Текст книги "Из Ро́ссии с любовью (СИ)"

Автор книги: Агаша Колч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 28. Разговор с драконом по душам

«Некогда люди придумали образ дракона, наделяя его различными свойствами: мудростью, магическими силами, дружелюбием или враждебностью. Драконы, творения человеческой мысли, в какой-то мере обязаны людям. Но и люди несут ответственность перед тем, кого создали. Наделяя драконов темными качествами, отрицая их, человек закрывает двери перед мудростью. Вместе с драконом он убивает в себе воображение, фантазии и мечты – возможно, лучшую сторону человеческой природы».

Много чего люди о драконах придумали, даже одним глазком не видя ни одного из них.

Преодолев собственный страх и дрожь в коленях, я решилась выглянуть в соседнюю комнату. Дракон сидел у стола, уставившись взглядом в сцепленные в замок руки. Сейчас он чем-то был похож на несчастного домового.

Ох, Жюль! А ещё голодные дети. Хватит труса праздновать.

Нерешительно сделала небольшой шаг вперед и робко кашлянула. Никакой реакции, и всё тот же неотрывный взгляд на руки. Я тоже посмотрела на ладони гостя – и чуть было не шмыгнула назад в спальню.

Когти! Не такие огромные, какими могли бы быть в истинном драконьем обличии, но не меньше, чем у крупной хищной птицы. Мамочка дорогая, страх-то какой!

От моего нерешительного топтания на месте скрипнула половица, и мужчина наконец-то поднял на меня взгляд. Глаза такие тёмные, что вертикального зрачка не видно. Несколько мгновений смотрит так, словно не понимает, кто я и что здесь делаю. Похоже, глубоко в думы невесёлые погрузился. Да и с чего ему веселиться, если доченька вон чего вытворяет. Женихи от её капризов разбежались, сама замуж за человека собралась, заведомо оставляя род без наследников.

– Лорд, – обратилась я к дракону. Ну читала я в романтических фэнтези историях, что так принято при общении с представителями старшей расы.

– Я не лорд, дитя. Не приняты в нашем роду сословные различия. Да и пустое всё это. Хотя дочь моя желала титулованной быть. Драконесса-графиня! – мужчина фыркнул, и из его ноздрей вырвалась струйка чёрного дыма. Ой-ой!!! – Ты что хотела, девочка?

Всё же забавно такое обращение: «дитя», «девочка». Да, я молода и малоопытна, но и в моём старом мире, и здесь я уже взрослая.

– Как же мне тогда к вам обращаться?

– Называй меня Пирр*, дитя. Это ближе всего к моей сути.

– Месье Пирр, я хотела бы покормить детей. Не будем ли мы вам мешать?

Дракон с удивлением посмотрел на меня:

– Как могут помешать дети? Конечно, надо накормить их, – а потом чуть смущенно спросил: – А мне с вами можно пообедать?

Дети уже давно выглядывали из дверного проёма, с любопытством рассматривая гостя. Услышав, что сейчас будем обедать, бесстрашно подошли к Пирру и вежливо поприветствовали его. Авелин не только сама представилась гостю, но и познакомила его с месье Любомуром.

Мне понравилось, с какой доброй улыбкой смотрел Пирр на моих воспитанников, помогающих сервировать стол, как он бережно взял в руки котёнка и внимательно слушал объяснение девочки о том, сколько раз в день нужно кормить питомца.

Осмелев от увиденного, я решилась попросить за домового:

– Месье Пирр, а вы могли бы освободить домашнего духа от заклятия, наложенного вашей дочерью?

– Какого заклятия? – не понял дракон.

С того места, где расположился гость, замершего памятником самому себе Жюля не было видно, поэтому Пирру пришлось встать. Он подошел и присел на корточки рядом с домовым, погладил его по плечу и прошептал:

– Прости, старина.

После этого наклонился к уху несчастного и что-то прошептал. Жюль моргнул, обвёл всех нас взглядом, горестно вздохнул и… пропал.

– Вы что ему сказали? – подскочила я к месту исчезновения домового. – Куда он?

– Сказал то, что ты, милое дитя, попросила – снял заклятие подчинения. А куда старина Жюль исчез, это уж, прости, я не знаю. Думаю, восстанавливаться ушёл. Сколько он так простоял?

– Больше часа… – прикинула я время нашего возвращения, грома и молний.

