Текст книги "Майкл Джексон: Заговор (ЛП)"
Автор книги: Афродита Джонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)
Глава 11. Who's bad?
Перевод Сабины Бахишевой
В суде началась третья неделя свидетельских показаний Гевина Арвизо, однако вниманием прессы завладел Иоанн Павел II, который как раз в это время выходил из больницы, где ему была сделана операция по облегчению дыхания. Серый минивэн марки Мерседес, в котором 84-летний понтифик возвращался из больницы, стал центром международных новостей и не мог не привлечь внимание новостных бригад в Санта-Марии, которые в спешке засобирались в Ватикан.
Пока папа Иоанн Павел II приветствовал и благословлял тысячи ликующих римлян, заполонивших площадь святого Петра, журналистам стало известно, что здоровье папы не улучшилось. СМИ настолько сосредоточились на понтифике, что проигнорировали появление новых подробностей в отношении обвинителя Джексона, которого в тот момент яростно атаковал Мезеро. Вместо того, чтобы уделить внимание показаниям Гевина, журналисты больше волновались о том, что возможно им вообще придётся свернуть освещение процесса над Джексоном. Ходили слухи, что папа уже не оправится.
В день, когда обвинитель собирался держать удар, Майкл Джексон появился в суде в пиджаке символичного красного цвета и выглядел вполне здоровым. Готовность Мезеро оспаривать показания Гевина Арвизо вселяла в него уверенность, но, тем не менее, Майкл казался задумчивым. Он был погружён в свои мысли и, похоже, был опечален тем, что его попытка помочь семье Арвизо чудовищным образом обернулась против него.
Во время допроса Мезеро Гевин признался, что встречался с деканом своей лос-анджелесской средней школы, Джефри Олпертом, всего через несколько дней после того, как фильм Башира вышел в эфир. Декан, мистер Олперт, вызвал Гевина к себе, чтобы прямо спросить об обвинениях против Майкла Джексона. С места для дачи свидетельских показаний Гевин, глядя в пол, признался, что сказал декану, будто между ним и Майклом не было ничего, носящего сексуальный характер.
Мезеро зачитал огромный список проблем, которые Гевин имел по ряду предметов в средней школе. Ссылаясь на подробные школьные отчёты, Мезеро рассказал присяжным, что Арвизо постоянно нарушал дисциплину на уроках; был вынужден однажды письменно извиниться перед другим учеником; был обвинён в том, что пел на занятиях, разговаривал и срывал тесты, а также в том, что вёл себя дерзко и неуважительно по отношению к целому ряду педагогов. Арвизо часто становился объектом многочисленных замечаний в связи с его плохим поведением и нежеланием выполнять домашнее задание. Время от времени грубый нрав Гевина, казалось, проявлял себя и в суде.
– Вы помните, как обсуждали с мистером Дейви [заместителем директора] ваши проблемы с дисциплиной? – спросил Мезеро.
– Да, – ответил Гевин.
– Пожалуйста, расскажите присяжным, о чём вы говорили?
– На самом деле, я не очень хорошо помню это.
Мезеро показал Арвизо копию его школьного досье, из которого были выписаны все необходимые даты и замечания от педагогов.
– Вы когда-нибудь обсуждали с мистером Дейви ваши дисциплинарные проблемы с другими учителями?
– Да.
– Пожалуйста, расскажите суду, о чём вы говорили.
– На самом деле, я не очень хорошо помню. Ну, он говорил мне, что нужно исправляться и все такое.
– Вы знакомы с человеком по имени Бендер?
– Да, да. Мисс Бендер.
– Вы поступили в класс по всемирной истории и географии к мисс Бендер в 2002 году, не так ли?
– Угу,– Гевин кивнул, соглашаясь.
– Хорошо. И она жаловалась, что вы постоянно нарушали дисциплину и вели себя неуважительно по отношению к ней, правильно?
– Да, кажется так.
– Она также сказала, что, похоже, вы обладаете неплохими актёрскими навыками, так?
– Я не слышал, чтобы она так говорила.
