Текст книги "Путешествие вокруг света"

Автор книги: Адельберт Шамиссо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

11-го утром мы были у пролива, ближе всего расположенного с подветренной стороны к северо-западной оконечности группы. Ветер не утихал. Две лодки вышли навстречу «Рюрику» из протоки, и сидящие в них островитяне наблюдали за нами издали. Порыв ветра перевернул одну из лодок. В другой не обратили на это никакого внимания: гребцы должны заботиться о себе сами. Вскоре мы увидели, что часть из них сидит на киле, а другие, держась за канаты, вплавь тянут лодку к берегу, до которого оставалось еще добрых полмили. С большого острова навстречу нам вышли еще три лодки, и островитяне пригласили нас на берег.

Ворота были широки, а сам пролив узок, так как путь преграждали коралловые банки. Быстро и ловко мы провели смелый маневр. Через толщу прозрачной воды взору предстали таинственные коралловые сады на дне пролива. Якорь бросили у одного небольшого и самого бедного острова группы.

Кавен по своим размерам не отличается от Отдиа, но один из окаймляющих его рифов, простирающийся с северо-запада на юго-восток, обращен к пассату, а основная часть – собственно остров Кавен – занимает северо-западную оконечность группы. С наветренной стороны риф окружен множеством плодородных островов (капитан Коцебу насчитал их шестьдесят четыре). Над большинством вздымаются высокие стволы кокосовых пальм; повсюду встречается хлебное дерево; выращиваются три разновидности Arum(таро), которые дают, однако, скудный урожай; на одном из островов нам впервые попался завезенный сюда банан. Численность населения возрастает по мере того, как растет плодородие почвы. Люди показались нам побогаче, немного увереннее в себе и доверчивее, чем на Отдиа. Возбужденные нашим прибытием, островитяне на лодках (а лодок у них много) то и дело пересекали лагуну, походившую теперь на оживленную гавань.

На Кавене мы сталкивались со многими островитянами, и, хотя образы этих гостеприимных людей уже стерлись в моей памяти, некоторые из них еще продолжают излучать особый свет. Не забуду, например, дружелюбного, веселого, жизнерадостного, полного энергии сына правителя острова Айрик.

На острове, у которого мы стояли, были обнаружены только молодые кокосовые посадки и покинутые дома. 12 февраля с востока появились две большие лодки и приблизились к кораблю. На наше мирное приветствие с них ответили тем же, и затем они еще ближе подошли к «Рюрику». Привязав лодки к брошенному канату, островитяне остались в них, а вождь, сопровождаемый лишь одним человеком, поднялся на палубу. Он тотчас же обратился к капитану и вручил ему кокосовый орех, водрузив на голову венок. Мы научились по-дружески общаться с этими удивительными людьми, между нами установилось полное взаимопонимание.

Капитан Коцебу, уже обменявшийся именами с Рариком, вновь предложил обменяться ими с Лабадини, властителем Торуа (восточного острова этой группы), пришедшим от этого в восторг. Дружественный союз был заключен.

Вождь переночевал на ближайшем острове. Ночью поднялся шторм; 13 февраля нам не удалось ни отплыть, ни побывать на берегу.

14-го мы снялись с якоря и, лавируя, проникли дальше на восток в глубь островной группы. Наш друг следовал за нами в лодке; он держался против ветра увереннее нас и продвигался чуть медленнее, чем корабль. После обеда бросили якорь у небольшого, густо поросшего пальмами острова; Лабадини поднялся на борт «Рюрика». Ему принадлежал и этот остров – Тиан; но его постоянное местопребывание было не здесь, а на Торуа, и Лабадини попросил, чтобы мы поехали с ним туда. Мы пообещали ему прибыть на следующий день. На берег высадились вместе, причем Лабадини вынес капитана на руках.

