Текст книги "Тропа (СИ)"

Автор книги: Ал Коруд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 9
Берег левый, берег правый

Я потерял часы еще у ошкуев, но судя по ощущениям, мы проспали не менее семи часов. Так что посыльный разбудил меня быстро. Натянув штаны, открыл дверь и отдал ему поднос.

– Идите в едальню на обед, – заметив мой немой вопрос, он добавил. – На первой палубе по запаху найдете.

Затем глянул куда-то в каюту и залихватски подмигнул мне. Я захлопнул дверь и невольно обернулся. Мила спала на спине. Ее личико и в самом деле было до офигения милым, наполовину спрятанным в золотистые волосы. Я ее до этого видел или в платке или косынке, а прическу толком не заметил. Одеяло чуть приспустилось, и сквозь тонкую ночную сорочку проглядывала высокая девичья грудь. Так, а вот этого мне сейчас не надо! Мы просто попутчики.

Я отвернулся и громко объявил:

– Милая, пора вставать, нас ждут.

Внезапно почти сразу же раздался ответ:

– Неприлично девицу так пристально разглядывать, сударь, чай не невеста.

Я даже не знал, что ответить, и повернул голову. Милорада облокотилась на подушку и ехидно уставилась на меня. Челка упала на один глаз, отчего выражение девичьего лица вышло еще более издевательским.

– Извиняй…

– Оденься лучше, Слава. Второй раз меня в краску вгоняешь.

Только сейчас понимаю, что снова стою без рубашки. Что бурчу невразумительное в ответ, беру мыльно-рыльные и исчезаю в двери.

Минут через пятнадцать мы готовы. Девушка оказалась на удивление быстра, даже успела причесаться и повязать на волосы прозрачную косынку. На ней сейчас простое серое платье, видимо, чтобы в глаза не бросаться. Правда, пояс яркий и вышитый. А она умница! Поднимаемся по трапу наверх и сразу понимаем, куда идти. Небольшая столовая совмещена с камбузом. За столами уже никого нет. Около маленькой печки возится внушительной комплекции усатый дядька:

– И долго вас ждать⁈ Штобы в первый и последний раз с опозданием, а то голодными оставлю.

Молча принимаю от кока поднос с нашим обедом. Дядька пусть и сердит, но отоварил нас щедро. С голода тут точно не помрешь. Мила с растерянностью взирает на полные миски с супом, такие же большие каши с мясом.

– Не бойся, я помогу.

В желудке громогласное урчание ужасно голодного удава, я с растерянностью оборачиваюсь в поисках хлеба. Вот же, от огромного каравая уже изрядно отрезано. Беру нож, но меня останавливает мягкая рука девушки.

– Это женское дело. Одаривать хлебом.

– Борщ?

Как еще назвать свекольный суп с косточкой и капустой? Он вдобавок приправлен какими-то кореньями. Кок заинтересованно оборачивается:

– Тако и есть – Борч. Молодец раньше едал его?

– Да. Еще в него добавляют… – а как тут называют сметану? – Кислые сливки.

– Тако и есть, – повар садится напротив нас. – Поносило, знать, тебя по земле молодец. Такую похлебку варят далеко на юге.

– Вкусно.

Мила еле доедает борщ и неуверенно берется за кашу.

– Вуйко, много мне.

Кок смеется:

– Я ж не знал, что девица пожалует. Дружок помогнет.

Каша пшеничная и сытная, мясо явно тушеное. В чайничке чай. Богато живут инженеры!

– Кофий у нас по утрам. В обед обычно взвар, но решил вас угостить. Нечасто у нас бывают ночные гости.

Я удивленно замечаю, что Миле стало неудобно. Она осторожно пробует чай, глаза удивленно расширяются.

– Какой вкусный цай! У нас такого не подают.

Кок смеется, хороший дядька.

– Это все Ерофей! Цайный человек. И нас приучил.

Бросаю на повара испытывающий взгляд:

– Дорого ведь?

Повар, еще тут называют их кухарями, ухмыляется и стучит по металлической переборке, обитой изнутри деревом:

– Так и лодья у нас не чета другим! Ты поспешай, молодец, тебя в рубке кормчий ждет. У нас не принято бездельничать, на вахту заступишь.

Милорада внезапно краснеет:

– А мне куда?

Крок задумывается:

– Указов не было. Иди в покойчик.

– Вуйка, я не могу так, бездельная ехать. Можно на поварне вам помогать?

Кок поначалу растерялся, потом улыбнулся и подмигнул мне:

– Работная она у тебя, девка, справная хозяйка выйдет!

