Текст книги "Я тебе не враг (СИ)"
Автор книги: Агата Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Я тебе не враг
Агата Чернышова
Глава 1
– Добрый день, Елизавета! Надеюсь, вы не пострадали?
Я обернулась на низкий женский голос, в котором звучала ирония, и с моей головы наконец сняли мешок. Свет ударил по глазам. Было больно. И страшно.
Страшно, пожалуй, сильнее всего, но показывать этого я не собиралась, кто бы меня сюда не приволок. Знать бы ещё, куда именно.
– Кому как! Спасибо, я в полном порядке, если не считать, что меня похитили, – ответила я и усмехнулась. Читала в романах, что роковые женщины ведут себя нахально в любой ситуации, им всё сходит с рук. Читала я много, папа ласково называл меня «мой книжный червь».
Настало время проверить действенность советов, расписанных в подобных романах, хотя лично я сама часто над ними подтрунивала. Как там было написано?
Я посмотрела в глаза собеседнице.
Говорившей оказалась женщина лет сорока с зализанными чёрными волосами, стянутыми в высокий хвост. Она была вся запакована в футляр: строгий, идеально сидящий на ней брючный костюм чёрного цвета, белая рубашка застёгнута на все пуговицы.
Этакая леди-босс. Фарфоровая статуэтка. Актриса или модель, правда, уже разменявшая четвёртый десяток и не избывшая страсть к алой помаде.
Высокомерная сучка, считающая остальных грязью под ногами. Знаю я таких. Этой даме бы с моей мачехой пообщаться, хотя о чём это я?! Две паучихи в одной банке не уживаются!
– И тем не менее я рада, что с вами всё в порядке! Дмитрий Максимович приказал встретить вас и хорошо разместить. Он скоро будет и лично познакомится с вами.
«Интересно, зачем?» – подумала я, но вслух ничего не сказала. Я пленница, и в глазах дамы плескался лёд, становившийся тем прочнее, чем больше я говорила.
Так к чему нарываться на большие неприятности, чем те, в которые я уже влипла. Ввязалась по уши.
А ведь утро так хорошо начиналось! И в гороскопе обещали удачный день, который станет началом чего-то большего. Вот и верь после этого звёздам! Все лгут, как говорил мой отец, и я никому не верила, кроме него.
Оказалось, не зря.
– Здесь вы сможете отдохнуть. Ужин будет через час. Я подобрала вам одежду, она в шкафу, думаю, придётся впору. Можете принять душ, полотенца чистые.
Она говорила так, будто я была незваной гостьей, внезапно свалившейся на голову приличным людям. Холодная красота женщины завораживала, но вызывала во мне отторжение. Она походила на Снежную королеву, правда, черноволосую и с ярким, но не вульгарным макияжем.
– У вас есть особые пожелания?
Вопрос походил на издёвку. «Чёрная королева», как я окрестила эту леди, специально подчеркнула слово «особые», словно хотела сказать: давай, сучка, покажи свой характер, а я посмеюсь.
Или посажу на хлеб и воду, а позже оправдаюсь твоей непокорностью.
Я мотнула головой. Можно было съязвить, что я хочу на волю. На свободу. Желательно к подъезду моего дома, где меня и затолкали в чёрный внедорожник без номеров. Прижали к носу что-то дурно пахнущее, чуть не удушили, и очнулась я уже, когда самолёт приземлился. Куда меня привезли, понятия не имела.
– Нет у меня пожеланий, которые вы могли бы с лёгкостью удовлетворить, – ответила я, глядя в голубые глаза дамы. Её полные красные губы искривились в усмешке. Но она тоже не сказала того, о чём подумала.
– Тогда располагайтесь! Если вам что-нибудь понадобится, просто снимите трубку телефона на столике.
Дама сделала знак двум амбалам, державшим меня за руки, чтобы те наконец отпустили жертву, и направилась к двери, так и не вынув руки из карманов.
– Что вам от меня надо? – крикнула я ей вослед, растирая затёкшие запястья.
Можно было спросить «где я» или «когда меня освободят», но что-то подсказывало, что ответы на эти вопросы не в компетенции присутствующих. Им попросту запрещено об этом со мной разговаривать.
