Текст книги "Избранное. Том 1"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Глава девятая

I

Ломбард медленно сказал:

– Так, значит, мы ошибались… все время ошибались. Нагородили с три короба суеверий и фантазии и всего лишь из-за совпадений, связанных с двумя смертями!

Армстронг сурово заметил:

– И, однако, знаете ли, нет дыма без огня. Черт подери, я врач и знаю кое-что о самоубийствах. Энтони Марстон не мог покончить с собой.

Ломбард с сомнением спросил:

– А не мог ли произойти несчастный случай?

Блор фыркнул, всем своим видом давая понять, что его не убедили.

– Чертовски странный несчастный случай, – прохрюкал он.

Наступила пауза, и Блор продолжил:

– Вот насчет женщины… – и смолк.

– Миссис Роджерс?

– Да. Тут несчастный случай возможен, не так ли?

Филип Ломбард сказал:

– Несчастный случай? Каким образом?

Блор немного засмущался. Его кирпично-красное лицо стало еще краснее.

Он выпалил:

– Послушайте, доктор, ведь вы давали ей снотворное.

Армстронг уставился на него.

– Снотворное? Что вы имеете в виду?

– Вчера ночью. Вы сами говорили, что дали ей что-то для сна.

– О, да. Совершенно безвредное успокаивающее.

– Что именно?

– Я дал ей небольшую дозу трионала. Совершенно безвредный препарат.

Блор стал еще краснее и сказал:

– Послушайте… давайте будем называть вещи своими именами, вы дали ей слишком большую дозу, а?

Доктор Армстронг сердито ответил:

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

Блор сказал:

– Ведь вполне возможно, что вы совершили ошибку? Такое иногда случается.

Армстронг резко сказал:

– Ничего подобного. Ваше предположение нелепо.

Он помолчал и добавил ледяным язвительным тоном:

– Или вы предполагаете, что я специально дал ей смертельную дозу?

Филип Ломбард быстро заговорил:

– Послушайте, вы двое держите себя в руках. Нечего разбрасываться обвинениями.

Блор неожиданно сказал:

– Я всего лишь предположил, что доктор совершил ошибку.

Доктор Армстронг с усилием выдавил невеселую улыбку, обнажив зубы, и сказал:

– Докторам не позволено совершать подобные ошибки, друг мой.

Блор подчеркнуто заметил:

– Это была бы не первая ваша ошибка, если верить граммофонной пластинке.

Армстронг побелел. Филип Ломбард торопливо и сердито обратился к Блору:

– Зачем обижать людей почем зря? Мы все в одной ледке. Мы должны взять себя в руки. Кстати, что скажете насчет собственного лжесвидетельства?

Блор шагнул вперед, сжав кулаки, и сказал хриплым голосом:

– Лжесвидетельство, черт подери! Это грязная ложь! Можете попытаться заткнуть мне рот, мистер Ломбард, но я тоже кое-что хочу знать и, между прочим, о вас!

Брови Ломбарда поползли вверх.

– Обо мне?

– Да, я хочу знать, зачем вы захватили револьвер, отправляясь провести несколько приятных дней в гостях.

Ломбард насмешливо отозвался:

– Ах, хотите?

Неожиданно Ломбард сказал:

– Знаете, Блор, вы, оказывается, не такой дурак, каким кажетесь.

– Вполне может быть. Ну, так как же с револьвером?

Ломбард улыбнулся.

– Я привез его потому, что ожидал кое-каких неприятностей.

Блор с подозрением заметил:

– Вчера ночью вы ничего нам не говорили.

Ломбард покачал головой.

– Вы таились от нас? – настаивал Блор.

– В некоторых отношениях, да, – сказал Ломбард.

– Ну что ж, давайте выкладывайте.

Ломбард медленно начал.

– Я позволил вам всем думать, что меня пригласили сюда точно так же, как и большинство других. Это не совсем верно. По правде говоря, меня разыскивал один маленький жид его фамилия Моррис. Он предложил мне сотню гиней за то, чтобы я приехал сюда и был настороже, сказал, что я надежный человек, в затруднительном положении.

