Текст книги "Майкл Джексон: Заговор (ЛП)"

Автор книги: Афродита Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

– Да, – ответила Кики.

– Если Дитер и говорил что-то Майклу, Вы не знали, что это было, так?

– Не знала.

Кики не знала, что эти люди говорили или, напротив, не говорили Майклу.

Мезеро ставил вопросы таким образом, чтобы создавалось впечатление, что эти люди в окружении Майкла – его "товарищи" – вовсе не обязательно действовали при его полном одобрении или участии. Кики сказала суду, что, за исключением Френка, эти люди могли появиться ненадолго и исчезнуть, и их визиты не были предсказуемы.

Не смотря на то, что Кики работала на ранчо долгие годы, было видно, что она не особо сведует в вопросах "ближнего круга" Майкла. Разумеется, это не входило в её обязанности, которые открывали ей лишь малые детали его жизни, вроде того, когда ему понадобится кинотеатр или натирка полов в доме. К Майклу она испытывала чувство благоговения, но, проведя столько лет рядом с ним, Кики не была способна вникнуть в его творческие дела. Он постоянно был в поле её зрения, однако она так и не смогла узнать Майкла по-настоящему. На вопрос о том, что заставляло его двигаться, она смогла ответить лишь, что знала, что он любил бывать один и наедине со своими мыслями. На протяжении долгих лет Кики видела, как Майкл отправляется в свою танцевальную студию и работает там над хореографией и музыкой. Бывало, она наблюдала, как Майкл бродит по территории ранчо в одиночестве, как частыми ночами гуляет один, в темноте, направляясь к своему особому дереву. Но при этом он всегда оставался для неё загадкой.

Слушая её показания, присяжные поняли, что Майкл лично не занимался контролем деталей обычной, ежедневной жизни Неверленда. Он очень много путешествовал и мог долго, порой месяцами, отсутствовать дома. Стало понятно, что Майкл выстроил Неверленд, а заботу о нём он вверил множеству наёмных работников, которые обитали на ранчо уже много лет. Пятьдесят или шестьдесят человек работали в его доме в то или иное время, это были работники с чётко прописанными обязанностями – сторож зоопарка, патруль безопасности, пожарная охрана, домашняя прислуга, повара – список сотрудников был длинным. Каждый из них подчинялся администратору ранчо и контактировал с самим Майклом лишь самую малость.

Кики поведала суду, что служащие Неверленда не обращались к самому Майклу в случае какой-либо проблемы или инцидента. Лишь его многолетняя ассистентка Эвви, няня Грейс, которой он очень доверял, и менеджер ранчо Джо имели непосредственный доступ к нему. Остальные лишь давали отчёты о происходившем, что позволяло Майклу самому не вникать в подробности того, что случается в его доме.

Отвечая на массу вопросов Тома Мезеро, относящихся к её предыдущим показаниям, Кики Фурнье подтвердила, что у Майкла были "семейные отношения" со всеми Кассио – Френком, Мари-Николь, Альдо, а так же их родителями. Что же касательно других мальчиков, о которых упомянула Кики – Джимми Сейфчака, Джорди Чандлера, Уэйда Робсона – присяжные узнали, что все юные друзья Майкла приезжали в Неверленд вместе со своими семьями.

Мезеро подчеркнул вопрос о том, помнит ли Кики, что Джимми Сейфчак СПРАВИЛ СВАДЬБУ в Неверленде, но она, похоже, особо не была в курсе. Экономка, однако, знала, что семья Маколея Калкина в полном составе часто приезжала в гости, как и другие семьи знаменитостей, включая семью Марлона Брандо, Томми Хилфигера[31]31
  Известный американский дизайнер (прим. перев.).


[Закрыть] и Криса Такера. Кики не могла припомнить всех звёздных друзей Майкла, но знала, что к нему приезжали многие знаменитые баскетболисты. Особо она упомянула Элизабет Тейлор и Криса Такера, которых видела на территории ранчо.

