Текст книги "Летняя гроза в Молнегорске (СИ)"

Автор книги: Златовласка с косичками

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Боль накатывала снова и снова. Невыносимая, изматывающая, убивающая что-то во мне по крупицам. Она то затихала, то вспыхивала с новой силой, враждебная и черная, как ночной мрак. Это продолжалось до бесконечности. Я словно перестал существовать, выпав из этого мира, и ничего больше не знал и не помнил. У меня были только боль и прикосновение чьих-то пальцев. Кто-то держал меня за руку, не отпуская в темноту, и это было единственное, что удерживало меня на плаву.

Потом, спустя целую вечность, я услышал голоса и даже начал различать отдельные слова. Голосов было два, один противно тонкий и срывающийся до визга, а второй холодный и четкий.

– Больше ему нельзя, он не выдержит! – почти испуганно лепетал визгливый. – Вы же не хотите разрушить ему мозг? Один последний раз и все! Иначе я больше ни за что не ручаюсь!

– Все воспоминания исчезли? – невозмутимо спросил холодный голос. – А как насчет того, что происходит сейчас?

– Будет стерто через минуту, как и все остальное. Но это предел! Говорю вам, что больше нельзя! Иначе последствия могут быть необратимы!

– А больше и не надо. Когда можно будет его забрать?

– Ну… вы же сами говорили, что мальчику лечат Воздействие. Тогда, чтобы было правдоподобнее, потребуется, по меньшей мере, две недели.

– Две недели?

Холодный голос превратился в поистине ледяной, и в нем отчетливо прозвучала угроза.

– Я прекрасно знаю, чем ты тут занимаешься. Если его хоть пальцем кто-нибудь коснется…

– Ну что вы, Андрей Александрович! – поспешно забормотал визгливый. – Только не в моей клинике. И только не этого юношу.

Наступила короткая пауза, а следующие слова визгливого оказались негромкими и абсолютно серьезными.

– Я же не самоубийца.

– Значит, две недели, – задумчиво протянул холодный голос. Теперь он раздавался намного ближе, словно его обладатель наклонился надо мной. И впервые с того момента, как я его услышал, в нем появились теплые и почти нежные нотки.

– Я буду скучать.

А потом голоса исчезли, и опять вернулась боль.

Комментарий к Глава 7

========== Глава 8 ==========

Самым лучшим здесь была, конечно же, природа. Многочисленные сосны были просто огромными, со своими широкими мохнатыми ветвями и толстыми стволами, усеянными кое-где темными каплями тягучей смолы. По-летнему яркий солнечный свет, проникая сквозь шатер густой хвои, превращался в золотисто-зеленый полумрак. Воздух был чистым и свежим, как и положено в горах, с легкой примесью аромата морской воды и водорослей. Само море плескалось совсем недалеко – внизу, у подножия горы. Свежий воздух, горы, море. Да, клиника была не так уж и плоха.

Я находился здесь третью неделю и чувствовал себя вполне хорошо. У меня не было ни одного провала в памяти. В тот вечер, когда Асталин привез меня сюда, я почти сразу же отключился под действием успокоительного, и с тех пор все было просто прекрасно. Дорофеев меня не донимал. Правда, расточал свои дурацкие приторные улыбочки при встрече, но и только. Леонид тоже вел себя вполне корректно. Никакой грубости, включая обещанную смирительную рубашку, не было. Все мое лечение заключалось в редких уколах витаминов и приеме легких антидепрессантов. Странно, как по мне. Я всегда считал, что Воздействие лечат по-другому, гораздо более серьезными методами.

А еще мне было скучно. Здесь было практически невозможно с кем-то общаться, кроме разве что персонала. Нет, в клинике, разумеется, были и другие пациенты. На прогулках я часто видел и мужчин и женщин, но возле каждого из них, как поганка после дождя, вырисовывалась неумолимая фигура санитара. Мой Леонид тоже был все время начеку. Не спорю, лечение Воздействия подразумевало изоляцию, но здесь с этим было как-то чересчур.

От скуки часто ударяешься в разные крайности и начинаешь искать себе приключения, как на голову, так и на всякие другие места. В истинности данной теоремы я убедился сам и довольно скоро. К тому же на практике. Моей крайностью стало загадочное желтое здание.

Оно находилось сразу же за сосновым бором. Это было большое трехэтажное строение с желтыми стенами и высоким желтым забором. Увидев этот забор впервые, я долго раздумывал над его прямым назначением. Зачем, спрашивается, нужен забор в самом центре территории клиники, и так огражденной надежной железной изгородью? Ответа на этот вопрос я так и не получил. Зато понял, что желтое здание пользуется нехорошей славой. При его упоминании даже у санитаров начинали судорожно дергаться веки.

