Текст книги "Майкл Джексон: Заговор (ЛП)"
Автор книги: Афродита Джонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
Глава 17. Be Careful Who You Love
Перевод Елены Мальцевой
Хесус Салас, двадцать лет работавший на Майкла Джексона в качестве домоуправляющего, был скромным человеком. Давая показания со стороны обвинения, мистер Салас редко смотрел в направлении Майкла. Джентельмену, казалось, было некомфортно в суде. Как многие из свидетелей, приходивших до него, мистер Салас выглядел так, словно хотел как можно скорее начать отвечать на вопросы и покончить с суровым испытанием на публике так быстро, как только возможно.
Для начала домоуправляющий говорил о детях, которые были частыми гостями в доме Майкла. Мистер Салас сказал присяжным, что Майкл требовал, чтобы каждый гость Неверленда был обеспечен "самым лучшим", чтобы его юные гости имели всё, чего они только пожелают. Если дети хотели сладостей, они их получали. Если дети хотели, чтобы им накрыли обед на железнодорожной станции – им накрывали. Если они хотели поесть в главном доме, то им это тоже позволялось.
Дети имели постоянный доступ ко всем самым любимым вещам Майкла, включая его аттракционы и игры, упорядоченную по алфавиту видео-библиотеку, два отдельных зоопарка и кинотеатр, открытый ежедневно и круглосуточно. Салас свидетельствовал, что у Майкла есть полноразмерный театр, оборудованный для обслуживания гостей всем – начиная от лотков с бесплатными сладостями и заканчивая прилавком с мороженым. Присяжным показали фотографии театра, в котором были роскошные кресла из бархата, и двух комнат в нижней части здания, оборудованных больничными кроватями, чтобы дети могли лежать и смотреть кино, если пожелают. Салас знал лишь одно правило: в Неверленде всё должно выполняться с соблюдением техники безопасности. Детям не позволялось водить четырёхколёсные автомобили без разрешения. За ними следили на чём бы они не ездили – будь то машины для гольфа, квадроциклы, скутеры – все вещи подобного характера.
Что касается системы безопасности, установленной в Неверленде, то Салас заявил, что всем гостям Майкла выдавали код к замку главного дома. И беспрепятственно войти в главные здания на территории мог каждый гость Неверленда, включая семью Арвизо, приглашённую Майклом весной 2003 года.
Хесус Салас вспомнил, как забирал Арвизо из аэропорта Санта-Барбары и сказал, что семья оставалась в Неверленде около двух недель, затем на некоторое время уехала, потом вернулась в Неверленд ещё на две недели. Салас сказал, что был случай, когда его попросили отвезти Арвизо в Лос-Анджелес, что он и сделал. Он заявил, что Арвизо вернулись в Неверленд в третий раз, оставаясь примерно на неделю. Салас сказал, что в течение этих трёх визитов Майкл преимущественно был "на ранчо".
Мистер Салас подтвердил, что на ранчо находились два немца, к которым он обращался как к "Дитеру" и "Рональду", и сказал, что у этих мужчин были "переговоры" с Майклом в то время, когда Арвизо находились в Неверленде. Салас свидетельствовал, что понятия не имел о чём были эти переговоры, объясняя, что у него не было сведений о связи Дитера и Рональда с Майклом Джексоном. Салас сказал присяжным, что Фрэнк Кассио был постоянным гостем Неверленда, когда там оставались Арвизо, заявляя, что Фрэнк "практически жил там".
Когда его спросили о том, где и как Арвизо обычно спали, управляющий домом сказал, что, бывало, мальчики Арвизо спали в гостевых домиках по соседству с матерью и сестрой, иногда бывало, что они спали в спальне Майкла. Салас заявил, что на протяжении лет он видел "других детей", спящих в спальне Майкла – и на верхнем и на нижнем этажах двухуровневой комнаты.
