Текст книги "К истокам Тихого Дона"
Автор книги: А. Макаров
Соавторы: С. Макарова
Жанр:
Языкознание
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Последние десять глав пятой части «Тихого Дона» повествуют о восстании казаков весной 1918г. и падении кровавой большевистской диктатуры на Дону. События развиваются в двух самостоятельных измерениях: казаки, отраженные сюжетной линией Григория Мелехова, и «советские», красные – линия Бунчука. Кульминация повествования наступает, когда обе линии пересекаются, встречаются друг с другом.
Каждая из сюжетных линий имеет свой собственный последовательный хронологический ряд описываемых в ней событий. Например, о происходящем на верхнем Дону рассказывается в главах 21-24, 30.
Все события в них:
– заключены в период времени с 17 по 22 апреля с.ст.;
– исторически достоверны;
– точно датированы, причем даты даны по старому стилю;
– четко выдержана внутренняя хронология событий, которая привязана к православному календарю, к празднику Пасхи.
С другой стороны, события линии Бунчука (главы 25-30) происходят с 24 апреля по 11 мая. Соединение двух сюжетных линий тем способом, который мы находим в тексте романа, отражает формальную последовательность дат без учета старого и нового стиля. Казалось бы, принципы композиции соблюдены. Но даты событий линии Бунчука в большинстве своем прямо и без каких-либо изменений взяты у Френкеля и даны по новому стилю!
Вот, например, дата боя (гл.25), в котором погибла Анна Погудко (24 апреля). Она находится между достоверным упоминанием Степного отряда генерала Попова (конец марта – начало апреля по с.ст.) и отъездом из Ростова экспедиции Подтелкова (29 апреля – I мая). Очевидно, что дата 24 апреля дана по новому стилю, так же как даты 29 апреля и I мая. Ростов был уже 25 апреля с.ст. освобожден от красной гвардии совместными действиями казачьих отрядов, немецких войск и добровольческой бригады полковника Дроздовского.
В тексте возникает абсурдная ситуация, когда в главе 24-й говорится о приказе окружного атамана о мобилизации на Подтелкова, который приходит 21 апреля в хутор Татарский, а из последующих глав (25-26) мы узнаем, что Бунчук (и Подтелков!) еще не покидали Ростова и лишь собираются в свой последний поход! Нигде нет никаких указаний или уточнений, которые позволяли бы читателю развязать проблему, никогда не делалось Шолоховым попыток как-то исправить текст.
Впрочем, эта проблема однородности и единства текста «Тихого Дона» оказалась отнюдь не самой сложной и противоречивой.
Много важной и неожиданной информации по тексту романа дают нам завершающие главы сюжетной линии большевика Бунчука (апрель—май 1918г.). Эта линия, вообще очень неровная, несет на себе следы многих переделок и изменений. На протяжении немногих страниц в тексте одновременно встречаются существенные ошибки в датировке событий, «скачки» стиля (со старого на новый и обратно).
Но важнейший факт, настоящее открытие, лежит глубже. Мы обнаружили, что в разных по происхождению частях текста, заимствованной и основной, различна датировка одних и тех же событий даже после приведения в тексте всех дат к одному календарному стилю. Развитие художественного повествования во времени является одним из ключевых элементов, поскольку обеспечивает взаимную связь разных событий, действий персонажей – придает художественному тексту достоверность. Поэтому хронология событий в романе является одной из его важнейших характеристик.
Конец пятой части «Тихого Дона» – это и конец первого, недолгого правления большевиков на Дону. Два потока событий, начинаясь и развиваясь как бы независимо, в конце концов соединяются, сливаются и приводят к кульминации художественного повествования. С одной стороны, это поднимающееся движение за восстановление традиционного строя казачьей жизни. Начало ему положили столкновения казаков с красногвардейским Тираспольским отрядом 17-18 апреля и последующие события двадцатых чисел апреля по с.ст.
С другой – последние попытки донских большевиков удержать свою власть, для чего и было предпринято движение Подтелкова в северные округа, где его отряд был взят в плен, а сами подтелковцы судимы и затем казнены восставшими казаками. Все это и составляет основу заключительных глав пятой части «Тихого Дона».
