Текст книги "Тайна шляпы с сюрпризом"

Автор книги: Адам Багдай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Спаси, Девятка!

У меня появились сомнения, существует ли вообще шляпа за сто тысяч, но когда я спустилась в холл, сомнения улетучились. Я увидела Франта с пани Моникой Плошаньской. Они сидели в глубоких клубных креслах, разговаривая и улыбаясь, как будто знали друг друга еще с начальных классов школы либо даже с дошкольного времени. На нем были фланелевый костюм и новый галстук, на ней – вечернее шелковое платье. Холеное лицо ее светилось улыбкой Софии Лорен. Кино, да и только!

Я ее презирала. Еще утром она называла его банальным, ей было на него наплевать, а сейчас она улыбается и бросает ему томные взгляды. Где же ее женская гордость? Где достоинство? наверно, сама из этой шайки аферистов. Все, казалось мне, шито грубыми нитками и лишь усиливало мои подозрения. А он, должно быть, сочиняет, что у него "мерседес" последней модели и вилла в Константине под Варшавой. Хочет произвести впечатление. Предлагает поехать в Париж и на Лазурный берег. А потом – свадьба в Венеции, прогулка в гондоле и свадебное путешествие по Египту, где в тени пирамиды Хеопса они будут вместе считать падающие звезды. Все, как в повести, которую мама взяла у дяди Владека, а я прочитала ее сверх школьной программы. Знаем мы эти книжные сказочки! Сейчас он ее охмуряет, а потом признается, что он всего лишь скромный почтовый служащий. Заставит ее пойти работать и обеспечивать себе пропитание. А она, глупая, верит ему, как благородному шерифу.

Было неясно, то ли это одна шайка – лейка, и они лишь для виду разыгрывают романтическую сценку перед постояльцами гостиницы, то ли он действительно охмуряет ее, а она лишь невинная его жертва. Во всяком случае, они стоят друг друга. Он нахально подменяет шляпу, а потом от всего отпирается, она же прокрадывается в башню и таинственным образом исчезает в развалинах. Великолепная парочка!

Тем временем Франт, видно, закончил свою сказочку о Лазурном береге и прогулке в гондоле на фоне Дворца дожей, ибо они вдруг встали и, пройдя в глубину холла, свернули в коктейль – бар.

Вот неудача! До сих пор я следила за ними, притворяясь, что наблюдаю за игрой в бридж. Теперь же притворяться было незачем. Лицам моего возраста строго воспрещалось посещать бар. Ну что им стоило пойти в молочный бар на улице Короткая? При случае и я съела бы две вафельные трубочки с кремом. А так – полный крах! Пришлось вернуться в клубный зал и стать свидетелем скандала, который закатила жешувская докторша моей маме за то, что мама вместо червей вышла в пики.

Мне надоело наблюдать за игрой, и я сказала мамусе, что не хочу больше вдыхать дым и влажные испарения, а пойду лучше подышу йодом и по дороге заскочу к Мацеку посмотреть фотографии птичьих гнезд.

В "Марысеньке" Мацек, игравший с бабушкой в настольный теннис, выглядел явно огорченным. Бабушка вела в счете десять – ноль и подавала так, что он не мог принять ни одного мяча. Его бабка – просто класс! утром упражняется с гантелями, потом плавает, а затем немилосердно обыгрывает Мацека в пинг – понг. И у нее еще остается время читать детективные повести.

У мацека мы провели большой совет по делу о шляпе за сто тысяч. К тому, что было уже известно, я добавила результаты своих последних наблюдений, и даже после этого мы не могли ничего понять. У каждого из нас было собственное мнение. Мацек говорил, что шляпу нужно искать в башне. Бабушка уверяла, что такая шляпа вообще не существует. Я же утверждала, что существует и, скорее всего, находится в доме огородника.