– Ну и? – нетерпеливо произнес Блор.

Ломбард с ухмылкой сказал:

– Вот и все.

Доктор Армстронг заявил:

– Но конечно же, он рассказал вам больше?

– О, нет. Захлопнулся, словно моллюск. Я мог принять предложение либо отклонить – вот его слова. Деньги были нужны мне позарез. Так что я принял.

Похоже, Блора он не убедил. Экс-инспектор спросил:

– Почему вы не сообщили нам все вчера ночью?

– Дорогой мой сударь… – Ломбард красноречиво пожал плечами. – Откуда мне было знать, что происшедшее вчера ночью не было тем самым, из-за чего я сюда приехал? Я просто залег и поведал уклончивую историю.

Доктор Армстронг проницательно поинтересовался:

– Но теперь… вы думаете иначе?

Лицо Ломбарда изменилось. Оно потемнело и стало твёрже. Он сказал:

– Да, теперь я считаю, что нахожусь в той же лодке, что и вы. Та сотня гиней была лишь кусочком сыра, которым мистер Оуэн заманил меня в ловушку вместе с остальными.

Он медленно добавил:

– Потому что мы в ловушке – присягнуть готов. Смерть миссис Роджерс! Смерть Тони Марстона! Исчезновение негритят с обеденного стола! О да, повсюду видна рука мистера Оуэна, но где, черт подери, сам мистер Оуэн?

Снизу прогудел гонг, созывая всех к ленчу.

II

Роджерс стоял у двери столовой. Когда они спустились вниз, он шагнул к ним и сказал низким, встревоженным голосом:

– Надеюсь, ленч вас удовлетворит. Холодный окорок и холодный язык, и я сварил немного картофеля. И еще сыр, бисквиты и немного консервированных фруктов.

Ломбард сказал:

– Похоже, полный порядок. Значит, запасов хватает?

– Еще предостаточно, сэр, только в консервированном виде. Кладовая набита. Должен сказать, сэр, что это необходимо на острове, который на значительный период может быть отрезан от материка.

Ломбард кивнул.

Следуя за ними в столовую, Роджерс прошептал:

– Меня беспокоит, что Фред Нарракотт сегодня не приплыл. До странного неудачно.

– Да, – согласился Ломбард. – До странного неудачно, лучше и не скажешь.

В комнату вошла Эмили Брент. Она только что выронила клубок шерсти и теперь осторожно его сматывала.

Заняв свое место за столом, она заметила:

– Погода меняется. Ветер довольно силен, и на море барашки появились.

Вошел господин судья Уогрейв. Он шагал медленно, размеренной походкой, меча быстрые взгляды из-под кустистых бровей на других людей, собравшихся в столовой. Он заметил:

– Вы провели активное утро.

В его голосе послышались слабые нотки злорадного удовольствия.

Торопливо вошла Вера Клэйторн. Она немного запыхалась и быстро сказала:

– Я надеялась, что вы не станете меня ждать. Я опоздала.

Эмили Брент ответила:

– Вы не последняя. Генерала еще нет.

Они уселись за стол.

Роджерс обратился к мисс Брент:

– Начнем, мадам, или подождете?

Вера сказала:

– Генерал Макартур сидит прямо возле моря. Думаю, он вряд ли услышал гонг… – она заколебалась. – По-моему, он сегодня какой-то странный.

Роджерс быстро предложил:

– Я пойду и сообщу ему, что ленч готов.

Доктор Армстронг вскочил на ноги.

– Я пойду, – сказал он. – Другие могут начинать без меня.

Он оставил комнату. До него донесся голос Роджерса.

– Вы будете холодный язык или холодный окорок, мадам?

III

Пять человек, сидящих за столом, казалось, никак не могли разговориться.

На улице неожиданно налетел ветер и затих.

Вера немного поежилась и заметила:

– Идет шторм.