Сейчас смущался уже я, что было не сказать про девушку, которая ответил дядьке широкой улыбкой. Ай да, Мила!

В рубке, которую тут называли Рульной, меня уже ждали. Данислав стоял у большого окна, рассматривая берег. На его груди висел увесистый бинокль вполне современного стиля. Он был одет проще, чем при первой нашей встрече в каюте. Просторные крепкие штаны, тонкая рубаха и поверх похожее на жилет одеяние из прочной ткани с карманами, но на голове неизменная фуражка с длинным козырьком и низкой тульей. В Рульной находился еще только матрос, что крепко держал в руках большой, изящно сконструированный штурвал. Он покосился на меня, но промолчал.

– Отдохнул, молодец?

– Благодарствую, кормчий.

Данислав улыбнулся. Я же посчитал, что любой корабль, тем более такой полувоенный, скреплен дисциплиной. Даже гражданский флот соблюдал субординацию.

– Правильно отвечаешь, молодец. Но у нас нет лишних людей на насаде, все сары при деле, и потому ты теперь ты махоня-дозорный, зришь окрест и стоишь рядом с водичем.

Он кивнул на рулевого. А у меня в голове всплыл клич волжских ушкуев: «Сарынь на кичку!» Это так зазывали экипаж на нос судна. Сары – это по-здешнему матросы. Как на этой лодье смешались технологии, явно продвинутые цивилизационно люди и старые обычаи!

– Ясно.

Кормчий довольно кивнул.

– Ты по виду человек бывалый, умеешь пользоваться?

Он подал мне бинокль, я взял его, поднес к глазам и навел на резкость на близки берег. Неплохая кратность и оптика! Отняв его, принялся рассматривать прибор. Так и есть! Гаджет приносной. Написано по-немецки, но странными готического вида буквами. Так что мир похожий, но не мой.

– Понимаешь?

– Название оптической фабрики, – заметив непонимание, пояснил. – Завод, где такое стекло льют.

Данислав некоторое время молчал, потом осторожно спросил:

– И много ты языков ведаешь?

– Достаточно, кормчий.

Данислав еще некоторое время постоял с нами и покинул рульную.

Я находился перед окнами, рассматривая гладь реки. Насад шел по широкому руслу, держась восточного низкого берега у длинного пустынного острова. Время от времени вскидывал бинокль, рассматривая глядь реки и берег, расспрашивал. Водича-рулевого звали Слободан, он был из того самого загадочного Русланда, о котором упоминали тирлинги. Там водились самые искусные лодейщики. Когда капитан ушел, Слободан и пояснил мне тонкости работы дозорного. Наименование Махач осталось по традиции, подразумевая, что в случае опасности я должен подавать сигналы руками.

Но нынче на борту вооруженного насада для этого имелся рычаг подачи тревоги и небольшой рупор. Имелся в рубке и самый настоящий телефон. Один раз прокрутить ручку – позвонить кормчему в покойчик, два раза – в машинное отделение, которые здесь называли Котловым. Хотя котлов именно на этом корабле не было. И был он довольно технологически продвинут по здешним меркам. На рубке и на носу установлены прожектора, включались они из Рульной.

Моя задача простая: следить за берегом и рекой. Время от времени надо выходить из рубки и с площадок, идущих вдоль надстройки, следить за кормой. Напасть могли и оттуда. Также в ту сторону посматривал кто-то из палубной команды, несколько матросов-саров регулярно прохаживались вдоль бортов и поднимались на носовую надстройку. Одна пара глаз хорошо, но несколько лучше. Дежурство у меня сейчас было до полдника.

Затем до паужна, что состоится после швартовки, я состою в караульной команде. То есть сижу или на палубе, или в едальне с командой вооруженных членов экипажа наготове. Затем отдых, после раннего завтрака снова дежурство в рубке. То есть график скользящий. Придется караулить и по ночам, когда нет вахты в рульной. И дежурат все: командиры, инженеры, механики и второстепенный персонал. В том числе и кок.

И мне в следующий раз стоило прихватить свое ружье. Около двери находилась оружейная пирамида, среди винтовок я заметил два пистолет-пулемета, здорово смахивающие видом на ПДД. Отдельно в углу стоял зеленый ящик, видимо, с запасными патронами. Серьезно тут относятся к безопасности! И меня это несколько напрягает. Если такая подготовка, то значит, у этих ребят есть и враги. С некоторыми я уже сталкивался. И снова не желаю их видеть. Куда черт понесло меня? Но выхода не было. Так что придется смириться с неожиданными приключениями. Тем более что Милорада рядом.

