Текст книги "Тайна шляпы с сюрпризом"

Автор книги: Адам Багдай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Тайна шляпы с сюрпризом

СУББОТА

Я была главарем банды

В Небож мы приехали в четверг, а начинаю я рассказ с субботы, поскольку ни в четверг, ни в пятницу особых происшествий не случилось, а если их не было, то не о чем и писать.

В субботу шел дождь; тогда же началась та самая идиотская история со шляпой за сто тысяч…

Однако, прежде чем рассказывать о шляпе, я должна представиться. Зовут меня Кристина Цуховская, мне двенадцать лет, я перешла в шестой класс и считаюсь девочкой. Но, честное слово, это какое – то недоразумение. Мне следовало родиться мальчишкой и зваться Кристином Цуховским. Посудите сами, как может чувствовать себя девчонка, если у нее мальчишеский нрав и мечта стать в будущем благородным шерифом? Шериф расправляется с бандой Косого Джима, в него до бесчувствия влюбляется красавица дочь судьи Ричардсона. Интересно, смогла бы я в будущем завоевать любовь златовласой Мэри, вырвать ее из рук Косого Джима, предстать с ней перед алтарем и осыпать потом золотом и жемчугом?

Ну да ладно. Я девочка, и приходится с этим мириться.

Официально, повторяю, я – Кристина Цуховская, но друзья зовут меня Девяткой. Здорово, правда? Я ведь была главарем банды на Саской Кемпе в Варшаве, и восемь щенков постарше меня беспрекословно мне подчинялись.

Вы спросите, как я стала главарем, если была единственной девчонкой в банде и самой младшей из всей девятки? Да очень просто. Фелек с Закопяньской сказал, что главарем станет тот, кто победит всех соперников. Меня они вообще не принимали в расчет. Думали, видно, что буду у них на побегушках. Ошиблись, мои дорогие! Не знали, что я тайком занималась на курсах дзюдо. Когда же дошло до дела, я в первую очередь задала трепку самому сильному из восьмерки – Фелеку с Закопяньской. Бедняжка расплакался, а остальным расхотелось соперничать со мной. Назвали меня Девяткой, а после всячески ублажали и угощали мороженым.

Мы задумали много чего интересного, но закончился учебный год, и все разъехались на каникулы. Моя семья отправилась отдыхать к морю, в Небож. Вы только представьте себе – отдыхать! Как известно, семейный отдых заключается главным образом в том, что дети отравляют жизнь родителям, а родители детям. Прежде всего я должна была дышать у моря йодом, чтобы укрепить миндалины и вернуться в Варшаву здоровой. Но как тут дышать, когда так много по – настоящему интересных дел – например, поиски янтаря, не говоря уже о разгадке тайны этой самой шляпы за сто тысяч злотых…

Небож – это море, пляж и все остальное, а остальное складывается из домов и пересекающихся чаще всего под прямым углом улиц, носящих порой довольно любопытные названия – например, улица Шутка, улица Соловьиная, улица Отскок… От этих названий можно просто со смеху лопнуть, тем более что на Соловьиной вообще нет никаких соловьев, а одни лишь воробьи и коноплянки.

Наш пансионат под названием «Укромный уголок» располагается – тоже словно в насмешку – как раз посредине улицы Пляжная. Мы живем на втором этаже в тринадцатом номере. Отец с Яцеком – это мой младший брат, смотреть на него жалко, – все время пропадают на рыбалке, а мать играет в бридж с другими дамами. В хорошую погоду они собираются на пляже, в ненастные дни – в клубе. Мне порой кажется, что мама только для того и приехала в Небож, чтобы проиграть июньскую премию отца, полученную им на фабрике за какое – то рационализаторское предложение. С тем же успехом она могла просадить эти деньги в Варшаве.

А я тем временем мечтаю о каком – нибудь большом приключении…

Дни в Небоже делятся на погожие и ненастные. В погожие все торчат на пляже, ненастные проводят в кафе «Янтарь» либо на террасе гостиницы «Под тремя парусами».