Блор внес свою лепту:

– Вчера в поезде из Плимута со мной ехал один старик. Он все время твердил, что идет шторм. Просто удивительно, как они чуют погоду, эти старые морские волки.

Роджерс обошел стол, собирая тарелки из-под мяса.

Неожиданно он замер. И сказал странным испуганным голосом:

– Кто-то бежит…

Они все услышали шум… шум бегущих по террасе ног.

И в эту минуту они знали… знали, хотя им никто ничего не говорил…

Не сговариваясь, они встали и так стояли, глядя на дверь.

Появился доктор Армстронг, он дышал часто и прерывисто.

Он сказал:

– Генерал Макартур…

– Мертв! – словно взрыв, вырвалось у Верш.

Армстронг кивнул.

– Да, он мертв…

Наступила пауза… долгая пауза.

Семь человек смотрели друг на друга и никак не могли найти слов.

IV

Шторм разразился, когда в дом внесли тело старика.

Остальные стояли в холле.

С неожиданным шипеньем и ревом хлынул дождь.

Когда Блор и Армстронг поднимались по лестнице со своей ношей, Вера Клэйторн неожиданно повернулась и вошла в пустую столовую.

Все было так, как они оставили. Сладкое наготове ожидало своей очереди на буфете.

Вера подошла к столу. Она там и стояла, когда спустя две минуты мягкими шагами в комнату вошел Роджерс.

Увидев ее, он вздрогнул. Лотом в его глазах появился вопрос.

Он произнес:

– О, мисс. Я… я просто зашел посмотреть…

Громким хриплым голосом, который удивил ее, Вера сказала:

– Вы совершенно правы, Роджерс. Смотрите сами. Их только семь…

V

Генерала Макартура положили на его кровать.

Армстронг вышел из комнаты и спустился вниз. Он обнаружил других в гостиной.

Мисс Брент вязала. Вера Клэйторн стояла возле окна, глядя на шипящие струи дождя. Блор сидел в кресле, положив руки на колени. Ломбард обеспокоенно расхаживал взад и вперед. В дальнем конце комнаты на стуле с высокой спинкой восседал господин судья Уогрейв. Его глаза были полуприкрыты.

Они открылись, когда доктор вошел в комнату. И старик спросил ясным пронизывающим голосом:

– Ну-с, доктор?

Армстронг был очень бледен. Он сказал:

– Никаких сомнений. Это не паралич сердца. Макартура ударили по затылку тяжелой дубинкой или тростью, или чем-то подобным.

По комнате пронесся слабый шепот, но вновь прозвучал ясный голос судьи:

– Вы нашли использованное оружие?

– Нет.

– Тем не менее в фактах вы уверены?

– Совершенно уверен.

Господин судья Уогрейв спокойно сказал:

– Теперь нам точно известно наше положение.

Сейчас уж не возникало сомнений, кто хозяин ситуации.

Все утро Уогрейв просидел, ссутулившись, на своем стуле на террасе, воздерживаясь ото всяких действий. Теперь же он принял командование с легкостью, порожденной долгим пребыванием у власти. Он вел себя так, словно председательствовал в суде.

Прочистив горло, он заговорил вновь:

– Сегодня утром, джентльмены, сидя на террасе, я был свидетелем вашей бурной деятельности. Сомневаться в вашей цели не приходилось. Вы обыскивали остров, надеясь найти неизвестного убийцу.

– Совершенно верно, сэр, – ответил Филип Ломбард.

Судья продолжил:

– Несомненно, вы пришли к тому же заключению, что и я, а именно, что смерти Энтони Марстона и миссис Роджерс не были несчастными случаями или самоубийствами. Не сомневаюсь, что вы также пришли к определенному выводу касательно цели, с которой мистер Оуэн заманил нас на этот остров?

Блор хрипло сказал:

– Он сумасшедший! Чокнутый!

Судья кашлянул.

– Почти наверняка. Но это едва ли меняет положение. Наша главная задача – спасти свои жизни.

