Текст книги "Российская Зомбирация (СИ)"

Автор книги: Злобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Во-первых, автомобиль на честном слове не ездит, ему нужен бензин. А на всех монополизированных государством бензоколонках нужно предъявить документы. В нашем государстве даже мандавошке надо платить за проезд. Система в условиях кризиса лишилась многих источников дохода, в частности налогоплательщиков, физических и юридических лиц, поэтому она срочно монополизирует все, что может принести хоть какой-то стабильный доход. Сфера энергетики теперь на 101% в руках Москвы. Несогласных олигархов пересажали или перестреляли. С Запада не было слышно криков о нарушении демократических ценностей: Европа задыхалась от живых мертвецов, но еще больше боялась замерзнуть зимой.

А когда собственная задница грозит покрыться инеем, то и желание высадить в далекой России ростки демократии явно не на высоте.

Можно, конечно, покупать бензин нелегально, с рук. Но качество оставляет желать лучшего. Заглохнет машина, когда за тобой погонятся буйные, привлеченные непонятной техникой, и, поминай, как звали. Кроме того, тех предпринимателей, кто делает врезки в кровеносную систему государственного трубопровода, полицаи справедливо считают беспринципным хулиганьем и даже имеют право (и активно его использует) применять оружие.

Во-вторых, машина это необходимая вещь для выживания в условиях конца света, поэтому за автомобили идет настоящая война, и не мне, нищеброду, в нее лезть. Целые преступные группировки, вооруженные не хуже армии, заправляют перегонкой и растаможкой машин. Достать их сложно. По всему миру нарушалась технологическая цепочка производства. Логистические связи работают с перебоями, поэтому мировой конвейер – Китай, задыхается от перепроизводства, ему решительно некуда экспортировать свои машины. Говорят, масса голодных рабочих устраивает голодные бунты или пополняют армию зомби.

В-третьих, машина всегда привлекает буйных. Поэтому производителей каров по всему миру обязали выкрашивать машины в нейтральные, серые цвета.

Серое Феррари, представляете?

А также делать более прочные стекла, объемные бензобаки и снабжать комплектом запасной резины. Цены на такие броневечки, в полной комплектации, но без вождя, взлетели до небес.

Теперь понятно, почему я передвигаюсь федеральной трассе исключительно на велосипеде?

Это обычный, еще советский Урал: изобретение надежней автомата Калашникова. Позади, около седла, так, чтобы не мешать при езде, а-ля рыцарский меч приделаны своеобразные ножны, где лежит верная арматура с обмотанной изоляционной лентой рукоятью. Удобное, практичное и прочное оружие, которое не жалко выкинуть при бегстве. Рогатка это так, побаловаться, а вот толстой железякой крошить черепа монстров в случае необходимости еще можно. Да и полиция не сможет так явно прикопаться, если не найдет главное мое сокровище – травматический пистолет, переделанный умелец в городе. Металлический цилиндр пробьет лобную кость.

За спиной рюкзак, к багажнику надежно примотан вместительный тюк с одеждой, одеялом, пенкой, запасом еды. Путешествие в облегающем тело костюме с одним лишь оружием – это тоже из области фантастики. Причем фантастики для мудаков. Без налаженного личного быта и гигиены, в мире анархии загнешься еще быстрее, чем без оружия. Особый фетиш фильмов, гонять в безрукавке, щеголяя мышцами, когда любой укус, якобы, превратит тебя в мертвеца.

Идиотизм.

Но вас наверняка интересует, как я сумел выкарабкаться из той весьма хреновой ситуации? Когда я упал с черемухи прямо в лапы мертвецам? Ответ не самый сложный, но неожиданный: всегда имейте с собой кота. Черного, сибирского, ласкового или злого, тощего или толстого. Любого. Главное носите с собой на мертвое дело схваченного и посаженного в сумку кота.

Кот – это спасение при Зомбикалипсисе.