Все в Небоже так или иначе подразделяется. Даже дачники и курортники, просидевшие слишком долго на пляже, делятся на получивших солнечные ожоги первой, второй или третьей степени. Теперь у них лупится покрасневшая кожа, и Небож напоминает индейское поселение, краснокожих обитателей которого поразил чешуйчатый лишай.

Встреча с орнитологом

В четверг и пятницу было настоящее пекло, тридцать градусов по Цельсию в тени. Мы поджаривались в ультрафиолетовых и всяких иных лучах, кому как хотелось. А в субботу все переменилось. Говорят, над Скандинавией сформировалась область низкого атмосферного давления, которая распространилась и на наше побережье, словно не нашлось для нее другого места. Это чистое безобразие – над Скандинавией область низкого давления, а мы тут должны страдать и смотреть на струящийся за окнами дождь.

У всех сразу пропало настроение, и отдыхающие ходили с унылым видом. Лишь мой папа весело насвистывал с самого утра, поясняя, что в дождь лучше клюет рыба. Яцек говорил то же самое, так как всегда повторял сказанное отцом. Они натянули резиновые сапоги, надели плащи, взяли удочки и, сев на велосипеды, укатили в неизвестном направлении.

Мама жаловалась на недомогание и боли. Правда, она не знала, в каком месте у нее болит, но при этом сильно морщилась и все расспрашивала, не играют ли внизу в бридж. К сожалению, еще не играли, и мама перешла к упрекам в отношении тех персон, которые вместо того, чтобы сорваться с постели чуть свет, нежатся в своих кроватях и неизвестно о чем думают.

Мне стало жаль маму, и я робко предложила:

– Может быть, пойдем погулять?

– В такую погоду? – удивилась мама.

– Пойдем собирать янтарь. Я вчера набрала полбаночки.

– В такой дождь?

– Вчера не было дождя.

– Ах, правда, я и забыла. Если хочешь, иди сама.

– Мамуся, ты же обещала в Варшаве…

– Обещала. Но сегодня я плохо себя чувствую.

– Уверена, что прогулка пойдет тебе на пользу.

– Выгляни, дождь все еще идет?

– Идет, мамуся.

– Ну так неужели ты хочешь выгнать меня с моим радикулитом в такую слякоть? Ужасно!

– В таком случае пойду одна, – решила я.

– Иди, дорогая, только оденься теплее. Кажется, сильный ветер.

– Надену полусапожки и плащ с капюшоном. Ничего не случится.

– И толстый свитер, а то продует.

– А еще что?

– Может быть, тренировочный костюм Яцека? Висит в шкафу.

– Спасибо. Буду выглядеть, как боксер.

Маме хотелось, чтобы я натянула на себя все, что у меня было. Я согласилась лишь на свитер.

– Только бы ты не замерзла!

Вот, вот! По мнению родителей, мы выходим из дому всего – навсего для того, чтобы простудиться, а потом выслушивать: «Вот видишь, я же говорила. Если бы послушалась меня, не схватила бы насморк».

Быстро одевшись, я взглянула на себя в зеркало. В полусапожках, джинсах и зеленом плаще я выглядела совсем как собравшийся на охоту Робин Гуд.

– Чао, мамуся! – выкрикнула я и, схватив баночку для янтаря, выбежала из дома.

На улице шел дождь…

Надо признать, что мне нравился дождливый пейзаж. С моря дул ветер. На высоком берегу сгибались в поклонах сосны. Их кроны, как флаги, трепетали над стройными мачтами стволов. На опустевшем пляже валялось несколько опрокинутых кабинок, а море с шумом и плеском набегало на берег. Волны с пенистой гривой оседали на песок, словно утомленные дальней дорогой чудища. Они оставляли после себя узоры, сотканные из пены, крохотных ракушек и темного слоя водорослей. Над молом в порывах ветра кружили чайки. Было удивительно красиво. А дождь… Дождь не так уж страшен. Можно представить, что это падающие прямо с неба струи исполинского душа.

