Текст книги "Цветок моей души (СИ)"
Автор книги: Аделаида Мендельштам
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Глава двадцать вторая
Чонган проснулся ещё до рассвета – сегодня будет тяжёлый день и надо успеть все подготовить. Поездка будет длиться две седмицы и потребует больше лошадей, людей и провизии, чем планировалось вначале. Новость о том, что наложница будет сопровождать князя, его огорчила – он только научился не думать о ней каждое мгновение. Привычным усилием он сосредоточился на главном: распланировать и проконтролировать исполнение.
– Третий, ты со мной! – по привычке, которую никак не удавалось изжить, восьмёрка не выезжала за пределы замка по одному. Хенг застонал, ему никогда не нравилось проводить в седле много времени.
Наконец, пышная процессия во главе с князем тронулась. Выезд был официальным – этакая демонстрация повелителя своему народу. Каждый город на пути князя обязан был встретить своего господина должным образом, для чего заранее отправили гонцов. Главам городов и вассалам земель, через которые пролегал путь, придется нелегко – князь с собой взял более сотни человек. Было велено заранее заготовить программу развлечения, чтобы любимая наложница не заскучала, а она слыла весьма капризной особой.
Чонган представил панику, которая царит сейчас среди знати в этих тихих городках на отшибе королевства, и усмехнулся. Князь, принявший правление Янтарной провинцией, напоминал ему куницу, забравшуюся в курятник – быстрый, опасный и хищный. Сколько голов полетят за эту поездку, сколько судеб будет поломано? Одно ясно – прежнего покоя не будет.
В последний раз убедившись, что все заняты своим делом, он поехал к голове процессии. Конь под князем был великолепен – угольно-черная трехлетка, подарок пустынников, горделиво трусила, повинуясь мысленному приказу хозяина. Крупная на боках, и более мелкая на животе чешуя на солнце ярко блестела, жесткая невысокая грива пульсировала, фильтруя воздух. Конь был привязан к князю – этим ритуалом владели только пустынники, а значит стоил больше, чем редкий желтый бриллиант на кольце князя.
– Гиде, подай мне печать, – велел князь и из-за шелковых штор крытой повозки тоненькая ручка протянула ему бархатный мешочек. Князь вынул печать из чехла, поставил оттиск на свитке, протянутую ему советником, и, не глядя, протянул её назад. В то же мгновение ручка Гиде подхватила мешочек и исчезла за шторами. Ветер взметнул ткань и на мгновение Чонган увидел в тени две женские фигуры, тоненькую – Гиде и покрупнее, видимо, служанку. На душе стало тепло, и улыбка тронула его губы. Хенг, как тень следующий за ним, недоуменно взглянул на Чонгана, перевел взгляд на повозку, снова на Чонгана.
– Когда привал? – негромко спросил он. Лысина вспотела, и Хенг протирал её время от времени огромным платком. Форма сильно давила на живот, пуговицы трещали, но пока держались. Хенг не любил такую погоду ранней весной – на солнце жарит как летом, а в тени начинаешь мерзнуть.
– К полудню объявим, – Чонган пришпорил своего коня и отъехал дальше от знати, окружавшей князя. С недавнего времени, он тоже стал владельцем собственных земель, чем втайне гордился, но среди аристократов все ещё чувствовал себя неловко, – надо предупредить, чтобы не мешкая готовили привал, когда достигнем той долины.
– Будет сделано, Первый! Отдохни немного, в последнее время ты взвалил на себя слишком много.
– На кону слишком многое стоит, Третий! – Чонган недовольно взглянул, потёр переносицу и отвернулся.
– Конечно, Первый! Поэтому тебе надо быть полным сил. У тебя много солдат, позволь им заниматься своей работой.
Чонган согласно кивнул и взглянул на крытую повозку с развевающимися на ветру шторками. Хенг проследил за его взглядом и нахмурился.
Во время привала Чонгана пригласили в княжеский шатёр. Гиде, как обычно, сидела по правую руку князя и сегодня была бледнее. Равнодушная улыбка не касалась её губ, глаза полуопущены. Когда она протянула чашу с водой князю, широкий рукав темно-синего, дорожного ханьфу соскользнул и на мгновение обнажил багровые синяки на запястьях.