– Много, – покачал головой Пирр. – Нечисть, чтобы силы не растратить на нашем плане, регулярно на несколько минут в подпространство возвращается. Туда, где они все и обитают. А час – это много…

– Жюль умрёт? – всхлипнула Авелин, внимательно прислушивающаяся к разговору взрослых.

– Нет, малышка, нет! – обняла я её. – Он полежит в своей постельке, наберётся сил, выздоровеет и вернётся.

Чтобы отвлечь всех от грустных мыслей, скомандовала:

– Садимся за стол!

Аккуратно, чтобы не разбрызгивать воду и не греметь тарелками, я мыла посуду и слушала рассказ Пирра. Дети пошли «полежать» после обеда, и уже дружно сопели носиками, наслаждаясь радужными снами. А какие ещё сны могут быть в их возрасте?

– Место, где стоит этот дом, ещё мой дед застолбил. Здесь раньше много драконов нашего рода гнездилось. Немало достойных могут назвать Долину местом рождения. Суета человеческая не касалась этого уголка… пока сюда не пришли Венессенты. Нет, мы не воевали с ними. Просто уходили всё выше и выше в горы. Туда, куда не каждый смельчак рискнёт подняться. Кто-то навсегда покинул Долину, кто-то предпочёл спячку… Те же, кто остался, время от времени занимают свои дома и живут в образе человеческом, чтобы звериная ипостась не затуманила разум. Поэтому домик по праву наш.

– Так я и не претендую… – поняв, к чему был этот рассказ, объявила я. – То, что мы с детьми сейчас здесь – это прихоть духа-хранителя замка.

Пирр удовлетворённо кивнул.

– С этим старым прохиндеем я ещё поговорю. А вам надо что-то другое для себя найти. Отправлю завтра дочь в Сиан и закрою дом заклинанием невидимости и стазиса.

– А как же Жюль и те, что во дворе? Их тоже в стазис? Ещё и овцы, куры, козы… Живые же.

Дракон только плечом дёрнул:

– Овец и коз Императору подарю…

– В качестве приданного Аурели? – не удержавшись, фыркнула я.

Пирр непонимающе посмотрел на меня. Кажется, не принято у драконов выделять невесте имущество при вступлении в брак. Или как там у них называется официальное разрешение на спаривание и рождение детёнышей. Интересно, драконы живородящие или яйца откладывают?

– Самка в истинном облике откладывает несколько яиц. Два или три. Редко четыре. И на протяжении нескольких лет согревает их теплом своего тела. Отойти может только на несколько минут по нужде. Самец и его родичи всё это время и потом, пока дракончики не встанут на крыло, охраняют, оберегают и обеспечивают драконессу всем необходимым. Правда, в этот период потребностей обычно мало, но даже в малости зависеть от других тягостно. Поэтому и не хочет Аурели спариваться ни с кем. Выведение потомства – это зависимость, а она слишком свободу любит.

Не понимая, что делаю, я тёрла тряпкой давно уже чистый и сухой стол, внимательно слушая объяснение Пирра, и никак не могла понять, почему такой интимный вопрос, как рождение детёнышей, вслух произнесла.

– Ты слишком громко думаешь, дитя, – с усмешкой хмыкнул Пирр. – И очень-очень забавная. Скоро дыру в столе протрёшь.

Я спохватилась, смутилась и спрятала тряпку за спину. А дракон вернулся к моему первому вопросу.

– С Жюлем поговорю, посоветую другой дом подыскать. О тех, кто во дворе, не знаю, но, думаю, домовой сам с ними разберётся. Куры… или соседи разберут, или лисы потаскают. Этот вопрос сам решится.

Слушая Пирра, я понимала, что рассуждает он так равнодушно о судьбах и жизнях других существ не со зла. Просто драконы иные. Мироустройство они по-своему воспринимают, философия жизни долгоживущих не может совпадать с нашей. Интересно, а как это – жить практически вечно?

– По-разному. Мы много путешествуем. И не только по планете, но и разные миры посещаем, – опять «услышал» мои громкие мысли собеседник. – Потом у нас темп жизни другой. Не как у людей. Иной раз на вас смотришь и думаешь: «Куда бегут? Зачем так спешат?». Мне кажется, что вы в спешке своей не замечаете того, что вас окружает. Например, у нашей расы принято любоваться чем-то занимательным или красивым. Мы можем это делать сутками: смотреть на камень или дерево в свете утренней зари, в полуденный зной или на закате, во время дождя или ночью… Всякий раз объект кажется другим, оттого что вызывает разные эмоции.