На острове, где неблагоприятный ветер держал нас и 15-го, мы радовались, видя, что эти милые люди живут в благополучии и достатке; нас приглашали в каждый дом, и везде мы находили дружеский прием. Некоторые посадки и плодовые деревья вместо изгородей были окружены веревкой из кокосовых волокон. Видели ручную цаплю со сломанным крылом и несколько домашних кур. Лабадини угостил капитана вкусно приготовленным рыбным блюдом и испеченными плодами хлебного дерева. В его лодке мы чувствовали себя так же спокойно, как в собственной шлюпке, и за те два дня, что мы провели на берегу, островитяне принесли нам столько кокосовых орехов, что их хватило на много дней для всей команды; в ответ мы подарили островитянам железо. Кокосовых орехов с Кавена нам хватило до Уналашки.

16 февраля «Рюрик» вновь отправился в путь, и, следуя вдоль островной группы, простиравшейся к югу, мы увидели всех жителей, привлеченных на берег чудесным зрелищем идущего под парусами огромного корабля.

От одного более крупного острова – позднее мы узнали, что он называется Олот,– отошла большая лодка, в которой было примерно 30 человек. Они показывали нам кокосовые орехи, кричали, жестикулировали. Мы не остановились, и лодка пошла за нами. Вдали показалось и судно Лабадини. На большом острове, откуда цепь поворачивает на юг, есть защищенная гавань, где мы и бросили якорь. Это был Торуа, остров, где жил Лабадини. Лодка с Олота стала рядом с нами. Хозяин этого острова, молодой вождь Лангедиу, не замедлил подняться на борт «Рюрика». Татуировка у него была богаче, а украшения изящнее, чем у Лабадини. Он предложил капитану Коцебу обменяться именами, на что последний, всегда сохранявший то, что он отдавал, не раздумывая согласился. Из-за этого могли возникнуть раздоры между вождями. Прибывший вскоре Лабадини, почувствовав себя уязвленным, отвернулся от нас, и здесь, на его острове, мы имели дело только с Лангедиу. Вместе с этим живым, умным и славным юношей капитан проверил и усовершенствовал географическое описание Радака.

Торуа, находившийся в 24 милях от Кавена по прямой, вдвое больше по площади и сравнительно меньше населен, чем Тиан. Нас угощали блюдом из тертой кокосовой древесины; мне оно показалось невкусным. Здесь или на Тиане нам предлагали кислое тесто из плодов хлебного дерева. Оно хорошо известно по описаниям путешествий на Отаити [Таити] и не пришлось европейцам по вкусу. Мы провели здесь три дня, запаслись множеством кокосовых орехов и раздали немало железа. Распределявший железо матрос пользовался у островитян особым уважением, и все старались подольститься к нему.

19 февраля мы снялись с якоря и поплыли на юг вдоль рифа, который окружен зеленым венчиком из небольших островов. Через 10 миль его направление меняется, и внутреннее море продолжается на юго-восток, образуя мешкообразную бухту, где и заканчивается эта островная группа. Наше внимание привлек более крупный остров Айрик, расположенный в отдаленной части бухты, и мы направились к нему. Но еще до того, как мы его достигли, с верхушки мачты на юге перед нами открылась земля, лежащая по другую сторону рифа. Это была группа Аур. Мы бросили якорь у Айрика.

Команда отправилась на берег, а капитан, у которого были дела на корабле, задержался. Лодка с Айрика подошла к нам еще у Торуа. Нас приняли весьма сердечно; одарили кокосовыми орехами, как будто мы были для них старыми, долгожданными друзьями. Это самый населенный и плодородный остров из всех, что встречались нам до сих пор. У берега стояли шесть или семь больших лодок. К одному юноше, скорее мальчику, еще не имевшему мужской татуировки, население относилось более почтительно, чем к другим вождям, и поэтому мы сразу приняли его за властелина острова. Но такие же почести оказывались и юной, тоже еще не татуированной девушке, возможно его сестре. Еще большие почести воздавались женщине (их матери), увенчанной нимбом знатности. Нигде на Радаке я не видел, чтобы женщина пользовалась подобным авторитетом. Значит, достоинство и власть вождей определяются не только их имущественным положением; мне не удалось подробно выяснить, в чем причины этого неравенства.