Исторгнув радостный вопль – «эгей!», – я сбежала по ступенькам на пляж и пошла по мокрому утрамбованному волнами песку, как по асфальту. Миновав мол, я повернула влево, в сторону рыбацкой деревушки и маяка, и пошла вдоль умытого волнами берега, разгребая палочкой отложения гравия, ракушек и водорослей. Я искала янтарные сокровища.

Какая замечательная игра! Я воображала себя золотоискателем на Клондайке. Иногда среди ракушек поблескивал янтарь. Тогда я припускалась со всех ног, словно боялась, что меня опередят. С радостью поднимала кусочек янтаря, взвешивала его на ладони и бросала в баночку. Я так увлеклась поисками, что даже не заметила лодок, лежавших на песке, как громадные снулые рыбы, и, миновав их, продолжала свой путь к маяку.

И вдруг впереди совсем близко от себя я увидела согнутую фигуру: кто – то двигался мне навстречу. Видимо, еще один искатель сокровищ. Судьба распорядилась так, что в тот момент в ракушках между нами блеснул довольно крупный кусочек янтаря. Мы заметили его одновременно, но я была быстрее и, бросившись вперед, прижала янтарь ногой, издав победный возглас:

– Это мое!

– Фигушки, я первым его увидел.

Передо мной стоял рослый мальчишка, блондин с большими зелеными глазами. Кожа на его лице так облезла, что жалко было смотреть. С воинственным видом он глядел на меня. Я хотела было уступить, но мне не понравился его задиристый взгляд.

– А вот как раз я первая увидела! – вызывающе бросила я.

– Сначала надо доказать.

– Янтарь лежал прямо у меня на пути.

– Отдай! – Глаза мальчишки угрожающе блеснули. – Отдай, а то сейчас накостыляю.

– Попробуй!

Мальчишка попытался толкнуть меня, но не успел и дотронуться, как, применив один из пятнадцати основных захватов, я перебросила его через плечо, будто мешок с песком. И вот, пожалуйста, герой лежит на песке, а я посмеиваюсь. Кажется, он был очень самолюбив, ибо сорвался с места и бросился на меня с кулаками. Однако хватило едва заметного движения моей ноги, чтобы он снова зарылся в песок облезлым носом. Когда он встал, я засмеялась еще громче:

– А ну, попробуй!

У него уже пропало желание пробовать, и он только процедил сквозь стиснутые зубы:

– Не знаешь, с кем имеешь дело.

– И ты тоже не знаешь.

– Я лучший орнитолог в классе.

Он меня ошарашил. «Орнитолог! Что это такое? Может быть, опасный преступник либо… черт его знает?» Я не могла оставить за ним последнее слово.

– А я главарь банды гангстеров! – крикнула я ему. – Слышал о Девятке с Саской Кемпы?

– Не имел удовольствия, так как живу на Мокотове.

– Тогда я тебе скажу. Меня зовут Девяткой, и под моим началом восемь таких, как ты, щенков, понятно?

– Чепуха, – пренебрежительно отозвался он. – Мне это не нравится. В Вилянове над Вислой я нашел три гнезда ремезов.

Я стояла ошеломленная. До сих пор не слыхивала о ремезах и не имела удовольствия видеть их гнезда. Насмешливо улыбаясь, блондин пояснил:

– Ремезы – это птицы, которые строят висящие над водой совершенно фантастические гнезда. Хочешь, могу показать фотоснимки. Сам их сделал.

– Покажи, – согласилась я менее вызывающим тоном.

– К сожалению, при себе их нет, они дома.

– А где ты живешь?

– На Соловьиной, в «Марысеньке».

– Чудесно. Я забегу к тебе, интересно посмотреть, как выглядят эти гнезда.

– Говорю тебе, фантастично.

– Как тебя зовут?

– Мацек. А тебя?

– Крыся, но мальчишки называют Девяткой.

– А почему не Семеркой?

