Текст книги "Посиделки в межпланетной таверне "Форма сущности" (СИ)"
Автор книги: Альберт Зеличёнок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
В быту мы осваивали новые виды отдыха и развлечений. Как приятно было нежиться в мелкой ванночке под голубоватыми лучами ультрафиолетовых ламп! А веселые семейные игры в большом столитро вом аквариуме?! Вода подсвечена цветными прожекторами, и вся ее толща бурлит от множества шаловливых воздушных пузырьков, порож денных мощными компрессорами, укрытыми на дне среди полупрозрачных причудливой формы камешков, которые некогда захватили с родной планеты наши корабли. Я касаюсь скользкого пупырчатого бока жены, и она отвечает мне озорным шлепком перепончатой руки. Дочь играет галькой среди кипения вертикальных струй, и я с удовлетворением отмечаю, как сильно она похожа на мать. Даже ее слизь оставляет на мебели пятна того же цвета. Даже пахнет она так же – расплавленным гудроном, к которому примешано чуть-чуть жжёной резины, аромат ко торой отдаёт сладостью детства и лёгкой горечью ранней юности. На верное, тоже вырастет красавицей. Должно быть, со стороны три на ших скользящих в пластиковом кубе стройных фигуры с растопыренными дугообразными конечностями представляли собой чудесное гармоничное зрелище. И у меня наконец-то снова был телевизор, точнее, стерео визор, да еще какой: мультиэкранный, с эффектом присутствия и ин терактивной приставкой, позволяющей соучаствовать в любой переда че: от фантастического многосерийного триллера "Сухие" о завоева нии нашего мира гуманоидными агрессорами до супероткровенного эро тического шоу "В тёплой ямке у пруда". Короче, мы вновь были счастливы.
А между тем на крейсере завелись идеологические группировки. Одна, например, предлагала прекратить перестраховочные расчёты, выстрелить по противнику и посмотреть, что будет. Понятно, что состояла она, в основном, из обслуживающего персонала, не обре менённого высшим образованием. Другая выдвинула сразу же ставшую популярной идею развернуться и лететь на материнскую планету. Адепты этой концепции исходили из того, что врагу уже тоже всё на доело и он, безусловно, последует нашему примеру. У данного пред ложения был только один, но очень серьёзный недостаток: никто не знал, существует ли ещё исконный мир, да и нужны ли мы там, а здесь мы всё-таки имеем какое-никакое, но занятие и неплохо обес печены материально. Третья партия так же, как и первая, отвергала важность работы вычислителей, но из совершенно иных соображений. Она рассматривала изменение диспозиции противника как растянутый во времени акт божественного вмешательства в окружающую реальность, соответственно, отрицала возможность постижения этой картины интеллектуальным путём и рекомендовала экипажу прекратить суетную мирскую деятельность, погрузиться в молитвы и самоочище ние и, медитируя, ожидать откровения свыше, которое и разрешит все наши проблемы. Четвёртая фракция пребывала на крайних позициях: она заявляла, что никаких врагов нет, жёлтые и зелёные огоньки – чистая фикция, вообще ничто не существует, кроме нашего корабля и, возможно, космоса, поэтому следует прервать нынешнее абстрактное времяпровождение и переключиться на более насущные занятия, а именно на секс, спорт и изящные искусства (под которыми они пони мали тот же секс, но изощрённый, и изготовление столовой посуды методом случайной группировки молекул расплава, циркулирующего по корабельным канализационным системам). Вышеописанные концепции приобрели столько поклонников, что командование всерьёз забеспо коилось и приняло соответствующие меры. Я сам был свидетелем того, как после посещения одной захолустной планеты на борт грузили кон тейнеры с икрой местных земноводных. По-видимому, руководство мах нуло на нынешний экипаж рукой и решило выращивать нового человека. Неизвестно, чем закончились бы эти планы, если бы их успели осу ществить. Однако не довелось. Все настолько увлеклись политикой, что забыли следить за метеообстановкой, и на сей раз Ветер Пере мен прихватил нас совершенно внезапно.