Хронология похода Подтелкова в 26-27 главах «Тихого Дона» воспроизводится полностью по брошюре Френкеля. Экспедиция покидает эшелон и начинает пеший поход на шестой день путешествия, то есть 6 мая (23 апреля с.ст.):
«...1 мая... экспедиция тронулась по направлению на Каменскую... Экспедиция пять дней пробивалась по направлению на Миллерово. На шестой утром... – Давайте пойдем походным порядком».
(V, 26, 310)
После этого, то есть после 5 мая н.ст.(22 апреля с.ст.):
«Несколько дней экспедиция шла вглубь Донецкого округа».
(V, 27, 312)
Следовательно, движение Подтелкова и его спутников через казачьи станицы началось не ранее 23 апреля с.ст., а их задержание и казнь – еще позже.
А вот что говорится в 24-й главе, относящейся к сюжетной линии Григория Мелехова, о том, когда началась мобилизация на Подтелкова. Приказ окружного атамана генерал-майора З.А.Алферова об отправке казаков на поимку Подтелкова пришел в хутор Татарский
«в страстную субботу»
(V, 24, 307)
– 21 апреля с.ст., поскольку первый день Пасхи в 1918г. приходился на воскресенье 22 апреля с.ст. Мы обнаруживаем здесь важнейший факт расхождения датировок одного и того же события в разных сюжетных линиях.
Реконструированная дата 21 апреля естественным образом входит в общий последовательный ряд событий начавшегося в те дни восстания на верхнем Дону против советской власти. С ней соотносятся многочисленные даты других упоминаемых в тексте событий, в том числе:
– разоружение мигулинцами Тираспольского отряда 17-18апреля;
– казачий сход в Татарском и мобилизация на помощь Мигулинской станице 18 апреля;
– выступление в поход и возвращение из Каргинской 19 апреля;
– новый поход казаков, уже против Подтелкова
«На первый день пасхи, разговевшись, выехали казаки...»
(V, 24, 307)
22 апреля;
Все упоминаемые в 21-24 главах события и их даты составляют единый хронологический ряд. При этом очень показательно использование внутренней хронологии, когда события датируются либо относительно какого-нибудь другого события, либо относительно православного праздника.
Проверим достоверность этого ряда по независимым источникам. О событиях весны 1918г. на верхнем Дону подробно рассказал А.Кожин в журнале «Донская волна». Кратко суть событий можно свести к следующему.[35]35
«Донская Волна», № 21, 9 <22> июня 1919 г., с.6. Все даты по старому стилю.
[Закрыть] Окружной станичный съезд уничтожил советскую власть и выбрал к вечеру 20 апреля окружным атаманом генерала Алферова. Захваченные 19 апреля в плен красногвардейцы из Тираспольского отряда (упоминаемого в романе) 21 апреля отправлены на станцию Морозовская через слободу Чистяково, где крестьяне разоружили конвоировавших казаков и освободили пленных. Лишь после грозного предупреждения окружного атамана Алферова пленные были вновь взяты под стражу. Подтелков двинулся к слободе Чистяково. Алферов приказал близлежащим станицам выслать к ней отряды.
Вот в этот-то краткий отрезок времени (освобождения иногородними пленных красногвардейцев) Подтелков и оставил железную дорогу, кинувшись напрямую к слободе Чистяково в надежде найти себе среди неказачьего населения поддержку. А окружной атаман в ответ отдал приказ о поимке и задержании Подтелкова и его отряда.
Выходит, что рассмотренная нами хронология событий 21-24 глав, включая дату мобилизации на Подтелкова (21 апреля), достоверна, но при этом не совпадает с датой начала движения подтелковского отряда у Френкеля (и, соответственно, с датой заимствованного из фрагмента в гл.26) – 6 мая/23 апреля (V, 26, 310). В принципе для нас даже не существенно, какая именно дата – точная. Важнее то, что Шолохов, не подозревая, ввел в текст разных сюжетных линий две различные датировки одного и того же события.
Интересно, что и внутри самой линии Бунчука, в основной и заимствованной частях текста, также обнаруживается несовпадение дат последующих событий.
В основной части повествования арест Подтелкова происходит на Пасху (22 апреля с.ст.), совпадая с временем выступления казаков из Татарского для участия в его поимке:
«– Святая пасха – а мы будем кровь лить ?...