Салас сказал, что присутствие детей в спальне Майкла не было необычным явлением, поясняя, что Майкл мог играть со своими собственными детьми и с другими детьми. Все они присоединялись к Майклу в его комнате, всякий раз когда у него было свободное время. Салас сказал, что Майкл развлекал и взрослых в своей двухуровневой спальне. Он говорил присяжным, что видел, как взрослым приносили еду и алкоголь на нижний уровень спальни, на котором располагалась зона отдыха для гостей с роялем и большим камином.
Когда Саласу были заданы особые вопросы об алкоголе, он ответил, что, как ему кажется, Майкл пил вино и водку. Салас заявил, что, по его мнению, Майкл регулярно демонстрировал признаки опьянения, но подчеркнул, что редко видел, как Майкл употребляет какой-либо алкогольный напиток. Помимо этого Салас подтвердил, что однажды у Майкла были проблемы с предписанными лекарствами, возникшие из-за серьёзного ожога, полученного Майклом во время съёмок рекламы для "Pepsi". Салас свидетельствовал, что он был осведомлён о том, что Майкл "проходил лечение" от этой проблемы, но так же заметил, что у Майкла были проблемы с позвоночником и в 2003 году у него был перелом ноги. Он утверждал, что Майкл находился под присмотром докторов и время от времени принимал лекарства, отпускаемые по рецепту.
Хесус Салас сказал, что за двадцать лет, которые он проработал в качестве домоуправляющего Джексона, он не был свидетелем того, чтобы артист когда-либо пил алкоголь перед детьми. Саласа спросили конкретно о Гевине, который, по мнению Саласа, однажды вечером вёл себя как пьяный – однако Салас сказал присяжным, что тем вечером Майкла с Гевином не было. Более того, Салас сказал, что он даже не уверен, что Гевин был в состоянии алкогольного опьянения.
Ещё мистеру Саласу были заданы вопросы о случае с местными мальчишками из Лос-Оливос. Они были пойманы, когда выходили из винного погреба, и это послужило причиной иска в Неверленде осенью 2003 года. Салас описал инцидент с мальчиками из Лос-Оливос и сказал присяжным, что местные мальчишки были гостями Майкла, которые провели в Неверленде множество дней, получая удовольствие на ранчо. Салас вспомнил, что видел как мальчики украдкой выходили из винного погреба, но утверждал, что Майкла с ними не было.
Хесус Салас сказал, что политика Майкла была следующей: не пускать детей в винный погреб. Он сказал присяжным, что мальчишки из Лос-Оливос жили по соседству и регулярно посещали Неверленд, часто тогда, когда Майкла даже не было дома. Он сказал, что мальчики были подростками, которые в Неверленде позволяли себе лишнее: играли в прятки в доме, попадались в комнатах, вход в которые был запрещён. Салас сказал, что мальчики были "известны" персоналу Неверленда, потому что они постоянно попадали в неприятности по своей вине. В свете заявлений мальчиков Арвизо, утверждающих, что в Неверленде их постоянно напаивали, обвинение спросило о конкретном вечере, когда мальчики Арвизо находились в спальне Майкла с Фрэнком Кассио и его родственниками.
Вопрос был, попросил ли Майкл Джексон подать в комнату бутылку вина и четыре бокала.
Салас подтвердил присяжным, что Майкл действительно заказал вино в тот вечер, о котором идёт речь. Но когда управляющий дома вспомнил о том конкретном вечере, то он случайно добавил, что в тот вечер Майкл вместе с вином заказал ещё и обычную содовую, что заставило людей в составе присяжных закатить глаза.
Это было ударом для обвинения, поскольку Салас был их свидетелем, и мужчина был предельно честен в своих ответах. Он был честен в том, о чём вспоминал.
Когда Салас сказал присяжным, что он помнит, как для мальчиков Арвизо в комнату была доставлена содовая, и при учёте показаний самих Арвизо о том, что они оба якобы пили алкоголь вместе с Майклом в его спальне каждый вечер, стало очевидным, что концы с концами не сходились.
Хесус Салас был свидетелем, заслуживающим доверие, его ответы были искренними.