– У нас попросту нет на это времени, – вздохнула я. – Пока любуешься чем-то, так и жизнь мимо пройдёт.

– Тогда зачем жить, если всё воспринимать на бегу?

Я не стала отвечать на вопрос, решив прекратить бесполезный спор. Всё равно общий знаменатель не найдём. Зато захотелось выяснить одну странность:

– Месье Пирр, а почему, когда вы с Аурели… к-хм… эээ… Очень громко говорили, я понимала вашу речь. Вы же явно не на франкском беседовали.

– Заметила, да? Это магия дома. Тут хоть Император Сиана появится сейчас, вы и его без переводчика поймёте. Раньше селяне часто заглядывали. Лопочут что-то, а что, непонятно. Вот дед и встроил артефакт-переводчик. С одной стороны, удобно, а с другой… Ты весь наш разговор с дочерью слышала.

– Император Сиана дракон? – я плюхнулась на стул – как только не промазала – и уставилась на Пирра.

– Говорю же: забавная ты. Из всего мною сказанного услышала только это, – засмеялся дракон.

*Пирр – камень, скала (французский)

Глава 29. О жизни нежити

«Жизнь иногда бьёт нас, это, конечно, очень неприятно, но придёт день, когда ты поймёшь, что ты не жертва, а боец, что справишься со всеми своими бедами».

И с чужими тоже…

Ушли драконы не прощаясь.

Я проснулась с непонятным ощущением лёгкости, словно долго тащила какой-то груз и вдруг без предупреждения меня от него избавили. Подскочила и поняла – мы в доме одни.

Ура!!!

Поспешно привела себя в порядок и выскочила на крыльцо.

Сколько вёсен я осознанно прожила? Наверное, не больше пяти-шести. В детстве переходные времена года не особо замечаются. Разве что осень с золотым листопадом. Да и то – когда сухо и нарядные листья, что плавно планируют с деревьев, можно собрать в букет. Когда же зарядит бесконечный дождь, нет в том никакой красоты, одно уныние.

Весна в моей жизни долго пролетала мимо. Я её, наверное, как все школьники, ещё слегка мысленно подгоняла: «Лето давай!» Тут и конец учебного года – когда за природой следить, если контрольные по всем предметам чуть ли не каждый день.

Но однажды, вот так же выйдя утром на крыльцо, осознала, что пришла весна. Почки набухли, трава проклюнулась, птицы в ветвях возятся и в груди что-то такое щемящее появилось. Захотелось жаворонком звонким в небо взмыть. Бабулю, вышедшую следом, обняла, закружила, неведомо чему радуясь. А она в ответ грустно улыбнулась:

– Выросла…

И сейчас, глядя на розовый рассвет, чувствую – щемит в груди. Да только радости нет.

Хорошо, что драконы ушли, но дальше-то что?

Не сегодня-завтра Пирр вернётся, чтобы дом в стазис погрузить. И куда я с детьми и нечистью пойду? То, что домового с компанией здесь не оставлю, решила сразу. Помню по сказкам, нельзя им без людей. Суть у них такая – служить и за хозяйством приглядывать.

Может, Эймери позвать? Он кашу заварил, пусть теперь и расхлёбывает. Но Пирр обещал поговорить с ним, а дракону я верю. Не дело бежать впереди паровоза.

От размышлений отвлёк выглянувший из курятника Рул. Призывно помахала ему рукой.

– Доброе утро, Мари, – мгновенно оказался рядом со мной наш животновод и не то пожаловался, не то проинформировал: – Коз больше нет, и овец унесли тоже.

– Да, в подарок Императору забрали, – вздохнула я.

Казалось бы, «баба с возу – кобыле легче»: не надо доить, сено сушить, сарай чистить… но как-то жалко животинок стало.

Мама дорогая! – мысленно всплеснула руками. – В этой непонятной ситуации впору себя жалеть и воспитанников своих, а я о козах страдаю.

– Если бы не куры, то мне и вовсе пропасть, – как-то безразлично, словно не о себе говорил, сказал Рул.

