Текст книги "Посиделки в межпланетной таверне "Форма сущности" (СИ)"
Автор книги: Альберт Зеличёнок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
– Не укоряй поэта, путник,
За то, что сумрачен и дик,
За то, что хам, подлец, распутник, -
Он гений и во всем велик!
Примерно в начале четвертого часа она согласилась стать моей невестой, и мы договорились встречаться каждый день. Она оказалась очень музыкальной и порой будила меня экзерсисами в модернистском духе на необычных инструментах. Позже мы бродили или бредили, в зависимости от настроения, пока Муза, ругаясь по-испански, не отп равляла меня к письменному столу.
В тот день случился грибной дождь, удививший большим коли чеством ложных опят – дурная примета. Мы укрылись в кстати образо вавшемся гроте, где мгновенно открылась итальянская закусочная. Хозяин, японский еврей с Сириуса в вышитой косоворотке и с оселед цем на гладко выбритой голове, порекомендовал нам ряд фирменных блюд. Мы выбрали харчо на вертеле, тору с подливкой, пиццу-панта лоне и кофе с мацони, а на закуску – жареных мангустов в сахарной пудре. Пища оказалась чудесно приготовленной и обладала превосход ным дизайном, но во всем ощущалась некая неуловимая неправиль ность. Поев, мы вышли на воздух. Как всегда после ливня, пахло по рохом, но сегодня к нему примешивался будоражащий аромат иприта. Что-то определенно должно было произойти. Чтобы отвадить неприят ности, я организовал крупное железнодорожное крушение с многочис ленными жертвами – не помогло. Правда, на душе полегчало. Вернув шись домой, мы застали неестественно оживленного Камня с ворохом свежих газет в руках.
– Слыхали новости? – вместо приветствия спросил он. – Послед ний указ генерал-губернатора?
– Какого губернатора? – удивился я. – У нас же президентская республика.
– Ты отстаешь от событий, – сообщил друг. – С сегодняшнего дня я изменил форму правления, и теперь у нас уже триста лет как тоталитарная монархия ближневосточного типа. С вездесущей тайной полицией и пытками непокорных в глухих застенках. Цензура печати и одна телевизионная программа, полная речей и правительственных от четов об успехах в сельском хозяйстве. Короче, пришлось порядком поработать, но результат оправдал усилия. Великие мира сего умеют быть благодарными. Итак, указ гласит: "В целях борьбы с негативны ми явлениями в интимной сфере и для улучшения нравственного мик роклимата отныне и навсегда производится перестройка общества. Прежние бинарные половые взаимоотношения считаются утратившими си лу и заменяются тройственными или квадратичными с дальнейшим пере ходом к пятеричным и – на высшей стадии – к всеобщим. Новая струк тура уменьшит значение физиологических расстройств и супружеских измен и тем самым обеспечит надлежащее психологическое состояние и производительное функционирование граждан. Начиная с момента опуб ликования настоящего постановления, сохранение устаревшего парного секса считается государственным преступлением и карается по всей строгости закона вплоть до деформации и развоплощения. Подпись. Печать". Ну как, понравилось?
– Я так понимаю, что ты набиваешься в одну из вершин нашего треугольника?
– Безусловно. Представьте, как неуютно вам придется с новым человеком. А так почти не понадобится ломать устоявшийся порядок. Вот только лужайки раздвинем, чтобы помещаться на них втроем. Да, и эта скала... По-моему, нехорошо, что девушка каждое утро сидит на твердом и холодном. Так себе можно и застудить что-нибудь. Ска лу мы снесем и заменим чем-то более удобным, ну, и чтобы вписыва лось в интерьер, конечно. Я думаю, что широкий кожаный диван будет самое то. И красиво, и функционально в смысле физиологических перспектив.
Я всегда знал, что Несущийся Камень – совершенно непоэтичес кая натура, но сейчас он перешел всякие границы. Мало того, что он посягнул на мою невесту, так еще хочет изгадить мне вид из окна! Этого я не мог перенести. А он безмятежно продолжал разглагольст вовать:
– Там же, около дивана, мы установим видеодвойку, чтобы под руге было нескучно нас ждать. С соответствующим наборчиком филь мов, естественно. Заодно и кино вместе посмотрим, хе-хе. Кстати, девушку я думаю переименовать. Порхающая Странница – это чрезмерно платонично и, одновременно, обременительно, если ты понимаешь, о чем я. Пожалуй, Смешливая Милашка годится гораздо больше. Полагаю, под влиянием нового имени наша партнерша быстро изменится в лучшую сторону. Хотя, должен признаться, материал тяжелый, ты ее порядком испортил. А ведь порча девушек – это мой профиль, ха-ха.
