Текст книги "Тайна шляпы с сюрпризом"

Автор книги: Адам Багдай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Ничего вам не скажу

Когда в голове пусто, трудно о чем – либо думать. Я помчалась во весь опор в Небож, желая поделиться с Мацеком последними новостями, и потому неудивительно, что не заметила Франта. А он стоял, сжимая в зубах трубку, и с пренебрежительной улыбкой на тщательно выбритом лице ждал, когда я выскочу из дома бородача.

Франт застал меня врасплох. От неожиданности я растерялась и не сразу пришла в себя. Он стал передо мной, преградив путь, и спросил:

– Была в доме?

– Нигде я не была.

– Ну, ну, мы ведь не в жмурки играем, – засмеялся он, поглядывая на шляпу. Я ожидала, что он вырвет ее у меня и умчится, а он только смотрел.

– У меня нет желания играть с вами в жмурки, – дерзко ответила я, отводя шляпу за спину. – Не думайте, что я вас боюсь. И вообще… Что вы тут ищете? Вам следует быть с пани Моникой, а не крутиться по лесу.

Я так ему надерзила, что, опешив, он вынул изо рта трубку и вяло мне улыбнулся.

– Послушай, поговорим серьезно, – предложил Франт. – Ты была в доме у этого человека и видела там, думаю, много интересного.

– Конечно, видела, только у меня нет желания разговаривать об этом с вами.

– А что ты видела?

– Например, оленьи рога на стене.

– Очень интересно. А что еще?

– Рысь на полу. Просила вам кланяться.

– Спасибо, а может, что – нибудь поинтересней?

– Чучело утки, если это вас интересует.

– У тебя острый язычок. И ты не слишком вежлива.

– Потому что вы ко мне пристает с расспросами.

– Я надеялся, что мы придем к согласию, а ты обижаешься на меня.

– А вы сегодня утром так меня одурачили, хо – хо…

– Знаю, ты очень интересуешься одной шляпой, – перебил Франт.

– Вот именно. – Я рассмеялась ему в лицо. – Той самой, которую вы подменили в кафе "Янтарь".

– Дай же мне сказать. – Голос его звучал весьма загадочно. – Знаю также, что ты подозреваешь меня… Но подозрения твои безосновательны. Я ведь доказал тебе, что забрал с вешалки собственную шляпу, ты видела мои инициалы ВК. – Здесь он необычайно грациозным движением вынул из кармана бумажник, а из него визитную карточку. – Пожалуйста, меня зовут Веслав Кардасевич. Прочитай, если мне не веришь.

Я прочитала. На визитке черным по белому стояло "ВЕСЛАВ КАРДАСЕВИЧ – инженер".

– Ты согласна?

– Согласна, да не очень, так как на оставленной в кафе шляпе были точно такие же инициалы.

– А как зовут того лысого?

– Его зовут Валерий Коленка, но он утверждает, что его шляпа не была помечена инициалами, зато под кожаным отворотом в ней была газетная прокладка.

– Ты сама это видела?

– Нет.

– Никто не видел ни кожаного отворота, ни самой газеты. Тебе не пришло в голову, что он хотел избавиться от собственной шляпы?

"Тебе не пришло в голову?.." Если бы он только знал, сколько времени я ломала над этим голову, и что при этом приходило мне на мысль, то не задавал бы таких наивных вопросов.

– В таком случае, – спросила я его, – к чему все это представление… – Хотела было уже выпалить "…со ста тысячами!" – но вовремя прикусила язык.

– Какое представление? – торопил меня Франт.

– Вообще… – уклончиво отозвалась я. – Например, почему он пришел к вам со мной и почему наделал столько шума в кафе?

– Видимо, у него были свои причины. – Лицо Франта приняло еще более загадочное выражение.

– Расскажите о них мне. Может быть, вам они известны? – фыркнула я ему прямо в лицо.

– Я только догадываюсь и поэтому… – он понизил голос до шепота, – …поэтому хочу предложить тебе кое – что. Если я узнаю что – нибудь о шляпе, то немедленно сообщу тебе. А ты взамен…

– Дураков нет! – выкрикнула я. – Опять вы хотите надуть меня.