Чонган замер с недонесенной ко рту чашкой. Он вгляделся в лицо Гиде, позабыв как неприлично он себя ведет. Теперь ему открылись мелочи, незаметные с первого взгляда: тщательно припудренное лицо, опухшая нижняя губа, скованность движений, словно ей больно шевелить спиной, высокий воротник, полностью скрывающий шею. Её руки дрогнули, когда обтирала пальцы господина, голова вжалась в плечи, когда князь, увлеченно разговаривающий с советниками взмахнул руками.
Внезапно в его руках треснула чашка и горячий чай пролился на колени. Чонган недоуменно смотрел на испачканную одежду и не понимал. Перед глазами стояла багровая пелена.
– Чашку не следует сжимать так сильно, здесь ваше рвение совершенно излишне, – услышал он чей-то ехидный голос, а затем довольный хохоток окружающих. Быстро взлетевший начальник стражи не пользовался любовью среди придворных князя.
– Простите, мне надо переодеться, – Чонган встал и, презрев все приличия, вышел из шатра. Он побрел куда глаза глядят. Перед глазами была тонкая рука в багровых пятнах.
Что она сделала такого, что князь ее наказал настолько сильно? Как можно избивать женщин, особенно таких как Гиде? Как он смел поднять на нее руку?!
Он вспомнил оживленное лицо князя, с увлечением и смехом, обсуждающим что-то за столом и рядом тихую, бледную Гиде. Его чуть не вывернуло. Жжение в груди усиливалось, грозя излиться криком, он почти бегом вбежал в палатку, которую делил с Хенгом, схватил подушку и воткнул кинжал, потом ещё и ещё. Представляя себе лицо князя он с наслаждением вонзал и полосовал подушку, матрас, одеяла, свитки – всё, что попадалось под руку. Услышав шаги, он резко повернулся с рычанием, занес нож и замер, не донеся всего лишь чуть-чуть до испуганного Хенга.
– Я хотел… – узкие глаза чуть не вылезли из орбит, руки поднялись в защитном жесте. Хенг старался не двигаться, из глаз друга выглянул разъяренный диуани. – Первый, что с тобой?
Чонган выронил кинжал из рук и молча вышел из шатра. Хенг обессиленно опустился на пол, вытер со лба пот. Впервые в своей долгой жизни, он видел друга настолько взбешенным. Сказалось ли напряжение последних лун или же причина в ней, зеленоглазой девочке?
Шел четвёртый день пути, они миновали уже два городка, расположенных вдоль крошечной речки, почти ручейка, катившей мутные воды с гор. Речка была коварна, к весне она разбухала и грозила выйти из берегов. Чуть позже, через луну, её сил хватит, чтобы ворочать огромные камни и рушить многочисленные плотины. Все лето она будет питать бесчисленные поля с рисом, а к осени обмелеет и утихнет. Сейчас же, они ехали по руслу, гораздо более удобному, чем разбитая дорога. Князь злился и грозился повесить вассалов, повинных в плохом состоянии дорог.
– Господин, осмелюсь предложить небольшой крюк и полюбоваться на необычный водопад, – глава небольшого села, присланного, чтобы сопроводить до следующего города, вспотел от страха. Он всем своим видом напоминал дворняжку, ластящуюся к хозяину. Голос дрожал и повизгивал, и, казалось, что его косица сейчас взметнется и будет бить по бокам как собачий хвост.
– Что за водопад? – князь поморщился. Эти вилланы его раздражали. Его владения оказались гораздо беднее, чем родная Жемчужная провинция. Почти все крестьяне, попадавшиеся на пути, были босы и оборваны. Лачуги, в которых они ютились, убоги и тесны. Скажите на милость, как в таких жить, если там только места еле на матрас хватает? Даже окна в этих лачугах были не из стекла, а из бумаги. Некоторые из крестьян даже не брились, словно дикие варвары.
– «Водопад русалок» – поистине удивительное творение богов. Этот водопад не похож ни на что другой, здесь всего час пути. Вы не пожалеете, господин.
– Хорошо, веди нас, – благосклонно кивнул князь.
Дорога заняла больше, чем час пути. Земли становились пустыннее, поля уступали место бамбуковым зарослям, пока извилистая дорога полностью не скрылась за деревьями. Капельки воды оседали на одежде, воздух заметно потеплел. Внезапно, деревья расступились и у всех вырвался восхищенный возглас. Они словно попали в лето, зеленый мох покрывал деревья и скалы внутри глубокой расщелины. Пар клубился у земли, а с высокой, одинокой скалы лился длинный поток, на полдороге разбиваясь об огромные камни и каскадом падая вниз. Льющиеся потоки воды и вправду напоминали волосы русалок.