– Если я покажу вам её записку, адресованную мистеру Дейви, это поможет освежить вашу память?
Гевин заявил, что ничего не вспомнит, отрицал наличие у него "актёрских навыков", хотя и признал, что изучал театральное искусство с преподавателем актёрского мастерства мистером Мартинесом, ещё одним преподавателем, который охарактеризовал Гевина как нарушителя дисциплины.
Что касается Майкла, то в основном во время показаний Гевина он сидел тихо, только время от времени перешёптывался со своими адвокатами, особенно в те моменты, когда ответы Гевина были противоречивы и непоследовательны. Гевин пытался отрицать, что он писал множество открыток и писем, в которых обращался к Джексону, как "папа Майкл", но Мезеро располагал всем вышеуказанным: все это было прикреплено к делу в качестве улик.
– У вас была возможность ознакомиться с этим документом? – поинтересовался Мезеро.
– Да.
– И вы хотели поехать в Нью-Йорк и быть с мистером Джексоном в студии звукозаписи, так?
– Наверное. [Долгая пауза.] Похоже на то, да.
– Но этого не случилось, так?
– Нет.
– Вы никогда не ездили в Нью-Йорк с мистером Джексоном?
– Я никогда не ездил туда с мистером Джексоном.
– Вы называли его самым добрым, самым любящим человеком в мире, так?
– Да.
– Вы говорили: "Я люблю тебя, папа Майкл", так?
– Да.
– Вы говорили: "Спасибо, папа Майкл, за то, что ты мой самый лучший друг навеки", так?
– Да.
– Хорошо. Вы посылали ему много открыток, которые подписывали: "Твой сын, Гевин", верно?
– Да.
– Вы помните, как произносили следующие слова мистеру Джексону: "Вернись, я скучаю по тебе, я люблю тебя"?
– Возможно, я и говорил, но я не помню, чтобы писал письмо.
Во время показаний Гевина, Майкл был спокоен и лишь иногда в порыве недоумения закатывал глаза. Во время перекрёстного допроса Тому Мезеро удалось указать на несостоятельность двух решающих вещей: количества алкоголя, который Джексон якобы давал мальчику и дат предполагаемых актов растления. Кроме того, настоящим откровением для суда явилось следующее признание Гевина: он поведал полиции Санта-Барбары, что именно его бабушка была тем человеком, который рассказал ему, что мужчины мастурбируют, "чтобы не насиловать женщин".
За эти несколько дней Гевин Арвизо продемонстрировал суду всю неоднозначность своей натуры. И хотя порой он казался ребёнком, многие в зале суда не могли не обратить внимания на манеру держаться этого 15-летнего мальчика, которая абсолютно не соответствовала его возрасту. Таким образом, список ключевых элементов, определённых в процессе свидетельских показаний Гевина Арвизо, заключает в себе следующее:
• В течение первых нескольких недель после отъезда из Нэверленда Гевин и его семья встречались не с одним, а двумя адвокатами по гражданским делам, возможно, в надежде получить от Майкла «отступные».
• До достижения им восемнадцатилетнего возраста Гевин имеет право предъявить Майклу Джексону гражданский иск, в случае признания последнего виновным в уголовном деле по растлению малолетних.
• Гевин учился в актёрской школе, где его преподавателем была заслуженная актриса, звезда популярного шоу "Fresh Prince of Bel-Air", Верни Уотсон.
• Гевин считался нарушителем дисциплины, когда он посещал среднюю школу имени Джона Берроуза. Он неуважительно относился к учителям и руководящему составу, и его часто оставляли после уроков, что являлось формой наказания.
• Гевин рассказывал Крису Такеру, звезде фильма "Час Пик", что пресса преследует его и его семью, что он хочет поехать к Майклу в Майами. Гевин хотел помочь Майклу провести пресс-конференцию, на которой собирался публично осудить фильм Башира и заявить, что в постели Майкла никогда ничего сексуального не происходило.
