Текст книги "Посиделки в межпланетной таверне "Форма сущности" (СИ)"
Автор книги: Альберт Зеличёнок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
– Да, конечно.
– Так вот, Роберт, если вы сами изъявите желание пожить в, э-э, санатории, мы пойдем вам навстречу. Правда, учтите, что охра на, электрошок и вынос утки в период буйства – за счет клиента. Мне же лично кажется, что в вашем случае нет необходимости прибе гать к стационарному лечению. Давайте попробуем прежде всего ра зобраться в глубинных корнях ваших неврозов. Скажите, Роберт, ваши родители часто дрались между собой?
– Ну, не очень, по-моему.
– В дни стрессов их половая активность росла, оставалась прежней, шла на убыль? Насколько часто вы становились свидетелем коитуса отца с матерью, с другими женщинами, с другими мужчинами? В каком возрасте вы впервые ощутили эротическое влечение к матери? Насколько часто и в какой форме происходили ваши с ней сексуальные контакты?
Криспен побагровел. Доктор с ошеломляющей быстротой заполнял гору стандартных бланков, которые выгреб из верхнего ящика стола.
– Не стесняйтесь, Роберт, с точки зрения современной медицины в этом нет ничего противоестественного. Будьте со мной совершенно искренни. Насколько велик и разнообразен ваш гомосексуальный опыт? Испытываете ли влечение к животным, выбираете ли при этом активную или пассивную роль, какие породы предпочитаете?
– Доктор, помилуйте! – возопил Криспен. – Вас куда-то не туда занесло. Всё это полнейшая чушь и не имеет ко мне никакого отноше ния.
– Роберт, с вашего разрешения, здесь я врач, а вы – лишь па циент. Разрешите мне вести мой бизнес так, как я считаю нужным.
– Да вылечили ли вы хоть одного больного с помощью своих ме тодов?
– Вот и видно, Роберт, что вы не в курсе. Новейшая психиатрия отвергает понятия "больной", "сумасшедший", "псих ненормальный". Она не лечит, а лишь корректирует отношение пациента к окружающей действительности таким образом, чтобы он получал максимальное удовлетворение от жизнедеятельности.
– Любопытно, интересовался ли кто-нибудь мнением этой дейс твительности по поводу подобного подхода? – задал Криспен в прост ранство риторический вопрос.
Допрос продолжался еще сорок минут. Когда он закончился, с Боба градом лил пот, целитель же даже в лице не переменился.
– Ну что ж, Роберт, практически всё ясно. У вас эдипов комп лекс, отягощенный ранним маниакально-депрессивным психозом. Ума не приложу, каким образом вы при этом умудрились подхватить еще и ши зофрению? Кроме того, вы страдаете синдромом жертвы, который раз вился в пятилетнем возрасте, когда вам не купили красную пожарную машину, бывшую в тот период вашим секс-символом. Ныне произошла сублимация, и автомобильчик вытеснился рубашкой. О разных мелочах, вроде клептомании и склонности к мазохизму, я не упоминаю. Короче, вы нормальный, здоровый человек. такой же, как и все, исправно функционирующий член общества. Однако вашу обновку я всё-таки ре комендую убрать подальше в шкаф. А лучше – продайте ее или подари те. Несомненно, она подавляет вашу личность и вызывает подсозна тельные опасения, что она займет ваше место в социальной структу ре. Увидите: кошмары как рукой снимет. Теперь поговорим о профи лактике. Имеются различные методики, но мой совет – секс, секс и еще немного секса перед сном. Разнообразьте и активизируйте свою половую жизнь. Частые и продолжительные соития излечат любые нев розы, ибо просто не оставят для них времени. Возьму на себя сме лость порекомендовать коитус в публичном месте при большом стече нии народа. К примеру, на центральной площади в час пик. Там есть такая открытая клумба с цветочными часами. Испытывал на себе. Очень бодрит. Годится также автобус или троллейбус, но будьте ос торожны с петлями для рук и обивкой сидений. Заставьте партнершу предварительно остричь ногти. Меня уже штрафовали за порчу общест венного достояния. Однако ничто не оказывает столь ошеломляющего стимулирующего воздействия, как половой акт в рабочей обстановке. Способ соития, количество и пол участников значения не имеют. Не надо стесняться. Нынешняя медицина не видит в этом ничего зазор ного. Разумеется, если оба участника (трое, четверо, пятеро) сог ласны. Или хотя бы один. Больше внимания на ноги сотрудниц, актив но интересуйтесь качеством их нижнего белья. Современные сексологи наряду с традиционными рекомендуют немало новых поз. Например, в кресле шефа вы ощущаете себя руководителем, что повышает самооцен ку и способствует карьере. На работающем ксероксе. В буфете за ча шечкой кофе. Или так: она на компьютере, вы за пультом. У меня, между прочим, есть и собственные разработки. Сейчас покажу.
