Текст книги "Ворон (ЛП)"

Автор книги: А. Заварелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 36
МАККЕНЗИ

Сидим в гостиной, ждем этого человека по имени Алексей. Я до сих пор понятия не имею, что мы здесь делаем.

Лак крепко прижимает меня к груди, его рука обвилась вокруг меня, пока его пальцы прокладывают дорожку вверх и вниз по моей спине. Чувствую его взгляд на себе, но не могу заставить себя посмотреть на него. Слишком много неопределенности в том, что будет дальше, и я буквально хватаюсь за соломинку. Я боюсь, что один взгляд, брошенный на него, даст ему понять, о чем я думаю.

Наконец, тот таинственный парень входит в комнату.

Человек, который, как я полагаю, и есть Алексей, усаживается напротив нас, не произнося ни звука. Это крупный мужчина, высокий, с широкими плечами и атлетичным телосложением. Он также довольно красив, но в его лице сквозит какая-то неуловимая грусть. Печальные голубые глаза фокусируются на мне, после чего он переводит взгляд на Лаклэна.

Он говорит что-то по-русски, на что Лаклэн отвечает, шокируя меня до чертиков. Через мгновение этого перебрасывания непонятными фразами в комнате вновь наступает тишина. Заходит домработница, наливает мужчинам выпить, а потом спрашивает, не хочу ли я тоже чего-нибудь выпить. Я качаю головой, но все равно благодарю ее.

Лак медленно потягивает дорогой коньяк, в то время как Алексей осушает свой бокал за два глотка. А потом наливает себе еще один стакан.

– Ты решил проблемы с Катей? – спрашивает Лаклэн.

Но единственным ответом Алексея становится очередная порция выпивки. Вот почему он выглядит таким взвинченным. Очевидно, ему разбили сердце. Если бы он только знал, как сильно в этот самый момент нас роднит сей факт.

Что же я буду чувствовать, когда Лаклэн будет решать, оставить ли меня в живых? Оболочка моего прежнего «я» в обнимку со стаканом выпивки. Меня пробивает дрожь, когда я думаю об этой перспективе.

Парни разговаривают на смеси ломаного русского и английского. Лак, похоже, знает основы, но говорит на русском не бегло. Мне не нужно видеть, как взгляд Алексея останавливается на мне, чтобы понять, о ком они говорят.

Через некоторое время, они, кажется, приходят к некоему соглашению. А потом Лаклэн достает что-то из кармана и передает Алексею. Такое чувство, что у меня в горле стекло, когда я понимаю, что это фотография Талии.

– Что ты собираешь с ней сделать? – интересуюсь я.

Лаклэн не отвечает. Он уставился на Алексея, смотрит на него, так что я делаю то же самое. Его глаза блуждают по фотографии с лазерной точностью, как будто он загружает каждую деталь подобно памяти компьютера.

– Он знает, что с ней случилось? – спрашиваю я с обвинением в голосе.

Лак бросает на меня взгляд.

– Нет. Он предложил помочь тебе найти ее.

Все остальное не имеет значения. Весь ужас и боль этого вечера и тех событий, приведших к нему.

И в эти краткие мгновения мой мир снова озаряется солнечным светом, и все снова становится ясным.

Алексей поглядывает на меня, а я пытаюсь прочитать его. Подсмотреть за тем, кто скрывается за стеной этой холодности. Он продолжает разглядывать своими налитыми кровью глазами фотографию, как будто не может прекратить пялиться на нее. Внутри меня зарождается надежда подобно оазису в пустыне. Даже циничная часть меня передергивается внутри от возможности принять любой возможный грядущий отказ.

– Как ты собираешься ее найти? – интересуюсь я.

Лаклэн отвечает за него.

– Алексей очень хорошо умеет находить вещи, – уклончиво говорит он. – Он работает с… компьютерами.

Это единственное объяснение, которое я получаю. И понимаю, что Алексей должно быть член альянса. Русского синдиката. Лак непоколебим в своей уверенности, что Алексей может найти ее, и я хочу в это верить. Он выглядит ответственным. Тихий, культурный и опасный, но более расчетливый, чем другие парни, с которыми мне довелось встречаться. Он действительно может найти Талию? Я не знаю. Но он единственная надежда, которая у меня осталась.