– Потому что в банде девять человек, понимаешь?

– Понимаю.

Подняв с песка кусочек янтаря, я протянула его Мацеку.

– Возьми, если это для тебя так важно.

– Нет, нет, глупости. Я не знал, что ты главарь банды.

– Он твой, – настаивала я. – Можешь даже сказать, что получил его от меня.

– Спасибо, это будет действительно приятный подарок.

Я присмотрелась к нему внимательней: высокий, стройный, с живыми огоньками в глазах. Пожалуй, из него мог получиться даже мой заместитель в банде.

– Хотел бы вступить в мою банду?

– Спасибо, нет. Я ведь орнитолог.

– А что это такое?

– Занимаюсь птицами.

– Это, наверное, скучно. Подумай. Организуем банду и совершим налет на гостиницу «Под тремя парусами». Будет невероятно интересно.

– Я предпочитаю птиц, – убежденно возразил он.

– Ну что же. В любом случае зайду к тебе посмотреть фотографии гнезд ремесов.

– Ремезов, – поправил он. – Не забудь, Соловьиная, семнадцать, вилла «Марысенька».

– Чао! – Я протянула ему руку.

Он предусмотрительно отступил, подняв на прощание ладонь к лицу в солдатском приветствии.

Это не моя шляпа

На обратном пути с полной баночкой золотистого янтаря я ощущала себя кладоискателем, возвращающимся домой с полным мешком драгоценных камней. Но даже самый замечательный кладоискатель всего лишь человек и, проработав целый день, чувствует в желудке пустоту. Я не была исключением из общего правила и решила подкрепить ослабевший организм соответствующим количеством калорий. Главное – это калории!

На углу Соловьиной и улицы Яна из Колна я почувствовала себя гораздо лучше, увидев большое объявление:

«КАФЕ „ЯНТАРЬ“ приглашает попробовать вкусное мороженое

и вафельные трубочки с кремом собственного приготовления».

При мысли о мороженом меня пробрала дрожь, зато представшие в воображении вафельные трубочки с кремом привели меня в блаженное настроение.

Миновав садик с мокнущими под дождем цветастыми тентами и войдя в одноэтажный павильон, я погрузилась в чарующие запахи кофе, ванили и свежеиспеченной сдобы. На буфетной стойке весело урчала никелированная кофеварка – «экспресс», а зал был набит до отказа. На каждый квадратный метр зала – десять человек, все что – то жуют, едят, пьют, что – то говорят либо курят. Одним словом, преддверие ада. Если бы не вафельные трубочки, я бы сбежала, но трубочки с кремом стоили жертв.

Я постояла минутку, пока с меня стекала дождевая вода, осматриваясь в поисках свободного места. к сожалению, дождливым днем в «Янтаре» легче найти сто тысяч, чем один незанятый стул. «Сяду у окна», – подумала я.

Сняв мокрый плащ, я повесила его на вешалку, и тут мое внимание привлекли две висевшие рядом шляпы. Это были летние бежевые поплиновые note 1Note1
  Поплин – плотная ткань из хлопка, шелка или синтетики с поперечными рубчиками. (Примеч. ред.)


[Закрыть] шляпы с густо простроченными полями. Шляпы походили одна на другую, как близнецы. Обе новенькие, словно только что из магазина, и обе совершенно сухие. Видимо, их владельцы пользовались зонтами. Мне подумалось: а как отличить одну от другой эти одинаковые шляпы? Впрочем, пусть это заботит их владельцев. И все же что – то меня обеспокоило, хоть я тогда и не предполагала, что эти шляпы станут величайшей сенсацией летнего сезона. А пока они мирно соседствовали, будто их оставили здесь сиамские близнецы.

Заказав две вафельные трубочки с кремом, я уселась на подоконник и, развернув «Спортивное обозрение», принялась изучать таблицу десяти наивысших мировых достижений в легкой атлетике. Немного спустя я совершенно забыла о шляпах.