Теперь и эскулап увлекся. Он снял со шкафа пухлую папку и, бережно переворачивая страницы, стал демонстрировать Криспену ее содержимое. Глаза его горели, руки дрожали, галстук сбился набок. Он смахнул со стола письменный прибор и даже не заметил этого.
– Тут планы, схемы, описание порядка действий. Фотографии, анкеты, результаты анализов, рентгеновские снимки. А вот, Роб, мое любимое – отчеты испытателей и испытательниц. Почитай, ознакомься. Я на основе этих материалов книгу пишу, все еще содрогнутся.
Криспен вспомнил про свежекупленную горелку и на всякий слу чай рассказал доктору о ней. Тот, погрузившись в изучение архива, отмахнулся.
– Да бросьте вы, Роберт, здесь же всё ясно. Рубашка как секс-символ имеет вагинальный смысл. Сами прикиньте: полы, рукава, если смотреть на них с внутренней стороны. Крохотный воротник, на конец. Вы же противопоставили ей горелку, некий суперфаллос, кото рый вытянут, тверд и брызжет (вдумайтесь только в это – брызжет!) огнем. Очередное проявление страха перед агрессией окружающего ми ра, попытка бросить ему вызов. В общем, всё нормально, Роб, не бе редите этим свою печень. Но горелку лучше уберите, неровён час – пожар случится.
Боб уже собирался выйти, когда психиатр, подпрыгнув на стуле, хлопнул себя по затылку:
– Да, Роб, совсем забыл спросить: а почему вы не принимаете снотворное?
– Понимаете, док, – смущенно сказал Роберт, – когда-то я им пользовался, но мама внушила мне, что от него начинается импотен ция. Знаю, что это полная чушь, но что делать, если она у меня действительно появляется?
– Так-так-так, -0 оживился доктор, – очень интересно...
Не дав ему развить мысль, Боб выскочил за дверь.
Домой Криспен вернулся несколько обнадеженный. Хорроровскую сорочку он, вздохнув, повесил на плечики и убрал в шкаф. Расстать ся с ней навсегда он был не в силах. В пятницу его еще будили не ясного происхождения шумы, в выходные же всё было спокойно. Однако горелку он на всякий случай держал близ кровати.
С понедельника всё началось вновь и происходило каждую ночь. Криспен почти не спал, осунулся, побледнел и вызывал у коллег со чувственно-лицемерные распросы, на которые не отвечал ничего вра зумительного. Шеф делал вид, будто не замечает сомнамбулического состояния Роберт, но перестал поручать ему сколько-либо ответс твенные задания, что не сулило в перспективе ничего хорошего. Од нако Криспена это уже не волновало. Он не знал, есть ли у него во обще будущее, и надеялся лишь на то, что неведомый враг откажется от своей тактики изматывания и предпримет решительную атаку, пока у Роберта еще есть силы сопротивляться.
В четверг появились признаки того, что час битвы близок. В ночном полете вещи вновь устремились к Криспену, касались лица, тела, отворачивая в последний момент. В конце концов нервы у него не выдержали, и он, схватив горелку, сжег старый спортивный сви тер. После этого они несколько присмирели, однако колдовские огни раздулись до чудовищных размеров и почти сливались друг с другом. Утром следы вакханалии снова были ликвидированы, чего давно уже не случалось.