– Кум, Данила! Кум! Христос воскресе!
– Воистину воскресе! – слышался звучный чмок поцелуя...
Рядом другой разговор: – Нам и разговеться не пришлось».
(V, 28, 316),
то есть на следующий день после приказа окружного атамана о мобилизации! Казнь же членов отряда происходит назавтра после ареста, утром второго дня Пасхи (23 апреля с.ст.), и именно к этому времени, через сутки после выезда из хутора, к месту казни прибывает отряд казаков с хутора Татарского. Как видим, события в обеих сюжетных линиях составляют единую систему жестко синхронизированных между собой эпизодов.
Введенные же Шолоховым даты суда (27 апреля /10 мая) и казни (28 апреля с.ст.) подтелковцев взяты прямо из приложения к книге Френкеля и резко расходятся с внутренней хронологией событий.
Подведем некоторые итоги.
Мы не знаем причины одновременного хронологического смещения даты ареста и казни подтелковцев сразу в двух разных сюжетных линиях, перенесение ее на Пасху. Можно лишь предполагать, что оно возникло не случайно, а по хорошо рассчитанному замыслу автора. Введенные же в текст заимствования из книги Френкеля полностью выпадают из общего хронологического ряда событий художественного повествования и грубо нарушают композицию и связность всего текста.
Двойная датировка событий при сопряжении заимствований из брошюры Френкеля выявляется еще в одном эпизоде пятой части «Тихого Дона» (гл.4-6), рассказывающем о приезде на Дон революционера Бунчука для подготовки большевистского переворота. Этот эпизод окаймлен вставками (гл.3, 7) из книги Френкеля, в которых указаны хронологические рамки событий.
Датами начала и конца боев за Ростов названы соответственно:
«27 ноября Каледин уже был в состоянии оперировать стойкими добровольческими отрядами...
2 декабря Ростов был с бою занят добровольческими частями».
(V, 3, 248)
В гл.7 эта датировка подтверждается указанием на длительность боев, проходивших с 27 ноября по 2 декабря (6 дней):
«Шесть дней под Ростовом и в самом Ростове шли бои».
(V, 7, 256)
Однако в основном (его можно условно назвать «художественным» в отличие от текста, создаваемого на основе заимствования) тексте, где бои за Ростов описываются подробно, указана иная дата начала боев – 25 ноября:
«25 ноября в полдень к Ростову были стянуты из Новочеркасска войска Каледина. Началось наступление. Вдоль линии железной дороги, по обе стороны насыпи, шли жидкие цепи офицерского алексеевского отряда».
(V, 6, 253)
Эта дата в основном тексте находит подтверждение в эпизоде гл.7, рассказывающем о расстреле пленных офицеров-добровольцев 26 ноября.
«Перед вечером 26 ноября Бунчук... увидел, как двое красногвардейцев пристреливают офицера, взятого в плен...»
(V, 7, 256)
Таким образом, имеется достаточно оснований говорить о двух различных датировках одного и того же эпизода, а следовательно, и двух различных исходных текстах, механически объединенных в рассмотренных выше главах «Тихого Дона».
Подведем некоторые итоги. Фрагментарность отдельных эпизодов линии Бунчука сопровождается резким изменением стиля, нарушениями последовательности и логичности описания (и даже просто перечисления) событий. В результате можно выделить ряд особенностей текста:
– прерывистость, пунктирность сюжетной линии Бунчука;
– искусственные перестановки текста во фронтовых эпизодах;[36]36
Подробнее фронтовые эпизоды исследуются во второй части нашей работы.
[Закрыть]
– замена художественного повествования обширными вставками: переработанными заимствованиями из брошюры большевистского деятеля Френкеля «Орлы революции» в главах 20, 25-28;
– наличие значительного числа несоответствий текстологических и особенно хронологических в местах стыковки основного текста с заимствованиями. Последнее усугубляется тем, что даты в брошюре Френкеля даны по новому стилю и без соотнесения с основной хронологией «Тихого Дона» автоматически переносятся в роман.
