Текст книги "Красавчики из френдзоны (СИ)"
Автор книги: Аделина Камински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Глава 2. Вечер в багровых тонах
Запоздало я подумала о том, что открывать шкафчик после сегодняшних событий будет небезопасно.
Как только открыла замок и потянула дверцу на себя, пришлось сделать пару шагов назад, дабы не попасть под водопад записок, хлынувший из недр. Приятного чтива явно не предвещалось. Каждая записка была испещрена проклятьями и желаниями поквитаться с пустышкой.
В носу неприятно защипало, но от слез отказалась. Знала, куда отправилась. И даже о том, что друзья вряд ли будут держать дистанцию. Не привыкли они к этому, как бы сильно я ни просила.
Воровато поглядела по сторонам, и на миг сердце упало в пятки. Ойя идет. Целенаправленно ко мне и к моему шкафчику. Если из-за одной записки он с утра такое представление устроил, страшно даже представить, что случится, если вся эта макулатура попадется ему на глаза!
– Прошу прощения, мне нужнее! – выхватила швабру из рук ничего не подозревающего уборщика и принялась методично просовывать гору бумаги под шкафчики. Не важно, как далеко. Главное, чтобы на полу не осталось ни записочки. Ни единой!
«Кажется, всё… – подумала я, лихорадочно осматривая пол. – Ой, черт!»
Записка в шкафчике практически на самом видном месте. Захлопнула дверцу, но белая квадратная беглянка юркнула в щель. Схватила ее в руки.
– Эй, – голос так близко, что времени на дальнейшие раздумья не осталось. Засунула бумажку в рот, тщательно прожевывая и морщась от горьковатого привкуса чернил. Всё еще надеюсь, что эти штуки не пропитаны какой-нибудь гадостью. – Слушай, я… – Мой выразительный взгляд заставил файера притормозить. Остановиться за пару шагов от меня, облокотиться на чужой шкафчик и уставиться в пол. – Насчет сегодняшнего. Я… не жалею. Я сделаю так с каждым, кто попробует огорчить тебя. Или чинить тебе неприятности. Но не уверен, что ты будешь честна со мной.
На мгновение наши взгляды встретились. Однако парень, глубоко вздохнув, с лязгом оттолкнулся от шкафчиков спиной и отправился к выходу.
– Как же ты прав, – пробурчала себе под нос и наконец-то выплюнула пережеванную бумажку в мусорное ведро.
Пока ни один из тройки мне больше не попался, поспешила покинуть учебный корпус. В общежитии обстановка назревает не лучше, но там хотя бы пакости творить проблематичнее. Комнаты нейтралов находятся на отдельном этаже и доступ представителям иных факультетов туда воспрещен. Каким образом обиженные и завистливые файеры, акверы и терреры умудряются проникать в мою комнату и чинить там беспредел – кто его знает?
Выйдя на улицу, поежилась. Нынче осень начиналась с заморозков. Намного холоднее, чем в прошлом году, да и листья рано пожелтели. Либо Сезон серьезно приболел, либо не в духе. В любом случае, зима – мое любимое время года. И чем она ближе, тем теплее становится на душе, как бы парадоксально это ни звучало.
Но логика в этом есть. Осень – концентрирует силу файеров, весна – время акверов заявить о своей мощи, ну а лето – возможность терреров показать себя. Зима всегда влияла на элементалей одинаково депрессивно, и лишь для нейтралов служила поводом трехмесячной передышки.
Спустилась с широкой лестницы со стопкой учебников в руках.
Это дополнительная литература, захватывающая материалы и второго курса. Если в будущем у меня возникнет больше проблем из-за остальных стихийников, это никак не должно будет повлиять на мою успеваемость.
Обогнула небольшую площадь с фонтаном в виде раскинувшего руки Сезона – стихийника, чудесным образом вобравшего в своей природе все три стихии и оттого почитаемый за божество. Вечно прекрасный и нестареющий, встреча с которым приравнивается к самой крупной в жизни удаче. Я его за Бога не считала, ведь магических способностей, якобы дарованных каждому с рождения по воле Сезона, у меня не было. А значит, нет смысла и восхвалять его. Всё просто.