Когда Саласа повторно спросили об алкоголе, подаваемом в Неверленде, он вспомнил лишь один случай, когда Майкл заказал вино в присутствии мальчиков Арвизо и сказал присяжным, что Майкл попросил только один бокал.
Для суда Саласа попросили опознать разные журналы категории "для взрослых", которые находились у Майкла в кабинете. И Саласа попросили опознать маленьких кукол садо-мазо, которые были у Майкла в кабинете и фотографии которых были выставлены на всеобщее обозрение. Они мелькали на большом экране для ознакомления присутствующих в суде. Это было крайне неловко – смотреть на садомазохистские фигурки, мелькавшие на экране. Позднее люди задавались вопросом, как это вообще относилось к делу. Никогда не было каких-либо свидетельств о том, что эти непонятные объекты связаны с Майклом и детьми. Одни наблюдатели чувствовали, что это было необоснованно. Других несколько позабавило, что Майклу нравились сексуальные игрушки женского пола.
Для подтверждения теории заговора Хесусу Саласу был задан вопрос о случае, когда Джанет позвала его и попросила отвезти её домой. Салас вспоминал, что Джанет плакала и утверждала, что хочет покинуть Неверленд. Салас пожалел Джанет и самостоятельно отвёз семью Арвизо в их дом в Лос-Анджелесе на одной из машин Майкла – Роллс-Ройсе. Салас сказал присяжным, что о своей просьбе Джанет заявила поздно ночью, и объяснил, что, прежде чем увезти Арвизо с территории, он проинформировал о ситуации Криса Картера, одного из охранников Майкла. Таким образом, кто-то из Неверленда был предупреждён о том, что он увёз Арвизо из ранчо.
Согласно показаниям Саласа, именно друг Майкла, Фрэнк Кассио, был рассержен, что Арвизо уехали. Салас сказал, что спустя немного времени после того, как он отвёз Арвизо в Лос-Анджелес, возможно в течение недели, Арвизо вернулись в Неверленд, хотя он не мог ответить, почему. Салас утверждал, что после их возвращения Джанет обратилась к нему во второй раз, возможно неделей позже, и попросила снова отвезти их в Лос-Анджелес. Но тогда Салас сказал ей, что не может вести машину. Салас вспомнил, что несколько дней спустя Джанет и её дети покинули ранчо навсегда и их больше никогда в доме Майкла не видели.
Когда Том Мезеро начал перекрёстный допрос, первое, о чём он спросил мистера Саласа – об условиях сна мальчиков Арвизо. Мальчики утверждали, что спали вместе с Майклом всё время, однако Салас видел мальчиков Арвизо спящими на нижнем уровне спальни Майкла. Салас рассказал присяжным, что видел мальчиков спящими лишь в одном-единственном месте. Салас не видел, чтобы мальчики спали в кровати Майкла, которая располагалась на втором этаже двухуровневой спальни.
Мистер Салас говорил о первоклассном обслуживании, которое было оказано всей семье Арвизо. Они ели на кухне или в гостиной по своему выбору, заказывали обслуживание комнат, когда желали этого, у них была возможность заказать себе еду в любое время дня и ночи. Он сказал, что Арвизо был предоставлен "шикарный сервис", которым наслаждались все гости Майкла. Мистер Салас сказал, что мальчики Арвизо беспрепятственно перемещались по угодьям Неверленда, проводили время на аттракционах, играли в игры, смотрели кинофильмы в театре. Мистер Салас сказал, что Джанет большую часть времени проводила в своём гостевом доме. Она не была рядом со своими детьми на территории ранчо – ни на поезде, ни на аттракционах, ни в зоопарке. По словам Саласа, Джанет могла появиться только для трапезы в главном доме. Джанет казалась поглощённой своими мыслями, вспоминал Салас, и утверждал, что она часто могла гулять по территории Неверленда в одиночестве.
Управляющий дома свидетельствовал, что Джанет Арвизо проживала в самой прекрасной комнате ранчо – той же самой гостевой, которую всегда просили Элизабет Тейлор и Марлон Брандо. Салас сказал, что Джанет была обеспечена тем же уровнем обслуживания, который получали Лиз Тейлор и Марлон Брандо, говоря присяжным, что театр, главный дом и все земли были ей доступны.
