Текст книги "Я тебе не враг (СИ)"
Автор книги: Агата Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Глава 6
– Помогите мне, пожалуйста! – внезапно попросила я единственного человека, к кому могла обратиться с такой просьбой.
К Виктору, охраннику, выгуливающему Самсона.
Знала, что рискую, но привыкла доверять своему чутью. В людях я немного разбираюсь, именно поэтому и понимала, что надо бежать.
Яков не ходил за мной по пятам, но всё же я чувствовала его взгляд, когда одна сидела на скамейке в саду или сопровождала Самсона на прогулке. Я часто упрашивала Виктора отправиться за стену, как я звала забор дома, и прогулять собаку на воле.
– Бультерьерам надо много двигаться, они должны тренировать мышцы, Самсон немного зажирел. Давайте я буду его дрессировать!
Виктор соглашался, он вообще вёл себя довольно миролюбиво и не стремился поставить меня на место. Конечно, я не такая дурочка, чтобы не понимать, что охранник выполняет приказы хозяина, но всё же мне было приятно погулять по лесу.
Здесь дышалось легче и пропадало чувство чужого взгляда.
– Я не могу, барышня, простите, – сначала упрямился Виктор, но через день сдался.
Думать о том, что это ловушка, не хотелось. Мне надо было рискнуть.
Накануне Яков сказал, что завтра он хотел бы пригласить меня на ужин в ресторан. Мол, здесь неподалёку в Желудке есть чудесная кухня, где можно попробовать национальные белорусские блюда. И снова посмотрел так, словно ужином всё не ограничится.
А я опять почувствовала себя редкой птицей в клетке. Её вот-вот купят и увезут из шумного, но безопасного зоомагазина на душную квартирку, из которой для птахи не будет другого выхода, кроме как в иной мир.
– Мой отец заплатит вам. Много, только чтобы насолить вашему хозяину. Не думайте, он не жадный. Если вы достанете телефон, я могла бы ему позвонить.
– Вот это точно нет, барышня, простите. Вычислить, откуда и куда был сделан звонок, проще простого.
– Тогда давайте вы просто позволите мне уйти. Скажите, что я сама сбежала во время прогулки.
– Зачем вам это? – Виктор впервые посмотрел в глаза, и я с удивлением обнаружила, что они у него глубокого карего цвета. Взгляд не тупой машины, а вполне себе осмысленный. – От хозяина не убежать.
– И что мне, по-вашему, делать? Ждать, пока начнут выкручивать руки. Нет уж, пока ходить могу и ещё в состоянии бежать, так и сделаю.
То, что вначале казалось безумной идеей, начало вырисовываться в стройную схему. С самого первого дня похищения я играла в игру под названием «сто пять способов сбежать от похитителя». Просто, чтобы отвлечься и хотя бы в мыслях почувствовать себя способной это совершить.
Без союзников в чужой стране нельзя. Самое тяжёлое – добраться до города и залечь на дно в какой-нибудь норе. Там я найду телефон и позвоню отцу, а дальше он вытащит меня. У него везде есть связи, думаю, и в Беларуси тоже.
– Сделайте мне паспорт, – предприняла я отчаянную попытку, понимая, что прошу невозможного. Ну где Виктор закажет его, если сам раб этого дома за высоким забором?!
– Не могу, барышня, не просите.
– Ну хотя бы отпустить меня сможете? Или позвонить тому, кому скажу? Здесь, в Беларуси?
Была ещё безумная мысль. Костя – мо давний поклонник и друг детства, уверяющий, что дождётся, пока я приму его любовь, говорил, что его брат живёт в Молодечно. И адрес этого брата я запомнила.
Ставила цифры на пароли, нужен был свежий набор символов, но таких, что что-то бы значили для меня.
Костя и предложил переделать адрес брата в пароль.
– Можете найти номер телефона Вячеслава Фиглярова, проживающего по адресу переулок Крылова 27–72? И дайте мне переговорить с ним хотя бы пять минут!
– Не знаю, барышня. Ничего это вам не даст. Ну скажите вы, что вас держат силой и даже примерные координаты укажите, где искать! Так на поиски в другом государстве деньги нужны немалые.
– Они есть.
– Допустим, и это так. Пока вас обнаружат да освободят, в чём сомневаюсь, хозяин сто раз обо всём проведает. Мне головы не сносить, только и вам не поздоровится. Поверьте, Дмитрий Максимович не со всеми так любезен, как с вами. Цените его доброе отношение.
Я только качала на это головой. Мысль о предстоящем вечере, который я проведу с Яковом наедине, вызывала тошноту.