– Прости, не поняла…

– Я нужо́н только тогда, когда в хозяйстве скотина кака-никака есть, – объяснил парнишка. – Без работы я или захвораю, или в спячку уйду. А мне не хочется. Это старикам ещё можно в спячку, а я молодой, мало чего видел.

– Ты глупостев-то не болтай! – рядом с нами проявился Ланс. – Старикам в спячку тоже не хочется. Это дело такое… можно и не проснуться, а жить всем охота. Хоть нас и зовут нежитью, но солнышко всякая травинка любит.

Мои помощники замолчали, задумавшись каждый о своём. Думала и я. О том, что хорошо бы забрать этих славных ребят с собой. Только не знаю, где сама завтра буду.

– Доброе утро, мадемуазель Мария! – на крыльцо вышли мои воспитанники.

Гильом солидно шаркнул ножкой и поклонился, Инес сделала безупречный книксен, Авелин попросту подбежала, обхватила мою талию руками и подняла на меня радостную мордашку.

– Доброе утро, дети! – улыбнулась я и объявила: – Гильом, твоих подопечных забрали. Увы, мы остались без молока.

– А курочки? – вытянула шейку Авелин, пытаясь рассмотреть из-за моей юбки петуха и его гарем.

– А куры ждут, когда вы с Рулом будете их кормить.

И опять извечный вопрос: что готовить? Решила на обед, пожертвовав одной курицей, сварить домашнюю лапшу. Надо только Рула предупредить, чтобы тушку доставил тихо и незаметно. Не хочется Авелин расстраивать. Помню себя в этом возрасте: для меня вкусная жареная ножка никак не ассоциировалась с пеструшкой, вчера бегавшей по двору.

Не придумав ничего другого, смирилась с тем, что на завтрак будет омлет с сыром. Надеюсь, нам недолго осталось гостить здесь и скоро тема питания воспитанников перестанет быть моей ответственностью.

Подойдя к очагу, я тихонько позвала:

– Месье Жюль?

Домовой не ответил. Меня очень беспокоило состояние старика. Оправился ли он после такого потрясения? Что будет дальше делать, когда Пирр дом закроет? Есть у меня идея, но надо посоветоваться с нечистью.

Дети ели не капризничая, однако без особой охоты. Оно и понятно. Нет привычного разнообразия блюд, слуг, готовых угождать, изящной сервировки. Можно какое-то время наслаждаться новизной, но жить так всегда у моих воспитанников, как и у меня, желания не было. Но как изменить ситуацию, я пока не знала.

Перед едой вновь позвала домового, но, увы, он по-прежнему не откликнулся.

Помыв посуду и убрав со стола, я решила провести урок арифметики. Предварительно выяснив, что и Гильом и Инес знают таблицу умножения, задала им простой пример:

– Сколько получится, если к двум прибавить два и умножить на два?

Мальчик, хорошо разбирающийся в математических действиях, решил задачку почти не задумываясь и кивнул мне, давая понять, что ответ готов. Инес немного подумала, закусывая нижнюю губу и хмуря тонкие бровки, но скоро и она посмотрела на меня с улыбкой:

– Восемь!

– Виконт, вы согласны с ответом своей сестры? – обратилась я к Гильому.

– Нет, мадемуазель Мария, – отрицательно качнул головой мальчик.

– Можете объяснить Инес, в чём она ошиблась?

– Конечно!

Я не манкировала своими обязанностями, а давала возможность Гильому научиться толково объяснять то, что он знает сам.

– Поняла, поняла! – отмахнулась от брата девочка. – Шесть будет. Мадемуазель Мария, а можно ещё такой пример?

Хорошо, когда дети учатся с охотой, – порадовалась я и продолжила урок, одновременно наблюдая, как Авелин играет с котёнком.

Через некоторое время пришлось прерваться. В приоткрытую дверь заглядывал Рул и делал какие-то непонятные знаки.

– Хозяйка, я курицу принёс, – прошептал он осторожно. Соблюдая правила конспирации, заглянул мне за спину и протянул миску с ощипанной куриной тушкой.

– Вот и славно! – похвалила я помощника. – Будет лапша на обед.

– А можно мне голову забрать? – слегка потупившись, попросил Рул.

Согласиться я не успела. Рядом стоял хмурый Жюль.

– Нечего его баловать! Ишь какой попрошайка! Иди делами займись. Проследи, чтобы пух и перья по двору не летали, – замахал он руками на своего подчинённого.