Зомби просто обожают котов, так как кошаки потрясающе быстры, шипят и громко мяукают. Поэтому март для владельцев домашних животных самый опасный месяц – тысячи зомбяков, привлеченные возбужденным мяуканьем пушистых питомцев наводняют дворы и улицы городов. Может, кому это покажется бесчеловечным, но пойманный вами кот должен быть немного изранен. Царапина на голове, с запекшейся кровью, чтобы привлечь буйных.

В минуту опасности следует, размахнувшись, кинуть котом в буйных, а тот, зашипев и выгнувшись в полете дугой с коготками, непременно расцарапает их, а потом даст такого лихого стрекоча, с утробным подвыванием, что мертвецы тут же забудут о вас и о вашей теплой кровушке и ринутся за котом. И тут уже вам необходимо скрыться, так как кот отрывается от преследования меньше чем за десять секунд.

Вчера ночью мне хватило этого спасительного отрезка времени, чтобы, немного исцарапанным о ветки, сбежать вниз по склону, схватить спрятанный в кустах велосипед и, разогнавшись на нем, рвануть к шоссе. На пути возникла устремившаяся ко мне фигура, но я сумел отпихнуть ее ногой.

Была ли эта местная старушка или зомби, я понять не сумел.

Буйные, потеряв скрывшуюся животинку, ринулись за мной. Но было поздно, я уже вырулив на трассу и дал ходу по асфальту. Если бы в Зомбирации дороги были соответствующего качества, без выбоин и провалов, то можно было бы пострелять тяжелыми подшипниками по мертвецам, авось кого-нибудь бы пристрелил, а потом обобрал. Но иначе, когда отпустишь руль, рискуешь навернуться, и тогда уже ничего не спасет тебя от перегрызенного горла. А там и сам зомби можешь стать, это уж как повезет.

Правда, недавно ученые эмпирическим методом выяснили, что буйные могли использовать простейшие орудия труда, а это крикливые СМИ тут же обозвали эволюцией нового, конкурентоспособного человеческому, вида. А вся суть заключалась в том, что после продолжительной трапезы мертвяк принялся разбивать камнем кости, чтобы добраться до сладкого мозга. Меня почему-то тогда очень сильно напугало слово “конкурентоспособного”.

Впрочем, пока об этом говорить рано. Трасса практически пуста. Иногда, очень редко, в противоположную сторону проносятся серые автомашины с проволочной сеткой на тонированных окнах. Наверное, оттуда на меня смотрят любопытные лица. Я их не боюсь, с велосипедиста брать особо нечего. Бандитские картели, осуществляющие налеты на рефрижераторы, пассажирские автобусы с переселенцами или рабочими, живут настолько хорошо, что я для них слишком невзрачная птичка. Да и в сельскую местность переселяются беглецы из городов, а в мегаполисы, наоборот, стекаются бандиты. В области спокойней, но беде. Поразительно, но именно нашествие зомби протолкнуло в правительстве земельный кодекс и теперь любой гражданин Зомбирации может получить в свое пользование бесхозную землю для сельскохозяйственных нужд. Боязнь мирового голода все еще будоражит умы государственных мужей. Это даже побудило отказаться от помощи развивающимся, то есть нищим, странам. Африканские представители долго протестовали в ООН, но борцы за мир и демократию, столкнувшись с кризисом, не особо стремились помочь братьям по разуму.

В кювете ржавеют разбитые машины, сразу за ними накренились кудлатые, не расчесанные березы с обуглившимися стволами – какой-то шутник поджег на полях сухостой. В не распаханном поле за обочиной виднеются окопанные подпалины с вырастающими оттуда обгорелыми столбами. Это привет из Нового Времени. Мертвецы вернули к жизни бесчисленное множество религиозных сект. Многие из них считают, что всех мертвецов нужно сжечь, ведь так как существо может жить практически бесконечно, то и бедная душа, заключенная в тюрьму из плоти, никогда не попадет на небеса. Вот и помогают такие тимуровцы больным людям, сжигают их. А после воняет везде щетиной, и чувствуешь себя как на Голгофе.

Небо улыбается солнцем, шепчет мне что-то встречным ветром. Ветер все так же, давно и привычно, пахнет горелой щетиной. Будто весь мир превратился в гигантскую свиноферму. А может, и не было никакого превращения?