– От вас ничего. Считайте себя гарантом безопасности, Елизавета Евгеньевна. Если ваш отец будет благоразумным, вам ничего не угрожает, – ответила дама и грациозно вышла.
Перед этим сделала эффектную паузу, которая должна была заставить меня додумать, что будет, если отец не проявит благоразумие.
За дамой, кинув в мою сторону мрачные и сальные взгляды, вышли амбалы. И в двери два раза повернулся ключ. Конечно, кто бы сомневался!
Я присела на широкую кровать и осмотрелась. Тихо и пусто. А ещё пахнет лавандой.
Обстановка скромная, мебель не новая, но добротная, на келью отшельника комната не тянет. Скорее на номер гостиницы уровня трёх-четырёх звёзд.
Все окна были плотно зашторены, но больше ничто не напоминало о том, что я в заточении. Первым делом я раздвинула шторы.
Так, это был дом с прекрасным весенним садом. И моя комната находится на втором этаже. Наверх вели пятнадцать ступенек, лестница делала резкий поворот вправо, это я поняла, когда меня вели сюда.
Ручки на оконных створках отсутствовали. Разбить толстые стёкла в пластиковых рамах мне было нечем. Да и если бы это удалось, что делать дальше?
Прыгать, грозя сломать ноги? Сегодня меня ещё не кусал радиактивный паук.
Ладно, пусть бы и это получилось, но куда бежать? Вряд ли ворота открыты настежь, а до ближайшего населённого пункта рукой подать!
Меня привезли на самолёте, значит, как минимум, я уже не в Москве.
Нет, думать о побеге глупо. Я не героиня фильма о Ларе Крофт, а обычный ветеринар, недавно получивший диплом и приступивший к трудовой деятельности. Это мой отец – владелец довольно крупной компании, специализирующейся на IT-технологиях. Даже не представляю, чем на самом деле занимается его фирма, и знать не хочу.
Хватит того, что я по его милости оказалась здесь. В месте, под названием «нигде». И с выходом на тот свет.
Исследовав комнату, я перешла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Глаза красные, воспалённые, укладка вся рассыпалась, а тушь потекла. Принять душ и вправду не помешает. Что-то подсказывало, что я здесь надолго. По крайней мере, дольше, чем на один-два дня.
Не знаю, что там у моего отца за дела с криминальным миром, да и знать не хочу, но теперь расхлёбывать эту кашу предстоит мне одной. Имя, упомянутое «Чёрной королевой», не было таким уж незнакомым.
Дмитрий Максимович, вероятно, имел фамилию Ледовский. И если это так, я крепко влипла. В моём присутствии отец как-то упоминал о нём. Вскользь и с неприязнью, как говорят об огромном питоне. Я бы даже сказала с холодной, бессмертной ненавистью.
Я тогда спросила у дяди, о ком идёт речь, и он ответил, что это один из теневых боссов криминального столичного мира.
Официально он какой-то там бизнесмен, владеющей небольшой фирмой по финансовой аналитике, бывший подающий надежды математик, решивший оставить карьеру учёного ради денег. Я не вникала, монстр, и так понятно, как оказалось, совершенно напрасно.
Всё это пронеслось в голове, пока я наскоро обмылась под душем. Голову решила не мочить, не хотелось предстать перед противником похожей на мокрую курицу. Многие обманывались, глядя на мою внешность хрупкой дамы и имея в виду профессию. Так я добра к животным, не к людям. И потом не надо забывать, чья я дочь!
Вышла я из ванной минут через десять после того, как зашла, так и не найдя подходящего предмета, который можно использовать в качестве орудия самозащиты. На письменном столе у окна уже стоял поднос с двумя тарелками. Каждая была накрыта серебряной крышкой, но обратила внимания я вовсе не на это.
На плоской белоснежной тарелке для десерта лежала чёрная роза, чей короткий стебель с острыми шипами был заботливо обёрнут бумажной салфеткой.
И записка, написанная чётким почерком с лёгким наклоном и сильным нажимом: «Добро пожаловать, Алиса, в моё Зазеркалье!»
* * *
Алиса в Зазеркалье. Хорошо, что не в Стране Чудес!
