Текст книги "В поисках дырявого зонта"

Автор книги: Адам Багдай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава LIII
КОРМ ДЛЯ КРОЛИКОВ

Ребята подходили к дому пани Баумановой. Улица тонула в темноте. Фонари, скрытые кронами деревьев, бросали тусклый свет на тротуары и проезжую часть. Кругом было пусто и тихо. Кубусь взглянул на дом. В глубине веранды еле брезжила маломощная лампочка, слабо освещавшая резные листья пальм и папоротники. У дома был мрачный и таинственный вид.

"Это началось здесь, – подумал на ходу юный детектив. – Если бы пани Бауманова знала, виновником каких событий станет этот отслуживший свое черный зонт!.." Он почувствовал, как душа его проникается радостью и гордостью за содеянное. Это он со своими друзьями сумел совершить то, чего не смогли сделать другие! Завтра на новой странице в его красном блокноте появится запись: "Дело о черном зонте закончено…"

Но тут ему почудилось, что под деревьями мелькнула чья-то тень. Он вздрогнул и хотел уже остановиться, когда неожиданно увидел полицейский мундир.

– Идем дальше как ни в чем не бывало, – шепнул он Ленивцу, едва шевеля губами. Но тот буквально спал на ходу и даже не услышал предупреждения. Он лишь зевнул и поплелся дальше.

Кубусь чувствовал, как у него замирает сердце, а внезапно налетевший страх лишает сил. Проходя мимо полицейского, он узнал его: это был их участковый. Страж общественного порядка высунулся из тени, подозрительно оглядывая коляску и мальчиков.

У мальчишек от страха душа в пятки ушла. Удаляясь, они подумали было, что все прошло гладко, как вдруг услышали за спиной резкий голос участкового:

– Эй, ребята!

Мальчики остановились, как по команде. Медленно ступая, полицейский подошел к ним и опустил на плечо Кубусю тяжелую, как свинец, руку.

– Как тебя зовут?

– Якуб Павлик, – промямлил Кубусь. Ему казалось, что земля уходит у него из-под ног.

– Хорош, нечего сказать, – услышал он спокойный голос участкового. – Ты тут шатаешься по ночам, а мать позвонила в полицию и сообщила, что ты пропал.

– И вовсе не пропал! – громко запротестовал Кубусь. – Я как раз иду домой.

Пытливый взгляд сержанта задержался на детской коляске.

– А коляска у вас откуда?

Они долго не отвечали. Кубусь мог бы придумать сотни разных объяснений, но ни одно из них сейчас не годилось. Поэтому лучше было промолчать.

Сержант заглянул в коляску и, сдернув одеяльце, широко раскрыл удивленные глаза.

– Что вы в ней везете?

На этот раз Кубуся опередил Ленивец. Ощерив зубы и громко сглотнув слюну, он выпалил:

– Да так… корм для кроликов.

Сержант ощупал лежавший на дне коляски мешок, и добродушное лицо его посерьезнело.

– Корм для кроликов, говоришь? – повторил он задумчиво. – Что-то вы крутите, мои милые! Что-то здесь у вас не сходится! – Он набросил на мешок одеяльце и, насмешливо улыбнувшись, добавил: – Ну ничего, разберемся в отделении.

Глава LIV
НЕ ТАК СТРАШЕН ЧЕРТ…

Вот так юные детективы оказались в полицейском участке.

Помещение дежурного было невелико. Побеленные стены, у стен деревянные скамьи, в глубине барьер, а за ним стол, за которым располагался дежурный. В воздухе клубами висел сизоватый табачный дым.

– Пан поручик, нашелся тот паренек, – произнес сержант, войдя с мальчишками в помещение дежурного. – Надо позвонить его матери, чтобы не беспокоилась.

Неторопливо набирая номер телефона, офицер с интересом приглядывался к коляске, которую сержант втащил в помещение.

С большим трудом Кубусь удерживался от слез. Мало того, что столь драматически завершилось дело о черном зонте, так вдобавок его ожидал неприятный разговор с матерью. Вот уж не везет так не везет! Слезы подступили к его глазам, горький привкус их почувствовался в горле, но он не заплакал. Не хватало еще детективу расхныкаться на глазах у стражей порядка.

Ленивца же все происходящее в комнате оставляло совершенно равнодушным. Он только зевал, и казалось, вот-вот заснет.