• Гевин, а также его брат и сестра редко оставались наедине с Майклом. Часто вместе с ними и Майклом также оставались друг звезды, Фрэнк Каcсио и его младшие брат и сестра, Альдо и Мари Николь. Дети Каcсио были с Арвизо в Майами. Дети Касcио возвращались тем же рейсом из Майами в Неверленд. Дети Каcсио были "завсегдатаями" в спальных апартаментах Майкла.
• Гевин признался, что ему нравилось в Неверленде, и сказал, что никогда ничего не боялся там. Он заявил, что оставаться на ранчо боялась только его мама Джанет, которая выражала беспокойство, что их будут удерживать в поместье как в плену.
• Из Неверленда Гевин ездил с Майклом в магазин игрушек "Toys R Us" в Санта-Марии; по дороге Майкл посадил в машину несколько местных поклонников и каждому купил игрушки и подарки. В течение той поездки Гевин никому не жаловался, что его удерживают в плену.
• Из Неверленда Гевин в Роллс-Ройсе ездил в расположенный неподалёку город Солванг, где за счёт Майкла ему удаляли брекеты, потому что "проволоки были сломаны". И снова – во время этой поездки Гевина сопровождала мать, брат и сестра, и он ни разу не пожаловался, что его удерживают в плену.
• В последующие недели после возвращения из Майами в Неверленд поведение брата Гевина, Стара, вышло из-под контроля. Факты свидетельствуют, что Стар испортил не только кожаную обложку гостевой книги Неверленда, но также, по имеющимся данным, нанёс ущерб другому имуществу.
• В один из дней после возвращения из Майами в отеле города Калабасас за Гевином, его братом и сестрой по непонятной для них причине "следили" помощники Майкла. Позже именно в Калабасасе, неподалёку от того самого отеля, они участвовали в съёмках фильма-опровержения.
• В течение трёхдневного пребывания Арвизо в отеле им купили чемоданы и одежду якобы для поездки в Бразилию, которую планировали помощники Майкла. Однако Гевин "не смог вспомнить", чтобы он ходил куда-либо и покупал чемоданы.
• Помощники Майкла сопровождали Джанет Арвизо и её детей, когда те получали фотографии и визы для якобы предполагаемой поездки в Бразилию. Когда Джанет будто бы узнала, что Майкл не собирается сопровождать их в поездке, она передумала ехать, и поездка так и не состоялась.
• После того как мать Гевина решила не ехать в Бразилию, она вернулась в Неверленд, где поняла, что она и её дети в опасности. Рассказав детям, что ей угрожают, она решила не оставаться в Неверленде долее. По просьбе Джанет, её и детей отвезли в Эль-Монте к её родителям.
• После "побега" из Неверленда Джанет и её трое детей дважды возвращались на великолепное ранчо, несмотря на то, что, по её заявлениям, "за ними следили" и "им угрожали" помощники Джексона. Каждый раз, когда Арвизо останавливались в Неверленде, они ни в чём не знали отказа. Факты говорят, что дети имели свободный доступ к имуществу, что мальчики помыкали личным персоналом Майкла. Арвизо утверждали, что они были пленниками, и, тем не менее, вели роскошную жизнь, жизнь, которой до этого никогда не знали.
• Однажды после возвращения из Майами Гевин узнал, что Майкл страдает кожным заболеванием витилиго. Однако Гевин никогда не говорил, что видел болезнь Майкла. Гевин никогда не упоминал, что видел вблизи какие-либо части тела Майкла. Напротив, он свидетельствовал, будто Майкл объяснил ему, что болезнь меняет цвет его кожи, и также рассказал, что Майкл использовал грим на лице, возможно, чтобы скрыть пятна.
– Ладно, Гевин. Я хочу задать тебе последний вопрос, – произнёс Снеддон, завершая допрос, последовавший после перекрёстного, – Вчера, отвечая на вопросы мистера Мезеро, ты сказал ему, что Майкл Джексон был для тебя всё равно что отец. Верно?
– Майкл Джексон?
– Да.
– Да, – ответил Гевин.