– Значит, не хочешь разгадать тайну этой шляпы?

– Хочу, но благодарю вас за помощь. Я разгадаю сама.

– Скажи мне только, не видела ли ты у рыжебородого голубую папку с надписью…

– Не видела и не увижу! – вознегодовала я. – А вам советую остерегаться милиции!

Молниеносным движением ухватив меня за плечо, Франт вырвал из моих рук шляпу.

– Откуда у тебя эта шляпа?

– Пожалуйста, отдайте.

– Не нервничай, малышка, – спокойно произнес он. Повертев шляпу в ладонях, он язвительно усмехнулся и вернул мне. – Ничего у тебя с ней не выйдет. Можешь выбросить ее на помойку.

– Сделаю то, что захочу.

– Успехов тебе, малышка! – насмешливо пожелал он. – Жаль, что мы не договорились.

Высказав свое пожелание, он отпустил меня, а я не стала ждать дальнейшего обмена любезностями. Крепко зажав в руке шляпу, я побежала… не знаю даже куда.

Мацек открывает Америку

Я остановилась на углу Пляжной и Яна из Колна, около молочного бара. У меня не было желания отведать кефира либо простокваши, ибо до сих пор во рту ощущался незабываемый вкус земляники со сметаной. И, наконец, пристойно ли солидному детективу посещать молочный бар? Нет, ни в одной книжке я не встречала, чтобы детектив или гангстер потягивали через соломинку кефир. Персонажи эти сиживали, как правило, в самом обычном баре, пили виски, глазели на потрясную барменшу и вычитывали в ее глазах разные тайны, а потом кто – то вытаскивал пушку и – бах! бах! – аж сыпались стекла. И тут же раздавался вой сирены полицейской машины, а у стойки оставались лежать два трупа – тело вполне добропорядочного человека и тело неизвестного.

Так было в повестях и фильмах. Поэтому неудивительно, что я поразилась, увидев Мацека сквозь запотевшее стекло молочного бара. Он сидел за столиком, перед ним стояла недопитая бутылка кефира, а рядом – не верилось собственным глазам – два крупных кочана цветной капусты. Неужели заказал ее на закуску? Мне стало обидно. Я тут стараюсь в поте лица, подвергаюсь опасностям, из кожи вон лезу, а он попивает кефир, закусывает сырой цветной капустой, и все это в молочном баре! Капустная кочерыжка, а не детектив!

Я, как бомба, ворвалась в бар с криком:

– Хорошенькое дельце!

– Вот именно! – подтвердил он с серьезным видом. – Вводишь меня в расходы. Пришлось выложить пять злотиков за эти съедобные растения. А я к тому же терпеть не могу цветную капусту.

– Так зачем ее купил?

– Нужно же было что – то купить. Не мог же я сказать, придя к огороднику, что хочу послушать, как растет трава…

– Был у огородника и до сих пор молчишь? – закричала я, удивленная этим сообщением.

– Как я могу рассказать, если ты не даешь говорить?

– Очень прошу, говори.

Получив возможность рассказывать, Мацек начал весьма серьезно:

– Представь себе, этот бородач был у огородника…

– Это сенсация!

– Не прерывай. Был и ничего не купил.

– Это еще интересней. А что он делал?

– Вел себя очень загадочно.

– Это само собой разумеется. Не делал ли он чего – нибудь подозрительного?

– Мне кажется, о чем – то спрашивал.

– Только кажется или спрашивал?

– Не знаю. Он вошел в дом и оставался там пять минут.

– Не мог подслушать?

– Слишком много от меня требуешь. – Мацек нетерпеливо чмокнул. – Мало того, что купил цветную капусту за свой счет, так должен еще и подслушивать! Попробуй подслушать, если стена толщиной с полметра, а подслушивающего устройства у нас, к сожалению, пока нет.

– Напортачил, вся работа пошла насмарку.