– Давайте упорядочим все известные нам события и факты, – предложила бабушка. – Сначала было две шляпы, одна с инициалами ВК, а другая с газетной прокладкой. Обе висели рядышком на вешалке в кафе. Потом Франт забрал с вешалки шляпу с газетной прокладкой…

– Правильно, – подтвердила я, – ту самую шляпу за сто тысяч, а может и больше, чем за сто.

– Верно, – согласилась бабушка. – Потом ты встречаешь Франта, взявшего эту стотысячную шляпу, а он демонстрирует тебе шляпу с инициалами. И вот здесь что – то не сходится. А тут еще виолончелист клянется, что на его шляпе не было инициалов. Так куда же подевалась шляпа без инициалов и с газетной прокладкой?

– Вот именно, – поддержал бабушку Мацек. – В этом и загвоздка.

– А в загвоздке дыра, – съязвила я, усмехаясь.

– Не ссорьтесь, мои золотые, – успокаивала нас бабушка. – Может быть, не Франт, а кто – то другой снял с вешалки стотысячную шляпу?

– но я же сама его видела. У него была трубка, и одет он был так же, и вообще, это был Франт.

– Тогда должна быть еще какая – то третья шляпа, – рассудила бабушка.

Наступила тишина. Бабушкина версия показалась мне очень важной. Первым отозвался Мацек.

– В таком случае у Франта были две одинаковые шляпы. Одну он оставил на вешалке в "Янтаре", а другая у него дома. Либо виолончелист по неизвестной нам причине не захотел узнать собственную шляпу. Потом, чтобы замести следы, он стащил ее, а теперь делает наивные глаза.

– Либо своровал ее Франт, и сейчас у него три шляпы, – вмешалась бабушка.

– Франт не мог ее стащить, – возразила я, – он находился в это время около дома бородача.

– Да успокойтесь же вы, и так все в голове перемешалось. – Бабушка схватилась за голову. – Я прочитала больше сотни детективов, но ни в одном не встречалась с такой загадкой. – Она опустилась в плетеное кресло, вздохнула. – Задали вы мне задачку. Но в этом все – таки что – то есть, раз вокруг этой шляпы заварилась такая каша. – Она вдруг хлопнула рукой по колену. – Терпение, дети мои. Увидите, мы разрешим эту загадку.

Мы воспрянули духом. Если бабушка уверяет, что разрешим эту загадку, не имеет смысла прежде времени отчаиваться. А пока что мы с Мацеком решили пойти в кафе "Янтарь" насладиться вафельными трубочками с кремом, ибо, чтобы сбросить с себя бремя забот и огорчений, лучше всего полакомиться чем – нибудь сладеньким и вкусным.

В "Янтаре", как обычно, вавилонское столпотворение – не меньше десятка курортников на квадратный метр. Все говорят только о погоде, скорее, о дожде, и все ожидают солнца, словно его нельзя ожидать в ином месте, кроме "Янтаря". К тому же закончились трубочки с кремом, и пришлось довольствоваться лимонным желе. Мы глотали желе, чувствуя себя не в своей тарелке, то есть мы говорили о погоде, а думали о загадочной шляпе, которая еще вчера висела здесь на вешалке, а сегодня лишила нас покоя.

Было душно и скучно. мы уже собрались уходить, как внезапно, словно бомба, в кафе влетел… угадайте, кто?.. Ну, конечно же, виолончелист пан Валерий Коленка. Совсем недавно еще он варил в кастрюльке цветную капусту и напоминал озабоченного повара, а тут вдруг такая перемена. Горящие глаза, взгляд дикий, исступленный, раскрасневшееся, мокрое от дождя лицо и лысина, которая даже сама по себе выглядела грозно и вызывающе.

Зловеще шипела кофеварка, и в воздухе запахло скандалом. Пан Коленка добрался до шипящего "экспресса" и буквально набросился на официантку.

– Скажите, – громогласно вопросил он, – нашлась ли наконец моя шляпа?