Я, как пойманная в силок зверушка, металась, чтобы убежать на свободу, а петля на ноге лишь сильнее затягивалась. И лес над головой шумел, словно посмеивался. Свобода, вот она, только руку протяни и возьми, да мешает петля.
Придётся сидеть и ждать охотника. Отдаться на его милость, которой не будет.
И всё же я решилась сбежать во время вечерней прогулки с Самсоном. Завтра тот самый последний день, но я понимал, что Ледовский сделает всё, чтобы не пришлось выполнять данное обещание. Да и могла я ему верить?
Решила действовать на свой страх и риск.
– Виктор, прошу вас, я всё равно убегу. Вернее, попытаюсь, возможно, это закончится для меня печально.
– Так и будет, – вздохнул охранник и насуплено посмотрел на меня. – Отказались бы вы от своей затеи, а?
– Нет.
Я была непреклонна и, к моему удивлению, Виктор только махнул рукой.
Непонятно было, что это означало, поэтому на вечернюю прогулку я подготовилась так старательно, словно это был главный выход в моей жизни.
Заранее стащила из столовой нож, пусть и тупой, но пригодится. До поры до времени спрятала его в библиотеке на второй полке правого стеллажа. Аккурат между сочинениями Томаса Мора и какими-то историческими мемуарами времён Генриха VII.
Сюда-то точно не заглянут.
Надела тёмную водолазку и светлые джинсы. Выбирать было особо не из чего: что принесли, тому и рада. Собрала волосы в хвост. Больше я ничего сделать не могла.
Денег, конечно, раздобыть негде. Мои вещи отобрали ещё в самолёте. Да и, вероятно, карточки, легко отследить. Надо исходить из того, что у Ледовского везде свои люди.
Но кое-что ценное прихватить удалось. В библиотеке стояла небольшая золотая статуэтка, изображающая греческую девушку, несущую амфору на плече. Она умещалась в ладони, но я решила не рисковать и с трудом, но засунула её в носок, дополнительно прикрепив к лодыжке тряпкой для вытирания пыли. Не бинт, но сойдёт.
Под широкими джинсами почти не видно.
Идеальным бы вариантом было спереть часы Ледовского. Марки «Вашерон Константин», они стоили столько, что мне бы и на билет до Гаити хватило. Только приметные, такие и у отца были, я запомнила. Сбыть будет сложно. Да и стащить не легче.
И всё же, когда я представляла лицо Ледовского, хватившегося пропаж, улыбалась во весь рот и глупо хихикала. Было бы здорово нанести ему такой тройной удар, заслужил, но если я сбегу, то уже счёт будет два ноль в мою пользу.
Перед выходом я взглянула на себя в зеркало и заметила, что у меня выражения лица полубезумной маньячки, чудом ускользнувшей от полиции после первого громкого дела. И понимающей, что теперь-то она способна на большее.
План был такой: выйдем за ворота, и я побегу, вроде бы рядом с Самсоном, а потом брошу ему косточку, собака мне доверяет, и сама ринусь в противоположную сторону. Заплутать не страшно, боязно, что нагонят и вернут.
Почему-то я была уверена в благоприятном исходе авантюры, но внезапно Виктор, когда нас выпустили за ворота дома, произнёс:
– Слушайте, но не оборачивайтесь и не тормозите. До Желудка доберётесь сами, тут я вам не помощник. А там возьмёте такси и скажите адрес: улица Дзержинского 22, квартира 5. Она пустая, но пересидеть можно. Там есть стационарный телефон. Дальше сами. Возьмите деньги, их немного, но на первое время хватит. Дольше, чем два дня в квартире не сидите.
Он говорил спокойным тоном, то и дело наклоняясь к собаке, рвавшейся вперёд, поправить поводок. В какой-то момент я сделала то же самое и зажала в руке банкноты. Много ли это или мало, разберусь позже. Главное – Вселенная меня услышала и послала помощь.
Мы шли пешком уже полчаса, углубляясь в лес, пока Виктор не показал на еле приметную тропинку.
– Прямо около километра, потом резко направо, там указатель будет. К трассе выйдете, но попутки не ловите, попадётесь. Дойдёте до Желудка, это небольшой посёлок городского типа, там отдохнёте. Удачи вам, барышня!
– Почему вы решили мне помочь? – спросила я то, что мучило меня всю дорогу.
Я всё ждала, что вот-вот меня схватят люди Ледовского и потащат назад, но и этого не произошло. Вокруг было тихо. Леса и сумерек я не боялась, страшное осталось позади.
– Не спрашивайте, это не помощь совсем. Так, ложная надежда. Лучше бы вам передумать и вернуться, барышня. Ну а там, решайте сами.