Что касается просьб Джанет увезти её и детей из ранчо, Салас пояснил, что он отвёз Арвизо в Лос-Анджелес, потому что в тот момент Джанет выглядела расстроенной. Он заверил присяжных, что Джанет и её дети никогда не удерживались в Неверленде насильно, совершенно руша теорию заговора, выдвинутую обвинением.
– То есть Джанет никогда не удерживали в Неверленде против её воли? – спросил Мезеро.
– Это именно то, что я сказал, – подтвердил Салас.
– Она была расстроена, позвала вас, попросила отвезти её домой и вы это сделали, верно?
– Да.
– Вы сами отвезли её, правильно? Вы помните в каком месяце вы увезли её на Роллс-Ройсе?
– Это был декабрь или январь. Где-то в то время. У меня плохо с датами, – сказал Салас.
– И затем она вернулась. Когда? Меньше, чем через неделю?
– Я сказал бы, что в течении пары недель, что-то около этого.
– Она вернулась и несколькими неделями позже снова захотела уехать, верно? – спросил Мезеро.
– Правильно.
– И вы вновь организовали её отправку, верно?
– Да, я вызвал лимузин.
Когда Мезеро опрашивал Хесуса Саласа, присяжные узнали, что Джанет Арвизо никогда не жаловалась на то, как с ней обращаются в Неверленде, что её замечания касались того, что ей не понравились два немца – Дитер и Рональд. Так же у неё сложилась неприязнь к вниманию прессы, которому её семья подверглась после документального фильма Башира.
По словам Саласа, Джанет говорила о Джексоне только хорошее. Она уважала Джексона, и он ей очень, очень нравился. И, кажется, Хесус Салас был о Майкле такого же мнения. Салас сказал, что Майкл был очень щедр с подарками и иногда мог послать его в "Toys “R” Us", чтобы накупить игрушек тысяч на 11 долларов для раздачи их детям в Неверленде. Салас утверждал, что иногда для приезда на ранчо Майкл лично организовывал автобус для детей и их родителей, затем их собирали в группу и персонал мог раздать им игрушки. Всякий раз, когда это было возможно, Майкл мог выйти и повидаться с детьми во время раздачи игрушек. И все дети и их родители бежали обнять и поцеловать Майкла, поблагодарить его за бескорыстное доброе дело.
За двадцать лет, которые Салас проработал там, он видел тысячи детей, прибывающих в автобусах для посещения Неверленда, множество из которых приезжало из Лос-Анджелеса. Он сказал присяжным, что ранчо Майкла посещали дети со всего мира. Он прикинул, что видел сотни тысяч детей, посетивших Неверленд, для каждого из которых это было лучшим временем в их жизни.
Хесус Салас рассказал о "Дне семьи" в Неверленде, который Майкл устраивал для всех работников, по крайней мере, раз в год. Это было большое событие, длившееся весь день, все посторонние на ранчо отсутствовали. Таким образом, работники и их дети могли насладиться аттракционами, зоопарком, общим духом Неверленда, где каждый снова мог побыть ребёнком, и всё всегда было "за счёт ранчо".
Когда Мезеро перевёл тему со счастливых рассказов, он решил спросить о ситуациях непослушания, которые происходили с определёнными детьми. Хесус Салас сказал присяжным, что годы и годы он наблюдал, что дети часто выходили за рамки дозволенного. Иногда дети пытались проникнуть в комнаты персонала и кладовые. Иногда детей ловили, когда они брали дорогой антиквариат и предметы искусства. В другое время детей ловили, когда они пытались проникнуть в закрытый винный погреб – помещение, которое уже существовало, когда Майкл купил Неверленд.