Обо мне можно добавить то, что я трус. Но почему трус ездит по миру полном живых мертвецов? Просто анархия это благословенное время для трусов. Едь куда угодно, занимайся, чем хочешь. От рекрутской повинности отлынивать проще простого, а работать, чтобы прокормиться, не надо. Достаточно знать, как привлечь зомби. Можно сказать, что я в каком-то смысле сталкер мертвецкого мира. Зарабатываю на жизнь тем, что снимаю всякие побрякушки с убиенных мной мертвецов и сдаю их либо перекупщикам, либо в государственные структуры. Например, за паспорт человека, числящего в федеральных списках пропавших, сразу же выплачивают около трехсот рублей. Для того, чтобы хулиганы намеренно отбирали у людей паспорта, деньги небольшие, этим никто массово заниматься не будет, а вот при случае прихватить с трупа зомби самое оно. Только в ЗАГС-е, где теперь ведется учет “зомбинаселению”, лучше сказать, что паспорт просто нашел. А то, что он заляпан кровью, покусан да порван, так это его хозяину не повезло. Потом ЗАГС пополнит федеральный список найденных документов и владелец документа номинально может его забрать, предварительно доказав, что это его удостоверение личности. Если, конечно, этому человеку давно не нравится вкус сырой плоти.

Вот такая вот хитрая комбинация. Появление зомби привело к ужесточению общественных порядков. Кто-то мрачно пошутил: “Война, переворот и зомби делают из президентов диктаторов”.

И, действительно, Российской Зомбирацией теперь управляет диктатор. Официально, конечно, он не диктатор, а легитимно избранный президент суверенной демократии, но вот благодаря полномочиям ЧС и немного измененной в связи с этим Конституции (в связи с ужасным положением благоразумно обошлись без референдума), может оставаться на посту главнокомандующего до истечения срока чрезвычайного положения.

Что-то мне подсказывает, даже если мы сумеем обуздать зомби, режим ЧС продлится еще с пару десятков лет.

Из обгорелой березовой рощицы с воем выскочил буйный и чудовищно быстро, загребая при этом лапами, точно пьяница, побежал ко мне. Ехал я относительно тихо, поэтому сразу набрать скорость не сумел – зомбяк бы наверняка догнал, скинул бы с велосипеда и грязно надругался. Пришлось резко затормозить и бросить на землю свое средство передвижения, при этом выхватив арматуру.

Я встал в позу бейсболиста и, с шумно колотящимся сердцем ждал, когда мертвяк подбежит ко мне. Обычный зомби – чуть тронутый смертельным тленом, но кровь ходит по жилам, органы пускай смутно, но работают. Перемазан в кале, воняет еще хуже, чем от привокзальной цыганки. Пасть зачем-то широко распахнута, как жерло вулкана. Кажется, что улыбка от уха до уха, вырезанная чеченским кинжалом, в глазах у этого веселого мима злоба.

Ненависть! Желание крушить, повергать, отрывать сладкие члены моего тела и, давясь, есть, есть, есть. Унижать и разрывать на части. Убивать!

Нет, определенно, в зомби еще очень много человеческого.

–Не подходи ко мне, – говорю, – у меня сильные задние лапки.

Широкий и не умелый, почти женский замах: так в драках никогда нельзя себя вести. Пока размахнешься для богатырского удара, твое брюхо не раз познакомят с острым лезвием ножа. Но зомби напрочь лишены малейшего понятия о тактике сражения, поэтому кончик металлического прута, угадив в основание отвисшей челюсти, с глухим хрустом вырвал подбородок монстра.

Зомби качнулся, отпрянул назад, но не из-за боли, а согласно законам физики. Даже не упал, хотя такой удар бы свалил и быка. Может быть мы, существа разумные, поэтому так и страдаем в драке, что сопоставляем ущерб в сражении с нашими чувствами? Если ударили, значит больно? А зомби этого не понимают, посему обладают большей живучестью?