Но тут я случайно заметила, как кто – то подходит к вешалке. «Щеголь», – оценила я его с первого взгляда. Молодой человек как будто сошел со страниц лондонского журнала: элегантный костюм из серо фланели, снежной белизны рубашка, темно – синий шелковый галстук – и все это от наилучшего портного. При этом высокомерное, как у лорда, выражение лица и взгляд покорителя Эвереста. «Красавчик!» – смуглый, загорелый; темные, коротко подстриженные волосы с безукоризненным пробором. А в зубах короткая пузатенькая трубочка. Одним словом, франт, сошедший прямо с экрана.

Не успела я внимательней к нему присмотреться, как Франт (так я его окрестила) протянул руку к шляпам. Мгновение он медлил, не зная, какую из двух предпочесть. Затем решительным движением снял ту, что находилась ближе к выходу, переложил ее в левую руку и, взяв правой стоявший в углу зонт, медленной, почти величественной поступью направился к двери.

Я запомнила каждое его движение, как будто смотрела фильм, демонстрирующийся в замедленном темпе. Немного погодя я увидела Франта в саду неторопливо раскрывавшим зонт. Шляпу он по – прежнему держал в руке, что казалось довольно подозрительным. На кой черт тратить деньги на шляпу, чтобы потом носить ее в руке? А может быть, этого требуют правила хорошего тона?

Тем временем Франт упругим, эластичным шагом прошел через сад и исчез в воротах. Когда он свернул на улицу Яна из Колна, на виду остался только черный зонт, паривший над живой изгородью, словно парашют.

Но тут к вешалке подошел еще один посетитель. Сначала я заметила его громадную лысину, потом – широкие плечи. Одет он был очень небрежно: фланелевая рубашка, старый шерстяной жилет потертые вельветовые брюки и изношенные кеды. Медленно, не торопясь, он потянулся за оставшейся шляпой, которую собрался было уже надеть, как вдруг стал внимательно к ней присматриваться. Повертев ее сначала в пухлых ладонях и повернув затем тульей вниз, он заглянул внутрь и громко, отчетливо произнес:

– Да ведь это не моя шляпа!

Во мне что – то дрогнуло, что – то подсказало – начинается необычное приключение. Кафе было до отказа набито людьми, но я единственная из всех оказалась свидетелем происшедшего недоразумения. Подойдя к лысому и сделав книксен, я сказала:

– Прошу прощения, только что какой – то мужчина взял висевшую рядом с этой шляпу. Если хотите, я выбегу посмотреть. Может быть, еще сумею его догнать.

– Был бы тебе очень признателен, но стоит ли… такой дождь… – Лысый доброжелательно улыбался.

– Глупости, – обронила я и выбежала из кафе. Интересно, какую мину состроит Франт, узнав, что забрал чужую шляпу? К сожалению, мне так и не довелось этого узнать, ибо Франт будто растворился в пропитанном влагой воздухе. Я пробежала до угла улицы Яна из Колна, потом сто шагов влево и еще сто шагов вправо. Никого, полное безлюдие и дождь, а под дождем стою я с разочарованным видом и мокрой головой – одним словом, дура дурой.

Опустив голову, я в унынии вернулась в кафе. На пороге меня ожидал лысый, прищурив близорукие глаза и протирая стекла очков нервными движениями рук.

– Ну и промокла же ты, моя девочка, – пожалел он меня. – Говорил тебе, что не стоит.

– Глупости… И, пожалуйста, не волнуйтесь, я хорошо запомнила того человека.

– Ты очень любезна. – Лысый надел очки. – Думаю все же, что это просто недоразумение, а тот человек, как только поймет ошибку, отнесет шляпу в кафе.

– И я так думаю. В конце концов, какое это имеет значение? Шляпы ведь совершенно одинаковые.

– Откуда ты знаешь?

– У меня наметанный глаз, уверена даже, что шляпы одного размера. Примерьте, пожалуйста.

Недоверчиво взглянув на меня, лысый медленным движением накрыл голову шляпой.

