Текст книги "Заветы предательства"

Автор книги: Аарон Дембски-Боуден

Соавторы: Гэв Торп,Энтони Рейнольдс,Крис Райт,Ник Кайм,Джон Френч,Гай Хейли,Дэвид Аннандейл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

– Хан, – поклонился он.

– Хан, – ответил я.

– Меня зовут Торгун, – произнес он на хорчине. Ничего удивительного: легион говорил на этом наречии уже сто и двадцать лет, с тех пор как Повелитель Человечества явил себя пред нами. Терране быстро приняли новый язык, стремясь таким образом сблизиться с вновь найденным примархом. Им легче давалась наша речь, чем готик – нам. Не знаю, отчего так происходило.

– Меня зовут Шибан, – сказал я, – из Братства Бури. Как узнают вас?

Торгуй замешкался на секунду, словно вопрос показался ему невежливым или странным.

– По Луне, – произнес он.

– По какой луне? – уточнил я, поскольку собеседник использовал неопределенный термин на хорчине.

– У Терры только одна луна, – пояснил хан.

«Разумеется!» – мысленно укорил я себя и снова поклонился, желая придерживаться взаимной вежливости, несмотря на все возможные различия между нами.

– Тогда для меня честь сражаться рядом с тобой, Торгун-хан, – произнес я.

– Это честь для меня, Шибан-хан, – сказал он.

Вскоре мы снова двинулись в путь. Наши братства летели параллельно друг другу, сохраняя боевые порядки, в которых действовали до объединения. Мои воины заняли позиции в клиньях, его легионеры мчались в свободном строю. Не считая этого, мы практически не различались между собой.

Мне нравится думать, что я с самого начала заметил какие-то мелкие несовпадения, неуловимые отличия в том, как они управляли гравициклами или держались в седлах, но, по правде, я не уверен в этом. Они были столь же умелыми, сколь мы, и выглядели такими же смертоносными.

По моему предложению я и мой минган-кэшик смешались с командным отрядом Торгуна. Я твердо решил, что нам следует немного узнать друг друга перед началом сражения. Беседуя на ходу, мы перекрикивали рокот турбин, но не включали воксы, наслаждаясь мощью собственных голосов. Для меня это было естественно, но терранин поначалу чувствовал себя неловко.

Равнина стремительно уносилась из-под могучих гравициклов, взметавших над ней клубы белой пыли, и наш разговор понемногу оживал.

– А где ты был во время Улланора? – спросил я.

Кисло улыбнувшись, Торгуй покачал головой. К тому времени Улланор уже превратился в знак почета для легионов, что бились там. Если ты не дрался на нем, требовалось объяснить, почему.

– На Хелле, приводил ее к Согласию, – ответил хан. – До этого, впрочем, нас по обмену придавали Лунным Волкам, так что я видел, как они сражаются.

– Лунные Волки, – уважительно кивнул я. – Достойные воины.

– Мы многое переняли у них, – продолжил Торгуй. – У Шестнадцатого интересные идеи насчет военного дела, которые нам стоит изучить. Я стал приверженцем системы обмена – легионы слишком отдалились друг от друга. Особенно наш.

Меня удивили такие слова, но я постарался не выдать этого. Как мне думается, Торгуй понимал все неверно – если кто и был виноват в изоляции Пятого легиона, то лишь те люди, которые пренебрегали нами, отправляли на окраины. Почему бы еще мы оказались на Чондаксе с задачей истребить остатки империи, что давно уже не угрожала Крестовому походу? Взялись бы за такую работу Лунные Волки, или Ультрамарины, или Кровавые Ангелы?

Но я не сказал этого вслух.

– Уверен, что ты прав, – произнес я.

Тогда терранин подлетел ближе ко мне, и между нашими гравициклами осталось меньше метра.

– Когда ты спросил меня о нашем обозначении, я замешкался, – напомнил он.

– Не заметил такого, – ответил я.

– Извини меня. Я поступил невежливо. Просто… мы уже давно не пользовались такими названиями. Ну, знаешь, как это бывает, – мы слишком долго оставались сами по себе.

Я тревожно смотрел Торгуну в глаза, не до конца понимая, что он имеет в виду.

– Ты не был невежливым.

– Мои люди редко именуют меня «ханом». Большинство предпочитают «капитана». И мы привыкли называться Шестьдесят четвертой ротой Белых Шрамов. Когда используешь эти термины, легче общаться с другими легионами, где они тоже в ходу. На миг я забыл наше старое обозначение, вот и все.

Не знаю, поверил я ему или нет.

– Почему именно Шестьдесят четвертая? – уточнил я.

– Такой номер достался.

Больше я ничего не выяснял. Не спрашивал, кто выбрал этот номер или почему. Возможно, напрасно. Но я никогда серьезно не интересовался подобными вещами. Меня занимали только практические стороны войны, текущие проблемы и насущные требования.

– Называй себя, как хочешь, – с улыбкой сказал я, – только убивай хейнов. Остальное меня не волнует.

После этого Торгуй явно успокоился, как будто некий секрет, который он боялся раскрыть, оказался в итоге чем-то незначительным.

– Так что же, он будет с нами? – спросил терранин. – В самом конце?

Отведя взгляд, я посмотрел на горизонт впереди. Там ничего не было – только ровная линия яркой холодной пустоты. Но где-то вдали орки собирались для схватки с нами, для последней битвы за планету, которую они уже проиграли.

– Надеюсь, – честно ответил я. – Надеюсь, что он там.

Затем я быстро глянул на Торгуна, вдруг обеспокоившись, что он может с презрением отнестись к моим чувствам, увидеть в них нечто забавное.

– Но наверняка знать нельзя, – добавил я так беспечно, как только мог. – Он неуловимый, все о нем так говорят.

Я улыбнулся снова, теперь уже самому себе.

– Неуловимый, словно беркут. Все они так говорят.

II. ИЛИЯ РАВАЛЛИОН

Впервые я увидела Улланор с жилой палубы флотского транспортника «Выборщик XII». Прошло всего три месяца с окончания кампании, и орбитальное пространство еще кишело боевыми звездолетами. Мы быстро снизились между этими громадными великанами, зависшими в космосе, и темная дуга планеты выросла в иллюминаторах реального обзора.

Странное было ощущение – наконец-то посмотреть своими глазами на мир, который так долго занимал все мои мысли. Я могла бы без запинки назвать любые цифры, касающиеся Улланора: сколько миллиардов солдат доставили туда, на скольких миллионах десантных судов; сколько контейнеров с припасами перевезли на поверхность, на скольких грузовых кораблях; сколько потерь мы понесли (точно) и скольких ксеносов убили (оценочно). Мне были известны факты, не ведомые почти никому в Армии. Среди них имелись и совершенно бесполезные – например, из какого сорта пластали изготавливают стандартные ящики для сухпайков, – и неописуемо важные, вроде того, за какое время эти ящики попадают на передовую.

Некоторые из этих сведений останутся со мной навсегда. Как мне представляется, другие люди сожалеют, что не могут запоминать информацию; я сожалею, что не могу забывать ее.

В молодости я считала свой эйдетический дар проклятьем. Но затем оказалось, что мои способности ценны для Имперской Армии. Благодаря ним я добралась до генеральского звания, став при этом одним из множества серых, безликих, невоспетых людей – винтиков военной машины. Нас редко восхваляли после окончания боев, а во время кампаний издерганные войсковые командиры постоянно срывали на нас злость. При этом без нашего участия не состоялась бы ни одна славная победа. Войны ведь не случаются по прихоти солдат – их планируют, организовывают, обеспечивают для них подвоз припасов и живой силы.

Какое-то время мы были Корпусом Логистики, затем – отделом в административном управлении Космофлота, после чего нами недолго руководили люди Малкадора. Лишь незадолго до назначения магистра войны нас выделили в отдельный департамент, что дало нам все очевидные бюрократические преимущества.

«Департаменто Муниторум». Угрюмое название для необходимой службы.

Конечно, не обходилось и без ошибок. Возникала путаница с планетарными координатами, легионы получали не подходящее им снаряжение. Однажды даже вышло так, что на противоположных сторонах Галактики у нас действовали два экспедиционных флота с одинаковыми номерами…

Я попробовала расслабиться в тесном кресле, чувствуя, как судно трясется при входе в атмосферу. Мне не хотелось думать о том, что начнется после приземления, и я попыталась отвлечься, уставившись в иллюминатор.

Поверхность Улланора выглядела истерзанной. Над ней мчались темные облака, рваные и растрепанные, будто проволочный войлок. Земля представляла собой складчатую массу теснин и ущелий, что змеились по континентам. Сверху они напоминали крошечные мозговые извилины.

Лишь на одном участке планеты царил порядок. Перед отлетом знакомые механикумы рассказали мне, что было сделано с развалинами крепости Уррлака, но тогда я немного усомнилась – они любили хвастаться тем, как умеют изменять миры, к которым им удается приложить аугментические руки.

Теперь, глядя на итог их труда, я верила каждому слову техножрецов. Мне открылась дорога для триумфальной процессии, скалобетонный шрам в сотни километров длиной. Затем возникла церемониальная площадь; сколько в ней, две сотни квадратных километров? Вдвое больше? Сквозь просветы в тучах она блистала, подобно отполированному черному дереву. Эту колоссальную каменную равнину создали с единственной целью: предоставить Императору достойное место для празднования его победы.

«Человечество – это просто нечто», – подумала я в тот миг. Собственными силами мы достигли беспредельных возможностей.

Когда челнок спикировал к облачному покрову, у меня закружилась голова, и я отвернулась.

Мне было известно, что Императора давно нет на Улланоре; говорили, что он вернулся на Терру. Также я знала, что магистр войны – как мы только привыкали его называть – пока находится на борту своего флагмана, но было непонятно, насколько еще он задержится. А жаль, потому что в ином случае мы могли бы спланировать пополнение запасов для Шестьдесят третьей экспедиции, но примарха не заставишь отчитываться о деталях. Особенно этого примарха.

В любом случае мое задание не касалось магистра войны. Оно имело отношение к одному из его братьев, о котором я почти ничего не знала, даже по слухам. Известен он был многими особенностями, в том числе тем, что за ним нелегко уследить.

И мне это заранее не нравилось. Не хотелось думать, что придется целыми неделями ждать аудиенции, а перспектива вообще ее не получить совершенно не привлекала.

Закрыв глаза, я почувствовала, как содрогается корпус транспорта.

«Чего только не сделаешь ради Императора», – сказала я себе.

Гериол Мьерт выглядел изнуренным, словно не спал несколько дней. Его темно-зеленый мундир измялся, а мешки под глазами будто обвели чернилами.

Он пригласил меня во временную штаб-квартиру, одарив неуверенным, чуть остекленевшим взором человека, которому просто необходимо прикорнуть.

– Впервые на Улланоре, генерал? – спросил Гериол, пока мы поднимались по лестнице в его личный кабинет.

– Да, – ответила я. – И пропустила всю войну.

Мьерт издал усталый смешок.

– Как и все мы, кто еще держится на ногах, – произнес он.

Его комната оказалась скромной стальной коробкой, опиравшейся на колонну модульных административных помещений (по знакам, выдавленным на стенах, я решила, что блоки изготовлены на Терре). Мы были далеко от места, где проходила инаугурация магистра войны, но через окна я все же рассмотрела очертания грандиозных башен на горизонте. Несколько одиноких титанов еще бродили по громадной каменной площадке, и их колоссальные силуэты казались размытыми за стелющимися облаками.

Я начала мысленно фиксировать их типы – «Владыка войны», «Разбойник», «Немезида» – и заставила себя прекратить.

– Ну, как у вас дела, полковник? – усевшись на металлический стул, я закинула ногу на ногу.

Гериол сел напротив меня и пожал плечами.

– Понемногу становится легче. Думаю, мы можем гордиться собой, учитывая обстоятельства.

– Согласна, – отозвалась я. – Куда вас направляют дальше?

– Отдыхать, – улыбнулся Мьерт. – Почетная отставка, потом домой, на Таргею.

– Поздравляю, вы это заслужили.

– Благодарю вас, генерал.

Я немного завидовала Гериолу. Он исполнил свой долг и отбывал, когда все шло хорошо. Мне оставалось прослужить еще несколько лет, и я почти не представляла, чем именно буду заниматься в это время. По всем уровням армии ходили слухи о масштабной демобилизации. У нас ведь, как-никак, заканчивались еще не покоренные миры.

Не то чтобы меня не привлекала пенсия. Мои коллеги уже выходили в отставку, и я видела, как можно жить после окончания сражений. И мне не хотелось вечно гнуть спину над цифрами: сама идея бесконечной службы, что завершается лишь в смерти, казалась мне почти невыносимо удручающей.

– Значит, вы хотите разобраться в Белых Шрамах, – Мьерт откинулся на спинку стула.

– Мне сказали, что вы тут знаете о них больше всех.

Он снова рассмеялся, теперь цинично.

– Вероятно. Но не думайте, что «больше всех» означает «много».

– Расскажите, что вам известно, – произнесла я. – Мне все пригодится.

Полковник скрестил руки на груди.

– Взаимодействовать с ними было кошмаром, – заявил он. – Кошмаром. В основном тут воевали Лунные Волки, и они вели себя чудесно. Делали именно то, что говорили. Извещали нас обо всем, направляли разумные запросы. Шрамы… ну, я никогда не знал, где они или что им нужно. Когда они наконец-то появлялись, то дрались очень, очень здорово, но мне что с того? На тот момент у меня уже резервные батальоны сидели без провизии, а в половине сектора склады ломились от невостребованного снаряжения.

Гериол тряхнул головой.

– Они раздражают всех. Никого не слушают, ни с кем не советуются. Уверен, из-за этого погибали люди.

Затем Мьерт искоса взглянул на меня.

– Вы поэтому здесь? – спросил он. – Поэтому хотите встретиться с ним?

– Только факты, пожалуйста, – терпеливо улыбнулась я.

– Виноват. По слухам, у Шрамов нет тесных связей с другими легионами. Они не то чтобы враждебны им, просто… не близки. Сохраняют много старых обычаев Мундуса Планус.[3]3
  Равнинный мир (лат.).


[Закрыть]

– Чогориса.

– Как угодно. В любом случае, это странный мир. И Шрамы не используют стандартную систему званий. У них даже нет регулярных рот, одни «чего-то там Орла» или «того-то там Копья». Можете представить, как тяжело координировать их усилия с остальными.

– Что насчет их примарха? – уточнила я.

– Мне ничего не известно. В буквальном смысле ничего. Другие зовут его Ханом, но всех капитанов Белых Шрамов называют ханами, так что это не помогает. Даже не знаю, где он сражался в последней битве. Говорят, его видели на балконе с остальными примархами, когда здесь был Император, но сложно найти достоверные сведения о том, что происходило до этого.

Мьерт улыбнулся себе с видом человека, который слишком долго справлялся с невыполнимыми задачами, но скоро освободится от них.

– И они одержимы этикетом, – добавил он. – Этикетом! Когда встречаешься с ними, будь любезен выучить и правильно использовать все их титулы. А они разузнают все твои. Если носишь церемониальное оружие, какое угодно, Шрамы и о нем попросят рассказать.

У меня не было никакого церемониального оружия. Я вела слишком организованную, слишком пунктуальную жизнь, чтобы возиться с древними мечами. Мне на миг пришло в голову приобрести какой-нибудь клинок.

– Что скажете о грозовых пророках? – спросила я.

– У них своя роль, просто мы не знаем, какая именно. Есть разные теории: что они обычные библиарии и что они нечто совершенно иное. Поговаривают, что Магнус Красный высоко их ставит. А может, и нет.

Гериол развел руками, признавая поражение.

– Видите? Безнадежное дело.

– Тот грозовой пророк, с которым вы устроили мне встречу, – начала я, – он в высоком чине? Хан прислушивается к нему?

– Надеюсь, что так. Его было довольно непросто отыскать, пришлось подергать за кое-какие ниточки. Только не вините меня, если он вас не устроит, – мы честно сделали все, что могли.

Я не то чтобы утопала в информации.

– Не сомневаюсь, полковник, – ответила я. – Будем делать, что должно, и надеяться на лучшее. Или у вас есть еще что добавить?

Мьерт взглянул на меня с легким озорством.

– Возможно, вы заметили внешнее сходство Шрамов с Шестым легионом, Волками Фенриса. Ну, знаете, варварские штучки… – он закатил глаза. – Предупреждаю, не поднимайте эту тему. Мы на ней уже обжигались. Их такое сравнение сильно коробит.

– Почему?

– Не знаю. Может, завидуют? Но, серьезно, молчите об этом.

С каждым новым клочком неясной информации грядущая встреча виделась мне во все более мрачном свете. Мне нужно было больше сведений, и детальных. Я жила подобными мелочами.

– Так и сделаю, полковник. Спасибо, что помогли мне.

Взяв краулер – РТ-56 производства Авгии, модификация «Энияд», судя по отпечатку траков, – я отправилась с триумфальной равнины в окружающие пустоши. Мне было жарко и неудобно, на зубах скрипел песок, и никак не удавалось спастись от пронизывающего все вокруг смрада орочьих спор.

Как и предостерегал Мьерт, чогориец не облегчал мне поиски. Я не считала, что Шрам умышленно запутывает меня, просто его совершенно не волновало, наткнусь я на него вообще или нет. Его сигнал то вспыхивал, то угасал – пеленг блокировали плотные ряды пологих скал вокруг краулера. В общей сложности поездка заняла у меня больше четырех часов и сорока пяти минут.

Перед тем как вылезти из машины, я, насколько могла, привела себя в порядок – пригладила седеющие волосы, расправила складки на парадной форме. Возможно, следовало постараться лучше. Я никогда особо не переживала о том, как выгляжу, и с возрастом это стало заботить меня еще меньше.

Уже поздно что-то менять. Глотнув теплой воды из фляги, я немного смочила вспотевший лоб.

Грозовой пророк наверняка заметил нас, но все равно продолжил стоять высоко на склоне длинного хребта, куда из-за крутизны не мог подняться краулер. Оставив машину у основания гряды, я впервые с момента прибытия ступила на истинную, песчаную поверхность Улланора.

– Оставайтесь здесь, – велела я экипажу и вооруженной охране, которую выделил мне Гериол. Личная безопасность меня почти не беспокоила, и я боялась нечаянно оскорбить Шрама, приведя к нему толпу.

Потом начала карабкаться в гору. Я была не в идеальной форме: неоткуда взять закаленное в битвах тело, когда годами заполняешь отчеты в подвалах Администратума, а об омолаживающих процедурах я не помышляла.

Мне было интересно, что подумает Шрам, когда увидит меня – худощавую женщину с суровым лицом и в генеральском мундире. Поднимаясь, я снова вспотела, а разглаженная униформа опять собралась складками. Наверное, он посчитает меня чересчур субтильной или даже смешной.

Добравшись до верха, я оступилась. Нога поехала на сыпучем щебне, и я чуть не упала на камни. Выбросила вперед правую руку, пытаясь уцепиться за гребень скалы, но вместо него мои пальцы коснулись латной перчатки. Меня надежно схватили за кисть.

Вздрогнув, я подняла голову и встретила взгляд двух золотых глаз на смуглом, словно дубленом лице.

– Генерал Илия Раваллион из Департаменто Муниторум, – обладатель лица вежливо наклонил голову. – Будьте осторожны.

Я сглотнула слюну и крепко стиснула его руку.

– Спасибо. Обязательно.

Чогорийца звали Таргутай Есугэй. Он представился, как только я отряхнулась от пыли и сумела отдышаться. Мы стояли вдвоем на хребте, и во всех направлениях от нас расходились ущелья и сухие балки Улланора, образуя лабиринт горелых скал и мелких камней. Над нами плыли темные облака.

– Так себе мир, – заметил Белый Шрам.

– Теперь – да, – согласилась я.

По голосу он ничем не отличался от легионеров, с которыми я встречалась прежде. У него был такой же низкий, звучный, приглушенный бас, что доносился из бочкообразной груди, подобно всплескам сырой нефти о стенки глубокого колодца. Я знала, что при желании космодесантник может ужасающе громко кричать, но тогда его речь необычайно успокаивала меня на этом кладбище разрушенной планеты.

Он был ниже некоторых виденных мною легионеров. Несмотря на доспех, Есугэй показался мне поджарым; у него было жилистое, сухопарое тело, обтянутое загрубелой на солнце кожей. Бритую голову Таргутая венчал длинный чуб, змеившийся вниз по шее. Виски его были расчерчены татуировками, значения которых я не разобрала. Рисунки выглядели как буквы какого-то неизвестного мне языка. В руке воин держал посох с навершием-черепом, а над плечами его доспеха вздымался поблескивающий кристаллический капюшон.

В сетке его ритуальных шрамов выделялась широкая зазубренная отметина на левой щеке, которая начиналась чуть ниже глазницы и шла почти до подбородка. Я понимала, что она означает, – этот обычай очень долго оставался единственным фактом, известным мне о чогорийцах. Они сами вырезали такие фигуры после принятия в легион, создавали шрамы, давшие Пятому его имя.

Глаза Есугэя казались золотыми, с почти бронзовыми зрачками и бледно-желтыми белками. Такого я не ожидала. Не знала, все ли Белые Шрамы выглядят так или только он.

– Вы сражались в этом мире, Илия Раваллион? – спросил грозовой пророк.

Он говорил на готике нескладно, с тяжелым гортанным акцентом. Этого я тоже не ожидала.

– Нет, – ответила я.

– Что вы делаете здесь?

– Меня направили просить аудиенции у Хана.

– Знаете, сколько он их дает?

– Нет.

– Немного, – сообщил Таргутай.

При этом по его смуглым губам скользнула полуулыбка. Всякий раз, когда он веселился, его кожа собиралась в морщинки у глаз. Судя по всему, Есугэй улыбался охотно и часто.

Во время наших первых бесед я не могла определить, играет он со мной или общается серьезно. По обрывистым фразам чогорийца сложно было определить его настрой.

– Я надеялась, господин, что вы посодействуете мне.

– Значит, вы хотите говорить не со мной, – сказал Шрам. – Используете меня, чтобы попасть к нему.

Я решила не лгать.

– Это верно.

Таргутай усмехнулся. Звук вышел резким, жестким, словно высушенным на ветру, но с нотками юмора.

– Хорошо, – произнес легионер. – Так я… посредник. Мы, задын арга, это и делаем – передаем от одного к другому. Между планетами, вселенными, душами – все едино.

Напряжение не отпускало меня. Я еще не понимала, хорошо ли идут дела. Очень многое зависело от встречи, которую мне приказали организовать, и скверно было бы вернуться с пустыми руками. По крайней мере, Есугэй беседовал со мной, и я сочла это хорошим знаком.

В ходе разговора я постоянно отмечала детали и машинально сохраняла их в памяти. Ничего не могла с собой поделать.

«У него броня типа II. Признак консерватизма? Череп на посохе идентификации не поддается; несомненно, принадлежал чогорийскому животному. Лошадиный? Позже уточню у Мьерта».

– Если вам дадут аудиенцию, – поинтересовался Таргутай, – что вы скажете?

Я страшилась именно этого вопроса, при всей его неизбежности.

– Простите, господин, но это только для ушей Хана. Нужно обсудить отношения между Пятым легионом и Администратумом.

Есугэй проницательно взглянул на меня.

– А что вы скажете, если я прямо сейчас залезу вам в мысли и найду ответ там? Не думайте, что вы закрыты от меня.

Я застыла. Несомненно, грозовой пророк мог совершить то, о чем говорил.

– Попытаюсь остановить вас, если смогу, – ответила я.

– Хорошо, – Таргутай снова кивнул. – Если что, не волнуйтесь, не буду так делать.

Он снова улыбнулся мне, и, совершенно неожиданно, я понемногу начала расслабляться. Странное дело, учитывая, что надо мной возвышалась бронированная, генетически усовершенствованная, психически одаренная машина для убийств.

«Удивительно плохо говорит на готике. В этом причина их неудовлетворительного общения с центром? Ожидался талант к языкам; возможно, стоит пересмотреть».

– Меня восхищают упорные, генерал Раваллион, – продолжил Есугэй. – Вы настойчиво старались отыскать меня здесь. С самого начала вы действовали напористо.

Что это значит? Не ожидала, что грозовой пророк будет изучать меня. Но, подумав так, я тут же выругала себя: ты что же, действительно считала их дикарями?

– Мы знаем вас, – говорил дальше Таргутай. – Нам нравится то, что мы видим в вас. Но мне интересно, как много вы знаете о нас? Понимаете ли, во что ввязались, заимев дела с Белыми Шрамами?

В его улыбке впервые мелькнуло нечто, похожее на угрозу.

– Нет, – сказала я. – Но я могу научиться.

– Возможно.

Отвернувшись, Есугэй окинул взглядом закопченные окрестности. Он молчал, я почти не осмеливалась дышать. Мы стояли рядом, скованные безмолвием, под несущимися в вышине облаками.

Так прошло немало времени, прежде чем Таргутай заговорил вновь.

– Некоторые проблемы сложны, большинство – нет, – произнес он. – Хан дает немного аудиенций. Почему? Мало кто просит.

Он повернулся обратно ко мне.

– Посмотрим, что я смогу сделать. Не покидайте Улланор. Будут хорошие вести – найду способ связаться с вами.

– Спасибо вам, – сказала я, пытаясь скрыть облегчение.

Грозовой пророк почти снисходительно взглянул на меня.

– Еще рано благодарить, – возразил он. – Я же только сказал, что попробую.

В его золотых глазах отплясывали искорки глубокого яростного веселья.

– Говорят, что он неуловимый. Вы часто будете слышать такое. Но внемлите: он не неуловимый, он всегда в центре. Где он – там центр. Будет казаться, что он разорвал круг, отошел к самому краю, но в самый последний момент вы увидите, что мир явился туда за ним, а он ждал этого с самого начала. Понимаете меня?

Я встретила его взгляд.

– Нет, хан Таргутай Есугэй из задын арга, – ответила я, придерживаясь правила о честности и надеясь, что не перепутала титулы. – Но я могу научиться.