Ну, это уж слишком. Я сложил его пополам, свернул в тугую колбаску, засунул в патрон, опечатал и послал пневмопочтой домой. Малой скоростью. Завтра я его и это все безобразие переделаю, а сегодня устал. Я лег на кушетку с гусиным пером в зубах и, частич но сбитый на путь порока вероломным другом, накропал следующие строки:
О, полюби поэта, дева,
Любовью плоти и греха.
И знай: коль он пойдет налево,
То лишь за пищей для стиха.
И еще:
Творцу отдайся, недотрога,
Особо если он пиит:
Ты потеряешь так немного,
А он поэму сочинит.
Тут я спохватился, что давно не видел Порхающую. Наверное, она незаметно исчезла, чтобы не мешать моему творчеству. В отличие от Несущегося Камня, она всегда была столь тактична. Ах, если бы я сообразил, что в этот момент она уже исчезла! Вполне возможно, что по горячим следам отыскать ее было бы значительно легче. А ведь еще с утра у меня были дурные предчувствия. Но, так или иначе, пе ренесенные переживания чрезвычайно утомили меня, и требовалась разрядка. Поэтому я взорвал на горизонте водородную бомбу, окунул солнце в образовавшееся облако, полюбовался феерическими красками последовавшей зари и мрачной красотой разрушений, затем решительно закончил день и лег спать.
Наутро скала приобрела кроваво-черный оттенок – видимо, за поздалая реакция на события прошедших суток. Порхающей Странницы на ней не было. Это поразило меня новизной ощущений. Я вышел на улицу. В стороне громыхнуло, пробежали безликие статисты, прополз танк. Потянуло дымком. Слышались визг женщин и треск речей. На планете установилась анархия. Я уменьшил грохот выстрелов, усилил яркость, добавил плач младенцев. Стало намного драматичнее. Зафик сировав мизансцену, я вновь посмотрел на скалу. Странница так и не появилась. Я начинал серьезно беспокоиться. Это лучше получалось в помещении, и я вернулся под крышу.
Друг ждал меня, скрючившись на самом ветхом и неудобном из моих стульев. Он чувствовал себя виноватым, хотя ничего, конечно, не мог помнить из вчерашнего. Видимо, обстановка в квартире что-то шепнула его подсознанию. Он опять читал газету. Никак не удается отучить его от этой вредной привычки.
– Слышал, что пресса сообщает? – заорал он, едва я переступил порог.
Я отмотал ленту назад, приглушил звук и начал снова.
– А где Странница? – воскликнул он.
Я кивнул сам себе головой. Так было гораздо лучше.
– Иду, смотрю: ты дома, а ее, вроде, нет. Куда ты невесту дел? Я ведь тоже ее люблю. Как брат, – добавил он, уловив тень озабоченности на моем лице. – Гляжу на вас и не нарадуюсь, какая вы славная и гармоничная пара.
Я поморщился. Кажется, с сахарином я перестарался. Надо будет исправить, но не теперь. Сейчас нет времени.
– Мне нужна твоя помощь, – резко и грубо бросил я, чтобы сра зу сбить его с благостного настроя.
– Для тебя? – воодушевленно вскинулся он. – Все, что угодно.
– Порхающая Странница не явилась сегодня на свое обычное мес то, – коротко объяснял я, стараясь не замечать его раболепного взгляда. – Полагаю, что ее похитили. Буду выручать. Ты со мной?
– Конечно, – вскричал он, щелкая каблуками.
– Надеюсь, ты не забыл тхэквондо и самбо?
Его плечи на глазах расширились, на руках и ногах вздулись мышцы, грудь выпятилась, лоб сузился, волосы встали "ежиком".
– Безусловно, нет, – отчеканил он, вытягиваясь во весь рост, к которому я добавил добрых пятнадцать сантиметров.