Я пока не задавал вопросы Слободану по поводу того, куда это несет такую хваткую команду, и что мы тут вообще делаем. Капитан упомянул, что после ужина со мной будет обстоятельный разговор. Наблюдал за рекой, узнавал сколько в ней протоков и островов, кто там живет, и какие звери водятся. Некоторые вопросы откровенно ставили рулевого в тупик, и я стал осторожней. Мало ли за кого примут. Мне уже сакса хватило. Кто же те в этом мире такие, что напрягают буквально всех? Иногда кажется, что Беловодье – это некий огромный пазл с шарадами. Ни дня покоя у меня еще не было.

С другой стороны, зато как интересно! Всяко лучше, чем загибаться от боли в последние дни собственного существования. А ведь старшина «артельщиков» бросил мимоходом: мол, у путников всегда удача за спиной сидит. Возможно так и есть, если сам Данислав поставил в рубку, то значит, я принят в члены экипажа. А люди тут собрались разные, это было заметно даже по увиденным мной матросам.

Интернациональный экипаж. Откуда они все, думаю, узнаю вечером. Этим «инженерам» я, скорее всего, нужен по причине собственного везения. Догадка на некоторое время ввела меня в прострацию. Как такое возможно в реальном физическом мире? Я никогда не доверял различного рода экстрасенсорике. Потому что жизнь доказывала каждым днем совсем иное.

– Эй, Слава! Чего застыл?

Тьфу ты! Придет же в голову такое! Трясу башкой. Рулевой на меня искоса посматривает.

– Если устал, скажи. Такое с непривычки бывает. Или заказать кофий?

Удивленно оборачиваюсь:

– А так можно?

Слободан улыбается:

– Хватай колесо. Держи прямо!

Затем рулевой вышел в правую дверь и два раза стукнул по висевшему там колоколу. Он также предназначен для объявления тревоги. Минут через пять послышались легкие шаги с лестницы и в рубку с подносом в руках вбежала Милорада и чуть не споткнулась, заметив меня.

– Осторожно! Сюда ставь! – кивнул Слободан с любопытством, разглядывая девушку.

– Все нормально, я тут в дозоре.

Мила была в том же «рабочем» платье, но с фартуком спереди, косынка сдвинута назад, открывая золотистые волосы. От моего взгляда девушка тут же вспыхнула, повернулась и убежала. Как ловко у нее это получается! Я по здешним трапам передвигаюсь осторожно.

– Чего застыл, Слава? Кофий мне налей!

Кофе был хорош, я и в той жизни нечасто такой пивал. Слободан с удовольствием выпил чашку, подруливая одной рукой, и подмигнул мне.

– Твоя, что ли, дивчина?

– Попутчица.

Ответом был жизнерадостный смех.

Дальше до полдника я бдил и исполнял служебный долг. Правда, о нем я не просил. Выходил на боковые площадки, внимательно обозревала в бинокль берега и особенно густые заросли тростника. Слободан одобрительно улыбался, давая советы. Пока мы плыли в относительно дружественных водах. Здесь постоянно патрулируют наемники вроде знакомых мне тирлингов или военные насады, присылаемые с юга для сопровождения больних караванов.

Большая вода на реке – это время торговли и лихих людей. Нападать на нас днем чревато. На носу и в самом деле стояла пушка. По словам Слободана двухфунтовая. Явно заимствованное вместе с оружием слово. Я прикинул, что по английским меркам это где-то сорок миллиметров. Любили британцы оперировать старинными понятиями. В принципе для любого из виденных мной здешних суденышек за глаза достаточно. Целый речной крейсер на минималках!

По бортам носа стояли вертлюги, на которые при тревоге крепили ручные «скорострелы». Видимо, так тут называют пулеметы. А над нами на крыше была незамеченная мною ранее башня с двумя «пищалями». Так Слободан обозвал сдвоенный пулемет с водяным охлаждением. Из рубки туда шла лестница, по которой подавали боеприпасы. И две трубы из машинного отделения подавали охлаждение. Два запасных «барабана» стояли в одном из зеленых ящиков. И одной из моих задач по обстановке, была подача их наверх. Но сначала при сигнале «Боевая тревога» требовалось закрыть все окна бронелистами с прорезями.