Я отбросила записку, словно она была пропитана ядом. И к розе не притронулась, зато к обеду приступила без стеснения.
Можно было, конечно, разыгрывать карту оскорблённой невинности и в знак протеста поморить себя голодом, но это было просто глупо. Разумнее поесть, пока представилась возможность.
Надеюсь, они туда ничего не подсыпали? Только подумала, проглотила кусок и продолжила есть. Не подсыпали, я нужна им живой и вполне способной связать двух слов. В романах пишут, что жертву похищения просят сказать несчастному отцу пару слов в трубку.
И я скажу! Обвинять никого не стану, это всё потом. В мыслях не заметила, как проглотила всё, что было на тарелке.
Обед был вполне сытным: первое, сырный суп, и второе – пюре с котлетой. Дома я ела гораздо большими порциями, проблема лишнего веса никогда не стояла передо мной, за что мачеха за глаза называла меня ведьмой, но здесь не мой дом. И не мои правила.
Я решила выбрать единственно верную стратегию: попытаться пережить всё это с наименьшими потерями. И вскоре небо или судьба показали мне, что я сделала правильный выбор.
Плыви, Лиза, по течению, ориентируйся по ходу!
Через полчаса дверь открыли и впустили горничную в белом переднике. Она была немолодой, несимпатичной и молчаливой.
Положила на кровать пакет, завёрнутый в шуршащую упаковочную бумагу, похожую на ту, что используют хозяйки для выпечки, взяла поднос и вышла, едва на меня взглянув.
Она скорее напоминала надзирательницу, а не горничную, приставленную обслуживать меня, но сейчас меня мучило любопытство, поэтому о прислуге я вскоре позабыла.
Развернула пакет и увидела аккуратно свёрнутое, вполне скромное, платье-футляр чёрного цвета. Внутри оказалась ещё одна записка, напечатанная на компе: «Будьте готовы к пяти».
Вздохнув и оглянувшись на запертую дверь, я начала переодеваться так быстро, как могла. Неприятно было бы, если бы кто вошёл и увидел меня полуголой.
Не то чтобы я стеснялась, но это мой личный пунктик: я не раздеваюсь перед незнакомцами. Даже если так вышло случайно, понимание, что на меня смотрят, вызывает тошноту.
Итак, я была готова значительно раньше заявленного в записке срока. Что мне ещё было делать? В шкафу пусто, под кроватью тоже нет ничего, что помогло бы сбежать.
В ванной и туалете – аналогично.
Делать было нечего, поэтому я села в кресло, которое специально подвинула напротив двери, и приготовилась ждать.
Наручных часов, слава богу, меня не лишили.
Ровно в пять, когда я уже передумала всё, что скажу в глаза похитителю, дверь открылась, и та самая горничная, которая принесла пакет с платьем, показала рукой, что пора на выход.
Я поднялась как можно с более спокойным видом, а душа у самой в пятки ушла. Вдруг появилось невесть откуда взявшееся чувство досады: ну что я скажу этому всесильному Ледовскому? Станет ли он меня слушать?
Говорить с монстром, по правде, не было желания. Ничего от меня не зависит. Вот и буду помалкивать, чтобы руки выкручивать не начали.
Я обернулась на двух амбалов, следующих за мной по пятам и тяжело вздохнула. Да, Лиза, молчать – верная тактика.
Пытать, конечно, меня не станут, я ничего не знаю о делах отца, скорее выступаю гарантом выполнения им определённых обязательств, но вести себя как истеричка означает подвергнуться лёгкому насилию.
Возможно, они только этого и ждут. Эх, в романах всё кажется приключением, а я попала в самый настоящий триллер.
– Направо, – бросила через плечо горничная. Голос у неё тоже был хриплый, неприятный, как и манера поведения.
Так, надо вести себя тихо. Не высовываться.
И только я успела прийти к такому заключению, как коридор закончился, и мы оказались у крепкой дубовой двери.
– Входите, вас ожидают, – горничная выразительно подняла белёсую бровь.
Я постучалась и, не дожидаясь ответа, вошла.
Это была гостиная, выполненная в викторианском стиле. По крайней мере, такой интерьер я видела в сериалах о Британии девятнадцатого века. Но разглядывать книги и массивные кресла мне было некогда.