Это было кстати, так как сам я никакими видами единоборств не владел.
– Ну, тогда собирайся и пойдем. В первую очередь необходимо изучить ландшафт и отыскать следы.
Он со щенячьим восторгом наблюдал за тем, как я осматривал дом. Там никаких улик не обнаружилось. Зато от порога вдаль вели целых три цепочки женских следов и семь мужских. Некоторые из них сопровождали женские, частично перекрывая их.
– Это определенно отпечатки туфель Странницы, – сухо, но твердо сообщил я, указывая на меньшие по размеру следы.
– Потрясающе, Стон. Как вы догадались?
– Элементарно, дорогой друг. Посторонняя женщина, ребенок или карлик излишне осложнили бы ситуацию и привели к ненужной перегру женности сюжета. А кому это надо?
– Но почему здесь не один след вашей невесты, а три?
– Вы задали весьма философский вопрос. Я полагаю, что мы име ем дело с материальным воплощением религиозного принципа свободы воли. Мы видим три дороги, любую из которых она могла выбрать.
– Но по какому следу двинемся мы?
– Ни по какому. Мы пойдем своим путем.
Смеркалось. Я намеренно выбрал именно такой вариант. Конечно, принято выходить на поиски по ночам, но ночью темно и страшно. С другой стороны, светлое время суток не столь романтично. Поэтому сегодня весь день будет смеркаться. Дом растворился в полумгле. Он посопротивлялся, конечно, взывал к моим лучшим чувствам, намекал на заслуги, цеплялся за привычки, за подсознание, но в конце кон цов сдался и с тихим вздохом схлопнулся. Невеста мне дороже. Моро сил мелкий дождичек. Мерзко, противно, но годится для антуража, поэтому оставим его. За спиной пронзительно завизжала дверная пру жина, аж мурашки побежали по спине. Несущийся Камень вздрогнул, обернулся и трижды выстрелил на звук. Кто-то, жалобно вскрикнув, упал. Будем надеяться, что это иллюзия. А с дверью у меня получи лось хорошо, талантливо, возможно, я про нее еще вспомню. Хотя пусть
особенно не надеется и не обольщается.
Что-то долго идем. Пора бы уже чему-нибудь произойти. Может быть, все-таки остановиться и подумать? Итак, переберем варианты. Когда похищают девушку, то первое, что приходит в голову, – сексу альные маньяки. По крайней мере, именно на такое объяснение мы втайне надеемся, читая о случаях киднэппинга в газетах или слыша о них по телевидению. Ну что ж, вполне перспективная версия. Жесто кий миллионер, устраивающий оргии с несовершеннолетними гуриями. Отвратительный старик, сидящий на наркотиках и потому страдающий повышенной и долговременной потенцией. Все девочки – от двенадцати до пятнадцати. Потом они выходят на пенсию и покупают себе виллы на юге, где и коротают годы, совершенно опустошенные. Их лучшие дни остались в прошлом. Нет, не так. Добавим грязи. Старшие под ростки сами распинают младших перед похотливым сатиром. Пожалуй, выразительнее так: несколько богачей... даже десяток – и солидный клуб с сигарами, бильярдом и развратом. Кофе подают в постель на гие рабыни прямо в вагине. Тогда придется поднять возрастную план ку – тинэйджеры не смогут принести достаточно кофе. Но зрелые де вицы – совсем уже не то. Возникают обоснованные сомнения в необхо димости дефлорации. Да и вообще, принуждение к сожительству взрос лой девушки не выглядит столь пикантным. Лучше откажемся от кофе. Заменим его ежедневным насильственным возвращением невинности хи рургическим путем. Стоп. Все никуда не годится. Порхающая любимая старше и играет уже не "по юниорам", а "по молодежи". Значит, аристократический салон отменяется и замещается подпольным прито ном. Здесь рабыни обучаются секретам извращенного и группового секса, на практике постигая тонкости взаимоотношений между лич ностью и обществом. Обстановка – как в лучших домах разврата, мус кулистые стражи с плетками, садисты в искусственной коже и шипах, решетки, французская кухня и пытки по жребию вечерами для избран ных клиентов.