Рулевой объяснил, что вскоре пройдет учебная тревога и мне все покажут. И я в следующий раз я должен обязательно прибыть на вахту со своим оружием. Спасибо, обрадовал. Но честно говоря, если бы не мутное завтра, то меня на этом корабле все устроило. Относительно безопасно, особенно по сравнению с прошлыми приключениями. Кормят, каюта комфортная, да еще и соседка симпотная. Так и достоял до обеда, когда меня и Слободана сменили. Обедают на насаде по очереди, потому народу в поварне было немного. Милораду не видно, порцию на подносе выдал кок. Я сел в углу, чтобы побыть одному, Слободан к двум матросам. Никто не приставал с вопросами, разве что с любопытством посматривал в мою сторону. У меня создавалось такое впечатление, что экипаж тут привык не удивляться.

Запенканку смолотил быстро, запив теплым взваром и принялся размышлять. Что же у них за задание такое? Или такое поведение характерно для всего Беловодья. Помню, «Кудесник» как-то обозвал это место территорией Трех Сфер. Пока я еще ни разу ни от кого такого названия не встречал. Но считаю, что нахожусь в стадии «собрания информации». Копать начнем позже. Хоть какой-то запас приобрел. Деньги, оружие, одежда. Кстати, о первых. Золото так и не перепрятано.

Найти местного боцмана и объяснить, что надобно оказалось делом нехитрым. Он все время коротал в носовой надстройке. Там хранились припасы и снаряжение. Кряжистый краснолицый мужик выдал мне шило, пробойник, иголку и крепкие промасленные нитки. Я с некоторым удивлением разглядывал инструменты вполне фабричного производства. Закончив с потайными карманами, вышел на палубу и поразился.

Вокруг нас расстилалась бескрайняя водная гладь. То ли на пути реки оказалось озеро, или по другой причине, но Устюга в этом месте расширилась на несколько километров. На западе виднелись скалистые горы, восточный берег и вовсе терялся в дымке. Здорово припекало, и я расстегнул рубаху и обернулся на шум. Наверху возились матросы. Тент с пушки был снят, один из артиллеристов сидел в кресле и нажимал педали, крутил механизмы наводки, которые тут же отдавались гулом электромотора, площадка после этого поворачивалась. Ничего себе прогресс! На случай отключения питания на поворотной площадке имелись ручные вращательные механизмы. Наводчик, если это был он, тихонько подкручивал с помощью их, балансируя прицел.

– Посторонись!

Мимо меня два парня из орудийного расчета тащили увесистый ящик. Они поставили его перед лестницей и вскрыли. Блеснули латунью небольшие аккуратные снаряды. Орудийщики начали доставать их и пристально осматривать, заодно протирая ветошью. Понятно, обычная профилактика. Но возня расчета говорит и о том, что вскоре мы окажемся в опасной зоне.

– Ну как?

Как этот Федор умеет тихо подходить! Сейчас он в темной тужурке, такие же на остальных артиллеристах.

– Командуешь?

Мастер ножа кивнул.

– На мне оборона носовой половины. Командир пушкарей Тюдор, он сейчас сидит за ней.

Вот оно что! Крейсер разбит на боевые части, БЧ и за каждой прикреплена своя задача. Федор позвал меня наверх. Я поздоровался с носатым мужиком, что сидел в кресле наводчика и обошёл орудие. В сплошной броневой защите имелось несколько узких амбразур, в остальном пушка как пушка. Я в них не очень разбираюсь. Прицел оптический, все начищено и сияет.

– Сорок миллиметров калибр? – показываю на ствол.

Тюдор на некоторое время зависает, затем кивает.

– Есть и такая мера. У нас принято говорить – дюимы. Эта пушка имеет поперечину в шестнадцать дюимов.

– Ясно. Сколько вас тут обычно работает?

Федор молча кивнул, и командир орудия продолжил объяснение:

– Я навожу, дозорный ищет цели, и два збройщика подают снаряды. Они же втроем отбивают абордажников.

Он кивнул в сторону притороченных к щитку трех ружей, смахивающих на помповики. Ого, а тут прошаренные ребята! Если зарядить картечью, то эти гладкоствольные ружья куда удобнее винтовок. Я поблагодарил Тюдора, и Федор продолжил экскурсию. На вертлюги и в самом деле ставили ручные пулеметы. Они хранились в оружейке. Их доставали в опасной зоне или на ночные вахты. В случае чего их можно было снять и вести огонь с рук. Питание ленточное. «Скорострелами» их называли о причине небольшой величины патронов. Похожи на пистолетные, но пуля остроконечная. А вот тот пулемет, что обозвали «пищалью», стреляет уже винтовочным форматом. Федор несколько удивился моей пытливости и спросил, не служил ли я ранее в страже или воевал.