– Доброго вечера, Елизавета! – высокий и подтянутый мужчина, сидевший до этого на диване, поднялся навстречу.
Он был ещё довольно молод и хорош собой, хотя и внешность не лишена недостатков: слишком маленькие узкие губы, длинный нос. Но когда смотришь в его глубоко запавшие серые глаза, то невольно хочется вытянуться по струнке и ждать приказа.
И неважно, каким окажется приказ, всё равно выполню.
– Присаживайтесь, я хочу кое-что прояснить, – и мне указали на кресло напротив.
1.2
Я подчинилась и приготовилась слушать, одновременно прикидывая в уме, сколько моему собеседнику лет. Лицо гладкое, мускулистое, тело поджарое, наверное, Ледовскому не больше сорока.
Почему-то я представляла его стариком за шестьдесят.
И не таким притягательным. До мурашек, до буйных фантазий и мыслей, до бабочек в животе.
– Вы понимаете, почему вы здесь? – голос был приятен, как музыка, как звуки фагота, с небольшими нотками хрипотцы, от которой в романах у красавиц мурашки по телу бегут.
У меня тоже, но скорее от страха, который я постараюсь не показывать. И от желания убежать без оглядки, чтобы не захотелось остаться
– Да, Дмитрий Максимович, подозреваю, это всё из-за дел моего отца.
Не удастся не показывать страх совсем, конечно. Я ощутила, как стучат мои зубы.
– Вы проницательны не по годам.
По канону должна была потупить глаза вдолу и покраснеть, но не выходило из меня светской барышни, как любила говорить мачеха. И томно вздыхала, а я показывала ей в спину язык и пожимала плечами.
Вот и сейчас, словно под руку толкнули, и я решила перевести разговор в деловое русло. Поторговаться, если можно так сказать.
– Вовсе нет. Я работаю ветеринаром, врагов у меня нет, больших денег тоже, зато я слышала вашу фамилию от отца. Он говорил о вас с моим дядей не в очень приятных выражениях, простите за прямоту.
– Ну, вы за них не отвечаете, – усмехнулся собеседник, и я нашла в этой ледяной усмешке даже какую-то прелесть. Наверное, всё это последствия хлороформа. Блин, у меня правая рука дрожит, он, наверное, это уже заметил. – Считайте, что вы у меня в гостях.
– Могу я спросить, как долго пробуду у вас в гостях?
– Пока ваш отец не выполнит обещание. Думаю, недели две или около.
Ледовский не улыбался, не пытался казаться суровым или, напротив, милашкой, угождающим даме. И мне это тоже понравилось. Люблю, когда всё ясно и прозрачно.
Он похититель, а я жертва. Холодной вежливости между нами более чем достаточно.
– Можно мне дать в комнату хотя бы книгу? Я с ума сойду за эти две недели!
Я попросила об этом робко, потому что боялась отказа. Телевизор в комнате был, но я никогда не любила его смотреть, да и пульта не нашла.
Хотела было понять, в какой стране нахожусь, думала пощёлкать каналами, а тут облом. Почему-то я была уверена, что мы сейчас не в России.
– Хорошо, что именно вы предпочитаете? – в колючих глазах Ледовского промелькнуло удивление, и тут же оно сменилось на настороженность. – Подумайте и скажите Варваре, она будет вашей личной горничной, пока вы гостите у меня. Можете смотреть телевизор, но выходить из комнаты вам запрещено. Это ясно?
Я кивнула.
– А теперь нас ждёт ужин. Вы не против?
Вопрос был риторическим, даже задан вроде бы со всем вниманием, однако тоном, не терпящим возражения.
– Платье вам идёт. Милана, как обычно, угадала с размером.
Он смотрел на меня оценивающе, но не как на женщину, скорее как на манекен. Вещь, одетую соответственно техническому заданию.
А я молчала и смотрела на маленький пузатый круглый столик между нами. Мне одновременно хотелось посмотреть противнику в глаза, чтобы показать, что я не так уж и боюсь, и попросить отпустить меня. Но понимала, что мы играем в разных лигах, и что мы не противники, а палач и его жертва.