– Точь – в—точь, – удивился он. – У тебя в самом деле острый взгляд.

– Ну, – усмехнулась я заговорщически, – знали бы вы, с кем имеете дело, не стали бы так удивляться.

– Очень интересно, – прищурился лысый.

– Главарь гангстерской банды, – шепотом продолжила я.

Лысый будто окаменел и лишь немного спустя ни с того ни с сего засмеялся.

– Можете смеяться над собой, – посоветовала я. – Вам подменили шляпу, и вы не заметили, кто и когда это сделал. А за вам наблюдать должна я.

– Прекрасно, что ты главарь банды. – Разговаривая, лысый потирал пухлые, покрытые рыжеватыми волосками руки. – Поможешь найти мне шляпу.

– Но ведь и эта сидит как влитая!

Лысый снял шляпу и, поворачивая ее в руках так и сяк, внимательно к ней приглядывался.

– Да – а, – задумчиво протянул он, – и эта сидит как влитая, но я никогда бы не отдал ту.

– Не понимаю, почему вы…

– Не стоит над этим задумываться, – прервал он меня. – Надеюсь, тот человек принесет мою шляпу в кафе, а эту я оставлю пока у официантки. Будь здорова, главарь банды! Сердечное тебе спасибо. Ты действительно была очень мила и любезна. А если случайно встретишь того человека, скажи ему, что его шляпа в «Янтаре».

Может быть, в «Янтаре» был ваш дух?

Чудак! Шляпа лежит на его лысине как влитая, а он говорит, что «никогда бы не поменялся». И еще смеется надо мной! Интересно, что бы он сказал, увидев восьмерых моих гангстеров с Саской Кемпы? Наверно, разинул бы рот от удивления.

Да какое мне дело до его шляпы!

Я съела две вафельные трубочки с кремом. Объедение! После них весь мир выглядит совсем иначе. Даже прекращается дождь, а из – за туч выглядывает солнце.

Я посмотрела на часы: было двенадцать. В «Укромном уголке» обед начинается только в два. У меня в запасе оставалось два часа, и я решила обозреть окрестности.

В Небоже лучше всего любоваться природой с высокого берега, круто поднимающегося вверх сразу же за палаточными домиками туристского лагеря. Оттуда открывается великолепный вид на море, покрытое пенными бурунами вплоть до подернутого дымкой горизонта.

Я медленно брела улицей Яна из Колна, улицей старых вилл и уединенных домиков. Здесь повсюду, куда ни глянь, старательно ухоженные сады, множество цветов, деревьев, декоративных кустарников. Откуда – то доносился беспрерывный птичий гомон. Было приятно идти среди умытых дождем садов, вдыхая напоенный ароматами цветов воздух и вслушиваясь в пение птиц.

Миновав местный стадиончик, на футбольном поле которого паслась бородатая белая коза с двумя пестрыми козлятами, я заметила на заборе табличку с названием улицы – «Шутка», и мне снова стало смешно. Видно, название это придумал очень остроумный человек. Узкая улочка, посыпанная чистым гравием, выглядела как туннель, выдолбленный в зелени деревьев и кустарников. С левой стороны тянулась невысокая кирпичная ограда, а в глубине двора теснились хозяйственные постройки. Между ними и домом размещался сад. Несколько карликовых яблонь, кусты одичавшего крыжовника. Заросшие клумбы и грядки тонули в джунглях сорняков.

Мне очень нравились такие маленькие улочки и запущенные сады, немного печальные и таинственные. Здесь было хорошо играть в индейцев или в гангстеров. Я свернула на улицу Шутка с предчувствием, что вот – вот случится что – то удивительное.

И тут на тропинке, ведущей от дома к калитке, я различила знакомую фигуру. Тот же элегантный костюм, та же безупречная сорочка, тот же галстук и даже прежняя утрированная изысканность движений, а во рту короткая английская трубочка. Одним словом, Франт из «Янтаря» собственной персоной. Его посылало мне само небо. Феноменальный тип, по желанию умеет исчезать и появляться в самый неожиданный момент. «Подожди, сейчас я спрошу тебя о той шляпе».