Кики рассказывала о разнообразных событиях, которые Майкл отмечал в Неверленде. Она частенько убиралась и готовилась к свадьбам, дням рождения и другим праздникам. Слушая Кики, присутствовавшие в зале суда узнали, что Майкл был гостеприимен и великодушен, он разрешал гостям свободно бродить по главной резиденции, рассматривать свои предметы искусства и антиквариата – давал людям полный доступ в свой личный мир. И даже если вечеринка проходила в другой части ранчо, когда бы гость ни пожелал осмотреть дом Майкла, его просьба всегда бывала удовлетворена. Кики отметила, что, по её мнению, Майкл был даже слишком благороден и добр к своим гостям.

Кики описывала Майкла, как "большого ребёнка", который любил прокатиться на аттракционах и полакомиться сладостями вместе с детьми, которые к нему приезжали. Она рассказала, что Майкл наслаждался играми с детьми, он наслаждался всей атмосферой Неверленда. Когда предмет интереса Тома Мезеро вернулся к алкогольному вопросу, Кики сказала, что за всё время на протяжении двенадцати лет, что она работала в доме, она ни разу не видела, чтобы Майкл Джексон давал ребёнку алкоголь в любом виде. При повторе вопроса экономка не смогла сказать и то, что видела детей Арвизо пьяными на ранчо.

Кики рассказывала о сборе крови, который Майкл организовал в поддержку Гэвина где-то в 2002 году, используя славу Неверленда чтобы помочь собрать деньги для семьи Арвизо.

Кики сказала, как была приятно удивлена "увидеть Гэвина, вернувшегося к жизни" весной 2003 года, после того, как при первом знакомстве он был "слабым и больным" мальчиком. Кики подтвердила, что в период между февралём и мартом 2003 года, когда семья Арвизо гостила в Неверленде несколько недель, преобразования здоровья Гэвина оказались ещё более полными. Судя по выражению лица экономки, её мнение было таковым, что возврат Гэвина к здоровой жизни, его сильный дух были ничем иным, как чудом.

– Хорошо. Вы когда-нибудь видели семью Арвизо, разъезжающую по округе на лимузине? – спросил Мезеро.

– Я знаю, что они порой пользовались транспортом мистера Джексона, – ответила Кики.

– Ясно. Дайте описание этому транспорту, если можете.

– Роллс-Ройсы. Я знаю, что у него есть синий "Navigator"[32]32
  Модель «Линкольна» (прим. перев.).


[Закрыть]. Ну и, всякие разные машины.

– Не казалось ли вам, что эти дети [Арвизо] требовали свои места в этих транспортных средствах?

– Я ничего не знаю об этом.

– Хорошо. Бывало ли, что вы часто видели мать [Арвизо]?

– Нет. Я не видела её часто, она много времени проводила в своём гостевом домике.

– Вы видели её когда-нибудь в кинотеатре?

– Не могу вспомнить, видела ли я её там вообще, или нет.

– А в основном доме? – разведывал Мезеро.

– Да.

Кики припомнила, что Джанет Арвизо проводила много времени в основной резиденции. Она часто видела Джанет, ужинающую вечером на кухне, и завтракающую там же по утрам.

– Хорошо. Вы рассказали, что, бывало, готовили для семьи Арвизо, верно? интересовался Мезеро.

– Готовила ли я им? Не помню.

– Вы помните, как Стар запустил в вас ножом на кухне?

– Да.

– Когда Стар бросил в вас нож на кухне, вы готовили еду?

– Я подготавливала тарелки.

– Ясно. А он пытался что-то приготовить на кухне?

– Да.

– И это было не по правилам?

– Ну, по-моему это просто не разумно, когда ребёнок крутится там со всеми во время готовки. Ну, вы понимаете. Прибавляется столько забот, помимо того, что тебе нужно работать.

По мере того, как вопросы становились более предметными, Кики запиналась и мямлила, стараясь не сказать что-то такое, что выставило бы её в глупом виде. Кики не была рада вопросам о Старе Арвизо, играющего с ножом. Она не хотела ни сотрудничать с обвинением, ни разглашать какие-то личные моменты о самой себе. Кики Фурнье не хотела рассказывать Мезеро больше, чем ей уже пришлось.