– И ты думал, что он один из самых классных парней в мире, правильно?
– Да.
– И ты восхищался им?
– Ну, я восхищаюсь только Богом, – заметил Гевин. – Но он был классный парень.
– Что ты чувствуешь по отношению к Майклу Джексону сейчас, в свете того, что он сделал с тобой?
– Мне он больше не нравится. Я думаю, он не заслуживает того уважения, которое я испытывал к нему как к самому классному парню в мире.
На этом прокурор закончил допрос Гевина Арвизо.
Окружной прокурор Снеддон, похоже, был доволен исходом свидетельских показаний. Обескураживало то, что во время показаний Гевин не испытывал ни неловкости, ни отвращения. Со своего места свидетеля он несколько раз взглянул на Майкла, который больше не верил ни единому его слову.
В конце концов, прямое свидетельство Гевина совсем разочаровало. Он заметно оживился, когда рассказывал о якобы имевших место сексуальных актах, но ни на одно из обвинений мальчика Майкл больше не реагировал.
– Итак, вы жаловались полицейским Санта-Барбары, что "после того как с раком было покончено", вы больше не видели Майкла Джексона, так? – поинтересовался Мезеро.
– Да. До Башира не видел, – признался Гевин.
– Хорошо. И вы хотели видеть его вновь, когда болезнь отступила, так?
– Да.
– Вы чувствовали себя покинутым, так?
– Да.
– И вы чувствовали, что он покинул вашу семью, так?
– Да.
– И вы решили обвинить Майкла Джексона в растлении, когда поняли, что он исчезает из вашей жизни? – заключил Мезеро.
Но подросток быстро отверг это обвинение.
Гевин покидал зал суда и было любопытно наблюдать за ним, за выражением его лица: мальчик ясно осознавал, что больше никогда не увидит Майкла Джексона, никогда не будет частью его "семьи".
Похоже, он пытался скрыть смятение. Гевин настаивал, что его исцелил Бог, а не Майкл Джексон. И все же было очевидно: он до сих пор находился под воздействие силы и магнетизма Майкла.
Глава 12. Got to be there
Перевод Сабины Бахишевой и Марии Добышевой
Пытаясь доказать, что Джексон одержим сексом, сторона обвинения показала присяжным «журналы для взрослых» и другие подобные материалы, конфискованные в Неверленде. Окружной прокурор обвинял Джексона, что последний показывал эти материалы братьям Арвизо, желая сексуально возбудить их. Шерифы Санта-Барбары свидетельствовали, что при обыске им пришлось изучить большое количество книг, посвящённых фотографии и искусству, разнообразные журналы, предметы кино-коллекционирования, проштудировать всё, что было разбросано в личных покоях, ванной комнате, служебных помещениях и кабинете. Некоторые журналы для взрослых, обнаруженные ими, находились в двух запертых портфелях, спрятанных под кроватью Майкла. Ещё кое-что подобного содержания было найдено в ванной комнате Майкла, рядом с джакузи, и так далее по списку. Всё говорило об одном: Майкл знал толк в порнографии.
Детектив Пол Зелис свидетельствовал, что находил журнал для взрослых в тумбочке Джексона. Он показал фотографию обнажённой девушки, которую обнаружил среди фотографий двух младенцев в памперсах, годовалого малыша в ванной и щенка. Подобная комбинация образов, и то, как она была представлена, делали из Майкла извращенца. Но вскоре последовала ещё партия "взрослых" журналов, и чем больше присяжные смотрели на сексуальные женские образы, тем "нормальнее" в их глазах становился Майкл. То, что певец любил смотреть на фотографии обнажённых девушек, стало настоящим откровением для присутствующих.
Что касается отпечатков пальцев, то обвинение заявило, что, по крайней мере, на одном журнале были обнаружены отпечатки пальцев, принадлежащие как Майклу, так и Гевину. Однако позже детектив Зелис признался, что партия журналов, конфискованных в Неверленде, была проверена на отпечатки только во время слушаний в большом жюри в марте 2004 года, когда Гевин давал показания.
