Текст книги "Посиделки в межпланетной таверне "Форма сущности" (СИ)"

Автор книги: Альберт Зеличёнок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Дщерь моя, – пророкотал Агиель, нависая над столом, – вслу шайся в сии слова, ибо я ниспослан к тебе свыше.

– Ой, а это обязательно именно сегодня? – пролепетала малыш ка, сжимаясь под его пронзительным взором. – У меня завтра конт рольная по биологии, а я ещё ничего не выучила.

– Сказано: не медли, ибо час близок.

– Очень близок? – робко спросила Юница.

– Ну, не то чтобы очень, – признал небожитель. – Но, в общем, так полагается говорить. И ещё записано, – вновь усилил он тембр, – вот стою у двери и стучу.

– Так это Он стоит. Я вы вообще без стука в спальню к женщине вошли. Это, между прочим, невежливо. Вдруг я здесь как раз перео деваюсь. Или вообще без лифчика.

Здорово она его. По-моему, он смутился, но быстро восстановил апломб:

– Не до стыдливости сейчас. Призываю тебя: покайся и очис тись, ибо я пришёл вывести тебя на путь Света и Истины. Сними тон кое платье своё, там тебе не понадобятся ни французское бельё, ни лифчики.

– Мне нельзя без бюстгальтера. У меня грудь провисает, – по жаловалась девушка. – Вот если бы у меня был бюст, как у Сью Так кер! Хотя у неё, наверно, силиконовые имплантанты, просто не хочет признаваться. Ну и что, искусственные они или настоящие, а маль чишки к ней так и липнут. Даже Томми, и тот...

Совершенно растерянный, Агиель меланхолично вертел ручку ре гулятора яркости нимба. А ещё говорят, что в раю понимают челове ческую природу. Нет, уж если где и проживают знатоки людской нату ры, так это в Преисподней. Наконец ангельское терпение иссякла, и он взорвался.

– При чём тут размер ваших молочных желёз?! – орал смиренный слуга Всевышнего. – Я тебе не школьная подружка. Меня не интересу ет длина твоей юбки или фасон трусиков. Всё это ты немедленно сни мешь и наденешь власяницу. Ух, как она станет натирать во всех местах твоё нежное тело! Днём будешь трудиться и поститься, а по ночам молиться. Лучше всего, конечно, если уйдёшь в монастырь, – деловито распоряжался Агиель, – но, в принципе, монашествовать можно и в миру. Главное – храни дух и тело в чистоте. Никаких ви дов секса, поняла?

– Как, и с Томми нельзя? – спросила девушка, и глазки её на полнились слезами.

– Я же сказал: никакого разврата.

– А мы с Томми и не... не... не развратничаем. Мы просто лю бим друг друга!

– Всякая плоть греховна, – настаивал на своём ангел. – Так и быть, разрешаю любить друг друга духовно. Но невинность блюди! И он пусть к тебе присоединяется. Воздержание полезно. А то развели тут резинки, спиральки, пилюли. Так и норовят обмануть Господа.

– Томми ни за что не согласится.

– Ну и чёрт с ним, – рявкнул Агиель и тут же, спохватившись, принялся креститься. – В смысле – наплевать на него. Тебя ждёт высшая, лучшая судьба. Ты отринешь все земные радости и наслажде ния, все удовольствия, добровольно примешь на плечи крест свой и повлачишь его, стоически перенося брань, насмешки и побои окружаю щей черни. Вскоре стройная фигурка твоя согнётся от забот и тяжких трудов, власы поседеют и наполнятся перхотью от мытья некачествен ным шампунем, зубы расшатаются и искрошатся, глаза поблекнут, кожа огрубеет и покроется морщинами. И вот тогда, когда ты станешь ста рой и страшной и люди, завидя тебя, будут в ужасе шарахаться, ты сможешь с гордостью сказать себе: я бежала утех мирских и сохрани ла свою девственность для Господа, которому она даром не нужна. Будь спокойна – вряд ли тогда на неё хоть кто-нибудь покусится. А зато после смерти ты присоединишься к нам, обитателям Небес, мы научим тебя играть на кифаре или лучше на арфе – у нас арфистки в дефиците, никто не хочет тяжеленную бандуру на себе влачить – и ты будешь со своим инструментом целыми днями бродить по полям, зарос шим асфоделем, петь вместе с нами хором, нырять в струях зефира и исполнять что-нибудь классическое.