Армстронг произнес дрожащим голосом:

– На острове никого нет, говорю вам. Никого!

Судья погладил свой подбородок.

Он вкрадчиво заметил:

– В определенном смысле – да, никого нет. Я пришел к данному заключению еще сегодня рано утром. Я мог бы сказать вам, что ваши поиски будут тщетны. Тем не менее я придерживаюсь мнения, что мистер Оуэн (будем называть его именем, которое он сам выбрал) находится на острове. Несомненно. Его план есть ни больше ни меньше, чем вершение правосудия по отношению к определенным индивидуумам, преступления которых неподвластны закону. Существует лишь один способ достичь цели. Мистер Оуэн мог прибыть на остров одним-единственным способом.

Все совершенно очевидно. Мистер Оуэн – один из нас…

VI

– О нет, нет, нет… – то вырвалось у Веры, не слова, а почти стон. Судья обратил на нее свой проницательный взгляд и сказал:

– Моя дорогая юная леди, сейчас не время отказываться смотреть фактам в лицо. Мы все находимся в серьезной опасности. Один из нас У. Н. Оуэн. И мы не знаем, кто именно. Из 10 человек, прибывших на данный остров, трое очищены ото всяческих подозрений. Энтони Марстон, миссис Роджерс и генерал Макартур. Нас осталось семь. И из этих семи, если я могу так выразиться, один поддельный негритенок.

Он помолчал и огляделся.

– Я предполагаю, что все вы согласны?

Армстронг сказал:

– Это фантастично… но, наверное, вы правы.

Блор заметил:

– Никаких сомнений. И, если вы меня спросите, у меня есть неплохая идея…

Его остановил быстрый жест господина судьи Уогрейва.

Судья спокойно произнес:

– Вскоре мы перейдем к этому вопросу. А пока что я желаю удостовериться, что мы согласны с фактами.

Эмили Брент, которая по-прежнему вязала, сказала:

– Ваш аргумент кажется логичным. Я согласна, что в одного из нас вселился дьявол.

Вера прошептала:

– Не могу поверить… не могу…

Уогрейв сказал:

– Ломбард?

– Абсолютно согласен, сэр.

Судья удовлетворенно кивнул. И продолжил:

– Теперь давайте рассмотрим доказательства. Ну, во-первых, имеются ли у нас какие-либо причины для подозрения одного определенного человека? Мистер Блор, кажется, у вас есть, что сказать.

Блор тяжело задышал и сказал:

– У Ломбарда есть револьвер. Он не сказал правды вчера ночью. И это признает.

– Думаю, мне лучше пояснить все снова.

Он так и сделал: кратко и четко поведал свою историю.

Блор резко заметил:

– Что может подтвердить ваш рассказ? Да ничего.

Судья кашлянул.

– К сожалению, – произнес он, – все мы находимся в том же положении. Полагаться можно лишь на наше слово.

Он подался вперед.

– Никто из вас не понял, сколь странная сложилась ситуация. По-моему, можно воспользоваться лишь одним процедурным ходом. Есть ли кто-нибудь, кого мы вне всяких сомнений можем исключить из числа подозреваемых, полагаясь на известные нам доказательства?

Доктор Армстронг быстро заговорил:

– Я – известный специалист. Сама идея, что меня можно подозревать…

Снова жест судьи прервал говорившего на полуслове. Господин судья Уогрейв произнес своим тихим ясным голосом:

– Я тоже известный человек! Но, мой дорогой сэр, это доказывает меньше, чем ничего! Доктора и раньше сходили с ума. Судьи – тоже. Впрочем, – добавил он, глядя на Блора, – как и полисмены!

Ломбард сказал:

– Ну, уж во всяком случае женщин вы оставите вне подозрений.

Брови судьи поднялись. Он сказал своим знаменитым ядовитым тоном, который так хорошо знали адвокаты:

– Если я правильно понимаю, вы утверждаете, что женщины не подвержены мании убийства?