– Конечно, напортачил, – сказал он с горькой усмешкой. – Ты бы на моем месте превратилась в бестелесного духа и, проникнув через стену, принесла стенограмму всего разговора. Ты гений! А я умею только портачить… Кто же тогда провел опрос? – Мацек загадочно усмехнулся.

– Какой опрос?

– Вот именно, какой? Кто беседовал с сыном огородника?

– У огородника есть сын?

Вынув блокнот, Мацек торжествующе прочитал:

– Зовут Густав Сапара, ему тринадцать лет, и два раза уже "зимовал". Один раз он остался на второй год в третьем классе и…

– Это не имеет значения, – перебила я.

– Записал на всякий случай.

– Что он еще сказал?

– Что после таких дождей подешевеют огурцы.

В этом весь Мацек! Я вся дрожу от нетерпения, а он выезжает с огурцами.

– Огурцы меня не интересуют! – закричала я.

– А Франт?

– Говори скорей, а то я тебя стукну.

– Вообрази только, Франт не живет у огородника.

– И там нет притона?

– И нет притона.

– ты всегда приносишь плохие известия. Нет притона! Почему? Он там должен быть.

– Если его там нет, – негодующе произнес Мацек, – то я ничего не могу поделать.

– А что там есть?

– В сарае у них стоит автомобиль.

– Смотри, пожалуйста! – простонала я. – Автомобиль в сарае, а ты мне говоришь об этом только сейчас! Какой автомобиль?

– Двести двадцатый "мерседес" и к тому же "С".

– Супер! Сразу догадалась. Такой тип, как Франт, может иметь только двести двадцатый "мерседес".

– Откуда ты знаешь?

– Ты ведь сам сказал. А что еще?

– Больше ничего. Бородач вышел, огородник вышел, а я хотел иметь какое – нибудь алиби, вот и купил два кочана цветной капусты, покупать один было неудобно. Теперь бабушка приготовит завтра на обед цветную капусту под соусом, а меня тошнит от одной только мысли, что придется это есть.

– Приятного аппетита, – насмешливо обронила я. – А бородач?

– Бородач пошел домой.

– Ничего о нем не узнал?

– Неудобно было так сразу спрашивать…

– Мацек! – вскричала я. – Все – таки тебе лучше заниматься птицами.

Славный орнитолог тут же обиделся.

– Я провел такое фантастическое дознание, купил цветную капусту, а от тебя слышу одни упреки.

– Да, упреки. Ты ведь даже не видишь, что я раздобыла. – И я помахала шляпой у него перед носом.

– О, шляпа! – удивился он. – Прости, но я ее не заметил.

– Ты у меня и слона на веревочке не заметил бы. И вообще ты страшный разиня. А сейчас слушай…

Я рассказала ему обо всем, что случилось после нашего расставания. Казалось, он должен замереть от восторга или лопнуть от зависти, но он только спросил:

– То было чучело самца или самочки?

Вот и поговори с таким! Вокруг творятся совершенно неправдоподобные вещи, а его больше всего занимает чучело утки.

– А то, что Франт допытывался о какой – то голубой папке, тебя уже не интересует? – Я вся кипела от обиды. – А на то, что бородач – это алхимик, тебе наплевать? А то, что из углерода, водорода и кислорода он может создать нечто более ценное, чем золото…

– Вот именно, – перебил Мацек, – это заставляет задуматься. Слушай! – Он словно пробудился. – Мне кажется, что загадка шляпы может быть тесно связана с загадкой этого маленького листика, на котором бородач записал химическую формулу того бесценного…

– Наконец – то спящий королевич проснулся! – обрадовано закричала я. Наконец, Мацек сказал что – то умное. Мне тоже казалось, что эти два дела связаны. Я положила шляпу на столик. – Подумай. Пусть у тебя есть шляпа, которая почти ничего не стоит. Но если спрятать в ней листок с таинственными химическими формулами, она сразу же станет бесценной…

Мацек задумчиво потирал рукой кончик шелушившегося носа.

– Хорошо. Но откуда ты знаешь, что это та самая шляпа? Нет, что – то здесь не так. Если бы это была шляпа, которую разыскивает виолончелист, бородач бы не отдал ее ни за что на свете.