Покинув территорию учебного корпуса без приключений, решила заглянуть в кофейню к одной хорошей знакомой, прежде чем в общежитие возвращаться. Должно быть, неплохую мне подготовили «развлекательную» программу на вечер, судя по количеству записок, вылетевших из шкафчика. Небольшая передышка мне не повредит.
Ламэнтианирия или коротко – Ламэнта – в свои тридцать с лишним владела собственным бизнесом по приготовлению безумно ароматного кофе и тающих во рту пирожных. Думаю, узнав ее имя, вы и так догадались, что мы с ней одного поля ягоды. Любят родители нейтралов оттенять отсутствие магических способностей своих неудавшихся отпрысков помпезными именами.
Если прежде, чтобы навестить Ламэнту, мне приходилось пересекать добрую половину Игнипорта, от кампуса буквально рукой было подать до «Белорозы». Уютная кофейня ютилась в историческом центре города на углу улицы.
На самом деле, хозяйке этого заведения можно только позавидовать. Ее учтивость, интеллигентность и исключительная эмпатия рушили всякие границы между ею и нормальными стихийниками. Они говорили с ней, шутили, отпускали комплименты совсем как… равному. Такой энергетикой невольно заражаешься. Это еще сильнее тянуло меня в «Белорозу» и заставляло ощущать себя такой же нормальной, как и остальные. Хотя бы на некоторое время.
Эх, как же мне нравится пара последних часов до заката солнца. На улицах практически никого нет. Редкие прохожие бодро шагают домой, припозднившись на работе. Ни шума городского поезда, ни детского смеха. Я слышала, что в городах поменьше комендантский час начинается и того раньше. Там преступность выше. В Игнипорте она не перешла критическую черту, что странно. Здесь хватает неуравновешенных стихийников, которым только повод дай поджечь кого-нибудь, утопить или похоронить заживо. Таких, как тетка Ингрид. В нескольких шагах от психиатрической лечебницы ее удерживал лишь аристократический статус.
Переступив через рельсы в центре дороги, пошла дальше по тротуару. Ловила на себе быстрые взгляды прохожих, иногда засматривалась вслед. Изучала витрины устаревших магазинчиков, день ото дня неизменных и оттого всё менее притягательных. Открытие некоторых из них датировалось аж парой сотен лет назад. На плаву они держались до сих пор, но этого едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Исторический район – он такой. Таинственный антураж вокруг академии элементалей. Ни посетителей, ни выручки, ни ярких впечатлений…
– А-а-а!!! – пронзительный мужской крик заставил меня остановиться.
Встала, как вкопанная. Сердце бешено заколотилось, норовя выскочить из грудной клетки.
Вроде… больше ничего. Может, показалось? На галлюцинации никогда не жаловалась, но от усталости нервная система вполне способна выдать неожиданный фортель.
С трудом заставила себя двинуться дальше, крепче прижав учебники к груди.
Даже… даже если что-нибудь произошло, лично меня это никак не касается. Желательно вообще уйти как можно дальше. Вдруг, убивают кого? Вдруг, убьют? На меня повесят. А повесить преступление не нейтрала – милое дело. За него никто не заступится. Он не способен себя защитить. А если за меня и заступятся, то лишь друзья, которых я тем более не хотела бы ни во что впутывать.
– А-а-а!!! – крик повторился, и я вновь застыла на месте. Сглотнула вязкую слюну.
Нет, это однозначно и абсолютно точно не мое дело. Лучше идти туда, куда шла, а если что и произойдет – с утра в газетах напишут. Строить из себя героя – самое последнее, чем я могу заняться под конец трудного учебного дня.
С такими мыслями постаралась как можно скорее пересечь квартал, изредка оборачиваясь назад и проверяя, не следует ли за мной какая-нибудь мрачная фигура в черном плаще.
Криков я больше не слышала.