– Строго вы с ними, – радуясь тому, что домовой вернулся, улыбнулась я.

– Зато ты слишком добрая, – проворчал Жюль, забрал у меня миску с курицей и пошёл к очагу. – Иди, учи деток, а суп я и сам приготовлю.

После обеда, уложив детей отдыхать, я решилась на разговор с нечистью. Присела на тёплых досках крыльца и прямо спросила:

– Со мной в замок переедете?

Первым, как самый молодой, вскинулся Рул. Он уже с аппетитом схрумкал куриную голову с шеей, кончики крыльев и когтистые лапы, которые я отвоевала у Жюля для него, и, видя мир в розовом цвете, готов был за мной хоть на край света. Подпрыгнул, реагируя на вопрос, но поняв, что старшие товарищи с ответом не торопятся, вернулся на своё место и виновато поглядел на меня.

Ланс осознал вопрос и замер, затаив дыхание. Потом шумно выдохнул, завозился суетливо, зачем-то осмотрел свои карманы, снял и вновь надел шляпу. Проделывая всё это, он не сводил глаз с домового.

– Как я понимаю, решающее слово за вами, уважаемый Жюль? – обратилась я к старику. – Что скажете?

Но Жюль с ответом не торопился. Он не реагировал на тихое поскуливание нетерпеливого Рула, на шуршание стеснительного Ланса, на мои вопросы. Жюль думал. Наконец, кашлянув в кулак, домовой сказал:

– Переехать-то не беда, да вот кому мы там нужны будем? Замок старый, устроенный, там своих духов-помощников хватает. Думаю, что нет нам там места. Будем в спячку ложиться. Вот проводим вас и…

– Не хочу! – взвизгнул Рул. – Не хочу я в спячку! Если меня Мари с собой не возьмёт, я в лес убегу… или в горы…

– Одичаешь… – вздохнул Ланс, который тоже в спячку не хотел, – а дикую нечисть господин Хранитель Долины не потерпит. Изведёт…

– Пусть! Пусть изведёт! Но и в спячку не хочу-у-у-у-у-у-у…

Последнее слово у Рула получилось таким тоскливо волчьим, что у меня комок в горле встал – ужас, как жалко стало парнишку.

– Подождите вы в спячку! – не выдержала я. – Почему решили, что никому не нужны? Во-первых, вы нужны мне. Я с вами подружилась, а у меня на родине говорят, что мы в ответе за тех, кого приручили! – Сказала, а потом вспомнила, что слова эти принадлежат французу, но сейчас это было уже неважно. – Во-вторых, когда мы были в замке, я посоветовала управляющему построить около тракта таверну. Там стопроцентно нечисти ещё нет. Хотите туда? Там будут лошади для Рула, клумбы и кусты для Ланса, сначала трактир, а потом, надеюсь, и гостиница для вас, Жюль.

Ланс и Рул с надеждой уставились на Жюля, ожидая его решения.

– Ну, если так… – с нарочитой неохотой начал домовой, но продолжение фразы мы уже не слушали.

Я сгребла своих помощников в охапку, нежно прижала к груди и счастливо рассмеялась:

– Никаких спячек, друзья мои! У вас будет новый дом.

Глава 30. Возвращение

«Но приходит время, когда каждый возвращается на свое место. Только мне некуда вернуться. Знаешь, есть такая игра – все вокруг стульев бегают, потом садятся – а одному стула не хватает». Харуки Мураками

Вот и я вернулась, но зачем?

После переноса чувствовала себя отвратительно. Сильно тошнило, голова кружилась, перед глазами всё плыло, колени подгибались. Думаю, воспитанникам моим было не лучше, но как помочь им, я не знала.

Из замка Эймери выкрал нас ночью, когда мы спали. Наверное, поэтому первый перенос обошёлся без таких последствий. Но возвращение…

Всё случилось внезапно.

Дети только-только вышли на крыльцо после дневного сна. Их милые заспанные мордашки вызвали улыбку умиления не только у меня, но и у нечисти.

– Вот уговариваю наших друзей переехать в замок. Виконт, вы же не будете против? – обратилась я к Гильому.

– Буду рад, – важно кивнул мальчик.

– А как вы будете переезжать? – поинтересовалась Авелин, которой было любопытно абсолютно всё.