– У нас все молодые люди проходят службу государеву. А дома я выезжал со знакомыми пострелять.

– На охоту?

Я кивнул:

– Можно и так сказать. У меня было обычное ружье с гладким стволом.

– Кстати, я еще не видел твоей зброи, – Федор загадочно блеснул глазами. Можешь принести? Я отвечаю за всю зброю на крейсере.

– Хорошо.

В каюте Милорады не было, только весь шкафчик оказался завешен ее шмотками. Святая Перкуссия, девушки во всех мирах одинаковы! И как столько одежды влезло в два баула? Федор принесенный мной ливер оценил.

– Умеешь?

– Приходилось.

Начальник БЧ крейсера задумался.

– Для боя вблизи дельное ружье. Вечером на стоянке покажешь в деле. Хотя думаю…

Он достал откуда-то виденный мною в рубке аналог «ПДД» и отомкнул увесистый диск.

– «Скорострел» Диск на 60 патронов того же калибра, что у тебя. Тульского производства. Стоит 2 тысячи гривен.

Я прикинул оставшиеся «богатства» и ахнул:

– Ого!

– Потому его покупают обычно товарищества, наемники или добывают в бою.

Я усмехнулся:

– Как я понял, вы желаете мне последнего.

Федор некоторое время непонимающе смотрел на меня, затем заржал. Не ожидал от этого мрачного типа подобного веселого смеха.

– Тебя, Слава, конечно, успело потрепать, но пока я эдакого тебе не предполагаю. Да и не на войну мы идем. Это не по нашей части.

Я тут же вцепился в збройщика:

– А куда? Сколько можно держать меня неведении?

– Успокойся, брат. Вечером после ужина ждем тебя в рубке. Подожди, мне сказывали, что ты самого Видара на мечах побил. Да так, что его пришлось в лучшую лекарню таскать. Гоннар выглядел сильно расстроенным.

– А ты думаешь, чего я так спешил? – пришлось приоткрыть тайну.

Федор смотрел на меня оценивающе?

– Есть у меня кое-что для тебя, завтра посмотрим. Хороший рубака на палубе не помешает. Как раз под твое ружье работенка. Будешь у меня числиться в противоабордажной команде.

Я засопел:

– У нас это называется: без меня, меня женили.

Збройщик пожал плечами:

– Не удивляйся, брат. В этом месте так. Не всегда ты водишь, а тебя ведут.

Остаток времени до ужина провел в компании «карульщиков». Это сборная солянка из разных команд или, как правильней для военного формирования Боевых частей. Мы лениво посматривали на бегущую мимо воду, далекие в этой части русла берега. Меня особо не пытали, дурацких вопросов не задавали. И сие радовало. Команда дисциплину блюла, лишнего не болтата. Так, обычный треп. Ознакомились с моим левером. У всех караульщиков были болтовые винтовки. Жилистый парень их механиков цокнул ногтем по штампу производителя:

– Ружьишко-то приносное. Сам добыл, али по случаю куплял?

– В бою взято.

Парни одобрительно закивали. И снова загадка. Сколько же их еще впереди? Мои мрачноватые размышления развеял внезапный возглас высоченного усатого матроса из палубной команды. Он был в караулке старшиной.

– Турман близко!

Все тут же поспешили на левый борт, разглядывая мрачноватый восточный берег. Темные скалы подходили к самой воде. Наверху чернел густой хвойный лес. Деревья с синей хвоей? Неужели это также осколок чуждого мира, что принесло сюда неведомой силой?

– Турманские заводы сейчас пойдут.

– То, что от них осталось. Анчуткино проклятое племя! – механик зло сплюнул в воду.

Я глянул на товарищей. Взгляды у них в этот момент были какие-то нехорошие. Как будто созерцали давно почившее зло, не могли его простить до конца. Берег в это время отступил, появилась широкая бухта, а дальше на несколько километров потянулись развалины некогда огромных предприятий.

– Богато тут людей сгинуло, братцы.

Механик обернулся на нашего старшину:

– Ты был там во время штурма?

– Я нет, кормчий с Федором участвовал. Эти черти, поняв, что проиграли, затопили казематы с полонными.

– Как так можно с людьми?

Усач мрачно ответил:

– Не люди мы были для них. Да и сами они нелюди. Зло проникло в Беловодье с их семенем.

И столько в его словах было горечи и ужаса, что я невольно передернул плечами.