– А что там? – как-то спросил я у Леонида.

– Зачем тебе, Даня? – мягко отмахнулся он, пытаясь перевести разговор на другую тему. Я не отставал, и санитар, наконец, сдался. – Тебе незачем даже думать о желтом здании. Там лечат необычных пациентов.

– Сумасшедших? – догадался я. – Понятия не имел, что здесь есть и такие.

– В нашей клинике помогают всем. Но эти пациенты не такие, как ты и я. Они ненормальные, а некоторые из них еще и очень опасные. Все они одеты в желтое, так, что их можно отличить от обычных пациентов с первого взгляда. Но к счастью для тебя, ты их никогда не увидишь. Мы хорошо следим, чтобы из желтого корпуса даже мышь не выскользнула.

На этом разговор и закончился. Леонид уверился, что я не собираюсь совершать глупости, но все равно старался не оставлять меня на прогулках ни на минуту одного. Но однажды мне все-таки повезло.

Стоял жаркий солнечный полдень. Я предавался уже привычному ничегонеделанию и валялся на лавочке с закрытыми глазами. Обманутый моим разморенным видом, Леонид, очевидно, решил, что я сплю, и рискнул куда-то отлучиться. Это была большая ошибка с его стороны.

Сообразив, что моего стражника нет поблизости, я тут же решил прогуляться. И понесло меня почему-то в сторону желтого здания.

Некоторое время я шел по вишневой аллейке, а потом свернул в сосновый бор. Здесь было прохладно и полутемно. Я ступал по мягкому и пружинящему ковру опавшей хвои. В этой части парка даже тропинок не было. Я старался идти осторожно, понимая, что могу не заметить ям и впадин за кучками хвои и зелеными зарослями чего-то огромного и похожего на папоротники, но все равно не уберег себя от позорного падения. Все случилось очень быстро. Моя нога вдруг ступила в пустоту, и я полетел вниз, не успев даже вскрикнуть. Это был овраг, довольно большой и широкий. К счастью для меня, он был весь устлан толстым слоем мягкого мха, так что мой полет закончился вполне благополучно. Я приземлился на мягкую плотную поверхность, даже не заработав синяков и отделавшись легким испугом.

– Твою…

Я успел сдержать ругательство, потому что понял, что я не один. В овраге уже кто-то был. Мои глаза быстро привыкли к полутьме, и я увидел парня, примерно своего ровесника по виду. Он сидел на куче веток и смотрел на меня огромными ярко-зелеными глазами. У него было мертвенно-бледное лицо и сухие обветренные губы. Он громко прерывисто дышал и шарахнулся в сторону, когда я удачно приземлился в центре овраге. Испугался меня, что ли?

– Извини, – пробормотал я, неловко поднимаясь и начиная отряхивать одежду от налипшей хвои. – Виноват. Почти свалился тебе на голову.

Парень молча смотрел на меня. Его зеленые глаза были какие-то необычные. Они были более яркого зеленого оттенка, чем у меня, и сияли, как морская вода, пронизанная солнечными лучами. Густые темно-русые волосы, довольно длинные и растрепанные, беспорядочно спадали на лоб и шею. А еще на нем была яркая и очень приметная одежда. Желтая, как желток из куриного яйца.

Вот блин, он явно из желтого здания. Надеюсь хоть не буйный? Опасным он не выглядел, но кто его знает…

– Привет, я Даня, – осторожно сказал я, стараясь не делать резких движений. – Лечусь здесь от Воздействия уже третью неделю. Вот, решил пройтись, да не рассчитал. Повезло, можно сказать.

Что за чушь я несу. Я поморщился, представив, каким придурком выгляжу со стороны.

– А тебя как зовут?

Парень упорно молчал. Только смотрел на меня своими зелеными глазищами. Может, он немой? По крайней мере, от меня он больше не шарахался. Да и дыхание у него понемногу выровнялось.

– Ладно, я не набиваюсь на разговоры. Не хочешь, как хочешь.

Решив, что кидаться на меня этот «желтый» скорее всего не будет, я рискнул немного осмотреться. Выбираться-то мне отсюда все равно рано или поздно придется. Овраг оказался довольно большим, с высокими и крутыми склонами. Учитывая мою сомнительную спортивную форму, карабкаться на свободу я, скорее всего, буду долго. Откуда он тут взялся? Да еще так удачно замаскировался листвой и ветками, что и не увидишь, пока не опробуешь на собственной шкуре. Ну и куда все эти Леониды смотрят?