* * *
В «Белорозу» влетела стремительно, как пуля. Уселась за стойку возле буфета, разложила перед собой книги и сделала вид, что с головой погружена в чтение. Но скрыть что-либо от Ламэнты… Для этой женщины будто на лбу твоем всё написано. Может, она и не владела ни одной из трех природных стихий, но это еще не значило, что иных магических способностей у нее не имелось. Например, исключительный кондитерский талант. Магия выпечки. Стихия теста и кондитерской глазури. Или чтение мыслей по взгляду, положению рук и головы.
– А на тебе лица нет, – заговорщицким шепотом подсказала Ламэнта и мягко улыбнулась, когда я оторвала глаза от страниц и обратила на нее внимание. – Хочешь рассказать почему?
Я действительно пришла сюда за поддержкой, с трудом признаваясь в этом самой себе. Всегда приходила выплеснуть душу перед внимательной и чуткой женщиной, еще и соратницей по несчастью. Однако о крике из переулка, до сих пор звучавшем в моей голове, решила не упоминать. Ламэнта слишком правильная для того, чтобы пустить всё на самотек, а подставлять ее ни в коем случае не хотелось.
– Денёк непростой, – тихо ответила я.
– Первая неделя в любом деле всегда самая тяжелая, – оптимистично заявила женщина. – Я когда открывалась, поверить не могла, что из этого выйдет что-то дельное. Но ты погляди… – она обвела рукой свое скромное, но уютное заведение.
На трехцветных полосатых обоях, соответствующих цветам трех основных стихий, тут и там расцветали пышные белые розы. Своеобразная аллегория на существование нейтралов среди стихийников. Пять небольших круглых столиков из темного дерева, три из которых были в настоящий момент заняты группками болтающих студенток, ютились на нескольких квадратных метрах. Белые шелковые занавески с драпировкой выглядели дороже всего, что здесь располагалось. Подарок от состоятельного посетителя. Витрины со сладостями собственного производства занимали половину стойки по бокам от кассы. У другой половины стояли высокие табуреты, обитые белой искусственной кожей.
– Вот и с учебой так же, – завершила Ламэнта свою мысль.
– В годы твоей учебы в академии такой же беспредел творился?
Женщина немного подумала, прежде чем ответить.
– Возможно. Но я знала, что если не сдам экзамены – не получу разрешение на осуществление свой мечты. А ради такого можно стерпеть всё, что угодно. К тому же… у меня и покровитель был. На что я могла жаловаться?
Покровитель… Да, эта система над такими, как мы, и сейчас всё еще в ходу. Принцип ее довольно прост. Поскольку романтические отношения между нейтралами и нормальными стихийниками не поощряются в обществе, при взаимной симпатии возникает особая форма этих отношений – покровительство. Или спонсорство, что звучит чуть более обидно. Ничто не мешает влюбленному одаривать свою нейтральную пассию подарками, а также заявлять при этом полное право на ее физическое и ментальное состояние. Один из таких спонсоров подарил этому заведению прекрасные занавески с драпировкой.
– Прости меня, но покровительство в моем понимании – дикость, – честно сказала я. – Еще тогда, когда ты эти занавески…
– Опять ты про занавески, – уперев руки в бока, хозяйка заведения закатила глаза. – Они же такие красивые!
Теперь глаза закатила и я. В чем-то мы с Ламэнтой все-таки разные. К дискриминации она относится более спокойно и терпимо, чем я. Вероятно, потому что у нее никогда не было закадычных друзей из их числа. Сравнивать не с чем. Тетка Ингрид не в счет. Она почти всех ненавидит кроме Ойи.
– Сейчас принесу, как обычно. – Только сейчас женщина спохватилась, что передо мной до сих пор не стоит дымящаяся кружка. – Ох, смотри-ка, наших показывают!
Подняла глаза на маленький выпуклый телевизор, повешенный в углу. И впрямь наши. Фотографии двух беловолосых подростков на федеральном канале, еще и в прайм-тайм. Они там с ума, что ли, все посходили? Даже пара клиенток обернулись на возгласы Ламэнты. Женщина прибавила громкость.