В своих показаниях Кики поведала, что "думала", что мальчики Арвизо бывали в состоянии алкогольного опьянения на ранчо, но на перекрёстном допросе ей пришлось признать, что она видела несколько раз, что дверь в винном погребе была открыта. Добившись от неё наглядного описания открытой двери винного погреба – двери, которая была расположена в здании аркады, вдали от большинства прислуги, – Мезеро посеял определённые мысли в головах присяжных. Это были мысли о том, что вполне возможно, что мальчики Арвизо сами вскрыли секретный тайник Майкла.

Кики объяснила, что в её заботы не входило следить за винным погребом. Она хотела, чтобы присяжные поняли, что её собственная занятость и весьма длинный список обязанностей не позволяли ей особо вникать в то, чем занимаются мальчики Арвизо. Тем не менее, чем больше Кики отнекивалась, тем очевиднее становился факт, что мальчики Арвизо были предоставлены сами себе, болтались по Неверленду и с успехом пользовались этой ситуацией. Кики извинялась за то, что не уделяла строгого внимания Арвизо. Она сказала, что весной 2003 года она была студенткой-заочницей, к тому же у неё было много работы в Неверленде, масса особых дел, которые нужно было сделать, и она была слишком занята, чтобы внимать каждому шагу этих детей.

Отвечая на список предметных вопросов Мезеро, слова Кики обрисовывали семью Арвизо, не просто как неблагодарную. Посредством её ответов они постепенно становились весьма конфликтными людьми. Для примера Кики рассказала, что часто видела как дети Арвизо ужинают за одним столом с детьми Кассио, и Джанет иногда к ним присоединялась. Кики так же подчеркнула, что Майкла часто НЕ БЫЛО за столом, и вообще, он не был с детьми Арвизо так часто, как они на это намекали.

Кики описала зал с мягкими сиденьями, расположенный позади кухни, где можно было заказать пищу в любое время дня. Там было меню, написанное на грифельной доске, включавшее в себя "блюда дня", и персонал был готов удовлетворить любой каприз. Кухня Майкла была открыта для гостей круглосуточно.

Кики рассказала, что можно было сделать заказ из меню, включавшего в себя три блюда каждый день, или пожелать чего-нибудь особенного. Гости свободно могли отведать домашние пончики и кексики. Так же у Майкла стоял огромный холодильник, полный свежих соков, разнообразных напитков, бутылок с водой и вином. Кики вспоминала, что дети Арвизо быстро освоились и брали сами всё, что им захотелось.

– Приблизительно за две недели до того, как Арвизо покинули ранчо на совсем, вы заметили, что в комнате Стара и Гэвина капитальный беспорядок? – спросил Мезеро.

– Да.

– И это являлось признаком того, что они были в этой комнате, верно?

– Я так думаю, но не знаю точно, были ли они там, или нет.

– Но ведь был период, когда вы частенько видели бардак в их комнате, верно?

– Да. Они были неряшливы. И до самого конца в их комнате было так же – вещи были раскиданы, некоторые предметы валялись разбитые.

Кики заявила, что в комнате мальчиков Арвизо был такой бардак, что она и другая экономка Мария решили сообщить об этом менеджеру. Она сказала присяжным, что мальчики Арвизо всё "загадили" и их комната "вся раскурочена".

– Пожалуйста, расскажите суду, как они всё загадили, если можно? – попросил Мезеро.

– Я не знаю, что там случилось, но там всё [было] залито. Стаканы [были] разбиты. В холодильнике тоже полный бардак. В каждой комнате есть холодильник, и там он был – всё выглядело так, словно там прошёлся торнадо, смерч.

Кики сказала, что она не говорила с мальчиками Арвизо об этом, так как это было "не её дело". Она отправилась к менеджеру Хесусу Саласу и высказала недовольство тем, что мальчики Арвизо оставили после себя объедки и мусор по всей комнате, разбили много вещей. Они передвинули всю мебель, пролили напитки, и разбили несколько бокалов.