И вот однажды утром я обнаружил, что являюсь хромированным цилиндрическим роботом с десятком рук и усечёнными конусами на шарнирах вместо ног. Жена, ТАНЯ-14, была изготовлена из какого-то лёгкого серого металла, имела множество манипуляторов, передвига лась на гусеницах и специализировалась на обслуживании жилых по мещений. Низкий глуховатый баритон её динамиков приятно контрасти ровал с высокими тонами моей акустики. ЛАРИСА-123Э, маленький сверкающий кубик с невероятным количеством торчащих во все сторо ны щупалец, носилась на своих восьми колёсиках по ангару так стре мительно, что в телекамерах темнело. Она считалась нашей дочерью, так как мы, я и ТАНЯ, совместно её программировали. ЛАРИСА не име ла пока полезных для общества функций, поскольку процесс её специ фикации ещё только начинался. Однако мы с ТАНей очень любили дочь и втайне желали, чтобы обучение тянулось подольше. Вообще же наша триада числилась весьма удачной, имела индекс совместимости 171 по шкале Вибратора 12-47, а позже, ночью, когда мы с женой с помощью специальных переходных кабелей объединили свои электрические, гид равлические и интеллектуальные системы, я ощутил такое наслажде ние и такую гармонию, какие не испытывал ни в одном из прежних Воплощений.
Шеф представлял собой огромный малоподвижный параллелепипед с сотней разноцветных лампочек на лицевой панели и памятью, разме щенной на сменных дисках. Он предназначался исключительно для ру ководства и потому не имел конечностей. В коллективе поговаривали, что его модель уже давненько морально устарела и подлежит списа нию. Зато его помощник, БРУТ, сверкал новенькими индикаторами, по ражал приспособляемостью, скоростью обработки информации и большим количеством разнокалиберных шнуров-переходников, которые он, от вергая замшелые традиции, держал на виду и всегда в полной боевой готовности. Дамы жаловались, что при всяком удобном случае он на сильно подключается к их самым интимным разъёмам. Кстати, именно эта невинная привычка и тормозила его в служебном росте, но он не унывал и всегда говорил, что карьера не должна мешать удо вольствиям. Наше подразделение строило Межтактный Интердурмиксер Фракционный для Суперкомпьютера, который создавался всей цивилиза цией на базе предыдущего Сверхкомпьютера. Дело немного осложня лось отсутствием полной документации на МИФ, нехваткой комплектую щих, периодическими изменениями уровня требований ВАМПИРа – Высше го Автономного Модуля по Приёму Исследовательских Работ, а также конкуренцией со стороны смежного отдела, который параллельно нам разрабатывал свой МИРАЖ, предназначенный для тех же целей, что и МИФ. Кроме того, у нас недоставало сотрудников, поскольку многие прочёсывали планету в поисках дефицитных деталей, а из оставшихся тоже активно функционировали далеко не все: одни ввиду преклонно го возраста или изношенности внутреннего оборудования, другие из идейных соображений, а ОЛЯ и ВИТЯ, например, замкнули друг на дру га все входы-выходы и застыли в пароксизме соития, полностью изолировавшись от внешнего мира. К тому же они избрали местом своего экстаза дефицитный вибростенд, тем самым исключив и его из производственного процесса. Конечно, и у создателей МИРАЖа нали чествовали те же проблемы, но нам от этого было не легче. Кроме того, конкуренты сознательно накаляли атмосферу, в частности, за писали на мнемоид крики восторга и разряды интеллектуального пре сыщения и периодически запускали их через коммуникатор, демонстри руя народу и, в первую очередь, нам свои фиктивные успехи, отчего босс впадал в бешенство и плевался дисками. На это наслаивались проблемы с профсоюзами, требовавшими ограничить рабочий день семью часами, уравнять (путём изъятия лишних микросхем) интеллек туальный потенциал всех видов техники и поднять напряжение в сети; с командировками, на которые бухгалтерия не желала выделять акку муляторы; с комиссией, которая проверяла сохранность фондов и от казывалась запротоколировать наличие эмиссера жгутиковидного, пос кольку по её бумагам проходил "эмиссер жутковидный". И тому подоб ное.
