Текст книги "К истокам Тихого Дона"
Автор книги: А. Макаров
Соавторы: С. Макарова
Жанр:
Языкознание
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Увлекаясь переработкой и произвольным изменением первоначального текста, Шолохов допускает серьезные исторические и фактологические ошибки. Эпизод, иллюстрирующий исторический уровень знаний Шолохова, является переложением рассказа атамана Краснова о поездке союзников на царицынский фронт.
В 10 часов утра холодного зимнего дня поезд медленно подходил к станции Чир... На перроне замер... почетный караул... На правом фланге стоял взвод «дедов». Седые бороды по грудь, ...одетых в чистые шинели и увешанных золотыми и серебряными крестами на георгиевских лентах: – за Ловчу, за Плевну, за Геок-Тепе, за Ляоян и Лидиантун... Рядом с ними... взвод «отцов». Это были... «фронтовики»... еще левее был взвод «внуков»... парни 19 и 20 лет.
П.Н.КРАСНОВ (АРР, т.5, с.295; БД, кн.3, с.168)
На станции Чир на перроне в холодное декабрьское утро был выстроен почетный караул... Рядом с седобородыми дедами стояли безусые юнцы, перемеженные чубатыми фронтовиками. У дедов на шинелях блистали золотом и серебром кресты и медали за Ловчу и Плевну, казаки помоложе были густо увешаны крестами, выслуженными за лихие атаки под Геок-Тепе, Лидиантунем...
М.А.ШОЛОХОВ «Тихий Дон» (VI, 11, 371)
Из славных боевых дел казаков-«дедов»
(«...за Ловчу, за Плевну, за Геок-Тепе, за Ляоян и Лидиантун»)
Шолохов выбрасывает упоминание Ляояна, а оставшиеся, разрывая единый ряд, делит пополам между «дедами», у которых
«блистали... кресты... за Ловчу и Плевну»
и
«казаками помоложе»,
которые
«были густо увешаны крестами... за лихие атаки под Геок-Тепе, Лидиантунем...»
Он, видимо, не знает, что штурм туркменской крепости Геок-Тепе имел место примерно за четверть века до Японской войны и «казаки помоложе» никак не могли в нем участвовать.
Похоже, отечественная история – его слабое место! Иначе как бы могли появиться в том же эпизоде в речи Краснова следующие слова:
«Вы видите представителей трех поколений. Эти люди сражались на Балканах, в Японии (!), Австро-Венгрии и Пруссии...»
«Тихий Дон» (V1, 11, 371)
В этих отрывках просматривается, с одной стороны, небрежное отношение к тексту первоисточника, отсутствие представления о событиях, переписанных из воспоминаний путем механического слияния и разделения заимствуемых эпизодов, а с другой стороны, складывается впечатление о явной отчужденности, удаленности Шолохова и от самих описываемых им донских событий, и от содержания казачьей жизни тихого Дона.
Идейная и стилистическая переориентация заимствований
Вполне определенная направленность советской пропаганды 20-х годов прослеживается у Шолохова при замене в заимствованиях однокоренных слов, синонимов, которая меняют при этом смысл, пафос событий.
Из мемуаров Лукомского Шолохов заимствует фрагмент разговора последнего с Корниловым о движении 3 конного корпуса на Петроград. В источнике сказано:
«Чтобы к концу августа его подтянуть к Петрограду». Шолохов изменяет лишь приставку, у него получается: «чтобы к концу августа стянуть его к Петрограду».
Во-первых, эти два слова в военной стратегии имеют различное значение. Во-вторых, столь широко употребимый в советской исторической литературе и учебниках по периоду гражданской войны термин «стянули» – своего рода штамп для характеристики действий белых армий: стянули кольцо фронтов, стянули войска и проч. Подтягивание частей, присылка добровольцев на фронт – это относится скорее к стратегическим замыслам «своих», красных.
Заимствуя из «Очерков русской смуты» Деникина эпизод ухода генералов из Быховской тюрьмы на Дон в 1917г., Шолохов вместо «Между Могилевым и Быховым мечутся автомобили наших доброжелателей из офицерского комитета и казачьего союза» напишет так:
«Между Могилевым и Быховым сновали автомобили доброжелателей Корнилова».
На первый план как бы выпячивается что-то нехорошее в действиях доброжелателей Корнилова. Сравним:
«мечутся автомобили» – беспокойство, желание деятельности в непосредственно описываемое и переживаемое время. И «сновали автомобили»...
Отрывок с письмом Корнилова Духонину вновь возвращает нас к проблеме изучения «однокоренной» замены. Деникин пишет:
«письмо...привожу в подробном извлечении и с пометками Духонина, рисующим взгляд ставки на тогдашнее положение...»
В «Тихом Доне» мы встретим следующую фразу:
«Заметки Духонина на полях письма – яркое свидетельство того, как бессильна была ставка, к тому времени фактически уже утратившая всякую власть над армией, доживавшая в прострации последние дни».
Заметки – в данном контексте неудачный термин и может означать лишь законченное отдельное произведение. Данные на полях письма (отдельно от основного текста), они не смогли бы стать столь ярким «свидетельством бессилия ставки», каким рисует нам его Шолохов.
Последний отрывок подводит нас к одному любопытному наблюдению. В шолоховском тексте «ставка» написана со строчной буквы в отличие от прописной в мемуарах Деникина. Такое исправление характерно для всех терминов и названий противостоящих красным армиям сил. Приведем примеры:
Войско Донское
®
донское правительство
Донской Атаман и Кубанский Атаман
®
атаман Всевеликого войска Донского и кубанский атаман
Восточный фронт
®
восточный фронт
караул Лб.-гвардии Атаманского полка
®
казаков лейб-гвардии Атаманского полка
Георгиевский Гундоровский полк
®
Гундоровскому георгиевскому полку и многие другие.
И в то же время прослеживается неоднократное исправление строчной буквы на прописную в названии и перечислении красных частей и армий:
на стыке внутренних флангов 8-й и 9-й красных армий
®
на стыке 8-й и 9-й Красных армий
Кстати, здесь правка идет не «белоэмигрантских» генералов, а советской книги красного командира Какурина.
Тенденциозный характер изменения исходного текста в стремлении «улучшить», придать «еще большую революционность, прослеживается и во «френкелевских» эпизодах:
В конце ноября Каледин... подвел к Ростову несколько казачьих частей и батарей...
Френкель
В конце ноября, когда он [Каледин] в первый раз попытался двинуть на революционный Ростов фронтовые части...
Шолохов
Углубляясь в процесс исправления заимствованного текста, Шолохов уже не останавливается перед прямым искажением и опошлением отдельных данных и характеристик.
Из казачьих частей выделялся своей боевой готовностью только 27-й полк, командиром которого был избран Голубов... В нем они увидели твердого, опытного военачальника.
®
Из числа выборных командиров выделялся вынырнувший откуда-то за последние дни войсковой старшина Голубов... сразу с жестковатинкой поставил дело.
Шолохов
Во главе 28-го пешего полка стал бойкий и развратный казак Фомин
Краснов
Яков Фомин, недалекий, умственно ограниченный казак стал во главе мятежного полка
Шолохов
На вопрос одного из членов Круга
Краснов
Один из подхалимистых простаков делегатов задал вопрос...
Шолохов
Интересно, откуда вынырнул у Шолохова войсковой старшина Голубов, уж не из того ли боевого 27-го казачьего полка? Даже в этих, далеко не полных отрывках видна нивелировка сильных черт характера и высоких характеристик отдельных казаков.
Но не только в изложении фактов и эпизодов ошибается Шолохов, он искажает сам дух и смысл событий. Обратимся, к приезду в Новочеркасск миссии Бонда. Многие характеристики, которые Шолохов привносит в роман не только явно тенденциозны, но часто носят просто недостоверный или даже вымышленный характер.
Вот, например, известный своей доблестью и воинским уменьем один из лучших донских генералов, герой освободительной борьбы казачества в 1918—1919гг. генерал Мамонтов. Обрабатывая очередной заимствуемый фрагмент, в котором упоминается его имя, Шолохов специально добавляет от себя порочащие (и безусловно вымышленные!) черты:
«Вислоусый, пропойского вида генерал Мамонтов, обычно неряшливый, но на этот раз подтянутый...»
«Тихий Дон» (VI, 11, 371)
Особенно интересна и характерна в этом смысле сцена приема в атаманском дворце союзнической миссии, взятая из воспоминаний Краснова. Для того, чтобы ясно увидеть, как именно Шолохов изменяет содержание, проследим параллельно ее описание.
Едва только переводчик кончил переводить слова английского офицера, как Атаман при гробовом молчании всего зала отчетливо сказал:
– За великую, единую и неделимую Россию! Ура!
Величаво мощные, волнующие сердце, могучие звуки старого Русского гимна были исторгнуты из скрипок и труб.
Все мгновенно встали и застыли в молитвенных позах.
Архиепископ Гермоген плакал горькими слезами, и слезы лились по его серебристой седой бороде.
Все были глубоко растроганы охватившими вдруг воспоминаниями прошлого и тяжелыми думами о настоящем. Едва гимн кончился, громовое ура потрясло весь зал и не смолкало до тех пор, пока музыканты не начали играть снова гимн. Капитан Бонд, взволнованный всем виденным, несколько раз повторил:
– «Как это хорошо! Как хорошо все то, что я вижу!»
П.Н.КРАСНОВ (АРР, т.5, с.273-274; БД, кн.3, с.133, 135)
Переводчик перевел, и Краснов, поворачиваясь побледневшим от волнения лицом к гостям, крикнул сорвавшимся голосом:
– За великую, единую и неделимую Россию, ура!
Оркестр мощно и плавно начал «Боже, царя храни».
Все поднялись, осушая бокалы.
По лицу седого архиепископа Гермогена текли обильные слезы.
Кто-то из сановных гостей, от полноты чувств, по-простецки рыдал, уткнув бороду в салфетку, измазанную раздавленной зернистой икрой.
«Как это прекрасно!..» – восторгался захмелевший капитан Бонд.
«Тихий Дон» (VI, 11, 369-370)
Эта импровизация на тему красновского текста не требует скрупулезного анализа. На фоне трагичных, глубоко проникнутых болью и тревогой за судьбу казачества и России воспоминаний шолоховские строки романа звучат издевкой. Не только искажается достоверно описываемая Красновым встреча союзников, но в заимствованном отрывке она намеренно представлена пьяным сборищем шутов, дабы посмеялась публика.
А ведь перед нами одна из кульминационных точек трагедии, разыгравшейся на полях России. Исчерпаны почти все возможности продолжения успешной борьбы. И упования собравшихся, их последняя надежда – на помощь союзников, с которыми бок о бок сражались русские в годы мировой войны. Не только их собственная жизнь, но судьба родины, разоренной и распятой, может быть решается в описываемый момент – и как легко и цинично обращает Шолохов трагедию в пошлый анекдот! «Захмелевший», «осушая бокалы» – еще не раз мы встретимся с этим творческим вкладом Шолохова на страницах «Тихого Дона».
Этот эпизод свидетельствует не просто о тенденциозной обработке текста. Его значение глубже. Важно вчитаться в исходный, красновский текст, чтобы увидеть как автором вносимых изменений не воспринимается трагичность событий. Его дополнения – это реакция «дикаря» на чуждое его пониманию явление. Здесь проявляется его интеллектуальный уровень, накладывающий зримый отпечаток на его литературные возможности. Возможности эти явно ограничены первоначальной социальной средой, нехваткой законченного гимназического образования, личными чертами характера и формирующегося мировосприятия. В этих эпизодах перед нами проступает Шолохов из «Донских рассказов».
Особый, очень интересный предмет исследования представляют примечания и комментарии к тексту, публиковавшиеся в различных изданиях романа. Они дают возможность взглянуть на личность Шолохова еще с одной, нетрадиционной стороны.
Несколько слов о примечаниях в целом. От издания к изданию менялся их состав, количество и сами комментируемые слова. Так в издании 1941г. основная их часть относится либо к военной терминологии, либо поясняет смысл названий учреждений, партий, журналов, дает краткие биографические сведения о встречающихся в тексте реальных исторических лицах, вызывая зачастую недоумение тем, что повествует о хорошо известном читателю.
Например, слово «диспозиция» за полвека до «Тихого Дона» не требовало пояснений в «Войне и мире» Л.Н.Толстого. Или – «стольный град» – словосочетание, известное еще из былин Киевской Руси, причем содержание комментария: «стольный город(!), столица» – озадачивает читателя. Вместо подобной тавтологии следовало просто написать подразумеваемое в тексте название – Новочеркасск. Такой характер комментариев напоминает школьную хрестоматию и рассчитан скорее на начинающих учеников. Современникам вряд ли имело смысл разъяснять, кем были Асмолов и Путилов, Арцыбашев и Вересаев, Алиса и великий князь Николай Николаевич, Булавин и Тарас Бульба (!), Давид и Голиаф, Родзянко и Дутов. Точно так же, как и названия журналов – «Русское богатство» или «Нива», партий – «Народной свободы» (к.д.) или эсдеков.
Характер примечаний тенденциозен, резко выделяется и содержанием, и лексикой на фоне комментируемого текста романа. В качестве примера можно привести одно из них:
«Словесность – в царской армии так называлась зубрежка, которой самодержавие, опираясь на угрозы и религию, добивалось беспрекословного служения «богу, царю и отечеству».
«Тихий Дон» (III, 2, 104)
Широта спектра комментируемого – от мельчайших деталей казачьего быта до библейских сюжетов и сведений из сокровищницы мировой литературы (как древней, так и современной, начала века) – указывает на энциклопедические познания автора. А сами комментарии-примечания не только неуместны в большинстве случаев, но подчас показывают непонимание самого комментируемого текста.
Большинство комментариев к тексту «Тихого Дона» почерпнуто из 1-го издания Большой Советской Энциклопедии. Для примера ниже мы рассмотрим два характерных случая – авторский комментарий к словам «лейб-гвардия» и «атаман». Они имеют прямое отношение к истории самого казачества и часто встречаются в тексте романа.
Гвардия, лейб-гвардия... – отборные войсковые части, составляющие личную охрану носителя высшей власти в государстве (обычно монарха).
БСЭ (1-е изд., т.14, М., 1929, стлб.710)
Лейб-гвардия – пользовавшиеся рядом преимуществ войсковые части, составлявшие личную охрану носителя высшей власти в государстве (в царской России – царя).
«Тихий Дон» (изд. 1941 г.; I, 5, 16)
Прием, использованный в комментировании художественного произведения, «нетрадиционен», тем более для такого специфического (имеется в виду особая территория Донской области с самобытной культурой, организацией, языком) произведения, как «Тихий Дон». При том, что значительная часть диалектных слов и речений оставлена без пояснения, на субъективный, в меру понимания контекста, суд читателя, комментируются слова широко известные и представленные в учебниках по истории и литературе,
Наверное, важно подчеркнуть, что лейб-гвардия – это пользующиеся рядом преимуществ войсковые части, несущие охрану государя. Но исходя из контекста романа и исторического участия в описываемых событиях Лейб-гвардии Атаманского и Лейб-гвардии Казачьего полков (в последнем служил отец Григория Мелехова), чрезвычайно важно (и это кажется естественным) было бы дать историческую справку относительно этих двух казачьих полков и их роли в истории России и казачества.
Атаман... у казаков, донских и украинских, А. – выборный начальник всех степеней. С 16 в. во главе Донского войска стоит войсковой А., во главе станиц – станичные А. При выступлении казацкого отряда в поход выбирается особый походный А....позднее термин А. в... широком смысле становится равнозначущим термину «старшина».
С окончательной утратой самостоятельности Донского казачества титул атамана всех казачьих войск был присвоен наследнику престола; фактически казачьими войсками управляли наказные А. (т.е. назначенные). После революции 1917 А. не назначались, а избирались Верховным казачьим кругом.
БСЭ (1-е изд., т.3, М., 1926, стлб.729-730)
Атаман – у казаков в царской России так назывался выборный начальник всех степеней. Во главе Донского войска стоял войсковой атаман, во главе станиц – станичные атаманы, при выступлении казацкого отряда в поход выбирался особый походный атаман. В широком смысле это слово значило – старшина.
С окончательной утратой самостоятельности донского казачества звание атамана всех казачьих войск было присвоено наследнику престола: фактически казачьими войсками управляли наказные (т.е. назначенные) атаманы.