– …синий свитер, джинсы и черные туфли, – монотонно пробубнил ведущий. – Всем, кто владеет какой-либо информацией, просьба звонить на горячую линию поискового отряда Игнипорта, номер которой можно увидеть внизу экрана. А теперь к другим новостям! – весело взяла слово вторая ведущая с тугими ярко-синими локонами. – В городе Вирилэй торжественно открыли забор! На место уже выехал наш специальный корреспондент…
Мы с Ламэнтой переглянулись. Вечные издевательства и унижения – это одно, но без вести пропавшие нейтралы – уже совсем другое дело. Довольно жуткое и… вряд ли интересующее кого-то кроме родителей пропавших.
– Знаешь… – казалось, целая вечность прошла, прежде чем женщина открыла рот. – Я бы не советовала тебе одной в кампус возвращаться. Может, тебя проводить?
– Не думаю, что со мной сегодня что-нибудь случится.
Ответила, не подумав. А только потом поняла, с чем связана моя уверенность. С криками, которые услышала из переулка. В голове не трудно было сложить дважды два.
Почувствовала, как холодеет внутри. Прикрыла рот ладошками, непроизвольно. В нескольких шагах была от места преступления. А если бы решила проверить? А если бы меня?..
– Дельфина? – хозяйка тронула за плечо.
– А? – резко вернулась в реальность. Солоноватый привкус крови на губах. Губу прикусила.
– Я говорю, может, всё-таки проводить? – повысили на меня голос. – Или с кем-нибудь из ребят связаться? Они же, всяко, не откажутся компанию тебе составить.
– Да я сама. Сама… – медленно поднялась с табурета. – Всё хорошо будет. Я… я сама.
Натянуто улыбнулась, показав зубы и пятясь к выходу. Уже у двери махнула Ламэнте рукой и выскочила из кофейни.
Меня разрывало на две абсолютно разные части. На трусливую девушку, крепко сжавшую кулаки и осторожно крадущуюся по улице. Вскидывающую голову на каждый звук в сгущающихся сумерках. И на любопытную девчонку, целенаправленно идущую в тот самый злополучный переулок. Желающую докопаться до истины и узнать, на самом ли деле эта девчонка стала свидетельницей преступления. Меня колотило от ужаса и одновременно от странного возбуждения. Некоторые утверждают, что у нейтралов отсутствует инстинкт самосохранения, и сейчас я в это верила.
Мелкие шажки переросли в бег трусцой. Кровь набатом стучала в моих ушах.
Наверняка, уже поздно.
С такими мыслями я остановилась напротив того самого переулка, из которого около получаса назад раздался надсадный мужской вопль. Сглотнула. Сделала шаг вперед, потом назад, потом еще один вперед, но уже чуть пошире.
Я смелая.
Нет, я очень трусливая.
Но в битве двух половин победила более безрассудная. Задержав дыхание, пошла вперед, в полумрак. Правая, левая, правая, левая нога наступала на хрустящий мусор, рассыпавшийся по земле из неподалеку стоящего бака. Секунды отсчитывала: один, два, три… прежде чем завернула за угол, в тупик и как следует пригляделась.
Здесь никого не было. Ни единой души кроме меня, стоящей среди ярких пятен крови. Пятен крови, заметных даже в тусклом сумеречном свете. Отпечатки рук остались на стене кирпичной кладки. Словно жертва пыталась по ней вскарабкаться, но ее стянули обратно вниз и прикончили уже там. Тщетно пыталась найти труп, обводя взглядом грязный закуток. Тела не было.
В глубине души вдруг затеплилась надежда. Может, никто никого не убивал? Так, поругался, поссорился кто-то с кем-то. Пьяницы. Конфликт разрешился, и оба отправились по домам. То, что я видела по телевизору, не обязательно относится к нашему старому району. Какие убийцы? О чем вы? Это же самый спокойный район Игнипорта с тех пор, как город достроился и центр его сместился.
Но вот за спиной что-то треснуло. Как будто жестяная банка под ногами неизвестного.