Короче, всё шло, как обычно. Похоже было, что и это задание мы в срок не выполним. Зато настроение у всех было хорошее, и мик роклимат в отделе, в общем-то, не зависел от результатов трудовой деятельности. А ведь это, в конечном счёте, главное, разве нет? Хотя есть и такая точка зрения, что важна не столько цель, сколько движение к ней, а уж двигаться-то мы умеем.
Кстати, опять пошли слухи о Ветре Перемен.
– И это всё? – спросил слушатель в красном. – Ваша биография нам теперь, в целом, понятна, по крайней мере, её заключительный этап. Но причины появления среди нас как-то остались за кадром.
– Да, – смущённо согласился нетопырь, – история действи тельно нуждается в эпилоге.
Когда последний посланец вернулся из поездки, и БРУТ, систе матизировав данные, доложил, что найдено всё, кроме переносного дисплюера, которого, как точно установлено, вообще не существует, босс вызвал меня к себе.
– Значит, так, АРКАДИЙ, – прогудел он. – Ситуация вам в це лом известна. Этот дисплюер – наш последний шанс. Никогда мы ещё не были так близки к цели. Если мы не успеем его достать в самое ближайшее время, всё придётся начинать сначала. Профессионалы, похоже, выдохлись, раз их останавливает такой пустяк, как ка кое-то там "невозможно". Для настоящего исследователя – правильно я говорю? – ничего невозможного нет. Когда он попадает в тупик, то кидается на проблему, как, понимаете ли, птица кондор, если вы ещё помните, кто это, и не оставляет на ней, фигурально выражаясь, ни одного живого места. В общем, АРКАДИЙ, это дело поручается вам. Больше некому.
– Как, а БРУТ? – удивился я.
– Что ты! – шефа даже заискрило. – БРУТ только рад будет, ес ли меня спишут. И ведь не просто на свалку выбросят, а предвари тельно разукомплектуют, снимут казённые устройства. А я ко всему этому так привык, – и его динамики подозрительно зашипели.
– Но что я-то сумею сделать? – удивился я. – Сказано же: этот чёртов дисплюер не существует.
– В нашей реальности, АРКАДИЙ, – выразительно произнёс он. – В нашей. А вот здесь у меня есть один приборчик, так называемый импровизатор, – он подкатился к пластиковому кубу, снабжённому ку чей шкал, но всего одним переключателем типа тумблера, – который перебросит вас в какую-нибудь иную плоскость бытия. К сожалению, предсказать, куда вы отправитесь, невозможно, выбор осуществляется самопроизвольно. Однако это наша последняя надежда.
– А если я откажусь?
– Никакие отказы не принимаются. Знаете такое слово: "надо"? Учтите: куда бы вас ни зашвырнуло, вся полнота ответственности за выполнение задания ложится на вас. Вплоть до оргвыводов.
Я почувствовал себя как-то неуютно, словно подключился по ошибке к сети с повышенным напряжением.
– Да, но как вы меня вернёте назад? У меня всё-таки семья.
– Изобретатель уверял, что через пару часов произойдёт авто матическое возвращение. В крайнем разе, говорит, как случайно туда угодил, так случайно обратно попадёт. Энтузиастам, он сказал, везёт.
– Ну что ж, – пробормотал я. – Ну, я попробую, пожалуй, если вы даёте гарантию, – и я въехал на постамент.
– Конечно. Никакого риска, – твёрдо заявил босс. – А в слу чае чего я лично этого фарадея на запчасти разберу. С помощью дис танционного управления. Ну, вперёд, АРКАДИЙ. Родина в лице меня и нашего дружного коллектива верит в вас. Дерзайте. Нажимайте тум блер.
– Вот так я и угодил сюда. Значит, у вас дисплюера переносно го точно нет? Жаль. Хотя, судя по моему наряду, всё равно уже бы ло поздно. С другой стороны, если бы мы достигли цели, что дальше-то делать? А так жизнь сохраняет смысл.