Алексей делает снимок и что-то говорит по-русски, а потом выходит из комнаты.

Я все еще испытываю облегчение от осознания того, что здесь происходит. Но когда Лаклэн притягивает меня к себе и начинает осыпать поцелуями мое лицо, меня довольно скоро осеняет. В этот момент я понимаю, что наши травмы останутся с нами навсегда. Они живут внутри нас, в самых глубоких темных, укромных уголках нашего крошечного персонального ада. Пистолет взведен и заряжен, ждет, когда кто-нибудь придет и нажмет на курок.

И Лаклэн нажимает на курок. Он собирается меня бросить. Одиночество и страх… светит мне без него. Мое сердце грозит упасть в глубокую пещеру мрака под тяжестью боли.

– Нет. – Хватаюсь за его пальто, стараясь удержать. – Что ты делаешь?

Еле уловимое прикосновение его губ к моим служит ответом на мой вопрос.

– Нет, – повторяю я слабо.

– Мак. – Он закрывает глаза и зарывается лицом мне в шею, прижимая меня к себе. – Я не отдам тебя русским, хорошо? Алексей – мой друг, и я ему доверяю. Тебе здесь не причинят вреда, но мне нужно идти.

– Нет.

Кажется, я потеряла способность говорить.

– Милая, я должен.

– Ты не можешь так со мной поступить, – уже рыдаю я. – Не уходи. Останься.

Он гладит мое лицо, мои волосы, в его глазах нет гнева, он смотрит на меня мягко.

– Ты прекрасна, милая, – говорит он. – Я не избегаю тебя, Мак. Именно так и должно было случиться.

– Не возвращайся, – умоляю я. – Мне очень жаль. Только не возвращайся.

Я знаю, что это несправедливо. Или даже реалистично. Но Лаклэн дал мне шанс вести себя как малолетке с эмоционально нестабильной психикой ребенка двух лет от роду. Он снимает свой золотой медальон, хранящий тепло его кожи, и надевает его мне на шею. Я хочу выразить протест, но вместо этого цепляюсь за него. Тот факт, что он оставляет его у меня означает, что он вернется за ним.

– Помнишь, ты спрашивала, чего хочет такой человек, как я?

В ответ издаю душераздирающий возглас отчаяния.

– У меня уже есть семья, – объясняет он. – И я буду выполнять все, что они решат за меня, Мак.

Вот как это работает.

Я качаю головой, на кончике языка завис протест, но он все равно продолжает.

– Но если бы я собирался жениться, – говорит он. – Я бы хотел, чтобы моей женой стала ты.

Я забираюсь к нему на колени, цепляюсь за него, надеясь, что Лак не сможет меня стряхнуть. Что все происходит не так, как мне кажется.

– Пожалуйста… – я обхватываю его за шею руками и рыдаю.

Он кладет одну из своих ладоней мне на живот и смотрит на нее с тоской.

– Я хотел иметь от тебя детей. Можешь себе представить? – Он поднимает на меня глаза. – Никогда не хотел этого ни с одной женщиной до этого.

– Ты все еще можешь, – настаиваю я.

Я бы сказала ему все, что угодно прямо сейчас, чтобы он не ушел. Но это не ложь. Я бы родила Лаку детей.

У меня был бы целый выводок, если бы он только захотел.

Он целует мое ухо, а затем шею.

– Здесь ты будешь в безопасности, Мак. Не хочу, чтобы ты о чем-то беспокоилась. Алексей дал слово, что ты будешь в безопасности.

– Нет, Лаклэн.

Он поднимает меня и пытается оторвать от себя, но я продолжаю сопротивляться, правда, уже на расстоянии.

– Я не позволю тебе уйти. Я не позволю тебе вернуться туда без меня. Я могу все объяснить. Я могу попытаться все исправить. Я заставлю Найла понять. Все, что угодно… что угодно.

Он прикасается пальцами к моим губам, чтобы заставить меня замолчать. А затем он наклоняется и шепчет мне на ухо.

– Скорее всего, все это время у тебя во рту был четырехлистный клевер, – говорит он.

Я в замешательстве моргаю.

Он лишь улыбается.

– Я совершенно без ума от тебя, милая.