Юноша всем сердцем привязался ко мне и последовал за мной на корабль; его сопровождал пожилой мужчина, по-видимому присматривавший за ним. Веселый, дружелюбный, живой, любознательный, умный, смелый и весьма порядочный – более привлекательного существа я не встречал. Он представился капитану и очень ему понравился. Вместе со своим спутником он измерил корабль и высоту мачт; для этого была предусмотрительно припасена веревка. Желая порадовать его интересным зрелищем, я достал рапиры и сразился с Эшшольцем. Он зарделся от удовольствия: о, и он должен научиться этой игре! Юноша учтиво попросил рапиру; со смехом, но не теряя достоинства, он целиком доверился мне и с гордым видом стал с обнаженной грудью против направленного на него блестящего холодного железа белого чужеземца. Представьте себе – это было прекрасное зрелище!

После обеда мы вновь отправились на берег, и юноша представил капитана своей матери. Она молча приняла знатного гостя и его подарки, а в ответ вручил; два рулона могана и кокосовые орехи. Моган – это самое ценное из всего, что может дать житель Радака, его нельзя купить даже за железо. Потом они вместе пошли к сестре юноши, окруженной группой девушек державшихся несколько поодаль. Во время этого визита повсюду на острове вокруг вождей и их высоких гостей в почтительном отдалении собиралась плотная толпа зрителей.

Днем «Рюрик» окружили лодки островитян, на корабле от посетителей не было отбоя – их доверчивая назойливость становилась все утомительней и тягостней.

20 февраля с запада подошла большая лодка, в которой находились 22 человека. Среди них был Лабелоа, вождь Кавена, последовавший за нами и преподнесший капитану рулон могана. Он рассказал, что это его лодка перевернулась у входа в островную группу.

Команду матросов послали за водой, а вечером, когда уже стемнело, унтер-офицер прокричал с берега, что один из них пропал. Капитан приказал выстрелить из пушки и просигналить ракетой. Матроса, оказывается, задержали островитяне, не имея каких-либо враждебных намерений; он вскоре нашелся, и за ним послали шлюпку.

Выстрел, произведенный накануне для устрашения, 21-го был предметом всеобщих разговоров, и мы заметили, что островитяне стали почтительнее и сдержаннее. Мы же вели себя по-прежнему. Всем любопытствующим Эшшольц отвечал, что капитан вознесся на небеса, но теперь вернулся. В последний раз мы навестили здешних друзей, но капитану не разрешили посетить старшую властительницу. Нам преподнесли множество кокосовых орехов.

21 февраля «Рюрик» покинул Айрик и направился к острову Олот, выполняя данное капитаном обещание посетить Лангедиу. Лабелоа, намеревавшийся сопровождать нас на Аур, следовал за нами в лодке, однако, увидев, что мы остановились у Олота, взял курс на Кавен, а позже присоединился к нам на Ауре.

По плодородию почвы и плотности населения Олот уступает другим островам. Но зато здесь возделывается таро, и только тут растут бананы. Как и на других островах группы Кавен, где мы высаживались, я вместе с островитянами сажал семена арбуза и распределял их между вождями. И вот тогда-то у меня украли нож. Я обратился, и не зря, к авторитету Лангедиу – похищенное тотчас же возвратили. Лабадини тоже находился здесь в гостях у Лангедиу, и на первый взгляд казалось, что между ними восстановлены хорошие отношения. Обоих вождей щедро одарили.

23 февраля 1817 года мы покинули Олот и островную группу Кавен, выйдя оттуда по тому же проливу, по которому входили. Мы взяли курс на Аур и на всех парусах, ловко маневрируя между коралловыми отмелями, вошли через узкий проход в его гавань. Эта небольшая группа просматривалась из лагуны. Она имела 30 миль в длину, 6 – в ширину и состояла из 32 островов. В 5 часов пополудни мы бросили якорь у главного острова, образующего юго-восточную оконечность группы, имя которой он носит.