– Да что вы? – изумился господин в красном. – Жизнь – штука совершенно бессмысленная. Поверьте мне, уж я-то в таких делах спе циалист. В конечном счёте, лишь смерть имеет цену. Между прочим, пора уже, наверное, и мне рассказать что-либо из своей богатой биографии.
– Прислушайтесь, – закричал Джон, вскакивая на ноги. – Разве вы ничего не ощущаете?
Присутствующие замерли, обратившись в рецепторы, нацеленные вовне. Да, в окружающей среде явно что-то происходило. Дул с каж дым мгновением набиравший силу ветер, отовсюду доносились призрач ные звуки, освещение менялось от ярко-белого до багрово-красного.
– Вы не поняли? – спросил Булах, драматически повышая голос.
– Похоже, лорд встали и сейчас будут кушать.
– Да, – возгласил алый, раздвигаясь, как телескоп, и явно пы таясь заполнить собой весь свободный объём, – я уже слышу, как скрежещут на несмазанных петлях врата ада и птицы преисподней за водят Песнь Голода.
– Ладно вам, – махнул на него лапой Левый Полусредний. – Инкогнито ваше, дорогой мой, давно уже раскрыто, поэтому незачем изображать здесь гастроли провинциального театра в колхозе "Большие клыки". Лучше подумаем, что нам предпринять для спасе ния данной экологической ниши.
– А вы знаете, – слабым голосом произнёс груимед, – мне ка жется, что процесс раскусывания и переваривания мог бы составить для меня известный интерес. Я бы, пожалуй, проголосовал за то, чтобы насладиться этими новыми, необычными впечатлениями.
– Я, – взвизгнул кабатчик, – я представляю, что надо делать. Вознесём молитвы к тому, кто неустанно печётся о нас, кто непре менно поможет в трудную минуту.
– Ты про спонсора? – удивилась Сью. – Да где его отыщешь в этой глухомани?
Не обращая на неё внимания, Джон бухнулся на колени, не за быв, впрочем, поддёрнуть брюки.
– Творец! – закричал он. – Творец! Выслушай просьбу мою. Не покинь в сложившихся неблагоприятных обстоятельствах этих... как их там... чад своих.
– Ну что вы орёте? – недовольно откликнулась вселенная. – Прямо верблюд в период гона, прости Господи. Знаете ведь, что я всегда здесь, как привязанный, и со слухом у меня полный порядок. Что нужно-то? Какие-нибудь проблемы?
– Он ещё спрашивает! – возмутился толстяк. – Сам нас втравил в эту передрягу и теперь изображает святую невинность! Нас сейчас сожрут, не видишь, что ли?
– Я-то вижу, – лениво, с ехидцей в голосе отозвался Созда тель. – Я, если ты не забыл, вообще всевидящ в рамках данного тек ста. Просто я, может быть, полагаю, что это не худший способ от вас, наконец, избавиться. Трагический финал придаст произведению, во-первых, пикантную горчинку, что оттенит его ироничный, в целом, характер, а, во-вторых, лёгкий аромат изысканного садизма – для шарма.
– Значит, так? – багровея, спросил кабатчик. – Финита ля ко медиа?
– Так получается, – подтвердил Творец.
– Ну что ж, ребята, – обратился Булах к окружающим, – тогда и у нас нет другого выхода. Прибегнем же к последнему оружию выду манных персонажей. Муза с нами, друзья!
– А не круто берёшь? – пробормотал Полусредний. – Не рано ли использовать крайние методы? Может, он ещё одумается?
– Какое там "рано", – горько произнёс Джон. – Не видишь – из девается же?! Шутки шутит. Вот пусть и веселится в одиночку7 Но пасаран, товарищи.
И, исполняя свой призыв, первый замертво рухнул на пол. Остальные, подталкивая друг друга, как выстроенные в ряд костяш ки домино, последовали его примеру. Через мгновение в таверне бы ла лишь груда бездыханных тел. Вдруг хозяин, приподнявшись на лок те, открыл один глаз.
– Ну что, доигрался? – ядовито сказал он. – Теперь добирайся к своему вожделенному финалу как-нибудь сам, без нас. Попробуй за вести здесь театр марионеток, они уж не взбунтуются. Или таких ку кол на тростях. А нас не зови, мы умерли.