Команда Джексона смогла доказать, что отпечатки Гевина с таким же успехом могли остаться на журнале во время рассмотрения дела в большом жюри, тем более Зелис сам не был уверен в том, прикасался или нет Гевин к этим журналам во время своего выступления перед присяжными.
Во время перекрёстного допроса адвокат ответчика Роберт Сэнджер вынудил Пола Зелиса признаться, что Гевин в разговоре с полицией называл разные даты предполагаемого акта растления. Изначально подросток заявил Зелису, что растление произошло до того, как он снял фильм-опровержение 20 февраля 2004 года. Некоторое время спустя, Гевин сказал полиции, что всё произошло позже.
Ещё одно значительное показание дал следователь из Санта-Барбары Стив Робел: он сообщил присяжным, что Гевин горько плакал, когда впервые говорил об актах растления. Робел был главным следователем в деле, и объяснил, что поведение мальчика менялось, когда тот рассказывал о случившемся, поясняя присяжным, что мальчик сначала "притих", а позже "как с цепи сорвался".
Тот разговор с полицией был записан на плёнку, которая в качестве доказательств была приобщена к делу. Предполагалось, что это полная драматизма исповедь станет главным козырем, который обеспечит Майклу путь на Голгофу. В разговоре Гевин поведал Зелису и Робелу, что "отдаёт себе отчёт в том, что такое хорошо и что такое плохо". И хотя, сначала он осторожничал, боясь озвучивать то, что считается плохим, он всё-таки выдал пару примеров.
Ослушаться мамы – вот это плохо. Убивать – тоже плохо.
Мальчик рассказал полиции, что, будучи ещё тяжёлым лежачим больным, он и Майкл вели долгие беседы. Они разговаривали в основном о видеоиграх, о любимых телевизионных шоу и знаменитостях. Он описал своё пребывание в Неверленде, рассказав, что они с братом частенько делали "ночные набеги на кухню" и предпочитали оставаться с Майклом в основном доме, а не в предназначенных для гостей апартаментах.
Было ясно, что Гевин чувствует себя не в своей тарелке рядом с полицейскими, которые называют его "стариной" и задают наводящие вопросы. Робел и Зелис пытались развязать Гевину язык, заводя разговор о празднованиях дней рождения, спорте и школьных оценках, и мальчик, которому на тот момент было 13 лет, в конце концов, расслабился: заговорил о свой дружбе с Майклом, сообщив полиции, что тот временами его расстраивал. Гевин казался огорчённым, когда поведал полиции, что певец подарил его семье белый грузовик GMC, но, когда тот сломался, отобрал его.
Гевин немного запинался, но подробно описал момент растления, хотя и заявил, что "не совсем уверен", что такое эякуляция. Он сказал, что никогда не видел интимных мест Майкла, но вспомнил, что как-то раз видел его обнажённым, когда последний проходил через свою комнату.
В интервью Гевин рассказал полиции, что было четыре или пять попыток растления, но в последствии защита выяснила, что это противоречит фактам. Позже под перекрёстным допросом Стив Робел признается, что мальчик "толком не смог сформулировать, что всё-таки произошло", уточнив, что Гевин был "конкретен в описании только двух событий".
Обстановка в суде стала более спокойной и ясной, когда к месту для дачи показаний неохотно вышла одна из бывших домработниц Майкла, Кики Фурнье, проработавшая в Неверленде с 1991 по 2003 год. Когда она взглянула на Майкла, он отказался признать её.
В зале суда Кики чувствовала себя явно неуютно, и при взгляде на неё можно было подумать, что она несёт всю тяжесть мира на своих плечах. На первые вопросы она отвечала быстро и коротко. По всей видимости, была напугана, её почти не было слышно, и её попросили подойти ближе к микрофону. Она, безусловно, нервничала в ситуации необходимости выступать в суде, и обсуждение личной жизни Майкла совсем не радовала её.