Прежде чем её показания были закончены, окружной прокурор задал Кики Фурнье вопрос: думает ли она, что Стар Арвизо в шутку бросил в неё ножом на кухне.

Кики ответила, что это выглядело как шутка, но пояснила, что Стар "пытался показать ей свою власть". Она заявила, что мальчики Арвизо были несносны и наносили ущерб.

Присутствовавшие в зале суда были потрясены, услышав как Стар Арвизо помыкал экономкой. Людям открывались новые стороны Арвизо, и, с каждым новым свидетелем, Мезеро выуживал всё больше любопытных доказательств возмутительного поведения гостей Майкла.

Хотя об этом и не сообщили в новостях, стало понятно, что Майкл Джексон в самую последнюю очередь узнал о том, что вытворяли дети Арвизо в Неверленде. Словно в ответ на заявления Арвизо о том, что их держали в плену в Неверленде, показания Кики Фурнье открыли людям, что ни в одном месте вокруг ранчо не было высокого забора. Экономка рассмеялась, услышав теорию о заговоре[33]33
  С целью удержания Арвизо (прим. перев.).


[Закрыть], сказав на это, что покинуть Неверленд свободно может любой человек и в любое время. Вокруг ранчо фактически не было ни забора, ни ворот. По её мнению, идея о том, что Арвизо чувствовали себя пленниками, была совершенно нелепа.

Глава 13. Livin' Off The Wall

Перевод Марии Добышевой

В связи с тем, что Папе Иоанну Павлу II становилось всё хуже, и он не смог даже отслужить Пасхальную мессу в Риме, съёмочные группы масс-медиа начали сворачивать свои корр-посты в Санта-Марии. На территории перед зданием суда стали освобождаться места, оставляя ощущение зияющих дыр в обычно плотной людской изгороди. Представители прессы отправлялись в вояж к Ватикану, желая запечатлеть думы и печали о Папе, о котором был склонён в молитвах весь мир.

Для Майкла же были важны молитвы его поклонников. Это было заметно возвращаясь в Санта-Марию, к суду над Джексоном, освещаемому теперь куда меньшим количеством репортёров. По лицу Майкла, устремлённому в толпу, было видно, как нужно ему видеть поддержку. Его клевали уже так долго, что стало заметно, как ему больно. Он очень нуждался в людях, держащих его сторону. Идея окружить себя дома игрушечными фигурками, понимание того, что он лишён возможности соприкасаться с "реальными" людьми, безусловно, не имели отношения к гигантскому желанию Майкла чувствовать себя любимым. И поэтому он каждый день тянулся к своим поклонникам, улыбаясь и показывая им жест победы.

По ходу того, как процесс набирал обороты, Майкла пронизывало не сразу заметное, нарастающее недомогание. И пока длилась его битва за правосудие, его фэны вселяли в него чувство надежды. Однако те масс-медиа, что не покинули свои посты, продолжали мучить Джексона, сфокусировав силы на обсуждении возможности приобщения к делу показаний бывших обвинителей. В этот момент Майкл нуждался в решительности и присутствии духа людей, которым он был небезразличен. Было заметно, что поддержка поклонников важна ему не меньше, чем присутствие семьи. И те, и другие были крайне возмущены публичным унижением Майкла. Даже в большей степени, чем члены его семьи, его фэны были задеты и оскорблены тем, как жесток суд над Майклом. Среди всего этого хаоса Майкл сблизился со своими фэнами столь сильно, что трудно было представить. Разумеется, он полагался на Тома Мезеро и всю команду защиты, но, в конечном итоге, силы идти дальше ему давали люди, которые любили его и восхищались всем, что он сделал в жизни.

Самые стойкие поклонники – те, кто разбивал лагерь по всей площади вокруг здания суда, те, кто ночевал у ворот Неверленда – играли крайне важную роль для психологического равновесия Майкла. Да, они не были знакомы лично, но для Майкла они были теми людьми, кто поддерживал его на протяжении всего пути. Сцена познакомила их, благодаря сцене Майкл знал их всю свою жизнь.