И всё-таки инстинкт самосохранения у нейтралов работает что надо, если действительно припрёт, потому что от ступора я перешла к решительным действиям. Схватила с земли первое, на что взгляд упал, развернулась, замахнулась…
– Дурочка ты.
Голос этот узнаю из тысячи. Хотя на самом деле, лучше бы меня тут маньяк застиг. Перед ним оправдываться не пришлось бы.
Неспешно опустила погнутую ржавую трубу, однако меня тут же больно схватили за запястье. Со звоном труба рухнула на заляпанный отходами асфальт, а из полумрака вынырнуло лицо Ойи. Сощурившегося и плотно стиснувшего губы.
– Ты чего здесь забыла? – процедил парень сквозь зубы.
– А… а ты? – В голову не пришло идеи лучше, чем перевести стрелки.
– Не люблю, когда отвечают вопросом на вопрос.
Ох, он был прямо вне себя! Давно не видела его таким… кипящим. В карих глазах чуть ли пламя не полыхало, а температура его тела уже перевалила за стандартное значение для файеров. Рука, схватившая мое запястье, обжигала.
– Услышала, как здесь кто-то кричал, – призналась я, пока он сам чего-нибудь не надумал.
– И сразу побежала смотреть? В своем ли ты уме?
– Не сразу.
– Хоть какой-то просвет.
Ничего больше не говоря, он мягко отодвинул меня в сторону, а сам зрительно просканировал место недавнего происшествия. Особое внимание уделяя пятнам крови и… еще чему-то странному, что сложно было разглядеть невооруженным глазом. Но Ойя смог. Опустился на корточки и взял в руку кусочек шерсти или… клок волос? Белый клок волос. Непроизвольно дотронулась до своих.
Мои догадки оказались верны. Я слышала крики нейтрала, встретившегося здесь один на один с маньяком. Маньяком, которому сильно не угодили такие, как я. Насколько же велик список подозреваемых…
Но что этот бедолага забыл в грязном переулке? Его затащили сюда силой или же он добровольно пошел за убийцей? Так много вопросов и ни одного ответа.
– Пойдем, – выпрямился файер, мгновенно сократил расстояние между нами, взял меня под локоть и повел прочь, к улице.
– Надо же позвонить на горячую линию! – Я не сопротивлялась, но и оставить это без внимания общественности никак не могла.
– На какую линию?
– Ты новости не смотрел?
– Я не смотрю новости.
– Тогда ты не знаешь, что два нейтрала пропали без вести.
– Ладно. Пусть так. – Выйдя на тротуар, стихийник резко остановился и обернулся ко мне с таким же выражением лица, с каким меня встретил. – Но ты захотела стать третьей? Или думаешь, что мы из-под земли возьмемся и спасем тебя, как маленькую принцессу?
Под «мы» он, конечно, подразумевал себя, Рина и Миши. Это сильно меня задело. Будто я рождена для того, чтобы троица красавчиков ходила за мной хвостиком и оберегала от всякой беды.
– Я был бы не против, – неожиданно продолжил свою мысль файер, нагнувшись к моему лицу, – взяться из-под земли в момент, когда тебе грозит опасность. Но я так не умею. Знай же, что я так не умею.
Запах Ойи трудно было спутать с чьим-то другим. Может, так пахли все файеры, но только его запах я могла ощутить настолько близко. Горький дым, тлеющие в камине угли и едва уловимый аромат ладана.
– Тогда как ты нашел меня? – не отвернулась под тяжестью свинцового взгляда.
– Твоя взрослая подруга намекнула, что для прогулок время уже позднее.
– А переулок?.. Погоди-ка, – мои губы вдруг расплылись в коварной улыбке. – Когда ты научился владеть мифом?
У элементаля был лишь один способ пересечь расстояние от кампуса до этой улицы за столь короткое время. Совершенная форма чистой энергии его элемента – форма мифа. Акверам, обращенным в русалов, нет равных в воде. За террерами, скрытыми под личиной единорогов, не угнаться на суше. Файерам же было подвластно небо, если они поднимались в него на крыльях фениксов.