Да куда меня несет? Странница отличается тонким вкусом, изя ществом манер, богатым внутренним миром, но если учесть экстерьер
– ни один маньяк в здравом уме и твердой памяти на нее не поль ститься. Ну сами посудите: треугольные глаза, насадка для душа вместо носа.
Любовь – такие муки адовы!
Порой достанется фуфло,
Что если лошади не падают -
Считай, что сильно повезло.
Значит, никакого секса. Версия номер два: гангстеры. Подполь ный синдикат, раскинувший щупальца по всей стране, имеющий агентов в правительстве, органах правопорядка и церкви и отделения в шко лах, роддомах, кинотеатрах и библиотеках. Делает деньги на торгов ле оружием, подержанными вещами, драгоценностями, трупами для опы тов, девицами свободного поведения – как целиком, так и отдельными органами для ценителей, бюстгальтерами, хлопушками, щенками ко кер-диплодоков. Однако главная статья доходов – чудовищное вещест во дитриквадрапентаглобулин, более известное как синяя отравка. Принятое в виде порошка, оно вызывает привыкание к кефиру. О, эти кефирные маньяки с пустыми глазами, нечесанными волосами и белыми пятнами на одежде, валяющиеся поодиночке и по трое в детских пе сочницах и на скамейках в скверах или вымаливающие у прохожих не достающие полбрякля. О, эта ломка по ночам, когда гастроном зак рыт, холодильник пуст и негде достать бутылочку. О, вечное страда ние на лицах тех несчастных, в семьях которых поселилась кисломо лочная мерзость. Но другое последствие распространения дитриквад рапентаглобулина страшнее. Примененная в виде аэрозоли, отравка порождает у своих жертв стойкое отвращение к спиртному, дискотекам и наркотикам. А ведь главными объектами распространителей синей заразы являются подростки. Оторванные от подходящей среды, от то варищей своего и противоположного пола, молодые люди проводят вре мя в чтении и одиноких размышлениях. В результате они вырастают озлобленными, угрюмыми, раздражительными, пессимистически и дест руктивно настроенными. Правительство бьет тревогу. Родители в от чаянии. Полиция сбилась с ног. Очевидно, что единственным дейс твенным заслоном на пути синей отравки стала бы мощная пропаган дистская кампания, но и пресса находится в руках Синдиката. Поэто му газеты молчат, а телевидение говорит, говорит, говорит – но не о том.
Однако при чем тут Странница? А, да: она стала свидетельницей того, как под покровом ночи бандиты разгружали самолет... авто бус... нет, поезд с контрабандой. Одинаковые громилы в двубортных костюмах, темных очках, широкополых черных шляпах и с трехдневной щетиной на помятых лицах, мрачно переругиваясь, таскали картонные ящики с голубым кукишем на крышках и надписью: "Купивший три упа ковки получает бесплатно значок "Я – исчадие ада", дающий право безнаказанно изводить родителей". Притаившаяся за камнем девушка сунула кулак в рот, чтобы не закричать... лучше кулачок, кулак не поместится в ротовой полости... для верности, всего два пальца, но поглубже. Гангстеры, занятые своим делом и перестрелкой с конку рентами, не замечали ее. Очереди, взрывы, кровь льется рекой, ма шинист с вислыми седыми усами и добрым взглядом серых, навыкате контактных линз покрикивает на грузчиков: "Скорее, парни. Заснули вы, что ли? Я же из расписания выбиваюсь". Невольная зрительница бесплатного представления начала отползать во тьму, но там ее уже ожидал тот, про кого все забыли, тот, кто всегда оказывается за спиной у положительной героини боевика – Еще Один Бандит. Он ма ленький, хитрый, противный, но сильный. У него тонкие усики, блед ные губы, кривой нос, плотно прижатые к голове уши, маленькие бе гающие глазки. Он охранял сомнительный покой коллег по преступному бизнесу и не упустил лишнюю свидетельницу. Ее горло перехватила могучая рука, на рот, давя крик протеста, легла пятерня. Крупным планом – напрягшаяся в ожидании перемен грудь с затвердевшим сос ком, прихотливо задравшееся платье. Сторож подзывает товарищей, с их помощью тщательно связывает девушку и заталкивает в машину, после чего ее везут... Куда – вот в чем вопрос? А главное – зачем? Для чего им перемещать ее куда-то, если проще кардинально решить проблему на месте, и вопрос о вреде излишних знаний будет снят с повестки дня в процессе захоронения трупа. Альтернативу, связанную с эротической утилизацией девушки, я уже рассмотрел выше и отверг. Значит, Порхающая Странница погибла, и больше не будет утренних встреч рядом с согретым ее, гм, телом камнем, совместных прогулок по росистым лугам, медитаций над потрепанным томом "Кама-сутры", романтического чтения на два голоса творений Кьеркегора. Мои глаза наполнились слезами. Нет, это чересчур трагично. Все было совсем по-другому. Преследуемые друзьями-соперниками из Клана Ядовитого Моржа, люди Синдиката вынуждены были спрятать груз, но в сутолоке забыли где. Однако Порхающая Странница наблюдала за всеми манипу ляциями преступников и оказалась единственной хранительницей тайны вклада. Далее все развивалось по предыдущему сценарию.