Мисс Фурнье рассказала суду, что с перерывами 12 лет она работала на Майкла, пояснив, что брала несколько лет декретного отпуска; осенью же 2003 года без каких-либо упрёков и получив согласие, уволилась совсем. В её обязанности входило заботиться о гостях Майкла, убирать специально для них отведённые апартаменты, успевать со стиркой, иногда подавать еду и делать самое необходимое по дому.
С самого начала, она заявила заместителю окружного прокурора Гордону Очинклосу, что не хочет быть замешенной в этом деле. Она ясно дала понять, что не в восторге от того, что её имя может быть связанно с обвинениями и ей не нравится находиться в центре внимания. Присяжные увидели перед собой честную женщину, любящую мать, которая очень дорожит своей частной жизнью.
Кики попросили рассказать о том, какие требования Майкл предъявлял ей, были ли у неё профессиональные гарантии, не грозился ли он когда-нибудь уволить её. Кики рассказала суду, что в большинстве случаев Майкл давал прямые указания, и она была счастлива служить ему. Она заявила, что её никогда не увольняли, а также поведала суду, что в Неверленде сложился определённая иерархия. Её непосредственными начальниками были управляющий ранчо Джо Маркус, управляющий домом Хесус Салас и начальник охраны Виолет Сильва. Женщина призналась, что никогда не видела, чтобы Майкл увольнял персонал. Она уточнила, что если что-то было не так, как ему хотелось, его пожелания "сообщались" тому или иному работнику.
Кики говорила про Фрэнка Кассио, давнего друга Майкла, который также работал на него в качестве некоего "помощника", Кики точно не знала название его должности. Но она знала, что на протяжении десяти лет он постоянно проживал в Неверленде, и она слышала, как он сам утверждал, что работает на Майкла. Кики практически ничего не знала о "партнёрах" Майкла, особенно тех людях, которые окружали его в период весны и лета 2003 года. Кроме Фрэнка, Майкла по её словам окружало немалое количество бизнесменов, но она точно не знала, как называются их должности.
В ответах Кики прозвучали имена четырёх партнёров Майкла: Дитера Вайзнера, Рональда Конитцера, Винсента Амена и Марка Шаффела. Все они были названы соучастниками в деле, не подпавшими под обвинение.
Кики вспомнила, что все четверо были в Неверленде летом 2003 года, один из которых, Марк Шаффел, координировал приготовления к грандиозному торжеству по случаю дня рождения Майкла. Кики особо ничего не помнила про то празднество, кроме, пожалуй, того, что по джексоновским стандартам праздник получился несколько скромным: не было ни представлений, ни особых гостей. Кики припомнила, что был ди-джей, огромный торт, выставка предметов искусства под навесами и около тысячи человек приглашённых.
Для Кики это праздник нёс дополнительную работу и уборку. С её точки зрения, в Неверленде было не так уж и весело. Всегда было много дел, не терпящих отлагательств. Кики рассказала, что работала, в основном в ночную смену, и персоналом заведовал Джо Маркус, администратор ранчо. Что касается работы по дому, то здесь она получала указания от Хесуса Саласа, который в свою очередь получал распоряжения напрямую от Майкла Джексона. Она описала Джексона, как добросовестного и ответственного человека, предпочитавшего, чтобы всё было сделано так, "как он хочет". Домработница рассказала, что все работали особенно усердно, когда Майкл был на ранчо.
Под перекрёстным допросом Гордона Очинклосса, который был на удивление учтив с Кики Фурнье, будучи высокомерен со всеми остальными свидетелями, женщина начала описывать гостей, побывавших на ранчо за годы её работы. Она рассказала присяжным, что во время пребывания её в должности, Неверленд посетило около тысячи детей, некоторые приезжали с родителями, другие без. Дети часто оставались на ночь в доме Майкла. Под нажимом помощника окружного прокурора, она охарактеризовала Неверленд как место с атмосферой вседозволенности, как место, где детям разрешалось шалить, особенно, если они приезжали без родителей.