Хесус Салас сказал, что насколько Майкл наслаждался игрой и весельем с детьми, настолько же часто он любил, чтобы его оставили одного в его танцевальной или записывающей студии, чтобы поработать над своей музыкой. Салас сказал, что Майкл мог проводить "часы напролёт" в своей творческой работе, оставляя решение ежедневных вопросов Неверленда своим работникам. Салас подтвердил, что Джексон позволял своим работникам ухаживать за 27 сотнями акров территории. Он упомянул, что у Майкла был целый отряд охраны по всему ранчо, потому что вокруг Неверленда не было никаких заграждений. Для протокола Хесус Салас сказал присяжным, что даже несмотря на незваных гостей, которых порой ловили на ранчо, никто из охранников Неверленда не носил оружия.
Майкл не хотел, что бы в Неверленде находилось какое-либо оружие.
Майкл больше беспокоился о безопасности детей.
Глава 18. Black and White
Перевод Елены Мальцевой
– Я люблю вас.
– Господь и правда на нашей стороне.
Майкл Джексон через телефон обращался к тысячам фанатов, которые непрерывно дежурили у здания суда во время процесса в Санта-Марии.
Когда два бывших работника Неверленда давали показания о том, что они были свидетелями различных форм развратных действий Майкла по отношению к юным мальчиками, поп-король пристально смотрел на присяжных и изучал их лица. Майкл старался установить с ними мысленную связь, и это выглядело так, словно он пытается прочесть их мысли. Бывшие работники заявили, что видели Джексона обнажённым вместе с мальчиками и несколько раз наблюдали, как он целовал и трогал мальчиков. Впервые члены жюри присяжных выглядели очень взволнованно.
По словам членов семьи Майкла, эти претензии бывших работников были совершенной ложью, особенно учитывая, что оба этих работника Майкла – Ральф Чэкон и Адриана Макманус – выдвигали гражданские иски против него, и проиграли. Некоторым наблюдателям в суде эти бывшие работники показались озлобленными, будто они имели зуб на Майкла. Несмотря на это, когда Ральф Чэкон начал описывать свою версию сенсационных подробностей, журналисты начали активно строчить в своих блокнотах. Когда показания стали более яркими и детальными, Тито Джексон вышел из зала заседания. Он выглядел рассерженным. Он явно полагал, что Майкл предан и продан обозлившимися людьми.
Ральф Чэкон – бывший охранник Неверленда, работавший там с 1991 по 1994 год. Он сказал присяжным, что подглядел за Джексоном в окно, и заявил, что видел обнажённую поп-звезду в душе с маленьким мальчиком.
Чэкон утверждал, что не один раз видел, как Джексон целовал и ласкал юного мальчика. Он рассказал, что его вызывали в суд для дачи показаний в 1994 году на слушание дела Джорди Чендлера, где он поведал ту же самую историю.
Когда Том Мезеро опрашивал Ральфа Чэкона, присяжные поняли, что в 1994 году бывший телохранитель отчаянно пытался оплатить свои счета. У Чэкона были финансовые трудности, и он сотрудничал с прокурором Санта-Барбары, пытаясь выудить у Джексона деньги. Присяжные узнали, что Чэкон и другие бывшие работники нанимали "медийного посредника", пытаясь продать таблоидам истории о Майкле Джексоне. Отвечая на вопросы, Ральф Чэкон предстал человеком, действующим из корыстных побуждений. Казалось, он обижен и зол, что его изображают как охотника за лёгкими деньгами.
Согласно Мезеро, в то время когда Чекон подал в суд на Джексона, он не только отчаянно пытался расплатиться за аренду жилья, но и к тому же хвастался перед соседям, что скоро разбогатеет, выступив "главным свидетелем" против звезды в суде. Хотя Чэкон и отрицал это – ещё до того, как гражданский иск попал в суд, бывший охранник уже считал свои потенциальные миллионы. В 1994 году он якобы говорил своим соседям, что в ближайшем будущем планирует сесть за руль 450-го Мерседеса-бенца.