И мои потуги на желание быть сильной и независимой тирана только позабавят. Не стоит выглядеть смешно.
По крайней мере, не в его глазах.
– Вы не хотите спросить, где мы находимся?
Ледовский поднялся, давая понять, что разговор будет продолжен в столовой, где, как он подчеркнул, уже, должно быть, накрыто.
– В вашем доме.
– Верно? Но где именно?
В дверь он пропустил меня первой, а я, помня о том, откуда пошла эта традиция, улыбнулась.
– Что вас рассмешило, Елизавета Евгеньевна?
Раздражение в голосе от меня не укрылось. Злить такого мужчину, как Ледовский, было опасно. Это как к тигру с больным зубом приближаться. Ты знаешь, что не желаешь ему худого, он – нет.
И знать не желает.
И как только Ледовский рассмотрел мою улыбку, если я повернулась к нему спиной? И почувствовала, что он оценивает меня.
– Я вспомнила, что обычай пропускать женщину вперёд возник в пещерные времена. Потому что пещеры редко бывали не заняты дикими зверями, а потеря женщины для племени не настолько велика, как уход добытчика-охотника.
Я обернулась и произнесла всё это спокойным тоном, молясь, чтобы Ледовский не воспринял моё объяснение, как намёк на его скудоумие.
Отец всегда говорил, что я слишком умна и не желаю этого скрывать. Я и сама понимала, что мужчины таких всезнаек не жалуют, поэтому старалась порвать отношения раньше, чем это сделали бы они.
Так я и осталась к двадцати двум годам девственницей. О чём ни разу не пожалела. До сегодняшнего дня.
Одноглазый кот дома у меня уже был, из тех, кого принесли на усыпление, потому что не смогли спасти нагноившийся глаз.
А что если ко мне применят насилие? Эта мысль заставила похолодеть и сжать зубы.
– Я слышал что-то такое, но пещерные времена давно прошли, не так ли? Мы стали более цивилизованы.
«Да, только по-прежнему похищаем женщин, чтобы наказать их отцов», – подумала я, но вслух этого не сказала. У любой дерзости есть границы.
– Так вам совсем неинтересно, где мы находимся? – повторил вопрос Ледовский, когда мы сели за стол в одинокой и слишком просторной для двоих столовой всё в том же викторианском стиле.
На секунду я представила, что попала в роман, и сейчас за высоким окном, открывающимся на сад, девятнадцатый век, а мой похититель – настоящий джентльмен. Такой не позволит себе обидеть даму.
Сразу стало легче.
– Я боялась спрашивать. Не хочется нарваться на грубость.
И снова честный ответ смягчил мужчину. Он хотел казаться галантным, но сдержанным. Человеком, которому не было нужды сыпать угрозами.
Однако, иллюзий я не строила. Этот ужин был вовсе не данью вежливости или попыткой извиниться за похищение. Мужчина, сидящий во главе стола по левую руку от меня, хотел проверить, что мне известно о делах отца.
И если что-то пойдёт не так, я вполне могу оказаться с пулей в голове где-нибудь в лесу. Или как там хоронят ставших ненужными заложников?
– И всё же, попробуйте предположить. Мне интересно вас послушать, – мужчина соединил кончики пальцев рук и откинулся в кресле, смотря на меня так, будто я нахожусь на экзамене, на который еле вышла с кучей хвостов.
Для такой перфекционистки, как я это было обидно. Несмотря на то что после безумной выходки меня как минимум покалечат, мне захотелось укусить его. Фигурально выражаясь.
– Ну, мы долго ехали на машине, потом я услышала шум самолёта, значит, приехали в аэропорт, – начала я так, словно докладывала старшему ветврачу по смене о симптомах парвовируса у вновь поступившего в стационар щенка-пациента. Главное – не смотреть на Ледовского.
– Потом летели около полутора часов. И когда я вышла из самолёта, было тепло и тихо. На машине ещё час сначала по асфальту. Потом по просёлочной дороге, последние минут десять петляли. И пахло лесом. А ещё было слишком тихо для дачного массива. Значит, либо дом стоит на отшибе, либо вообще в отдалении от жилья.
