Текст книги "В поисках дырявого зонта"

Автор книги: Адам Багдай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

ЧАСТЬ II

Глава XXX
МУХА В СЛИВКАХ

С той злополучной среды минуло два дня. Погода совершенно переменилась. Небо затянули тяжелые свинцовые тучи, и с полуночи в среду начался продолжавшийся двое суток нескончаемый проливной дождь. Казалось, само небо оплакивает неудачу юных детективов. Опустели дворы и улицы, лужайки и спортплощадки. Не слышно стало веселого гвалта, сопровождавшего шумные игры варшавских сорванцов. Дождевые капли вызванивали на крышах печальную мелодию, и вместе с мрачной и угрюмой атмосферой воцарилась скука.

Неудачи, преследовавшие Кубуся, настолько огорчили его, что он решил навсегда прекратить расследование преступлений. В момент наивысшего разочарования он вознамерился даже сжечь свой драгоценный красный блокнот и тем самым довести до конца принятое решение. Однако он вовремя одумался и вместо того, чтобы сжечь, спрятал в шкаф бесценные записки детектива, засунув их между прошлогодними учебниками. В нем еще тлела слабая надежда обрести в конце концов славу и известность, не уступающие популярности Шерлока Холмса, самого благородного из величайших на свете сыщиков.

А пока все свое внимание он уделил спорту. Вдвоем с Гипцей они устроили большие автомобильные гонки вокруг стола. Этой забавы хватило ровно на два часа, после чего она им наскучила. В самом деле, ведь это совсем не то, что слежка за владельцем "Крайслера" или общение с Толусем Поэтом!

А черный зонт? Кто может знать, где находится сейчас черный зонт, это пригрезившееся им волшебное творение. Иногда он мелькал в мыслях беспокойным намеком или вплетался вдруг в тревожный сон юного детектива. Но неизменно оставался при этом по-прежнему таинственным и, как раньше, недосягаемым.

И кто бы мог подумать, что выяснению загадки поможет скромная муха в сливках. А дело было так.

Гипцина мама пошла в парикмахерскую. Правда, сама Гипця никак не могла понять, для чего нужно ходить в парикмахерскую и тратить на это половину дня. Но что поделаешь, если все женщины добровольно испытывают эти муки, значит, в этом все же что-то есть.

В общем, достаточно сказать, что мамуся отправилась сделать прическу в салон пана Люсьена (фирма "Люсьен – Дамский парикмахер – Прически – Химическая завивка – Окраска волос – Маникюр"), а Гипце поручила купить в магазине самообслуживания баночку сливок. Девочка и не подозревала, что в сливки может попасть муха-самоубийца. Она обнаружила это только дома, когда ей захотелось вдруг глотнуть немного сливок. Сорвав с банки серебристую крышечку-наклейку, Гипця, собравшаяся было обмакнуть в баночку свой язычок, заметила вдруг в сливках безжизненно плававшую муху. Вздрогнув от отвращения, возмущенная Гипця помчалась обратно в магазин.

Продавщица, однако, наотрез отказалась принять справедливую претензию и, более того, обвинила саму Гипцю в том, что муха попала в сливки по ее собственной вине. Это было уже слишком! Не задумываясь, Гипця бросилась бегом в парикмахерскую.

В это время ее мать сидела перед зеркалом. Над ней склонился сам мастер Люсьен, молодой еще мужчина с претенциозными, прямо-таки убийственными усиками. С видом, приличествующим великому художнику, он деликатными движениями пальцев укладывал прекрасные каштановые волосы матери.

– Но, дорогая Гипця, – выговорила мать, пораженная видом плавающей мухи, – не стоит упорствовать из-за такой мелочи. Никому ведь не докажешь, что эта муха…

– Это безобразие! – перебила ее возмущенная Гипця. – Та пани обвиняет меня в том, что именно я утопила муху в сливках. Должна же быть на свете какая-то справедливость!

Она произнесла это с такой убежденностью в своей правоте, что мать, вздохнув, уступила:

– Ну, хорошо. Подожди меня здесь, сходим вместе и выясним.