На основе вышесказанного можно предположить, что:
а) имеют место фактические изъятия фрагментов художественного текста, заполненные заимствованным материалом;
б) изъятия, вероятно, относятся к негативным и обостренно неприглядным характеристикам образа действий Бунчука и его единомышленников;
в) объем изъятий весьма значителен, последнее прямо вытекает из соотношения объема основного текста с заимствуемым материалом.
Последнее обстоятельство позволяет выявить соавторскую манеру письма и соавторскую методику компоновки текста.
Эпизоды сюжетной линии «Тихого Дона», которые относятся к активному участию революционера Ильи Бунчука в начавшейся на юге России гражданской войне, соединены искусственно. Текст составлен из разнородных по происхождению отрывков, не объединенных единым авторским замыслом.
В сюжетной линии просматривается наличие некоего единого сквозного художественного замысла, искаженного уже в третьей части романа при появлении на страницах романа в августе 1914г. Ильи Бунчука. В дальнейшем в тексте появляются чужеродные вставки, для которых использованы как заимствования, так и отрывки «художественного» текста непонятного происхождения. Достоверность, стиль, язык, связность изложения здесь отличны от основного текста. Можно сказать, что эпизоды этой сюжетной линии в пятой части «Тихого Дона» подверглись наиболее заметным и неудачным «соавторским» изменениям и переделкам.
Использование в 6-й и 7-й частях романа заимствований из воспоминаний донского атамана Краснова и стратегического очерка гражданской войны Какурина представляют для нашего исследования особый интерес. Дело в том, что в тексте это проходит на фоне возрастающей фрагментарности художественного повествования. Заимствования как бы закрывают образующиеся в повествовании лакуны. При этом осуществленное «согласование» разных слоев текста дает в руки исследователей при изучении большого числа ошибок, неувязок, несообразностей уникальную информацию как о характере формирования и обработки текста, так и о самом авторе (или «соавторе»), вводившем в текст чужеродные куски.
В главах шестой части предшествующих Верхнедонскому восстанию, введенные в текст заимствования из воспоминаний Краснова рассказывают о трех разных периодах истории Всевеликого войска Донского. Первая часть фрагментов, помещенная в гл.1, относится к описанию Круга спасения Дона, начавшего работу в конце апреля 1918г. Чрезвычайное собрание казачьих депутатов, прибывших в Новочеркасск прямо с полей сражений, за несколько дней сформировало новую донскую власть для освобожденной территории и выбрало войскового атамана, способного соединить усилия казаков и завершить избавление родной земли от большевиков.
Начало шестой части содержит явные натяжки и анахронизмы, свидетельствующие о многих искусственных вмешательствах в текст.
В предшествующей, пятой части романа читатель расстался с казаками хутора Татарского во время казни подтелковцев на хуторе Пономареве, где упоминались среди прочих участников экзекуции Митька Коршунов и Федот Бодовсков.
«Отряд татарских казаков под командой хорунжего Петра Мелехова прибыл в хутор Пономарев 28 апреля на рассвете... Митька Коршунов... и калмыковатый Федот Бодовсков – вызвались охотниками».
(V, 30, 321)
О дальнейшей судьбе казаков и об их участии в боях против красных месяц спустя после казни подтелковцев рассказывается в гл.2, где упоминаются те же самые действующие лица.
«Уже четверо суток сотня татарских казаков под командой Петра Мелехова шла через хутора и станицы на север Усть-Медведицкого округа... На пятые сутки вступили в станицу Кумылженскую. Через Хопер переправлялись на хуторе Дундуковом... Григорий командовал взводом. У него почти все казаки были с нижнего конца хутора: Христоня, Аникушка, Федот Бодовсков...
Вторым взводом командовал Николай Кошевой... четвертым – Митька Коршунов, после казни Подтелкова спешно произведенный генералом Алферовым в старшие урядники... Если месяц назад верилось, что войны не будет, то теперь шли с покорным безотрадным сознанием: крови не избежать».
(VI, 2, 335-336)
Точно указана география движения казаков – вверх по Хопру, время – «месяц назад» (конец мая?). Подробно названы имена казаков, их распределение в сотне, разговоры между собой... Мы видим последовательное развитие событий, причем начало шестой части прямо продолжает повествование пятой части.