Фэны оставались с Майклом и возле суда, в моменты самых тяжких публичных испытаний.

Их плакаты были растянуты по всем улицам, из их магнитол играла его, Майкла, музыка. Песни из альбомов "HIStory", "Thriller" были слышны весь день, и даже в гуще всеобщей сутолоки торжествовала музыка Майкла. Многие фэны следили за историей обвинений Майкла в растлении малолетних со времён появления первых сообщений в 1993 году, и знали, что Майкл был жертвой в неравной битве со всесильными таблоидами, слухами, злобными и алчными людьми. Некоторые поклонники сделали нарезки из новостей об обвинениях 1993 года и принесли их к залу суда в качестве аргумента, как бесчестно пресса поступала с Майклом на протяжении десятилетия. Некоторые старались убедить прессу в том, что Майкл – жертва заговора, что таблоиды и жадные до денег люди вступили в преступный сговор с Сони с целью уничтожить Майкла, и это случилось задолго до событий в Санта-Марии.

Ни один из артистов не покорял стольких разных людей: всех взглядов, рас, национальностей, всех возрастов и вероисповеданий – все эти люди прониклись Майклом, посвящали себя Майклу. Поклонники являли собой общую силу, и это было бесспорно. Однако пресса считала поклонников Майкла совершенно чокнутыми.

В то время как миллионы людей в мире гадали, виновен ли Майкл, его поклонники у здания суда с гневом встречали известия о том, что обвинение демонстрирует порнографию с целью оболгать Майкла. Они раздавали всем футболки в поддержку Майкла, они носили его портреты, расписанные на спинах их рубашек, они славили его имя, скандировали специально распечатанные речёвки: "Раз-два-три, не уйдём отсюда мы. Нас не остановишь вашими гадкими статьями. Хэй-хэй-хэй, вон лицемеров из друзей! Стоит жертв твоя нажива, пудришь мозги зло и лживо! – распевали люди. – Америка создана быть страной, где блага льются рекой! У Майкла Джексона есть гордость, и обращайся к нему уважительно! Он лишь человек – часть Земли! Из плоти и крови – как я и ты! Умерь свою жадность, не смей делать из Майкла предмет потребления! Не пытайся нам впарить свою гнилую философию!"

Чем громче пели фэны, тем серьёзнее укрепляли меры предосторожности сотрудники охраны, окружившие здание суда. Однако ни их укрепления, ни применяемая тактика не могли воспрепятствовать общению Майкла и объединённых групп его поклонников, а так же прибытию всё новых людей. Фэны приезжали каждую неделю, и их флаги разных стран развевались повсюду.

Каждый день Майкл выходил из своего внедорожника, одетый в строгий костюм и галстук; а восхитительная жилетка всегда была подчёркнута нарукавной повязкой в тон. Появление Майкла вызывало непременный ликующий крик его фэнов. Некоторые из его поклонниц вслух благодарили Бога за то, что он дал им шанс увидеть, что с Майклом всё в порядке. Другие были опьянены счастьем просто оказаться так близко к нему.

Однако порой фэны замечали, что походка Майкла не столь пружиниста и энергична, в ней не было той жизнерадостной лёгкости, которую люди привыкли видеть. Те немногие, кто выиграл в лотерею места в зале суда, были расстроены, увидев, что плечи Майкла часто трясутся, а сам он держит у лица платок: было видно, что он его душат слёзы.

В какие-то из дней братья сопровождали Майкла в зал суда, и порой казалось, что ему так плохо, словно он еле стоит на ногах. Ему было очень тяжело каждый день возвращаться в суд и видеть стольких людей, бросающих ему в лицо обвинения. Во время слушаний его братья Джеки, Тито, Джермейн, Рэнди и Марлон сменяли друг друга в суде, слушая изнурительные показания. Ла Тойя и Рибби тоже несли вахту, попеременно приезжая в суд, но не так часто, как их братья.