Ломбард с раздражением ответил:

– Конечно, нет. Но все-таки едва ли кажется возможным…

Он смолк. Господин судья Уогрейв все тем же тонким, кислым голосом обратился к Армстронгу:

– Я так понимаю, доктор Армстронг, что и женщина была физически способна нанести удар, убивший бедного Макартура?

Доктор спокойно ответил:

– Вполне, к тому же если орудие было подходящим – таким, как резиновая или налитая свинцом дубинка.

– Действие не требовало чрезмерного напряжения сил?

– Ничуть.

Господин судья Уогрейв извернул свою черепашью шею и сказал:

– Две другие смерти наступили в результате введения ядов. Никто не сможет оспорить, что этого легко достичь и человеку малой физической силы.

Вера сердито воскликнула:

– По-моему, вы сумасшедший!

Его глаза медленно заскользили по комнате и остановились на ней. То был бесстрастный взгляд человека, привыкшего взвешивать человеческую природу на весах. Она подумала:

«Он смотрит на меня как… как на экземпляр. И… – неожиданно с удивлением промелькнуло у нее в голове, – он очень меня не любит!»

Размеренным голосом судья говорил:

– Моя дорогая юная леди, попытайтесь сдержать свои чувства. Я вас не обвиняю, – он поклонился мисс Брент. – Надеюсь, мисс Брент, вы не обижены моей настойчивостью, так как мы все равно подлежим подозрению?

Эмили Брент вязала. Она даже не подняла головы и холодным голосом сказала:

– Сама идея, что меня можно обвинить в лишении жизни ближнего – не говоря уже о жизнях трех ближних – конечно, совершенно абсурдна для любого, кто меня знает. Но я прекрасно сознаю, что все мы друг другу совершенно незнакомые люди и что в данных обстоятельствах нельзя исключить из числа подозреваемых никого без полнейших доказательств. Как я говорила, среди нас есть дьявол.

Судья сказал:

– В таком случае, мы все согласны. Не может быть исключений на основании характера или положения в обществе.

Ломбард спросил:

– А что насчет Роджерса?

Судья, не мигая, посмотрел на него.

– Что насчет Роджерса?

Ломбард заявил:

– Ну, по-моему, Роджерс ни при чем.

Господин судья Уогрейв спросил:

– Что вы говорите и на каком же основании?

Ломбард сказал:

– Ну, во-первых, у него не хватит на такое мозгов. И, во-вторых, одной из жертв была его жена.

Брови судьи вновь поднялись, и он сказал:

– Молодой человек, передо мной представало несколько человек, обвиненных в убийстве своих жен, и все были признаны виновными.

– О! Согласен. Женоубийство вполне возможно – почти даже естественно! Но не такого рода! Я могу поверить, что Роджерс убил жену, потому что испугался, что она не выдержит и выдаст его, или потому, что невзлюбил ее, или потому, что присмотрел себе красотку помоложе, как говорится, не с такими длинными зубами. Но я не могу представить его сумасшедшим мистером Оуэном, вершащим безумное правосудие и начинающим с жены, карая ее за преступление, которое они оба совершили.

Господин судья Уогрейв сказал:

– Вы же принимаете слухи за доказательства. Нам не известно, что Роджерс и его жена убили свою работодательницу. Может быть, заявление фальшиво и сделано для того, чтобы создать видимость, будто Роджерс находится в том же положении, что и мы с вами. Вчерашний ужас миссис Роджерс, может быть, был обязан факту, что она поняла, что ее муж психически ненормальный.

Ломбард сказал:

– Что ж, как хотите. У. Н. Оуэн – один из нас. Никаких исключений. Мы все равны.

Господин судья Уогрейв продолжил:

– Я полагаю, что нельзя сделать исключения на основании характера, общественного положения или вероятности. Сейчас мы должны рассмотреть возможность исключения из числа подозреваемых одного человека или нескольких на основании фактов. Проще говоря, есть ли среди нас кто-нибудь, кто не мог дать цианид Энтони Марстону или смертельную дозу снотворного миссис Роджерс, и у кого не имелось возможности нанести роковой удар генералу Макартуру?