– Вроде стриптиза? – невинно поинтересовалась школьница.

– Дурацкие шутки, – отрезал ангел. – Вроде Чайковского. И пи таться нектаром и амброзией в кампании таких же, как я.. А все го-то и нужно – прочесть вот этот договор и отказаться его подпи сать. С вышеупомянутыми последствиями, конечно. Здесь обещают тебе всяческие блага земные в обмен на то, что душа после смерти будет вечно пребывать в аду.

– А ты не перегибаешь палку? – спросил я Агиеля, незримо стоя рядом с ним. – В конце концов, имеется же ещё и промежуточный ва риант: она просто отвергает Акт, но не совершает перечисленных тобой чудачеств, попадает в чистилище и тихо-мирно проводит там время до Суда. Я там был, неплохое местечко. Меня бы такой вариант устроил, да и тебя тоже.

– Нет, – гордо заявил ангел. – Я всегда стремлюсь к макси мальному результату.

– Спасибо, – сказала девушка, – за подробную и поучительную беседу. Я правильно поняла, что в Преисподней буду лишена вашего приятного общества?

– Да, конечно, – самодовольно подтвердил небожитель. – Что мне там делать?

– Не зарекайся, – покачал головой я. – Ой, не зарекайся.

– Ну что ж, – задумчиво произнесла она, – пожалуй, я пойду на эту жертву, – и она аккуратно вывела в соответствующей графе свою фамилию и имя.

По-моему, это был первый случай в истории Разума, когда дейс твующий ангел уговорил смертного продать душу Дьяволу. Посмотрели бы вы на Агиеля в этот момент. Он застыл, как громом поражённый. Мне показалось, что он готов был пасть.

– Ладно, дружище, – сказал я потенциальному противнику. – Ну, соблазнил девушку. Со всяким может случиться. Пойдём в гостиницу.

И всё-таки наша проблема должна иметь решение, я это нутром чувствую. Просто мне надо сосредоточиться, отключиться от внешних раздражителей и подумать. Хорошенько подумать.

Что-то я давно не заполнял дневник. Дела, знаете ли, заботы. Прошёл всего год, а как всё изменилось. Аду больше не угрожает захлебнуться в волнах земных грешников. Разумеется, приток есть постоянно, но он введён в разумные рамки и отрегулирован. Интерес но, что и Небеса удовлетворены. Я более не являюсь рядовым комми вояжёром, занимаю ответственный пост, у меня большой штат сотруд ников, значительный доход за счёт комиссионных и солидное, устой чивое положение. Агиель служит у меня помощником по связям с раем. Его Мерзость весьма доверяет мне и приглашает на все главные шаба ши года, даже обещал дать эксклюзив на проведение операций с душа ми, но, думаю, обманет. Мой опыт намереваются внедрить на всех обитаемых планетах.

И всё потому, что мне удалось-таки решить нашу маленькую за дачку. При этом я, как и рекомендовал Сатана, использовал наши худшие качества. Теперь мы всячески стремимся к тому, чтобы как можно большее количество смертных заключило соглашение с Дьяволом, активно рекламируем выгоды, получаемые человеком в результате этой сделки, и, конечно, добиваемся успеха. Во всех смыслах.

А причина перемен – в маленькой приписке, которую я внёс в стандартный текст договора. Всего одна фраза, а как перевернула ситуацию, к обоюдной выгоде Верха и Низа! Вот оно, сочинённое мной последнее предложение Акта:

"В случае предсмертного покаяния субъекта-носителя настоящее соглашение признаётся аннулированным".

Ни больше, ни меньше.

Ну как? Не правда ли, поистине дьявольское коварство?!

– Вот вам одна из множества происшедших со мной историй, – сказал Длиннохвостый, захлопнув чёрную книжицу и убирая её в таин ственные глубины своего одеяния. – Когда-нибудь прочту ещё кое-что забавное. А здесь, если кому-то интересно, я провожу вполне заслу женный отпуск. Он у персонала Преисподней чертовски долгий.