По воле обстоятельств Джанет показалась в зале суда лишь дважды: когда приехала на предсудебное совещание, (в тот день вся семья появилась в белом), и в день оглашения вердикта. Так или иначе, источники утверждали, что вся семья Джексонов очень помогали Майклу, занимаясь делами "за кулисами" действа, поддерживали и успокаивали его во время всего суда.

Один из его братьев, Рэнди, играл самую активную роль в деле защиты Майкла. Именно Рэнди Джексон работал с Джонни Кокрэйном, который посоветовал пригласить в дело Тома Мезеро взамен Марка Герагоса, в тот самый момент, когда Майклу нужен был высококлассный специалист, способный полностью сфокусироваться на его деле.

Разумеется, ради сына там был и Джо Джексон. Возможно, он был там даже чаще, чем, возможно, кто-то от него мог ожидать. Ему приходилось прилетать порой из очень далёких мест, например из Японии. Джо не был в суде каждый день, но он приезжал постоянно и мог остаться на недели, чтобы услышать самые важные показания.

Джо, похожий на важного государственного деятеля, стоически восседал в зале суда. Он наблюдал за разными людьми, пытающимися упечь его сына за решётку. Казалось, его сильная личность и внушительная фигура олицетворяли собой твёрдость и основу всей семьи. Глядя на Джо, сидящего подле своей жены, было видно, что она занимает важное место в его сердце. Конечно они были далеко не воркующими влюблёнными, однако было заметно, что они составляют единое целое. Они очень волновались о благополучии своего сына, и не позволили бы никому отвлечь себя от дела заботы и поддержки Майкла. Ни Джо, ни Кэтрин не были в восторге от тех толп, что окружали здание суда. Они не были против фэнов, но, разумеется, очень не любили прессу. Но больше всего родители Майкла уставали от вспышек камер и были озабочены тем, чтобы прекратить грязные обвинения против Майкла.

Взгляд всего мира был прикован к семье Джексон. Ближе к концу процесса Джо невольно стал причиной переполоха среди прессы, приехав к зданию суда, когда присяжные совещались перед вынесением вердикта. Джо спрашивал людей, не видели ли они Майкла. Восприняв это как то, что он знает что-то о приговоре, а так же интересуясь, зачем он бегает вокруг здания суда, представители масс-медиа облепили Джо, давя друг друга в стремлении выследить его. Это был один из тех моментов, когда репортёры помчались напролом, в панике и суматохе, одержимые историей для своих статей. Однако всё быстро закончилось, когда пресс-координатор смог уладить этот беспорядок. Но всё же после того случая Джо Джексон покинул здание суда с ещё большей антипатией к прессе.

Так же каждый день там присутствовала и Кэтрин, которая в своей мягкой и безупречной манере скрашивала тот хаос, что окружал Майкла. Она всё время была в суде, и не имело значения, кто давал показания или сколь гадкие вещи должны были быть озвучены. Кэтрин крайне редко теряла концентрацию, крайне редко выражала эмоции, позволяющие показать людям, что же она думает по поводу этих назойливых обвинений в адрес сына. Кэтрин была женщиной, обладавшей той силой, без которой Майкл не смог бы прожить.

Суд шёл, и дни сменялись месяцами. Порой, сидя в зале, Майкл выглядел рассеянным. Порой по утрам он был так невероятно слаб, что для того, чтобы попасть за своё место за столом защиты, он нуждался в помощи одного из охранников. В таких случаях Кэтрин улыбалась и подмигивала ему, и это давало ему силы держаться, расправив плечи. Взгляд Кэтрин, направленный на присяжных, был пронзителен, и её кивок, казалось, проникает вглубь души Майкла. И как бы плохо ему ни было, всё, что было нужно Майклу, чтобы успокоиться и собраться, готовясь к новой битве – это присутствие Кэтрин.