Допрашивая с пристрастием Ральфа Чэкона, адвокат защиты спросил о встречном иске Майкла Джексона в гражданском суде, в результате которого Чэкону был вынесен приговор. Он выплатил 25 тысяч долларов за хищение личного имущества Джексона. Произошло неизбежное – судебные наблюдатели осознали, что Ральф Чэкон никаких причин на свой гражданский иск не имел, что он решил подать в суд на Майкла Джексона лишь потому, что он просто мог это сделать.
Чем больше Чэкон пытался защищаться от атак Мезеро, тем больше казалось, что бывшим охранником двигали алчность и жажда внимания прессы.
В своём гражданском иске Чэкон заявлял, что ему нанесён "ущерб" из-за того, что Майкл пристально посмотрел на него. В тот момент, когда Чэкон убеждал Мезеро в том, что взгляд Майкла "причинил ему боль", многие присяжные с усмешкой переглянулись. Охранник рассказал, что думал, будто его телефонные разговоры в Неверленде записывались, и он составил дополнительную претензию против Джексона. Когда он посетовал, что ему был причинен "моральный вред" тем, что его разговоры прослушивались – несколько присяжных, казалось, еле сдерживались от смеха.
На перекрёстном допросе Ральф Чэкон признался – он сказал адвокату, будто считает, что Майклу Джексону следует пожизненно выплачивать ему компенсацию. Мезеро зачитывал показания Чэкона, поэтому недовольный работник не мог отрицать, что хотел, чтобы Джексон платил ему до конца жизни. Глядя на Чэкона с полным недоверием, присяжные слушали, как он рассказывает свою слезливую историю о проблемах с женой, о смерти в его семье. Cтоя на месте для дачи показаний, мужчина даже прослезился, сетуя на проблемы в своей жизни. Но присяжных, казалось, это не волновало.
Чэкон был вынужден признать, что просил Майкла Джексона компенсировать ему 16 миллионов долларов ущерба из-за навязчивых звонков и предполагаемых угроз от других охранников Майкла. Когда присяжные поняли, что в 1994 году жюри предыдущего суда в Санта-Марии году отклонило нелепые претензии Ральфа Чэкона, люди посмотрели на него другими глазами.
Этот человек заявлял, что был свидетелем сексуальных актов между Джексоном и Джорди Чендлером. Однако он предпочёл пойти к адвокатам и журналистам, нежели в полицию. Это был человек, утверждавший, что он никогда не воровал вещей Майкла, даже когда совет присяжных того процесса признал его виновным в краже и присудили Джексону существенную компенсацию за ущерб.
В какой-то момент в запале Мезеро вытянул из Чэкона спонтанное подтверждение, что он покинул Неверленд, потому что ему не понравился новый штат охранников, которых Майкл нанял в 1993 году. Присяжным показалось, что гражданский иск Чэкона был местью. Перед Богом, судом и всеми наблюдателями в зале заседаний этот человек полностью утратил доверие.
Тем же утром перед самым полуденным перерывом Адриана Макманус, бывшая горничная Майкла, предстала перед судом, чтобы рассказать о спальне Майкла и его самых личных привычках. Она сообщила, что видела множество мальчиков в комнате Майкла, и объяснила, что проводила там много времени, так как в её обязанности входило стирать одежду Майкла, заправлять кровать и мыть его ванную. По словам Макманус, проработавшей в Неверленде пару лет вплоть до июля 1994 года, она была свидетелем тому, как Майкл целовал мальчиков в щеку и прикасался к ним поверх одежды.
Макманус рассказывала о мальчиках, которые становились неуправляемыми и все разрушали во время посещения Неверленда. Она жаловалась, что некоторые из них могли опрокинуть содовую и попкорн на Майкла, оставляя ей жуткий бардак для уборки. Среди всего, что она поведала прокурору, была одна деталь, которая заставила людей сплетничать весь следующий перерыв: по спальне Майкла слонялся шимпанзе, чьи испражнения её потом просили прибирать.
Все смеялись над этим.