– Вам попадёт? Он вас не убьёт?
– Ну, форы я вам много не дам. Покричу в лесу и побегу обратно, охрану поднимать. Всё, решайтесь. Или вперёд, или возвращаемся.
Я уже побежала на свободу, махнув Виктору рукой. Меня переполняли чувства, которые я и описать не могла. Какое-то ощущение огонька в груди. По мере бега он разгорался всё ярче, и вскоре мне сделалось так легко, что, казалось, ещё немного, – и воспарю.
Остановилась только когда совсем выбилась из сил. Настало время оглядеться и действовать по обстоятельствам. Это я умела, я теперь была способна на многое.
Потому что оказалась свободной.
6.1
Я шла, пока совсем не выбилась из сил, и перед глазами не пошли радужные круги.
И всё же мне было легко и весело. Я задыхалась от быстрой ходьбы, иногда останавливалась передохнуть и прислушаться, не бегут ли собаки по следу. Чувствовала себя так, словно стала героиней какого-нибудь шпионского фильма, и от этой нереальности происходящего чувство опасности притуплялось, сходило на нет.
Верилось, что я смогу выпутаться из этой ситуации, что ноги сами приведут, как в сказке о волшебном клубке, указывающем герою путь, к цели. И всё сложится. Обязательно. Не зря же я сбежала! Смогла!
Я сильная. И Хитрая.
Правда, воды и еды не было, тем скорее мне хотелось выйти на трассу. Вот уже и ориентиры, про которые говорил Виктор, я всё запомнила и наконец увидела автомобильное шоссе. Первым порывом было выбежать перед машинами и замахать руками, чтобы остановились.
Не хотелось даже думать, что могу попасть в ловушку. Ну разве случайно проезжающие люди могут быть связаны с домом в лесу и его хозяином? Меня обогреют, дадут поесть и отвезут в полицию.
А дальше… с вероятностью в девяносто процентов вместо российского посольства я попаду в дом Ледовского.
Эта мысль остудила голову, и в душу снова закрался страх. Нельзя мне обратно, лучше… не скажу, что смерть, но много что лучше. Голод, скитания по вокзалам и прочее. Что-то подсказывало, что если вернусь, то условия мои резко ухудшатся.
О свободе, понятно, речь не пойдёт. А если Якову отдадут? Как игрушку? Или даже не ему, а кому похуже?
Слышала я в «Дорожном патруле» и прочих передачах и пострашнее истории, когда девушку насиловали до тех пор, пока в сознании была. И после тоже.
Тут уж и смерти в когтях и клыках дикого зверя рад будешь.
В общем, до самой ночи я хоть и шла параллельно с шоссе, но пряталась за деревьями. Когда солнце село и стало прохладней, решила забраться на дерево и переночевать.
В реальности у меня это не получилось. Городская девушка до мозга костей только в кровь руки разодрала и в конце концов решила заночевать, прислонившись к стволу огромного ясеня.
Сначала думала, буду спать урывками, к тому же вскоре замёрзла и стала дрожать, глаза сами закрылись, а когда проснулась, солнце было уже высоко. Пора было двигать дальше.
Вероятно, из-за накопившейся усталости или схлынувшей эйфории, уступившей место тупому безразличию, идти было тяжелее, чем вчера. И всё же после полудня я добралась по Желудка.
Посёлок оказался небольшим. Я шла, обхватив себя руками, и постоянно дрожала от холода. Он проникал в самое сердце, хотелось лечь куда-нибудь, хоть на лавочку, закрыть глаза и спать. Тело ломило от усталости, я чувствовала те мышцы, о существовании которых в своём теле и не догадывалась.
Осторожность, опасения погони как-то отошли на второй план. Не было ничего, кроме тумана в голове, где шевелились тяжёлые, неповоротливые мысли, совсем не трогавшие за живое. Поймают? Пусть.
Наконец, я взяла такси. Почти не выбирала, подошла к какому-то бомбиле и назвала адрес.
– С вами всё в порядке, девушка? – спросил он как-то недоброжелательно.
Надо было отойти и взять другую машину, но усталость и дрожь в теле не позволяли упустить шанс скорее добраться до квартиры.
– Да, немного замёрзла.
Он посмотрел на меня внимательно, но в пассажиры взял. Я ехала, бессмысленно смотря в окно, и думая о том, что так и не купила бутылку воды. Безумно хотелось пить, во рту была словно выжженная пустыня, даже губы потрескались.