Одним утром для дачи показаний со стороны обвинения был вызван Энтони Аркуизо, психолог, специализирующийся на работе с детьми, подвергавшимися насилию. Он сказал присяжным, что занимается пострадавшими от насилия детьми с конца 70-х годов. Этот человек имел за плечами годы клинических исследований, защитил диссертацию по клинической психологии. Он был вызван не для обсуждения конкретных обвинений, рассматриваемых в суде, но для того, чтобы дать присяжным понимание "действий, вводящих преступника в доверие ребёнка", которыми часто пользуются похитители-насильники детей. Доктор Аркуизо объяснил, что наблюдал преступников, которые начинали свои дела с дружеских отношений с ребёнком, потом постепенно вносили в эти отношения "лёгкую сексуальную подоплёку", например, шутки на грани фола, или комментарии по поводу груди у девочек – в общем, закидывали такие маленькие удочки, вносящие сексуальный подтекст. Объясняя процесс сближения с ребёнком, доктор Аркуизо сказал, что всё происходит постепенно: сначала ребёнку показывают специфические фильмы, потом добавляют порно-содержимое, потом следуют

прикосновения и трения сзади, и это продолжается всё дольше. В конечном счёте сексуальный характер действий выражается всё настойчивее, и выливается в настоящее сексуальное проникновение.

Доктор Аркуизо рассказывал, что насильники обычно начинают с малого: показывают ребёнку эротический фильм или порно-журнал – то, что внушит ребёнку мысль о сексе и подготовит к нему.

Когда Мезеро проводил перекрёстный допрос, жюри присяжных узнали, что доктор Аркуизо, как свидетель, имеет жалование от штата и его показания в 90% случаев служат пользу истцам. И хотя он раньше никогда не работал с прокурором округа Санта-Барбара, доктор Аркуизо имел большой свидетельский опыт в рассматриваемых уголовных делах по всей северной части Калифорнии. Большинство работ доктора в суде заключалось в том, что он давал оценку детям и их семьям, с точки зрения академика калифорнийского Университета Дэйвис.

– Вы опубликовали множество статей по разным аспектам клинической психологии, не так ли? – спросил Мезеро.

– Большинство из них по вопросу плохого обращения с детьми,– заявил Аркуизо.

– Согласны ли вы с тем, что ложные обвинения в сексуальном домогательстве делаются детьми?

– Безусловно.

– И ни в одной из ваших статей не велось речи об этом вопросе, верно?

– Верно. Это не входит в область моих исследований, – ответил эксперт.

Мезеро желал донести, что, в отличии от доктора Аркуизо есть множество людей, специализирующихся на детской психологии, кто подробно описывал случаи ложных обвинений в сексуальном домогательстве, сделанных детьми. Адвокат защиты упомянул несколько резонансных случаев в Калифорнии, когда дети выдумывали обвинения в сексуальном насилии. Мезеро подробно рассказал о случае в Бейкерсфилде, когда дети заявили об изнасиловании и взрослые были за это осуждены, но годы спустя те же дети выступили с признаниями в том, что все обвинения были ими выдуманы. Мезеро так же сослался на случай в дошкольном учреждении Макмартин. Это был известный случай, когда дети выдвинули лживые обвинения в изнасиловании, и позже были выведены на чистую воду. Но Аркуизо сказал что не был хорошо знаком с деталями того дела, и это его заявление было шокирующим: ведь он вызывался в качестве эксперта для дачи показаний в этой области. "Дело школы Макмартин" было на слуху у большинства детских психологов.

По ходу допроса доктора Аркуизо Томом Мезеро, члены жюри выяснили, что у данного эксперта совершенно нет опыта в вопросах сфальсифицированных обвинений в домогательствах, сделанных детьми. Аркуизо заявил, что он некомпетентен говорить о том, для чего ребёнку придумывать вещи, имеющие отношение к сексу.

Доктор Энтони Аркуизо заявил, что он врач, что он даёт оценки по вопросам душевного состояния ребёнка, и в его работу не входит выяснение того, был ли ребёнок на самом деле совращён, или же нет. Эксперт хотел вернуться к прежним темам, закончив разговор о лживых обвинениях, но Мезеро хотел сконцентрироваться именно на этой теме. Когда Мезеро нужно было добыть ответ на поставленный вопрос, он мастерски демонстрировал свою способность в этом.