Однако ее первая глава, рассказывающая о поездке Пантелея Прокофьевича в Новочеркасск на Войсковой круг и выборах атамана, содержит в себе такие анахронизмы и противоречия, что во многом выпадает из общего композиционного и хронологического ряда. Первой «странностью» является дата упоминаемых выборов делегатов на станичный и войсковой круг.
«К концу апреля Дон на две трети был очищен от большевиков... На хуторе Татарском в двадцатых числах апреля была получена от вешенского станичного атамана бумага, извещавшая о том, что в станице Вешенской 22 сего месяца состоится станичный сбор для выборов делегатов на Войсковой круг...»
(VI, 1, 331)
Странно звучат в тексте слова «в двадцатых числах». Они могли относиться только к 20 и 21 апрелю, поскольку в бумаге атамана говорилось о выборах 22 апреля. Эта «странность» лишь усиливается, если мы вспомним, что на те же числа апреля, 21 и 22, страстную субботу и первый день Пасхи пришлись основные события, связанные с поимкой отряда Подтелкова, о чем рассказано в 24-й и 30-й главах пятой части. В тексте первой главы никакого упоминания столь важного для хутора события, развернувшегося буквально в те же самые дни, нет. И это соображение становится первым указанием на возможную иную первоначальную датировку всего эпизода с выборами делегатов на круг и позднейшее смещение фрагмента текста во времени на более ранний период.
Заметим также, что в апреле 1918г., из-за отсутствия связи с большинством станиц, из-за боев, проходивших не так уж далеко от войсковой столицы Новочеркасска, созывался Малый круг, названный Кругом спасения Дона. Большим войсковым кругом назывался круг, собранный с соблюдением всех положений закона в августе 1918г., когда вся земля Войска Донского была освобождена от большевистской власти.
Второй несообразностью в этом эпизоде является упоминаемая в тексте сама поездка в Новочеркасск.
«Из Вешенской возвратился он в тот же день, а на другой решил вместе со сватом ехать в Миллерово, чтобы загодя попасть в Новочеркасск... Выехали на зорьке... – в Миллерове стояли немцы...»находим первые в шестой части значительные фрагменты заимствований из воспоминаний о гражданской войне на Дону в 1918г. атамана Всевеликого войска Донского генерала Краснова.
(VI, 1, 331)
Дело в том, что Верхне-Донской округ хотя и освободился в апреле от большевиков, но был полностью отрезан от низовых станиц. Красные части, отступая под давлением немцев с Украины, занимали железную дорогу Зверево – Царицын. Лишь в конце мая 1918г. Северная группа войск под командованием полковника Фицхелаурова, получившего за эти операции впоследствии генеральское звание, прорвалась к верхнедонским станицам и открыла возможность непосредственной связи с ними. До этого времени (22 мая с.ст.) между Новочеркасском и станицами верхнего Дона никакой связи не существовало и делегаты округа в работе Круга спасения Дона участия не принимали!
Наконец, еще одно интересное указание всплывает в разговоре двух казаков по дороге в Миллерово. Мирон Григорьевич упоминает хуторских казаков, ведущих бои с красными отрядами. А среди казаков – уже встречавшегося нам Федотку-Калмыка:
«– Гдей-то наши казаки? – вздохнул Пантелей Прокофьевич.
– Пошли по Хопру. Федотка-Калмык вернулся из Кумылженской, конь у него загубился. Гутарил, кубыть держут шлях на Тишанскую станицу».
(VI, 1, 332)
Мы видим, что действие как бы раздвоилось. В конце апреля по воле Шолохова казаки хутора Татарского, среди которых постоянно присутствует «калмыковатый» Федот Бодовсков, двигались сразу в двух противоположных направлениях: на юго-запад на Подтелкова и на северо-восток против отрядов Миронова. Причем второе движение (1-я глава VI части) противоречит одновременно и развитию действия романа (V, 30 ® VI, 2), и исторической реальности весны 18-го года на Дону.
Все это надежно свидетельствует об искусственном, неорганичном формировании или переделке текста начальных эпизодов шестой части. И здесь же на этих страницах первой главы мы находим первые в шестой части значительные фрагменты заимствований из воспоминаний о гражданской войне на Дону в 1918г. атамана Всевеликого войска Донского генерала Краснова.