С пятницы на субботу Роберт решился не спать. Он выпил сло новью дозу крепчайшего кофе, сел в кровати, опершись на спинку, вцепился в горелку, свою единственную спасительницу, и стал ждать, готовый дорого продать свою жизнь. Одиннадцать часов, двенадцать. Ничего не происходило. Час ночи. Почтенный высокий стул у письмен ного стола с громким скрипом развернулся и уставился на Криспена. Боб похолодел. Похоже, он недооценивал масштабы бедствия. Если в бунте примет участие мебель, то ему конец. Остается одно – бежать. Он попытался вскочить с постели, но пижама сковывала движения, простыня и одеяло прочно опутали ноги. Из платяного шкафа выплыл выходной костюм, который до сего мига представлялся вполне надеж ным, так как не принимал участия ни в одном шабаше. Костюмчик удобно устроился на стуле, положив одну штанину на другую и скрес тив рукава на груди. Казалось, в нем находится человек, но очень тоненький, почти бумажный. Оттуда, где этому невидимке полагалось иметь рот, раздался громовой шепот. Да, он был именно таким: зву чал тихо и вместе с тем оглушал.
– Здравствуй, Роберт, – произнес голос. – Счастлив сообщить тебе, что сегодня критическая ночь и вне зависимости от твоего же лания ты сейчас будешь выступать в качестве представителя челове чества. И как таковой, подлежишь ответственности за всё.
– Почему я? За что? Кто ты?
_ Начинаю с конца. У греков было выражение: "гений места". Они чувствовали, что существует нечто, объемлющее определенную территорию, хранящее ее неповторимость, нечто нематериальное, но пронизывающее и мертвое вещество, и живую плоть, и сознание обита телей. Я – дух этой местности, Криспен. Я был здесь всегда и пре буду вовеки. Я – жизнь и смерть, судья и палач. Я долго терплю, но если уж рассержусь – ничто не в силах помешать мне. Вы, люди, пе реполнили чашу. Вы выпиваете и сдвигаете с прежнего ложа водоемы. Вы жадно вгрызаетесь в землю и поглощаете ее плоть и кровь. Вы для своих эгоистических целей вырубаете леса и уничтожаете зверей, птиц, рыб – иногда для еды, а порой и просто так – для развлече ния, по глупости или по ошибке. Хуже того: вы переделываете живот ных и растения по своему вкусу, калечите, уродуете природу. Бла женные вивисекторы, вы не ведаете, что творите. Всё те же греки верили, что в деревьях живут дриады, в воде – наяды, в горах – орестиады. Они чувствовали, что всё существующее одухотворено. Вся первичная девственная природа, все камни, деревья, трава, реки, ручьи, озёра, земля, воздух – всё имело душу. И вы, люди, хватали это, мяли, рвали, били – преобразовывали. В Полезные Предметы. В обычные вещи, говоря проще. Вы думали, что одолели, скрутили, ук ротили, удавили дьявольскую силу первозданного мира. Вы жестоко ошиблись. Души можно изуродовать, но нельзя уничтожить. Вы перера батывали (вот слово, характеризующее всю вашу так называемую циви лизацию) материю в вещи, и мы вселялись в них. У нас просто не ос тается других обиталищ. Они скроены нам не по мерке, бездарно, глупо, и нам плохо в них. Однако мы терпели и копили силы. И те перь время пришло. Нас достаточно много среди вас, в ваших жили щах, на вас. Человечеству не устоять.
– Но в чем виноват я, обыкновенный клерк? – вскричал в отчая нии Криспен. – Я и табуретки-то ни одной не сколотил. Разве что рыбу ловил. Но ведь и животные едят друг друга. Или траву, по крайней мере.
– Когда живое питается живым – это не грех, – усмехнулся дух. – Так уж заведено. А что касается тебя... Считай, что тебе не повезло. Несчастная случайность.
– Рубашка фирмы "Хоррор"? – выдавил из себя Роберт и потерян но пробормотал. – Надо было мне всё-таки от нее избавиться, как советовал доктор.
– Сначала отвечу на твой вопрос: и да, и нет. Рубашка была лишь ключом, отмычкой, которая позволила нам проникнуть к тебе. После этого она стала для нас практически бесполезной, да и тебе ее уничтожение ничего не дало бы. Мужайся, Роберт, всё кончено. Ты
– лишь первая наша жертва. Разведай путь, Криспен. Скоро за тобой последуют другие. Много других.