Нечисть переглянулась, и Жюль начал объяснять, как происходит переселение домашних духов.

– Хозяева, уезжая на новое место и желая забрать с собой домового… – Рул кашлянул, а Ланс начал дёргать свою и без того измятую шляпу. Домовой понял их намёки и дополнил: – … Ну и когда других духов-помощников хотят с собой взять, то ставят в доме, сарае или огороде башмак ношеный и приглашают: «Домовой-домовой, переезжай со мной. Будем жить-поживать, на новом месте добро наживать. Отправляясь в путь, ничего не забудь. Спокойно собирайся, нового жилья не стесняйся». Запомнили?

– А у нас нет других ботинок, – девочка посмотрела на свои башмачки. – Можно тот, что на мне, предложить?

Вновь переглядки, словно коллективно решение принимают, можно ли на такое решиться – и важный кивок:

– Можно.

Решили, что, когда придёт время, Гильом заберёт Рула, Инес Ланса, а я Жюля.

– Авелин, не надо обижаться. Ты же месье Любомура в корзинке понесёшь, – пришлось успокаивать малышку, надувшую губки.

Словно дождавшись, когда мы решим этот важный вопрос, проявился Эймери. Если бы можно было сказать о духе, не имеющего органов дыхания, что он запыхался, то я бы так и сказала.

– Быстро! – скомандовал он. – Быстро собирайтесь, и я вас перенесу в замок. Граф на подъезде!

Что тут началось! Дети сначала потребовали ответить, точно ли папа возвращается в замок, потом Авелин побежала в дом за корзинкой с котёнком. Корзинка была пуста. Котёнок от суеты и шума спрятался в дальний угол под кроватью. Поймали зверька, устроили на мягкой подстилке, попросили девочку следить за ним, чтобы опять не сбежал.

От внезапной спешки, немного ополоумев, зачем-то принялись решать вопрос, какой башмак для переезда лучше – правый или левый. Сомневались до тех пор, пока разозлённый Эймери не заорал:

– Любой! Любой башмак, если хотите этих… эээ… с собой забрать. Только быстро! – по этому сердитому окрику мы стремглав бросились каждый к своему духу и начали декламировать им приглашения.

И как только я, одной рукой прижимая к груди обувь, а второй обняв детей, кивнула метавшемуся Эймери, нас затянуло в открывшийся проход. Кажется, там, внутри портала, был энергетический шторм. Поболтало нас знатно. Хорошо, что закончился переход быстро.

Вот стоим, приходим в себя, а снизу по лестнице уже топот нескольких пар ног и визгливый голос Авдотьи:

– Детки мои дорогие, как вы тут без меня?

И красивый густой баритон:

– Хватит причитать, Авдотья!

С трудом приходя в себя, повернулась в сторону входа в гостиную, чтобы встретить хозяина.

Пожоже, на какое-то мгновение наша компания отыграла финальную сцену «Ревизора».

Мы замерли напротив друг друга, без прикрас демонстрируя своё отношение к происходящему.

Первую группу возглавлял граф, удивлённо вскинувший брови и с недоумением рассматривавший своих отпрысков. Авдотья, выглядывая из-за его широкой спины, не смогла скрыть привычной лицемерной маской ехидного злорадства. За другим плечом хозяина, желая получше рассмотреть то, что остановило графа, вытягивал шею управляющий, явно не ожидавший увидеть нас в таком виде.

А посмотреть было на что. Мы все что-то прижимали к груди. Авелин ¬– корзинку с котёнком, Гильом, Инес и я – грубые крестьянские башмаки. Ещё и одежда наша совершенно не вписывалась в уютную гостиную детской башни.

Эймери, выдворяя из замка, озаботился переодеть нас в платье жителей Долины, а возвращая назад, о другой одежде не подумал. Тёмный домотканый материал, из которого была сшита надетая на нас одежда, на фоне дорогих гобеленов, затканных розами, казался более убогим и бедным, чем был на самом деле.

Говорят же: всему своё место. Там, в заброшенном домике на краю села, я об этом даже не думала. А сейчас стало неловко, хоть и не было в том моей вины.

Дети словно получили команду «Отомри!» – бросились к отцу, по пути сунув мне в руки башмаки и корзинку с котёнком.