Ничего, до места доберусь и напьюсь до краёв. Виктор говорил, что квартира пуста, сейчас это совсем не казалось проблемой. Я была готова лечь и на пол, только бы закрыть глаза и забыться. И перестать дрожать.
Согреться. Сейчас бы выпить тёплого чая с лимоном.
– Девушка, мы приехали! – донёсся издалека грубый голос водилы.
Я разлепила веки и сунула ему денег. Похоже, больше, чем требовалось, потому что он даже соизволил открыть передо мною дверь и помог выйти.
– У вас багажа, сумки нет?
Некстати я вспомнила о золотой статуэтке, привязанной к ноге, и помотала головой. Утром она была на месте, а сейчас я даже ног не чувствовала.
– Помочь вам дойти до дома? Давайте ключ.
– Спасибо, я сама, – твёрдости в моём голосе хватило, чтобы водитель поджал губы и уехал, хлопнув дверью.
А я села на скамейку и посмотрела на солнце. Так и хотелось остаться здесь до скончания веков.
Дворик был ухоженным, почти пустым. Никто не лез с разговорами, и всё же сидеть и дальше я посчитала опасным.
Заставила себя подняться на этаж, долго вставляла ключ в замок обычной двери, которую можно сплеча открыть, и когда наконец попала в замочную скважину, пот со лба лил градом. Наверное, так ощущают себя наркоманы во время ломки, хотя кто их знает!
Что со мной происходило, я понимала смутно. Заболела, должно быть. Но ничего, отлежусь, выйду в аптеку и куплю парацетамола, станет легче.
Толкнув дверь, я нащупала выключатель и щёлкнула им со всей силой, а чувствовала себя так, словно камень на гору закатила.
Свет залил прихожую, и я оказалась нос к носу с Ледовским.
– Мне холодно, – прошептала я и рухнула ему на руки.
Последняя мысль, которая пришла мне в голову перед тем, как отключиться, была: «Хорошо, что теперь не придётся самой идти за парацетамолом».
Глава 7
Ледовский
– Всё будет в порядке. Поправится, – сказал толстый доктор в очках и принялся писать назначения.
Я всегда недолюбливал их: сытых, холёных эскулапов, знающих то, что было мне недоступно. Эту область жизни я контролировать не мог, и одно это вызывало глухое раздражение.
Словно кто-то стоял за спиной и отдавал невидимые приказы, и как не поворачивайся, лица не разглядеть.
За себя я в таких случаях не боялся, справлюсь, но теперь от меня, похоже, мало что зависело. И в этом была моя вина.
Не предусмотрел, думал, она сдастся и заблудится в лесу, а потом ей на помощь придут мои люди. И вернут незадачливую беглянку. Ко мне вернут.
– Это должно помочь.
– Мне нужно то, что поможет наверняка, – отрезал я и не повернулся в сторону говорившего.
Он что-то замямлил, я махнул рукой, чтобы он исчез.
– Вернётесь завтра и всё сами проконтролируйте, – проговорил я и, дождавшись, пока за эскулапом закроется дверь, подошёл к ней и сел на стул рядом.
Она не спешила открыть глаза, хотя знала, что я понимаю: не спит. Лежала на спине, бледная, немая, очнувшаяся.
– С вами ничего страшного не случится, – мягко, хотя это далось нелегко, произнёс я, осторожно дотрагиваясь до её руки. Она вздрогнула, сжалась в предчувствии удара, наверняка боролась с желанием отдёрнуть руку, но не стала этого делать.
Я всегда доверял первому впечатлению о людях, впоследствии оно оказывалось самым верным. Елизавета Вяземская не зря показалась Алисой, попавшей в Зазеркалье, но твёрдо намеренной разобраться в его хитросплетениях и пройти сквозь все ловушки. Найти дорогу назад.
– Я не умру здесь? – наконец, она открыла глаза и повернула голову в мою сторону. И улыбнулась осторожно, кончиками губ.
– Нет, Елизавета. Не умрёшь. Это в моей власти, я хочу, чтобы ты жила.
– Чтобы за меня можно было больше получить?
В её тёмных глазах мелькнуло что-то, похожее на вызов. Такой она мне нравилась ещё больше, чем тихой и лежащей на подушке, разметав тёмные волосы. Похожая на Медею из греческих мифов. Колдунью, которая пока не осознаёт своей силы.
Готовая погубить себя в отместку.
– Да, во всех смыслах.
Я улыбнулся, и она посерьёзнела. Её тонкая ладонь лежала в моей, мне нравилось ощущение тепла и хрупкости, которое я испытывал, держа её за руку. Она была одной из немногих, весьма немногих, кто не стремился всеми силами показать, что готова на большее.