«Тихий Дон» (изд.1941 г.; I, 6, 17)
Сказанное выше касается и справки относительно иерархии казачьего самоуправления, должностных лиц. Давая подробный комментарий термину «атаман», его автор отрывается от непосредственного контекста романа, где, кстати, неоднократно выборные атаманы Донского войска периода 1917 – 1920 гг. ошибочно называются наказными атаманами, несмотря на то, что в комментарии выборные и наказные атаманы прямо противопоставлены друг другу.
Истоком такой несообразности послужила, по-видимому, книга Антонова-Овсеенко, один из источников заимствований, где Каледин неоднократно называется наказным атаманом. Наказные атаманы, т.е. назначенные правительством, существовали на Дону со времен Петра I до июня 1917-го года. Каледин после долгого перерыва стал первым выборным атаманом. Он, а позже генералы Назаров, Краснов и Богаевский были избраны Войсковым кругом. Было бы логичнее в контексте описываемых событий назвать в сноске первых четырех выборных атаманов и подробнее объяснить исторический смысл и сущность функционирования восстановленных выборных структур, а не переписывать общеизвестные сведения из энциклопедии.
Несмотря на разъяснение значения терминов «выборный» и «наказной» в соответствующем примечании, все четверо генералов в тексте называются Шолоховым либо как «выборный наказной атаман», либо просто как «наказной атаман». Употребляя неправильный термин по отношению ко всем четырем выборным атаманам, Шолохов показывает плохое знание событий недавней донской истории, а заодно игнорирует слова собственного же примечания!
И, наконец, что сразу бросается в глаза и чем отличается текст комментария от аналогичного в БСЭ, так это политическая тенденциозность и оторванность от внутреннего пафоса и психологии романа. Ставшее «ходовым» для комментатора выражение – «в царской России» – вызывает у заинтересованного читателя, вовлеченного в мир героев романа, сильное недоумение и недоверие. А сам способ заимствования комментариев из энциклопедии и последующего их дополнения или поощрение такого подхода вполне укладывается в схему работы Шолохова с источниками.
Похожую ситуацию мы встречаем в эпизоде, где описывается беседа Евгения Листницкого по дороге на фронт с попутчиком-врачом:
«Ведь вы подумайте, сотник: протряслись двести верст в скотских вагонах для того, чтобы слоняться тут без дела, в то время как на том участке, откуда мой лазарет перебросили, два дня шли кровопролитнейшие бои...
– Чем объяснить эту несуразицу?..
– Безалаберщиной, бестолковщиной, глупостью начальствующего состава, вот чем!.. Помните Вересаева «Записки врача»? Вот-с! Повторяем в квадрате-с... Проиграем войну... Японцам проиграли и не поумнели».
«Тихий Дон» (III, 14, 139)
Смысл слов собеседника Листницкого хорошо понятен и однозначен – он сравнивает складывающееся положение в тылу с тем, что наблюдал на русско-японской войне В.В.Вересаев:
в тылу царят такие же беспорядок и неразбериха, что и в 1904-05гг.
Вересаев описал свои наблюдения в книге, точное название которой:
«На японской войне (Записки)»
(СПб, 1908).
Книга эта получила в свое время широкую известность и упоминание ее в романе вполне естественно. Причем название книги сокращено («Записки врача» – В.В.Вересаев ведь был врачом) и приближено к разговорной речи.
Обратимся теперь к примечанию, которое дано в романе:
«Вересаев – псевдоним известного современного писателя Викентия Викентьевича Смидовича (род. в 1867). В нашумевших в свое время «Записках врача» Вересаев с величайшей искренностью вскрывал нравственные мучения молодого врача и показывал его сомнения, затруднения и беспомощность в работе».
(СПб, 1908).
Не понимая контекста, в котором упомянута книга Вересаева, не зная ее содержания, Шолохов дает или допускает чисто формальный – грубо ошибочный – текст примечания, взятый, почти дословно, из
«Литературной энциклопедии» (т.2, М., 1930, стлб.166, 170),
где фигурирует известная книга Вересаева
«Записки врача» (СПб, 1901 и другие издания),
не имевшая никакого отношения ни к фронтовой медицине, ни к содержанию разговора Листницкого с врачом.
