, – Сука. Фортиус, помоги! Петухи взбунтовались!

– Надо помочь, – спохватился генерал-губернатор Фортиус, – Он нам нужен. Чтобы дверь открыть.

– Не нужен, – отрезал Голдсмит, выпуская облако зеленого пара, – Нам орка хватит. Лексус, кастани на Балагаса гравитационный пузырь. От греха подальше.

Боевой маг скастовал прозрачный пузырь вокруг Балагаса, который все еще лежал на ковре в луже чифиря, смешавшегося с кровью убитого Тууга. Орк рычал и пытался лечить заклинанием обожженную ногу.

Акио и Гшап тем временем оказались уже возле самой волшебной параши, представлявшей собой висящую в воздухе черную дыру. Украшенная шелковыми панелями ширма, закрывавшая отхожее место от взоров, полетела на ковер, когда Гшап начал еще пуще метаться, пытаясь освободиться от удавки кошкомальчика.

– Умру, но не запомоюсь, – хрипел Гшап, безуспешно пытаясь достать Акио волшебной заточкой.

– Умрешь и запомоишься, сука, – поправил его ассасин-кошкомальчик и сунул Гшапа головой в черную дыру волшебной параши.

Параша, зачарованная на немедленную аннигиляцию любого вошедшего в нее объекта, тут же с громким уханьем поглотила голову рептилоида без остатка. Чешуйчатое обезглавленное тело Гшапа обмякло и упало на ковер, заточка выпала из лапы ящера, из обрубка шеи захлестала синяя рептильная кровь.

Акио растворился в воздухе вместе со своей удавкой, но тут же появился прямо перед Андреем, так что Андрей дернулся назад, но наткнулся на необъятное пузо генерал-губернатора, заблокировавшее ход из хаты.

– Я дух, меня не убьешь, Акио, – как раз вовремя заметил Голдсмит, поскольку кошкомальчик уже собирался заколоть его какой-то черной иглой, – А если не угомонишься – отправлю маляву на все зоны, что ты по-королевски зашкварен.

Акио раздумал колоть иглой и сделал шаг назад.

– Если вы поможете мне открыть дверь, о вашем зашкваре никто не узнает, – пообещал Голдсмит, – И вообще, я, как создатель игры, официально постановлю положняк, что по незнанке Королевский зашквар не помоит. Я пропишу это в игромехе, официальном лоре игры и даже опубликую официальный же пост на нашем сайте. И буду банить любого тролля, кто посмеет написать в комментариях обратное. Слово Голдсмита. Но только если вы вскроете дверь.

– Я тебе не верю, – промяукал Акио, – И двери вскрывать не умею.

– Я умею, – закряхтел Балагас Бугровщик, вылезая из гравитационного пузыря, – И открою. Там делов-то на два гномьих вздоха. Простейший орочий замок. Я его уже три раза вскрывал, от нечего делать. Голдсмит нас беспределом задавил, ничего не поделаешь, Акио. Придется ссучиться. Как говорится, лучше ссучиться, чем у параши мучиться. А ты, Голдсмит мог бы и просто попросить по-людски. Мы бы не отказали. Честные арестанты же, не звери.

– Иди открывай, – распорядился Голдсмит

***

Голдсмит отправил Балагаса Бугровщика и эльфов вверх по лестнице открывать последнюю дверь темниц, ведущую уже во дворец. Акио Мокруху заперли в камере, предварительно вытащив оттуда трупы Тууга Эазимского и лишившегося головы на параше Гшапа Рептилиумского. Использовать ассасина для своей миссии Голдсмит и Андрей не могли, так как авторитет-кошкомальчик дорожил своей репутацией и убивать Королеву не стал бы даже под угрозой распространения сведений о его Королевском зашкваре.

Андрей спросил у Акио, нет ли у него айрана, но ассасин-мокрушник лишь поморщился и напомнил, что айран хранят в сушеных мочевых пузырях хизанов. Дальше Акио объяснять не стал, но Андрей и так все понял. Употребление айрана для воров было однозначным зашкваром, так что целительного напитка у них не было, как и у мертвых стражников. А значит, Андрею предстояло убить Королеву с одним хитпойнтом.

Андрей залутал кое-какие вещи с мертвых воров, но ничего полезного для него лично в луте не нашлось, кроме двух пакетов колки, принадлежавших Туугу Эазимскому. Из блат-хаты Андрей ничего лутать не стал, чтобы не злить Акио, который в любой момент мог выйти из себя и убить эльфов-имперцев и Андрея, несмотря даже на угрозы Голдсмита публично объявить кошкомальчика запомоенным. Караулку стражников Андрей наспех обыскал, но ничего полезного там не нашлось.

Голдсмит и Андрей сейчас остались одни в коридоре темницы воров, и, по словам Голдсмита, у них было еще минут десять до того, как Балагас вскроет замок. Голдсмит показал Андрею запутанный план огромного дворца на экране смартфона, и объяснил:

– Фокусника, чтобы скопировать этот план, у нас нет, а зарисовывать или заучивать его тебе некогда. Просто смотри и постарайся запомнить основные моменты. Королева Джамезия может находиться в любом месте дворца. Но вероятнее всего она во Внутренней Цитадели, туда и беги, так быстро, как только сможешь. Сам дворец построили риа, но Внутренняя Цитадель, огромная башня из черного камня, сохранилась со времен расы из прошлой эры.

Во дворце шесть этажей, во Внутренней Цитадели их восемь. Закрытые двери просто игнорируй, они ведут наружу дворца или в помещения для прислуги, где Королевы нет. Все остальные двери там открыты, поскольку дворец хорошо защищен и пускают туда только доверенных лиц, так что Джамезия никого не боится. По дворцу бродят Бессмертные, всего их восемьдесят один, семь из них всегда находятся при Королеве. Так что если увидишь толпу в черно-золотом – значит, Джамезия где-то рядом. Конкретного распорядка дня у Джамезии нет, она такое не любит, так что, повторюсь, Королева может находиться где угодно.

Я уже дал всем своим сотрудникам задачу следить за телеметрией, так что, как только ты убьешь Королеву, и ее сердце перестанет биться – с очень большой вероятностью сервер перейдет под мой контроль немедленно. Поэтому не бросай свою миссию, даже если ты не успеешь найти Королеву за десять минут, и с тебя спадет невидимость. Шанс все еще есть, даже в такой ситуации. После смерти Королевы зарубить тебя Бессмертные уже не успеют. Взяв под контроль сервер, я вырублю всех NPC во дворце, скрипт уже готов. Я уверен в успехе, Андрей. Я знаю, ты сможешь. Я всегда верил в тебя, иначе не оставил бы тебе Лунный камень, когда посылал ваш отряд в данж…

– Бла-бла-бла, – перебил Голдсмита Андрей, – Ты и игрокам, посланным штурмовать Эазиму, затирал то же самое. А потом выяснилось, что ты их всех отправил на смерть. Избавь меня от пафосных речей, Голдсмит. Скажи лучше, что будет с эльфами и Балагасом, когда они вскроют эту дверь. Их же убьют? Ими ты тоже решил пожертвовать, Голдсмит?