Нас окружили лодки островитян. Мы прокричали им «Айдара!», и вскоре на борт «Рюрика» поднялись вождь и вместе с ними чужаки с Улле [Волеаи]: Каду и спутник в его странствиях Эдок. Мой друг Каду! Я перечитываю то, что написал о нем в статье «О познаниях, какие имеем относительно первой области Великого океана» ^{182} , к которой вас отсылаю, и воспоминания согревают сердце и увлажняют глаза.

Радакцы пришли в ужас от решения Каду остаться с белыми людьми на их огромном корабле. Они делали все, чтобы удержать его, особенно Эдок, пытавшийся силой увлечь его в лодку. Но Каду, растроганный до слез, оттолкнул его и простился.

Здешняя якорная стоянка весьма неудобна, поэтому капитану пришлось искать более подходящую под прикрытием острова Табуаль, находящегося в 8 милях от Аура, у северо-восточной оконечности группы. Об этом он сообщил вождям, и они последовали за нами на пяти больших лодках утром 24 февраля. Население здесь многочисленнее, чем на самом Кавене, и крупных лодок намного больше.

Капитан Коцебу пишет, что высокие вожди, с которыми мы здесь общались, отнеслись к нему с доверием и пригласили на свой совет, где осаждали просьбами использовать мощь нашего оружия и вмешаться в шедшую тогда войну, о чем они сообщили впервые. Здесь находились Тигедиен, согбенный годами, со снежно-белой головой, вождь группы Аур, покровитель Каду и в отсутствие короля Ламари первый правитель; Лебелие, также старик, повелитель группы Кавен, живущий обычно на острове Айрик, супруг правительницы и отец детей, с которыми мы там познакомились; наконец, Тиураур – самый молодой и сильный, властитель группы Отдиа, отец Рарика.

Ламари был королем северной части Радака, начиная с Аура. Королем трех южных групп – Медиуро [Маджуро], Арно и Милле [Мили] – был Латете. Короли враждовали друг с другом. Теперь Ламари объезжал подвластные острова, чтобы собрать людей и организовать военную эскадру, а затем выступить против врага.

Сравните это с тем, что написано в моей статье о Радаке. Хочу повторить здесь: во время войн на островах, подвергшихся нападению, забирали все фрукты, но деревья не уничтожали. Коцебу пишет об этом неверно.

Капитан дал Тигедиену оружие – копья и серпы. В ответ Тигедиен преподнес ему несколько рулонов могана. Предстоящая война и другие обстоятельства подняли цены на моган, и нам стало намного труднее его доставать. Очень вкусное лакомство – единственный вид продовольствия, который можно взять на корабль в долгое плавание, – это сухари здешних моряков.

Наши шлюпки вернулись на корабль, до краев нагруженные кокосовыми орехами.

У Табуаи Каду попросил капитана отпустить его на берег, с тем чтобы он вновь возвратился на корабль. Мы бродили по острову, где более мощный слой почвы, чем на самых плодородных островах группы Кавен, и видели прекрасные плантации таро и бананов. На обратном пути мы встретили Каду, окруженного большой группой радакцев. Он с жаром им о чем-то рассказывал, а они, затаив дыхание, внимали его речам, многие были растроганы до слез. Каду любили на Радаке, как полюбили его и у нас на корабле.

С островов группы Кавен прибыли лодки, одна с Айрика, две или три – вместе с Лабелоа с острова Кавен, хотя был сильный ветер. С верхушки мачты «Рюрика» можно было разглядеть группу Кавен.

На Табуаи я в последний раз попытался сделать татуировку. Мне очень хотелось приобрести этот красивый «наряд», несмотря на страдания, с которыми это, как известно, связано. Ночь я провел в доме вождя, который обещал мне все устроить. Но процедура так и не состоялась, и лишь позже из высказываний Каду я понял, в чем было дело.

Не обращая внимания на. войну, развернувшуюся между Севером и Югом, и ненависть, часто сопутствовавшую упоминаниям об этом бедствии, вождь Арно жил на Табуаи спокойно, без тревог и в почете.