– Всё понимаю, – сказал нетопырь, – и, как инженер, могу высоко оценить простоту и изящество предложенного вами решения. Но одно до меня не доходит: для чего вы вообще продолжаете операции с душами? Ведь ваша вставочка лишает договор всякого смысла.

– Э-э, не скажите, – возразил чёрт, – всё-таки мы до извест ной степени упорядочиваем взаимоотношения с нашим естественным клиентом и одновременно с этим как бы наталкиваем его на опреде лённую мысль. Но даже если отодвинуть эти соображения в сторону, то остаются ещё вопросы престижа. И, наконец, польза пользой, но, кроме того, во всей процедуре такая масса удовольствия!

– Между прочим, – обратился он вдруг к груимеду, занятому своими мыслями. – Помнится, у нас с вами вышли некоторые трения по поводу вашего легкомысленного заявления, что таверна в частности и весь мир в целом воображены лично вами.

– Вы сомневаетесь в моих словах, – удивлённо спросил Пронзи тельный Стон.

– Безусловно, – откликнулся нечистый. – Я, например, катего рически отказываюсь считать себя исчадием вашего разума. Утверж даю, что и сей приют странников, и мы, его населяющие, существуем реально, а вы – или романтический фантазёр, или просто не вполне здоровы, и ваши приключения – бред больного рассудка.

– Вы оскорбляете меня! – вскричал Стон.

– Нет, просто требую решающего эксперимента. Попробуйте-ка нас развоплотить.

– Может, лучше не надо, – засомневался Левый Полусредний| Ресторан очень приятный, сидим хорошо, кампания тёплая. А вдруг он действительно всё это выдумал? Тогда пусть уж лучше останется, как есть, безо всяких экспериментов. Очень уж жить хочется.

– Нет, пусть докажет, – упёрся чёрт.

– Действительно, давайте рискнём, – неожиданно поддержал его обычно осторожный Джон. – И так ведь в гравитационный мешок пада ем. Что нам терять, кроме своей дыры?

– Ну, хорошо же, – мстительно произнёс груимед и крепко заж мурился. – Сейчас узнаем, кто был прав. Порхающая, я иду к тебе.

И, бормоча что-то под нос, он принялся самоуглубляться, уменьшаясь в размерах и как бы расплываясь по контуру. Зрелище бы ло страшноватым. Тело груимеда растягивалось то в одном, то в дру гом направлении, искажалось, покрывалось рябью, как изображение на экране телевизора, заглушаемое помехами. Сью первая заметила, что Пронзительный Стон как-то незаметно стал плоским, и со спины выг лядел жутко, словно дырка, вырезанная в пространстве. Потом он стремительно побледнел, будто выпитый незримым вампиром, и вовсе пропал, даже без щелчка.

На том месте, где он только что находился, появился крошечный источник света, горящая точка, ослепительная, словно миниатюрная звезда. Несколько секунд она, пылая, неподвижно висела в воздухе в полуметре от пола, как приготовившаяся к броску кобра, и вдруг молниеносно расширилась, разрослась, распахнулась, бесшумно взор валась, стирая с ткани бытия и Джона, и Левого Полусреднего, и Длиннохвостого, и Аркадия, и занятую лишь в нескольких эпизодах Сью, и ещё более незаметную Хатци, и прочих посетителей, и саму таверну, и даже порядочный кусок окрестного космоса. И, наконец, саму себя.

Всё исчезло. Реальность воображения была безвидна и пуста, как непочатый лист бумаги. И была тьма над бездной, и лишь дух Создателя носился над водою. Хотя нет, воды тоже не было, только Творец реял где-то там, во внешней среде.

И тут раздался тихий хлопок, и всё явилось вновь: и харчевня, и хозяин, и рассказчики, и едоки-выпивохи, описанные и даже неопи санные – словом, все, кроме груимеда. Для него одного эксперимент окончился печально, он выпал из настоящего повествования.

– Ну, что я говорил? – воскликнул Длиннохвостый.