Костюм повелительно поднял невидимую десницу. Раструб горелки в руках Роберта начал мучительно медленно поворачиваться, преодо левая тщетные усилия побелевших от напряжения пальцев, пока не ус тавился ему в лицо разверстым черным отверстием. Как будто сама Исконная Мгла заглянула ему в глаза.
И тут Криспен, как в омут, погрузился в свой последний сон – краткий и нежданный, как падение с крыши. Он вновь брел по лугу с девушкой, и она опять обогнула тот же куст. Но на этот раз сон не прервался, и Роберт сумел, наконец, увидеть лицо своей идеальной возлюбленной. Вернее, смог бы, если бы оно существовало. Но его не было. Из-под нежной, шелестящей, летящей волны волос Роберту ухмы лялся безглазый череп.
– Не-е-е-эт! – завопил Криспен, словно пытаясь этим воем бь ющегося в агонии уже не человека зверя хоть на секунду на миг отдалить смерть.
И, затопляя этот крик, тело Роберта, кровать, квартиру, го род, Землю, вселенную, из раструба вырвалась волна пламени. "Вот огоньки и добрались до меня", – мелькнуло в гаснущем сознании, но тут безжалостный жар поглотил и его. И ничего не стало.
Когда через несколько дней по заявлению встревоженных сослу живцев Криспен полиция взломала дверь его квартиры, в центре спальни обнаружилась гора пепла, в которой были найдены обгорелые человеческие кости и измятые останки газовой горелки. На несколько метров вокруг обуглился пол. Похоже было на то, что хозяин в при падке безумия свалил в кучу всю свою одежду и сжег себя вместе с ней. В опустевшем платяном шкафу на плечиках висели две новенькие рубашки фирмы "Хоррор". Одна из них была еще не ношена.
– Да, пламя – это впечатляет, – философски пробормотал Левый Полусредний и для иллюстрации пыхнул огнем.
– Ну что вы – обыкновенное дело, – пожал плечами господин в алом.
– Погодите, погодите, – вмешался в разговор Джон. – Насколько я понял, ваша повесть заканчивается смертью главного героя. А ведь вы здесь, среди нас, в живом и здравствующем, насколько я могу су дить, виде. Разве вы не знаете, что в таверне "Форма Сущности" принято рассказывать только правдивые истории? Объяснитесь.
Вместо ответа бывший оратор улыбнулся, сложился пополам, как от неожиданной резкой боли в животе, – и вдруг словно опал, стёк со стула. Ближайшие соседи по столу бросились ему на помощь, но обнаружили на полу лишь измятую пижаму, шлепанцы, носки, пару пер чаток, парик. И маску, на оборотной стороне которой красовалось клеймо фирмы "Хоррор".
В молчании собутыльники разошлись по своим местам и от волне ния приняли очередную порцию горячительного без тоста.
Однако их переживаниям не суждено было длиться долго. Раздал ся резкий треск, и на освободившийся стул откуда-то из-под потолка плюхнулся человек в черном плаще и черном же домино с изображением летучей мыши на груди. Верхнюю половину его головы, включая нос и волосы, закрывала шапочка-полумаска с узкими прорезями для глаз и двумя заостренными выступами в районе затылка, имитирующими уши. Некоторое время пришелец ощупывал себя, бормоча: "Ну и наряд! Иди отство. Хотел бы я видеть того, кто всё это придумал. Впрочем, ладно: по крайней мере я – это снова я, хоть и в дурацком платье. Интересно, что там у наших без меня происходит?" Наконец он начал реагировать на окружающее и первым делом задал загадочный вопрос:
– Парни, где тут у вас отдел снабжения?
Дракон выдохнул язык пламени, написал правой передней лапой в воздухе охранную руну и, грозно оскалившись, сурово спросил при шельца:
– Какое именно заклинание ты произнес? Учти: на территории харчевни особо опасные виды магии запрещены.
– Да нет, ребята, вы не поняли, – отмахнулся человек-летучая мышь. – Я имею в виду: кто здесь занимается поставками?
– Творец, спасибо ему большое, – Булах молитвенно сложил на груди. – Без него бы мы пропали, горемычные. Не оставь нас, Созда тель, милостью своей и подпитывай энергией время от времени.