2 февраля мы в последний раз отправились на берег и попрощались с друзьями. Всю ночь под пальмами на берегу лагуны были слышны рокот радакских барабанов и звуки песен.

Ранним утром 27-го мы отплыли из гавани Аура тем же проходом, каким вошли в нее. Мы весь день держали курс на север, идя с подветренной стороны Кавена и 29-го с наветренной стороны Отдиа, и еще до наступления ночи увидели группу Эйлу, находившуюся с наветренной стороны. Каду узнал эти острова. Он бывал уже там и на Удирике [Утирике]. Хорошо зная географию Радака, он указывал нам направления, где находились Темо и Лигиеп |Ликиеп].

Утром 1 марта мы были у южной оконечности Айлу, образованной одноименным островом. Мы следовали южной и восточной стороной окружности, где риф лишен почвенного покрова, и искали проход. Три лодки вышли нам навстречу в открытое море, и Каду завязал оживленный разговор со своими старыми знакомыми, удивлению которых не было конца. Они указали дальше к северу более широкий проход в рифовой гряде. Из трех проходов лишь один оказался подходящим для «Рюрика». Тем временем стемнело.

2-го мы вернулись к этому проходу, ибо течение успело отнести нас к западу. Проход был узким, и оттуда дул встречный ветер, поэтому войти в него было очень трудно. Лейтенант Шишмарев обследовал фарватер. Ширина между двумя отвесными стенами составляла 50 сажен; достаточной была и глубина. Корабль следовало повернуть носом к проходу и не мешкая ввести его туда, используя сильное течение. Если бы он плохо слушался штурвала, его раздавило бы о коралловую стену. Но маневрирование прошло быстро и удачно – мы пережили поистине прекрасные мгновения. Все паруса наполнились ветром; на «Рюрике» воцарилась тишина, слышались только слова команды да шум прибоя с обеих сторон. Команда – и мы уже в лагуне! В проходе поймали на крючок бониту – так была взята входная пошлина.

Группа Айлу протянулась в длину с севера на юг на 15 миль, а в ширину всего на 5 миль. Она расположена с наветренной стороны; растительность скудная, лишь на Айлу на юге и на Капениуре на севере над зелеными зарослями возвышаются кокосовые пальмы. Лагуны мелки и изобилуют опасными коралловыми банками. К полудню мы бросили якорь близ Айлу.

Тут же к нам подошли три лодки, и Каду пришлось объясняться с островитянами и от своего, и от нашего имени. Ламари, которого мы надеялись здесь застать, был уже на Удирике, а вождь Айлу Лангемуи жил на Капениуре. Каду съехал с радакцами на берег, вскоре и мы последовали за ним. Нас угостили еще совсем зеленым панданусом, а плодов хлебного дерева здесь не было. Мы увидели несколько растений одного из трех видов Arum(таро), возделываемых на Кавене, что свидетельствовало о трудолюбии жителей. Эти бедняки были так добры, что подарили нам множество кокосовых орехов, хотя у нас их было больше, чем у них. Они не рассчитывали на вознаграждение. Мы раздали железо; как и на других островах, я посеял семена арбуза.

Ранним утром 4 марта мы продолжили плавание и, совершив утомительный переход, уже довольно поздно подошли к Капениуру, где и бросили якорь. Вблизи берега, защищавшего нас от ветра, было безопасно и тихо. Капитан решил стоять тут несколько дней, чтобы подготовить паруса и снасти к предстоящему путешествию на Север.

Первым на борту «Рюрика» нас посетил Лангемуи, преподнесший капитану несколько кокосовых орехов. Это был худощавый старик с ясным, живым умом; вообще на этих островах старики сохраняют юношеский дух. На вид ему было не более 80 лет. На теле виднелось несколько шрамов. Когда его спросили о них, это дало ему повод впервые сообщить нам о Ралике – лежащей к западу группе островов, которую на Радаке знает каждая женщина и каждый ребенок. У людей так же, как у природы: то, что известно, можно всегда легко повторить, а чтобы узнать то, что неизвестно, необходимы везение и мастерство.