В салоне было душно. От нагревшихся электрофенов исходил слабый шум, воздух пропитался приторными запахами шампуня и лака. Гипця уселась у приоткрытого окна. Напротив нее полная маникюрша в белом фартучке трудилась над ногтями своей клиентки. Видно было, что клиентка, молодая женщина с ярко-рыжими волосами, только что побывала в умелых руках мастера Люсьена, ибо прическа ее сияла, как начищенный медный шлем. У женщины было заурядное, ничем не примечательное лицо и столь грубо намалеванные ресницы, что она, казалось, вот-вот заплачет черными слезами. Смеясь и стреляя по сторонам, глазками, клиентка громко разговаривала с маникюршей.

– Пани Стасю, – щебетала она, – это настоящая потеха, скажу я вам. Старый зонт, и к тому же совершенно дырявый…

Гипця вздрогнула, словно от удара электрическим током. Казалось невероятным, чтобы в салоне мастера Люсьена могли вести разговоры про их заколдованный зонт. Тем не менее она внимательно вслушивалась в разговор, стараясь не упустить из него ни одного слова.

– Дырявый?.. – фальшиво засмеялась маникюрша, нанося маленькой кисточкой лак на ногти клиентки. – Это в самом деле смешно. Кому мог понадобиться дырявый зонт?

Женщина в ответ захихикала.

– Пани не знает, что у мужчин бывают свои причуды… Фредек сказал, что это исторический зонт.

– Какой? – удивилась маникюрша.

– Старинный… Но я не верю. Впрочем, какое мне до этого дело? Главное, Фредек был на седьмом небе от счастья. Прямо-таки сиял от радости…

– И что они с ним сделали?

– А я знаю? Меня это не касается. Я слышала, есть разные такие чудаки, что собирают старые зонты. Ей-богу, мне было ужасно смешно…

Маникюрша завершила обработку ногтей, и клиентка поднялась из-за столика. С минуту она приглядывалась к своим ногтям, затем, попрощавшись с маникюршей, направилась в раздевалку.

Гипця чувствовала себя так, будто она спала и кто-то внезапно ее разбудил. В ушах все еще продолжали звучать отдельные фразы из подслушанного ею странного разговора. "Старый зонт, и к тому же совершенно дырявый…" Да ведь это же их загадочный зонт. Кому и для чего он мог понадобиться? Эта рыжая, конечно, не знает, что находится внутри серебряной ручки. Если бы знала, не смеялась бы так беззаботно. "Фредек сказал, что это исторический зонт…" А что еще он мог сказать? Не станет же он посвящать в тайну эту неразумную женщину, которая громко рассказывает про зонт в салоне заполненной клиентами парикмахерской. И вообще, кто такой этот Фредек? А сама рыжая? Может, именно она забрала зонт из бюро находок на Братской? Нет, это почти невероятно, но в то же время и удивительно логично.

Краешком глаза Гипця видела, как рыжеволосая набросила на плечи дождевую накидку.

"За рыжей нужно проследить", – подумала девочка, чувствуя, как в ней самой просыпается детектив и возникает желание действовать. Сорвавшись со стула, она подбежала к сидевшей перед зеркалом матери.

– Ты права, мамуся, не стоит волноваться из-за той мухи в сливках!

Мать не могла скрыть своего удивления.

– Гипця, ты ведь просидела уже столько времени. Я сейчас буду готова.

– Я передумала, – торопливо проговорила девочка и поспешно бросилась в раздевалку.

Зеленая накидка рыжеволосой мелькнула за мокрым от дождя окном. Набросив на голову капюшон плаща, Гипця шариком выкатилась из парикмахерской и, оказавшись на улице, почувствовала на разгоряченном лице холодные дождевые капли. Осмотревшись, она увидела в нескольких шагах от себя зеленый зонт и зеленую дождевую накидку. Рыжая шла медленно, аккуратно обходя лужи и смешно переступая ногами, будто передвигалась по раскаленной плите. Перед "Августинкой" она задержалась, сложила зонт и быстро исчезла в дверях кафе.