Описывая происходящее на ранчо, Кики сказала, что дети ели много сладкого, катались на аттракционах, смотрели видео, играли в видеоигры и ложились спать, когда им заблагорассудится. Кики рассказала, что на самом деле, в Неверленде не было никаких правил и никакой дисциплины. У присутствующих в суде сложилось впечатление, что Майкл не хотел применять воспитательные меры.
Прокурор с помощью Кики пытался нарисовать портрет Майкла как человека деструктивного и беспечного. И некоторое время это работало – до тех пор, пока Кики не начала давать свои собственные комментарии. В частности, по её словам, Майкл расстраивался, если дети "хулиганили" за столом. Кики вспомнила несколько моментов, когда Майкл велел им вести себя прилично. Он не позволял им маленькие шалости вроде так называемых "боев едой" за обедом, и кидания конфетами в кинотеатре.
Но в основном, по признанию Кики, Майкл, похоже, давал детям свободу действий. Они делали, что им хотелось. Кики считала детей, проживающих в Неверленде, скорее буйными и непослушными, чем наоборот. Детям часто выделялись гостевые покои, но, имея в своём распоряжении весь дом, они обычно предпочитали спать в жилых помещениях Майкла.
Кики описывала свои отношения с детьми, которые были привилегированными гостями Майкла, однако женщина старалась не смотреть на Майкла, и это говорило о том, что свидетельствует она неохотно. Когда её спросили, замечала ли она "изменения" в детях после общения с Майклом, она ответила, что по её мнению, дети всегда преображались в присутствии Майкла.
– Чем больше власти они получали, – сказала она присяжным, – тем необузданнее и даже в какой то мере разрушительнее становилось их поведение.
Кики заметила, что такие перемены в поведении не являлись чем-то необычным, и именно это произошло с Гевином и Старом Арвизо, которых она увидела в Неверленде весной 2003 года. Кики свидетельствовала, что когда семья Арвизо впервые приехали на ранчо, братья вели себя "очень вежливо", но спустя некоторое время их поведение изменилось в худшую сторону.
Когда у Кики спросили, выделял ли Майкл определённых гостей, она перечислила следующих мальчиков: Гевин Арвизо, Бретт Барнз, Альдо Кассио, Уэйд Робсон, Джимми Сейфчак, Джорди Чандлер и Маколей Калкин. Женщина рассказала, что все эти мальчики, с которыми Майкл дружил и с которыми его связывали "особые узы", были определённого возраста – от десяти до пятнадцати лет.
Кики Фурнье свидетельствовала, что видела, как Майкл употребляет алкоголь в период с 2002 по 2003, подчеркнув, что он предпочитал вино и иногда водку. Она рассказала присяжным, что в её присутствии Майкл никогда не предлагал алкоголь несовершеннолетнему, однако она видела Майкла с детьми, которые выглядели, словно пьяные. Кики вспомнила обед в сентябре 2003 года, во время которого Майкл находился за столом с четырьмя или пятью детьми, три из которых, по её мнению, были пьяны.
Разумеется, Кики не была уверена в том, что дети пили алкоголь. Она заверила наблюдателей в зале суда, что сама никогда не подавала алкоголь никому из этих детей. Она хотела, чтобы суд учёл, что в её компетенцию не входило следить за детьми, она не наблюдала за ними и никогда лично не видела, чтобы они употребляли алкогольные напитки. Когда Кики вела свой рассказ, Мезеро выдвинул протест на основании того, что она излагает домыслы, и судья протест принял.
Судья Мелвилл посоветовал присяжным не принимать во внимание свидетельские показания касательно опьянённых детей за обедом в доме Майкла, поскольку, прежде всего, изложенный Кики инцидент произошёл после того, как семья Арвизо на долгие месяцы покинула ранчо. Однако ещё более важным фактом являлось то, что когда Кики попросили вспомнить другие инциденты, связанные с распитием алкогольных напитков с Майклом Джексоном, она не смогла вспомнить ни одного конкретного случая, который доказывал бы, что дети, проводившие время с Майклом, находились под воздействием алкоголя.