Итак, они прячут девушку. Где? Конечно, возле железнодорожно го пакгауза. Не знаю, почему, но это лучшее и наиболее типичное место, где бандиты могут укрывать своих пленников.
– Поспешим, – сказал я другу. – Она в сарае около старого же лезнодорожного пакгауза.
– Ты уверен в этом? – спросил Несущийся Камень. – Может быть, вернемся к порогу и пойдем по следам?
– Поверь, – твердо произнес я, – я знаю, о чем говорю.
На самом деле я недостаточно хорошо продумал диспозицию, от носящуюся к следам, и не был уверен, что они не оборвутся внезапно где-нибудь на горизонте.
– Кстати, – поинтересовался я небрежно, – ты, случайно, не знаешь, что такое пакгауз?
– Конечно, знаю, – отозвался он. – Пакгауз – это закрытое по мещение типа склада для хранения грузов и товаров.
За что я его ценю – так это за энциклопедическую образован ность.
Дровяной сарай был оборудован двумя потайными кинокамерами и массивной пуленепробиваемой дверью.
– Ну, это уж слишком, – сказал я и ликвидировал камеры. Поду мав, я заменил их цветочным бордюром, затоптанным и загаженным не вежественными гангстерами.
– Давай, теперь твоя очередь, – подтолкнул я вперед друга.
Несущийся Камень поступил как дилетант. Он подошел ко входу в сарай и позвонил. Дверь открылась, и наружу выглянул здоровяк та ких габаритов, что мог бы с успехом заниматься профессиональной борьбой, если бы случай в моем лице не определил его в Синдикат.
– Эй, парни, – возмущенно воскликнул он, обнаружив отсутствие камер, – мы так не договаривались!
– Мы еще о многом не успели договориться, – прорычал Камень,
– врываясь в помещение и, судя по звукам, производя там умеренные разрушения.
– Погодите, – запротестовал гигант, прикрываясь от летящей из двери посуды, – может быть, попробуем побеседовать мирно?
– Безусловно, – согласился я. – Но лишь после того, как ты сообщишь нам, куда вы спрятали девушку.
– Никогда, – сказал он, вытянувшись и скрестив на груди два окорока, заменявшие ему руки.
– Почему? – поинтересовался я, материализовал маникюрный на бор и стал подравнивать себе ногти. Ненавижу эту процедуру, но за то как она эффектно выглядит.
– Я не могу подвести моих товарищей, – отчеканил он и, поду мав, прибавил, – экселенц.
– Товарищи приходят и уходят, – наставительно проговорил я, – а вот жизнь дается нам один раз, и желательно прожить ее так, что бы не было мучительно больно вообще и за утраченные ценные вещи в частности. Несущийся, продолжай.
Камень появился в дверном проеме, неся в крепких объятиях те левизор. Он воздел обреченный прибор над головой...
– Нет! – закричал бандит, бросаясь мне в ноги. – Только не телевизор! Сегодня же транслируют матч "Вампирессы трущоб" – "Кра сотки окраин" по стрипболу. Я не переживу, если не увижу эту игру. Я все скажу. Дело было так. Неделю назад, как положено, ночью мы разгружали поезд с контрабандой. Ребята таскали ящики с синей от равкой, а девчонка залегла за камнем и все видела. А тут налетела шайка Кровавого Шакала...