Пока он не кинулся снова в атаку, я перехватил прут двумя руками и силой, словно пытался расплющить закованного в броню рыцаря, рубанул сверху. Прут проломил череп, застрял в мозгах и накалился до раскаленного, серо-вишневого цвета. Кровь была очень светлой, как будто разбавленная.

Голова, что поле, перепаханное железным лемехом, но мертвец еще поживет с минуту. Что и говорить, живой мертвец – это мечта садиста.

–ХЕЕЕЙЙЙЙ!!! УРАААААААААААА!!!! БЕЛЫЕ РОЗЫ, БЕЛЫЕ РОЗЫ – БЕЗЗАЩИТНЫ ШИПЫ! СНЕГ И МОРОЗЫ, СНЕГ И МОРОЗЫ!!!

Вы не думайте, я не сошел с ума. Скорее я излишне практичен, что очень близко по смыслу. Я знаю, что буйные редко шляются в одиночестве. Они как шакалы или гопота, всегда сбиваются в небольшую стайку. При этом охотиться по законам клана не умеют, тупо напирают гурьбой. Вполне возможно, что сейчас на меня из кустов или рощицы накинется еще с пару мертвых хулиганов, ждущих непонятно чего. Кроме того, мне показалось, но мертвецов в сельской местности песни Ласкового Мая влекут еще сильнее, чем расцарапанная до крови задница.

С моим голосом еще долго игралось эхо, выжившее из фразы крикливые звуки и перевравшее источник, как сценарист фильма книгу, по которой он снимается.

Можно осмотреть труп. На этот случай у меня всегда есть резиновые перчатки. Если я не заражаюсь этим непонятным недугом, превращающих людей в ходячую гниль, не значит же, что я буду добровольно трогать едва теплую плоть. Еще один миф, что мертвецы холодны, как лед. Простейшая физиология. Нет тепла – нет работы тела. Нет работы тела – нет движения. Тело было в язвах, набито кучей глистов и смердело выделениями, а также свернувшейся кровью. Мало ли какая зараза.

–Синицин, Петр Петрович, – читаю заботливо завернутый в целлофан паспорт, – эка, ну и подпись у паспортистки, на пол странички. Имели бы хоть каплю уважения – ставить подпись большую, нежели подпись владельца, где это видано? И вот этим нелюдям, я твои, Синицин, документы относить буду. Ты представляешь??

Синицин молчал, лишь кровь слабыми толчками выливалась из перебитой пасти. Я заботливо оттаскиваю с дороги под сень уцелевших деревьев затихающее тело. Морда зомби разворочена, но он вяло пытается меня схватить. Щелкает челюстями.

–Цыц!

Я привалил убиенного к стволу березы, так что он смотрел на меня, как пьяный: согнуто, туповато, исподлобья. Сам я вернулся за брошенным велосипедом, пока какой-нибудь хозяйственник не решил его прибрать к загребущим лапкам. Придеться потом железкой доказывать, что средство передвижение мое. Вернувшись под деревья я, сняв перчатки, символично протянул руку мертвецу:

–Ну что, Синицин, будем знакомы? Я Иван, а впрочем, зачем тебе мое имя? Ты мой одноразовый друг с давно просроченным сроком годности. К чему нам знать набор букв, за которым скрывается у кого тухлая плоть, а у кого тухлая душа? Как видишь с Зомбикалипсиса кое-что все еще осталось по-прежнему.

Да, я очень люблю повторять эту фразу.

Синицин почему-то молчал, разве что в его глотке свистела и булькала выходящая наружу кровь. Сердце у мертвяков бьется, так что с физиологической точки зрения их назвать мертвыми сложно. Правда и людьми не назовешь. Тем не менее, предсмертного клокотания в горле мужчины мне было предостаточно:

–Вот и я о том же, друг. Раз обязательный церемониал знакомства окончен, то может, поболтаем? Тебе ведь интересно, кто я такой? Не каждый день встретишь живого и разговорчивого человека. Ты как думаешь?

Голова трупа склонилась на бок. Я посчитал это знаком согласия и присел неподалеку, словно встретил такого же усталого путешественника.