И он откинулся, побледнев и закатив глаза.
– Нет!! – возопил Творец. – Не хочу на тростях. И на ниточ ках не желаю. Жажду полнокровных, живых алкаю, самостоятельных. Простите меня, пожалуйста, я больше так не буду!
– А по-другому будешь? – осведомилось какое-то из хладных тел. – Помыкать нами прекратишь?
– Нет, – честно сказал Создатель. – Не могу. Функция у вас такая, страдательная. Но я осторожно.
– Ладно уж, – сказал дракон, принимая вертикальное положе ние, – но чтоб в последний раз.
Харчевня закачалась, затряслась, посуда попадала со столов.
– Да сделайте же скорее что-нибудь, – завизжал кабатчик. – Нас уже на съедение понесли.
– Хорошо, – согласился Творец, – приступаю.
Сверкнула молния, и посетители обнаружили себя в пассажир ских креслах авиалайнера. Булах сжимал в разом ослабевших руках штурвал. Салон накренился, пейзаж за иллюминаторами, ускоряясь, понёсся прочь в направлении хвоста, воздух за бортом взбесился и взвыл.
– Я не умею вести самолёт! – закричал Джон.
– Тоже мне открытие, – успокоил его Демиург, – но это не важ но, потому что управление вышло из строя.
– И что же нам теперь делать?
– Ничего. Отдыхайте, наслаждайтесь жизнью.
– Но мы же в этом... да, в пике!
– Не волнуйтесь, падение скоро прекратится. Земля близко.
– Творец, мы так не договаривались. Я не согласен менять мед ленную мучительную смерть на быструю мучительную.
– Вы не сторонник скорости? Тогда попробуем вариант второй.
После затемнения все оказались на высоких вертящихся табуре тах у длинной стойки бара, сжимая в передних конечностях рюмки с напитками.
– Выпьем, – произнёс голос из замаскированных динамиков, – за благополучное завершение данного повествования.
– Я бы не советовал, – наставительно сказал герой в красных одеждах, он же, как собутыльники уже давно догадались, чёрт.
– Почему? Прекрасное шерри, – принюхался Булах.
– Опыт. Интуиция. Если хотите, профессиональное чутьё.
– Пейте же, – настаивал голос.
– В бокалах яд, – догадался Стон.
– Конечно. Но медленный, – подтвердил невидимка. – И вас ник то не будет есть. Напротив, вы сами нечто выпьете. Всё согласно заявке.
Булах выплеснул напиток.
– И это вас не устраивает? – загрохотал Творец. – Ну, знаете ли, на вас не угодишь. Я тоже, в конце концов, умею сердиться.
Пространство вдруг покрылось сеткой трещин, быстро густеющей, предметы и тела странно искривились, принимая дикие, причудливые формы.
– Что происходит? – зарычал Левый Полусредний, выплёвывая из пасти один из своих хвостов.
– Ничего особенного, – отозвался Создатель текста. – Просто я сминаю этот лист в комок и собираюсь швырнуть его в корзину.
– Остановись, – взмолился Булах. – Давай решимся ещё на один вариант. Мы не будем чрезмерно требовательны, клянусь.
– Договорились. Но этот – последний.
Таверна приняла вид гигантской бутылки из-под шампанского с открытым горлышком, дрейфующей в космическом водовороте. Внутри восстановилось первоначальное убранство, вдобавок сквозь толстые полупрозрачные стенки можно было увидеть немало интересного. Мимо, например, проплыла старая летающая перечница с альдебаранцами, за ней – игрушечный заяц с барабаном, некогда потерянный одним моим знакомым мальчиком.
– Создатель, где мы? – спросил кабатчик.
– Вас втягивает в гравитационную воронку, в быту именуемую чёрной дырой. Довольно любопытный природный феномен, кстати.
– И долго мы будем в неё падать?
– С вашей точки зрения – вечность.
– Ну, это меня устраивает, – облегчённо вздохнул Булах.
– Ладно. Кончится вечность – звоните.