Грубое лицо Блора просветлело. Он подался вперед.

– А вы говорите дело, сэр! – сказал он. – Что и говорить, дело! Давайте-ка посмотрим. Что касается юного Марстона, по-моему, сделать тут ничего нельзя. Уже предполагалось, что на дно стакана перед тем, как он наполнил его в последний раз, кто-то подбросил яд снаружи. Человеку же, находившемуся в комнате, сделать это было гораздо легче. Не могу вспомнить, был ли в комнате Роджерс, но любой другой без труда бы мог подбросить яд.

Он помолчал и продолжил:

– Теперь давайте займемся этой миссис Роджерс. Сразу же выделяются два человека – ее муж и доктор. Любому из них дать ей яд было проще, чем мигнуть…

Армстронг вскочил на ноги. Он трясся с головы до ног.

– Я протестую… это абсолютно неуместно! Клянусь, что доза, которую я дал женщине, была совершенно…

– Доктор Армстронг.

Негромкий язвительный голос подавлял и подчинял себе. Доктор, дернувшись, замолк посреди предложения. Тихий ледяной голос продолжил:

– Ваше негодование вполне естественно. Тем не менее вы должны признать, что следует смотреть фактам в лицо. Вы или Роджерс могли легче остальных ввести фатальную дозу. Теперь давайте рассмотрим положение других присутствующих. Что за шанс был у меня, у инспектора Блора, у мисс Брент, у мисс Клэйторн и у мистера Ломбарда? Можно ли целиком и полностью очистить от подозрения кого-либо из нас? – Он помолчал. – Думаю, что нет.

Вера сердито сказала:

– Я вообще даже близко к той женщине не подходила! Вы все можете подтвердить.

Господин судья Уогрейв минутку подождал и потом сказал:

– Насколько мне служит память, факты были таковы – будьте любезны, поправьте меня, если я сделаю неправильное заявление. Миссис Роджерс уложили на софу Энтони Марстона и мистер Ломбард, и доктор Армстронг тотчас подошел к ней. Он послал Роджерса за бренди. Тогда возник вопрос, где находится источник услышанного нами голоса. Мы все вошли в соседнюю комнату. За исключением мисс Брент, которая осталась в этой комнате – одна с потерявшей сознание женщиной.

Пятнышки румянца загорелись на щеках Эмили Брент. Она прекратила вязать и сказала:

– Это возмутительно!

Безжалостный тихий голос продолжил:

– Когда мы вернулись в эту комнату, вы, мисс Брент, склонились над женщиной на софе.

Эмили Брент сказала:

– Разве обычная человечность считается криминальным преступлением?

Господин судья Уогрейв продолжил:

– Я только устанавливаю факты. В комнату вошел Роджерс с бренди, в которое, конечно, он мог с легкостью подмешать яд. Бренди дали женщине, и вскоре ее муж и доктор Армстронг помогли ей добраться до постели, после чего доктор Армстронг дал ей успокаивающее.

Блор сказал:

– Именно. Абсолютно. И тем самым из числа подозреваемых выпадают судья, мистер Ломбард, я сам и мисс Клэйторн.

Он говорил громким ликующим голосом. Господин судья Уогрейв, устремив на него ледяной взгляд, прошептал:

– Разве? Нам следует принять в расчет каждую возможность.

Блор уставился на него и сказал:

– До меня не дошло.

Господин судья Уогрейв сказал:

– Миссис Роджерс лежит в постели наверху в своей комнате. Успокаивающее, которое дал ей доктор, начинает действовать. Она сонная и уступчивая. Предположим, в данный момент раздается стук в дверь, и кто-то входит, принеся ей, скажем, таблетку или дозу жидкого лекарства, и говорит: «Доктор велит вам это принять». Вы можете себе представить хоть на одну минутку, что она не проглотит отраву послушно, даже не подумав дважды?