Гипця пересчитала мелочь, оставшуюся после покупки сливок. "Хватит на трубочку с кремом", – с облегчением подумала девочка и вошла в кафе. На пороге переполненного зала она осмотрелась и в углу у окна заметила сначала зеленую накидку рыжеволосой, а уже потом рядом с ней коричневую курточку.

– Спортсмен… ™ непроизвольно вырвалось у нее. Благодаря этому неожиданному открытию подслушанный в парикмахерской разговор приобрел совершенно ясный смысл. "Спортсмен", – мысленно повторила она. Человек, неотступно следивший за Усиком и вертевшийся возле дома пани Баумановой. Внезапно девочка испугалась. Бесценный зонт был, наверное, в руках этого опасного типа.

Гипця, впрочем, не умела долго раздумывать. Врожденное любопытство и авантюрная жилка в характере побуждали ее к действию. Как раз в это время освободился столик по соседству с тем, который занимали Спортсмен и рыжеволосая. Гипця начала потихоньку продвигаться в этом направлении.

По дороге она прихватила со служебного столика номер еженедельного кинообозрения. Заслоняя газетой лицо и делая вид, что поглощена чтением, она уселась за столик рядом с находившейся под ее наблюдением парочкой. Упершись взглядом в изображение смеющейся кинозвезды, девочка старалась услышать, о чем разговаривают за соседним столиком.

В зале стоял несмолкаемый шум разговоров, сопровождавшийся монотонным гудением вентиляторов. В этом нескончаемом гуле трудно было разобрать хотя бы слово, тем более что соседи разговаривали, приглушив голоса. Недовольная Гипця придвинулась к ним поближе, но уши ее улавливали по-прежнему только гул и гам.

Но вот вентиляторы стихли, и людские голоса зазвучали отчетливее. Выставив голову из-за газеты, Гипця краешком глаза видела лицо Спортсмена с пересекавшим бровь широким шрамом. На этот раз она ясно расслышала его слова:

– Ты уладила это дело?

Рыжая утвердительно кивнула и протянула руку к сумочке.

"Нет, не вытащит же она из сумочки зонт?" – подумала Гипця, но не смогла сдержать своего удивления, когда в наманикюренной ладони рыжей зашелестел свернутый в трубочку пергаментный листок. Девочка издала печальный вздох. "Это, наверное, тот план. Откуда он у рыжей?" На раздумье времени не было. Рыжая протянула трубочку Спортсмену, а тот, не глядя, быстро сунул ее в карман.

– Порядок. Сколько заплатила?

– Две сотни.

– Хорошо. – Он встал и бросил собеседнице на прощание: – Иду к Толстяку. В восемь буду у тебя.

Рыжая в ответ кивнула, а Спортсмен направился к выходу. Гипця с минуту смотрела, как он с трудом пробирается между столиками, а потом, оставив на столе газету, незаметно последовала за замшевой курточкой.

Глава XXXI
ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН

Куда он направляется с этим планом?" – спрашивала себя Гипця, следуя по пятам за Спортсменом.

Моросил надоедливый мелкий дождичек. Улицу застилала белесая мгла, а из водосточных труб капала вода. В лужах отражались смутные контуры стен и деревьев. Улица была почти безлюдна. Лишь несколько цветных зонтов, словно плывущие грибы, скользили вдоль домов.

Молодой человек шел быстро, широко шагая и втянув голову в поднятый воротник. Он был настолько поглощен своими мыслями, что не видел ничего вокруг. Видимо, он очень торопился.

На углу Гипця задержалась. Ей не хотелось, чтобы Спортсмен заметил за собой слежку. Немного выждав, она перебежала улицу, перепрыгивая через разлившиеся лужи. Они уже подходили к дому пани Баумановой, но молодой человек, даже не взглянув в ту сторону, миновал его, как любой обычный дом. Лишь проходя мимо живой изгороди, он неожиданно свернул в узкую аллейку, тянувшуюся вдоль стен к свалке старых автомашин.

Выпотрошенные "Стары" и "Люблины", лишенные колес и двигателей, словно железные скелеты, мокли под дождем. Их жалкий вид навевал тоску. Миновав свалку, Спортсмен перескочил через полуразрушенную стенку и вскоре оказался среди старых бараков.