– Насколько я понимаю, – подал голос чёрт, – вопрос о нашем дальнейшем физическом существовании временно снят с повестки дня. Теперь можно и о душе поговорить. Как вы догадываетесь, в данном предмете я большой дока. С детства, можно сказать, увлечён. Кос венно и ему будет посвящено моё повествование. Собственно, я хочу прочитать вам кое-какие записи, которые я вёл в течение длительно го этапа своей деятельности, – и он извлёк откуда-то из складок одежды пухлую книжицу в чёрном переплёте. – Не сомневаюсь, что смертные найдут в них немало увлекательного и поучительного. Да ты я, с вашего разрешения, опущу, так как в наших местах особое летоисчисление и специфический календарь, непосвящённому они ни о чём не скажут.
Дневник одного демона, или Особое поручение Дьявола.
С сегодняшнего дня начинаю вести дневник. Согласен, это дос таточно необычно для нас, обитателей ада, существ, вообще говоря, не склонных к созидательной деятельности, но в данном случае речь идет обо мне, личности весьма незаурядной. Я хочу запечатлеть для потомков некоторые этапы моей яркой биографии. Побудительным же мотивом послужило оскорбление, нанесенное мне публично, на Ассамб лее. Впрочем, обо всём по порядку.
С утра стояла великолепная погода, и ничто не предвещало гря дущих неприятностей. Дождь со снегом развезли на дорогах грязь, и навоз, не убранный еще с той поры, когда по городу прогнали стадо свежеморённых земных политиков, наполнил воздух своим благоухани ем. Чуть позже прошел метеоритный дождь, и я своими глазами видел, как особенно крупная глыба срезала угол густонаселенного небоскре ба. Воодушевленный, я вышел погулять и поискать приключений. По обыкновению, я начал с того, что устроил засаду возле ближайшего пешеходного перехода. Вообще, я отлично умею маскироваться. Сегод ня, например, я притворился большой банкой из-под сельди иваси, и тот, кто видел меня, поклялся бы, что во мне не только совсем не давно содержался именно этот сорт рыбы, но и что он явно перележал допустимый срок. Следовало подкараулить момент, когда какая-нибудь чёртова бабушка захочет перейти улицу, усилием воли сдерживать смех, пока старушенция, шарахаясь от автомобилей, пересекает про езжую часть, и, едва карга, кляня всё и вся, ступит на вожделенный тротуар – налететь на нее вихрем, схватить в охапку и, прорезав в стремительном полете транспортный поток, отволочь на исходную точ ку. Потом надо церемонно раскланяться и исчезнуть, не дожидаясь благодарностей.
Между прочим, эту игру придумал лично я, чем немало горжусь. Однако сегодня день выдался нерыбный, ни одна старушка возле "зеб ры" не появилась, а со стариками такой номер проходит хуже.
Зато по дороге в наш образцово-наказательный институт встре тил Лысого, Зубарика и Криволапого. У них как раз был период риту альных пыток, и кожа на боках висела клочьями. Лы меня приветство вал кратким изложением моих достоинств и полным перечнем недостат ков. Я ответил так же вежливо, охарактеризовав стиль поведения ма терей всех троих в свободное от чистки выгребных ям время. Зу и Кри нервничали после занятий и чересчур небрежно и легкомысленно повели беседу, сразу же перейдя к моему пресловутому прапрадедуш ке, действительно имевшему нестандартные личные взаимоотношения с самкой известного Цербера. Подобная невоспитанность оскорбила ме ня, и я буквально принуждён был изложить свои возражения с помощью пулемёта. Лы, который рос в обеспеченной семье и с раннего детства числился хорошей компанией, попрощался со мной противопехотной гранатой, однако я успел кончиком хвоста отбить ее в сточную кана ву. И зря: в полубессознательном состоянии он позабыл снять чеку, и ценная вещь бесполезно утонула. Я с интересом осмотрел тела. Су дя по характеру повреждений, в ближайшие пару эпох им не ожить.