–Я никто. Мародер и весельчак, и я не желаю в новом мире выращивать овощи, чтобы набить себе желудок, а хочу немного дефицитных денежек, которые можно будет, потратить на свежую еду, тепло и девушек, у которых не живут черви там... Ну, там, ты понимаешь где, Синицин?

Я хохочу, держась за живот. Синицин тоже ободрительно булькает, оценив мою шутку. Нет, мне определенно нравится этот парень!

После резкого приступа смеха, вздувшего мышцы пресса как у Шварцнегера, захотелось есть. В рюкзаке нашлись консервы и хлеб. Консервы, конечно, не саморазогреваюшиеся, да и хлеб слегка черствый. Еще бы, я ведь не мажорный сталкер какой. Оружия серьезного и то нет. Спасуют расстояния. Земли в Зомбирации много, а зомби хоть и тоже хватает, но, да не на каждом шагу.

–Синицин, будешь есть?

Если вы решили, что я совсем дурак и пытаюсь накормить труп, то вы не правы. Просто в мире тотального сумасшествия надо быть хоть чуточку, но ненормальным, чтобы окончательно не стать в океане безумии узаконенной нормой. Норма же в любом сообществе, это то, что приемлет большинство. В нашем случае пожирание сырой плоти, каннибализм и орошение собственных штанов выделениями. Я лучше побуду немножко сумасшедшим, чем превращусь в норму этого мира. Тому же принципу я следовал и до Зомбикалипсиса. Можете считать это защитной реакцией моего организма на внешнее одиночество.

–Извини меня Синицин, но в последний раз я основательно говорил с людьми в Новозомбиловске, недели полторы назад. И то, полицаи палили в меня, как будто я последняя перелетная утка на земле, а у них дробью набит патронташ. Понимаешь, я не пожелал легально покидать город, не люблю, когда в моих документах ставят штампы, и кто-то зачитывает нормы поведения. Наверное, еще со свадьбы такая привычка. Что? Зачем я еду в сторону города, раз там меня так не любят? А сам не догадываешься? Жить то на что-то надо, друг. Новозомбиловск единственное крупное неприличное место на многие километры вокруг, а в неприличном месте всегда есть деньги.

Сардины в масле и с хлебом были удивительно вкусны. Физические нагрузки и голод способны превратить даже самый скромный ужин в пиршество богов. Изредка на трассе вскакивал постепенно набухающий черный прыщик, разрастающийся до проносящейся мимо машины.

Никто не обращал внимания на человека в камуфляже, беседующего с трупом, у которого нет полголовы. Во-первых, Зомбирацию не удивишь. Во-вторых, мало ли что это за придурок, может из секты, поклоняющейся этим упырям, а может некрофил.

Шутки шутками, но некрофилы и сексуальные извращенцы просто в восторге от того, что случилось. С овощами они устраивают просто дикие оргии, немало не заботясь о всякого рода инфекционных болезней. Для таких полудурков мест в диспансерах не хватает.

–Представляешь, вчера эти тупоголовые буйные... Оу, не принимай близко к остывающему сердцу, друг. Эти тупые буйные, что мочатся в штаны и больше всего в жизни любят глазеть на светофоры, вдруг повели себя совершенно осознанно и чуть не сожрали меня! Ты, часом, какого-нибудь секрета не хранишь? Что это было за озарение? Как будто твоих дружков кто-то умный направил на меня. Знаешь, почему я не расстроен? Потому что вчерашнее поведение бешеных зомби, которые вместо того, чтобы тупо прыгать на месте и пытаться меня достать, принялись синхронно раскачивать дерево, полностью подтверждает одну мою теорию.... Ох, и занятная вещица!

Мертвец за время разговора медленно съезжал по стволу дерева, видимо я его неудачно посадил. Его голова склонилась набок, и я увидел в остекленевших глазах интерес к последней моей фразе.

–Ты же понимаешь, Синицин, что у всякого человека в Российской Зомбирации есть тараканы в голове. В прямом и переносном смысле. Я не исключение. Есть у меня одна теория, касающаяся того, почему ты, Синицин, стал мертвяком. Я кое-где поездил, немного повидал людей и нелюдей. Знаешь, похоже, я отгадал эту шараду, над которой бьются целые симпозиумы бородатых академиков. Вот что значит практический опыт против застольных ученых. Ты хочешь знать, друг, что я думаю по поводу всей этой котовасии?