Со слов Лангемуи, получившего свои раны на Ралике, капитан Коцебу начертил карту этих островов, которая помещена в его «Путешествии»; Удирик был еще одним пунктом, откуда он определил направление северных групп, а поздней осенью на Отдиа у него появилась возможность проверить это и уточнить. В моих «Наблюдениях и замечаниях» приведены некоторые высказывания Каду о Ралике. Он говорил, что Заураур, известный нам по Ауру, побывал на Ралике позже, чем Лангемуи, выменял там себе имя, которое носит и теперь, завязав дружбу с местными жителями. Ралик относился к тому же миру, что и Радак, и складывалось впечатление, что, подобно Радаку, там были две враждующие между собой группы племен.

На Айлу прибыл молодой вождь с Месида, пробившись сюда сквозь бурю на маленькой рыбачьей лодке. На обратном пути он намеревался присоединиться к Ламари, собиравшемуся отправиться на Месид за подкреплением. Наши моряки не отважились бы на столь рискованное предприятие. В конце года мы узнали, что Ламари на этот раз так и не побывал на Месиде и, отказавшись от помощи, которую рассчитывал там найти, обратился к другим островам Радака.

На Капениуре был еще один вождь, на вид много старше Лангемуи, но столь же живого нрава и острого ума.

7 февраля ветер переменил направление с северного на восточное, и продолжительный дождь прервал работы на «Рюрике». 9-го и 10-го дождь не прекращался. 11-го удалось завершить начатые работы. Мы были готовы к отплытию.

Многие из посаженных мной в Капениуре семян арбузов, несмотря на учиненные крысами опустошения, очень хорошо пошли в рост, можно было не опасаться за них.

Я уже говорил, что в различных пунктах островов Радак я либо посеял семена арбузов, съеденных в Калифорнии и на Сандвичевых островах, либо раздал их трудолюбивым островитянам. Будучи на Радаке вторично, я вновь посеял семена на Отдиа и большой запас семян поручил заботам Каду. Если судить по описанию последнего путешествия Коцебу и его пребывания на Отдиа в 1824 году, то это весьма неприхотливое растение, которое следует за европейцами повсюду, где нет недостатка в ласковом солнце, на Радаке не сохранилось. Воистину, легче творить зло, чем добро!

В лагунах Айлу в разные дни удалось поймать с корабля на крючок двух акул. Мне рассказали, что в брюхе одной из них обнаружили трех живых детенышей: двух в одном яйце, а третьего – отдельно; каждый был по три пяди длиной. Вообще во внутренних бассейнах, окруженных коралловыми рифами, акулы неопасны.

Вода в этих внутренних акваториях отличается слабым свечением.

Когда добрый Лангемуи узнал, что мы завтра хотим покинуть Айлу, он очень огорчился. Ночью мы видели, как вдоль рифов двигались огни, а едва наступило утро, наш друг появился на «Рюрике» и принес прощальный подарок: летучих рыб, пойманных ночью, и кокосовые орехи.

Мы покинули Айлу 12 марта 1817 года. Благоприятный ветер позволил нам выйти через более северный, узкий пролив, в котором мы поймали акулу. В 3 часа пополудни показались Удирик и Тегу, которые, как мы теперь точно определили, были островами, встречавшимися нам в прошлом году. Наступила ночь, и мы не смогли приблизиться к берегу. Утром 13 марта мы вдруг увидели, что судно отнесло на 8 миль к западу. Вскоре, достигнув пролива, разделявшего обе группы, мы вошли в него и к полудню оказались в спокойной воде с подветренной стороны Удирика. Ни один пролив в этих рифах не годился для прохода «Рюрика» во внутренние воды группы. Ламари должен был находиться здесь, и нам очень хотелось познакомиться с могучим властителем этого нептунического царства, который, выйдя из своей колыбели – группы Арно, объединил, основываясь на праве сильного, под единоличной властью весь север Радака.