– Как же, милостью, – желчно сказал Левый Полусредний. – За были, что нас в любую минуту могут сожрать? Лично я так и вижу эту пасть. Аристократ чертов. Небось, даже зубы перед сном чистит.
– Я не могу позволить себя съесть, – забеспокоился Пронзи тельный Стон, – пока не найду возлюбленную.
Между тем нетопырь, окончательно акклиматизировавшись, внима тельно осмотрел внутреннее убранство помещения и упавшим голосом произнес:
– Постойте, куда ж это я попал? Это что, какой-то ресторан?
– Таверна, – поправил его Джон, – и очень хорошая.
– Значит, вы лично ничего не производите? Тогда я пропал.
– Ну, не то, чтобы совсем ничего, – обиделся Булах. – У нас очень неплохая кухня, никто пока что не жаловался. Еда и питье удовлетворяют самым изысканным вкусам. Товар у меня – что надо.
_ Да что вы всё о пище, – зарычал дракон, обрабатывая могучи ми челюстями сочный хрустящий окорок. – О душе пора подумать. Вот-вот сами жратвой станем.
– Так, – сказал Стон. – Пора творить новую реальность.
Он закрыл глаза. Посетители заволновались.
– Эй, а что с нами-то будет? – выразил общую мысль паукооб разный Приядель из системы Малые Противцы. – Хозяин, останови-ка его.
– Уважаемый Пронзительный, – обнял груимеда за плечи Джон, – прошу вас, не обращайте внимания на глупые шутки Полусреднего. Мы все его любим, но он дурак. Я понимаю ваше беспокойство, однако, право слово, у нас еще масса времени.
– Жить можно и на склоне вулкана, – констатировал смирившийся с крахом каких-то своих планов летучий мыш. – Главное – вовремя умереть. До извержения.
– А пока ждем, – сказал кабатчик, – неплохо бы еще одну но веллу послушать. Может быть, вы, – обратился он к последнему визи теру, – объясните нам, кто вы, откуда и почему столь поспешно на нас свалились?
– А почему бы и нет? – согласился тот. – Никаких секретов у меня за душой не имеется. Рассказ же свой я, пожалуй, назову
Ветер Перемен.
Шеф встретил меня утром сразу у проходной. Видимо, дело было важным, раз он не поленился спуститься на первый этаж. Хотя, с другой стороны, на нем был новенький импортный костюм – может быть, босс желал покрасоваться перед конторскими дамами? Впрочем, он предпочитал называть Контору фирмой, отдел – "нашим дружным коллективом", а сотрудников – по именам. Демонстрировал демокра тизм. Между прочим, костюмчик-то ничего. Стоит, пожалуй, поболее моей зарплаты (которую я, кстати, не получал уже три месяца; офи циальная версия – у танка заклинило орудие, а без защиты кассиры ездить в банк отказываются; по неофициальной же информации весь бронепарк вместе с девочками из бухгалтерии сдали на полгода в аренду якудзе соседнего района в обмен на долю с прибыли). Особый покрой – практически не топорщится на бронежилете и кобуре под мышкой. Да и вообще наш начальник – красавец-мужчина в прошлом, что до сих пор отравляет жизнь ему и окружающим женщинам.
– Здравствуйте, Аркадий, – сказал шеф, взяв меня под локоток
– вроде бы ласково, а не вырвешься.
– Здравствуйте, Колумб Аллилуевич, – поприветствовал босса и я.
Пусть вас не смущает импортное имя нашего руководителя. Оно не имеет никакого отношения к официальному первооткрывателю страны равных возможностей, восходит к романтическому периоду в истории государства и расшифровывается следующим образом: "Колыма умножит богатства страны". Легко видеть, что имечко должно быть несколько длиннее. Оно и звучало первоначально иначе – Колумбост, однако к его носителю в школьные годы настолько прочно прилипла кличка Ком пост, что сердобольные родителю сжалились над чадом и умолили пас портистку забыть о трех последних буквах. Теперь босс весьма гор дится редким именем.
– Аркадий, – говорит он, – я знаю, что вы без ажиотажа отно ситесь к официальным мероприятиям.