Официантка промолчала, опасаясь, видимо, за судьбу находившегося у нее в руках подноса, целиком уставленного чашечками с кофе.

– Это безобразие! – закричал виолончелист. – Уже два дня я хожу сюда и прошу… Что это за кафе, в котором нельзя спокойно повесить шляпу?

– За вещи, оставляемые в кафе, дирекция не отвечает, – объявила официантка.

– А кто отвечает? – гремел голос виолончелиста.

– Не нужно было вешать шляпу на вешалку.

– А где ее нужно было повесить?

– И вообще, почему вы скандалите?

Это было уже чересчур. Воздев в отчаянии руки и громко вздохнув, словно раненый зубр, пан Коленка закричал на весь зал:

– Эта шляпа стоит сейчас сто тысяч, а может, и больше, а вы говорите, что я скандалю! И святой потерял бы терпение. Где моя шляпа? – Он повторил еще раз срывающимся голосом: – Где моя шляпа?

В зале установилась тишина, посетители молча воззрились на пана Коленку. А я стояла, словно оглушенная громом, в голове у меня помутилось. Я поняла, что шляпа, стоимость которой еще вчера была очень небольшой, сегодня стала, должно быть, самой дорогой шляпой на свете. И я чувствовала, что это не выдумка и не чепуха. У виолончелиста был такой жалкий вид, и это еще мягко сказано. Он совершенно пал духом и едва не плакал.

Я не могла допустить, чтобы пожилой человек расплакался при всех в кафе, и, подойдя к нему, прошептала:

– Успокойтесь, пожалуйста. Обещаю вам, что шляпа найдется.

Он взглянул на меня, будто я почтальон, принесший ему перевод на крупную сумму, и, протянув ко мне руки, закричал дрожащим голосом:

– Спаси, Девятка, иначе я пропал!

ПОНЕДЕЛЬНИК

Сейчас узнаем

Я намеревалась спасти виолончелиста тем же воскресным вечером, но из этого ничего не вышло. Мы не смогли найти Франта. Его не было ни в гостинице, ни в кафе, ни на пирсе, ни на пляже. Как в воду канул! Пошел, наверно, на дальнюю прогулку с пани Моникой.

Пришлось спасать его в понедельник…

Мы условились встретиться с Валерием Коленкой утром в десять около "Укромного уголка". Он был пунктуален, но выглядел весьма плачевно, словно постарел за ночь на десять лет. Виолончелист пожелтел, был мрачен и небрит. Чувствовалось, что у него сдают нервы. Даже его лысина поблекла и не сияла уже прежним победным блеском. Ну как не помочь этому несчастному?

– Пожалуйста, не огорчайтесь, – произнесла я вместо приветствия. – Увидите, все будет хорошо.

Пан Коленка протирал стекла очков и почесывал затылок.

– Ты уверена, что именно этот человек подменил мою шляпу?

– На все сто два.

– А собственно, кто он такой?

– Вы его хорошо знаете.

– Я?.. – удивленно уставился на меня пан Коленка.

– Вдела, как вы вместе выходили от огородника.

– А – а… этот человек с трубкой.

– Именно, – чуть насмешливо бросила я.

– Я его не знаю. Просто мы одновременно уходили, и он спросил меня, как готовить цветную капусту.

– Допустим, – проронила я, давая понять, что не так уж наивна, как он думает.

– Не веришь мне?

– Трудно поверить, что такого пижона с трубкой всерьез интересовало, как приготовить цветную капусту.

– Меня это тоже удивило, но факт остается фактом.

– Он интересовался только этим?

– Говорил еще что – то о погоде и о спортивном рыболовстве. Вообще был очень вежлив.

– Разумеется, если подменил вам шляпу, – колко заметила я.

– Послушай, ты твердо уверена, что это он? Мне не хотелось бы нарваться на неприятности.