Когда Макманус вернулась на место дачи показаний и продолжила рассказывать свою историю, присяжные узнали, что она объединилась с Ральфом Чэконом и тремя другими работниками Неверленда для подачи иска о материальном ущербе против Джексона. Они утверждали, что новый состав охранников, нанятый в 1993 году, давил на них и вынуждал уволиться. Макманус заявила, что ушла с работы, потому что сотрудники службы безопасности, работавшие на Майкла, донимали её больше шести месяцев. По её словам, она получила несколько устрашающих звонков домой и часто становилась объектом угроз со стороны работников охраны. Макманус утверждала, что охранники Майкла домогались её, хотя единственной деталью, которую она могла сообщить, был бесцеремонный комментарий, который кто-то отпустил, спрашивая какое нижнее белье на ней надето.
При оценке Макманус, которая была хорошенькой женщиной со светлой кожей, однако очевидно располневшей, её претензии казались совершенно неуместными. Неспособная предъявить какие-либо ещё детали, Макманус говорила главным образом о получении тревожных звонков, но показания горничной звучали убедительно. Она утверждала, что в Неверленде к ней плохо относились, однако так и не смогла привести присяжным ни одного примера.
Под перекрёстным допросом Адриана Макманус подтвердила, что вместо взимания миллионов долларов с её бывшего работодателя, гражданский суд вынес решение в пользу Майкла Джексона и потребовал, чтобы она (и четверо других бывших работников) выплатили ему 1,4 миллиона долларов судебных издержек.
Вдобавок Джексон подал встречный иск о том, что пятеро недовольных работников его обокрали, и суд предписал Макманус и остальным ответчикам дополнительно выплатить ему 40 000 долларов за ущерб, обнаружив, что бывшие работники действовали против Джексона "с обманом, притеснением и злым умыслом".
Всё время, пока Макманус давала показания, Майкл смотрел прямо на неё, делая пометки и перешёптываясь со своими адвокатами. Майкл выпрямился, и его взгляд застыл на Макманус, когда она сказала присяжным, что видела, как Джексон ласкал многих мальчиков, среди которых был и Маколей Калкин. Неделями позже эти самые мальчики во время дачи показаний свидетельствовали, что когда они были с Майклом – никогда и ничего, носящего сексуальный характер, не происходило.
Опрашивая Макманус, Мезеро установил, что 7 декабря 1993 года на допросе она рассказала представителям властей о предполагаемом совращении Джорди Чендлера. На тот момент Макманус не упоминала о каких-либо недопустимых сексуальных действиях в спальне Майкла. Затем примерно год спустя, 2 декабря 1994 года, когда Макманус подавала свой гражданский иск против Джексона, горничная очень к месту "вспомнила", что была-таки свидетелем сексуальных действий, о чём она никогда не говорила прежде. Когда на кону оказались большие деньги, у Макманус внезапно появились истории о Майкле, проводящем время с мальчиками в джакузи, и о трёх "инцидентах", в которых фигурировал певец и ребята.
Когда Мезеро установил эту хронологию, он буквально обрушился на Адриану Макманус. Он вцепился и рвал её на мелкие кусочки. Женщина к этому оказалась не готова. Для начала адвокат защиты удостоверился, что каждый в зале заседаний знает – в 1994 году гражданский суд пришёл к выводу, что Адриана Макманус мошенница. Мезеро вытащил на свет детали, благодаря которым действия Макманус выглядели злонамеренными, а сама она – вероломной. Бывшая горничная была совершенно шокирована этой атакой.
Мезеро показал Макманус письменные показания, данные ею в ходе подготовки
гражданского процесса Джорди Чендлера. В этих показаниях она заявляла, что никогда не видела ничего подозрительного в спальне Майкла и никогда не видела, чтобы Майкл спал с какими-либо детьми вообще. В этих первоначальных показаниях Макманус дошла до того, что утверждала, что могла бы позволить своему собственному десятилетнему сыну остаться наедине с Майклом.