Тем временем Франт, как ни в чем не бывало, подошел к калитке. Он держался высокомерно, словно английский лорд. В одной руке у него был сложенный зонт, в другой новехонькая поплиновая шляпа, а зубы сжимали погасшую трубку. Наверно, мода такая. Мне показалось, я вижу это в кино или во сне. Но когда Франт, толкнув калитку, вышел на улицу, я поняла, что это – счастливый случай.

Едва он поравнялся со мной, я обратилась к нему с самым серьезным видом:

– Извините, мне кажется, что, будучи в кафе, вы по ошибке заменили шляпу.

Франт остановился как вкопанный. Взглянув на меня, а затем на шляпу, он удивленно пробормотал:

– Я?.. В кафе?.. Шляпу?..

– В кафе «Янтарь» полчаса назад.

– В «Янтаре»? – переспросил он с уморительным видом.

– Но вы ведь были в «Янтаре» и по ошибке забрали с вешалки чужую шляпу.

– Ты ошибаешься, моя дорогая.

– Прошу прощения, но человек, чью шляпу вы забрали, просил меня сообщить вам об этом.

– Это просто смешно, – весьма нелюбезно отозвался он. – Во – первых, я не был в «Янтаре», в во – вторых, ни у кого не забирал шляпу. И очень тебя прошу прекратить эти пошлые шутки.

Меня как громом поразила столь беспардонная ложь.

– Тере, фере! – закричала я. – Это вы насмехаетесь надо мной. Я же все видела собственными глазами. Вы не знаете, с кем имеете дело!

Видно я его здорово озадачила, ибо, кисло улыбнувшись, он вынул изо рта трубку. Это был явный признак нервозности.

– Деточка, – язвительно проговорил он, – что тебе, собственно говоря, от меня надо?

Я не могла больше сдерживаться и, заметив, что в трубке отсутствует табак, прыснула вдруг со смеху.

– Отнесите, пожалуйста, шляпу в «Янтарь» и отдайте официантке. Владельцу очень нужна его шляпа.

Я ожидала, что он побледнеет, начнет выкручиваться, а он просто поднес шляпу к моим глазам.

– Смешно. Это же моя собственная шляпа. Вот, пожалуйста. – Перевернув ее тульей вниз, он показал на кожаный отворот. – Видишь инициалы?

От сильного волнения у меня на мгновение потемнело в глазах, но потом на кожаном отвороте шляпы я разглядела выписанные черной тушью инициалы ВК.

– Курам на смех! – фыркнула я. – Это ведь могут быть инициалы того человека.

– В таком случае, – нетерпеливо прошипел франт, – скажи, как его зовут?

– К сожалению, не знаю.

– Тогда не морочь мне голову. – Он со злостью хлопнул шляпой по колену и снова стиснул зубами трубку, прекращая тем самым дискуссию.

– Разве что в «Янтаре» были не вы, а ваш дух, – сказала я.

Молча пожав плечами, Франт повернулся и упругим шагом двинулся по улице Яна из Колна.

Я стояла, оторопев, в голове был настоящий сумбур, в ушах все еще звучали его слова: «Во – первых, я не был в „Янтаре“, а во – вторых, ни у кого не забирал шляпу…» Если бы это происходило на Соловьиной, я бы еще могла поверить, но на улице Шутка? О нет, мой милый! Шутить можешь с кем хочешь, но не с Девяткой. У Девятки голова на плечах и зоркий взгляд. Либо Франт изображает собственного духа, либо просто бессовестно от всего отпирается.

Преодолев минутную растерянность, я очнулась и решила за ним проследить. Однако, добежав до угла, не увидела уже ни серого костюма, ни поплиновой шляпы.

Удивительная история! Выходя утром из дому, я была главарем банды с Саской Кемпы, а возвращаюсь домой уже детективом.