– Какого же лешего вы яму не засыпали, ироды? – пробормотал я себе под нос, прикидывая, как и с какой стороны мне лучше начать свое восхождение.

– Они ее не видят, – негромко произнес чуть хрипловатый голос.

Я резко обернулся. Похоже, «желтый» решился заговорить. Все-таки он не немой.

– Кого не видят? – полюбопытствовал я. – Овраг, что ли?

– Да. Для них он не существует.

Парень говорил абсолютно серьезно. На его лице не промелькнуло и тени улыбки.

– А для тебя существует? – уточнил я. – Ну, и для меня, получается, тоже?

– Наверное.

Парень чуть склонил голову, все так же пристально глядя на меня. В зеленых глазах промелькнуло удивление.

– Странно, но тебя они пустили.

– Кто пустил?

– Они. Деревья, трава, мох.

– А-а. Понятно.

Обдумав полученную информацию, я решил сесть и передохнуть. Раз уже меня сами деревья пустили, грешно отказываться. Я уселся прямо на землю, с удовольствием вытянув ноги на мягком зеленом ковре мха. А потом повторил свой недавний вопрос.

– Как тебя зовут?

Парень долго молчал. Я уже и не надеялся, что он снова заговорит. Мы просто смотрели друг на друга, словно в гляделки играли.

– Янек, – наконец, тихо произнес он.

Янек, значит? Он не русский, что ли? Пока я раздумывал, что и как спросить дальше, парень резко обернулся. То, что я сначала принял за стену оврага, за его спиной, оказалось темным проемом, полускрытым зеленым кустом и огромной опавшей веткой. Янек приложил руку к краю этого проема и неподвижно застыл, наклонившись всем телом вперед. Казалось, он к чему-то прислушивается.

– Что там? – не выдержал я.

Он молчал. Только вздрогнул, продолжая напряженно вслушиваться, и лишь спустя несколько минут обернулся ко мне и глубоко вздохнул.

– Все. Они прошли мимо.

В его голосе послышались облегчение и глубокая усталость.

– Кто прошел? – не понял я.

– Свиньи в форме.

Я хмыкнул. Надо же – «свиньи в форме»! У него точно с головой не все в порядке. Это же про санитаров, раз упоминается форма?

– Ты имеешь в виду санитаров? – уточнил я. – А почему свиньи? Чем они тебе так не угодили?

Последний вопрос был лишним. Лицо парня исказила мучительная судорога. Зеленые глаза яростно полыхнули.

– Они свиньи, – повторил он, цедя слова сквозь зубы. – Потому что то, что они делают… Это мерзко.

– Что они делают? – задал я вполне закономерный вопрос.

Янек не ответил. Он опять повернулся к темному проему и начал прислушиваться.

– Кто-то опять прошел мимо моей палаты, – бормотал он. – Но еще не время. Я могу побыть здесь. Пока могу. Меня предупредят, когда нужно будет уходить.

– А кто тебя предупредит?

Я понимал, что парень совсем не в себе, но он вызывал у меня симпатию. И его было интересно слушать.

– Они. Те, кто создали этот овраг и этот лаз, чтобы я мог приходить сюда. Те, кто следят за свиньями и предупреждают меня.

Он погладил рукой зеленый мох, нежно провел ладонью по ветке папоротника. На его лице появилась слабая улыбка. Янек прикрыл глаза и тихо сказал:

– Вот они. Вокруг нас с тобой. Это мои друзья. Они всегда помогали мне. Как и раньше, когда я жил в лесу и был свободен.

В его голосе прозвучала такая тоска, что у меня сжалось сердце. Я хорошо понимал, что он болен и должен тут находиться, но мне было его жаль.

– Но у тебя же есть этот лаз. Ты не пробовал бежать?

Я ляпнул эту вопиющую глупость и тут же прикусил свой дурной язык. Что я несу? Подговариваю психически нездорового человека на побег?

– Я пробовал бежать и не раз, – покачал головой Янек. – Но меня всегда ловили и теперь мне уже не выйти за пределы этого места. Свиньи все предусмотрели. В последний раз они сделали что-то вот тут.

Он встал, задрал желтую штанину и повернулся. Я увидел огромный красный рубец с внутренней стороны под его коленом. Сильно прихрамывая, Янек с трудом сделал несколько шагов, а потом обернулся, поглядывая на меня через плечо. Я с ужасом заметил, как искажается его лицо от невыносимой боли. Каждый шаг был для него настоящей мукой.