Чьи-то руки хватают меня сзади и утаскивают, пока я кричу. Лаклэн бросает на меня последний взгляд, а потом уходит. За дверь, и из моей жизни навсегда. Я пытаюсь отбиться от того, кто меня удерживает, но не могу. Я слишком эмоциональна. Все навалилось. Все чертовски сложно. Но это не имеет значения. Потому что когда я чувствую укол в руку, понимаю, что они не дают мне выбора.

ГЛАВА 37
ЛАКЛЭН

Я всегда говорил, что женщине нельзя доверять.

Мак разрушила каждый кусочек здравого смысла, который еще был во мне. Но я не обращал на это внимания. Ничего не имело значения, кроме нее. Теперь осталось сделать только одно.

Сначала позвоню Найлу и договорюсь о встрече в клубе. А потом Ронану. Он попытается оспорить мое решение, но это бесполезно. Я сдамся Найлу и понесу любое наказание, которое он сочтет необходимым.

Пока это не имеет никакого отношения к Мак.

Я люблю ее. Сам не могу в это поверить, но это правда. Я от нее без ума. Мне хочется верить, что если бы она только сказала мне, в чем проблема, я бы помог ей. Но я не могу сказать наверняка, что это правда.

Я знал, что у Талии были проблемы, когда она начала работать в клубе. Она слишком любила одного из русских. Дмитрий, так его звали. Он не был частью группировки Алексея, но Иван поручился за него.

Это должно было стать для меня первой подсказкой. Если бы у меня были какие-то конкретные доказательства, что он причастен к тому, что случилось с подругой Мак, тогда я бы отправил его в подвал, чтобы Ронан с ним разобрался.

Мы не потерпим такого в нашем клубе. Тронешь наших женщин, встретишься с Ронаном.

Все очень просто. Но Талия работала в «Слейнте» всего две недели. Она сказала мне, что собирается в отпуск и ей нужно немного отдохнуть. Когда копы начали ошиваться поблизости, детектив Джеймс упомянул, что у него были основания полагать, что она сбежала в Мексику по какой-то причине. Поэтому я оставил все как есть. Девушка никогда ничего не видела, ничего не знала, так что меня не беспокоило, что она собирается делать со своей жизнью.

Все эти события привели Мак в мою жизнь. Я хотел бы сказать, что мне жаль, что я хотел бы, чтобы этого никогда не произошло, но это неправда. Мне жаль ее подругу. Если кто-то сможет найти ее, так это Алексей.

Мак с ним тоже будет в безопасности. Мне это хорошо известно. Это все, что имеет значение сейчас. Она сделала это не со злым умыслом. С другой стороны, я наломал немало дров. Я обманул ее, причинил ей боль… планировал сдать ее русским из чисто эгоистических соображений. Я не знаю, что это говорит обо мне. Но я говорил правду, по крайней мере, то, что сказал ей.

Я вообще-то думал о совместной жизни с ней. Насколько глупо? Привести женщину в этот мир – это всегда ответственность. Вся эта ситуация сразу меня насторожила. Независимо от того, что ждет меня впереди, лучшее, что я могу сделать для Мак, это отпустить ее. Это бескорыстная вещь. И одновременно самая сложная часть. Я не хочу этого. Я не хотел ничего из этого. Но теперь у меня нет выбора.

Алексей дал мне свое слово. Он вывезет ее из штата. Придумает ей новую личность. И Мак никогда не узнает, жив я или мертв, потому что ей скажут только одно.

Для нее Лаклэн Кроу всегда был и будет мертв.

ГЛАВА 38
МАККЕНЗИ

Когда я просыпаюсь в кромешной тьме в постели, которая кажется мне незнакомой, ужас внутри меня постепенно нарастает. Я дезориентирована, измотана, и на мгновение даже не смогу понять, где нахожусь.

Но когда я сажусь на постели и смотрю в окно, вспоминаю все произошедшее с болезненной ясностью.

Лаклэн.

Черт, где он? И как я могла просто позволить ему уйти без меня?

Я в глуши, но это меня не остановит. Я собираюсь добраться до него. Я не позволю ему пожертвовать собой ради меня.

Я нахожу свои ботинки в изножье кровати и поднимаю их, чтобы не шуметь. Этот дом намного больше внутри, и, как мне кажется, я на втором или третьем этаже. Когда я добираюсь до двери спальни, она открывается без усилий. Крадусь по коридору, останавливаясь у потрескавшейся двери, откуда пробивается свет.