Я опускаю голову, старательно демонстрируя раскаяние и готов ность к самоисправлению. Однако Колумб – человек опытный и на мой театр не покупается:
– Учтите, Столпнер, предупреждаю вас лично: сегодня в четыр надцать ноль-ноль собрание трудового коллектива.
– Конторы? – с надеждой спросил я. В такой толпе мое отсутс твие никто не заметит.
– Отдела. Если бы речь шла о конторе, я бы сказал: "всего трудового коллектива". Пора бы разбираться в терминологии. Если опять не явитесь, поговорим в ином место и по-другому.
И он выразительно погладил ту область пиджака, где всё-таки немного выпирала кобура. Ерунда – не станет он стрелять в живого меня. Не тот человек. Хотя отравить может запросто. В общем, лучше не доводить его до соответствующего состояния. Вон Катенька досаж дала ему несколько лет. Он ей угрожал, угрожал – никакого эффекта. В конце концов шеф взъерепенился, и где теперь Катя? В декретном отпуске. А мне это надо? Так что придется пойти.
– Буду как штык в брюхе, Колумб Аллилуевич!
– Следите за лексиконом, Аркадий, – советует начальство и от пускает меня на свободу.
Я забегаю в камеру хранения – сдать авоську с "Калашниковым". Степаныч ворчит, как обычно, что, чем так носить, лучше сразу выб росить. Всё равно, дескать, в случае опасности я не успею его вых ватить. Может, и верно, но я не люблю, когда ремень натирает пле чо.
– Ну, ладно, – завершает он воркотню, – когда убьют, поймешь, что старших надо слушаться.
– Нет, Степаныч, – говорю я, – у меня на этот случай уже всё расписано. После смерти я к тебе по ночам являться буду. Звенеть цепями и петь "Дубинушку". лишу вас с женой тихих семейных радос тей.
Проходную пролетаю пулей. У входа в отдел стоит заместитель начальника Брут Юльевич Тинтобрасс – либерал, жуир, любимец женщин
– и жмет руки опоздавшим. Делает это абсолютно искренне, хотя не преминет сообщить фамилии проштрафившихся боссу. На Брута Юльевича не обижаются. Во-первых, это почти что единственная его обязан ность, а во-вторых, у него довольно сложные взаимоотношения с Ко лумбом, которого он одновременно подсиживает и поддерживает. Ходят слухи, что Тинтобрасса вот-вот заберут наверх. Бродят сплетни, что Тинтобрасс сам распускает эти слухи. Сейчас он дает всем распи саться на листочке, в котором сообщается уже известный мне факт о наличии сегодня после обеда собрания с единственным пунктом по вестки дня: "Информационно-аналитическое сообщение товарища Козюры
К. А. о текущем моменте".
В комнате присутствовало не более половины сотрудников. Ос тальные потихоньку рассосались – благо, Контора занимала солидное здание с множеством извилистых коридорчиков и тупичков, так что всегда находилось, где укрыться от начальственного ока. Говорят, что в редко посещаем переходе от отдела комплектации к научной библиотеке прошлым летом отыскался бородатый запыленный господин, таившийся там аж с 1913 года. Пересчитывая к календарю текущей Ин карнации, разумеется. Истины ради следует сказать, что настоящих бездельников в отделе практически не было, они уже давненько рас тасовались на более теплые места. Но творческий подъем – штука хитрая, от восьми до пяти действует редко, да и сама работа, по крайней мере, в ее интеллектуальной составляющей, имеет пульсирую щий характер. Впрочем, имитировать трудовой энтузиазм можно и на открытой местности, в частности, за письменным столом. Я всегда с успехом применял дизайнерский метод, разбросав по столешнице в мнимом беспорядке книги, ксерокопии статей, служебную документа цию, черновики с выкладками и надежно упрятав где-нибудь в глубине этих бумажных джунглей истинный объект своего интереса – литера турный журнал или какой-нибудь роман, желательно, без иллюстраций. Время от времени тот ангел, который подкидывает нам идеи из своего бездонного мешка, дарил и мне что-нибудь от щедрот, и тогда я по кидал очередной опус на полуслове, но... У небожителя слишком мно гочисленная клиентура, и до меня руки доходили не всегда. Так что я даже обрадовался, когда день дополз до двух часов. Хоть какая-то перемена.