"Уже выкручивается, – подумалось мне. – Может быть, разыгрывается еще одна сценка, чтобы втереть мне очки". Но, взглянув на заросшее щетиной лицо и запавшие глаза виолончелиста, проговорила:

– Успокойтесь, пожалуйста, обойдется без неприятностей.

– Умоляю тебя, Девятка, уже вчера в "Янтаре" я попал в смешное положение, – пожаловался он. – Но тогда я не владел собой. Ночью, однако, все обдумал и понял, что, если даже речь идет о таких деньгах, нельзя забывать о собственном достоинстве.

Эти благородные, прочувствованные слова тронули меня. Я уже почти уверилась в том, что его отчаяние и страдания вполне искренни, и, отбросив в сторону всякие подозрения, поверила даже в сказочку о цветной капусте.

– Нельзя забывать о чести и достоинстве, – повторила я. – Поэтому хотелось бы знать, как случилось, что эта шляпа всего за один день стала самой дорогой шляпой на свете?

Надев очки, он испытующе посмотрел на меня.

– Я скажу тебе, – начал он, приглушая голос, – но поклянись, что никому об этом слова не вымолвишь.

– Даю слово!

– Не скажешь даже собственной матери?

– Даже собственной матери, – повторила я и неосмотрительно добавила: – Даже Мацеку…

Виолончелист, вздрогнув, подозрительно меня оглядел.

– Мацеку? А кто это такой?

– Коллега.

– Я слишком далеко зашел, – развел руками виолончелист. – Нет, моя дорогая, к сожалению, не смогу сейчас тебе сказать. Скажу только в среду.

– Если вы мне не верите, – фыркнула я, – то не о чем и говорить. Меня удивляет лишь, что вы просите помочь вам.

– Пойми, не могу. – Пан Коленка снова очень расстроился. – В среду, найдешь ты шляпу или нет, я все тебе расскажу.

– А почему именно в среду?

– Потому что среда будет седьмого… – Он запнулся, как вызванный к доске нерадивый ученик, и, не закончив фразы, нервным движением сорвал очки и стал протирать стекла. Об остальном я и сама догадалась, вспомнив телеграмму и разговор с горничной в гостинице.

– Седьмого текущего месяца, – докончила я за него и через секунду продолжила с ехидной усмешкой: – Шляпа, полная дождя, а из Швеции приезжают туристы, и поэтому у горничной руки отваливаются.

Я ожидала, что он побледнеет или обомлеет с испугу, а он лишь посмотрел на меня так, будто я была карлицей или марсианкой.

– Что это за вздор, дитя мое? Что ты плетешь?

– Не плету, – ответила я с язвительной усмешкой. – Только я знаю больше, чем вам кажется.

Он пожал плечами.

– Ты очень таинственна, странно себя ведешь, и, кажется, у тебя больное воображение. Не знаю, что и подумать.

Я прищурила глаз с озорной улыбкой.

– Сейчас узнаем. Идем к этому господину.

Не делайте из меня ненормальную

Мы двинулись прямо в гостиницу «Под тремя парусами». Франта не было ни в холле, ни в клубном зале, ни в коктейль – баре. Значит, он должен быть наверху, в своем номере. Недолго думая, мы поднялись на лифте на четвертый этаж и подошли к тридцать девятому номеру. Я заранее наслаждалась, представляя себе, как побледнеет физиономия пижона, когда, открыв дверь, он увидит на пороге нас. Но Франт в это время брился, и его физиономия, вся покрытая мыльной пеной, была и без того очень бледной.

– Ты снова здесь, я же просил тебя… – недовольно пробурчал он.

Разумеется, он просил меня, но не лысого виолончелиста, который мог поэтому не опасаться, что его выкинут за дверь. Мы вошли в комнату, и виолончелист без проволочки приступил к делу:

– Эта молодая особа утверждает, что позавчера в кафе "Янтарь" вы подменили шляпу. Прошу вас…

Я так и не узнала, о чем он просит, ибо Франт резко оборвал его:

– Вы не видите, что я бреюсь? Может быть, объяснимся через минуту внизу?