– Не Ядовитого Моржа? – удивился я.
– Нет здесь никакого Моржа. У вас неверные сведения, босс. Кровавого Шакала, точно. Еще есть банды Крылатой Змеи, Ходячего Мертвеца, Немого, Глухого, Слепого, Жирного Борова и Пудин га-С-Кремом. Да, и ребята Черного Дьявола, но те специализируются на детских песочницах. Собирают по ночам забытые формочки и выгод но перепродают. А Ядовитого Моржа у нас нет. Это точно, господин. Вы ошиблись. Я, правда, забыл еще Красотку Мери. Она на жизнь гоп-стопом зарабатывает. Поймает средь бела дня в глухом углу оди нокого прохожего, задерет юбку и демонстрирует свое нижнее белье. А потом берет дань с бесчувственного тела. Но она одна действует. Нет, босс, никакого Моржа. Конечно, стоит упомянуть еще Козла Гар ри. Гарри ходит всегда в черном плаще и маске с рогами и потому совершенно сливается с толпой. Он делает бабки на продаже здания городской ратуши. Однако...
– Подожди, – рявкнул я. – Остановись. Говори по делу!
– А про Ядовитого Моржа уже не надо? У вас семь пятниц на не деле, капитан. Ну, как скажете. Итак, парни Шакала вели такой плотный огонь, что нашим только и оставалось, что спрятать товар и отойти. Тут надо отметить, начальник, что Синдикат традиционно на бирает рядовых исполнителей в Нижней Жмуринке, а там очень расп ространена птица думдум. Каждого новорожденного жмуринца выносят в поле, где это пернатое камнем падает на него и клюет в макушку. После такой процедуры младенец приобретает пожизненный иммунитет против дифтерии, шизофрении и гонореи, но в нагрузку получает ран ний склероз.
– Короче, они забыли, где укрыли контрабанду, – оборвал его я.
– Ну, не то чтобы сразу. Пока ехали, еще помнили, и на лест нице тоже, а вот когда зашли в кабинет Ночного Директора, склероз дал о себе знать. Мы его очень боимся, – застенчиво признался гро мила. – Он кричит, топает ногами и грозится написать родителям. Ну и ... Как прибыли на станцию, ребята помнили, как переносили ко робки на секретное место, как зарывали, как, чтобы замести следы, лопаты пропивали... Единственное, что запамятовали, – место захо ронения. Можно было бы и внимания не обратить. Нет, он ругается, стулья ломает, чернильницу разбил...
– Но ведь гангстеры Кровавого Шакала могли все видеть. Спро сили бы у них.
– Бесполезно. У них автоматы были, а они как начнут из этих игрушек садить, ничего вокруг не замечают. Кроме того, они перепу тали точку рандеву и истратили боекомплект совсем в другом месте.
– Но почему ваши-то тогда не увезли товар с собой, а зарыли его неизвестно где? – недоуменно поинтересовался Камень.
Я усмехнулся. Желторотый птенец. Я бы не задал столь дурацко го вопроса. Надо же, в конце концов, иметь хотя бы минимальное представление о жестоких и таинственных нравах обитателей социаль ного дна.
– Не знаю, – пожал плечами пленный. – По инерции, наверно. К счастью, ваша девчонка подсмотрела нашу тайну, а Хитрый Койот и Нудный Пит заметили ее и захватили с собой.
– Я довольно улыбнулся. Все по сценарию. Вот только почему их было двое?
– Подсознание, босс, – пояснил Гангстер. – Вносит свои кор рективы.
– Хватит болтать! – остановил я его. – Где Порхающая Странни ца и что вы с ней сделали?