Я замолчала и решилась-таки посмотреть на хозяина дома. Интерес в его холодных серых глазах разгорался, но это было любопытство волка, столкнувшегося с необычным зайцем, пытающимся строить из себя хищника.
Или хотя бы того, кто волен сам выбирать свою судьбу.
– Мы в Белоруссии, Елизавета Евгеньевна. Не гадайте дальше, но это было довольно интересно. А теперь, услуга за услугу, я тоже кое-что вам расскажу. Крайне для вас интересное.
И посмотрел так, что у меня душа в пятки ушла. А в низу живота запульсировала горячая волна.
1.3
– Вы любите розы? – вопрос застал меня врасплох, и мне захотелось отбросить вежливость и ответить правдой:
– Нет, я считаю этот цветок неживым. Слишком совершенным и с претензией на что-то интимное, личное. Мне больше по душе калы.
Ледовский снова приподнял бровь, но ничего по этому поводу не сказал.
– Учту, Елизавета Евгеньевна. А теперь к делу. Как вы знаете, у нас с вашим отцом есть небольшие, но крайне важные разногласия. Он упрямится, а у меня нет времени ждать. Поэтому вы здесь, чтобы он ещё раз взвесил, что для него важнее: секреты партнёра или дочь. Вреда вам не причинят.
– «У попа была собака, он её любил, она съела кусок мяса, он её убил», – промурлыкала я себе под нос, так и не притронувшись к артишокам, фаршированным грибами с индейкой.
Есть не хотелось, теперь одна мысль о еде вызывала тошноту.
Прислуга в доме была молчаливой и незаметной. Тишина почти осязаемой. Мне казалось, я попала в готическую сказку, которыми зачитывалась с детства. Всякие там «Красные шапочки» в изначальном варианте.
Мне сразу пришло в голову, что я и есть та самая девушка, зашедшая в лес с пирожками, а попавшая в логово Серого Волка.
– О чём вы?
Заинтересованный слушатель исчез, теперь вместо него рядом сидел раздражённый человек, тяготившийся моими замечаниями.
Мол, выпендриваешься, а у самой, знаю, душа в пятках.
– Так, детская песенка. Максим Дмитриевич, я понимаю, что вы не можете дать мне гарантий безопасности. Если отец заупрямится, никто меня не спасёт, – и я снова посмотрела ему в глаза, хотя, не скрою, это далось мне с трудом.
От собеседника веяло такой силой, не физической, а какой, должно быть, обладал Мефистофель, представший перед Маргаритой из «Фауста».
Дьявол, хитрый Дьявол!
Мне хотелось бы быть сильной и дерзкой, но это означало бы быть глупой, а вот это у меня не получалось никогда.
– Если до этого дойдёт, я дам вам слово, и вы сами сможете его убедить.
Я вздрогнула. Телевизор смотреть я не люблю, зато моя мачеха обожает пялиться в него днями и ночами, тут невольно зацепишь ухом криминальную хронику.
Поломанные руки, искорёженная психика – жертвам похищения приходилось несладко. Даже тем, которые вернулись. А ведь возвращались не все.
«Подснежники», так называли неопознанные трупы, найденные по весне в лесопарках или за городом, когда стаивал снег.
– А если и это не поможет, я просто хочу заранее знать, быстро ли умру? – кажется, у меня чуть дрогнул голос, зато я увидела, как дёрнулся угол рта этого холёного холодного человека.
Значит, я его проняла. Не знаю, правда, радоваться или огорчаться.
С такими, как Ледовский вечно ходишь по тонкому льду.
– Вы ветеринар, верно? – внезапно спросил он.
«А то ты не знаешь!», – подумала я, но вслух не сказала. Кивнула.
– А у меня есть собака. Вы любите собак?
Мне захотелось рассмеяться до слёз.
Ну вот как некоторые изящно переводят разговор с неприятной темы. Будь это беседа обычной, я бы непременно сказала всё мужчине в глаза: и о том, что я, конечно, благодарна за приятный разговор, но у меня от него уже мурашки по спине.
А что сделал бы он? Пожал плечами, отвернулся или дотронулся до моей спины, чтобы убедиться, что не лгу? Так, Лиза, мысли ушли куда-то не туда.
Интересно, мне понравилось бы это прикосновение? А если бы он захотел большего, что сделала бы я?
И был бы у меня выбор?
– Очень. Я ведь лечу их. Какая у вас порода?
– Бультерьер.
«Ну да, не той-терьер же!», – мысль чудом не сорвалась с языка.
– А где он? Я его не видела и не слышала.
– Гуляет по территории, но скоро вернётся. Если вы не против, я вас познакомлю.
– Буду рада, – я впервые с момента нашего разговора улыбнулась. И тут же почувствовала укол совести: отец там, должно быть, с ума сходит, а я любезничаю с его врагом!
Поэтому решила вернуться к главной теме:
– Простите, но снова спрошу: сколько я здесь пробуду? Вы ведь дали отцу определённый срок?
– Вы куда-то опаздываете? – резко спросил хозяин, тоже почти не притронувшийся к еде.
Не знаю, были здесь у него другие похищенные и сколько их было, но вот я такая: упрямая и желающая знать всё наперёд.
– Я недавно устроилась в ветклинику и прикидываю, смогу ли вернуться к своим пациентам в ближайший месяц. Дела отца меня волнуют мало, я о них ничего не знаю, после его последней женитьбы мы отдалились, а вот работа мне важна. У меня в стационаре лисёнок загибается. Не хотелось бы пробыть здесь долго.
Я нахмурилась и вспомнила того, о ком шла речь. Не отца, а лисёнка.
Его привёз какой-то чудак при деньгах, кормивший зверя креветками под разными соусами. У животного было жуткое воспаление поджелудочной, а хозяин только глаза вытаращил: что не так? Креветки самые лучшие, приготовлены по всем правилам, сам пробовал.
– Вы очень рассеяны, Елизавета. Согласны, если я стану звать вас только по имени? Мне неприятно упоминать вашего отца всякий раз, как я на вас смотрю, – он говорил неторопливо, то и дело поднося к губам бокал красного вина. Такой же стоял рядом с моими столовыми приборами.
И когда мне налили вина? Я совсем не помнила этого момента. Так, должно быть, чувствовала себя Красавица, попавшая в замок Чудовища. Впрочем, это я загнула.
Сказкой тут и не пахнет, магия меня не спасёт.
И за столом со мной рядом, что только руку протяни и дотронешься до его плеча, сидело не Чудовище. Я бы сказала, это был сказочный Оборотень. Волк, хорошо усвоивший, чего можно ожидать от Красных Шапочек.
А я вовсе не писаная красавица. Симпатична, говорят, даже чертовски мила, но совершенно не умею нравиться мужчинам.
Вернее, я им по душе, пока сижу и молчу, потупив глаза. А потом и взгляд у меня жёсткий, цепляющий, как у судебного следователя, да и язык острый, как скальпель.
– Разве я вправе вам что-то запретить? – робко улыбнулась я и сделала глоток вина. Терпкое, с кислинкой, раскрывающееся на кончике языка приятной нотой горечи.
Не иначе как вино ударило в голову, потому что я не сдержалась и добавила:
– И всё же я его дочь.
Замечание абсолютно глупое и лишнее. Как будто Ледовский без меня этого не знал?
В его глазах заплясали какие-то дьявольские искорки. Видать, точно, вино в голову ударило!
От дальнейшего позора меня спас собачий лай, донёсшийся откуда-то сбоку.
– А вот и Самсон, пойдёмте, я вас познакомлю, – хозяин бросил салфетку на стол и поднялся, давая понять, что ужин окончен.
Я сделала то же самое и почувствовала, что ноги стали ватными, а в голове звучит мелодия «Шумел камыш, деревья гнулись, а ночка тёмная была».
Это я так повелась от стресса или от вина? Впрочем, неважно. Про деву, лишившуюся чести, слушать не хотелось
Мы оказались в большом холле. Я выглянула из-за широкой спины хозяина и первое, на что упал мой взор, была собака. Тигрового окраса бультерьер, год, не больше.
Второе – взгляд Чёрной королевы. Она смотрела так, будто хотела закопать меня живьём и, приплясывая, утоптать землю над свежей могилой. Я даже мгновенно подобралась и протрезвела.