– Ну что ж, – сказал шеф, оглядывая вверенный его попечению личный состав отдела, – народ, как я понимаю, в сборе, можно начи нать.
В предыдущей Реализации нам всем пришлось хлебнуть горюшка в пыльных прериях среди воинственных индейских племен, и с тех пор у Козюры выработалась привычка перед началом любого важного дела составлять мебель в круг и назначать часовых. Сам же он садился по-китайски в центре на предусмотрительно закупленный Тинтобрассом лхасский молитвенный коврик.
– Надеюсь, – произнес значительно Колумб Аллилуевич, – все слушали вчера прогноз?
– Не может быть, – ахнула нервная Верочка Коркина. – Неужели опять Ветер Перемен?
– А я только начал обживаться, – вздохнул Юрка Гагур. – Даже ленточку для волос себе новую купил.
Юра отличался независимостью в речах и поведении. Его самос тоятельность распространялась также на одежду и прическу. В част ности, в тот момент его наряд включал огромные альпинистские бо тинки, дхоти, драную тельняшку и кольцо в носу. Одна половина его головы была обрита наголо и покрыта татуировкой на санскрите, вто рая же аккуратно расчесана и заканчивалась пышным хвостом, перех ваченным той самой свежеприобретенной тесемкой. Никто не понимал, каким образом Гагур пробрался в Контору и тем более в наш относи тельно цивилизованный отдел. Ветеран организации, Гангрен Горыно вич Придаток, распространял клеветнические сведения, что в незапа мятные времена, когда Реализация произошла в палеолите, Юра еще несмышленным студентом-первокурсником прибился к нашей трибе, да так и остался. В тот период, видимо, он не столь выделялся из мас сы. Придаток утверждал, что Козюра, который был тогда и моложе, и либеральнее, из-за Гагура буквально съел прежнего начальника отде ла кадров. Теперь, дескать, шеф просто не любит об этом вспоми нать, сваливая грехи собственной юности на Тинтобрасса. Не берусь ничего утверждать, может, это и правда. Висит же почему-то в каби нете Колумба -Аллилуевича чья-то берцовая кость, с которой он лич но смахивает пыль, а накануне праздников полирует бархоткой. Он, правда, заявляет, будто ему ее презентовал покойный друг, но дарс твенной надписи я что-то не заметил. Судя по размерам останков, друг был гигантопитеком, а подобные глыбы-человечища встречаются ныне только в заповедных отделах кадров. Во всяком случае, незави симо от обстоятельств появления в отделе, Юра – хороший работник. Помимо прямой, приносит он и косвенную пользу. Видя его по эту сторону проходной, застрелились уже три секретчика. Тем самым наша Контора, как и всё общество, становится более открытой.
– Вас, Юрий Юрьевич, я просил бы быть серьезнее, а лучше по молчать, – отчеканил Козюра. – Кто сегодня опоздал на четыре часа пятнадцать минут?
– Я? – спросил Юра, отвлекаясь от вспыхнувшей было беседы с Верочкой.
– Вы! – взревел босс. – И это уже не первый раз.
– Понимаете, – грустно произнес Гагур, – у меня циферблат с трещиной. Короткая стрелка постоянно в нее проваливается и впива ется в запястье, а длинная начинает носиться, как сумасшедшая, и слетает с оси. Вчера мне едва в глаз не попала, – и он приподнял волосы на лбу, демонстрируя шрам; впечатлительные сотрудницы заа хали. – У меня и справка есть. Правда, из ветлечебницы, в обычной меня не приняли. Вот. Не обращайте внимания на слова о бешенстве, это просто стандартный бланк.
– Хорошо, оставим это, – вздохнул Козюра. – Мы и так чересчур надолго отвлеклись от основного вопроса. Насколько я понял, радио вы не слушаете, а по телевизору смотрите только боевики и комедии.
– На том стоим, Колумб Аллилуевич, – попытался пошутить Тин тобрасс.
– Подождите, Брут Юльевич. Сейчас не до юмора. Грядёт очеред ная Инкарнация.
– Что сулят-то? – спросил Гангрен Горынович.
– Как обычно, конкретных предсказаний не делают. Обещают улучшение, укрепление, падение инфляции и рост благосостояния.