– Как раз тогда, – сильная рука Ойи привлекла меня за талию, – когда ты стала избегать моего общества. Смотри… не обожгись.
– Тебе совсем не обязательно тратить… – оборвали меня на полуслове взмахи жарких огненных крыльев, раскрывшихся за спиной друга. Прижалась к парню сильнее, – …энергию.
– Пусть этот непростой день окончится на приятной ноте. А с твоей горячей линией я сам разберусь. Что скажешь?
– Я скажу… скажу, чтобы ты немедленно поставил меня на землю, Ойя Горьску!
– Он так ударился, что у него шишка вскочила. Размером с морковину!
– Где-где? Дай посмотреть! Во-от это ши-и-ишка…
Мы в прятки играли, и Миши водил, в то время как я и мальчишки рассредоточились по всему особняку. Каждый надеялся на то, что отыскал то самое место, в котором его никто никогда не найдет.
Я отыскала такое место, как мне показалось. За огромным цветочным горшком перед кабинетом тетки Ингрид. Однако мне тоже хотелось посмотреть на шишку и, недолго думая, отправилась к ребятам на первый этаж.
А посмотреть и впрямь было на что. Ойя и Рин покатывались со смеху перед смущенным до глубины души маленьким террером. На лбу его красовался белоснежный и слегка изогнутый… рог. Уже тогда я подумала, насколько восхитительно выглядит эта штука совсем не похожая на шишку.
Глава 3. Гордость и разубеждение
Проснулась я на утро от щекотки. Ощущение такое, будто по моей коже колония муравьев хаотично расползлась. Колония, потерявшаяся в недрах пододеяльного пространства. Еще некоторое время пыталась вновь погрузиться в сон, но безуспешно. Ворочалась с боку на бок, почесывалась, прежде чем уселась и сбросила с себя одеяло.
– Доброе утро… – пробубнила я себе под нос, окидывая сонным взглядом масштабы новой небольшой неприятности.
– Доброе… – оторвала одна из моих соседок голову от книги… и, наверняка, тут же об этом пожалела. Завопила, вскочила с кровати и в одной ночной сорочке бросилась в коридор.
Немного погодя ее примеру последовали другие две девушки, разбуженные громким шумом и узревшие источник, его создавший.
Эх, наступит день, когда терпению этих впечатлительных барышень придет конец, и они накатают на меня коллективную жалобу. За что? А за то, что под прицелом ревнивых стихийниц нахожусь я, но страдают от пакостей все обитательницы комнаты номер четыреста тринадцать.
«Сколько же паучьих коконов эти идиотки подложили в мою кровать?» – размышляла я, слезая на пол и отряхиваясь от восьмилапых деток. Местами голеньких, местами мохнатых, но явно непривлекательных на вид. Хорошо, что у меня с детства иммунитет к подобным вещам. Приобретенный.
Открыв окно, в ладошки принялась загребать маленьких беглецов и стряхивать на карниз. Всё равно что бисер собирать, ползучий и быстрый к тому же. А как только малютки покинули комнату четыреста тринадцать, мне еще предстояло вернуть перепуганных соседок. Те на полутонах переговаривать в коридоре о том, как же всё задолбало и когда же разноцветные… (здесь было нецензурное слово) наконец-то оставят их в покое.
Наверное, тогда, когда Луна с неба скатится. Или когда утро сменится бесконечной ночью. Может, наоборот. Короче, тогда, когда моя дружба с красавчиками исчерпает себя. Но я-то знала, что ничего более вечного в этом мире не существует.
И я сильно по ним соскучилась за время, что мы проводим врозь.
Когда еще жила в особняке Горьску, действовала тетке Ингрид на нервы и читала дядьке Монгеру по вечерам, ребята в студенческом общежитии не проживали. После занятий возвращались домой на другой конец города. Никогда прежде не придавала этому особого значения, а зря. Стоило мне поступить в академию и заявить о своем желании съехать из проклятого особняка, ребята перебрались поближе. Кто же знал, что на территории кампуса нас разделят чужая ревность и предрассудки?