Телефонный разговор с матерью длился недолго. Офицер лишь сообщил пани Павликовой, что ее сын нашелся неожиданно быстро и пребывает в полном здравии.

Положив трубку, дежурный спросил у сержанта:

– А коляска?

– Я, пан поручик, – с готовностью откликнулся сержант, – как раз поймал этих фруктов с этой самой коляской. А в коляске находится что-то подозрительное.

Офицер перегнулся через барьер.

– Покажите!

Участковый с усилием вытащил из коляски тяжелый мешок и со стуком опустил на стол перед офицером, а тот стал быстро распутывать шнурок, которым был обвязан сверток.

В комнате воцарилась тишина. Кубусь отрешенно следил глазами за проворными движениями рук, развязывающих сверток, совершенно забыв о том, где находится. "Что это может быть?" – мысленно вопрошал он. Распутав шнурок, офицер мучился над неподдающимся узлом. Разозленный неудачей, он вынул из кармана нож и одним махом рассек узел. Потом, сняв шнурки, он вдруг удивленно воскликнул:

– Черт побери, здесь сейф!

В мешке находилась массивная железная шкатулка зеленого цвета. Офицер попробовал приподнять ее, но она оказалась слишком тяжелой. Его удивленный взгляд остановился на мальчиках.

– Откуда это у вас? – спросил он непререкаемым тоном.

Вопрос очень простой, но как на него ответить? Обменявшись понимающими взглядами, мальчики молчали. Наступила глубокая тишина. Первым отозвался Ленивец.

– Из коляски, – робко пробормотал он.

– А коляска?

– Коляску нашел в саду.

– В каком саду?

– На огородах.

Офицер с недоверием глядел на мальчика. Пораженный ответами Ленивца, он с минуту машинально растирал пальцами кусочек свисающего с мешка шнура. Потом, усмехнувшись, обрадованно щелкнул пальцами.

– Теперь ясно! – торжествующе воскликнул он и, схватив телефонную трубку, набрал номер. – Это вы, коллега Дугович? – весело спросил дежурный. – Зайдите на минутку. У меня для вас приятный сюрприз.

Положив трубку, он, усмехаясь, посмотрел на мальчиков и развел руками.

– Ну, вот этого я не ожидал! Вы сами не знаете, что привезли в этой коляске!

Это заявление задело Кубуся за живое.

– Знаем, – насупившись, сказал он. – Разгадку тайны черного зонта.

– Браво! – Офицер стукнул ладонью по шкатулке. – А откуда это тебе известно, молодой человек?

Кубусь пожал плечами.

– Да так, – ответил он, и две большие слезинки выкатились из глаз и потекли по грязным, исцарапанным щекам детектива. Но он не заплакал, а лишь до боли прикусил губу, сжал кулаки и, дрожа, повторял в мыслях: "Откуда тебе это известно? Откуда тебе это известно?.."

Дверь вдруг с шумом распахнулась, и в комнату пулей влетел невысокий худощавый мужчина в сером поношенном костюме и громадных очках на солидном носу.

"Агент, который наблюдал за виллой", – мысленно отметил Кубусь.

Очкарик остановился посреди комнаты, обводя удивленным взглядом мальчиков, коляску, милиционеров… Увидев на столе зеленый сейф, он бросился к нему с радостным криком:

– Откуда это здесь?

Офицер кивнул в сторону мальчиков:

– Привезли в коляске с огородов.

Нервными движениями пальцев агент протирал очки. Какое-то время он сверлил мальчиков пронизывающим взглядом, и наконец его суровое лицо озарилось скупой улыбкой.

– Мы уже знакомы. – Он кивнул Ленивцу. – Это ты был тогда у кооператива "Клен"?

Ленивец громко высморкался.

– Точно, имел удовольствие.

– Ты ведь детектив, если не ошибаюсь, – продолжал агент шутливым тоном.

– Иногда,

– А он? – Агент кивком показал на Кубуся.

– Это мой шеф.

– А третий детектив, в юбке? – Агент выжидающе глядел на мальчиков, многозначительно прищурившись.

Мальчики обменялись удивленными взглядами.

– Откуда пан знает? – непроизвольно вырвалось у Кубуся.

– Ба! – развел руками агент. – Для того и существуют офицеры уголовного розыска, чтобы все знать. – Потом, шутливо погрозив им пальцем, добавил: – Однако вы здорово нам помешали, действительно здорово. Хотя, надо признать, действуете умело. А самое главное – вы привезли коляску с этим… – Он внезапно замолчал и, сменив тон, резко спросил: – Это та рыжая женщина оставила коляску в саду?