– Хотелось бы все – таки выяснить… – настаивал виолончелист, не желая замечать, как на аристократической физиономии Франта появляются струпья ссохшейся пены.

– Простите, я не привык разговаривать во время бритья.

Но пан Коленка не желал прощать.

– Это необычайно важное дело! – закричал он.

– Вы не видите, что у меня засыхает пена?

– Вижу, но это не меняет сути дела! – отчаянно вопил Коленка.

– Ну, ладно, о чем идет речь?

– О шляпе.

Франт в одной руке держал бритву, в другой помазок, а на лице его засыхала пена. Мгновение он стоял в нерешительности. Но Франт не был бы Франтом, если бы не нашелся, что сказать. Театральным жестом он указал на меня.

– И вы верите этой сумасбродной девчонке? Да у нее больное воображение!

"Будто сговорились", – подумала я, но не потеряла хладнокровия.

– Я видела вас собственными глазами! – язвительно бросила я Франту, но он лишь издевательски расхохотался.

– Она нагородила вам несусветную чушь, а вы настолько наивны, что поверили. На месте матери я отвел бы ее к врачу.

Виолончелист не стал протестовать, не выдал ему как следует, а вместо этого подозрительно взглянул на меня.

– Скажи, – неуверенно произнес он, – это действительно тот самый человек?

– Тот самый, чтобы у меня язык отсох!

– Очень смешно. – Франт прямо – таки зашелся от смеха. – Послушайте, она чрезмерно впечатлительна, за всеми вокруг следит, всех подозревает. Вчера, как тень, таскалась за мной целый день… Стояла даже около моего номера и задавала нелепые вопросы…

Обращенный ко мне взгляд пана Коленки стал еще подозрительнее.

– Интересно. Мне она тоже задавала бессмысленные вопросы и несла околесицу. Что – то здесь не так… Мне кажется даже, что это она сидела на дереве и заглядывала ко мне в окно.

– Это не я, – непроизвольно вырвалось у меня. – Это Мацек!

– Видите, – подхватил Франт, – к тому же еще и отпирается.

Это уж слишком! Мое хладнокровие и самообладание вмиг испарились.

– Это вы сами от всего отпираетесь. И вы оба – один и другой – подозрительные типы.

– О, послушайте! – Франт победно улыбался. – Я же говорил, что она ненормальная.

– Я очень даже нормальная! – закричала я, топая ногами. – Это вы хотите сделать из меня чрезмерно впечатлительную. Это вы выкручиваетесь, вы лжете!..

– Успокойся, дитя мое… – Виолончелист мягко тронул меня за плечо, но я вырвалась, протестующее подняв вверх сжатые кулаки.

– Вы плохой человек. Я хотела вам помочь, а вы верите этому гадкому обманщику, вы и сами, наверно, такой же…

– Видите, видите? – повторял Франт, лицемерно улыбаясь. – Она вне себя, ей нужно дать успокоительное.

– Спасибо! Я презираю вас! – крикнула я и с этими словами выбежала из комнаты.

Рыжий тюлень в шляпе

Наплевать мне на его шляпу! Наплевать на трубочку Франта! Наплевать на макияж пани Моники! Пусть себе не думают! Пусть надо мной не смеются! Наплевать на дождь! И на «Янтарь»! И на низкое атмосферное давление! И на всю рыбу, которую поймает бородач вместе с тем полутораметровым угрем! И на всю рыбу, которую не поймали папа с Яцеком! И на развалины памятника старины! И на цветную капусту! И на дом огородника! И на фотографии, сделанные Мацеком! Наплевать на все!

Я бежала по берегу моря, не замечая, что волны захлестывают меня по колено, а в полусапожках уже хлюпает вода. Я бежала и кричала самой себе, но внезапно остановилась. Меня вдруг осенило, что если мне действительно пришлось бы наплевать на все, то – хо – хо! – сколько бы потребовалось бы слюны!