– Правильно, но бородач может не знать, что это та самая шляпа.

– Что – то не сходится. – Мацек недоверчиво покачал головой.

– Ты думаешь, открыл Америку? Да с самого начала здесь все загадочно и страшно запутано. Но мы должны это выяснить, – решительно заявила я.

– Что хочешь сделать?

– Прежде всего, надо показать эту шляпу виолончелисту.

Черный ящик

К виолончелисту лучше было сходить после обеда. Пообедав, люди, как правило, благодушно настроены и приветливо взирают на мир и своих близких. После хорошего обеда – это может быть грибной суп, голубцы и сладкий ягодный пирог – в голову приходят приятные мысли. У виолончелиста, наверно, тоже улучшится настроение, и он сможет забыть о ста тысячах, которые так неожиданно утратил вместе со шляпой, если он утратил что – либо вообще.

Мы отправились к виолончелисту после обеда, но уже по дороге к нему стали нервничать.

– Послушай, обратилась я к Мацеку, – можем ли мы прийти к виолончелисту, если не знаем, где он живет?

– Но ты ведь знаешь.

– Да, но он думает, что я не знаю. Может быть, лучше сходить тебе одному?

– Мне! – негодующе возразил Мацек. – Да он же видел меня на дереве!

– Это как раз и хорошо! Если он видел тебя на дереве, то знает, что тебе известно, где он живет.

– А если он спросит, что я делал на дереве?

– Скажешь, что хотел поучиться у него готовить цветную капусту.

Мацеку идея не понравилась. Мне хотелось, чтобы пошел он, а ему – чтобы пошла я, и мы спорили, кто из нас пойдет, пока не дошли до стены. За стеной оставалось пройти немного, и следовало принять решение. Мацек, разумеется, этого сделать не мог, а на меня старинные стены произвели такое сильное впечатление, что я забыла, куда и зачем иду.

Я восхищалась красотой и очарованием разрушенного дворца. Он лежал в развалинах и потому казался гораздо более таинственным, чем в действительности. От него веяло историей и средневековыми легендами. Точь – в—точь как на картине "История взывает", которую я видела в Народном музее. Если бы я была художником, тут же передала бы на полотне все очарование увиденного.

Дворцы и замки имеют, как правило, два крыла. У этого левое крыло лежало в развалинах, а от правого осталась стоять стена с оконными нишами, в которых вместо цветов произрастали крапива и другие сорняки. А над крыльями возвышалась стройная башня с узкими окнами, в самый раз для духов и призраков. В каждой такой башне должны являться привидения. И подумать только, что наш виолончелист готовил здесь цветную капусту!

О калеке я уж и не вспоминаю. Он сам был похож на привидение, и ему впору здесь жить. Но пани Моника? Ей, должно быть, пришлось натерпеться страху.

С бьющимся сердцем я ожидала, из какого окна появится призрак. Однако вместо призрака появился пан Коленка, правда, не из окна, а из обычной двери. Спор о том, кто должен пойти к нему и показать шляпу, разрешился сам собой. Оставалось лишь подойти к нему и спросить: "Скажите, пожалуйста, это не та самая шляпа?"

Мы не сразу решили, кто к нему подойдет, а оптом заметили тот черный ящик, который нас окончательно добил. Пан Коленка вышел с огромным черным ящиком в руках, напоминающим по форме гробик. Он с трудом тащил свою ношу, почти сгибаясь под ее тяжестью, и потому выбрал не кратчайший путь через пролом в стене, а направился в сторону каштановой аллеи, ведущей к главным воротам.

– Что это он тащит? – прошептал Мацек.

– Представления не имею, – ответила я. – Может быть, в ящике что – то спрятано.

– Мне кажется, это футляр от виолончели.

– В равной мере он ожжет быть не футляром, а гробом, недаром черного цвета.