– Значит, ее так зовут? А мы все "Полли" и "Полли"... Глав ное, откликалась ведь, маленькая шалунья. Мы ее очень полюбили, но это не помогло. Свято хранила свой, то есть наш секрет. Маньячка какая-то. Когда ребята устали, мы применили новый метод. Решили растопить ее сердце лаской. Дарили цветы, посвящали стихи. Ни сло вечка! Посулили принять ее в Синдикат, обучили стрелять, драться, пить виски и ругаться матом. Все освоили в совершенстве, реакция – нулевая. Шеф пошел на крайний шаг: предложил ей свои руку и серд це. Они у него в холодильнике хранились как амулеты с тех пор, как он заменил их на электронные протезы. И это не помогло. Вдобавок она назвала шефа всеми теми словами, которым мы сами ее научили. Тогда он махнул рукой и сказал, что делать нечего – будем пытать. Вчера мы порвали ей блузку на плече и спустили петли на колготках; сегодня оставили без сладкого, а завтра станем щекотать. Или прик ладывать каленое железо, если узнаем, что такое каленое и есть ли оно у нас. Ребята – за железо, потому что звучит романтичнее. А сейчас она в сарае, в потайной гостиной, смотрит мыльную оперу. Серия триста тридцать шестая, ключевая. За десять минут до конца Директор телевизор выключит.
Странно, подумал я, неужели моя невеста опустилась до такой низости? Однако изумляться и размышлять о несовершенстве сего мира и некоторых его ветреных представительниц времени не было.
– Веди, – приказал я. – И чтоб без фокусов!
Бандит, явно нацелившийся еще долго излагать подробности сво ей многотрудной жизни, заныл:
– Ну, хоть фокусы-то разрешите показать. Просто так-то идти скучно. Пожалуйста.
– Хорошо, – согласился я. – Но только один.
Он сжульничал и продемонстрировал два: с яйцом в бутылке и – карточный – с исчезающей шестеркой. Оба старые. Наконец, пройдя длинную анфиладу комнат, стены которых были оклеены глянцевыми стереокартинками, вырезанными из альманахов "Жилье под крышей" и "Играющий мальчик", мы подошли к двери, обшитой кожей. На двери были привинчены три таблички: "Не мешать! Идут пытки", "Не вхо дить! Снимается порно" и "Тише! Люди же спят". По знаку провожато го мы разулись, и он робко постучал. "Черт побери! – раздалось из нутри. – Просил же не беспокоить". Тем не менее дверь отворилась. Я вежливо пропустил друга вперед, а наш вергилий и вовсе скромно отполз отполз в сторонку, талантливо прикинувшись ветошью. Я зара нее попросил Камня изобразить на лице типичное для него выражение снисходительного презрения к ничтожеству ближних своих, соединен ное в равных пропорциях с уверенностью в собственной многозначи тельностью. Обычно это сразу приводит аудиторию в состояние надле жащего благоговения. Для пущей убедительности я еще немного расши рил приятелю грудную клетку, и когда он вошел в комнату, невозму тимо неся на физиономии вышеописанную маску, а на плечах – основ ную часть стены, гангстеры, заполнявшие помещение, в панике рас ползлись по углам. Некоторым удалось бежать по мышиным ходам, один угодил в паутину и был пожран ее восьмиконечным строителем, ос тальные прижались к плинтусам и дрожали. Пока Несущийся Камень, сняв черные очки и рубашку, играл желваками и мускулатурой, я ос мотрел гнусное сборище, вычленил лысоватого толстяка в тройке и с бабочкой и с нажимом спросил его:
– Вы шеф?
– Никак нет, – проблеял пухленький, судорожно пытаясь принять позу эмбриона. – Бухгалтеры мы. Денежки считаем, знаете? Там тыс чонка, две тысчонки, три, четыре...
– Я так и знал, – мрачно произнес я и помог ему впасть в ка татоническое состояние.
Потом я вновь оглядел гостиную и на этот раз обратил внимание на седовласого красавчика в летнем белом костюме и, подпустив ме талла в голос, осведомился:
– Вы шеф?
– Я, – со вздохом признался он.
– Я так и знал, – констатировал я, в очередной раз демонстри руя собственную проницательность. – Чем заняты, милейший?
– В основном, строю козни честным гражданам и конкурентам, – покаянно проговорил Ночной Директор. – Руковожу коллективом. Народ меня любит, уважает, без меня бы они пропали.
Я перевел взгляд на развенчанных головорезов. Они все еще бы ли объяты ужасом, но уже приняли более удобные положения. Бандиты закивали: мол, да, пропали бы.
– Ну, вот видите, – облегченно сказал шеф.
– Я вас не об этом спрашиваю, – сквозь зубы процедил я. – Ме ня интересует ваше времяпровождение в текущий момент.