Дети становились необузданными, дети становились гиперактивными. Возможно, временами они и казались нетрезвыми. Но Кики так и не смогла предоставить доказательства. Женщина НЕ СМОГЛА подкрепить обвинения представителей прокурора.
Во время перекрёстного допроса Мезеро спросил Кики о частой гостье Майкла, Мари-Николь Кассио, младшей сестре Френка Кассио, которая долгое время проживала в Неверленде. Присяжные узнали, что девочка проводила много времени в спальне Майкла. И практически всегда находилась она там со своими братьями – Френком и Альдо. Она жила в Неверленде в тот же период, что и братья Арвизо.
И, хотя истцы забыли упомянуть в деле имя Мари-Николь Кассио, Кики описала семью Кассио – Френка, Мари-Николь и Альдо – как постоянных гостей Майкла. Дети Кассио провели много времени в Неверленде, справляли Рождество с Майклом, и вообще, были "очень близки" с певцом на протяжении многих лет. Кики вспоминала, что во время пребывания Арвизо на ранчо, Майкл всё-таки больше времени проводил с детьми Кассио, и она это подметила ещё тогда.
Что касается других детей, то за 12 лет работы Кики видела тысячи детей, приезжающих на ранчо на автобусах из бедных районов гетто. Все они приезжали весело провести время, обычно в сопровождении нескольких взрослых. Кики подчеркнула, что в её обязанности не входило смотреть за этими детьми. Её работа заключалась в уборке дома и обслуживании. Кики призналась, что дети из неблагополучных районов также становились буйными и непослушными, как и все дети, впервые приезжающие на ранчо, особенно когда они видели слонов, прогуливавшихся по угодьям, или когда получали неограниченный доступ к парку аттракционов. Кики сказала, что большинство детей становились неуправляемыми именно на аттракционах, бросались конфетами и вообще вели себя так, как обычно ведут себя дети в подобных обстоятельствах.
Также женщина рассказала, что чаще всего детям не удавалось повидаться с Майклом. Иногда Майкл выходил к ним, но, хотя ворота его дома и были открыты детям круглый год, отсутствие Майкла в городе или просто на ранчо не давало состояться личному общению.
Что касается взаимоотношений суперзвёзды с его партнёрами, то тут Кики призналась, что точно не знала, какие позиции занимали Рональд Конитцер и Дитер Вайзнер, также она не могла точно сказать и чем занимались Франк Кассио и Марк Шаффел. Кики была в неведении относительно партнёров Майкла. У неё сложилось впечатление, что они работают на Майкла, но она была не уверена.
Единственное слово, которое она смогла подобрать для их описания, было "бизнесмены".
Ей казалось, что они могли быть "промоутерами", но было ясно, что она достоверно не знает, какое отношение они имеют к работе Майкла.
Кики вспомнила, что у Дитера была фарфоровая кукла высотой в 3 фута[30]30
Примерно 90 сантиметров (прим. перев.).
[Закрыть], похожая на Майкла Джексона. Кукла была сломана, и она предложила починить её, но Дитер объяснил, что ничего клеить не надо, поскольку «осталось ещё много, много экземпляров там, откуда её доставили». Кики предположила, что Дитер занимается бизнесом по изготовлению кукол по образу и подобию Майкла Джексона, хотя она не знала, где находится это предприятие, и имел ли сам Майкл понятие о существовании этого бизнеса.
Помимо Френка Кассио, который, по мнению Кики, "пытался пробиться в музыкальном бизнесе", домработница охарактеризовала людей, окружавших Майкла: Дитера Вайзнера, Рональда Конитцера и Марка Шаффела – как людей не слишком словоохотливых, которые "то появлялись, то исчезали". Она не знала, имели ли эти люди коммерческие дела или какой-либо бизнес с Майклом. С её точки зрения, их самооценка повышалась от одного "нахождения рядом" с ним. В частности, она считала марка Шаффела приспособленцем.
– Он [Шаффел] был одним из тех авантюристов, с которыми Вы сталкивались, когда работали в Неверленде, так? – спросил Мезеро.