Нелегко было определить, что несет виолончелист, и мы двинулись за ним, стараясь остаться незамеченными. Нас разбирало неимоверное любопытство, куда это пан Коленка тащит таинственный ящик. Мы не узнали этого ни на Пасечной, ни на Полевой улице, ни у палаточных домиков туристского лагеря. И только на тропинке взорвалась новая бомба: пан Коленка шел к дому бородача!

– А я говорил, – дернул меня за рукав побледневший от переживаний Мацек. – Видишь, шляпа за сто тысяч и листочек… все сходится.

– Да не сходится пока, – фыркнула я. – Нужно еще проверить, что именно сойдется.

Тем временем под кедами пан Коленки поскрипывал песок, в густой листве посвистывал черный дрозд, а виолончелист, посапывая, тащился прямо к приюту бородача.

Около дома мы спрятались за самыми толстыми соснами в ожидании того, что будет дальше. А дальнейшие события немного напоминали спектакль. Виолончелист прошел под окнами, зашаркал ногами по коврику, но тут на крылечке появился бородач, по – театральному широко раскрыв объятия.

– Добро пожаловать, дорогой пан Валерий, добро пожаловать! Никак не могу вас дождаться.

Пан Коленка тоже раскрыл объятия, вернее, протянул одну руку, удерживая другой черный ящик.

– Наконец – то, профессор, – произнес он, задыхаясь. – Наконец… – И вместе с черным ящиком пал в объятия бородача.

Они вошли в дом, но окна были закрыты, и мы больше ничего не увидели. На счастье, бородач вскоре отворил окно, а мы, ступив на невысокий песчаный пригорок, наблюдали из – за деревьев в бинокль, что делается в комнате. Сначала не происходило ничего интересного. Виднелись только рыжая борода профессора, лоснящаяся лысина виолончелиста и широко распростертые над ними крылья ястреба. Они разговаривали, скорее всего о погоде, и пили кофе. И даже не взглянули на черный ящик, стоявший под чучелом утки.

– Самец, – шепнул Мацек.

– Где? – вздрогнула я.

– Не где, я говорю об утке, узнал по оперению.

Забавный этот Мацусь! Там пьют кофе, обстановка тревожная, а он помышляет об утином чучеле – селезень это или самочка! И вообще ничто его не волнует, так как, должно быть, знает, что за него нервничаю я.

Я же не могла дождаться, когда, в конце концов, они допьют свой кофе. Но вот бородач поднялся с места, встал и пан Коленка, и запахло новой сенсацией. Я увидела, как пан Коленка приближается к черному ящику… Подойдя к нему, он, задумавшись, немного помедлил и после таинственных манипуляций открыл.

– Я говорил, что это виолончель! – язвительно заметил Мацек.

Мацек был прав. В черном ящике покоилась виолончель, а раз она принадлежала пану Коленке, значит, он был виолончелистом. Вот это рулет с повидлом! Полная неудача! Никаких подозрительных действий, подобающих грозному и опасному преступнику. Просто пан Валерий Коленка стал перебирать пальцами струны виолончели, а потом водить по ним смычком, издавая режущие слух звуки.

Вдобавок ко всему, бородач принес откуда – то скрипку, и они забренчали уже вместе.

– Настраивают инструменты, – тоном профессионала произнес Мацек. – Сейчас начнут играть.

Мне едва удалось сдержать слезы. Я ждала от них чего – то иного, они меня полностью разочаровали.

– Мацек, – выговорила я, коснувшись рукой орнитолога, – быть может, бородач, этот самый профессор, вовсе не химик, а обыкновенный скрипач?

– Нет, – с важным видом ответил Мацек. – Он, наверно, как Эйнштейн, создает разные теории, а в перерывах играет на скрипке, чтоб голова не лопнула от всех этих формул и формулок. Это его хобби.

Я е хотела ему верить. Мне казалось, что они снова готовят какой – то большой сюрприз, чтобы обмануть всех и прежде всего меня.

– Ты не считаешь, – шепнула я Мацеку на ухо, – что у них это для отвода глаз?..

Мацек пожал плечами.

– Кому бы они хотели пустить пыль в глаза?

– А нам. Или Франту.

– Забудь об этом.

Пан Коленка, сидя на стуле, водил смычком по струнам, то же самое, стоя, делал и профессор. А к нам из окна плыла музыка.

– Прекрасно, – вздохнул Мацек.

– Что прекрасно?

– Не слышишь? Играют Генделя.

– Ты в этом разбираешься?

– Хожу на уроки музыки, учусь играть на рояле.

– Так скажи, когда это кончится. Я не могу больше терпеть.

– Они только начали, а тебе хочется, чтобы уже закончили.

– Любишь музыку?

– Обожаю.

– Ну так слушай, пока они играют, и соображай, что будет дальше. А я смотаюсь в гостиницу. Возможно, увижу там что – нибудь более интересное. Приходи, буду тебя ждать.

Четвертый партнер для игры в бридж

Возвращаясь в гостиницу, я в задумчивости брела по берегу моря и даже не заметила, что уже прояснилось. И лишь когда под моими ногами побелел песок, и море блеснуло, как зеркало, я осмотрелась.

Волнение на море стихало. На верхушках волн уже не было пены, и они не заливали пляж. Над морем еще висели тучи, но, основательно потрепанные ветром, они безвольно плыли по небу. А между наслоениями туч простиралась голубизна, и солнечный свет опадал к воде серебристой завесой. Одним словом, все, как на почтовой открытке с изображением картины "После шторма".

Даже дачники повысыпали из домов и боязливо спускались на пляж, к морю. Бородач был прав – завтра, видимо, будет хорошая погода, а зоне низкого атмосферного давления, упрямо державшейся над Скандинавией, можно будет показать нос.

К сожалению, у меня не было времени любоваться красотами природы и великолепной игрой света на море. Меня ожидали более важные дела, так как я намеревалась слегка проинспектировать гостиницу "Под тремя парусами". Но сначала я зашла в "Укромный уголок" переодеться, оставить шляпу и вообще посмотреть, что к чему.

Папа с Яцеком уехали на рыбалку, зато мама, как можно было предвидеть, сидела в гостинице и резалась в бридж.

Тем временем, надев голубое платье, которое не могла терпеть, я из Робин Гуда преобразилась в Алису из Страны Чудес. Шляпу я закинула на шкаф, чтобы ее никто не заметил. Пусть себе полежит! Никогда не знаешь заранее, возможно, это та самая, за сто тысяч. Потом направилась в гостиницу "Под тремя парусами", слегка пританцовывая по дороге и насвистывая разные мотивчики.

В гостинице все как обычно – ничего интересного. Тот же швейцар, поблескивающий позолотой пуговиц, те же скучающие в креслах пожилые дамы, тот же самолет Польских авиалиний ЛЕТ на плакате, то же оживление в холле – одни входят, другие выходят, непонятно, собственно, зачем.

Так и не нашлось бы для меня ничего интересного, если бы я не заметила моего самого несчастного в мире калеку, изображающего человека, стоящего одной ногой в гробу. Он сидел, как обычно, в инвалидной коляске и, как всегда, разгадывал кроссворд.

Мне кажется, что калека прирожденный актер. Вот и сейчас он делал вид, что не узнал меня, хоть я едва не влезла к нему в коляску и многозначительно откашливалась. Устремив взгляд в брошюру с кроссвордами, он записывал что – то на ее полях шариковой ручкой.

Мне захотелось доказать ему, что я не пустое место. Демонстративно присев в глубоком реверансе, я громко приветствовала его с преувеличенно вежливостью:

– Мое почтение, уважаемый пан! Как прошла ваша предобеденная прогулка?

Этот вопрос, как красивая шпилька с золотой головкой, уколол любителя кроссвордов в больное место. Зло сверкнув глазами, он пробурчал:

– Спасибо, спасибо… Совсем неплохо.

– Как вам понравились окрестности?

– Спасибо, – бросил он и добавил шепотом: – Проваливай, ты мне мешаешь.

Притворившись, что не слышу его неуместного замечания, я, умильно улыбнувшись, продолжила еще громче:

– Очень рада, мне они тоже очень понравились, особенно крутой берег за туристским лагерем.