Пустышка. Так меня называют. И пусть. Пускай называют, как хотят. Лучше быть лишенной магии, чем лишенной самообладания и чувства собственного достоинства.
В учебный корпус шла, как на пожар. Теперь никогда не знаешь, что готовит тебе день грядущий. Именно потому готовой нужно быть ко всему.
Так. Представим. Хотя бы просто предположим, может ли убийца учиться в нашей академии? Место преступления сравнительно недалеко от кампуса. С другой стороны, маньяк мог обосноваться поблизости по причине большого скопления нейтралов в одном месте. Пятьдесят на пятьдесят.
Да и вряд ли такие, как они…
Какая-то группка излишне брутальных файеров у порога главного корпуса поиграла языками и совершила еще несколько пошлых отсылок к половому акту. Реакцией на мое скорченное от отвращения лицо послужило дружное гоготание.
Вряд ли такие, как они, способны на хладнокровное убийство.
Я была крайне удивлена, не увидев в своем шкафчике ни единой записки с угрозами. Обычно хоть одну подбрасывали. Ну и что меня дернуло взглянуть на урну, из которой торчал веер исписанных красными чернилами бумажек?
Мои. Даже сомнений в этом не оставалось. Кажется, мои «ангелы» пронюхали обстановку и вторглись на личную территорию. Из лучших побуждений, знаю. Однако вторглись всё-таки, не изволив спросить разрешения. Хотя когда оно им требовалось, в самом деле?
Звон ксилофона. Три ноты, оповещающие о том, что паукам удалось немного меня задержать. Не беда. В запасе имеется еще минут пять, пока Сириус профессора не разбудил.
Так и оказалось. Когда зашла в аудиторию, каждодневный ритуал пробуждения Эйприла Лангью был в самом разгаре. Как и всегда заняла место рядом с Карамелитой, тут же протянувшей мне очередную конфету. Всё, казалось бы, шло своим чередом.
Но выводы поспешные я сделала слишком рано.
Полчаса уже прошло от начала пары, а никто так и не выступил в адрес профессора с едким замечанием, после которого аудитория, обычно, взрывалась хохотом. Никто его не передразнивал на разные лады, не светил своими филейными частями, когда монотонный бубнеж начинал клонить в сон. Чего-то явно не хватало.
– Тебе не кажется… – я впервые обратилась к Карамелите, – …что здесь слишком тихо?
– Фабричио нет, – ответил мне кто-то густым басом.
Обернулась. Студенты сверху продолжали писать конспект. Студенты снизу тоже, тихо переговариваясь между собой. И справа. Повернулась обратно к соседке по парте.
– Фабричио, говорю, нет, – пробасила она мне в лицо.
Непонимающе захлопала ресницами.
Вот передо мной сидит симпатичная девушка с волнистыми пепельными волосами. Над светло-карими глазами летят ровные черные стрелки, сверкнул блеск на маленьких губках. Узкие плечики, студенческая форма выгодно подчеркивает полную грудь. И такой резонанс? Послышалось, может?
Но отвлеченная причудой соседки, я не сразу осознала факт, ею озвученный. Фабричио не пришел на занятия. Наш хулиган Фабричио. Понятно, отчего так тихо в аудитории. Что, если… именно его крики я слышала из того переулка?
Лекцию профессора теперь слушала вполуха, пусть она и затрагивала интересные мне вещи.
– Некоторые биологи утверждают, что стихийная генетика рассчитана строго в процентном соотношении, – объяснял преподаватель, расхаживая взад-вперед вдоль доски. – К примеру… файер и аквер. С какой вероятностью их ребенок унаследует огонь? С какой вероятностью воду? Согласно современным исследованиям, результат таков. – Изобразив на доске очертания пламени и каплю воды, мистер Лангью вписал в силуэты соответствующий процент. – Файер – семьдесят пять процентов, аквер – двадцать пять. В случае пары с террером вероятность остается прежней. Делаем вывод, что ген огня доминантен по отношению к остальным. В паре же террера и аквера доминирующим геном с семидесяти пяти процентной вероятностью становится ген земли.