Труп молчал, что само по себе не было ничем выдающимся: кровь перестала выходить из разодранной носоглотки, и этот маленький вишневый Петергоф перестал меня радовать.

–Эй, Синицин, ты чего замолчал?

Ноль внимания.

–Эй, дружок, когда приличные люди к тебе обращаются, принято отвечать! Ты что, глухой?

От мертвеца дурно пахло, кишечник и мочевой пузырь зомби всегда опорожняют себе в штаны, поэтому почти все зомби глистаты, а промежность перепрела настолько, что пах выглядит, как одетые поверх джинсов коричневые стринги. Им не хватает ума снять штаны или задрать юбку при акте дефекации. Или вы думали как в фильмах? Ест, ест, можно сказать жрет, а в туалет не ходит? Именно поэтому от зомбей, особенно несвежих, всегда дурно пахнет.

Зеленый легион мух уже сделал из Синицина жужжащий аэродром. Никогда не понимал, откуда на свежего покойника тут же слетаются сотни тяжелых мух? Они что, караулят поблизости? Странно, как я раньше не заметил это омерзительное зрелище. Видимо, привык.

–А ну пошли вон от него!

Я ору и размахиваю арматурой, пытаюсь отогнать падальщиков. Вам бы понравилось, если бы в вашего друга вот таким вот образом отложили личинки? Несколько жирных мух вмазаны в распухшую плоть, где уже преют будущие твари с бронзовой тушкой. Опарыши недовольны новым соседством. Впопыхах я окончательно раскурочил голову бедолаге. Подумав, нанес еще с десяток ударов по промежности мертвеца. Звук вышел такой, как если бы по куче грязи кто вздумал хлестать палкой. Надо сказать, что под конец Синицин меня страшно достал, все-таки разговаривать с незнакомцами надо вежливо.

И, да, я не сумасшедший, мне просто некому поплакаться в жилетку.

–Прощай, Синицин.

Я закинул труп в яму в кювете. Почему не оставил на дороге? Просто из-за всяких героев-мудаков по стране свирепствует тиф, холера и куча других болезней, чуть ли чума. А все потому, что герои, блин, уничтожая очередного зомбяка, не задаются вопросами об его утилизации. Такие люди в мирное время никогда не смывали за собой в туалете и не предупреждали тебя, если там вдруг кончалась бумага. Из-за них проблем больше, чем из-за зомби.

Козлы, одним словом.

–Пока, Синицин, – бросаю я на прощанье и, оседлав велосипед, продолжаю путь.

Солнышко торчит в небе радостно, как наркоман в околотке. Асфальт чуть ли не плавится от жары. Повсюду вонь от горелой щетины, запах стертых покрышек. Природа изнемогает и томно шелестит потными, изумрудно-зелеными листьями. Так на них отражается бензиновая пленка. Недавно рейдеры пытались захватить государственную нефтебазу, где крекинговали бензин. Бой и пожар шел с неделю. А потом выпал дождь, который перегубил мелкую живность и оставил на листьях несмываемый помадой радужный поцелуй. Такое случается постоянно.

Я еду, не касаясь руками руля. Кажется, что это очень сложно, но на самом деле требует минимум практики. Не так устает спина, да и рукам можно потренироваться в ловкости. Я оттягиваю рогатку, целюсь, спускаю жгут и все это на ходу. Нет, я не сельский супермен, просто это действительно очень легко.

Я не боюсь неожиданного появления трупов. По трассе никто давно не грохотал на машине, а значит, дорога для заболевших не представляет интереса.

Заросли на висках магистрали становятся гуще, а разгоряченное тело обволокла прохлада тени. В Зомбирации есть свои плюсы. Например, грузопоток стал намного меньше, поэтому не стоит опасаться всяким идиотов с небритым мурлом на четырех колесах, что просто мечтают переехать велосипедиста. До Новозомбиловска около трехсот пятидесяти километров. Без труда можно проехать за двое суток, если ничего в пути не случится. Я не могу сесть на поезд, так как всех пассажиров обыскивают и осматривают. А мародеров всегда сажали в тюрьму.