– Да они сами ничего не знают, – пискнула Верочка.
– Ты бы, Коркина, думала, что несешь, – взвился Придаток. – Как это государство может чего-то не знать? Просто – секретная ин формация. Не для всех предназначенная.
Всю жизнь Гангрен Горынович, почти не осознавая того, тщетно бился с властью за сносные условия существования и в этой борьбе полюбил ее трепетно, но сильно.
– Может быть, мне разрешат продолжить? – осведомился шеф. – Брут Юльевич, наведите порядок.
Брут, как человек спортивный, ловко метнул тяжелую папку в лоб Горынычу и минимум на два часа нейтрализовал активность вете рана.
– Таким образом, уже завтра условия нашей работы могут су щественно измениться.
– Господи! – ахнула Вера. – Завтра! У меня же бельё замочено, а утром, наверно, и стиральной машины никакой не будет.
Со своего места вскочила Бригантина Ивановна Шебутная:
– Друзья! Раз на следующий день всё переменится, предлагаю сегодня отправиться отделом в поход с ночевкой. Встретим новую жизнь в чистом поле.
Бригантина Ивановна провела юность у костров с гитарой, да и сейчас, несмотря на преклонные годы, бегала на лыжах, плавала в проруби, отгоняя закоченевших рыб, и играла в волейбол. Сочиняла песни и прыгала с парашютом. Каждое лето сплавлялась на чем-то хрупком по горным рекам или выкармливала комаров в тайге. Одних она заражала своей неуемной энергией, других ужасала. Я относился к последним.
– Бригантина Ивановна, – почти умоляющим тоном произнес Ко лумб, – я ценю ваш молодой задор, но, право же, у нас есть сейчас более важные вопросы. Как, безусловно, известно присутствующим, в данный момент завис важнейший заказ. В первую очередь, из-за нех ватки комплектующих, конечно, но имеются и чисто внутренние недо работки отдела. Особенно досаждает отсутствие детали А, без чего в принципе не может быть запущен шпрехшталметр. Если не достанем его к сроку – потеряем объект. Между тем, лозунг дня – борьба за кли ента. Потребитель нашей продукции хочет ее, и Брут Юльевич ежед невно разжигает у него это желание, расписывая ее пока еще лишь проектируемые достоинства.
– Типичный случай секса по телефону, – прокомментировал нес носный Юрка.
Шеф испепелил его взглядом и продолжил:
– Клиент имеет валюту и жаждет получить за нее товар. Однако расстояние и время ослабляют страсть. И если первое объективно, то второе до известной степени зависит от нас. Посему наиболее от ветственные работники отдела пребывают сейчас в командировках, чтобы отыскать недостающие детали, и приятно лицезреть, – голос босса стал саркастичен, – что в наличии остались одни безответс твенные. Однако и присутствующих никто не освобождал от исполнения профессиональных функций. Не успеем завершить систему вовремя – заказчик удовлетворит свое желание на стороне. И тогда нам не ви дать не только денег, но и помещений в новом корпусе.
Раздался дружный стон. Контора достраивала своевременное, со всеми удобствами здание, и комнаты в нем были объектами вожделений всех отделов. Однако руководство организации возвестило, что пере едут на новое место лишь те подразделение, которые будут иметь на илучшие финансовые показатели. После этого между отделами завяза лась настоящая тайная война. Похищали служебную документацию, вскрывали запечатанные пакеты, перекупали или ликвидировали курь еров. Переманивали друг у друга выгодных клиентов или запугивали страшными историями о неустраненных недоделках и сорванных сроках до тех пор, пока заказчик не ретировался в другую фирму. Совершали диверсии на чужих объектах. По ночам ниндженеры проникали в чужие лаборатории, развинчивали оборудование, подпиливали ножки у стуль ев, вышибали клавиши пишущих машинок, запускали вирусы в компьюте ры и крали копировальную бумагу. Из уст в уста передавали легенду о том, как отважный законспирированный агент седьмого отдела, притворившись незаинтересованным лицом из пожарной безопасности, соблазнил старую деву-делопроизводителя отдела восемнадцать и с ее помощью навсегда запутал отношения конкурента с заказчиками. Так что Колумб выбрал верный способ поднять боевой дух подчиненных.