– И ты все равно приходишь сюда?!

Я был потрясен, представив, как он добирается через темный узкий лаз в этот овраг и обратно. Ну и сила воли!

– Здесь деревья, – тихо произнес Янек, словно это все объясняло. – И трава, и мох. Если я не буду сюда приходить, я умру.

Я смотрел на него, не зная, что и думать. Бедный парень был нездоров, это было совершенно очевидно. Но как он получил такую ужасную рану? Не могли же ему нанести ее прямо здесь, в клинике, да еще и преднамеренно! Зачем кому-то это делать?

– А ведь ты не свободен, как и я.

Прихрамывая, Янек медленно подошел ко мне. Я тоже встал, сделав шаг ему навстречу. Никаких сомнений у меня не было. Я не чувствовал даже тени опасности, исходящей от него. Он немного напомнил мне моего друга Леху, хоть и был на него абсолютно не похож.

– Твою жизнь изменили, а прошлое украли. Все вернули назад. Ты должен был забыть, но не забыл. Поэтому ты здесь?

– О чем ты?

У меня вдруг пересохло в горле. Я сглотнул, чувствуя внезапно накатившую непонятную тоску.

– Я не могу тебе помочь, – с сожалением покачал головой Янек. – Раньше бы смог, потому что у меня было тепло, а сейчас его почти нет. То, что осталось, – жалкие крохи.

Он поднял ладонь, и я вздрогнул от удивления, увидел слабое, еле заметное сияние, струящееся из-под его пальцев. Это надо было только видеть. Это было невероятно! Невероятно красиво.

– Ты неч? – недоверчиво спросил я. Если он особенный, то почему я не заметил этого сразу?

Янек медленно приближал руку, пока сияние не коснулось меня. Где-то на уровне груди я почувствовал приятное тепло, которое мгновенно распространилось по всему телу. Мне стало легко и свободно, голова прояснилась, и каждая мысль стала кристально чистой и четкой. Как же хорошо!

Внезапно Янек отшатнулся. Быстро повернувшись, он начал прислушиваться, и его лицо побледнело.

– Это свиньи! – процедил он, поспешно отступая в сторону лаза. – Мне пора. Я не должен позволить им выследить меня и забрать это место!

Он начал торопливо раздвигать ветки и заросли, скрывающие темный проем. Очевидно, поврежденная нога причиняла ему сильную боль, хоть он и пытался это скрыть. Я заметил, что он прикусил губу, чтобы не застонать.

– Подожди, давай я тебе помогу.

Я тоже кинулся разгребать заросли. Мне все еще не верилось, что под ними скрывается настоящий проход до самого желтого здания. Ну не деревья же его вырыли, в конце то концов! Но проход там был. Я увидел его, когда мы отодвинули все ветки. Он уходил в самую глубь земли, как большая крысиная нора, и казался темным и неприветливым. Мне было трудно представить, как Янек пробирается сквозь эту дыру каждый раз.

– Я полезу с тобой и помогу, – сказал я, не задумываясь.

– Нет, ты не пойдешь, – неожиданно сурово воскликнул Янек. – Тебе нельзя. Лучше возвращайся и забудь о том, что меня видел.

Он шагнул в темный проем, все еще хмурый, но, уже задвигая за собой ветки, вдруг обернулся и послал мне мимолетную, но от этого не менее яркую и теплую улыбку.

– Я был рад. Спасибо тебе.

Я долго смотрел ему вслед. Прошло около получаса, прежде чем я заставил себя выбраться из оврага. Назад в клинику я шел полностью под впечатлением от этой встречи. Янек и его история заинтересовали меня не на шутку. Получается, что он неч? Значит, в клинике лечат особенных, а я об этом даже не подозревал.

На площадке перед главным корпусом меня заприметил запыхавшийся Леонид.

– Даня, где ты был?! – почти заорал он, с беспокойством ощупывая меня глазами. – Я тебя обыскался по всей клинике!

– Гулял в парке, – невозмутимо пожал я плечами.

– Так, молодой человек.

К нам присоединился красный, как помидор, Дорофеев. Он взволнованно хватал воздух ртом и выглядел еще похуже Леонида.

– Вижу, что вы вполне здоровы, раз позволяете себе такие длительные прогулки. А я вот чуть с ума не сошел, представляя, как буду объяснять вашему начальнику, что вы вдруг взяли и пропали на территории клиники. Ладно, все это не важно. Завтра я вас выпишу.