Только путь и отличается от дороги тем, что на нем встречаются всяческие неприятности.

Пронесшийся мимо меня грузовичок с приваренным на бампере железным листом, зачем-то моргнул два раза выведенными на капот фарами. Я еще подумал, зачем ему было тратить аккумулятор посереди дня? Через полкилометра меня остановил короткий, черно-белый шлагбаум в сальной ручонке.

Зомби. Что еще хуже – люди-зомби. И одна из самых противных разновидностей – дорожная полиция.

О том, чтобы проигнорировав команду, уехать, не могло быть и речи. Новенький АК на плече младшего сержанта очень дружелюбно смотрел мне в грудь, а у самого офицера в кобуре находился табельный пистолет. О том, что оружие они могли применять, согласно закону, в любой подходящий для того момент, я думаю, упоминать не стоит.

Странно, когда я ехал по этой дороге на восток, грабить бесхозные жилища, никакого поста не было.

–Здравия желаю, – представился круглолицый, усатый постовой, – старший лейтенант Куропаткин. Документы.

Документы у меня были в полном порядке. Паспорт у гражданина Российской Зомбирации должен быть всегда с собой. Это не спасет от зомби, но вот при опознании тела очень поможет. На самом деле в Государственной Думе проскальзывает идея о том, чтобы закрепить людей за городами, а сельчан за районами, тем самым не дать им сбежать и нарушать производственный цикл. А там, глядишь, и до отрубания носов дело дойдет, как при Алексее Михайловиче. Разумеется, все для блага и сохранения жизни. Посад относительно безопасное место, но вот жить в нем, как мышь в клетке? Закон, кстати, был принят. Хотя на окраине страны на это часто плюют.

Одной фразой, если и устраивать порядки как в Бунташном веке, то и Соляного бунта стоит ожидать.

–Все в порядке.

Милиционер с неохотой вернул мне паспорт и, крякнув, подтянул штаны. Его напарник, молодой сержант был одет по уставу: в бронежилете, старой, еще советской каске, которую я думаю, еще можно будет увидеть через пару столетий на каком-нибудь звездном российском эсминце, и с автоматом на ремне. Защита от зомбей. Ага, как будто они только и делают, что стадами гуляют по трассам федерального значения и стреляют по людям из автоматического оружия.

Куропаткин продолжил допытываться:

–Документы на транспортное средство.

–Какое?

–На Ваше.

Я съязвил:

–Водительские права на велосипед? Карточку технического обслуживания?

Лейтенант был серьезен:

–Документ свидетельствующий, что это транспортное средство принадлежит вам. Сами понимаете, времена нынче лихие. Тут сводка поступила, что в Венгеровском районе орудует банда мародеров.

Я глубоко вздохнул. Куропаткин дал знак сержанту и тот напрягся, сжав автомат. Сам офицер положил руку на кобуру. Дерганные какие-то.

Как я люблю поиздеваться над этими жадными хапугами. Толстого лейтенанта ждал облом. У меня и тут было все в порядке. Я, как никто, знал, что даже при нашествии зомби в первую очередь надо бояться не живых мертвецов, а собственного доброго и заботливого государства.

Толстяк неохотно отдал мне пожелтевшую карточку, удостоверяющую, что велосипед принадлежит мне. Давным-давно я купил Урал в магазине, где и получил гарантийную карточку.

Мимо с грохотом пролетела машина, заметив полицейских, набрала скорость и как болид понеслась к горизонту. Лейтенант сладко проговорил:

–А ты, куда путь держишь....? Что в одиночестве по нашим краям путешествуешь? Даже без машины, на велосипеде. Зомби не пугают? Или ты за ними охотишься...?