Побледнев, он прошипел еще более злобно:

– Сейчас позову швейцара, чтобы он тебя выставил.

– Весьма благодарна, – приветливо улыбнулась я. – Хочу еще спросить, как вы себя чувствуете?

Не дожидаясь, пока он в ярости разорвет меня на куски, я с показной элегантностью присела в книксене и ушла, сделав вид, что совсем его не боюсь.

В клубном зале меня ожидал новый сюрприз. За маминым столиком вместо докторши из Жешува я увидела… трубку, а затем и все остальное, то есть Франта.

Прочитав я об этом в "Экспрессе", все равно бы не поверила бы. Ибо откуда взялся Франт за маминым столиком, и как оказалась мама в его обществе? Он же должен следить за бородачом, прятать шляпу или держать за руку пани Монику. А он держал в руке карты и вовсю торговался. Я хотела незаметно ускользнуть, но меня уже увидела мама.

– Наконец – то! Где же ты пропадала, моя девочка? – Она приветствовала меня с таким чувством, будто с самого обеда ничего не делала, а только тосковала обо мне.

Я не знала, что сказать, и охотнее всего провалилась бы сквозь землю, но, к сожалению, это было исключено. Могли подумать, что я плохо воспитана. Поэтому я вежливо поздоровалась.

Возникла очень смешная ситуация. Я не хотела признаться в знакомстве с Франт, Франт – в знакомстве со мной, а тут маме что – то вдруг припомнилось, и она ни с того ни с сего брякнула:

– Представьте себе, моя Крыся окончила курсы дзюдо и теперь справляется с любым мальчишкой.

– Браво! – подхватил Франт. – Хо – хо, какая отважная девочка. – Не знаю, как он сумел выдавить это из себя. Он должен был подавиться, а между тем улыбнулся мне и добавил: – Мы ведь уже знакомы.

– Вы знаете мою Крысю? – У мамы округлились глаза.

– Да, – быстро вмешалась я, опережая Франта. – Я один раз относила этому господину цветы.

Франт повел себя как истинный джентльмен.

– Должен сказать, – обратился он к маме, – что ваша дочь не только отважна, но и удивительно отзывчива. Прошу меня извинить, возможно, я злоупотребил ее любезностью, но, поверьте, не мог никого найти…

– Любопытно, – задумчиво произнесла мама, – она даже не упоминала об этом.

– Это, видимо, из скромности и врожденной деликатности, – выдал Франт, улыбаясь, как Берт Ланкастер в фильме "Багровый пират". Если бы мог, он, наверно, добавил, что я – наилучшая ученица в классе, учусь на одни пятерки, а в будущем стану Валентиной Терешковой. Но я видела его насквозь, он спасал не меня, а самого себя.

Наступило молчание, и только нетерпеливая дама – адвокат из Домбровы Гурничей – спасла положение.

– Три пики, – провозгласила она.

– Контра, – ответил ей Франт изысканным тоном.

С этого момента они потеряли ко мне всякий интерес. Для них существовали только пики, черви, бубны и трефы, не говоря уже о "контра" Франта. Может быть, с полчаса они вообще меня не замечали, пока наконец мама не вспомнила обо мне.

– Крыся, доченька, вместо того, чтобы торчать здесь, могла бы немного проветриться. Погода, пожалуй, уже налаживается.

– Да, да… небольшая прогулка у моря не помешает, – добавил Франт, не вынимая изо рта трубки.

Он явно хотел от меня избавиться. Похоже, придумал что – нибудь новенькое и не желал иметь меня свидетелем. Однако он просчитался. Разумеется, я притворилась, что мечтаю о небольшой прогулке, но, выйдя из клубного зала, не пошла к морю, а, утонув в большом кресле, ждала, что будет дальше.

Ничего особенного я не заметила. Паралитик торчал на прежнем месте и с видом мученика решал очередной кроссворд. Но время от времени он бросал быстрый взгляд на играющих в бридж. Я догадывалась, что он караулит Франта.