Лиза была не готова ни на что. И одновременно ждала, что я ей предложу. Разумеется, чтобы презрительно отказаться.
– Я хочу вернуться домой.
Опустила глаза, а потом снова пристально взглянула. Голос слегка задрожал и стал слабее. Если бы я не видел её, подумал бы, что играет.
– Что меня теперь ждёт? Наказание?
Да, моя хрупкая бабочка, моя Алиса, заблудившаяся в лабиринте, тебя ждёт наказание.
– Не будем об этом. Пока выздоравливайте, – я снова улыбнулся, на этот раз от души. – Потом будет видно. Считайте, что у меня к вам слабость, а таким людям я могу простить многое. Но не всё, Елизавета. Вы заметили, что куда бы ни бежали, всё равно возвращаетесь ко мне? Не оправдывайтесь, поймёте позже, что я прав.
Мне не хотелось уходить, с ней было интересно разговаривать, перекидываться двусмысленными фразами и смотреть, как она старается выпутаться из сложного положения. Да, она была моей бабочкой, интересным экземпляром, за которым я хотел наблюдать каждую свободную минуту, зная, что времени нам отпущено мало.
– Мой отец… Вы говорили с ним? Он переведёт деньги?
– Конечно, об этом не беспокойся.
Я вышел и тихо прикрыл за собой дверь. Наверное, надо было дать ей позвонить и убедиться самой, что выкуп почти заплачен, но я сделаю это позже. Пусть думает, что пробудет здесь ещё какое-то время.
На поправку она шла быстро. Болезнь отступила окончательно уже на третьи сутки, в течение которых мы часто и долго разговаривали. Я старательно обходил скользкие темы, да и она не была расположена обсуждать своё наказание.
– Я думала, вы ничем не интересуетесь, кроме похищений, – сказала она как-то и испуганно посмотрела на меня.
Не позволила ли себе лишнего? И тут же на лице снова появилось упрямое выражение: «и что теперь?»
Лиза не казалась мне девочкой, нуждающейся в опеке. Наоборот, она была вполне самодостаточной, имела по каждому вопросу чёткое мнение и даже могла язвительно его аргументировать.
Мне она нравилась. Вот такая, как есть: непокорная и одновременно трогательно-ранимая.
Интересно, она такая же в постели? Как она принимает мужчину, как отдаётся ему? Я заранее ненавидел всех тех, кто был у неё.
– Я думал, ты ничем не интересуешься, кроме того, как потратить деньги отца, – парировал я, и Лиза презрительно сощурилась.
– Почему вы говорите мне «ты»?
– Потому что так хочу и ты ничего не можешь с этим поделать. Уйти тебе некуда.
– И ты этим пользуешься!
Она сидела в библиотеке напротив, одетая в голубую шелковую пижаму, которую сама выбрала на указанном мной сайте, и куталась в плед, хотя в доме было тепло. Наверное, без него чувствовала себя обнажённой.
Положив ногу на ногу и оголив тонкую щиколотку, Лиза бросала мне вызов, и я с готовностью принял его. Впервые сказала мне «ты» и склонила голову набок, словно прислушивалась, не произошла ли катастрофа. Не обрушатся ли на её голову кары небесные.
Я понимал, что она чувствует. То же, что и я: что нас неудержимо влечёт друг к другу, и мы оба знаем, чем это кончится. И почему-то с самозабвением двух садо-мазохистов оттягиваем этот момент.
С моей стороны был расчёт. С её – любопытство и щемящее чувство скольжения по лезвию вседозволенности. Это можно, а это нет. Но если никто не узнает, то вполне допустимо.
Я не торопил. Хотел, чтобы она сама предложила себя. И каждый вечер думал о том, что пора заканчивать игру.
А утром снова любовался её длинной шеей и расстёгнутой верхней пуговицей рубашки. Иногда она расстёгивала две пуговицы, как бы невзначай, будто забыла о них.
Маек и футболок Лиза не любила. С ними нельзя так играть на чужих нервах и интересах.
Я выполнял все её прихоти до того, как она о чём-то просила. Через горничную предлагал купить новую одежду или книги, милые безделушки в виде закладок или брелоков. Лиза соглашалась, но чаще нет.
В первом случае ей приходилось меня благодарить, чуть краснея или сердито спрашивая, что я потребую взамен. Во втором – я настаивал или соблазнял другой ни к чему не обязывающей вещью.
Дорогие подарки были табу. Не примет, это раз, и это будет явный знак моих намерений, два.
И однажды, когда терпение лопнуло, я снова пригласил её на ужин.
Последний. С продолжением.