Ленивец заморгал заспанными глазами:

– Точно, пан начальник.

Кубусь не спускал глаз с зеленого сейфа. Ему чудилось, будто эта заколдованная шкатулка то исчезает, то вновь возникает на столе. Он опасался, что в любой момент может случиться нечто, что в корне изменит ситуацию. Быть может, вломятся гангстеры с автоматами и, обезвредив полицейских, захватят зеленую шкатулку; а может, все эти люди в мундирах вовсе не полицейские, а переодетые мафиози. Во всяком случае, он был уверен, что история черного зонта не может завершиться так банально.

Из состояния глубокой задумчивости его вырвал голос офицера уголовного розыска:

– Еще один вопрос. Скажите, вы видели когда-нибудь пустое пианино?

Кубусь обрадованно усмехнулся. "Вот ты и попался, – удовлетворенно подумал он. – Мы знаем все же чуть побольше, чем эти профессионалы". Потом полным достоинства голосом ответил на заданный вопрос:

– Разумеется, мы видели. Я лично видел, как это пианино привезли в кооператив "Клен".

Офицер поправил пальцем очки.

– Что в нем было?

– Какие-то обернутые бумагой рулоны, такие же, как в притоне, – дополнил Ленивец уставшим голосом.

– В каком притоне? – Офицер крепко стиснул руками плечи Ленивца, будто желая немедленно выдавить из него ответ.

– В том, куда меня завезли в ящике. Там таких рулонов полно.

– Что было в рулонах?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Ленивец.

– Где находится притон?

– За последней остановкой сто восьмого автобуса. Офицер по-отцовски ласково приобнял мальчика рукой.

– Ну, парень, – вскричал он. – Да мы ведь ищем этот притон!

Но здесь в разговор внезапно вмешался Кубусь.

– Панове! – вскричал он. – Только быстро! Там, как в тюрьме, держат Толуся и этого, с усиками! Надо торопиться, пока их не успели ликвидировать.

Новая сенсация! Опешивший офицер молчал, не в состоянии выдавить из себя ни слова. Сняв очки, он нервно протирал стекла.

– Не понимаю, – растерянно прошептал он.

Глава LV
ЧТО В ЭТОЙ ШКАТУЛКЕ?

В этот момент от сильного толчка распахнулась дверь, и на пороге комнаты появилась бледная пани Павликова. При виде сына она в отчаянии всплеснула руками.

– Кубусь, я думала, что умру от страха!

Кубусь предусмотрительно отступил назад, умоляюще взглянув на офицера. Очкарик обнял его за плечи.

– Пожалуйста, не волнуйтесь, все в порядке, – успокаивал он мать. – У пани очень храбрый мальчик.

Пани Павликова с жалобным вздохом опустилась на скамью.

– Я думала, с ним что-то случилось! Наверное, снова играли в детективов?

Офицер взглянул на мальчика, понимающе прищурив глаз, словно говоря: "Ну, ну, не бойся. Я все улажу". Затем он повернулся к пани Павликовой:

– За нарушение домашнего распорядка их следовало бы наказать, но за помощь в раскрытии двух преступлений они заслуживают снисхождения. Однако парочка шлепков, я думаю, пошла бы им на пользу.

Пани Павликова побледнела еще сильнее. Обводя всех растерянным взглядом, она дрожащими пальцами мяла носовой платок.

– Пан, наверное, шутит, – прошептала она. – О каких преступлениях вы говорите?

– Прежде всего я имею в виду аферу с черным зонтом.

– Ах, понимаю! – воскликнула пани Павликова. – На ее побледневшем лице появилась слабая улыбка. Мгновение она с недоверием всматривалась в чумазое лицо сына, а потом повеселевшим голосом повторила: – Понимаю! Один раз он даже спал с этим зонтом! Эта фраза сразу же разрядила обстановку. Неуютную комнату заполнил веселый и жизнерадостный смех. Известно, однако, что детективы не любят, когда над ними смеются. Кубусь поморщился, нахмурил лоб и обиженно произнес:

– Я спал с зонтом, чтобы кто-нибудь его не стащил. Это был не обычный зонт, а волшебный.

– Он сумел сам вывалиться из окна, – добавил Ленивец.

– Да, это был необычный зонт, – подтвердил офицер уголовного розыска.

Ошеломленный нагромождением событий, отважный детектив искоса поглядывал на зеленую шкатулку. Он понимал, что сделал что-то важное, но не знал, что именно. Его неотвязно преследовала мысль: "Что, черт возьми, находится в этой зеленой шкатулке?" И наконец, взглянув на очкарика, Кубусь громко спросил:

– Извините, не скажет ли пан, что находится в этой шкатулке?

Офицер загадочно улыбнулся.

– Прости, но следствие только началось, и мы, к сожалению, ничего не можем сказать.

Глава LVI
В ДЕНЬ ОТЪЕЗДА

В среду, день отъезда, комната в квартире Кубуся являла собой весьма плачевное зрелище. Все было перевернуто вверх дном. Шкаф стоял с распахнутыми настежь створками. На подлокотниках стульев, на столе и тахте – повсюду валялись разбросанные вещи. Пани Павликова, тихонько напевая, упаковывала чемоданы.

Кубусь осматривал свой спортивный инвентарь. Он отложил в сторону удочку, подготовил крючки, надувную зеленую лягушку и лук, вместе с которым, будучи индейцем, пережил немало приключений. Он был доволен, что все оказалось в полном порядке. Затем он подошел к зеркалу и старательно причесался.

– Куда ты идешь, Кубусь?

– Да так… Хочу попрощаться с Гипцей и Ленивцем.

– Хорошо. Только не забудь вовремя вернуться. В четыре мы уезжаем.

Кубусь искоса взглянул на часы. Было ровно десять.

– Времени еще много.

– Перед отъездом никогда не бывает слишком много времени. Помни об этом, Кубусь, и не опаздывай.

– Пожалуйста, мама, не беспокойся, – весело бросил Кубусь и мягкой кошачьей походкой подошел к двери.

– Да, – остановила его мать, – забыла тебя спросить, что слышно об афере с черным зонтом?

Кубусь пожал плечами:

– Сам не знаю. Кажется, следствие еще не окончено. Он быстро отворил дверь и выскользнул из квартиры на лестничную площадку.

У песочницы под плакучей ивой он увидел Ленивца. Самый юный из детективов, развалившись на лавочке, с блаженной улыбкой нежился на солнце.

– Чао! Что поделываешь? – дружески приветствовал его Кубусь.

Ленивец протирал заспанные глаза.

– Так… думаю…

– О чем думаешь?

– О том, что хорошо бы уехать в Чикаго.

– Почему?

– Потому что там настоящие гангстеры, а мне страшно понравилось выслеживать.

– Идем со мной к бару "У Белой Розы". Я договорился встретиться с дедом Куфелем.

– Я пошел бы, но…

– Но что?

– Не хочется. – Ленивец зевнул и с наслаждением вновь закрыл глаза.

У четвертого корпуса Кубусь, задрав голову, взглянул на балкон третьего этажа. Выбивалка для половиков была на месте, и он свистнул в два пальца. Спустя мгновение из-за ящиков показалась голова Гипци.

– Идем? – закричала девочка.

– Идем. Возьми с собой немного деньжат деду на пиво.

– Хороню. Уже бегу.

В баре было пусто, лишь за буфетной стойкой торчала скучающая барменша и яркой помадой подкрашивала свои полные, мясистые губы. На приветствие детективов она не ответила даже кивком головы.

Ребята вошли в садик. В самом углу его, у живой изгороди, над кружкой выдохшегося пива с поникшим видом сидел опечаленный дед Куфель. Завидев юных детективов, он немного оживился, но выражение печали и разочарования так и не сошло с его полного лица. На деде Куфеле уже не было "крутого прикида". На нем был обычный его наряд. Старый сюртук едва держался на широких плечах, а из дырявой штанины торчало голое колено. И лишь галстук в оранжевый горошек гордо красовался под подбородком, словно порывающаяся взлететь в небо красивая бабочка.

Детективы робко подошли к опечаленному старику.

– Добрый день, дедушка, – поздоровался с ним Кубусь. – Как спалось?

Дед с безнадежным видом молча махнул рукой. Гипця кокетливо присела в книксене.

– Хорошая сегодня погода, дедушка. Надеюсь, кости у вас не ноют?

Старичок болезненно скривился:

– В том-то и дело, что ноют. Так ноют, прямо трещат…

На этом этапе беседы обычно следовали традиционные вопросы о здоровье остальных родственников, но дед Куфель, махнув еще раз рукой, внезапно произнес:

– Да, да, дети мои, старость – не радость. Когда-то – правда, очень давно – я чувствовал себя совершенно иначе.

Дети онемели от неожиданности, и лишь спустя некоторое время Кубусь заискивающим тоном произнес:

– Дедушка, наверно, пивка сегодня не пил.

– Пил, – мрачно возразил старик, – да мне оно что-то пришлось не по вкусу.

Если уж деду Куфелю пиво не по вкусу, значит, наступил конец света. Расстроенный Кубусь попытался еще раз убедить деда:

– Пиво, видно, действительно было невкусное. Может, дедушка попробует портер?

Голубые, как васильки, глаза деда Куфеля несколько оживились. Старичок моргнул, пристукнул ладонью по столику.

– А знаешь, я об этом и не подумал. Принеси-ка один портерок, только холодный, но не слишком, а то охрипну.

Глава LVII
КАК ЭТО БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ

Попивая портер, дед Куфель полностью ожил. Его голубые глазки заблестели, щеки налились румянцем, а поникшие седые усы обрели былую форму. Сдунув с кружки пену, старичок с наслаждением погрузил губы в прохладный напиток, а удовлетворив первую жажду, отодвинул кружку, довольно причмокнул и тыльной стороной ладони отер губы.

– Неплохой портерок, но совсем не то, что в прежние времена. Хо-хо, совсем не то!

– Не то, – поддакнул Кубусь.

– Раньше пиво было, как нектар.

– Как нектар, – повторила Гипця.

Внезапная перемена настроения у деда Куфеля слегка обнадежила Кубуся. Присев на краешек скрипнувшего под ним стула, он спросил как бы между прочим:

– И что нового у вас, дедушка?

Тот окинул мальчика пытливым взглядом.

– Нового, скажу я вам… А что ты имеешь в виду?

– Да так… вообще.

Дед Куфель высосал остатки портера.

– Вообще совсем скверно, – протянул он. – А в частности, все из-за этих портачей. Это всегда так, когда за работу берутся халтурщики. Толусь Поэт хорош, когда дело касается породистых псов, но для большого дела он не годится. Э, да пес с ним. Сами они заварили кашу, сами пусть и расхлебывают…

Гипця коротко хохотнула.

– Так вы, дедушка, что-то знаете? Старичок стукнул ладонью по столу.

– Дед Куфель всегда знает все обо всем. – Понизив голос, он продолжил: – Вызывали меня на допросы, два дня мурыжили: где, с кем, почему? А потом сказали: "Старый ты, дедуля, и поэтому тебя не посадим". А тот офицер в очках еще и добавил: "Это даже неплохо, что дедушка изображал доброго американского дядюшку. Он облегчил нам работу". А когда я рассказал ему об охоте на львов в штате Небраска, он даже пригласил меня на пиво. Хо-хо… Дед Куфель не такой уж и глупый.

– А Толусь Поэт? – спросил Кубусь.

– Толусь хорош для породистых псов, да и то не всегда. Сидит пока под следствием.

– О-о-о… – вздохнула Гипця. – А Усик? Дед Куфель даже фыркнул от злости.

– Этот лакированный франт? А-а, чтоб он пропал! Это он провалил все дело. "Это очаловательно, плавда?" – язвительно передразнил он пижона. – Для Варшавы американец слабоват, не то образование. Он тоже еще сидит.

– О!.. – потрясение выдохнул Кубусь. – А знаете ли вы что-нибудь о тайне черного зонта?

Дед Куфель окинул мальчика суровым взглядом.

– Знает ли дедушка что-нибудь?! Дед Куфель знает все! Недаром целых два дня меня мурыжили под следствием…

– Замечательно! – захлопала в ладоши Гипця. – Может, дедушка расскажет нам об этом?

Старичок подкрутил усы и кивнул Кубусю:

– Сбегай-ка, хлопчик, еще за бутылочкой портера! Кубусь охотно выполнил поручение, и когда вторая

бутылка оказалась перед дедом Куфелем, тот был уже в самом благодушном настроении.

– Это очень интересная история, скажу я вам, – заговорил он как ни в чем не бывало. – Началась она еще до войны. Хо-хо… хорошие были времена. Вилла, в которой сейчас живут Пилярские, принадлежала очень богатому коммерсанту, оптовому торговцу вином Эмилю Мухарьяну, армянину по национальности, но доброму поляку. Этот Мухарьян, старый холостяк, был малость не в себе. Он коллекционировал старые зонты…

– Зонты!.. – разом вздохнули юные детективы.

– Да, зонты, – продолжал дед Куфель, – он собирал старые зонты. У него была особая комната, в которой не было ничего, кроме зонтов. Когда в Варшаве началось восстание, фрицы попросили Мухарьяна убираться с виллы. Богатей выскочил из дому в одном летнем пальто и одной грязной рубашке, одним словом, будто какая сирота. Однако – хо-хо! – он не забыл захватить с собой свой любимый старый зонт, который специально привез из Англии.

– Точнее говоря, из Глазго, – поправил Кубусь, – фирма "Веллман и Сын".

– Не мешай, щенок! – выругал мальчишку дед Куфель. – Достаточно того, что из Англии. Значит, скажу я вам, вылетел этот Мухарьян в одних подштанниках и приземлился в доме, где живет сейчас почтенная преподавательница английского языка пани Бауманова. Но на своей вилле он оставил все свое громадное богатство и пятьсот девяносто три зонта.

– Столько зонтов! – ахнула ошеломленная Гипця.

– Столько зонтов! – кивнул дед Куфель и сделал добрый глоток портера. – Но, скажу я вам, перед уходом он кое-что замуровал в ванной.

– Что? Что он замуровал? Скажите нам! – закричали наперебой юные детективы.

– Этого далее мне не сказал тот самый очкарик, что ведет это дело. Следствие не окончено, и пока это тайна. Достаточно знать, что старый Мухарьян замуровал кое-что в ванной. А когда старичок оказался в доме пани Баумановой, он подумал себе: "Может, я не доживу до конца этой войны. Разное бывает на этом свете. Нужно сообщить сестре". А надо знать, скажу я вам, что его родная сестра еще до Первой мировой войны вышла замуж за какого-то там Повальского и эмигрировала с ним в Америку, где они и жили в Сан-Франциско.

Юные детективы сидели с пылающими щеками, завороженно уставившись на рассказчика.

Дед Куфель снова промочил горло портером.

– Жили они аж в Сан-Франциско, – с воодушевлением продолжал он. – Значит, пишет этот Мухарьян письмо своей сестре: "Родная, так и так, есть у меня то-то и то-то, и я замуровал это в ванной. Точный адрес и то место в доме, где укрыто добро, указаны, скажу я вам, на листке, спрятанном в ручке моего зонта фирмы "Веллман и Сын", а также, на всякий случай, и в маленьком томике стихотворений персидского поэта Омара…"

– Это та самая замечательная книжечка с самыми прекрасными на свете стихами, о которой говорил Толусь Поэт, – не выдержала Гипця.

– Тихо! – одернул ее Кубусь. – Нельзя мешать дедушке.

– Ну ладно, ладно, – пробурчал дед Куфель. – Это та самая книжечка, но о ней речь еще впереди. А пока, скажу я вам, мы на вилле пани Ваумановой. Как раз там старый чудак Мухарьян написал письмо родной сестре и отдал его какому-то офицеру, потому что, как известно, почта в Варшаве тогда не работала. Офицер спрятал письмо в карман, и я не знаю, что с ним было дальше. Никто не знает, скажу я вам. Известно лишь, что письмо пришло в Сан-Франциско только в прошлом году…

– Фантастика! – закричали дети.

Воспользовавшись паузой, дед Куфель сделал глоток портера и, облизнув губы, стукнул ладонью по столу.

– Трудно в это поверить, но так оно и было!

– А что случилось со старым Мухарьяном? – спросил Кубусь.

– И правда, скажу я вам. Пропал во время восстания. Такая судьба, скажу я вам. Мухарьян пропал без вести, оставив после себя виллу, пятьсот девяносто три зонта и нечто замурованное в ванной. А письмо путешествовало по свету больше полувека. И когда почтальон постучал в дверь, родной сестры Мухарьяна, пани Повальской, уже не было в живых. Зато оставался ее любимый "очаловательный" сынуля, некий пан Повальский с напомаженными усиками.

– Усик! – ахнула Гипця.

– Да, этот лакированный франт в лягушачьем соку! – Дед Куфель дрожал от негодования. – Этот портач и халтурщик из халтурщиков. Получил он, скажу я вам, письмо и подумал себе: "Это очень холошо, что очаловательный дядюшка не забыл о нас. Стоит выблаться в Польшу и заблать то, что оставил дядюшка". Вот потому-то, скажу я вам, мои глаза увидели это свиное ухо в заливной телятине! Потому-то я дал себя обмануть! Потому-то невинной детворе должен был рассказывать об охоте на львов в штате Небраска!

– Значит, дедушка никогда не был в Америке? – поинтересовался Кубусь.

– Я? – обиделся дед Куфель. – А чего я там не видел? Я, мой дорогой, ни разу еще не выезжал из Варшавы. – Он ненадолго задумался, потирая ладонью щеку, – О чем это я говорил? Да, помню. Значит, пан Повальский появился в Варшаве и начал лихорадочные поиски черного зонта.

– Теперь понятно, – вмешалась Гипця, – почему Усик знал адрес пани Баумановой и знал, что я хожу к ней заниматься английским. Он, видно, следил за этим домом.

– Так, – подтвердил дед Куфель. – Не он один, правда, следил за домом. По приезде в Варшаву он снюхался с одним темным типчиком…

– Спортсменом, – перебил Кубусь и тут же пояснил: – Так мы называли того парня в замшевой курточке.

– Какой он там спортсмен! – обрушился на мальчика дед Куфель. – Темные делишки – вот его занятия. И не перебивайте меня, а то никогда не закончу эту историю. Значит, скажу я вам, снюхался он с тем Фредеком Бухальским и всей его компанией. Назначил за зонт большую награду. А в это время наш дорогой Толусь Поэт, обожатель собачьих хвостов и красивых стишков, купил в букинистическом магазине небольшую книжечку.

– Наверно, со стихами Омара! – возликовала Гипця.

– Именно так, – засмеялся дед Куфель. – Каким чудом она туда попала, не берусь судить. Достаточно сказать, что этот песий хвост нашел вклеенный в книжечку лист бумаги с записью, в которой сообщалось о черном зонте и приводился адрес дома. Но ему не повезло, так как другой листок, содержавший план дома с указанием места, где замуровано сокровище, бесследно исчез. Во всяком случае, Толусь Поэт начал собственные поиски…

– И к этим поискам он привлек нас, – добавил Кубусь.

– Это и в самом деле страшно интересно, – призналась Гипця.

Нахмурившийся Кубусь нервно потирал щеку.

– Я одного не понимаю. Почему Толусь Поэт упоминал о каком-то клиенте и почему утверждал, что тому, кто найдет зонт, придется обращаться к нему.

– Э, да ты, дорогуша, не знаешь Толуся. Он хочет быть умнее самого себя. Клиентом был он сам, так как, скажу я вам, никого не хотел посвящать в тайну зонта. Он считал, что лишь ему одному известен адрес этого дома. И что касается адреса, то, скажу я вам, он был даже прав, так как в ручке зонта адреса не было. Однако пан Повальский знал адрес виллы своего дядюшки. Но все это – чушь собачья, не о том сейчас речь. Речь идет, скажу я вам, о черном зонте. Шайка начинает шнырять тут и там, вынюхивать, раскидывать мозгами. Все понимают, что зонт таит в себе что-то очень важное. И вот поди ж ты – разнюхали! Один из подручных Фредека нашел на барахолке старый зонт с серебряной ручкой…

– Это зонт, который Усик велел мне отнести к пани Баумановой, – взволнованно заметил Кубусь.

– Тот самый. Усик – не дурак, знал, что делает. Понимал, что это не тот зонт, который они искали.

– А откуда он мог знать? – спросила Гипця.

– Это просто. В серебряной ручке не было плана. План был только в ручке зонта пани Баумановой.

– Одного не понимаю, – посетовал Кубусь, – почему Усик отослал пани Баумановой тот, ненастоящий зонт?

Дед Куфель снисходительно улыбнулся.

– А потому, дорогуша, чтобы в случае чего оказаться в стороне. Вдруг пани Бауманова сообщит в полицию, а полиция – цап его за штаны! Что ты здесь делаешь и что тебе, братец, не сидится дома? Он ведь только тогда за ум взялся, когда сначала свистнул настоящий зонт, а потом по-дурацки его потерял! – засмеялся дед Куфель и отхлебнул с полкружки портера.

– А потом, – промочив горло, продолжил старик, – Толусь Поэт пришел к нему в отель…

– Это был мой план, – с гордостью заметил Кубусь.

– Твой план, дорогуша, – подтвердил дед Куфель, с сожалением глядя на мальчика. – План, который обернулся против вас. Я не знаю, как до этого дошло, скажу я вам, но Толусь снюхался с Повальским… – Здесь дед Куфель глумливо усмехнулся. – Песий хвост снюхался со свиным ухом! Хо-хо… Сами знаете, что из этого вышло. Оба под арестом.

– Жаль мне Толуся, – робко заметила Гипця. – Он так любит стихи!

Дед Куфель многозначительно кашлянул.

– Не беспокойся, ничего ему не будет. Но еще до того, как случилось это несчастье, прежде чем состоялся последний акт представления, голова заболела у кого-то другого.

– У Фредека Спортсмена, – догадался Кубусь.

– Точно. А случилось так из-за одного ротозея, чья мама отнесла зонт в бюро находок…

– Я не виноват! – горячо запротестовал Кубусь. – Это было трагическое стечение обстоятельств, которое случается даже у самых лучших детективов.

– Так-так. Проморгал и не хочешь признаться! – ехидно хихикнул дед Куфель. – Не мешай! Знаю, что ты самый лучший детектив во всей Варшаве, но дай мне закончить… Так вот, скажу я вам, эта рыжая бестия, как вы знаете, нашла зонт на Братской и принесла его Фредеку. Тот отвернул у зонта ручку, достал план и подумал: "Почему сливки с этого молочка должен снять Повальский, если с не меньшим успехом это могу сделать я?"

– Хорошо, – снова вмешался Кубусь, – но почему Фредек сообщил пану Повальскому, что он нашел зонт? Он ведь мог промолчать?

– Хо-хо… – засмеялся дед Куфель, – вижу, что ты человек с головой. Зато Фредек – это ловкач и пройдоха. Он ведь не знал адреса и подумал: "Спрячу-ка я в ручке фальшивый план. Пусть себе разворотят всю кухню, а уж когда пробьют там большую дыру, то попозже за работу примусь я". Это хитрая лиса. Рассчитывал, что если влипнут, то вся вина ляжет на пижона Повальского.

– И все-таки он ошибся, – хихикнула Гипця. – Не знал, что нам тоже известен настоящий план.

– О, конечно, этого он не знал, скажу я вам, как не знал и того, что за ним уже присматривает один симпатичный офицер из уголовного розыска.

– А как полиция напала на их след? – поинтересовался Кубусь.

– Не повезло им, – пробасил дед Куфель. – Во-первых, пани Бауманова сообщила в полицию о пропаже зонта. Во-вторых, сотрудник бюро находок почувствовал, что с этим зонтом что-то нечисто, и тоже сообщил в полицию. Полиция начала розыск рыжей женщины, забравшей зонт из бюро находок. И так по ниточке они добрались до самого клубка, пока не сцапали их с поличным.

– Да, – вздохнул Кубусь, – сцапали-то их благодаря нам.

– Натуральный факт, – подтвердил дед Куфель. – Вы заварили всю эту кашу, да так, что никому лучше не сделать.

Гипця громко расхохоталась.

– Смешнее всего было с тем шифром: "У тети насморк". Интересно, что это значило?

Дед Куфель вторил ей басом и, отсмеявшись, пояснил:

– Это все выдумки того лакированного франта! Мы договорились, скажу я вам, что когда дело примет щекотливый оборот, то есть когда полиция, скажу я вам, станет наступать нам на пятки, то в присутствии посторонних будем пользоваться этим шифром…

– Тогда понятно, почему Спортсмен так перепугался, – перебила Гипця.

– Конечно, понятно, – подтвердил дед Куфель. – Он тут же скумекал, скажу я вам, откуда ветер дует.

– Но как Толусь Поэт узнал, что полиция ищет Фредека? – допытывался Кубусь.

– Толусь узнал об этом в притоне. Когда Толуся и Повальского привезли в гараж, чтобы они не смогли помешать Фредеку, кто-то проговорился, что полиция выпытывала в "Клене" о Фредеке. Толусь, парень неглупый, хотел предупредить меня, чтобы я сваливал оттуда. Да-а… Но Гипця, скажу я вам, не застала тогда меня в баре "У Белой Розы", потому что я заспался. Признаюсь, я ужасно устал, изображая богатого американского дядюшку. – Он печально вздохнул и, помолчав, продолжил: – Да, мои дорогие, всю жизнь я ходил по прямой дорожке и скажу вам – лучше быть дедом Куфелем в латаных штанах, чем богатым дядюшкой в дорогом костюме.