Наступило молчание. Блор зашаркал ногами и нахмурился. Филип Ломбард заявил:

– Не верю я вашей истории. Кроме того, никто из нас многие часы не оставлял этой комнаты. Смерть Марстона и все такое.

Судья сказал:

– Кто-то мог выйти из ее или его спальни позднее.

Ломбард возразил:

– Но тогда там уже был бы Роджерс.

Доктор Армстронг пошевелился.

– Нет, – сказал он. – Роджерс спустился вниз, чтобы убраться в столовой и буфетной. Тогда любой мог бы незаметно для остальных зайти в комнату женщины.

Эмили Брент спросила:

– Разумеется, доктор, к тому времени она, должно быть, уже крепко спала благодаря лекарству, которое вы ей дали?

– По всей вероятности, да. Но не наверняка. Пока не сделаешь пациенту несколько предписаний, невозможно предугадать его реакцию на разные лекарства. Иногда проходит значительный период времени прежде, чем успокаивающее начинает действовать. Все зависит от реакции пациента на определенное лекарство.

Ломбард сказал:

– Конечно, иначе вы и не можете говорить, доктор. Вас это отлично устраивает, да?

Снова лицо Армстронга потемнело от гнева.

Но опять бесстрастный, ледяной тихий голос остановил слова, готовые сорваться с его губ.

– От взаимных обвинений хороших результатов не будет. Надо иметь дело с фактами. Думаю, теперь установлено: существует возможность, что все произошло именно так, как я обрисовал. Согласен, что доля вероятности не очень высока, хотя опять-таки все зависит от того, кто преступник. Появление мисс Брент или мисс Клэйторн с таким поручением не вызвало бы никакого удивления пациентки. Согласен, что появление меня самого или мистера Блора, или мистера Ломбарда было бы по меньшей мере необычно, но все же полагаю, что визит был бы воспринят безо всяких подозрений.

Блор сказал:

– И к чему же мы пришли?

VI

Господин судья Уогрейв, поглаживая губу и выглядя невероятно бесстрастным и бесчувственным, заявил:

– Мы сейчас рассмотрели второе убийство и установили факт, что никто из нас не может быть исключен из числа подозреваемых.

Он помолчал и продолжил:

– Теперь мы подошли к смерти генерала Макартура. Она имела место сегодня утром. Я попрошу каждого, кто считает, что он или она имеют алиби, сообщить о сем факте. Я сам сразу заявляю, что не имею твердого алиби. Все утро я провел, сидя на террасе, и размышлял об исключительной ситуации, в которой мы все оказались. Я сидел все утро на том стуле на террасе до тех пор, пока не прозвучал гонг, но должен сказать, было несколько временных периодов, когда меня никто не видел и когда я мог спуститься к морю, убить генерала и вернуться на свой стул. Имеется лишь одно мое слово, что я не оставлял террасы. В данных обстоятельствах этого недостаточно. Нужно доказательство.

Блор сказал:

– Я все утро был с мистером Ломбардом и доктором Армстронгом. Они подтвердят.

Доктор Армстронг сказал:

– Вы ходили в дом за веревкой.

Блор ответил:

– Конечно, ходил. Прямо туда и обратно. И вам это известно.

Армстронг возразил:

– Вы долго отсутствовали…

Блор стал малиновым и свирепо поинтересовался;

– Какого черта вы имеете в виду, доктор Армстронг?

Армстронг повторил?

– Я только сказал, что вы долго отсутствовали.

– Ведь ее надо было найти, вы это понимаете? Не мог же я через минуту раздобыть веревку.

Господин судья Уогрейв сказал:

– Во время отсутствия инспектора Блора вы двое оста вались вместе?

Армстронг разгоряченно заявил:

– Конечно. Правда, Ломбард отходил на несколько минут. Я же оставался на месте.