Без сомнения, внутри кто-то есть. И мне придется пройти мимо него, чтобы спуститься вниз. Как, черт возьми, я попала из ловушки ирландской мафии в ловушку русской мафии, понятия не имею. Мне интересно, есть ли здесь еще люди, о которых я не знаю. Конечно, Лаклэн должен доверять им, чтобы защитить меня. Но он должен знать, что я сделаю это. Что я попытаюсь добраться до него. Какими были его приказы в таких обстоятельствах?

Есть только один способ узнать.

Выжидаю целых две минуты и ничего не слышу. Но вместо того, чтобы проскользнуть мимо, останавливаюсь, так как любопытство во мне пересиливает. Я открываю дверь и встаю в дверном проеме. Алексей валяется на столе с бутылкой коньяка в руках. Но не от его вида я пребываю в шоковом состоянии. Это комната от пола до потолка заполнена мониторами.

Мои глаза бродят по экранам, и мне требуется минута, чтобы осознать, для чего они нужны. На дисплее идут прямые трансляции турниров по покеру, шахматные игры, скачки и почти все, что можно считать азартными играми.

Похоже, что тут стоит какой-то запрограммированный бот. В нижней части экрана выполняется куча всяких кодов. Понятия не имею, что они значат, но у меня есть предположение. Ирландцы работают с русскими. Это то, с чем они имеют дело? Нелегальные азартные игры?

Прежде чем могу принять решение самостоятельно, глаза Алексея открываются, и он пристально смотрит мне в глаза.

Он принимает вертикальное положение и скребет рукой по лицу. Он не выглядит ни капли удивленным, что я наткнулась на эту комнату, и мне приходится только недоумевать.

– Это то, чем занимаются ирландцы? – бросаю я неосторожно.

Он кидает на меня беглый взгляд, прежде чем налить себе еще один стакан коньяка.

– А чего ты ожидала? – выгибает он бровь, уставившись на меня. – Игры в покер на заднем дворе?

– Многого, – признаю я.

– Как по старинке. – Он машет рукой и пожимает плечами. – Вот это будущее.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – спрашиваю у него подозрительно.

– Я не говорю тебе того, чего бы ты сама не увидела.

– Мне нужно идти, – говорю я ему уверенно.

Он вздыхает. Очевидно, он ждал этого.

– Ты хочешь поехать к Лаклэну, верно?

– Определенно да. И мне нужна машина, – предлагаю я смело.

– Я бы не советовал.

Он не делает шаг мне навстречу. Похоже, и не намерен этого делать. Но в его словах есть что-то зловещее, что заставляет меня колебаться вместо того, чтобы повернуться и закрыть дверь.

– А почему собственно нет?

Он хватает пульт и направляет его на мониторы, нажимая несколько кнопок. И тогда мои худшие страхи оживают.

На экране перед собой вижу Скарлетт. Ее удерживает в гостиничном номере не кто иной, как Рори.

– Какого черта? – кричу я. – Он обещал! Он обещал, что не причинит ей вреда!

– Ей не причиняют вреда, – говорит Алексей, а затем указывает. – Смотри.

Что я и делаю. Я подхожу к экрану и приглядываюсь. Скарлетт лежит на кровати отеля и смотрит телевизор.

По крайней мере, она не выглядит скованно или как человек, которого ранили. Но Рори с ней не разговаривает. Он даже не смотрит на нее. Он просто сидит у двери, с пистолетом в руке, листает журнал.

Я проглатываю комок в горле и смотрю на мужчину напротив меня. На того, кого не знаю, но кому Лаклэн доверяет. Я хочу вырвать ему кадык.

– Ты сказал, что поможешь мне, – срываюсь я. – Именно это ты сказал Лаклэну.

– Я и помогаю тебе, – говорит он. – А это страховка Лаклэна, что ты будешь делать все, что я тебе говорю. Он знал, что с тобой могут возникнуть проблемы.

Мои глаза слезятся, когда я осознаю патовость ситуации. Лаклэн использует Скарлетт, чтобы удержать меня здесь.

– Так что от тебя зависит, пострадает ли твоя подруга, – добавляет Алексей.

– Откуда мне знать, что ты говоришь это не просто так?

– Ты действительно хочешь это узнать? – спрашивает он.

Когда я смотрю на него, то понимаю, что он мафиози до мозга костей. Темный и смертоносный. И я не сомневаюсь, что он выполнит свою негласную угрозу, но я все еще не могу поверить, что Лаклэн сделал это со мной. Он ведь пообещал мне кое-что. Дал обещание, которое нарушил. И он ждет, что я позволю ему отдать за меня свою жизнь, пока я буду заперта в этом гребаном доме.

– Есть еще кое-что, – говорит Алексей.

Я смотрю на него, все еще разрываясь между тем, что мне предпринять. Мне просто нужно добраться до Лаклэна. Но я не могу позволить, чтобы Скарлетт пострадала. Что, черт возьми, я собираюсь делать? Я едва слышу его следующие слова. Пока он не произносит имя, которое почти всегда разрывает мое сердце пополам.

– О Талии.

– Что? – интересуюсь я.

Он указывает на экран, и я снова поворачиваюсь. А потом я чуть не падаю от того, что вижу перед собой.

– Это ведь она, верно?

Я смотрю на фотографию на экране, прикасаясь к ней, как будто это просто иллюзия. То, что он придумал, чтобы обмануть меня. Но это не так. Она там, и она выглядит такой худой и изможденной, и на ней просто какие-то лохмотья. Это очертания ее тела, которым она опирается о стену позади нее. Почти как фотопортрет преступницы, и я едва узнаю безжизненные глаза, смотрящие на меня. В этом нет никакого смысла.

– Где она? – требую у нее ответа. – Откуда ты это взял?

Он не отвечает, и тогда я вспоминаю, что он не слышит. Я поворачиваюсь и смотрю на него, повторяя свои вопросы.

– Я сказал, что помогу тебе найти ее, – отвечает он.

Он смотрит мимо меня на экран, глядя ей в лицо. Я ненавижу этого парня за то, что он делает со мной сейчас, но то, как он смотрит на нее… как будто он действительно может видеть ее, это то, чего я хотела все это время. То, о чем я умоляла каждого детектива, перед которым я когда-либо выкладывала эту фотографию. Я просто хотела, чтобы они ее увидели.

И в первый раз, я наконец-то чувствую себя как Алексей.

– Ты знаешь, где она? – шепчу я.

Он изучает меня, прежде чем налить себе еще один стакан коньяка.

– Я отслеживаю ее перемещения, – говорит он. – Но я знаю, что она за границей. И я буду продолжать помогать тебе, пока ты делаешь то, о чем я прошу.

Я игнорирую угрозу в его тоне и фокусируюсь на небольшом кусочке информации, которую пытаюсь в настоящий момент осмыслить.

– Что ты имеешь в виду, говоря «за границей»?

Его глаза пристально вглядываются в мои, и по истечении года поисков я наконец-то получаю ответ.

– Ее продали.

ГЛАВА 39
МАККЕНЗИ

Я все еще пытаюсь переварить то, что сказал мне Алексей, когда снизу до нас доносится шквал криков. Я смотрю на Алексея и думаю, слышит ли он их.

А он уже положил руку на пульт, пролистывает мониторы. Мое внимание снова приковано к экрану, к Ронану, который проносится по дому, а Франко бежит за ним по пятам. Алексей выходит из комнаты, я иду за ним, и, в конце концов, мы все сходимся у основания лестницы.

Ронан даже не взглянул на меня, и он еще более жесткий, чем обычно. Что-то не так. Он чеканит слова на идеальном русском языке, или, по крайней мере, мне кажется, что это чистейший русский язык. Я не могу ничего понять, но вскоре они с Алексеем начинают о чем-то спорить.

– Можно, пожалуйста, то же самое только по-английски? – интересуюсь я.

Ронан на секунду встречается со мной, взглядом и его глаза полны ненависти.

– Он в порядке? – требую у нее ответа. – Лак в порядке?

– Он послал меня отвезти тебя в другое безопасное место, – говорит Ронан. – Это было обнаружено.

Я смотрю на Алексея, который не уверен в верности его слов. Честно говоря, на самом деле я тоже не очень уверена в его словах. Но Ронан не мог знать, что я здесь, пока Лаклэн не сказал ему, верно? И он всегда доверял Ронану быть моим охранником. Тем не менее, что-то в этом всем кажется мне подозрительным. Но если у меня есть шанс как-то вернуться к Лаклэну, я им воспользуюсь.