Всё-таки то, что мы бессмертны и лишь развоплощаемся на более или менее длительный срок, в значительной мере обесценивает нашу систему этических норм. Какой, к примеру, толк терять полдня на минировании квартиры соседа, если спустя какое-то тысячелетие он вновь поселится рядом с вами вместе со всей семейной камарильей? Или: переезжаете вы любимую тетушку автомобилем, не щадя новеньких покрышек, а через энное количество веков она опять досаждает вам толстым семейным альбомом, хотя доверяет почему-то уже значительно меньше. Более того: в данных условиях теряет реальный смысл само понятие наследства, и это обстоятельство лишает преисподнюю роман тики имущественных преступлений.
Лекция была посвящена способам заклятия духов. Любопытное это, должно быть, занятие: притвориться заклятым и, прикрываясь алиби, устраивать хозяину мелкие забавные каверзы. Надо будет как-нибудь попробовать.
Вечером на Ассамблее и случилась та история, из-за которой я завёл дневник. Как обычно, мы фланировали по залу, стараясь разв лечь друг друга веселыми выходками: втыкали иголки в стулья, при вязывали чужие хвосты к дверным ручкам, расстёгивали юбки на да мах, подсовывали невинным девицам книжки божественного содержания. Даже дети, и те вносили свою лепту, стреляя из рогаток маленькими твердыми шариками и подставляя подножки танцующим. Самые уважаемые или просто отличившиеся за день поднимались по очереди на возвыше ние и делились с нами воспоминаниями о своих достижениях. Бал был в самом разгаре, когда на трибуну выскочил этот идиот Подергунчик и начал орать:
– Нечистые! Я вынужден вмешаться в ход празднества, чтобы за явить: среди нас завелись нечестивцы, растленные адепты небесного влияния. Не далее, как сегодня утром, я был свидетелем того, как присутствующий здесь Длиннохвостый совершил ряд поступков, отдаю щих добродушием и даже, хоть мне и неудобно произносить это при дамах, состраданием. На моих глазах он освободил троих посвящае мых, подарив им быструю смерть вместо долгих стандартных мук. Ру чаюсь, что он сделал это из жалости. Один из троих был его давним приятелем.
Поднялся шум. Старые черти метали искры из глаз, поджигая всё вокруг; молодые демоны прыгали по столам, топча посуду, но щадя бутылки со спиртным; дамы просто визжали, демонстрируя завидный объём лёгких и богатые, но неприятные вокальные возможности. Я бросился к постаменту, столкнув с него Подергунчика; при этом я незаметно для окружающих порвал его рубашку, сломал ему левую руку и три ребра, раздробил челюсть, выбил глаз и трижды от души выс моркался в его модный галстук. Затем я откашлялся и напряг свои голосовые связки, пытаясь перекричать весь этот гвалт. Я подробно информировал присутствующих об утренних происшествиях, представив себя, разумеется, в самом выгодном свете. Про Подергунчика я ниче го не сказал, лишь красочно описал, как он метался, пытаясь прик рыть своим хилым телом Лысого и его приятелей, умолял пощадить их, взяв взамен его жалкую жизнь, и как я, проявляя отточенную, свойс твенную только мне жестокость, вначале хладнокровно пристрелил их, а потом, вдоволь покуражившись над ним, отпустил его на волю про должать никчемное существование, приносящее лишь страдания, неуда чи и насмешки окружающих. Тем самым я нанёс максимальный ущерб всем четверым: им, молодым, полным сил и энергии, и ему, гнусному мозгляку и уродливому недоумку. К этому времени мерзавец вернулся в зал в инвалидной коляске и успел услышать посвященные ему пасса жи. Он аж побагровел и едва не вывернулся наизнанку, пытаясь отве тить достойными оскорблениями, но куда ему до меня. Конец моей ре чи был столь величественно-ужасен, что я не могу не привести его здесь дословно:
– Коллеги! Все мы не лишены недостатков. Вероятно, и я порой оказываюсь недостаточно злобен и, к примеру, сразу убиваю там, где еще мог бы предварительно попытать. В этом я виноват и покорно склоняю голову. Но кто и когда мог бы упрекнуть Длиннохвостого в милосердии или, тем более, унеси Дьявол, в любви?! Вы же хорошо знаете меня. Вспомните: разве я хоть раз передал в общественном транспорте деньги на билет? Зато в часы пик я многократно проди рался из середины салона к передней двери и обратно. А разве кто-либо еще, кроме меня, включал в электрическую розетку неотре гулированный отбойный молоток во время популярных телепередач? Я никогда не вытирал ноги, посещая чужую квартиру, и не снимал обу ви, проходя в комнаты. При этом я искусно выбираю момент визита, нанося его тогда, когда хозяева завершают уборку дома или только что закончили ее. Именно я, устроившись на летние каникулы общест венным инспектором дорожного движения, установил рекорд преиспод ней по количеству и величине выписанных штрафов за неправильную парковку автомобилей. Именно я приговорил за это двоих к смертной казни и немедленно привёл приговор в исполнение. Кстати, кто ещё, кроме отъявленного садиста, выбрал бы такой источник приработка? Большую же часть свободного времени я провожу, трудясь контролёром на автобусных остановках. Это ли не свидетельство коварства и об щей подлости характера? Если же я кого не обидел, не задел и не унизил, то обязуюсь восполнить пробел в будущем. Несмотря на от дельные слабости, в целом я плох, и помыслы мои грязны. Верьте мне, черти!
Мой спич вызвал аплодисменты, обмороки, предложения руки и тела от нескольких хорошеньких дьяволиц, которыми я решил восполь зоваться последовательно, и даже три-четыре попытки убийства со стороны наиболее восторженных фанатов. Тем не менее после заверше ния оваций практически единогласно Ассамблея решила отдать меня под суд. Я не могу быть на них в обиде: в аду так мало развлече ний. Кроме того, я совершенно уверен в исходе дела.
Сегодня состоялся процесс. В состав жюри входили слоноподоб ный Бегемот и Асмодей, две из трёх голов которого были перекошены даже больше обычного – по слухам, он опять сожрал своего дантиста и мучился от последствий. Председательствовал сам Вельзевул. Он же исполнял функции прокурора – традиционный метод экономии фонда за работной платы. Адвокате, естественно, мне не полагалось, и я за щищал себя сам. После того, как свидетели сообщили примерно то же, что я описал выше, правда, при этом расцветили серую ткань буден массой ярких эпизодов собственного сочинения, начались прения сто рон. Прокурор произнёс хлёсткую обличительную речь, в которой мне были посвящены два крохотных абзаца в конце. Несмотря на мои неод нократные протесты, обращенные к председателю, тот так ни разу и не прервал чрезмерно увлекшегося оратора. Я же в общих чертах пов торил свою речь на Ассамблее.
Затем суд удалился на совещание, которое длилось часа четыре. Всё это время из-за закрытых дверей в зал доносились звон ложек и вилок, чавканье, хлюпанье, тосты и приглушённые звуки смеха. Види мо, Бегемот рассказывал свои излюбленные скакбрезные анекдоты, ко торых собрал в разных мирах вселенной неисчислимое множество. Ког да прения завершились, он по рассеянности не снял с шеи роскошную блондинку и так и вышел вместе с ней. Впрочем, старый греховодник не растерялся и, несмотря на неглиже, представил ее публике как секретаря суда. Наконец Вельзевул встал за столом, стукнул молот ком по голове зазевавшегося зрителя и объявил решение. И вот тут я был потрясён по-настоящему. Меня признали виновным не только в добродушном убийстве столь некстати подвернувшейся мне компании, но и в преступной любезности в связи с тем, что я, хотя и не в нужном направлении и с превышением скорости, но всё же перевел старушку через улицу.
В качестве приговора я был передан под наблюдение районного попечителя безнравственности. Я должен буду ежевечерне отчитывать ся перед ним за проведенные сутки. Если за относительно короткий период не известной мне заранее длительности я не совершу доста точно неблаговидных поступков, мне суждено идти к Дьяволу, который сам назначит мне способ искупления или характер истязания. Вот го ворят: нет правды на земле. Так я вам скажу, что нет её и ниже.