Говорят, шум моря благотворно действует на нервную систему. Я засмеялась, махнула рукой, и сразу же пришло облегчение. Почувствовав, что ноги промокли, я сняла полусапожки и вылила воду. И на душе у меня стало легко – легко.

"Насмехались надо мной, – подумала я. – Подождите, я еще сама посмеюсь над вами!"

Я двинулась в направлении палаточных домиков туристского лагеря, выискивая попутно кусочки янтаря. Мне было почти весело.

Под высоким береговым обрывом в том месте, где к пляжу спускается тропа из приюта отшельника, я увидела купающегося в море рыжего бородача. Оказывается, не только Мацекова бабушка может купаться в ледяной воде. Есть у нас и еще один смельчак.

Издалека бородач казался рыжим тюленем, заблудившимся в море и приплывшим к польскому берегу. Смех, да и только! Он стоял по пояс в воде, а когда волна набегала, подскакивал, позволяя ей вынести себя на песок. Затем, отряхнувшись, он снова входил в море. Здоровья ему, надо думать, хватало! У него была настоящая закалка. Истинный отшельник. Наверно, умерщвлял свою плоть!

Я тем временем собирала кусочки янтаря, вернее делала вид, что собирала, в ожидании, когда бородач превратится в ледяную сосульку. Но не дождалась. Выйдя из воды, он исполнил на песке воинственный танец охотника за скальпами. Сначала он скакал на левой, затем на правой ноге, потом бегал, словно за ним гонялись осы, а разогревшись, набросил на плечи полосатый купальный халат и принялся так энергично растираться, словно хотел содрать с себя кожу.

А потом… Я не верила своим глазам. Подняв с песка шляпу, он накрыл ею свою буйную шевелюру! Рыжий тюлень в шляпе! Это было необыкновенно смешно, но одновременно наводило на размышления. Дело в том, что – вообразите себе – шляпа была поплиновая! Меня это просто ошеломило, настолько, что я боялась, как бы, подобно мифической жене Лота, не обратиться в соляной столб. Я внимательно присмотрелась к шляпе. Вроде бы и такая, как те, но не совсем. Не такая новая, не такая элегантная, немного помятая, чуточку запачканная, слегка деформированная. Но подозрительнее всего само появление ее на голове бородача. Кто, скажите, надев купальный халат, нахлобучит такой головной убор? Это, должно быть, какая – то особенная шляпа, если бородач не решился оставить ее дома.

Здесь я припомнила странное поведение Франта у дома бородача. Он явно пробовал забраться в дом либо искал возможность туда проникнуть. Неужели причиной послужила шляпа? Вполне возможно, особенно в таком идиотском деле и при столь таинственных обстоятельствах.

Проделав еще несколько гимнастических упражнений, бородач направился к своей обители. Вместе с ним отправилась и шляпа, а за ними, разумеется, последовала я. Меня очень интересовало, что будет дальше.

Кто за кем следит

Дальше меня подстерегала новая неожиданность!

Бородач взобрался наверх по крутому береговому откосу и зашагал прямиком к своему дому. Я шла за ним притворяясь, что ищу гнездо, которое Мацек разыскал вчера где – то в окрестных зарослях. Я не знала, чье именно гнездо, но это не имело значения. Хороший детектив вроде Шерлока Холмса или Эркюля Пуаро всегда притворяется и, даже что – то обдумывая, делает вид, что мыслит о чем – то ином. Я тоже старалась вести себя таким образом, но мне это не удалось, так как, взобравшись наверх и продираясь сквозь густые кусты, я вдруг почувствовала, что кто – то ухватил меня за руку. Мне показалось вначале, что это Франт, но тот никогда не ездил в инвалидной коляске. Значит, калека.