– Сейчас вы сделали замечание по поводу того, что родители могут устроить так, чтобы их дети солгали насчёт сексуальных домогательств, верно? – нажимал Мезеро.

– Думаю, я просто привёл это в качестве примера, – ответил доктор Аркуизо.

– Вы согласны с тем, что родители могут поощрить или склонить ребёнка сделать лживые заявления о сексуальном домогательстве, верно?

– Ну, я никогда не любил делать категоричные заявления, – сказал Аркуизо, – Но думаю, что по поводу лживых обвинений в домогательстве возможна поддержка ребёнка со стороны родителей.

– Позвольте мне задать гипотетический вопрос, – попросил Мезеро, – Есть мать и трое детей. Отца, как члена семьи, нет. В недавнем прошлом был тяжёлый развод. По случаю, мать и дети заводят знакомство с кем-то и выбирают этого человека исполнять роль отца в их семье. Они называют этого человека "папа", и их мать поощряет такое отношение детей.

Рисуя гипотетическую картину в попытке выяснить, что могло бы произойти, если мать и трое её детей вдруг увидели, что человек, принятый ими в образе отца, "вышел из игры" и ушёл от них, Мезеро попросил доктора Аркуизо представить, могла ли эта мать подвигнуть своих детей сделать заявления в сексуальном домогательстве против бывшего "отца". Под пристальным взглядом всего зала доктору Аркиузо пришлось признать, что он может себе представить такую ситуацию – когда мать поощряет своих детей солгать по поводу сексуальных домогательств. Однако доктор тут же уточнил, что случаи, подобные этому, если и могут произойти, то крайне редко.

– Давайте допустим, чисто гипотетически, что мать и сын ранее были вовлечены в тяжбу, где малолетний сын давал показания под присягой в поддержку матери? – спросил Мезеро. – Предположим, что те действия стали своеобразным уроком. У матери и сына теперь есть опыт общения с юристами, есть прецедент ложных обвинений в сексуальных домогательствах, где судебный процесс – средство для получения денег[34]34
  Мезеро имеет ввиду случай в супермаркете «JC Penny» (прим. перев.).


[Закрыть].

Мезеро вошёл в раж. Судья разрешил ему делать гипотетические предположения, сначала уточнив правомочия Мезеро на это, прочитав разрешающий пункт в законодательном акте. И теперь адвокат защиты готовился сделать решающий удар.

Для доктора Аркуизо и всех членов жюри Мезеро излагал свои мысли на очень простом языке: семья относится к некому человеку, как к "папе". Семья, решившая, что избранный ими отец обязан всегда заботиться о них, вдруг почувствовала себя глубоко обиженной, когда он более не мог находиться рядом. И вот они отправляются на консультацию к юристам, а не в полицию, – гипотетически – в поисках наживы.

– Принимая во внимание всё, что я вам описал гипотетически, могли бы вы сделать вывод о возможности фальсификации обвинений в сексуальном домогательстве? – задал вопрос Мезеро.

Но у детского психолога возникли трудности с гипотетическим ответом. Профессор Университета Дэйвис заявил что не проводил исследований, которые можно было бы привязать к уравнению, заданному адвокатом. Доктор Аркуизо заключил, что не сможет ответить на этот вопрос.

– Хорошо. Но вы бы согласились с тем, что дети порой преувеличивают в своих заявлениях по поводу сексуальных домогательств, верно? – спросил Мезеро.

– Не уверен что понимаю, что вы подразумеваете под словом "преувеличивают". Я знаю обычное значение этого слова, но вы, похоже, вкладываете в него специфический смысл, относящийся к действиям сексуального характера, – ответил Аркуизо.

– Но, вы же понимаете значения слова "преувеличивать", верно?

– Я подразумеваю под этим словом обычное его значение. Поэтому, я хотел бы попросить вас говорить более конкретно.

– Ладно. Но могли бы вы согласиться с тем, что бывает так: человек прикоснулся к ребёнку, и потом ребёнок преувеличил смысл этого прикосновения, воспринял его как нечто, имеющее отношение к растлению, или решил что его трогали неподобающим образом. Бывает такое?