– А, сейчас, – понял он наконец. – В данную минуту, вот, де вушку пытаем, информацию добываем, – и он указал на нишу напротив телевизора, в которой за кулон на шее была прикована полуобнажен ная блондинка, раскинувшаяся по стене в прихотливой соблазнитель ной позе. – Не желаете присоединиться? На равных паях, так ска зать.
– Не интересуюсь, – сухо ответил я.
В это время Камень направился к нише освобождать пленницу. Он напряг могучие мышцы...
– Стой! Не рви, – закричала девушка, но было уже поздно: се ребряная цепочка, невинная жертва сложных обстоятельств жизни. взвизгнув, распалась на части. – Дикарь! Варвар! Это же ручная ра бота. Где ж я теперь новую достану?
– Хорошо, – сказал шеф, – ваши аргументы весьма убедительны. Контрольный пакет у вас. Семьдесят процентов, а? И двадцать восемь у меня.
– Семьдесят плюс двадцать восемь равняется девяноста восьми. Где же оставшиеся два процента?
– Ну, вы волчище, – восхищенно воскликнул он. – А как же мои парни? Неужели вы совсем хотите лишить их доли? Так что же, по ру кам?
Никак не отреагировав на эти слова, я обратился к другу:
– Бери девушку, и пойдем.
Он взвалил кусающуюся и царапающуюся девицу на плечо и вышел. Я двинулся вслед за ним.
– Погодите, – как клещ, вцепился в меня шеф. – Куда же вы уходите? Разве мы не договорились?
– Нет, – кратко ответил я, стряхивая его со спины.
– Так сколько же вам надо? – взвыл несчастный. – Назовите ва шу цифру.
– Ничего мне от вас не нужно. Я не хочу иметь с вами дел.
– Но почему?!
– Потому что данная сюжетная линия закончена.
Обернувшись, я облил их обильной порцией презрения и, пере шагнув порог гостиной, кинул за спину горящую спичку. Грянул взрыв, и огонь заполнил покинутую арену действия. В воздухе реял пепел надежд.
На улице Несущийся Камень успокаивал освобожденную пленницу:
– Не надо плакать. Мы купим вам новую цепочку. И платьице то же.
– Кстати, Стон, – обратился он уже ко мне, – это не Странни ца.
– Да, – вздохнул я, – Порхающая в этих обстоятельствах не смотрелась бы. Законы художественного творчества.
– Правда искусства, – понимающе согласился друг.
– Надо же, – восхитился я, – навострился.
– Послушайте, – перебила нас неизвестная блондинка, – у меня тоже есть к вам предложение. Я знаю, где этот груз, пойдем выроем, продадим, а выручку поделим на троих. Как идея?
– По-моему, замечательно, – воскликнул Камень.
– Вы как хотите, – сказал я, – а мне пора спать. Тебе, между прочим, тоже. Завтра с утра снова невесту искать.
– Ничего не поделаешь, служба у него такая, – с сочувственным уважением произнес друг.
Полли (я вспомнил ее имя) с некоторым испугом кивнула.
– Понимал бы что-нибудь! – рассердился я. – Короче, жду тебя вскоре после восхода.
Дом возник из тумана и начал осторожно приближаться, гостеп риимно распахнув дверь. Не прощаясь, я зашел внутрь. За моей спи ной раздался довольный щелчок замка. Я выглянул в окно. От пакгау за вдаль рука об руку уходили Несущийся Камень и Полли. У него на левом, а у нее на правом плече лежали лопаты. Они шли добывать клад. Ладно, подумал я, пусть их повеселятся.
Итак вариант с преступниками не прошел. Но тогда остались всего две возможности. Впрочем, обдумаем это хорошенько утром. Я выпил кофе с меренгами, подозвал Музу и надиктовал ей небольшую поэму о неизбывной тоске. Перечел, вышло неплохо: тоскливо и неиз бывно. Подошел к окну, посмотрел на опустевший пейзаж. Даже пакга уз куда-то исчез. Серая полумгла, и больше ничего. Где-то там, в мутном пространстве, Камень и Полли выкапывают отравку. Он впервые самовольно покинул меня. Завтра, все завтра, сказал я себе. Завтра вернем его на место. Я зевнул, рывком опустил ночь и пошел спать.