– Не знаю, не знаю, – пожал плечами Булах. – По-моему, всё не так просто. Самого Пронзительного что-то нигде не видать. Да и у меня такое странное чувство, будто некоторое время я не существо вал.

– Когда кажется, надо креститься, – сказал чёрт с таким ви дом, словно произнёс нецензурщину.

– Как говаривал мой шеф, разливая водку на двоих, – пробормо тал Аркадий, – истина всегда посередине.

– Ладно, это всё мелочи, – патетично заявил Джон. – Главное – заседание продолжается.

– А что там, за бортом? – спросил с интересом дракон. – Пора бы произвести разведку, – и направился к выходу.

За ним последовал кое-кто из наиболее отчаянных посетителей, включая Длиннохвостого.

– Постойте, куда же вы? – обиженно закричал Джон. – А я? Я тоже хочу что-нибудь рассказать.

– Ладно, подождём, – согласился чёрт. – Окажем хозяину уваже ние. Только не очень долго, а то, Дьявол побери, засиделись уже.

– Да я совсем коротко. Ну хоть что-то, для успокоения души. Вот, например, лимерик собственного сочинения:

Один джентльмен из Айдахо

Трепетал, как стемнеет, от страха,

Но на кладбище жил

Средь зловещих могил

И вставал лишь ночами из праха.

Написано по следам действительно имевших место событий, гос пода. Мог бы рассказать о них подробнее, но...

– Но не нужно, – перебил его нечистый. – Благодарим вас за доставленное удовольствие. Однако, если пошли стишки, то, точно, пора закрывать лавочку. Эй, режиссёр, гасите лампы.

Камеры перестали стрекотать, юпитеры померкли один за другим, электрики смотали проводку. Автор крупно вывел слово

К О Н Е Ц

Собственно, всё было сказано. И он, то есть я, мгновение по колебавшись, поставил финальную точку.

Вдруг на опустевшей тёмной сцене раздался рык дракона:

– Эй, ребята, давай все за мной.

Свет вспыхнул вновь, сам по себе.

Похоже, пока общее внимание было занято произведением Була ха, Полусредний всё же выходил наружу.

Посетители и официантки гурьбой высыпали на крыльцо. Хозяин встал в дверях. Вокруг ничего не было, даже чёрной дыры.

– Создатель, что это? – прошептал Джон.

– Не знаю, – недовольным голосом откликнулся Творец. – Я во обще уже завершил данный текст, и теперь вы действуете совершенно самостоятельно, без моего участия. Что же касается вашего вопро са... По-моему, перед вами Неописуемая Мгла.

Тем временем дракон взахлёб рассказывал:

– Вот тут, в метре от последней ступеньки, отверстие, я в не го чуть не провалился, задними лапами успел вцепиться. Там вроде бы начинается труба с гладкими стенками.

– Куда ведёт? – деловито спросил чёрт.

– Не знаю. Вглубь куда-то. Сейчас выясню.

Не раздумывая, Левый Полусредний шагнул с крыльца и мгновенно пропал из глаз. Откуда-то из пустоты донёсся его удаляющийся го лос:

– Ух, как здесь здорово. Вверх-вниз, вверх-вниз, как на аме риканских горках. Парни, девушки, давайте сюда! – и смолк.

– Собственно говоря, почему бы и нет? – пробормотал Длиннох востый, разбежался, озорно свистнул и ногами вперёд прыгнул туда, где, по его расчётам, находилась драконья яма. И ухнул вслед за ним.

– Э-ге-е-э-эй...

И тут началось. Один за другим герои покидали произведение, уходили во тьму и мчались по скользкому пути в неведомое, к новым приключениям. Наконец, крыльцо опустело.

И тогда тот, кто ещё недавно был Джоном Булахом, а теперь опять лишился и имени, и тела, и личности, сложил таверну, как детскую картонную игрушку со "встающими" фигурками, сунул её в карман и шагнул вслед за остальными. Перед тем, как исчезнуть, он ухмыльнулся и, отрастив огненный палец, начертал в пустоте:

"А вот теперь действительно конец".

И ничего не стало.