Мезеро ещё раз подчеркнул, что Макманус не проронила ни слова о трёх заявленных "инцидентах" до следующего года, когда решила поделиться этой информацией во время дачи показаний Ларри Фельдману. Мезеро просто не мог понять, почему в 1993 году Макманус заявляла, что Джексон невиновен, а затем кардинально изменила свою историю и обозначила себя как потенциального свидетеля против Майкла в 1994 году. Пока Мезеро подходил к предмету опроса с разных сторон, Макманус всё больше защищалась. Она не вызывала симпатии, а её ответы, казалось, раздражали присяжных.
– В том судебном процессе вы выдвинули против мистера Джексона несколько различных обвинений. В одном из заявлений говорилось, что вы потенциально важный свидетель против Джексона – и в гражданском иске и уголовном расследовании, верно? – спросил Мезеро.
– Полагаю, что да, – ответила Макманус.
– Но суть заключалась в том, что, составляя то исковое заявление в подобных терминах, вы по сути угрожали мистеру Джексону, что можете изменить свои показания, если вам не заплатят, верно?
– Я не очень хорошо знакома с языком юристов, – сказала Макманус. – Поэтому я в самом деле не знаю, как ответить на этот вопрос.
– Вы помните сколько денег вы хотели отсудить у мистера Джексона в том судебном процессе? – хотел знать Мезеро.
– Это ещё один вопрос, на который я не могу ответить. Этим занимался мой адвокат.
– Итак, вы были в суде, когда он выступал перед присяжными Санта-Марии, и решалось дело о миллионах долларов, верно?
– Я даже не помню, была ли там в то время, – запнулась Макманус. – Я могла быть. Я не помню.
– Разумеется, вы должны были в течении этого 6-месячного процесса обсуждать со своим адвокатом, сколько денег вы пытаетесь отсудить у мистера Джексона, верно?
– Честно говоря, я не верю, что кто-либо знал, сколько денег он может получить в судебном процессе, – ответила Макманус.
– Но сколько хотели вы?
– В действительности я ничего не хотела. Я просто хотела правосудия, учитывая то, через что я прошла.
Макманус сказала присяжным, что она также выдвигала иски против нескольких личных охранников Майкла, один из которых, Джером Джонсон, решил перескочить в её лагерь и присоединиться к её иску против Джексона. В какой-то момент, когда присяжные узнали, что Джером Джонсон написал Майклу Джексону письмо с требованием 3 миллионов долларов, мысль о том, что персонал Майкла весьма охотно его предавал, начала преобладать в умах всех присутствующих.
– Вы не хотели миллионов долларов в том процессе? – спросил Мезеро.
– Я хотела правосудия, – ответила Макманус. – Я не хотела... какая разница. Я просто хотела правосудия.
– Но ваш вариант правосудия – это миллионы долларов, верно?
– Ну, это не то, что я называю правосудием, – съязвила Макманус.
– Вы составили иск, вы около восьми дней провели за дачей показаний, вы прошли через бумажную волокиту, вы потратили на судебный процесс полгода. Вы ведь хотели миллионов, верно? – настаивал Мезеро.
– Честно, простое "Простите за то, что мы вам сделали" было бы для меня замечательно, – ответила она ему.
– Вы когда-нибудь писали мистеру Джексону письмо со словами: "Мистер Джексон, я не хочу подавать на вас в суд. Просто извинитесь передо мной"?
– Нет. Я не писала.
– Когда-нибудь звонили мистеру Джексону и говорили: "Мистер Джексон, я не хочу подавать на вас в суд. Просто извинитесь передо мной"?
– У меня не было номера мистера Джексона.
Адвокат защиты полагал, что, идя к шерифу Санта-Барбары с "информацией", Макманус надеялась, что ей, возможно, удастся надавить на Майкла Джексона, чтобы он заплатил ей ради улаживания её гражданского дела. Когда Мезеро забросал Макманус вопросами, которые вытаскивали на поверхность её собственное недопустимое поведение, бывшая горничная выглядела совершенно оцепеневшей.
– Вы знаете кого-нибудь по имени Франсин Ороско? – спросил Мезеро.
– Да, она была горничной на ранчо Неверленд, – подтвердила Макманус.
– И в определённый момент времени она была вашим близким другом, не так ли?