Было непонятно, как паралитик мог оказаться на откосе и к тому же в густых зарослях. Либо его коляска была вертолетом, либо его кто – то сюда доставил.

Его, видно, не смущали такие детали, ибо, задержав меня, он строго спросил:

– Ты снова здесь вертишься?

– Извините, – испуганно ответила я, – но вчера я крутилась в другом месте.

– Что ты здесь ищешь?

– Гнезда ремезов, – не раздумывая, выпалила я.

– Я видел, как ты шла за тем человеком.

– За кем шла?

– За тем рыжебородым.

– Это просто совпадение.

Он сильно сжал мое плечо, и в глазах у меня засверкали звезды, хотя небосклон был затянут тучами. Никогда бы не подумала, что этот хиляк, стоящий, казалось бы, на краю могилы, настолько силен! Глядя мне в глаза, он продолжал не терпящим возражений тоном:

– Кто тебя прислал?

– Меня?

– Кто приказал следить за этим человеком?

– Фи, – фыркнула я. – Это вы, наверно, за ним следите, а не я. И вообще, с какой стати вы меня допрашиваете, как в суде?

Он притянул меня к себе поближе и взглянул с такой яростью, словно хотел разорвать на куски.

– Слушай, пигалица, я наблюдаю за тобой с субботы. Вместо того, чтобы играть с другими детьми, ты крутишься где не надо, а сейчас что – то от меня скрываешь. Отвечай, почему следишь за рыжебородым, и кто приказал тебе за ним наблюдать?

– Нет! – воскликнула я. – Если будете угрожать, не скажу ни слова. И отпустите, иначе закричу!..

Калека нетерпеливо шикнул на меня, но вдруг сделался сладеньким – сладеньким, будто полкило леденцов съел.

– Не бойся, мы ведь добрые знакомые. Сегодня я видел тебя в гостинице с полным лысым мужчиной. Хотел даже заговорить с тобой, но, как видишь, мне трудно передвигаться в инвалидной коляске…

– Тогда интересно, как вы сюда попали?

– Это стоило мне больших усилий. Однако мне повезло, так как поймал тебя на месте преступления.

– Неизвестно еще, кто кого поймал.

– Значит, не скажешь, кто тебя сюда послал?

– Никто меня не посылал, – рассмеялась я, хотя не было ни повода для смеха, ни самого желания смеяться.

– Тогда я тебе скажу. – Калека прищурил глаза. – Это тот плешивый, с которым ты была сегодня в гостинице, а вчера вечером в кафе.

– Если вам так хочется, пусть будет плешивый.

– Что это за тип? – резко спросил он, сильнее сжимая мне плечо.

– Кажется, виолончелист.

– Почему кажется?

– Потому что, например, некая пани сказала мне, что она актриса из Жешува, а на самом деле…

– Кого ты имеешь в виду? – грубо перебил он меня.

– Допустим, княгиню Монако, – съязвила я. – И отпустите меня, мне надоели ваши расспросы.

Я произнесла это так решительно, что калеке не оставалось ничего иного, как выпустить мою руку.

– Хорошо, – сказал он немного мягче. – Вижу, что ты милая и толковая девочка, и потому прошу не совать свой любопытный носик куда не следует. А сейчас иди домой и забудь о том, что меня видела. – Он слегка подтолкнул меня, указав рукой на тропинку. Я уходила медленно, стараясь показать, что не боюсь его, и, лишь отойдя на приличное расстояние, обернулась и закричала:

– Я знаю название птицы, состоящее из шести букв, но вам не скажу, э!

Здорово я его огорошила, потому что он просто остолбенел и даже не шевельнулся. А в моей голове все перемешалось. Теперь уж я действительно не знала кто за кем следит: я за бородачом, или бородач за калекой, или калека за мной, или, наконец, все мы заняты взаимной слежкой, и никто точно не знает, кто следит и за кем. Курам на смех! А на той курице шляпа за сто тысяч!