Текст книги "Российская Зомбирация (СИ)"

Автор книги: Злобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Они не успели вскинуться и отлипнуть от трупа прежде, чем я схватил дубинку. Повезло, наверное.

Ударом железной трубы я проломил голову мертвецу, пытающемуся добраться до ягодиц погибшего игрока. Определенно в этих тварях разума больше, чем в иных людях. Правда, снять джинсы он не догадался, поэтому пытался собственноручно отодрать плотную ткань и искривил себе зубы о стальные заклепки. У этого игрока не было специального костюма, странно, но для лакомящегося и чавкающего от удовольствия зомби это не составляло проблемы. Я успел заметить вывернутые руки, где были сорваны, как щипцами, ногти. Странно, они теперь и ногти едят? Кальция не хватает? Да нет, вот вроде жопу грызет.

Еще каннибалы говорили, что самое вкусное и пригодное для еды мясо в человеке – это ягодичные мышцы.

Увертюра его смерти была такая же резкая, как и жизнь после инфицирования, резкие, намного быстрее человеческих движения, ярость, весь в крови, ногами профессионально не подсказывается на почти ползающих кишках.

Женщина, существо в сто раз опасней мужчины, немедленно вскочила, выгнулась и зашипела, как кошка. Я бросил взгляд на труп: когти девушки, как клюв ворона, выдолбили глазницы до багряной слепоты. Две окровавленные пещеры в зарослях из лоскутьев кожи. Сыта она, эстетствовала, лакомившись саке из глаза.

Несколько осторожных шагов назад: надо набрать дистанцию, прежде чем она бросится, издавая жуткие, напоминающие одновременно вой койота и блеяние барана, вопли. Бросится, как в последний бой, поднявшийся из окопа пехотинец. Будет целиться ногтями в лицо, чтобы я в ужасе отпрянул, тогда она повалит меня на спину, оседлает, обовьет, как искусная гейша волосатыми ногами, и станет наслаждаться торопливым обедом.

Самое паршивое, что зомби не сбросить с себя приемами, которые прошли бы с человеком. Например, им совершенно без разницы будешь ли ты их душить, тыкать ножом в печень или проводить болевой прием. Их может успокоить только смертельный удар. Никакие промежуточные травмы, что немедленно бы скрутили человека в бараний рог, с ними не пройдут.

Она бросилась на меня странной вихляющей походкой, словно руки и ноги ее не слушались. Это походило на то, как если бы бежала пластиковая кукла или манекен из витрины магазина. Тряпичная кукла на веревочках. За секунду до столкновения она сгруппировалась, вытянулась, стала выше и завизжала так, что повергла бы в смущение древнего германского берсеркера.

Мой удар пришелся не в височную кость, переломить которую можно и пальцем, а по ключице. Хрустнуло, и тут же я ощутил, как лежу на полу, а в темечке распускается цветок бессознательной темноты. На груди тяжелое и дурно пахнущее, как каштан. Я попытался перекатиться вбок, шаря по бетонной пустоши в поисках ствола дубинки. Женщина крепко зажала меня между худых бедер и рвала уцелевшую на мне одежонку.

От спазма в животе я непроизвольно описался.

Чувствуя, как по штанам растекается мокрое, липкое пятно, как при поллюции семя под одеялом, я понимал, пытаясь прикрыть руками голову, что дело плохо. Женщина и в живом состоянии без особых усилий загоняет мужчину в гроб, что уж говорить про мертвое существование.

Груди стало легче дышать, и она с удовольствием выпила пару стаканов грязного воздуха. Тело зомби обмякло, упало мне на лицо. Я на полсекунды почувствовал, как теплые, перепачканные в крови губы женщины целуют мои обветренные и разбитые оладьи. Она пару раз дернулась, пытаясь укусить меня, но вышло какое-то подобие извращенского поцелуя.

Заорав, я сбросил с себя затихающий труп. Протянутая мне небольшая, но крепкая рука, помогла подняться:

–Я вовремя, друг?

Я не сразу ответил, пытаясь отдышаться.

–Ну-ну, спокойней, она подохла.

Мужик лет под сорок, встретивший окончание СССР юным пацаном и, как всякий пацан, тоскующий по своему детству, наверняка тосковавший и по стране, где оно, детство, прошло. Опрятное, не испитое округлое лицо с короткой стрижкой. Рукопожатие мужицкое, мозолистое. Крепкое телосложение. Мне он сразу понравился. Обычный русский человек. Не герой, но и не рохля.

Пока есть такие все не так плохо будет.

В левой руке он держал точно такую же металлическую дубинку с куском сырого шашлыка из чьих-то мозгов. Я пошутил:

–Конечно не вовремя, зачем меня прервал? Такая баба красивая!

Мы нервно рассмеялись под аккомпанемент зазываний разных тембров и настроев. Он мне сразу понравился: ни слова не обмолвился по поводу моих обмоченных штанов, по которым расползлось громадное темно-зеленое пятно. Мол, понимаю, сам под танком бывал, а ты и вовсе – под бабой.

После короткого представления, где мой спаситель назвался Мишей (не иначе мой архангел!) мы разделили на двоих добычу с трупов. У женщины оказалась припрятана упаковка стерильного медицинского бинта, а у моего мертвяка – пять тысяч рублей в пластиковой коробочке. Не чек, как сказал продюсер, а купюры. Наверное, чтобы увеличить жадность игроков.

Я долго рассматривал этот совершенно не нужный мне приз, который так бы пригодился на воле. Заметил, что Михаил заинтересованно посматривает на мою находку. Я спросил:

–Ты как здесь?

–Решил подзаработать. А ты?

–Меня продали. Меняемся?

–А то.

Я взял у него упаковку бинта, отдав новому спутнику четыре тысячи хрустящих рублей. Он не протестовал, понимая, что деньги нужны всем. Какое наслаждение было перебинтоваться свежим, хрустящим и распространяющим едкий, приятный запах дезинфицирующих веществ тканью! Небольшое кровотечение остановилось. Я залил себя остатками перекиси, молясь, что не подцепил никакую заразу. Можно было и не превратиться в зомби, но стать ВИЧ-инфицированным.

–Слушай, – помялся Миша, – моего напарника сожрали эти сволочи. Вот он лежит. Давай вместе перемочим бешенных? Вдвоем безопасней.

Я послушно кивнул, думая о том, что Фен скорей всего уже мертв. Хотя, зная поразительную живучесть второстепенных персонажей и хитрость хорьков, это утверждение делалось весьма спорным.

–А у тебя был напарник?

–Ну да, мы вдвоем пришли на шоу. Ему кредит надо оплачивать, а коллекторские агентства нынче пытают просто дико. У тебя его дубинка.

–Так вот почему ногтей нет. А меня с другом без всякого напарничества засунули сюда.

Мы не придумали ничего умней того, чтобы остаться караулить возле трех трупов возможных едоков. Запах крови был настолько силен, что привлек бы сюда зомби со всего недостроенного здания. Тут мы бы их и встретили.

Первый любитель халявы выметнулся с лестницы через пару минут и понесся к нам вихляющими, гигантскими скачками, выпячивая вперед грудь и склонив голову на бок. Он походил на гепарда, прыгающего по диагонали. Мы с Михаилом забили его на пару, как молотобойцы податливую заготовку. Из кармана оказался извлечен разрисованный купон, который можно было обменять на мелкую бытовую технику.

–Тебе чайник нужен? – спросил с усмешкой я.

–В хозяйстве все пригодится.

За десять минут мы собрали неплохие призовые: пару купонов на выдачу бытовой техники. От комплекта зимней резины спутник благородно отказался, машины у него не было, но мне этот клочок бумаги пригодился бы исключительно в туалете. Кроме того наши карманы пополнили: замечательный нож с ребристой рукоятью, новый мобильный телефон последней модели, привезенный из Китая, несколько тысяч рублей, которые я отдал Мишке (в отличие от телефона).

Потом здание затихло. Оно словно обмерло, легло в устланную опавшими листьями могилу и замолчало, свернув пространство в калачик. Это было странно и страшно, наблюдать и чувствовать эту тишину, которая недавно лишь, кажется, мгновение назад, зудела за ушами, орала и металась за бетонными перегородками. Как из палаты для помещанных попасть в загородный профилакторий.

Выждав какое-то время, мы решили пойти в обход по зданию: вдруг, где остался кто живой или мертвый. Наловчившись в убийстве зомбей наша команда уже не так боялась встречи с бешеными. Шоу заканчивалось только тогда, когда погибали все зомби, либо оставался в живых игрок.

–Выживать как-то надо, вот и пошел сюда. Мне не привыкать. В начале девяностых, когда пацаном еще был, бизнес кое-какой устроили, не совсем в ладах с законом. Прогорел, как ваучеры. Ушел в Чечню добровольцем, там платили неплохо. Скопив немного денег и собрав в кулак остаток нервов, растерянный в тех сраных горах, снова открыл бизнес. Вроде ничего дела пошли, женился, сынишку родил. Колькой зовут, сейчас здоровенный лоб – на инженера учится. А что, инженеры всегда нужны, отстраиваться будем! Бесплатных мест нынче, как ты знаешь, нету, а осенью за семестр надо платить. Эх.... Когда этот девяносто восьмой пришел, бизнес вновь прогорел. Лихие годы меня выпили, подкосили, поэтому вплоть до этой хрени работал на чужого дядю. Семья требует стабильности.

На верхних этажах не оказалось никого, кроме растерзанного человека, которому коленный сустав обглодали до сухожилий и кости. Интересно почему, если есть более вкусные части тела? Делая круг, зомбикоманда стала спускаться вниз:

–Нулевые отпахал сначала экспедитором, потом главным менеджером по перевозкам, логистом то бишь. Вроде ничего так, кое-какие деньги появились, наследство от бабки еще помогло. Успел сыну квартирку отхватить однокомнатную. Когда произошла заваруха, уехал в деревню, к маме, сын отказался. Мол, доучиться надо, в городе спокойней. На селе больших денег не заработаешь, разве что себе на прокорм. В городе бардак, война бандитская, выборы эти клятые. Опять же Китай прет с востока, с запада грозится вернуться Москва. И неизвестно, что из этого хуже. Хотя я за порядок, кто бы его не строил. А учиться сыну, ты понимаешь, надо. Работу не найти, вот и записался в это шоу. На пару семестров хватит.

Мы спускались вниз, иногда встречая мертвые тела. За нами следили зрачки телекамер. Из моего костюма в районе сердца тоже выглядывала камера-пуговка. И сзади, у воротника. Это, значит, чтобы когда я с криком убегал от смерти, зрителям было удобней смотреть.

–Нас не кинут после шоу, отпустят?

–Да кому мы нужны, – скривился Михаил, – они на нас такое бабло еженедельно делают, что заплатят еще по паре тысяч за молчание. Законы больше не действуют, пойми. Делай, что позволяет тебе совесть, да плати бандюганам, чтобы не трогали. И другим не позволяли.

Я глубоко вздохнул. Он был прав. Время жизни анархии – от пары дней до недели. Потом образуется мощная банда, которая силой заставляет подчиняться себе остальных. Есть смысл менять закон буквы на закон силы?

Мы шли по второму этажу, когда я увидел что впереди лежит мертвец, который погнался за Феном: короткий, с большой головы. Половины ее не было, как срезали ножом: виднелись мозги, носоглотка, глаз. Зомби подыхал. Карман на груди был не тронут.

Михаил с кряканьем склонился над трупом и расстегнул липучку.

–Ба, бинго! Пять тысяч рублей, чистенькие!

В этот момент я врезал железной трубой ему по затылку. Кость, тихо и не ноя, прогнулась, ушла острыми краями в мозг. Образовалось небольшое красное озеро. Для верности я вмазал трубой по беззащитной голове еще пару раз: я не хотел, чтобы человек, показавшийся мне приятным, умер в мучениях.

В этом жестоком шоу побеждал только один игрок.

Глава 11

Ярмарка в России для уцелевших миллионов стала, чуть ли не единственным широкодоступным местом для торговли и отдыха. Куйбышевская ярмарка собиралась каждую субботу перед колонными палатами администрации. Формально их организовала по всей стране центральная власть, обязывая глав регионов обеспечить доступ фермерам на торговые площадки для торговли оптом и в розницу сельскохозяйственной продукции. Никаких перекупщиков, мало налогов.

В местах типа Куйбышева, где власть взяли вооруженные силы, базары и ярмарки проводились также постоянно, но созывались стихийно и были приукрашены не только такими приятными моментами, как доступная мука и мясо.

Здесь не было гоголевского колорита, но присутствовал хоррор Стивена Кинга. Пока оголодавшие горожане выменивали на деньги и вещи продукты, а продавцы отчисляли барыши дружинникам (мордоворотам в кепках), на окраинах торговых рядов происходили менее благонадежные вещи.

За низкую цену можно было снять проститутку.

Если подойти к неулыбчивому и угрюмому молодому человеку, что задумчиво жует фильтр сигареты и шепнуть ему на ухо о том, что вы желаете кое-что приобрести, то он отведет вас в закрытый фургон, где вы можете выбрать понравившуюся вам девушку-зомби. И сделать с ней все, что захотите. Или просто купить раба. Были бы деньги.

В деревянной колодке на манер средневекового наказания заключен буйный. Напротив него расположился фотограф, который запечатлеет вас в нескольких сантиметрах от бессильного что-либо вам причинить мертвяка. Я уже рассказывал об этом. Праздник!

Веселые старты, небольшие аттракционы, сладости!

Меня не обманули, и я покинул затихшее таинственное здание победителем, которому, надо же, оставили все деньги. Я был свободен и был при деньгах, но человеком, которому теперь есть за что себя всегда презирать.

Я шёл среди гудящего народа, искоса поглядывая на то, как начиналось соревнование по метанию ножей в овощей. Тот, кто наносил смертельный удар, получал приз – кофеварку. Через минуту зомби уже туповато смотрел на грудь, откуда торчала рукоять метательного ножа. Вот поразительно: был человек, рос, любил, чувствовать умел, а потом “бац”, превратился в мертвяка. И его друзья, окружение, люди в конце концов, сограждане, его больше за человека то и не считают, средство для получения кофеварки он теперь, не более. Калечат, бьют, издеваются, словно и не был мертвяк никогда человеком, а его мучители – людьми.

Удивительно, как мало надо для того, чтобы стать для окружающих тебя людей чужими. Радует, что русские люди не до такой степени озлобились, чтобы повсеместно набивать себе карман на мертвецах. Всё-таки подобные зверства бывают только в малых городах, где не действуют законы. В Новозомбиловске такого не увидишь, по крайней мере, официально, с дудкой и флагами.

Гремела музыка и зомби, посаженные в клетки, танцевали свою дерганную, понятную только им тарантеллу. Народ веселился и снимал на видео то, как нелепо пытались попасть в такт мертвецы. В одном из вольеров с приделанной к их краю вышкой бегали агрессивные трупы, кидающиеся на прочные стены. Хохочущий мужик стоя на вышке ловил их на удочку, стараясь подцепить за глаз, губу или другую часть тела, скачущих, как мартышки, трупаков.

Если подсечешь, как на рыбалке, можно было выиграть приз.

Мне почему-то захотелось, чтобы на этот праздник жизни привезли этак штук двадцать буйных. Посмотрел бы я тогда, как забавно вам покажется то, что любой буйный сильнее человека. Потому что не боится умереть. Он уже дохлый, что ему терять?

Как всегда под нескончаемым зноем распинались шарлатаны:

–Вакцина из Новосибирского центра исследования вирусов Вектор! Боитесь заболеть от вируса, ставшего бичом двадцать первого столетия? Страшитесь болезни, ужаснее СПИДа? Спасение есть! Патентованное и прошедшее экспертизу в институте вирусологии РАН средство Антизомбин2012 перед вашими глазами!

Аптекарь воздел ввысь герметичный пакет с запечатанным там ампулой и шприцом. Сделал он это так, как будто поставил флаг на поверхность Луны или хотя бы на вершину Эльбруса.

Торговец вакциной не переставал расхваливать свой товар перед доверчивыми крестьянами и старушками.

–А заболевшего она вылечить может?

Этот вопрос понятен. Многие сердобольные люди своих родственников или друзей не сдавали в государственные “труповозки”, а прятали по домам. Особенно это процветало в деревнях, когда в подсобном хозяйстве жил одичавший муж или сын. Люди хотели верить в чудо. В то, что можно от непонятной заразы можно вылечиться. Водили их к экстрасенсам, попам... саентологам.

Шарлатаны чуть ли не каждый божий день объявляли, что излечили очередного больного, но реального случая исцеления еще не было, хотя в интернете партия Концептуального Единения выпустила умопомрачительный ролик, даже программу, под названием КПБЗ, где рассказывалось о том, как самому легко перестать быть зомби. Разумеется, помимо этого утверждалось, что во всем виновата Америка.

–Ученые гарантируют излечение вакциной в двадцати процентах случаев!

Что-то мне подсказывает, что этого оратора я здесь больше не увижу. И бесполезно кричать людям, что вакцина не помогает организму вылечиться, это в принципе невозможно, а может помочь только не заболеть. Втыкай, не втыкай, в тело зомби ампулы. Шарлатанов развелось, мама не горюй, а начнешь людей переубеждать, так еще и побьют. Помню видел человека, предлагающего биодобавки, которые помогут получить силу и выносливость зомби, но при этом оставят вас человеком. Мол “сделано из экстрактов желез заболевших людей и гуано североамериканской белой летучей мыши”.

На ярмарке я закупил всё необходимое: еду, старое, еще советское снаряжение, на котором запасливые хозяева наварили тучу денег, достав его из сарайки. Приобрел даже рюкзак, редкую ныне вещь, и новый термос. После я оставил это в своеобразной камере хранения: в запертом ящике под эгидой местной власти – все тех же бессловесных крупных парней с тяжелыми челюстями.

Теперь мне требовалось выпустить энергию. Сексуальную силу. У плутоватого торговца эротикой я спросил:

–Ну, торгуем помаленьку?

–Торгуем, – осторожно ответил он, понимая, что я не совсем простой клиент, – что угодно?

–А что за порнушка, – спросил я, разглядывая диски, – новенькая или старая?

Вы не думайте, что я пересмотрел столько порнофильмов, что старые меня уже не возбуждают, нет. В Зомбирации под “старенькой” порнушкой понимают фильмы с людьми, под “новенькой” с зомби.

Продавец улыбнулся:

–А какая вам больше по вкусу?

Зомби тщательно моют, прокалывают стимуляторами и антисептиками. Промывают кишечник, чтобы можно было использовать для половых утех прямую кишку. Зомби желательно нужен свежий, иначе живого добровольца для сношения найти практически нереально. А дальше весь процесс как в обычном фильме. Только насилия по отношению к жертве намного больше, да в пасть ставят специальные распорки, чтобы зубами ничего не повредила. От этого кажется, что зомби хочет что-то сказать, на рыбу сом похожи. Самые жестокие садо-мазо игры получаются с овощами. Живые актеры закрывали лица масками, ведь юридически зомби живые, только не дееспособные, и за это можно было получить срок. Производством такой продукции занимались в основном на загнивающем западе. Люди там очень практичные.

И, разумеется, трахают овощей, буйные могут и член откусить.

–А что-нибудь с мертвечиной есть? Настоящей мертвечиной.

Липкий малый поманил меня, и наши тела сошлись в масонский треугольник:

–Понимаете, такие диски разобрали, но я знаю одно заведение, где вам предоставят похожие услуги...

Через пятнадцать минут я разговаривал с администратором публичного дома: сальной, лицемерной улыбочкой:

–Мне бы девочку. На полчаса.

–Какую именно?

Хорошо знать тонкости языка эзопа, и я ответил:

–Живую

Улыбочка не померкла, как я надеялся. К таким предложениям здесь привыкли.

–Хорошо, а... особенный товар вас интересует?

–Конкретнее?

–Цена двойная, если вы не будете причинять ей боль. Тройная, если нанесете большие физические дефекты. Если вы хотите быть ее последним клиентом, – он сделал акцент на этом, – то придеться заплатить в пятикратном размере. Зато, можете поступать с ней так, как хотите. Абсолютно. У нас имеется широкий выбор инструментов по достижению наслаждения.

Это было заманчиво, но меня не вполне устраивало. Пусть этими забавами занимаются толстопузые обывателя не высовывающиеся из более-менее охраняемого городка. Я смертей зомби навидался сполна. Осталось уладить последние проблемы:

–Девочки стерильные?

–Разумеется. Проколоты по высшему разряды, от них не пахнет и они свежие. Венерическими болезнями не заражены, но советую все равно пользоваться защитой, кто знает, отчего они стали такими... мертвыми.

–Да я про живых.

–Разумеется, простите.

Само заведение представляло собой обширный подвал, переоборудованный из бывшей сауны в публичный дом. Наверное, не многое менять пришлось. В малых городах проблемы с отоплением стали обычным делом: уголь завозился на котельные плохо, а из-за бандитов и тотального казнокрадства люди остались без тепла. Пришедшие к власти местные царьки сумели наладить энергоснабжение населения, но вот цены за такое удобство взлетели до небес. Разумеется, публичный дом стал более выгоден по содержанию, чем горячая сауна.

Оплатив заказ, я уселся на диван, рядом с маленьким, черным, трясущимся человеком. Он напоминал переросшую муху, натирающую слюной передние лапки. За двадцать минут мою получасовую спутницу должны были привести в порядок. Я намеревался это время провести в спокойствии, дабы оторваться на беззащитном теле от того ужаса, участником которого я недавно был.

Маленький человек неожиданно успокоился, собрал свои колебания, как у маятника фуко, в неподвижный контур и обратился ко мне:

–Всё потому что не стоило трахаться с кем попало. Это же, как провалившийся нос ясно: не стоило трахаться с кем попало.

Я, отсиживаясь, спросил:

–Простите, что?

Человек-муха не посмотрел меня и принялся мелко дрожать, как мусульманин часто протирая руки. От греха подальше я поднялся и, подойдя к работающему за компьютером администратору, задал вопрос:

–Мне кажется с тем человеком что-то не в порядке.

Служащий ответил, отвлекшись от работы:

–Это же дядя Вася. Вы проездом у нас в городе? Его здесь многие знают. Он не болен, однажды перенес шок. Когда всё это, – опять поставил акцент, – началось, дядя Миша был с девушкой. Она тогда прохворала, но вышла на работу.

Ага, значит, насчет сауны я не ошибся.

–Она накинулась на него, вреда не нанесла, но напугала чуть ли не до смерти. С тех пор дядя Миша к нам постоянно ходит, мстит.

–Это как, – заинтересовался я, – снимает девушек?

Определенно диктатура бандитов имеет и свои плюсы, никто не жеманничает по поводу нравственных ограничений, а рассказывает все, как на духу, не боясь понести за это наказания:

–Он заказывает особых девочек по пятикратному тарифу. Никак не может избавиться от того страха. По его мнению зомби появились из-за беспорядочных половых связей. Мол, вирус так распространился. Половым путем.

Мужчина позволил себе благосклонную, прощающую улыбку. Так вот значит, как этот тщедушный, напоминающий насекомого человек, мстит мертвякам. Снимает в борделе зомби, насилует, затем калечит, а потом и вовсе убивает? А ведь когда-то пойманные работорговцами привлекательные девушки овощи были чей-то гордостью, украшением семейного очага. Пели, красились, танцевали. Гуляли с парнями, готовились к материнству. А сейчас они не чувствующее боли куски тупого мяса, которое разрывают своим членом и расчленяют холодным оружием извращенцы с неказистым прозвищем, типа дяди Васи.

Интересно, а вдруг человек, ставший зомби потерял не сознание, а лишь возможность им управлять? Какой ужас, быть заключенным в не чувствующее и не повинующееся тебе тело и видеть то, что с тобой делают!

–Прошу вас, – вытянул меня клерк, – комната двадцать. Полчаса, прекрасная живая блондинка. Желаю удачно провести время, приходите еще.

Дядя Вася уже скрылся в одной из комнат, двери которых украшали таблички с надписью “VIP”. ВИП. Вот и подлецы.

Кажется, что пользоваться услугами проститутки – это нечто предосудительное. Это, конечно так, если в вашем распоряжении имеется умница-жена или “ужасно пневматичная” подруга, которая не прочь провести с вами пару ночей на мягком матраце двуспальной кровати. Но что, если вы мертвый сталкер, который если и видит девушек, то дохлых и жаждущих не большой и чистой любви, а большего и кровавого куска вашего мяса? Да и вообще, от зомби несет так ужасно, что даже какая-нибудь средневековая дворянка почувствовала бы себя рядом с ним источником редкостных благовоний. Один раз я онанировал на чердаке заброшенной дачи, в какой-то “Тмутаракани”, где решил расслабиться после нескольких дней мародерства. Признаться, я никогда не получал более жестоких оргазмов, чем когда в мою скромную обитель вломился взбалмошный буйный. Я успел, кончая в процессе, поддерживая приспущенные штанах забить его на смерть железным прутом. Ощущения незабываемые, но повторять их я не хочу.

Именно с того момента я стал предпочитать проституток рукоблудию.

В комнате отдыха оказался столик, эротично изгибающаяся раковина, диван с толстой кожаной задницей и служебная дверь, откуда и пришла девушка. Захотелось ойкнуть и убежать. Или даже акнуть и обосраться.

–Здравствуйте...

Она была из тех, кто питает свое телом своим собственным телом. Ну, то есть она не ела говно конечно, но работала проституткой.

–Здравствуйте....

Улыбка на лице моей обслуги померкла, как меркнет улыбка негра заметившего остроконечные колпаки. Разумеется, я сразу же узнал ее. Как о таком можно было забыть? Проституткой оказалась та девушка, которую мы встретили в лесу, и которая служила приманкой для нас с Феном.

Я нервно спросил:

–И что, меня опять возьмут в рабство? Это уже не честно!

Бескровные губы виновато растянулись в извиняющую дугу. Красивая она, светлая, невесомая и легкая. Стройная, грудь не вульгарно выдается вперед. Наверное, какает бабочками.

–Простите, – тот же мягкий, извиняющий тон, – я уже не работаю с теми людьми. Теперь я здесь, вам нечего бояться.

–Я буду полным дураком, если поверю вам дважды. Меня изгонят из своего мужского племени.

–Правда, я больше не занимаюсь этим....

Да, как будто ты из работорговли ушла в балет. Как будто занятие проституцией кажется невинным по сравнению с тем, что она делала раньше. Я вчера расчленял и ел человечью печень, но сегодня я вегетарианец, поверьте! Я, все-таки закрыв за собой дверь, присел на краешек дивана.

–А вы знаете, куда нас продали после? Вы знаете, что мы участвовали в шоу на выживании и мой друг, поверивший вам Феликс Викторович, человек редкой душевной организации, погиб? Нас чуть не скормили буйным, вы понимаете?

Я был сама вкрадчивость и усидчивость. Фен бы, наверное, сказал, что я как канцлер Горчаков, получивший прозвище “железная задница”. Чёрт, а я привязался к нему и к его фразам, исколовшим мое сознание. Тем не менее, коли судьба предоставила мне шанс поквитаться с этой женщиной, я своего не упущу.

–Я не знала... я была сама заложницей обстоятельств.... Поймите, мне тоже надо было кушать.

–Вас как зовут? Меня Иваном.

–Света.

Я скорчил участливую мину и приказал ей рассказать историю своей жизни. Она, всхлипнув, кивнула.

Света оказалась из интеллигентной семьи провинциальных учителей. “Опять!” – воскликнул я под ее непонимающим взглядом. Она успела получить педагогическое образование в куйбышевском филиале НГПУ и преподавала в куйбышевских школах русский язык и литературу. Так как гопники не хотели учить русский язык, а желали изъясняться на фене, то жизнь у Светы сладко не складывалась. Не поднявшись дальше старшего преподавателя, она встретила Зомбикалипсис голодным учителем. Очень мало неприспособленной интеллигенции выжило в зимнее время грандиозного хаоса и паралича государственной власти. Когда власть взяла одна из организованных преступных группировок, Света фактически осталась без работы: школы не работали.

–И вы пошли в работорговлю?

–Нет, – уже успокоившись ответила она, – я не хотела... но кому нужен в мире, где ценятся пушки и пули, человек, знающий грамматику русского языка? У меня был один приятель, который пожалел меня и взял меня в “офис” к своим ребятам. Я была нечто вроде секретарши, которую можно было трогать руками. Дела у фирмы шли неплохо, пока количество людей не стало иссякать, да и начались проблемы с Барабинскими бандитами. Меня несколько раз привлекали в том, чтобы ловить людей. Ну,... понимаете, путешественники, пусть даже вооруженные, теряют голову, если видят в лесу обнаженную девушку, особенно красивую. Я ведь красивая...?

–Чур меня, чур меня! – я осенил ее крестным знанием, – изыди Сатана!

Она в ужасе отшатнулась. На лице мраморная маска испуга:

–Что с вами?

Я прошептал:

–Не обращайте внимания, так я пытаюсь остаться нормальным и не поддаться влиянию ваших женских чар. Лучше, понимаете ли, иногда выставить себя полным идиотом, чем попасть в западню. Так значит с помощью вас, как на крючок, ловили людей, а потом продавали их в рабство?

Она поникла:

–Не всех, а только вооруженных, кто оказал бы сопротивление. Как вас, например. Говорят, фирму снабжают информацией военные, которые с помощью беспилотных самолетов прочесывают область. Замечают кого-нибудь и... говорят.

–И вам было не жалко?

Она вспыхнула лицом:

–А с какой стати я должна была жалеть людей, которые увидев беззащитную девушку, мигом бежали ее грабить и насиловать?

–И что, прямо все были такими негодниками, достойными каторги?

Ее лицо напоминало светофор: вновь потускнело:

–Феликс был первым.

–Вы, конечно же, прониклись к нему дружественными чувствами, и поэтому ушли из вашего людоедского бизнеса. А так как работы нет, но кушать хочется, вы пошли в бордель, где до моего появления вполне успешно продавали свою филологическую тушку людям, которым бы за диктант поставили оценку не выше двойки?

Она слабо улыбнулась:

–Всё примерно так, но не правы насчет того, почему я оказалась здесь. Вы думаете, кто-то добровольно отпустил бы меня? Меня продали, как скотину, сюда. Чтобы компенсировать расходы и чтобы лишний раз не распространялась кому не надо.

Возможно, Света ожидала сострадания или того, что я проникнусь тяжелым положением ее жизни и прощу её. Может, думала, что я очередной Ланселот нашего залихвацкого века, разрушу эту обитель и заберу ее с собой. Людям умственного труда чрезвычайно сложно выжить в мире, где нужно трудиться руками. Уметь сеять, жать, убивать, отбирать. Сочинять поэтические вирши или писать рассказики и малевать картины – это удел сытого, но не агонизирующего общества. Быть может через года два-три, когда жесткая и активная Партия Живых, о которой я слышал сегодня, пробирающаяся к власти, она наведет в области порядок, Светлана сможет вернуться к нормальной жизни.

Правда, какого ей будет снова преподавать в школе детишкам, чьи папашки наверняка не раз у нее были?

–Вы думаете, я пожалею вас?

Серые глаза, где зачинались слезы.

–Не пожалею. У вас была сотня возможностей, как выжить и при этом остаться человеком. Вы могли сбежать в деревню, пристроиться к какому-нибудь богатому мужику, коли внешность у вас имеется. Вы могли податься с беженцами в Новозомбиловск, где вам бы обеспечили социальную крышу над головой. Вместо этого вы выбрали типично-интеллигентскую политику выжидания и невмешательства. Когда запасы кончились, подались в бизнес, где боль и несчастья причиняют не вам, а другим. Вы готовы были делать все что угодно, лишь бы вы, взращенная всякими Шекспирами и Пушкинами, остались не тронутой. Так?