Текст книги "Ворон (ЛП)"

Автор книги: А. Заварелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 6
ЛАКЛЭН

– Перестань выпендриваться и ударь меня.

Ронан фокусирует свой взгляд на мне и ведет плечами. С закатанными рукавами и в своей белоснежной рубашке он похож на человека, собирающегося отправиться на какую-то деловую встречу. И эти очки. Дело не в том, что он не понимает, такие вещи не надевают в спортзал, просто ему в них удобно. Так было еще с юности, с тех самых пор, когда он переехал жить ко мне. Моя мать выдала ему пару джинсов и рубашку, и он тупо смотрел на них весь день. А потом просто заявил, что больше не желает так одеваться.

Так что сделала мамуля? Только представьте себе, она села и сшила ему костюм. В тринадцать лет он разгуливал в нем по нашему району. Он уже тогда был смертельно опасен, но дети этого не знали. В то время они изрядно шпыняли его, потому что он был эдаким тощим пареньком. Думаю, костюм повысил его самооценку, поэтому я ничего ему о нем не говорил. Затем, знаете ли, он начал заниматься боксом вместе со мной. Накачался, окреп, и больше не было желающих парить ему мозг. Несмотря на это, он все еще продолжает носить чертовы костюмы.

А теперь мы здесь, спустя все эти годы, и он не решается ударить меня по лицу. Мой лучший друг может голыми руками уложить человека шестью разными способами, если это, конечно, не я. Его преданность мне всегда ему мешает, но он сделает это. Это приказ, а когда я отдаю приказ, Ронан выполняет его. У него это хорошо получается. Больше ничего не нужно. Просто чтобы его оставили в покое и дали возможность следовать указаниям сверху.

– Ты боишься драться со всемогущим Лаклэном Кроу? – Имитирует наши акценты Шон, как настоящий придурок. Он родился и вырос здесь, и это единственная вещь, которая отличает его от остальных.

– Дайте мне попробовать. Всегда к вашим услугам.

– Не собираюсь драться с тобой, Шон, – говорю ему.

– Почему нет? Думал, что ты лучший. По крайней мере, так говорят.

Не люблю заставлять Ронана. Он соглашается с какими-то вещами, но в свое время и по причинам, которые известны ему одному. Но в данном случае, я буду рад сделать исключение, если он так и не соберется. Шона это всегда бесит. Будто недостаточно того, что он уложил в свою койку двух моих женщин у меня за спиной. Теперь он хочет поиметь меня прямо в лицо.

– Парни только об этом и твердят, – говорит Шон. – А ты, тем не менее, не будешь сражаться в подполье. Почему так, Лаклэн? Думаешь, ты слишком хорош для этого?

– Отвали, Шон, – ворчит Ронан.

– Ну, ты ведь не будешь с ним драться, так что позволь уж мне. Мы равные соперники. На самом деле, я бы сказал, что Лаклэн тяжелее меня на каких-то шесть с половиной киллограм. Так что у него уже есть преимущество.

Не такой уж и малозначительный подвиг заставить этого мудака заткнуться. Он вбил себе в голову, что хочет драться со мной, но я бы уничтожил его. Найл бы не простил мне этого. Он ожидает от меня большего. Так что эта марионетка может крутить свою шарманку хоть весь день, этому все равно не бывать.

Ронан, наконец, берет себя в руки и направляется ко мне. Он нарушает мое личное пространство, но я продолжаю держать оборону. Глазами он ищет мой взгляд, оценивая мои слабые стороны, и пытаясь предугадать мой следующий шаг. Он наступает на меня, прикладывая вполне очевидным и жестким правым хуком. Не пытаюсь уклониться. Он бьет меня в челюсть с услаждающим слух треском, а моя голова, подергиваясь, отклоняется влево.

– Ты рехнулся, Кроу. – Ронан срывает перчатки и бросает их на пол, как обиженный ребенок. – На этом закончили.

Пожимая плечами, и направляюсь к груше. Отработка ударов позволяет мне сохранять почву под ногами. Я пьян, поэтому боль сейчас ощущается приятно. Мой дедушка всегда говорил, что нет ничего лучше хорошего удара по голове, чтобы прочистить мозги.

Ронан продолжает ворчать, и я поднимаю глаза, чтобы понять в чем проблема. Этот мужик настолько всегда всем недоволен, что иногда можно подумать, что он чертова баба. Входит Донни, и я начинаю вторить точно таким же гортанным ворчанием. Это рефлекс. Я тоже не люблю этого придурка. У него никогда не закрывается рот, к тому же большую часть времени он скалится как полоумный. Если хотите знать мое мнение, этот парень вообще слишком много лыбится. Одной из тех мерзких ухмылок, которая говорит, что это не к добру. Я не доверяю ему, но не афиширую этого. Пока он не перейдет Найлу дорожку, он лишь мой персональный раздражитель, с которым я время от времени пересекаюсь.

– Майкл только что звонил, – докладывает он. – Русские в клубе в сопровождении, по меньшей мере, пятнадцать пташек. Празднуют наше недавнее приобретение.

Ронан бросает взгляд в мою сторону, когда я со всей силы впечатываю кулак в спортивную грушу так, что почти уверен, что сломал пару костяшек. Самое последнее приобретение, о котором он так злорадно здесь говорит, привело к смерти моего деда. Если бы он не был таким тупым ублюдком, и я бы не ожидал от него, что он будет продолжать в том же духе, я бы использовал вместо груши сейчас его лицо.

Но Донован – тупой ублюдок, и все это знают. Слишком туп, чтобы помнить, что в ту ночь мы потеряли одного из наших. Вот где его преданность. Он из тех, кто думает членом, и исчисляет свои победы в потребленных шлюхах и кокаине. Тем не менее, наша банда не занимается распространением наркоты, а уж о ее употреблении и говорить не стоит. Где-то Найл что-то упустил из виду в связи с Донованом. Он – сорвиголова, и всегда ходит по краю. Без сомнения, он в шаге от того, чтобы словить кайф от убийства одной из этих шлюх.

Пока же я собираюсь пристально следить за ним, но с оглядкой на зыбкую почву, признавая, что нам нужен этот актив в команде.

– Так что скажете, ребята? – приподнимает он свои рыжие брови. Его зрачки расширены, но моя башка гудит сейчас настолько, что меня мало что заботит.

– Не приставай ко мне. – Я киваю в сторону Ронана. – Ты иди с ребятами. Я догоню вас чуть позже.

Ронан надевает пиджак и разглаживает его. Он так же веселится на этих вечеринках, как я – на чайных церемониях, но есть еще кое-что, что возвращает его в клуб.

Они исчезают в коридоре, и я вытираю пот со лба. Мои костяшки кровоточат, когда снимаю бинты, поэтому извлекаю флягу из своей сумки. Плеснул немного янтарной жидкости на свежие порезы, мое запястье покрывают ручейки малинового цвета. Подношу фляжку к губам. Ее содержимое кончается слишком быстро, а я остаюсь в тихом уединении спортзала.

Прямо сейчас я слишком взбудоражен и возбужден, чтобы идти домой, и жажду чего-то другого. Мог бы погрузиться в нежные женские объятья, но проблема в том, как найти ту, которая не окажется коварной стервой.

Мои мысли плавно возвращаются к Маккензи. Ни грамма доверия к ней. Я не хочу, чтобы она ошивалась рядом с парнями. Кроме того, я бы хотел, чтобы мой взгляд никогда ее не касался. Или руки, если уж на то пошло. Не знаю, о чем, черт возьми, я думал, поступая таким образом. У меня из головы не шло то, как она ощущалась. Но это только доставит неприятности. Если я хочу заключить союз с русскими, тогда я должен быть готовым к браку с одной из них и отпустить Мак своей дорогой. Сомневаюсь, что они удовлетворяться моим наездом на нее.

Снова подношу фляжку к губам и отбрасываю ее, как только понимаю, что она пуста. Боже. У меня нет сил искать сегодня женщину на ночь. Мой член бездействовал уже несколько недель. Черт возьми, даже это ложь. Прошло уже несколько месяцев. Последней была Мэнди. Пока я не застукал ее с Шоном ни где-нибудь, а в моем чертовом офисе. Одним из самых важных правил Синдиката является правило, которое он часто нарушает. Если бы она была моей женой, он был бы уже мертв. Как бы то ни было, я имел полное право оставить на нем парочку шрамов, как напоминание о том, что происходит, когда ты прикасаешься к женщине другого парня.

Если бы он не был сыном Найла, я бы так и сделал. Но Мэнди не та, из-за кого стоит терять покой и сон. Или фокусировать внимание, если уж на то пошло. Я еще не встречал женщину, которая стоила бы моих головняков, и не собираюсь ее искать.

Думаю, я официально облажался.

Сбрызгиваю лицо водой и натягиваю футболку на потное липнущее тело. Надеваю обувь, куртку, цепляю глок. Изо дня в день одно и то же. Эта та жизнь, которая меня устраивает, поэтому просто не представляю, почему она временами кажется такой пустой.

Погасив свет, запираю дверь и выхожу в прохладный воздух Бостона. Вместо того, чтобы идти налево, обратно к машине, которая отвезет меня в «Слейнт», поворачиваю направо. Эти улицы мне знакомы. Здесь я как дома. И даже, несмотря на то, что изрядно холодает, так как осень постепенно захватывает город, не возражаю против пешей прогулки. Свежий воздух – это единственное, что может вдохнуть жизнь в застоявшуюся энергию внутри меня.

Использованная гильза катается по исцарапанной крышке моего старого стола, перекатываясь туда и обратно. Сколько бы я не вглядывался в ее размеренное движение, я не могу сообразить. Нужно довести до сведения Найла при следующей встрече.

Ему это не понравится. Учитывая, что происходит сейчас, это последнее, с чем он захочет иметь дело. С такими нестабильными территориями, как наши, этот союз с русскими означает все. Сила в численности, по крайней мере, хотя бы для виду. Однако проблема с численностью всегда ставит под сомнение преданность. Мы не придерживаемся одинаковой тактики ведения дел. Но развитие с течением времени предполагает необходимость пересмотра таких вещей. У них есть Призрак, а нам нужен этот парень, каким бы ублюдком он ни был.

Это все, что мне известно наверняка. Я не потерплю, чтобы смерть моего деда осталась безнаказанной. Но развязывать войну сейчас не вариант. Из-за армян, стекающихся на восток за своим куском пирога, все стоят на ушах, вооруженные до зубов.

Дверь в мой офис распахивается и входит Ронан. Он удивленно приподнимает бровь, когда замечает пулю на моем столе, а я хватаю ее и кладу в карман.

– Все нормально, парень? – спрашиваю я.

Он кидает папку на стол с хмурым видом.

– Детектив Джеймс передает тебе привет.

Желание открыть папку непреодолимо. Душу его на корню. Ронан нависает надо мной, как чертов тюремный охранник, а мне надо побыть наедине, чтобы разобраться с этим.

– Какого черта ты делаешь, Кроу?

Тянусь за стаканом ирландского виски, потягиваю его, смотря на него поверх кромки стакана. У него благие намерения. Они всегда такие. Если и есть парень, которому я доверяю в этом мире без тени сомнения, так это Ронан Фитцпатрик. Он последовал за мной в банду в свои шестнадцать по собственному желанию, заслужив себе путь в Синдикат. Он сражался за меня, убивал и делал все, о чем я его просил. Мы почти как братья, причем настолько близки, насколько могут быть два некровных друг другу человека.

Только по этой причине я отвечаю на его вопрос.

– Я беру ее на работу.

– Я не доверяю ей, – говорит Ронан.

– Тебе и не нужно.

Он мычит что-то неодобрительно, в то же время как раздается еще один стук в дверь. Мой кабинет – чертово подобие универмага, ей богу.

– Войдите, – кричу я.

Мэнди просовывает голову в дверной проем и улыбается.

– Не помешаю?

– Да, помешаешь. – Ронан едва может сдерживать свою неприязнь к этой женщине.

– Нет. – Усмехаюсь ему в ответ. – Что тебе нужно, Мэнди?

Ронан выходит из комнаты, а вместе с ним уходит и нахлынувшее чувство вины. Мне не нравится скрывать от него что-либо, но это для его же собственной защиты. Чем меньше он знает об этом, тем лучше. Когда я вновь обращаю внимание на Мэнди, облегчение как рукой снимает.

– Итак, в чем проблема на сей раз? – кидаю ей раздраженно.

Она вздрагивает от холодности моего голоса, а потом надувает губы.

– Почему у Саши больше номеров, чем у меня? Она отрабатывает по расписанию…

– Тебе лучше знать, чем парить меня этим дерьмом, – отрезаю я.

Ни капли не смущаясь, она обходит вокруг моего стола, вальяжно рассаживаясь на нем, выгибает спину, пытаясь привлечь мое внимание к своим сиськам. Возможно, это сработало бы со мной раньше, но я больше никогда к ней не притронусь.

– Ты выглядишь напряженным. – Она льет елейным голоском, уверен, чтобы меня соблазнить. – Я могу это исправить, Лаклэн.

– Ах, я бы не был так в этом уверен, – замечаю я. – Кроме того, разве нет желающих перепихнуться с тобой этим вечером?

Она перекидывает волосы через плечо и растягивает губы в тонкую линию.

– Им всем далеко до тебя.

– Серьезно? – Ухмыляюсь я, подхватывая затеянную ею игру.

Она кивает и застенчиво улыбается. Я тоже когда-то думал, что эти улыбки настоящие.

– Верно, Лаклэн. Ты знаешь, что это правда.

– Тебе виднее. – Приканчиваю виски одним махом и кручу бокал у себя между пальцами. – Ты ведь объездила всех моих парней.

Ее карие глаза холодеют, а я отворачиваюсь. Надо было уволить ее давным-давно. Но так как Шону она по душе, я держу ее рядом. Горькое напоминание о том, что происходит, когда ты доверяешь женщине. Если бы мне пришлось отправить ее паковать свои вещички прямо сейчас, то это создало бы ему массу ненужных отвлекающих факторов. Отвлекающих факторов, типа Маккензи. Стакан в моем кулаке начинает трескаться, когда я понимаю, что сжимаю тот слишком сильно.

– Ты ведешь себя так, будто не можешь даже смотреть на меня, – говорит Мэнди.

Слезы в ее глазах такие же искусственные, как и все остальное в ней. Верность – это единственная истина в этой жизни, и если твоя женщина не верна тебе, ей нет места в твоей постели.

– До тебя только сейчас это дошло? – спрашиваю ее прямо.

Она протягивает руку, чтобы коснуться моего лица, но я резко отвожу ту в сторону.

– Убирайся к чертям собачьим из моего кабинета и иди-ка поработай.

Она рычит что-то себе под нос, но делает, как я говорю. Когда за ней закрывается дверь, я наливаю еще виски.

Мать ее!

Нахуй всех баб. Кажется, никогда не смогу им доверять. Даже бабам из нашей банды. Мысль о женитьбе на девушке, которую я не знаю, крепко засела в моей башке. Мне совсем не нравится эта идея. Я видел дочерей Виктора может быть, раз или два. Но я не могу вспомнить их лица. И независимо от того, какую я выберу, она гарантированно возненавидит меня.

Я тру лицо руками, а мои глаза возвращаются к папке у меня на столе. В моей груди появляется незнакомое ощущение, когда я думаю о том, что же там внутри. Это может быть тревога, паранойя, подозрение… или все сразу. Но вместе с тем это нечто совершенно иное.

Рывком открываю папку и смотрю на фотографию голубоглазой девушки, которая в настоящее время занимает все мои мысли. Черные волосы, бледная кожа… песня, которая приходит на ум, была написана специально для нее. У нее чертовски ангельская внешность. Как и сказал Рори. Я не хочу, чтобы он так о ней говорил.

Она ощущается так, будто уже моя, а я не могу этого допустить. Я хочу, чтобы она ушла. Мне нужно, чтобы она ушла. Из моей жизни и из моих мыслей. Она отвлечение, которое не могу себе позволить в данный момент. Непредсказуемый джокер. Кроме того, она все равно слишком молода для меня. Ей двадцать два. Разница в семь лет, но в моем мире это может быть равносильно трем десятилетиям.

Большим пальцем обвожу контур фотографии, прежде чем отложить ее в сторону. Что мне действительно нужно знать, лежит на дне папки. Просматриваю документы, буквально вгрызаясь в них.

Жесткая по натуре, какой мне и показалась. Оказалось, что у нее была на то причина. Попала под опеку государства в тринадцать лет, затем последовало убийство ее приемных родителей до того, как она решила сбежать. Что, черт возьми, должна сделать тринадцатилетняя девочка, чтобы выжить самостоятельно? Не сомневаюсь, что не хотел бы это знать.

Ее отец был подпольным боксером. Убит в темном переулке и найден с меткой русских.

Так написано в деле, но я очень хорошо знаю русских. Знак, вырезанный на лбу Джека Уайлдера, был персональным клеймом только одного человека. Ивана Маликова.

Чертов мудак.

Вот почему он хочет ее смерти. У русских не так много стандартов, как у нашей банды. У некоторых группировок меньших размеров они наблюдаются, но в целом вся группировка насчитывает больше членов, чем солдат в армиях некоторых стран. Это больше похоже на некое подразделение, в зависимости от того, кто всем заправляет.

Но сам этот факт заставляет меня задуматься. Поэтому девушка пытается устроиться здесь на работу? Мне показалось, что это чья-то злая шутка, когда Ронан сказал, что она сидит в моем клубе. После встречи с детективом Джеймсом я наблюдал за ней. Так что для нее пойти прямиком в «Слейнт» и требовать у меня работу… по моему, это последнее что я бы сделал сам. Все знают, что русские часто здесь бывают. Это общеизвестный факт. Она что, пытается отомстить за смерть своего отца? Или догадывается ли она вообще, что Иван был тем, кто его убил?

На эти вопросы я хотел бы получить ответ. Когда я беру ее фото и смотрю на него в последний раз, я говорю себе, что именно поэтому позволяю ей войти в наш мир. Я не доверяю ей, в этом нет никаких сомнений. Мне нужно держать ее на коротком поводке.

Я пишу Ронану смс-ку, чтобы он зашел в мой кабинет. Оперативен как всегда, он появляется на пороге уже через каких-то две минуты.

– Звал?

Он стоит в дверях, смотрит на меня так, будто я сошел с ума. Полагаю, что сошел.

– Та девушка, – говорю я ему. – Распространи слух по всему городу. Маккензи Уайлдер находится под защитой Синдиката МакКенны.

Глаза Ронана на секунду вспыхивают огнем, но он мудро решает не спорить. Он вообще редко спорит со мной, предпочитая обижаться на меня несколько дней.

– Что-нибудь еще?

Я откидываюсь в кресле и барабаню пальцами по столу.

– Также скажи ребятам, чтобы никто не прикасался и не говорил с ней.

ГЛАВА 7
МАККЕНЗИ

Номер, в котором останавливаюсь в мотеле в Роксбери – одна из тех комнатушек, за которые принято выкладывать за месяц вперед. Здесь вы встретите отбросы общества всех мастей, а ночью будете засыпать под аккомпанемент странных звуков, доносящихся со всех сторон. На самом деле, я почти уверена, что комната по соседству с моей точно отведена под притон, в котором сбрасывают напряжение все копы города. Но комната дешевая и кишит крысами, хотя мне доводилось засыпать и в куда худших местах. Никто не знает, что я здесь, даже Скарлетт.

И все же, когда в мою дверь резко стучат ровно в шесть часов, я нисколько не удивляюсь. Когда я щурюсь, пытаясь разглядеть в дверной глазок, кто это, там стоит Лаклэн с одним из своих парней. Я не сомневалась, что он будет проверять мою берлогу, но не ожидала, что он нагрянет так сразу.

Я открываю дверь с улыбкой на лице и прислоняюсь к дверному косяку.

– Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал, – говорю с тенью удивления. – Рада снова тебя видеть, Кроу. Преследуешь меня?

Он отталкивает меня в сторону и быстро сканирует взглядом мою комнату.

– Твой рот тебя до добра не доведет.

– Я не сомневаюсь в этом, – соглашаюсь с ним.

Он дает отмашку своему человеку и тот молниеносно проверяет мой номер на наличие жучков. Не протестуя, наблюдаю за тем, как тот машет своим устройством над каждой щелью, куда может заглянуть. Это часть крутого фасада Лаклэна – лишний раз указать мне на то, что в его мире не признают границ. Если он захочет войти в мою комнату и заставить своих шестерок рыться в моем грязном белье, ничто его не остановит. Я предусмотрительно спрятала свои записи на дне коробки с гигиеническими тампонами. Шансы, что они на самом деле будут там рыться, равны нулю. Мужчины довольно предсказуемы в данном вопросе.

Я притворяюсь, что мне вовсе неинтересно происходящее, присаживаясь в кресло и позволяя себе вдоволь наглядеться на Лаклэна. На нем джинсы с низкой посадкой, черная рубашка и кожаная куртка. На ногах потертые кожаные сапоги, а сбоку на бедре свисает цепочка, уходящая в карман джинсов. И весь он как будто пропитан аурой Темного повелителя подземного царства. У него мускулистое тело, не слишком перекаченное, а когда он двигается, под рубашкой отчетливо прорисовываются кубики пресса. Это то, что мне всегда нравилось в мужчинах. Прямоугольность их бедер. Заставляет задуматься, как бы он смотрелся без одежды.

Эту мысль я отгоняю довольно быстро.

Когда я поднимаю взгляд, глаза Лаклэна на мгновение вспыхивают пронизывающим огнем. Он застал меня за тем, как я бесстыдно на него пялюсь, и он это знает. Я меняю положение тела в кресле, и перевожу внимание на все еще открытую дверь в мой номер.

– Все чисто, – заявляет парень.

Лаклэн делает еще один жест, и парень исчезает за дверью, оставляя нас одних в душной комнате.

– Вы уже закончили? – спрашиваю я.

– Не совсем. – Он направляется ко мне, наклоняется, вторгаясь в мое личное пространство, и приближая мое лицо к своему.

Вот дерьмо. Он так близко, что мое сердце бьется безумно быстро. У него и впрямь напрочь отсутствует чувство границ. И такая близость… пугает меня до чертиков. Но когда смотрю ему в глаза, я, кажется, забываю об этом. Сегодня они бледно-голубые. Мягкие и манящие, когда он так усердно пытается вырвать мои самые потаенные секреты.

Отчаявшись посмотреть куда-то еще, устремляю взгляд на его губы. Неправильный выбор. Я до сих пор помню прикосновение этих губ к моим. Мягкие со слегка искривленной ухмылкой, думаю, именно они придают ему несколько мальчишеский вид. О, эта кривизна и небольшое несовершенство его улыбки. Думаю, я вряд ли когда-нибудь смогу ее забыть. Как будто чувствуя, о чем я сейчас думаю, Лаклэн раздувает ноздри, а радужка его глаз переливается всеми мыслимыми цветами опасности. Он действует на меня как отбойный молоток на мою броню.

Я почти теряю рассудок. Знаю, что этот человек, который так смотрит на меня сейчас – плохой парень. Очень плохой. Знаю, что то же самое он мог проделать и с Талией. Он мог заманить ее, а потом заставить исчезнуть, когда она не захотела играть по его правилам. Даже если сам этого не делал, вполне вероятно, что он знает человека, который это сделал. Того загадочного русского. Они, наверное, друзья, без сомнения.

Так почему я так на него реагирую?

– Скажи мне, почему ты живешь здесь? – спрашивает он.

Я отстраняюсь, пытаясь вернуть себе самообладание.

– Хорошо, но перестань меня трогать.

– Тебе не нравится? – спрашивает он.

Его вопрос звучит искренне, что только больше меня смущает. С каких пор таких парней, как он, волнует, нравится что-то женщине или нет? Я закатываю глаза, когда он выпрямляется во весь рост и засовывает руки в карманы, ожидая моего ответа.

– Я здесь временно, – отвечаю ему. – Не хочу, чтобы мой бывший нашел меня.

– Роксбери не так уж далеко от Саути, – отмечает Лаклэн. – К тому же я видел, как ты дерешься. Не похоже, чтобы ты кого-то боялась.

Черт, он меня подловил.

– Ну…, – тяну уклончиво. – Возможно, я и из Саути, но он нет. И вообще, он совсем слетел с катушек. А чтобы заставить такого парня образумиться, придется потрудиться.

– Хм,… – произносит он, прикасаясь пальцами к губам. Для него все, что я говорю, звучит наверно весьма иронично. Из огня да в полымя, как говорится.

– Тебе больше не придется беспокоиться о нем, Мак. – Его тон становится серьезным. – Ты теперь под моей защитой.

Как вам это нравится? Он-таки не бессердечный мужлан.

– Спасибо, – говорю я ему. – Но мне не нужна твоя помощь. Я могу о себе позаботиться.

– Помнишь, что я говорил тебе о том, что надо играть по моим правилам? – спрашивает он.

Я прикусываю губу, чтобы задушить на корню свою сардоническую улыбку.

– Конечно. Как скажешь, Лаклэн.

– Умница, – говорит он. – А теперь тащи свою задницу в машину. Я отвезу тебя на ужин.

После того, как я суетливо закончила все приготовления, выхожу на улицу, чтобы обнаружить на парковке последнее, что могла там ожидать. Чертов «мазератти».

Синий «Гран Туризмо Спорт», если быть точной. Пока иду к машине, у меня слюнки текут, так хочу потрогать ее. В последнюю секунду я отдергиваю руку и, кажется, слышу смех Лаклэна.

– Представляешь, да?

– Ба-ба-бум, – говорю я в ответ. – Есть ли хоть малейший шанс, что ты дашь мне порулить?

Он крутит ключи на пальцах.

– Ни в коем случае, даже если бы я был при смерти.

Пфф.

Он открывает мою дверь, и я проскальзываю на сиденье подобно куску масла. М-м-м… внутри все еще стоит запах новой машины вместе с нотками кедра и лайма.

Лаклэн располагается рядом со мной на водительском сиденье, и смотрит на меня, заводя сердце зверя. Клянусь, у меня почти случился оргазм только от одной вибрации и звучания движка. Господи, это определенно подняло его рейтинг.

– Почему бы нам не пропустить ужин, а тебе просто не покатать меня на этой машине по городу несколько часов, – предлагаю ему.

Он резко стартует с парковки прямо на улицу.

– Должен сказать, Мак, ты умеешь отрываться, не так ли?

– И что теперь?

– Ты любишь веселье, – уточняет он. – Быстрые тачки и бои…

Его словесный поток резко обрывается, но не трудно догадаться, о чем он сейчас думает.

Лишь на минуту, пока я наблюдаю, как он плавно перемещается по улицам Бостона, у меня закрадываются сомнения. Есть что-то сексуальное в мужчине, который знает, как обращаться с такой красивой машиной, что заставляет вас хотеть его. Опять же, мне необходимо избавиться от этого наваждения.

Господи, мне нужно взять себя в руки. И вспомнить, наконец, для чего я это делаю. Я не могу испытывать чувства к этому мудаку. Я обращаюсь к видам из окна и не произношу ни слова, пока мы едем. Когда он сказал, что везет меня на ужин, я ожидала что-то типа паба или чего-то в этом роде. Но вместо этого мы в конечном итоге подъехали к высококлассному ресторану в престижном районе Бэк Бэй. Причем не просто к какому-то там ресторану, а знаменитому ресторану, которым владеют русские.

Кидаю на него взгляд искоса, пытаясь понять его мотивы, что он привести меня именно сюда. Это не совпадение, а стратегия. Он хочет, чтобы русские видели его здесь со мной. Но почему?

Я не могу долго мусолить эту мысль. Он выходит из машины, и я следую его примеру. Старшая официантка не спрашивает имя Лаклэна, она узнает его сразу. Две минуты спустя мы уже сидим на одном из лучших мест ресторана с личным комплиментом от шеф-повара.

Знаю, что должна использовать эту возможность, чтобы хорошо рассмотреть некоторых из его деловых партнеров, но мне здесь неуютно. Я не часто бываю в таких ресторанах. Именно мимо таких мест я проходила, будучи подростком, заглядывая через окна ресторана и наблюдая за тем, как богачи поглощают деликатесы. Я чувствовала огромное негодование, зная, что мы с Талией будем либо попрошайничать, либо попросту воровать еду себе на ужин.

Это ожесточило меня. Такие жизненные переживания лишили меня остатков женственности. Я не люблю ассоциировать себя с этими людьми. Даже сейчас я все еще живу на периферии общества. Теперь я сплю в хорошей теплой постели на сытый желудок, но где-то внутри меня все еще сидит обида, и я не знаю тому причины.

Может потому, что мне нет места в этом мире. Или потому, что у меня нет семьи. Или кого-то, кого будет волноваться, если я вдруг исчезну. Только Скарлетт. Но однажды, и она, скорее всего, тоже исчезнет. И тогда я останусь один на один с собой, и даже не могу себе представить, каким темным будет мой мир.

Я эгоистка, раз во мне появляются подобного рода мысли и чувства. Раз позволяю этому страху управлять мной. Но я не могу думать об этом сейчас. Поэтому изучаю меню и притворяюсь, что постоянно бываю в таких местах. Я заказываю чилийского сибаса, а Лаклэн заказывает стейк и текилу со льдом для меня… как мне нравится. При любых других обстоятельствах я была бы удивлена, что он запомнил такую деталь, но он из тех, кто постоянно следит за теми, кто его окружает.

Когда я слизываю соль с края стакана и делаю глоток, то запоздало понимаю истинную причину, по которой он это запомнил. Он напряженно наблюдает за тем, как я методично выжиманию лайм и слизываю капельку сока с большого пальца.

– Не закажешь ничего для себя? – спрашиваю ласково.

– Пока нет. – Он наклоняется вперед на локтях. – Мы выпьем в клубе.

Мы. Он сказал «мы». Он отвез меня на ужин, а теперь говорит о выпивке? Красные флажки замаячили повсюду. Возможно, он находит меня привлекательной, но знаю, что я ему не нравлюсь. В этом-то и разница, все написано у него на лице. Он чертовски подозрителен, и подозреваю, хотел бы, чтобы я просто исчезла. Так что там с другими вещами? Этого я пока не могу выяснить.

– Я думала, ты, как настоящий Пэдди, балуешься лишь «черным золотом» [2]2
  ирл. сленг – ирландское пиво «Guiness»


[Закрыть], – дразню его.

Он хмурится и откидывается на спинку своего кресла, не удостоив ответом. Хех. Так тебе и надо.

Официант приносит наш заказ, и мы едим в полной тишине. Все это очень… похоже на свидание. Если бы я была на свидании с серийным убийцей, который оценивал бы меня как свою потенциальную жертву, но неважно. К счастью для меня, Лаклэн и я стараемся сохранить свои секреты в тайне, так что нет необходимости заполнять пробелы, нарушая неловкое молчание. На самом деле, мне даже нравится, что он не против. Хватает и просто изредка смотреть друг на друга через стол.

К тому времени, как мы закончили с едой, мне пора идти на работу. Лаклэн расплачивается и провожает меня до машины. Он даже открывает мне дверь, что меня очень пугает. Конечно, он не пытается ухаживать за мной. Ведь так?

Мне не приходится долго задаваться этим вопросом. Когда мы едем обратно, я выясняю истинную причину, по которой он меня вытащил меня из дома.

– Мне нужно кое-что обсудить с тобой, Мак.

– Я вся внимание. – Скрещиваю ноги и всем своим видом демонстрирую, что внимательно его слушаю.

– Я все еще не уверен, что этот клуб – подходящее место для такой девушки, как ты.

– Что это на фиг значит? – спрашиваю я.

Он бросает на меня взгляд, а затем продолжает:

– Я кое-что нарыл на тебя.

Я смотрю в окно на город:

– Меня это не удивляет.

– У тебя какие-то проблемы с русскими? – спрашивает он.

У меня в груди все сжимается, но я стараюсь сохранять хладнокровие. Он никак не мог узнать про мой план. Ни в коем случае. Но зачем еще ему об этом спрашивать?

– Никаких проблем, – говорю я.

– Говорят, твой старик проиграл бой.

– Он не проиграл его, – огрызаюсь я. – На него напали в темном переулке…

– Вот именно об этом я и говорю, – говорит Лаклэн. – Тебе придется держать это дерьмо при себе, если все еще хочешь работать на меня. В клубе полно русских.

Я закрываю рот и скрещиваю руки. Так вот что он думает? Дело в моем отце. Полагаю, в некотором смысле, отчасти он прав. Но я позволила своим эмоциям проявиться слишком легко. Ошибка новичка.

– Поэтому ты здесь, Мак? – спрашивает он. – Решила, что сможешь отомстить?