На мгновение Гипця упустила его из виду, но тут же заметила снова. По заросшей травой тропинке он направлялся к видневшимся вдали низким строениям с кирпичными нештукатуренными стенами. Спортсмен вошел в настежь распахнутые железные ворота, над которыми нависала большая вывеска: "Механические мастерские – Варшавский Столярный Кооператив – КЛЕН".

В этом месте Гипця не была еще ни разу. По расположению зданий она догадалась, что главный вход на территорию кооператива находится на улице Подгаляньской. Но почему Спортсмен выбрал такой длинный обходной путь? Это лишь усилило подозрения Гипци.

Тем временем молодой человек, миновав штабеля сохнувших под навесом досок, вошел в невысокий кирпичный барак. Решив продолжить преследование, Гипця подошла к воротам, но тут из-за штабеля досок вышел мужчина в рабочем халате.

– Что тебе надо? – грубо спросил он.

Гипця, которая никогда не лезла за словом в карман, весело ему ответила:

– Почему пан так громко кричит? Я ищу проход на другую улицу.

– Здесь нет прохода. Не видишь разве, что посторонним вход на территорию запрещен?

– Прошу извинить, – насмешливо произнесла Гипця, – я не знала, что здесь производят секретное оружие.

– Проваливай поскорее, а не то вытурю тебя отсюда! – рассердился мужчина.

"Выхода нет, придется отступить!" – подумала Гипця. Этот невежа нарушил все ее планы. Ее сжигало любопытство, очень хотелось узнать, с кем же встретился Спортсмен. Что он собирался сделать с планом? Кто был тот Толстяк, о котором он упоминал в кафе? Ее утешала лишь мысль, что по крайней мере она выявила место, куда направлялся Спортсмен. Теперь нужно будет обратить внимание на эти хибары и как можно скорее сообщить обо всем Кубусю.

Глава XXXII
НОВЫЕ ЗАДАЧИ

– Это фантастика! – воодушевился Кубусь, когда Гипця рассказала ему о своих последних открытиях. На город опускались сумерки. Дождь уже перестал, только в трубах еще тоненько позвякивала вода. В песочнице под плакучей ивой возились пятилетние карапузы, а на перекладине для выбивания ковров и половиков выделывал акробатические номера юный любитель гимнастики. Зацепившись за металлический прут согнутыми в коленях ногами, он висел вниз головой и орал что было мочи:

– Я Бэтмен! Ура!

– Заткнись! Не мешай разговаривать старшим! – крикнул ему Кубусь, но акробат и ухом не повел.

– Я Бэтмен! – взвыл он таким устрашающим голосом, что юные детективы, признав свое поражение, перешли в соседний двор.

– Это фантастика! – повторил Кубусь. – Кажется, мы открыли такое, что даже и не снилось самому Толусю Поэту.

– Это я открыла, – заметила Гипця.

– Неважно кто. Мы ведь работаем вместе. Вижу, из тебя получится настоящий детектив. Теперь надо разузнать, чем они занимаются в этом кооперативе.

– И выяснить, что это за план.

– Ты уверена, что это был план?

– Я его толком не рассмотрела, но пергамент был точно такой же, как и тот.

– Это, пожалуй, подходит. Не ясно только, откуда у рыжей этот план. Она ведь ничего не знала, кроме того, что зонт дырявый. И вообще, кто она такая, эта рыжая?

– Просто та самая, что взяла зонт из бюро находок.

– Это тоже подходит, но чем она занимается?

– Выступает в качестве невесты, – объяснила Гипця со знанием дела. – Прокручивают вдвоем какие-нибудь темные делишки. Привет! – Она взмахнула рукой. – Мне пора домой, мама давно вернулась из парикмахерской. А завтра утром позвони. Страшно интересно, что из этого выйдет.

Она пошла мелким торопливым шагом, а потом припустилась бегом, только ее клетчатые брюки замелькали в каштановой аллее. Кубусь с улыбкой смотрел ей вслед. Сейчас она казалась ему самой замечательной девочкой на свете… девчонкой, из которой получится великолепный детектив.

Глава XXXIII
СТРАННОЕ ПИАНИНО

Сумерки сгущались, на улице загорались первые фонари. Неоновая вывеска над магазином самообслуживания, шипя, отбрасывала синие блики на умытый дождем тротуар. Кубусь, однако, не пошел домой. Его тянуло сходить на разведку в кооператив «Клен».

По дороге он еще раз все тщательно обдумал. Если эта рыжая красотка забрала зонт из бюро находок, то, значит, свернутый трубочкой листок, переданный ею Спортсмену в "Августинке", был тем самым таинственным планом. Теперь человек в замшевой курточке держит в своих руках ключ к разгадке тайны черного зонта. Значит, чтобы не упустить его, надо не спускать с него глаз.

Размышляя подобным образом, Кубусь добрался до самых ворот. Вокруг было темно. Легкий туман опустился на землю, затопив низкие строения, и вся территория выглядела как дно таинственного озера. Только в одном окне, как раз против ворот, горел свет. Пробивавшаяся сквозь грязную оконную занавеску полоска света протянулась по заваленному стружкой и щепками двору до сложенных в штабеля досок. Ворота были закрыты. Кубусь двинулся вдоль сетчатой ограды в надежде найти в ней брешь. И он не ошибся. В одном месте, где сетка неплотно прилегала к основанию, он обнаружил в ней небольшую прореху. Не раздумывая, Кубусь бросился на землю и ползком перебрался на другую сторону.

Скрываясь за штабелями досок, он подбирался к освещенному окошку, как вдруг издалека донеслось ворчание автомобильного двигателя. Тщательно укрывшись за штабелем, Кубусь внимательно прислушался.

Со стороны бараков к воротам медленно приближался автомобиль, то и дело кренившийся на выбоинах дороги. Фары машины вспарывали окружающий мрак двумя снопами света, скользнувшими наконец по воротам и штабелям. Чуть позже раздался звуковой сигнал, и на его призыв из кирпичного барака выскочил человек. Подбежав к воротам и недолго там повозившись, он распахнул одну их створку.

Компактный фургончик медленно вкатился во двор и остановился перед обширным строением за бараком. В этот момент из приоткрытых дверей барака выглянул кто-то еще. Свет фар искоса скользнул по нему, и Кубусь радостно вздрогнул, узнав замшевую курточку Спортсмена. У мальчика перехватило горло и сильнее забилось сердце.

– Попался, – еле слышно прошептал Кубусь.

Спортсмен подбежал к фургончику, двигатель которого смолк, а фары погасли. Все снова погрузилось в беспросветную тьму. И тогда в почти абсолютной тишине прозвучал чей-то голос:

– Привез, Карол?

– Порядок, шеф, – послышалось в ответ.

– Все поместилось?

– Кое-как влезло.

– Тебя никто не видел?

– Да откуда! Погрузка прошла прямо как в сказке!

Комар носу не подточит!

Кто-то чиркнул спичкой, и в темноте обозначились три сигаретных огонька. Заскрежетали тяжелые дверные петли, и затем внутри строения тускло засветилась маломощная электролампочка.

Кубусь внимательно присмотрелся к зданию. С правой стороны его у самой стены стояли большие, совершенно новые ящики, из-за которых изнутри здания сквозь маленькое зарешеченное оконце пробивался слабый свет.

Задача была не из легких. В любой момент его могли заметить и схватить. При одной лишь мысли об этом ему становилось жарко. Однако Кубусь, как известно, был человеком не робкого десятка. "Где наша не пропадала", – подумал он и стал крадучись продвигаться вдоль стены барака, пока не добрался до угла. Здесь перед ним открылось простершееся на десяток метров свободное пространство, которое требовалось преодолеть в несколько прыжков.

Тем временем трое мужчин приступили к разгрузке фургончика, вытягивая из него ремнями большой ящик, похожий на те, что стояли у стены здания. Кубусь, затаившись, ждал, когда закончится выгрузка. Однако выгрузка затянулась надолго, так что Кубусю показалось, будто время остановилось.

Наконец грузчики вместе с ящиком скрылись в дверях здания, и Кубусь, быстро проскочив открытое пространство, незамеченным добрался до намеченной цели. Под прикрытием ящиков он проскользнул к окошку, до которого, к сожалению, смог всего лишь дотянуться руками. Чтобы заглянуть в окошко, пришлось вскарабкаться на ближайший к нему ящик. Потом, лежа на ящике и плотно к нему прижимаясь, Кубусь сквозь зарешеченное окошко увидел просторный зал, а в нем несколько станков и множество сложенных и подготовленных к обработке деревянных заготовок. В зале царил полумрак.

Трое мужчин передвигали ящик к стене. Кубусь отчетливо видел их. Спиной к нему находился Спортсмен в замшевой курточке, возле Спортсмена стоял полный мускулистый мужчина в клетчатой рубашке с лицом, обрамленным бачками, а за ним виднелся невысокий молодой блондинчик в фуражке и замасленном комбинезоне. Кубусь догадался, что это шофер фургончика.

Ящик, видно, был очень тяжелый, ибо грузчики явно устали. Все трое тяжело дышали, а их лица лоснились от пота. Наконец они придвинули ящик к стене. Толстяк с бачками, сходивший за молотком и железным ломиком, несколькими ловкими ударами поддел боковую стенку ящика…

Кубусь затаил дыхание. Несмотря на донимавший его холод, он чувствовал, что на лбу выступает пот, а рубашка прилипла к телу. Кубусь ждал, охваченный предчувствием, что вот-вот случится нечто необыкновенное, что-то такое, чего он не забудет до конца жизни.

Толстяк с бачками ухватился за крышку и дернул. Взвизгнули выдираемые из дерева гвозди, крышка со стуком упала на бетонный пол, и разочарованный Кубусь непроизвольно вздохнул. В ящике оказалось самое обыкновенное пианино, такое же, как у них дома. Только это, быть может, выглядело новее и лак у него блестел ярче.

Разочарование, впрочем, длилось недолго, ибо толстяк с блондинчиком, вытащив пианино из ящика, перевернули его. И тогда случилось нечто совершенно неожиданное. Из пианино выкатился на пол аккуратно перевязанный шпагатом большой рулон, после чего блондинчик вынул из пианино еще два таких же рулона. Внутренность пианино опустела, музыкальный инструмент стоял, словно выпотрошенный…

"Что же это такое?" – мысленно спрашивал себя Кубусь. Сценка эта выглядела настолько странно и загадочно, что Кубусь весь дрожал от возбуждения и никак не мог собраться с мыслями. "Неужели таинственный груз, оказавшийся внутри пустого пианино, как-то связан с планом, найденным в ручке зонта? И что находится в этих больших картонных рулонах?"

Тем временем Толстяк, подхватив все три рулона, удалился в глубину зала и скрылся из виду за штабелями. Затем послышались скрежет замка и скрип отворяемой двери. Кубусь догадался, что Толстяк спрятал рулоны в каком-то закрытом помещении в глубине зала.

Спортсмен с шофером затолкали пианино обратно в ящик, приколотив крышку гвоздями. Вернулся Толстяк и помог оттащить ящик в фургон. Они торопились. Заработал двигатель, и фургон в темноте выкатился со двора. И лишь миновав ворота, шофер включил фары, пронзившие тьму двумя снопами света, словно раскаленными клинками.

Распрощавшись с Толстяком, Спортсмен неторопливо удалился и словно растворился в темноте. Кубусю хотелось пойти за ним, но он не мог выйти из укрытия, тем более что Толстяк как раз закрывал двери здания, а потом какое-то время возился еще у ворот. Когда наконец он вернулся в барак, юный детектив осторожно выбрался из-за ящиков и еще раз взглянул на массивные железные двери.

Кубусь многое дал бы за то, чтобы проникнуть за эти стены и проверить, что находится в картонных рулонах. Но увы! Даже у гениального детектива возможности небезграничны. Нужно было запастись терпением и ждать, что принесет с собой следующий день.