Ломбард с улыбкой сказал;

– Я хотел проверить, нет ли возможности послать на материк гелиограмму. Решил отыскать местечко получше. Отсутствовал всего минуту-две.

Армстронг кивнул и сказал:

– Верно. Заверяю вас, за это время невозможно совершить убийство.

Судья спросил:

– Кто-нибудь из вас смотрел на часы?

– Э… нет.

Филип Ломбард ответил:

– Я вообще их не ношу.

Судья ровным голосом произнес:

– Минута-две – понятие весьма растяжимое. – Он повернул голову в направлении фигуры с прямой спиной с вязанием на коленях.

– Мисс Брент?

Эмили Брент сказала:

– Я прогулялась с мисс Клэйторн на вершину острова. Потом сидела на террасе под солнцем.

Судья сказал:

– По-моему, я вас там не видел.

– Я сидела за углом дома на восточной стороне. Там не было ветра.

– И вы сидели там вплоть до ленча?

– Да.

– Мисс Клэйторн?

Вера ответила четко и охотно:

– Первую половину утра я провела с мисс Брент. Потом немного погуляла. Спустилась к морю и поговорила с генералом Макартуром.

Господин судья Уогрейв ее прервал.

Он спросил:

– Сколько тогда было времени?

В первый раз Вера не могла ответить определенно. Она сказала:

– Не знаю я. Думаю, примерно за час до ленча… или даже меньше.

Блор спросил:

– Вы разговаривали с ним до или после?

Вера ответила:

– Не знаю. Он… он был очень странный.

Она поежилась.

– Чем именно он был странный? – захотел узнать судья.

Низким голосом Вера произнесла:

– Он сказал, что мы все умрем… сказал, что ждет своего конца. Он… он меня напугал…

Судья кивнул и спросил:

– Что вы делали потом?

– Вернулась в дом. Потом прямо перед ленчем снова вышла и прогулялась позади дома. Я весь день жутко беспокоилась.

Господин судья Уогрейв погладил подбородок и сказал:

– Тогда остается Роджерс. Хотя сомневаюсь, что его показания добавят что-то к нашей сумме фактов.

Роджерс, вызванный для дачи свидетельских показаний, мало что мог сообщить. Он все утро занимался домашними делами и готовил ленч. Перед ленчем отнес на террасу коктейли и потом поднялся, чтобы перенести свои вещи с верхнего этажа в другую комнату. Ни разу за утро он не выглядывал из окна и не видел ничего, могущего иметь отношение к смерти генерала Макартура. Он готов был поклясться, что, когда он накрывал ленч, на столе было восемь фарфоровых фигурок.

После показаний Роджерса наступила пауза.

Господин судья Уогрейв прочистил горло.

Ломбард прошептал Вере Клэйторн:

– Сейчас будет суммировать!

Судья сказал:

– Мы рассмотрели обстоятельства трех смертей со всем надлежащим старанием. Обнаружена вероятность замешанности определенных людей в некоторых случаях, но, однако, мы не можем со всей уверенностью констатировать, что кто-то целиком и полностью очищен от подозрения. Я вновь повторяю: убежден, что из семи человек, собравшихся в этой комнате, один – опасный и, вероятно, ненормальный преступник. У нас не имеется никаких доказательств насчет того, кто этот человек. В настоящий момент все, что мы можем сделать, – это рассмотреть, какие меры мы в состоянии принять для установления связи с материком, дабы испросить у них помощи и в случае, если помощь придет не безотлагательно (что весьма вероятно при нынешнем состоянии погоды), какие меры мы должны принять для обеспечения нашей безопасности. Я должен попросить вас всех внимательно продумать сказанное мною и сообщить о всех своих предложениях. Тем временем прошу каждого быть начеку. До сих пор убийца с легкостью достигал своей цели, потому что его жертвы ни о чем не подозревали. Отныне мы обязаны подозревать всех и каждого. Предостережен значит вооружен. Не рискуйте и будьте настороже. Это все.

Филип Ломбард прошептал себе под нос:

– Суд удаляется на совещание…