Здесь встречалось много парусных лодок, выходивших, пересекая риф, в открытое море. Две лодки подошли к «Рюрику»; сидевшие в ней сразу же узнали нашего друга и стали громко звать его по имени, которое по-радакски звучало как Лакаду [17]17
  Учитывая одинаковые начала всех мужских имен на Радаке, упомянутую здесь радакскую форму имени Каду и сходство звуков «л» и «р», можно предположить, что нашего друга с Отдиа скорее всего звали Ларик, а не Рарик. Исключение составляло, однако, имя Вонгусагелиг.


[Закрыть].

Робость была отброшена, лодки подошли вплотную к судну, люди поднялись на палубу. Среди них был человек, чья судьба тесно переплелась с судьбой Каду. О нем я упоминал в «Наблюдениях и замечаниях». Это – старый вождь с Эапа, и он тотчас же решил остаться на корабле. Чуть ли не силой пришлось заставить его отказаться от этого намерения. Каду очень жалел этого человека, который собирался заменить его на «Рюрике». Впоследствии он часто вспоминал его и думал о том, как ему живется на Эапе.

Вместе с Каду я сел в одну из лодок, чтобы отправиться на остров. Как только мы отошли от «Рюрика», к нему подплыл на лодке Ламари и поднялся на борт. Это был крупный, толстый человек с длинной черной бородой; один глаз у него казался больше другого. Его спутники не выказывали ему никаких внешних признаков почтения.

Тем временем мы лавировали у рифа; даже во время прилива лодки островитян не рискуют перебраться через него. Наконец мы приблизились к острову; двое добрались до него вплавь через полосу прибоя. Сюда приехал Ламари, мы с ним побеседовали. Я заметил, что за все это время лишь одной лодке удалось пройти из открытого моря во внутренний бассейн, хотя прежде все они легко выходили в открытое море. Лодка, в которой я сидел, вмещала 14 человек, хотя ее и нельзя было отнести к самым большим. Мы вернулись на корабль с кокосовыми орехами. Было послеобеденное время. Каду еще раз объяснили, что мы навсегда покидаем Радак, но он твердо решил остаться на корабле. Он раздал последнее, что у него было, друзьям. Не дожидаясь обещанных островитянами плодов, мы снялись с якоря и взяли курс на Бигар [Бикар].

Нам не удалось достичь необитаемого рифа Бигар, расположенного, по сообщениям радакцев, к северо-востоку от Удирика. Его посещают мореходы этой группы для ловли птиц и черепах. В течение двух дней пришлось бороться с ветром; весьма сильное западное морское течение к северу от Радака отнесло нас 14 марта на 26 миль, а 15-го – на 20 миль назад к западу от намеченного курса; вместо того чтобы двигаться против ветра, приходилось пятиться назад. Уступая в искусстве мореходам, называемым нами «дикарями», мы вынуждены были отказаться от дальнейших попыток достичь Бигара.

По-видимому, радакцы указали нам то направление, которого они сами придерживаются, плывя на Бигар. В действительности он находился к западу от нас, в то время как мы пытались искать его на востоке. Поэтому с Бигара они должны были бы указать группу Удирик в более восточном направлении. Во всяком случае, плавание туда и обратно предполагает основательное знакомство с течениями и надежную оценку их воздействия.

Мы взяли курс к островам, которые видел в 1807 году капитан Джонстон на фрегате «Корнуолис». Казалось, что именно туда указывают нам путь многочисленные морские птицы, чей полет Каду наблюдал вечером. Мы увидели эти острова 19 марта 1817 года. Серповидная пустынная группа тянется с севера на юг на 13,5 мили. Ее центр капитан Коцебу определил на карте координатами: 14°40' сев. широты, 190°57' зап. долготы. Лейтенанту Шишмареву, посланному вперед на шлюпке, не удалось найти проходов через валообразный риф, окаймлявший эти острова с подветренной стороны.

Тем временем на крючок попалась огромная акула. Желая помочь нам не упустить столь ценную добычу, Каду быстро разделся и приготовился прыгнуть за борт. Но чудовище сорвалось с крюка и скрылось.

«Рюрик» продолжал свой путь на Север.