Бросила краткий взгляд на Сириуса, напряженно ловящего каждое слово из уст профессора. Единственный нейтрал в семье чистокровных акверов, как же.
Неожиданно староста поднял руку.
– Мистер Лангью, – и тут же продолжил, не дожидаясь разрешения, – а каков процент рождения нейтрала?
Провокационный вопрос, казалось, застал мужчину врасплох. Он немного помялся, похмыкал, еще раз прошелся вдоль доски и после этого обратился к аудитории.
– Вероятность рождения нейтрала в семье сложно рассчитать. У кого-то они рождаются один за другим, у кого-то один на несколько поколений, кого-то явление это обходит стороной. Если высчитывать процент из общего количества жителей Элементариума – это около пяти процентов всего населения.
– Раз уж мы такие уникальные, то почему же обращаются с нами, как с мусором?
Студенты затаили дыхание. Сегодня Сириус явно перегибал палку, но я не могла не понять его. Если нейтралы даже на законодательном уровне не имеют практически никаких прав, о каком тогда законе вообще может идти речь? Мы ведь не выбирали, какими нам родиться.
– Жизнь наша с годами всё сильнее зависит от энергетического запаса, – спокойно констатировал профессор. – Осветительные приборы, двигатели, передача высокочастотных сигналов из одной точки мира в другую подпитываются стихийной энергией, изъятой из крови элементалей. Для вас не секрет, что в период наивысшей силы по всем городам открываются пункты сдачи крови. Здоровый стихийник, отклонившийся от сдачи, начинает преследоваться по закону.
Верно. Ребята начали ходить на сдачу крови лет с десяти, когда могли без вреда для здоровья переносить изъятие. Файеры проходили процедуру в середине лета, акверы – в середине весны, а терреры, соответственно, – лета. Энергию брали с запасом, дабы на зиму хватило.
– У нейтралов позаимствовать стихийную энергию невозможно. Невозможно изъять то, чего нет, – продолжал преподаватель. – Потому они и лишены некоторых вещей. Например, на имя нейтрала нельзя зарегистрировать телефонный номер. Если в магазине присутствуют акционные товары, нейтрал всё равно выплатит полную стоимость. Им не полагаются премии, а также социальные льготы. Всё для того, чтобы покрыть энергетические дыры, которые из-за них возникают.
– Дело лишь в экономической целесообразности? – не отступался от своей идеи Сириус. – Или же нас ненавидят просто за то, что мы существуем?
– Мистер Альтенайр, вопросы подобного толка вне педагогической компетенции.
– Вы такой же нейтрал, как и мы!
– Довольно! – рявкнул внезапно Эйприл Лангью, прежде никогда не позволявший себе повышать голос. – Довольно, – чуть тише добавил он. – Вернемся к генетике…
* * *
Опустевшую аудиторию первого курса Нейтрального факультета заливал свет заходящего солнца. Погруженная в хаотично скачущие мысли, не заметила как учебный день подошел к концу. Вот я стою перед партой, за которой обычно орал и кривлялся Фабричио, и ощущала, как произошедшие всего за день перемены комом встали в горле.
А если сегодня еще кого-нибудь убьют?
– Переживаешь за него? – голос старосты отвлек меня от бессмысленного созерцания поверхности стола.
Парень неспешно поднимался ко мне по ступенькам. Каждая из них противно поскрипывала под его весом.
– Не то чтобы сильно переживаю… – улыбнулась Сириусу краешками губ. – Но, вдруг, случилось что-нибудь серьезное?
– Да брось. – Приблизившись ко мне, он оперся на стол обеими руками. – Не стоит себя так накручивать. Приболел, может. Простудился. Всякое бывает.
В его словах была доля истины, но почему-то пессимистичные настроения кажутся мне более приближенными к реальному положению вещей. Вслух это не высказала. Совсем уныло прозвучит.
– Тебе нужно развеяться, – выпрямился староста и поправил лямку рюкзака. – Я считаю. Почему бы не зайти куда-нибудь и не выпить по чашечке кофе? С превеликим удовольствием угощу леди в беде.