Все пространство возле воды было покрыто фиолетовыми мелкими цветками, капли воды сверкали на лепестках словно тысячи бриллиантов. И вдруг, цветы взметнулись и полетели вверх, заполонив воздух. Это были бабочки, тысячи и тысячи бабочек. Они кружились в воздухе, закрывая небо. «Боги, какая красота!» – прошептал потрясенно один из солдат.
– В этом ущелье всегда тепло из-за горячего источника. Вот бабочки и развелись тут, – в голосе деревенского главы проскользнула гордость.
– Привал! – решительно объявил Чонган.
– Чонган, давай посмотрим, что там наверху? – князь указал на плоский участок скалы, от которой вилась тропинка. – Гиде, пойдем со мной.
Чонган и Хенг сопровождали княжескую пару к скале. Князь ушел далеко вперёд, ведомый любопытством, а Гиде приотстала. Ее туфли цеплялись за камни, оскальзывались и Чонган подал ей руку. Гиде благодарно улыбнулась, но не вымолвила ни слова. В последние дни она напоминала прежнюю тень себя. Она как будто даже стала меньше ростом и тоньше, практически не разговаривала, лишь молча выполняла приказы князя.
Наконец, они вышли на ровный участок скалы, нависшему над водопадом. Гиде подошла к самому краю и взглянула вниз. Поток воды вблизи ревел и поражал мощью. Бабочка села на рукав, девушка тихонько засмеялась.
– Гиде, гляди, какая красота! А твои земли, Чонган, поразят тебя в самоё сердце, обещаю! Гиде, любимая, разве это не восхитительно, – и князь обернулся с улыбкой к девушке.
В Чонгана словно нож воткнули и провернули. «Любимая» – вот как он к ней обращается наедине.
– Чонган, давай разомнемся, что-то засиделся я, устал без движения, – и князь вынул меч из ножен.
Чонган поклонился и тоже вытащил свой меч. Он встал в стойку у скалы, а князь ближе к водопаду. Вся его злость и боль нахлынули на него, он провел молниеносную атаку, не делая никаких скидок. Словно перед ним был злейший враг.
– Ого! – вскрикнул князь. – а с тобой разминаться гораздо интереснее. Еле успел увернуться.
Чонган стиснул зубы и меч в его руках запел свою смертоносную песню. Он теснил князя к краю скалы, тот ушел в глухую оборону, пятясь назад пядь за пядью. И вот, когда нога его коснулась края, князь ловким движением ушел вбок и теперь Чонган оказался у края.
Звон мечей завораживал, Гиде, не будучи знатоком, все же поняла, что перед ней два величайших мастера. Глаза еле поспевали за движениями воинов, каждый миг казалось, что острый клинок разрубит одного из них, но нет! Это был всего лишь обманный финт. Они сражались словно танцевали, кружили друг против друга, предугадывали движения в тот момент, когда движение только начиналось.
Постепенно до Гиде дошло, что Чонган сильнее её князя, быстрее, лучше владеет мечом. Как такое возможно, ведь князь обучался у самых лучших? Она представила, как вассал размахивается, и голова князя отлетает в сторону. «Убей!» – шепнула она и на миг встретилась глазами с Чонганом. Мужчина поймал взгляд, замешкался, всего на мгновение замешкался, но этого хватило, чтобы князь выбил у него из рук меч. Меч со звоном ударился об камни.
– Отличный бой, Чонган! – князь довольно хлопнул его по спине. – Надо повторить!
Чонган ему не ответил, воздух с шумом вырывался изо рта. Его взгляд уперся в лицо наложницы, которая была вновь невозмутима.
Он ещё долго стоял, князь и наложница давно ушли, Хенг бросил на него короткий взгляд и тоже ушел, сопровождая князя.
Чонган уселся прямо на камни и задумался, шум воды успокаивал. Пора было задать себе несколько вопросов: готов ли он убить князя, если это сделает её счастливой? Если он убьёт князя – он предатель или нет? Кого выбрать, счастье Гиде или благополучие восьмёрки?
Так и не найдя ответов, он вернулся к своим обязанностям.
Глава двадцать третья
На седьмой день пути они прибыли в крошечный городок Ангин на побережье. Городок практически свисал со скалы в море, многие дома были вырублены прямо в камнях, веревочные мосты, соединявшие дома друг с другом, вызывали головокружение. Огромные волны бились об скалы внизу и для непривычного человека город мог показаться непригодным для проживания.
– В ветреные дни здесь лучше не ходить, – буркнул Хенг, опасливо поглядывая вниз и всем телом прижимаясь к стене. Его руки крепко сжимали веревочные поручни.
– А мне здесь нравится, Третий. Дышится легко.
Чонган шел без опаски, словно с одного края не было пропасти. Воздух, крепко приправленный солью, распирал грудь. Ему, в отличие от большинства прибывших, город понравился. И не только потому, что Ангин был столицей его земель. Город и его жители были схожи с ним – молчаливые, замкнутые. Надо время или особый склад характера, чтобы проникнуть внутрь, увидеть потаённую, суровую красоту, скрывающейся в бесплодных камнях.
Они добрались до укрепленного поста на скале и оттуда посмотрели на море. Солнце садилось в воду, небо пылало, окрашивая город в красное. Две гигантские скалы стояли на страже волн, образуя бухту. Множество лодок теснились на побережье, готовясь выйти на ночную рыбалку. Чайки ссорились на берегу из-за рыбьих потрохов. Их резкие крики вплетались в шум волн, создавая музыку, которую Чонган мог бы слушать вечно.
– На рыбе много не заработаешь, чем же они живут? – Хенг указал на играющих внизу детей, которых матери загоняли домой.
– Немного рыбы, немного торговли, жемчуг добывают вроде. Скоро здесь все изменится, Третий. Отсюда будут отправляться торговые караваны по пять-шесть кораблей за раз. Будет много постоялых дворов, чайных домов, храмов. Общины уже отправили своих представителей, они прибудут через луну. Строители, швеи, повара, кузнецы, шорники – скоро в городе будет очень людно.
– И каждая община будет платить тебе, правителю города Ангин. Зря смеялись над тобой другие вассалы, князь сделал поистине бесценный подарок, – Хенг азартно хлопнул руками. Чонган усмехнулся безрадостно.
– Князь высоко ценит тех, кто ему предан, – вздохнул он. – Завтра отправляемся на Стеклянный пляж, проверь всё ли готово.
Внизу под башней остановилась гибкая фигурка мальчишки в одних оборванных штанах и рубахе. Его руки плавно описывали полукруги. Стая чаек пролетела над головами Чонгана и Хенга, и застыла над головой мальчика. Повинуясь его рукам, стая закружилась по спирали. Одарённый. Тренируется на птицах. Что-то много их становится в последнее время. Не сегодня-завтра и за этим мальчиком придут храмовники. Выплатят родителям положенный откуп и мальчишка исчезнет из города навсегда.
– Первый, ты теперь завидный жених… – Хенг осторожно начал разговор, – многие благородные захотят укрепить свой род.
– Да, мне уже сделали несколько предложений, – ответил Чонган равнодушно. – Мне сейчас только этого не хватало – влезать в интриги вассалов. Отдашь предпочтение одному, ослабишь второго. Мне эти игры противны.
– Тогда возьми наложницу, – выдохнул друг. Чонган дернулся, желваки заходили ходуном и Хенг укрепился в своих подозрениях. – Желательно молодую, горячую. Возьми ту, которая будет тебя искренне любить, в замке много готовых стать даже наложницей, лишь бы твоей. Ты теперь даже девственниц можешь брать наложницами, уверен, многие роды и на это согласятся.
– С чего это, брат мой, ты завел такие речи? – прищурился Чонган. – Раньше, ты в мою постель не лез.
– Да и сейчас хотел бы избежать этого разговора, – Хенг вздохнул. – Возьми наложницу из благородных, а её выкинь из головы, Первый. Не для тебя она, зря только мучаешься.
Чонган резко развернулся к Хенгу, открыл рот для ответа, но промолчал. Отвернулся.
– Мог бы – выкинул. – Он пошел прочь, оставив старика в одиночестве.
Стеклянный пляж оправдал свое название. Кусочки разноцветных стекол были отполированы водой до гладкости и полностью покрывали косу. Они сверкали в лучах утреннего солнца настолько сильно, что глазам было больно – словно бесчисленное множество драгоценных камней. Гиде рассмеялась, скинула с ног туфли и побежала по стеклу до воды. Она приподняла подол ханьфу, чтобы не замочить в воде. Служанка испуганно ахнула, но князь и не думал ругать Гиде за непристойный вид. Он любовался маленькими ступнями, быстро перебиравшими по стеклу.
– Холодно-холодно-холодно, – взвизгнула она и крикнула служанке, – принеси скорее туфли, вода просто ледяная.
Князь опередил служанку и сам принес обувь. Он опустился на колени и сам одел туфельку на ногу. Маленький отряд, сопровождавший их до пляжа, отвернулся – было неловко наблюдать за семейной сценой. Только Чонган не отрывал взгляда от девушки и склонившегося перед ним князя.
Поездка, утомившая всех, подходила к концу. Дороги становились все лучше, чаще стали встречаться груженные подводы и небольшие группы людей, направляющиеся в Сиан: монахи в своих ярко-алых одеяниях, распевающие молитвы, кортеж богача, крестьяне с мешками на плечах и корзинами в руках. Из корзин злобно шипели гусиные головы, клювы широко раскрывались, обнажая острые зубы.
Ближе к городу Чонгану пришлось отправить отряд стражников вперёд, чтобы расчистить дорогу для княжеского кортежа. Не слишком проворных крестьян, его стражники попросту выбрасывали в грязь на обочине. Чонгану запомнилась одна семья, собиравшая просыпавшуюся редьку в огромную корзину: оборванные, худые отец и мать спешно собирали корнеплоды, а дети замерли, что поглазеть на великолепие кортежа. Маленькая девочка с длинными, растрепанными волосами стояла, открыв рот. Сквозь прорехи грязной, оборванной одежонки виднелось худенькое тельце. Распахнутые в крайнем удивлении глаза смотрели на него в восхищении. За руку она держала совсем маленького мальчишку, только научившегося ходить. Он указывал на них пальцев и что-то ей говорил.
Какой утомительной, должно быть, была дорога для них. Наверное, отец тащил на себе корзину, а мать – младшего ребенка. Какой крайний случай заставил их двинуться в дорогу? Почему община не помогла им продать свой нехитрый урожай, соседки не присмотрели за детьми, пока родители не вернутся из города? Против воли, Чонган направил своего коня в грязь.
Первой что-то почувствовала мать: она подняла голову, выронила из рук редьку и кинулась к детям. Одной рукой схватила младшего, второй прижала к себе девочку и упала на колени, прямо в жирную, чавкающую грязь. Отец подбежал к своему семейству и тоже упал на колени, голова склонилась в поклоне чуть ли не до земли: «Простите, господин, мы сейчас все уберем!»
Чонган наклонился и подхватил девочку с земли, усадил её перед собой, затем протянул руку к малышу: «Садись с мужем и детьми на свободные повозки. Только живее».
Бледная, испуганная мать протянула ему ребенка, а сама с мужем спешно собрала валявшуюся в грязи редьку. Робко сели на край повозки, готовые соскочить в любой момент, как только раздастся крик. Чонган передал ей тихих как мышки детей и кинул кошель с деньгами. «Если негде жить, двигайтесь в город Ангин, найдите там мастера-оружейника Безара, скажи ему, что господин Чонган из рода Удан велел взять тебя в служанки. Пусть и мужа пристроит куда-нибудь в кузню. Увидимся в Ангине, малышка!» – кивнул он девочке. Та широко улыбнулась ему щербатым ртом и помахала грязной ладошкой.
Родители так и сидели, разинув рот.
В лучах закатного солнца показалась стена, окружавшая Сиан. Глинобитные стены золотились, дымка от множества очагов поднималась над городом, окутывая Сиан и смягчая силуэты пагод и шпили храмов. Чонган разглядел высокий древний дуб у ратуши, проплешину главной площади, стало тепло и уютно – словно поздоровался со старыми приятелями.
Кортеж свернул, не въезжая в город, прямо сразу в замок. Их уже ждали: ворота были широко распахнуты, вассалы и слуги высыпали во двор. Князь и Гиде вышли из повозки, наложница держалась позади, потупив глаза как обычно. Несмотря на утомительную дорогу, они оба выглядели великолепно: дорожная одежда была роскошна, волосы уложены в сложной прическе и выражение лица невозмутимое и отстраненное, словно они вышли из соседней комнаты.
Чонган, не отрываясь смотрел на Гиде, не в силах совладать с одержимостью этой женщиной. Вдруг её лицо дрогнуло, глаза распахнулись, нежная улыбка появилась на губах. Чонган обернулся посмотреть, что её так порадовало? Он ожидал увидеть Лалу, только она могла вызвать искреннюю улыбку наложницы на людях. Но увидел улыбающегося Лианга.
В руках у него был стебель первого раннего нарцисса. Они несколько мгновений смотрели друг на друга, а потом отвели глаза.
Но какие это были мгновения!
Словно, они успели сказать друг другу очень многое. Чонган завертел головой, переводя взгляд с Гиде на Лианга. Она шла позади князя, словно ничего не произошло, невозмутимая и отстраненная, вот только лицо её стало совсем иным – более мягким, смешинка засела в уголках губ.
Лианг тоже не смотрел на нее, он приобнял какую-то служанку, стоявшую рядом, сказал на ухо какую-то чушь, даже подарил цветок, держащий в руках. Служанка хихикала и мяла желтые лепестки нарцисса. Она отводила глаза в смущении, не замечая, как Лианг через спину бросал короткие взгляды на наложницу. В эти мгновения на лице проступала нежность, губы чуть подрагивали, словно хотели что-то сказать.
Своим обострившим чутьем Чонган понял: между ними что-то происходит. И она не просто приветлива с ним, как и с любым, с кем общалась. Она улыбнулась ему с радостью и затаенной нежностью, о которой он сам только грезил. А он ответил, да ещё и попытался это скрыть своим внезапным интересом к служанке.
Надо выяснить, как далеко у них зашло и остановить. Если бы не обещание, данное Гиде, он бы прямо сейчас выкинул его из замка. Мальчишка, глупый, хвастливый, мальчишка. А она, что она в нём нашла? Смазливое лицо, разве что.
Чонган кипел от гнева, но умело это скрывал, заботы отвлекли его. На следующее утро он решил посмотреть, как идет обучение.
Увидев на плацу Лианга, обрадовался. Со злым весельем он подозвал стражника к себе: «Ну-ка посмотрим, чему ты выучился за последнее время». Стоило оробевшему Лиангу взять в руки деревянную палку, как Чонган одним движением выбил её из рук. Лианг наклонился, чтобы поднять и еле успел отпрыгнуть. Со свистом палка хлопнула по тому месту, где должна была быть его рука.
И тут же он вскрикнул от боли, палка больно ударила по ягодицам. Раздались смешки, солдаты приготовились к очередному зрелищу. «Давай же, ну» – расслабленно-ленивый голос Чонгана подтолкнул Лианга снова наклониться за палкой. Вновь свистнула палка, рассекая воздух, и Лианг громко закричал. Рука онемела, на ней проступила красная полоса. Тут же в грудь ткнулся конец палки, вышибая в нем воздух.
Лианг лежал на земле и хватал воздух ртом. Удар, и Лианг опять скорчился от боли, на крик не хватило дыхания. «Смотрите внимательно, солдаты! Ваши враги не будут ждать, пока вы очнетесь, не будут смотреть, пока вы подберете оружие. Вы или нападаете, или умираете.»
Палка вновь свистнула, рассекая пыль. Лианг чудом успел откатиться и встать. И тут же покатился от тычка в грудь. Вновь он задыхается от боли и нехватки воздуха. Смешки утихли.
«Вставай, Лианг-черепаха. За это время тебя уже десять раз убили».
Лианг еле поднялся и тут же вновь упал от нового тычка. Изо рта пошла кровь, начальник стражи расплывался в глазах. Он рванулся к нему с палкой и Лианг перекатился. Палка ударила по тому месту, где он только что лежал. Лианг вскочил и сам атаковал. Палки встретились с сухим стуком. Через несколько мгновений Лианг вновь оказался на земле в этот раз от подсечки. Он попытался с земли блокировать летящий на него удар, но не успел. Удар пришелся по голове, легкий шлем немного смягчил боль, но все равно, Лиангу показалось, что его пнула лошадь по макушке. Но короткое время он потерял сознание, а когда очнулся, увидел удаляющуюся фигуру Чонгана.
– Что это было, Первый? – Шен смотрел на Лианга, который встал на четвереньки, зашатался и вновь упал. Чонган не ответил, желваки ходили под кожей. – На миг мне показалось, ты его убьешь.
Чонган встретил взгляд Хенга и опустил взгляд. Он резко развернулся и пошел прочь. Хенг вздохнул. Тэньфей и Шен переглянулись и подхватили Хенга под руки.
– Расскажи-ка нам, старичок, что случилось у вас в поездке, – обманчиво ласково попросил Шен.