Он знал, что говорит. Убивать зомби строжайше запрещено, если только они некритически угрожают вашей жизни. А я не женщина, поди, разбери, когда эти критические дни настали? Гениальная в своем мудозвонстве правительственная формулировка: “некритически”. Ну не кретины ли? Когда за тобой бежит буйный с намерением сожрать – это критично? Или критично только когда он уже оторвал тебе ногу? Был москвич, который обороняясь убил одного бешенного. А тот оказался сыном какого-то безутешного депутата, тот в гневе и расстарался, чтобы беднягу посадили в тюрьму.

–Да так, путешествую. Мир смотрю, да себя показываю. А у вас как тут? Что с большой земли слышно?

Куропаткин сплюнул в сторону. Мол, вопросы могу задавать только я.

–Китай прет со страшной силой. Проклятых узкоглазых, как по радио сказали, зараза почти не коснулась. Они сразу всех больных перестреляли, вместе с родственниками, ха-ха, пусть даже здоровыми. На всякий случай. Москва бунтует по-прежнему, вроде бы переворот готовят. В Новозомбиловске... черт, то есть в Новосибирске выборы готовятся. А еще слышно то, что какая-то образина церковь сожгла неподалеку, а потом толпа буйных ворвалось в ближайший колхоз и загрызла нескольких человек. Ты не знаешь, кто их мог так разозлить?

–Право даже не могу догадываться.

Через две минуты я уже знакомился с горьким асфальтом, сплошь покрытым сигаретными бычками и высохшими харчками толстого мента. При обыске у меня нашли рогатку, как я мог понять, еще и травматический пистолет, кучу чужих паспортов и целый мешок полезных бирюлек, типа сотовых телефонов, бижутерии, бумажников, аккуратно скатанный рулон денег. На многих из этих вещей была свернувшаяся кровь, что прямо указывало на незаконный способ их добычи.

Вы думаете, это послужило формальным поводом для задержания? Ага. Эта свинья с птичьей фамилией издевательски обвинила меня в том, что на моем велосипеде нет катафот. Я резонно ответил, что скрутил их, иначе я буду отсветами и яркими огнями в ночи и на солнце привлекать мертвецов. На что мне заломили руки и сказали, что я арестован в связи с нарушением технического регламента эксплуатации передвижного средства.

Маразм пандемией не изжить.

–Вы что делаете?! Мужики, договоримся! Берите этот мешок несчастный, а меня отпустите!

Куропаткин, промокнув вспотевшие усы платочком, покачал головой и изрек:

–Ваня, ты не прав. Местная епархия назначила вознаграждение за того богохульника, что поджигает церквушки. У церкви теперь, когда людям надо верить, слишком много власти и денег. А ты очень колоритный подозреваемый. Ты ведь мертвый сталкер. Обираешь трупы, убиваешь законопослушных граждан Российской Федерации, опять их обираешь. А принимаешь их тем, что устраиваешь пожарища, на которые они стекаются, как мухи на...

Он, конечно прав, но я всё же думаю, что это не повод бить меня под ребра и грозиться шваркнуть головой об асфальт. Под конвоем меня повели на пост – спрятанную в зелени бетонную заставу, сложенную из огромных строительных блоков, притащенных с ближайшей заброшенной стройки. Посередине стоял бывший пост ДПС, небесного (видимо, как божественный идеал, к которому должны были стремиться сотрудники) бело-голубого цвета. На бетонном бруствере было оборудовано пулеметное гнездо, где сидели еще два милиционера, прошедшие ускоренные курсы военной подготовки. Обычно такие заставы полны оружием, по-идее, предназначенным для сдерживания атак буйных, сбивающихся в большие шайки. На деле же шайка милиционеров грабит, пользуясь вольготной силой, проезжающие машины. Я обычно от них откупался, так как проехать по окольным путям себе дороже – нарвешься на разбойников или зомбей, там вообще с жизнью расстанешься, приходилось переть по федеральной магистрали.

–Эй, вы чего, мужики!? Давайте договоримся, мы же нормальные пацаны...

Зачем им с кем-то договариваться, если они могут взять все, что захотят силой? Мне стало неловко за мою наивность.

Пулеметчики с вершины бетонного забора крикнули: