Текст книги "Ворон (ЛП)"
Автор книги: А. Заварелли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
ГЛАВА 2
МАККЕНЗИ
Наклоняюсь вперед, медленно подтягивая колени к локтям, балансируя на ладонях.
Поза ворона.
Это простая позиция выполняется в два этапа и основана на самой элементарной стойке на руках. Тем не менее, у меня ушла целая вечность, чтобы ее освоить. Если бы я относилась к тому типу людей, которые мысленно копаются в себе, то выяснить по каким причинам это произошло, не составило бы труда.
Ворон ‒ символ множества вещей в разных культурах. Магии, превосходства, судьбы, умственного пробуждения: физического представления пространства между небесами и землей. Толкования безграничны и широко известны. Но когда вся магия и предания исчезают, только одно значение приходит на ум. И оно самое главное, особенно для меня, ворон ‒ символ смерти.
Закрываю глаза, выпрямляю руки и выдыхаю, поднимаю ноги в идеальной стойке на руках.
Три глубоких вздоха. Вдох через нос, выдох через рот. Я еще никогда так хорошо не держала равновесие.
Координация в порядке. Внутренний стержень? Прочный, как скала. Если бы сильно захотелось, то смогла бы простоять в такой позе пару часов. Но до того как у меня появляется хоть малейший шанс позлорадствовать, Скарлетт хлопает жвачкой из другого конца комнаты.
– Теряешь концетрацию, Мак.
Ухмыляюсь, пытаясь перейти в позу Скорпиона, ничего не говоря в ответ. Ей прекрасно известно, что я сосредоточена как никогда, но она скорее умрет, чем это признает. И, вообще, Скарлетт не хочет, чтобы я отправлялась в свое безумное паломничество.
За последние несколько месяцев она не раз пыталась заговорить мне зубы, аргументируя абсурдность моей идеи, и тот факт, что она снова вернулась к той же уловке, лишь говорит о том, что это ее последняя отчаянная попытка. И это было бы мило, если бы она не выглядела такой подавленной.
Судя по ее черному платью или как она любит его называть – «второй коже», и красным туфлям на высоком каблуке, совершенно очевидно, куда она намылилась. По шкале от одного до десяти Скарлетт выглядит на все пятнадцать. Что тут скажешь ‒ красотка каких еще поискать. Но проблема в том, что она об этом даже и не подозревает.
Ее темные волосы, как всегда, идеально уложены, карие глаза подведены карандашом, а маленький блестящий клатчик, наверняка, забит презервативами.
Скарлетт ‒ девушка по вызову и еще одна моя подруга, которую я подобрала на улице. Так случилось, что однажды именно в ее темный переулок двое парней пихнули нас с Таль. В то время мне было тринадцать, я была сильной не по годам, но, видимо, недостаточно для того, чтобы одолеть двух парней одновременно. Скарлетт была на четыре года старше и намного мудрее, и… у нее был нож. Именно она спасла меня в ту ночь, как бы больно не было это признавать.
Мы не так тесно общаемся, как с Таль, но близки насколько это вообще возможно для подобных нам. Она просто очередной ребенок, оставшийся незамеченный обществом с историей за плечами, которая растопила даже мое ледяное сердце. Если кто и знает, что движет мужчиной, так это Скарлетт.
Растягиваясь на полу, ловлю ее взгляд.
– В тот день, когда потеряю концентрацию, я умру, – говорю ей.
Так говорил мой отец, и эти слова оказались как никогда правдивы. Он потерял концентрацию в тот день, когда связался с русскими, а теперь мертв. Не хочу думать, что мне уготована такая же судьба, ведь я все еще живу на этом свете.
– Хочешь знать, что я думаю, детка? – Скарлетт скрещивает ноги и разглаживает складки на платье.
– Нет. – Вращаю головой из стороны в сторону, пока шея не начинает хрустеть. – Не хочу.
Но ее уже не остановить. Все как обычно.
– Думаю, тебе стоит отдать все свои сбережения какому-нибудь частному сыщику и сосредоточиться на том, что ты хотя бы можешь контролировать. Например, пойти в колледж, ну или сделать что-нибудь стоящее в своей жизни.
– Хм-м, – фыркаю я. – И это говоришь мне ты. Почему я могу это сделать, а ты нет, Скарлетт?
Она затихает на мгновение, ее красивое лицо искажает гримаса поражения.
– Ты не должна этого делать, – настаивает она.
– А ты не должна торговать своим телом сегодня вечером, – парирую я.
Она вздыхает и заканчивает фразу за меня.
– И все-таки мы обе это сделаем.
– Так уж вышло, Скарлетт. Мы с тобой безнадежный случай, но Талия…
Я не заканчиваю мысль. Да, в этом и нет необходимости. Мы обе знаем, что Талия была самая неадекватная из нас. У нее никогда не было шанса. Даже сейчас, когда я произношу ее имя, все внутри меня сжимается от горя.
Скарлетт, может, и видит мое состояние, но старается не делать из этого трагедии, потому что знает меня как облупленную.
– Позволь помочь тебе, – предлагает она.
Не часто мне приходится чувствовать, как разливается тепло в моем холодном, мертвом сердце. Но когда мой взгляд останавливается на миниатюрной Скарлетт, расположившейся на диване, оно оживает. Под ее непробиваемой броней из колючей проволоки заточено золотое сердце.
Она слишком хороша, чтобы общаться с такими, как я, и все же она здесь, со мной.
– Держись подальше от всего этого, прошу тебя, – говорю ей. – Ты ведь понимаешь?
Светлый огонек, зажегшийся в ее глазах за минуту до этого, меркнет, но мы обе знаем, что это ради ее же блага. Скарлетт склонна к саморазрушению. Ей порою нравится быть безрассудной.
Такой уж у нее чертовски странный способ справляться с тем, что с ней произошло. Но мне не по нраву такое ее поведение.
Я же совсем другое дело. Мы обе знаем, что это мой последний день в Южном Бостоне. Завтра я переезжаю в дешевый мотель где-то в Роксбери, чтобы начать новый этап в своей жизни, в мире, из которого вряд ли выберусь живой. Надеюсь, что не повторю судьбу Талии. Я не собираюсь еще кого-то впутывать в эту заварушку, так что мы заранее договорились, что Скар лучше будет оставаться в неведении.
Я буду ужасно по ней скучать.
Она самый близкий человек, который у меня остался на этом свете. Родственников никогда не было, а мать умерла еще до того, как я начала ходить. Рак.
Но ведь у меня был отец, разве нет?
Он был чертовой легендой.
Джек Уайлдер по прозвищу «Стальной кулак». Действующий чемпион по боксу в захудалом подпольном мире Бостона. Был таким, пока его не стало. Когда русские не смогли побить его на ринге, они решили исполосовать его тупым ножом в темном переулке.
Я думаю, отец всегда знал, что на этом свете он не жилец. Он лишь ускорил процесс, связавшись с мафией. Полагаю, ему казалось, что если я пойду по стопам Уайлдеров, то смогу бороться. У меня молоко на губах еще не обсохло, а он уже учил меня, как правильно наносить удар. Он не знал ничего другого. Этот человек ел, дышал и жил боксом. Он не раз твердил, что не силен в математике и не научит меня готовить, но может показать, как защищаться.
Для меня это было бесценно. Я рано научилась скандалить, но при этом никогда не извинялась за свои выходки. Он показал мне, что не обязательно быть большой и сильной, главное знать, как ударить по больному месту. И русские ударили меня туда, где больнее всего, отняв его у меня.
В юном тринадцатилетнем возрасте я с этим ничего не могла поделать. Но с Талией все обстоит совсем по-другому. Мудаки типа русских и ирландских бандитов, которые управляют «Слейнтом», полагают, что безнаказанно могут делать все, что им заблагорассудится. В большинстве случаев, возможно, это и правда, но они еще не встречались с такими, как я.
Я ‒ дочь Джека Уайлдера. Третье поколение американцев с ирландскими корнями, и по моим венам бежит кровь чемпиона. Я выросла на улицах Южного Бостона и не боюсь никого. Я доберусь до каждого из этих ублюдков, и сделаю это с улыбкой на лице. А когда все закончится, они пожалеют о том, что повстречали на своем пути или связались с Талией Паркер.
Будто бы прочитав мои мысли, Скарлетт бросает в мою сторону понимающий взгляд.
– Не хочешь на всякий случай взять мой счастливый нож?
– Не-а, – усмехаюсь в ответ. – Тебе он пригодится с твоими-то клиентами. Мое тело ‒ смертельное оружие.
Мое чувство юмора на этот раз даже не выбивает Скарлетт из колеи.
– Все не так просто, как тебе кажется, Мак. Я бы многое могла еще сказать. Но не забывай, каково это – быть в меньшинстве.
Я вскакиваю с коврика для йоги и машу руками.
Знаю, что она права, но виду не подаю. Скарлетт продавала свое тело годами. Ее душа давно сбежала с коробля. Она лучше всех знает, что значит быть в меньшинстве.
Ужас все еще читается в ее глазах. И все равно каждый день она продолжает подвергать свою жизнь риску. Я уже давно смирилась с ее решением. Вы ведь не можете поменять пятна леопарда. Люди со сломанной судьбой только сами могут себя изменить.
Что касается меня, то мне больно от осознания того, что не могу переписать собственную историю. Что бы не произошло с Талией, этого уже не исправить. Мне не под силу это изменить. Но я получу ответы: достану доказательства для агента Кэмерон. Представляю, как войду к ней с улыбкой на лице и брошу их на ее унылый стол, тем самым скрасив весь ее гребаный год.
Скарлетт смотрит, как я делаю растяжку, с притворным равнодушием. На ее лице все то же скучающее выражение, что и каждый день во время моих трех часовых занятий йогой. Но даже ей не скрыть тот отблеск гордости в глазах за мои успехи.
Не зря же в последние полгода я полностью им себя посвятила. Сочетание комплекса упражнений из боевых искусств, йоги и пилатеса помогает мне оставаться сильной и сфокусированной, поддерживать мышцы в тонусе. Скарлетт говорит, что я могу использовать это в свою пользу, потому что при росте сто пятьдесят семь сантиметров я выгляжу не страшнее разъяренного котенка. Люди недооценивают меня, и я планирую воспользоваться этим по полной.
– Ты надерешь им всем задницы, – заявляет она.
– Я всегда так делаю. – Шлю ей воздушный поцелуй и направляюсь к холодильнику за бутылкой воды.
– Просто… будь осторожна. Ладно?
Останавливаюсь на полпути, слыша легкую дрожь в ее голосе. В горле застревает ком невысказанных чувств и эмоций.
Быстро заглушаю их.
– Сколько времени у тебя есть? – интересуюсь у нее.
– Час, – говорит она. – Достаточно времени, чтобы устроить тебе быстрый опрос на тему «как поставить мужика на колени». Теоретически, конечно.
Она говорит так, словно меня заведомо ждет провал. А я лишь потираю руки и растягиваю губы в злом оскале.
– Давай, Скарлетт. Дерзай.
ГЛАВА 3
МАККЕНЗИ
Бостон ‒ культурный плавильный котел. Город с богатой историей по части коррупции, угнетения и кровопролития. Этот город был построен усилиями иммигрантов. Таких, как мой прадед.
Когда он вместе с братьями покинул Ирландию, чтобы избежать британской экспансии, они мечтали о лучшей жизни.
Не ведая, они стали частью общества, которое приняло их за отбросы в тот самый момент как они сошли на твердую землю.
Но всем известно, что ирландцы славятся своим боевым духом, поэтому они так легко не сдались. Тогда все боролись за то, чтобы отхватить свой кусок пирога. Были сформированы альянсы, велась борьба за территории. Выходит, со временем практически ничего не изменилось. Коррупция теперь лучше скрыта, но созданные ранее альянсы все еще существуют. Конечно, банды переживали свои взлеты и падения. Итальянцы, ирландцы, русские… они все были выжжены дотла и подобно фениксу воскресали чаще, чем я могла бы сосчитать. В этом вся суть организованной преступности, она никогда не исчезнет. Если один босс падет, то всегда найдутся другие игроки готовые занять его место и взять бразды правления в свои руки. Все хотят управлять этим городом.
Это тщательно продуманный и планомерный процесс.
У каждой из этих группировок есть свои альянсы, свои территории. Вы не наступаете мне на пятки, я не буду наступать на ваши. В современном Бостоне в игре задействовано немало других игроков. Крупные хищные рыбы и мелкие рыбешки. Но именно русские и ирландцы составляют сейчас одну из основных силовых структур города. Видите ли, ирландцы извлекли пару уроков из истории. В те времена действовать в одиночку было круто, но такой подход не был разумным. У итальянцев была целая иерархия, которая функционировала не просто так. Ты прикрываешь мою спину, а я твою.
Понятие семьи не просто для видимости. Ты связался с одним парнем, значит, ты связался со всей чертовой семьей.
А именно так обстоят дела в Синдикате Маккены. Будучи прямыми потомками бандитов Бедфорда, они с молоком матери впитали в себя неутолимую жажду крови. Вот только в отличие от своих предшественников они эволюционировали с течением времени. Как и во многих современных преступных синдикатах, у них имеется четкая иерархия. Так, помимо боссов, которые всем заправляют, здесь имеются лидеры группировок и те, кто у них на подхвате. Плюс, прибавьте сюда копов, сенаторов, судей, и всех тех, кто у них на прикорме. И не забудьте про одну важную вещь… Железобетонное соглашение с одной из крупнейших банд русской братвы в этом славном городке.
К чему я все это веду? Вам вряд ли захочется связываться с этой шайкой. Но лично я планирую поступить именно так… Я собираюсь проникнуть в подполье одной из крупнейших преступных организаций в городе и сунуть свой нос туда, куда его совать явно не следует.
Если бы речь шла о ком-то другом, я могла бы просто сидеть сложа руки и притворяться, что меня это не касается. Но речь идет о Талии. Она была со мной с тех пор, как я повстречала ее девять лет назад в приюте. Между сиротами есть некая незримая связь, которую невозможно воссоздать, ведь нам всем знакомо чувство, когда не на кого рассчитывать в целом мире. И мы с Талией стали полагаться друг на друга. Пока государство не разлучило нас и не отправило ее неизвестно куда.
Когда она сказала мне, что ее новый приемный отец приставал к ней, я быстренько поехала туда и выбила ему яйца бейсбольной битой. А потом мы вообще пошли в разнос. Паре подростков нелегко приходилось на улицах Южного Бостона. Но как и мой прадед, который сразу же по прибытии сюда нашел себе соратников, мы создали свой собственный альянс. Мы шли против несовершенства этого мира.
Государственные службы впоследствии нас отследили, после чего мы оказались в детдоме и несколько лет провели в полной неопределенности. Благодаря Скарлетт и еще парочке неравнодушных, мне ни разу не пришлось торговать своим телом. Однако, я отлично орудую отмычкой, благодаря чему в моих карманах оказывалось куда больше, чем пара баксов от уличных драк.
Талия… она не была такой же выносливой, как я. Но она мягкая и чувственная натура, которая до сих пор верила, что окружающий ее мир ‒ прекрасное место. Именно поэтому я сильнее стремилась ее защитить.
И все то время, что мы скитались с ней по улицам, я это делала. Но все изменилось, как только мы обе повзрослели настолько, что смогли снять вместе свое первое жилье. Как оказалось, у таких девушек, как мы, не так много возможностей. Талия хотела устроиться на работу, чтобы покрыть свою долю за съем квартиры, но для нее это означало оказаться втянутой в дела подпольных клубов города.
Затем она начала тусоваться в компании плохих парней, позволяя им себя использовать.
Я не представляла себе, как остановить ее стремительное падение. Мы больше не были беззаботными детьми. У Талии образовалась целая куча проблем, и я не знала, как с ними совладать. До того, как у меня появился шанс попробовать хоть что-то исправить, она исчезла. Как раз после того, как она начала работать на ирландцев.
Совпадение? Я в них не верю.
Может быть, ирландцы повинны в ее исчезновении, а может, и нет. В любом случае, это то, что мне известно. Я знаю, что русские тусуются в их клубе. А еще я знаю, что один из этих русских проявлял к ней повышенный интерес.
Мне так и не удалось выяснить его имя. Она считала, что я слишком себе накручивала и просто пыталась испортить ей всю малину своими предупреждениями. Но я не хотела быть правой. Бог знает, я никогда не хотела оказаться правой.
Теперь единственное, что я могу сделать, это выяснить, кто этот русский. Вот что я продолжаю твердить себе, пока смотрю в зеркало и делаю очередной глубокий вдох. Мои пальцы скользят по кулону в виде сердца, который уютно разместился в ямке между ключицами, прежде чем я окончательно снимаю его и сжимаю в ладони.
– Я сделаю это ради тебя, Таль, – шепчу я тихо. – Чего бы мне это ни стоило.
Сердцу в моей груди стало тесно. Я никогда не была мотивирована сильнее, чем сейчас, а кулон служит своеобразным напоминанием о моей цели. Я прячу кулон пододежду, стараясь успокоиться.
Мой отец был чемпионом по боксу. Самым жалким, самым грубым и самым плохим парнем, который когда-либо удостаивал собой улицы Бостона. А как насчет его отца? Аналогично. И теперь настала моя очередь продолжать семейную традицию. Может, я и девочка, но сей факт ни черта не значит в моей семье. Мы ирландцы, а это дерьмо у нас в генах. Мы любим подраться. Мы обожаем потасовки.
И самое главное, мы любим при этом быть в центре всеобщего внимания. Я знаю, что чертовский прекрасный боец, но сказать, что нисколечко не нервничаю по поводу всей этой затеи, значит слукавить.
Кто все эти мужики? Не более чем представители животного царства. И они не станут со мной цацкаться только потому, что я женщина. Мне было нелегко уломать Джонни позволить мне это сделать. Он бы не разрешил, если бы не верил, что я справлюсь. Но Джонни знал моего отца и видел, что в моих жилах течет его кровь. За последние шесть месяцев я не раз это доказывала, что и привело меня к этому моменту.
К бою, где нет никаких правил, с самыми крупными и ужасными соперниками бостонского подполья. Первый и самый важный шаг в моем плане. Не проходить ни одной драки без ирландских и русских ставок.
Любовь к этому спорту у них в крови.
К моему сожалению, я не могу просто войти в «Слейнт» и попросить работы. В их мире это не срабатывает. Они нанимают тех, кому доверяют. Единственный способ попасть в список этих людей – установить с ними контакт. А что быстрее всего привлечет их внимание? Правильно. Я сражу наповал одного из этих ублюдков.
Кто из них клюнет, не имеет никакого значения. Мне нужно привлечь внимание лишь одного. А хорошая взбучка – это то, что достойно внимания любого ирландца.
Я бросаю взгляд на себя в зеркало и собираюсь с духом. Делаю еще один глубокий вдох, пока разминаю костяшки пальцев, и пару раз вращаю плечами. Сейчас я нахожусь в наилучшей физической форме и готова как никогда. Мои волосы цвета воронового крыла заплетены в тугую косу и перекинуты через плечо. Фарфоровую бледность моей кожи покрывают бисеринки пота, когда я переступаю с ноги на ногу. Мои голубые глаза сверкают даже без тени макияжа на лице. Буквально каждой клеточкой своего тела ощущаю, как энергетический заряд пронизывает мое тело, вдыхая в меня жизнь, пока мысленно в голове прокручиваю девиз отца.
– Ты задашь им жару, – улыбается Скарлетт где-то позади меня.
Разворачиваюсь и скрещиваю руки на груди, посылая ей самый подлый блеск, на который только способны мои глаза.
– Какого лешего ты здесь забыла, Скарлетт? Я же говорила тебе, что появляться здесь небезопасно.
Она лишь пожимает плечами. Ну, конечно.
– Думаешь, эти парни хуже тех, с кем я имею дело по ночам? Кстати, я пришла сюда, чтобы посмотреть, как ты дерешься. Ты ведь не думаешь, что я бы это пропустила?
В ее голосе сквозит гордость за меня, и мне не остается ничего другого, как только улыбнуться на ее тираду. Но мне не стоит этого делать, хотя бы потому, что это ее только подстегивает. Ведь единственное мое желание, чтобы Скарлетт держалась от всего этого подальше.
– Обещай мне, что уберешься отсюда, как только бой закончится, – почти умоляю ее. – Отправляйся прямиком домой и удостоверься, что за тобой никто не следит. И пока я там, ты просто наблюдаешь со стороны.
Она кивает, чтобы успокоить меня, хотя я-то знаю, что она пропустила все мои слова мимо ушей. Но Джонни входит до того, как я успеваю повторить ей указания.
– Ты готова, Мак?
Киваю, облачаясь в свой халат и надевая капюшон на голову, чтобы скрыть свое лицо.
– Да.
Джонни улыбается и качает головой, и в этот момент раздаются звуки музыкального сопровождения. Его я подбирала сама. LL Cool J’s Mama Said Knock You Out.
Разве не мило?
Джонни хлопает меня по плечу, и если бы я не знала его так хорошо, то сказала бы, что у него какой-то стеклянный взгляд.
– Твой отец очень бы гордился тобой, Мак, – говорит он. – А теперь иди и покажи им, как Уайлдеры делают свое дело.
Я киваю и следую за Джонни в такт музыке. Бокс – это даже не спорт, это позерство в чистом виде. И хотя они еще не видели меня, собираюсь устроить им то, за чем они все сюда сегодня пришли – настоящее зрелище. С каждым шагом к импровизированному рингу я завожусь.
Мой соперник стоит напротив меня на изготовке, уже заметно, что он намного выше меня. Видела его схватки прежде, что помогает мне слегка расслабиться. Он неплох, но стиль ведения боя у него приближен к уличным дракам, у него совсем нет никакой техники. Кроме того, он позволяет своему высокомерию и темпераменту, которые так и сквозят в каждой черточке его лица, брать над собой верх. Ему кажется, что предстоит бой с маленьким мужчиной и он сможет заработать самые легкие деньги в своей жизни.
Дожидаюсь окончания музыки, а затем Джонни заводит свою шарманку:
– Дамы и господа, вы готовы?
Толпа взрывается возгласами и аплодисментами, заряжая атмосферу дикой энергией, которую возможно ощутить только в таком кровавом виде спорта, как бокс. Затхлый запах пота вперемешку с жаром от слишком многих тел набитых в старом запыленном амбаре пронизывает воздух. Вот он – момент, который я люблю больше всего.
Момент, ради которого я живу. Пока Джонни чеканит заученные фразы, подпрыгиваю на месте туда-сюда, вперед-назад.
– Перед вами боец из Дорчестера… Ростом сто восемьдесят сантиметров, весом восемьдесят шесть килограмм… Встречайте – Донован «Хук» О'Коннор.
Этот тупица стучит кулаком о кулак и крутится на месте, еще больше заводя орущую толпу своих поклонников. Ну что сказать – самоуверенный болван. Единственное, что меня волнует ‒ я таки привлекла внимание собравшихся. Бросаю взгляд в сторону русских, про себя отмечаю тех, кто сегодня здесь.
Никого из них не знаю. Отец позволял мне находиться только в окружении его команды, а как только появлялся кто-нибудь из этих, он куда-нибудь срочно меня отсылал. Но прямо сейчас их взгляды устремлены прямо на меня. И это хорошо. Я присматриваюсь к ирландцам. Единственные, кого я более или менее знаю – те, на кого мне удалось нарыть что-то. Босса среди них нет, зато здесь собрались все лидеры группировок. И один из них прямо сейчас изучает меня с мрачным видом, проявляя явное любопытство к моей персоне. Лаклэн Кроу. Третий в очереди на «трон» ирландского преступного Синдиката, чья репутация его опережает.
Настоящий ад на колесах. Если он задумал убить тебя, то непременно сделает это с улыбкой на лице. По крайней мере, так мне сказали. Не знаю наверняка, какова его роль в Синдикате, кроме того, что он заправляет в «Слейнте», ведь рассказы о нем сильно разнятся.
Порой задавалась вопросом, а не простые ли это выдумки, чтобы представить его в глазах окружающих более опасным, чем он есть на самом деле. Но бросив взгляд на его лицо, полностью лишенное каких-либо эмоций, понимаю, что все эти истории больше похожи на правду.
По тому, как его люди стоят подобно стражам вокруг него, понимаешь, что они его уважают.
Конечно, они стоят не впритык к нему, а в нескольких шагах поодаль. Они не считают себя равными Лаклэну. Человек в этой жизни не получает большого уважения, если не делает отвратительных вещей и не вселяет страх в окружающих.
Конечно, мне довелось изучить этих парней. Но не так досконально, как мне того бы хотелось. Не могу проверить полученную информацию, поэтому все мои сведения сводятся скорее к слухам и уличным разговорам. Это одно из преимуществ быть родом из Саути.
Конечно, имя Лаклэна просто отпечаталось в моем мозгу. Он тот, кто всем заправляет в «Слейнте».
Он страж единственного места, где я могу раздобыть хоть какую-то информацию. Надеясь привлечь его внимание, я вовсе не ожидала, что оно будет таким повышенным. Думала, что он лишь мельком взглянет на меня, а потом воспользуюсь помощью одного из его парней, чтобы тот устроил мне с ним очную ставку. Но он смотрит прямо на меня. Ему не видно моего лица под капюшоном халата, но на мгновение мне почти кажется, что видит. Его взгляд настолько острый, настолько пронзительный, что слегка обескураживает. Я резко отвожу глаза и сосредотачиваюсь на сопернике. Я позабочусь о Лаклэне после, как только надеру задницу Доновану.
– Боец из Южного Бостона, – продолжает Джонни. – Ростом сто пятьдесят восемь сантиметров… Весом пятьдесят четыре килограмма… Мак «Бабочка» Уайлдер.
Как и ожидалось, по залу пробежал шепоток. Как только халат упадет, все собравшиеся здесь узнают, кто я. После этого пути назад не будет.
Я срываю халат и отбрасываю его в сторону, вся арена замирает, включая моего дерзкого соперника. Может, просто у меня паранойя, но на мгновение он смотрит на меня так, будто узнает. Что само по себе невозможно. Я всегда старалась не высовываться, когда приходила смотреть бои.
У него не было ирландского акцента, когда он старался разогреть публику. Так что я точно знаю, что он из Бостона. Но еще уверена, что это единственное место, где я видела его раньше. Он старше меня, наверное, лет на пять, так что сомневаюсь, что у нас есть общие друзья.
Он склоняет голову на бок, и я улавливаю большой шрам, пересекающий его щеку. Скорее всего, получил в бою. Его черные глаза-бусинки осматривают мое тело, и я вздыхаю с облегчением, когда понимаю, что он просто оценивает меня.
– Ты, должно быть, прикалываешься надо мной, Джонни, – произносит он.
Он осматривает комнату с нервным выражением на лице, ища взглядом Лаклэна. Я даже не сомневаюсь, что Донован не побоится ударить девушку. Но ему нужно одобрение своего начальника, чтобы устроить такое зрелище. Мне становится любопытно. Слежу за его взглядом и к своему удивлению обнаруживаю, как Лаклэн хмурится. Ему эта идея не по нраву. Понимаю, что поставила его в неловкое положение. Все его люди смотрят на него затаив дыхание, оценивая, сможет ли он дать слабину и разочаровать всех поклонников бокса, которые пришли сюда сегодня.
Я посылаю ему вызывающую улыбку. Что выбираешь, Кроу?
Незаметный одобрительный кивок Лаклэна и Джонни уже подмигивает мне, пожимая плечами.
– Она пробилась сюда, Джонни, а значит, готова ко всему.
Почувствовав его норовистость, перевожу все свое внимание на своего оппонента и разминаю шею, ударяя друг об друга руки в перчатках.
– Что такое, принцесса? Испугался маленькой девочки?
Теперь его челюсть подергивается, бицепсы поигрывают от напряжения наполнившего его тело. Бокс считается джентльменским видом спорта. Впутайте женщину в драку, и они ни черта не будут знать, как с ней справиться. К счастью для меня, это не бокс.
Хотя прежде всего меня тренировали как боксера, я хотела добиться большего. Хотела уметь защищать себя в любых обстоятельствах.
Многие люди думают о смешанных единоборствах как о куче дерьма, созданной для дикарей, но для меня это в первую очередь искусство. И дело тут не только в грубой силе. Речь идет о выносливости, контроле, координации и умении доверять своим инстинктам. Умении двигаться плавно и уверенно. Никогда нельзя сомневаться в себе и своих силах и позволять сопернику видеть ваши слабости. В моем случае внешность может быть обманчивой, а люди всегда недооценивали меня и мои возможности именно по этой причине.
– Ты уверена в этом, детка? – заносчиво спрашивает Донован. – Я не намерен сдерживаться.
– Знаю, знаю. – Закатываю глаза в ответ. – Ты такой большой, крутой и сильный.
Мне надоело скакать туда-сюда, поэтому решаю направиться прямо к нему и жду, когда Джонни подаст сигнал. Он бросает перчатку, и я быстрым хуком справа наношу Доновану сильный удар прежде, чем отскочить назад. Пока он приходит в себя, ошалелый до чертиков, толпа надрывается со смеху.
– Давай, – ехидничаю я. – Завязывай уже. Покажем этим людям то, за чем они сюда пришли.
– Ты пожалеешь об этом, малявка, – почти рычит он мне.
Одаряю его своей самой милой улыбкой, смещая свой вес, чтобы занять удобную оборонительную позицию. Колени согнуты, локти прижаты к туловищу, а кулаки готовы наносить удар за ударом. Два быстрых движения плечами и глубокий вдох.
Слово Джонни – закон, а он уже объявил о начале боя. Здесь нет раундов. Бой идет до нокаута или признания поражения. Единственное правило? Не бить по яйцам. Кучка маменькиных сынков.
Без всяких колебаний Донован надвигается прямо на меня, поочередно нанося удары. Блокирую и уворачиваюсь от каждого из них, что только подзадоривает его еще больше.
Это первое, чему я научилась. Сначала нужно работать над ногами, остальное придет само. Чтобы быть хорошим бойцом, нужно быть сосредоточенным и уравновешенным. Работа ног Донована довольно небрежна. Он слишком полагается на кулаки, чтобы контролировать свои перемещения, в то время как я двигаюсь всем телом.
Но это меня не спасет, потому что у него явное преимущество. Причем, оно есть у каждого из них. Мое же преимущество заключается в том, что я думаю головой. А мужики думают членом.
Мои обтягивающие шорты и спортивный бюстгальтер явно отвлекают его внимание. Несмотря на то, что я только что съездила ему по морде, он продолжает видеть меня как пару сисек и задницу.
Кто бы сомневался.
Пользуюсь возможностью и прижимаю его левым хуком и четким ударом снизу правой. Он с присвистом выдыхает, когда пяткой бью его по колени, а лицо наливается яростью. Вокруг нас ревет толпа, визжа от восторга и подбадривая нас. Среди шума различаю выкрики Скарлетт:
– Прямо в челюсть, – кричит мне она, пока я прицеливаюсь. – Ты сможешь, Мак!
Это ее понятие «не высовываться»? Отрешаюсь от нее и полностью фокусируюсь на поставленной задаче. Я не той комплекции, так что у меня мало шансов уложить Донована на лопатки. Лучше всего я расправляюсь с громилами на ковре. Для этого больше всего подходят приемы джиу-джитсу и дзюдо, которые пришлись мне по душе. Когда я нарывалась на драку в переулках, то мои противники, как правило, превосходили меня в размерах. Это может пугать, если не знаешь, как действовать. Но лично я считаю себя ассом по части удушающих приемов. Мне гораздо легче перемещаться по мату, чем большинству моих соперников, благодаря моей гипермобильности. Мне нужно, чтобы Донован опрокинул меня, так будет легче его одолеть.
Он задевает мое плечо левым хуком, пока я стараюсь отскочить в сторону. Мне до чертиков больно, и он видит это по выражению на моем лице и лишь улыбается. Наношу ему серию быстрых поочередных ударов, чтобы заставить его потерять равновесие и подставить его под сокрушительный удар. Апперкот локтем прямо в челюсть.