– Я доставлю девушку лично, – говорит Алексей. – Если то, что ты говоришь, правда, у тебя не должно возникнуть проблем.

Ронан энергично кивает.

Следующие две минуты проходят для меня как в тумане под аккомпанемент коротких приказаний Франко и Ронану, внимательно наблюдающим за мной, от Алексея на русском. Они выводят меня за дверь, усаживают в серебристую машину, пока Ронан залезает в свой бумер и занимает свое место впереди нас.

Пока мы едем через лес, я пытаюсь разработать план побега. Теперь мне нужно избавиться от трех мужчин, а это будет не так-то просто сделать. Особенно учитывая, что я однажды я уже ускользнула от Ронана, я очень сомневаюсь, что он позволит случиться этому снова.

Но это не важно. Я сделаю все, что потребуется, говорю себе. Мне нужно это сделать. Потому что я не могу позволить Лаклэну пожертвовать собой ради меня и из-за моих ошибок. Я не могу позволить ему умереть из-за моих необдуманных действий. Я люблю его.

Я люблю его так чертовски сильно, что это просто чистейшее безумие. Я думала, что не способна на такое. Я знаю, что не способна любить кого-то другого подобным образом.

Я не знаю, как он это сделал. Как он смог пробить мою броню. Но он это сделал. Он разорвал ее на куски.

Перед нами мигают стоп-сигнальные огни тачки Ронана.

Франко выкрикивает что-то по-русски, и они с Алексеем достают оружие.

– Что происходит? Засовываю голову между сиденьями, пытаясь разглядеть, что происходит.

Следующее, что я понимаю – раздается звук двух громких хлопков и воздух с шипением выходит из камер сдуваемых шин.

Алексей и Франко говорят по-русски, оглядываясь назад, и я понимаю, что кто-то только что стрелял по нам из-за деревьев.

Так какого черта Ронан остановился?

Стекло разлетается на куски под градом пуль, летящих в задние фонари.

– Господи! – Я пригибаюсь и прикрываюсь. – Кто в нас сейчас стреляет?

Мужчины выпрыгивают спереди и приседают за дверями, отстреливаясь. Возникает некоторая заминка, пока они определяются, откуда стреляют. Как будто стрелков может быть двое. И я интуитивно понимаю, что один из них – Ронан. В любом случае, я не собираюсь оставаться здесь, чтобы убедиться в этом лично. Я хватаюсь за дверную ручку и распахиваю дверь. Я знаю, что мы чертовски далеко от проторенной дорожки, но я должна уйти от этих сумасшедших ублюдков.

Ронан, должно быть, совсем свихнулся, стреляя в русских вот так запросто.

Он должен знать, что это приведет к войне. Я не могу понять, что происходит, но, честно говоря, мне сейчас все равно. У меня нет времени на то, чтобы разбираться в том, что они там делают, или в том, что еще они придумали для меня. Мне просто нужно добраться до Лаклэна.

Я по-пластунски ползу по лесной тропинке, грудь вздымается с облегчением, звук выстрелов становится все более и более отдаленным. Сосновые иголки и холодный гравий вонзаются в мою кожу, но это не имеет значения. Как только я буду достаточно далеко, я побегу. Если придется, угоню тачку. Я сделаю все, что потребуется.

Все эти мысли проносятся в моей голове, и это единственное, на чем я могу сосредоточиться. Поэтому, когда кто-то хватает меня сзади и закрывает мне рот грязной вонючей тряпкой, это застает меня врасплох.

Слишком поздно я понимаю, что меня только что отключили при помощи хлороформа.

Когда я снова просыпаюсь, обнаруживаю себя привязанной к заднему сиденью машины Ронана. У меня ужасная головная боль и то, как болит мое тело, свидетельствует о том, что они не нежничали со мной, обездвиживая меня.

Я принимаю вертикальное положение и смотрю в окно. Мы движемся по автостраде, возвращаемся в Бостон. Облегчение наливается во мне, как воздушный шар заполняется воздухом, но длится оно не долго.