Авдотья, успевшая нас рассмотреть, взвыла как профессиональная плакальщица:

– Детки мои любимые, до чего же она вас довела?! Бледненькие, в отрепья одеты, чумазы и не ухожены, – и с удовольствием, будто гвоздь в крышку моего гроба вколачивала, завершила: – обуты и то наполовину.

Вот, кажется, верно озвучила все факты, только всё не так, как видится.

Сгрузив башмаки и корзинку в ближайшее кресло, я сделала шаг в сторону графа и присела в низком реверансе:

– Добрый день, Ваша Светлость. Позвольте представиться: баронесса Мария Павловна Вежинская. Гувернантка ваших детей.

– Баронес-с-са… – прошипела бывшая нянька. – Проверить ещё надо, какая она…

Но закончить Авдотья не успела. Её перебил шевалье Моро, тоже решивший озвучить своё мнение обо мне:

– Мадемуазель Мария за недолгое время службы показала себя с самой лучшей стороны. И дети её приняли сразу. Помимо всего, у баронессы есть хозяйственная смекалка. Это она посоветовала построить таверну у дороги.

В данную минуту граф был похож на человека, за плечом которого с одной стороны крутился бес, нашёптывая ему гадости и внушая дурные мысли, а с другой стоял ангел, оберегающий от необдуманных решений и убеждающий, что жизнь не так плоха, как может показаться.

Я чуть было не рассмеялась от пришедшей на ум мысли, но сдержалась и скромно опустила глаза, как и положено благовоспитанной барышне.

Граф, хоть и обнимал детей молча, но было видно, как он по ним соскучился. А ещё мне показалось, что чувствует он себя по отношению к ним несколько виноватым. Всё же полгода отсутствия – это не так уж и мало. Да ещё и рисковал жизнью, отправляясь в плаванье. Дети в любой момент могли остаться круглыми сиротами.

– Мадемуазель Мария, приятно познакомиться, – наконец-то обратился ко мне граф. – Через два часа обед. Будьте добры, сделайте так, чтобы и вы, и дети за столом были одеты должным образом. Авдотья вам поможет.

Распорядился и вышел. За ним ушёл месье Моро, сдержанно кивнув мне на прощание. Зато осталась бывшая нянька, ринувшаяся было в теперь уже мою комнату.

– Авдотья, вашего там ничего нет, – остановила я её, напитав слова эмоциональным холодом. – Господин граф приказал вам детям помочь, а не по комнатам шариться. Займитесь Инес.

Тётка хоть и злобно зыркнула в мою сторону, но прямого приказа хозяина ослушаться не рискнула. Тут же расплылась в сладкой улыбке и, распахнув двери в комнату девочки, поманила Инес за собой.

– Гильом, вам нужна моя помощь? – мальчик фыркнул. – Я так и подумала, но камердинера своего вы всё же позовите. А мы с Авелин пойдём размещать месье Любомура, принимать ванну с душистой пеной и наряжаться в самое красивое платье.

Через два часа мы вошли в столовую при всём параде. Чистые, наряженные в парадные одежды, с затейливыми причёсками, мы получили одобрительный кивок и приветливую улыбку хозяина замка. В бархатных платьях, отделанных тонким кружевом, в белоснежных шёлковых чулочках, в начищенных туфельках и с атласными лентами в волосах, девочки были похожи на маленьких принцесс. Виконт оттенял красоту сестёр сдержанностью и достоинством тёмно-синего камзола, затейливым белоснежным жабо и такими же манжетами.

Дети по очереди подошли поприветствовать отца и ещё раз поздравили его с благополучным возвращением.

Если в первые минуты встречи они демонстрировали свои эмоции и не скрывали радости, то теперь даже малышка Авелин «зеркалила» сдержанность отца, старшего брата и сестры.

Бедные дети, – подумала я, – то-то они не очень страдали, живя в деревне на свободе. В замке, несмотря на то, что помещения протапливают хорошо, холодно, как в погребе. Сочувствую горю графа, но нельзя же, погрузившись в свою скорбь, не думать о том, что дети тоже грустят об умершей матери и им нужны тепло и любовь, а не вот это всё…

Обедали молча, не поднимая взглядов от тарелок. Не было рассказов о морских приключениях, интересных встречах или страшных злоключениях. Словно граф и не уезжал никуда.

Сухарь! – сделала я вывод, зачёрпывая десертной ложечкой кусочек пышного, лёгкого как облако и в меру сладкого мусса от мадам Полли.