Конор на переднем сиденье с дробовиком в руках, и он бледен, как простыня. Ронан словно тисками впился в рулевое колесо. И их поведение в сложившейся ситуации бессмысленно.

– Что случилось с Алексеем? – требую у нее ответа.

Взгляд Ронана встречается с моим в зеркале заднего вида, и надо сказать, что он никогда не был холоднее, чем сейчас.

– Теперь ты на стороне русских, да? – спрашивает он меня. – Лаклэн сказал мне, что ты их ненавидишь. Не удивлен, что это тоже было ложью.

Я игнорирую его жалящие слова и сосредотачиваюсь на том, что важно.

– Не может быть, чтобы Лак разрешил вам начать войну с русскими. Я хочу знать, что происходит.

Ронан смеется. Холодный, темный смех, который достает до самой моей сути, наполняя мою душу леденящим страхом. Что если он все это время был прямо передо мной? Что, если он и есть крыса? Раньше мне даже в голову это не могло прийти, но сейчас…

– Куда ты меня везешь? – продолжаю дожимать его. – Я хочу увидеть Лаклэна.

– О, ты собираешься увидеть Лаклэна, – говорит он. – Разве я не говорил тебе, что случится, если ты его облапошишь?

Конор поглядывает на меня, и, кажется, что его сейчас стошнит. И тогда я понимаю, что Ронан вовсе не крыса. Он просто вышел из-под контроля. Чтобы защитить Лаклэна.

– Ты везешь меня к Найлу, – говорю я тихо. – Не так ли?

Ронан не отвечает. В этом и нет необходимости. Его ненависть ко мне накатывает волнами. Его преданность Лаклэну гораздо глубже, чем я могла ожидать. И велик шанс, что он заплатит за это высокую цену.

– А что насчет Скарлетт? – спокойно интересуюсь я. – Она не имеет к этому никакого отношения… пожалуйста…

Ронан не сводит глаз с дороги, но голос у него спокойный и ровный.

– Никто не причинит ей вреда.

Я ему верю. Я не знаю, просто ли это оттого, что я должна или что я не могу принять любой другой вариант, но я верю ему, когда он это говорит. Я опираюсь спиной на сиденье, и в машине становится тихо. Несмотря на то, что понимаю, что они не будут слушать, что я говорю, я все равно говорю это им.

– Я никогда не хотела причинить ему боль. Я просто пытаюсь выяснить, что случилось с моей подругой.

Как я и ожидала, никто из них не реагирует.

Оставшуюся часть пути я пытаюсь подобрать слова, которые бы обелили Лаклэна. Слова, которые снимут с него всякую ответственность в сложившейся ситуации. Но они не приходят мне на ум. Я не знаю, что скажу, когда столкнусь с Найлом. Я только надеюсь, что смогу сделать это так, чтобы он это учел.

Когда мы подъезжаем к черному ходу «Слейнта», клуб уже закрыт, но знакомые машины парней Лака заполняют все пространство заднего двора. Ронан открывает заднюю дверь и снимает путы, прежде чем поставить меня на ноги.

И затем в какой-то момент, когда он смотрит на меня, я ловлю на себе его нерешительный взгляд.

– Не надо было этого делать, – тихо говорит он.

А потом он тянет меня за собой, а Конор волочит меня за ноги. Когда мы попадаем внутрь, здесь стоит гробовая тишина. Ронан и Конор смотрят друг на друга, а затем Ронан указывает головой в сторону подвала.

Они проводят меня по коридору и вниз по лестнице. Ронан открывает комнату, в которой я никогда раньше не была, и в последний раз выражает сожаление в случившемся, прежде чем открыть дверь.

Когда я заглядываю внутрь, то понимаю, что здесь я умру.

ЛАКЛЭН

Чертов Ронан.

Не имеет значения, что русские ломятся в наши двери. Как только я его заметил, я ударил его по лицу. И мне удалось нанести ему два удара, пока Рори не оттащил меня от него.

– Я сделал это для твоего же блага, – огрызается он. – Я не позволю тебе отдать свою жизнь ради нее.

Сентиментальный ублюдок. Он ничего не понимает. Хотя рискну предположить, если бы на кону стояла жизнь Саши, этот осел запел бы по-другому.

– Это не тебе решать, – говорю я ему.

– Вы оба заткнитесь, вашу мать, – кричит Найл. – Теперь нам нужно разгребать твой бардак.

Мы с Ронаном следуем за Найлом по коридору, не говоря ни слова. Он кивает Конору, и входная дверь открывается. Алексей, Франко, Виктор и остальные из их банды просачиваются вовнутрь. Они все вооружены до зубов, как и мы.

Алексей ненадолго встречается со мной взглядом до того, как отвернуться. Он знает, что это не моих рук дело. Это вне моего контроля, как и то, что произойдет дальше.

– Я хочу поговорить с Найлом, – говорит Виктор. – Наедине.

Мы с Шоном делаем шаг вперед, но Виктор поднимает руку.

– Только он. – Он указывает на Алексея.

Многие из них направляются по коридору к моему офису, чтобы решить мою судьбу. Нет сомнений, что они будут обсуждать ее в этой комнате. Все, чего я когда-либо хотел, прямо сейчас уплывает у меня из рук. Ничего из этого не имеет значения. Чувство неопределенности жжет меня изнутри, и оно только усугубляется тем фактом, что я до сих пор не знаю, где Мак.

Ронан увез ее без моего ведома. Я убью его при первой же возможности.

Прошло десять минут. Потом еще двадцать. Когда проходит тридцать и еще тридцать, меня охватывает паника.

Что-то здесь не так.

Раздается выстрел, и через мгновение мы все наставляем оружие друг на друга. Франко говорит своим людям не высовываться по-русски.

– Мы проверим все вместе, – говорит он.

Мы с ним оба идем по коридору в тишине. Дверь кабинета треснула, и все трое мужчин в замешательстве наставили на дверь пистолеты.

– Этого здесь не было?

– Нет, – ругается Найл.

Пока Виктор говорит, я перевожу свой взгляд на пол.

– Иван внизу, верно?

Найл, должно быть, сказал Виктору, что мы его схватили. Если у них есть один из их мужчин там, то это не закончится.

Он предатель.

– Лаклэн, – голос Найла становится тонюсеньким, но я не смею поднять на него глаз. Мои глаза прикованы к Виктору, я жду его следующего шага.

– С ним поступят подобающим случаю образом, – говорит Виктор.

– Верно, – говорю я. – Наши ребята об этом позаботятся.

– Он не единственный, кто там внизу, – говорит Конор с порога.

Его глаза широко раскрыты, и ему больше ничего не нужно говорить. Я бегу вниз по лестнице еще до того, как полностью осознаю, что происходит. Парни следуют за мной, но Ронан уже должен быть там.

Все мы останавливаемся внизу лестницы. Как я и предполагал, Иван застрелен и лежит в луже крови на полу. Но это сделал не один из русских.

Это Мэнди и Донни и они приставили пистолеты к голове Мак, и ведут ее по направлению к задней двери. Моим первым инстинктивным порывом было последовать за ней, и тело подчиняется порыву.

– Не подходи ближе! – кричит Мэнди.

Пистолет, что в ее руке, направдяется в мою сторону, и Мак начинает умолять ее. У Мэнди безумные глаза, растрепанные волосы, и вся рубашка в крови. Я не могу понять, что здесь происходит.

– Мэнди, какого черта ты делаешь?

– Она идет с нами, – говорит она. – Не подходи ближе, Лаклэн, а то я тебя пристрелю.

Они еще на пару шагов дальше, но я следую за ними.

Найл и Виктор спускаются по лестнице вместе с остальными русскими, и мной овладевает страх, которого я никогда не знал прежде. У них всех оружие наготове, и они все нацелились в сторону моей девочки.

– Мак.

Она поднимает руку, и взгляд ее бездонных синих глаз стекленеет, когда она смотрит на меня.

– Милая, мне нужно, чтобы ты меня выслушала.

Ее губы дрожат, и она смотрит то на Мэнди, то на Донни. Он улыбается, его зубы в крови, а глаза, как у сумасшедшего. Должно быть, она уже ударила его по лицу.

– Что все это значит? – Виктор требует ответа позади меня, и в его голосе сквозит ярость. – Это не входило в наши планы.

Найл пытается успокоить его, пока я пристально смотрю на Мак, пытаясь найти выход. Но Мэнди продолжает тащить ее дальше, в то время как Донни ищет любой повод, чтобы разрядить в нас свое оружие.