Что? Я не поверил своим ушам. Выпишет меня уже завтра? Так внезапно? Ничего себе сюрприз. Я начал улыбаться, но неожиданно поймал себя на мысли, что радуюсь, не так сильно, как мог бы. Еще пару часов назад я бы просто прыгал от счастья, как ребенок. А сейчас мою эйфорию омрачала мысль, что мне больше не удастся встретиться с Янеком.

Этой ночью я никак не мог уснуть. Мне казалось, что время тянется мучительно медленно. Я не мог дождаться наступления утра. Наконец-то завтра я вернусь домой! Как же я соскучился по маме и Вовке. За время пребывания в клинике мне разрешали несколько раз звонить домой, несмотря на первоначальные запреты Дорофеева. Пару раз мне звонил Асталин и спрашивал, как у меня дела. Честно говоря, эти его звонки удивляли. Какой заботливый у меня начальник. Особенно если учесть, как я его отделал перед своим заточением в клинику. А еще я ужасно скучал по Лине.

Я лежал с открытыми глазами и с удовольствием прикидывал, как уже через день вернусь к работе, когда внезапная гнетущая тяжесть в груди заставила меня сесть и резко выпрямиться. Мне было больно, и это была даже не физическая боль. Болело что-то внутри, там, где совсем недавно меня согревало тепло Янека. Что еще за фигня?

Я не знал, что со мной творится. Все происходило быстро, и у меня не было времени подумать. Я чувствовал, как меня охватывает тревога. Она росла и росла, а следом за ней пришла уверенность, что с Янеком случилось что-то плохое. Осознав это, я уже не мог спокойно сидеть и ничего не делать.

Быстро встав, я направился к двери. Разумеется, заперта, как и всегда. Кто бы сомневался.

К окну я даже не подходил, прекрасно понимая, что массивные железные решетки мне точно не по зубам. Зато направился в ванную и, остановившись под небольшой вентиляционной решеткой в потолке, уставился на нее немигающим взглядом. Она была не такая уж и маленькая. Пожалуй, я вполне влезу, если смогу заставить себя подтянуться. Подобные трюки я видел только в кино и ни разу не пробовал на практике. Ну, ничего, все когда-нибудь бывает в первый раз. Успокаивая себя этой мыслью, я принес из комнаты стул, залез на него и начал расшатывать решетку. У меня не было никаких инструментов, кроме собственных пальцев, но мне помогало осознание того, что я делаю это ради Янека. Возможно, меня звало его странное тепло, а возможно, просто толкала на безумный поступок своя безмерная глупость. Это было неважно. Я просто чувствовал, что должен это сделать.

Наконец, решетка поддалась. Я аккуратно опустил ее на пол и, приподнявшись на цыпочках, ухватился за край образовавшегося отверстия. Да, подтягиваться на руках оказалось весьма проблематичным делом. Несколько минут я просто висел мешком, ругая себя последними словами за собственную вялость и отсутствие хорошей формы. Все же усилия не прошли даром. Мои мышцы устали и ныли от напряжения, но тело как будто стало меньше весить, и мне удалось подняться. Сделав сильный рывок, я оказался в вентиляционной трубе.

Дальше было легче. Я быстро полез по трубе, совершенно не ориентируясь в направлениях и полагаясь целиком на удачу. К счастью, труба оказалась довольно широкой, и продвигался я без лишних трудностей. Несколько попавшихся на пути вентиляционных решеток, судя по всему, выходили в такие же ванные, как и моя, так что я пропускал их, не раздумывая. Наконец, мне повезло, и я добрался до решетки, которая выходила в коридор. Это было то, что нужно. Несколько долгих минут я расшатывал ее онемевшими непослушными пальцами, а когда снял, осторожно отложил в сторону и некоторое время прислушивался, прежде чем спрыгнуть вниз. Каким-то чудом мне удалось не наделать шума. Я побежал по коридору, вслушиваясь в любой шорох и отмахиваясь от мысли о том, как буду возвращаться назад.

Можно сказать, что мне дьявольски везло. Спустившись на первый этаж, я вовремя услышал чьи-то негромкие голоса и успел спрятаться за угол. Говорившие приближались. Блин! У меня мурашки побежали по спине, когда они подошли и остановились совсем рядом. Я не мог их не узнать. Это были Леонид и Дорофеев.

– Леонид, иди в желтый корпус, – тоном, не терпящим возражений, скомандовал Дорофеев. – Там один из санитаров заболел. Его нужно ненадолго заменить.

– Там есть Эдик. Он всегда со всем справляется.

Судя по голосу, Леонид был готов скорее отправиться в парк рубить сосны, чем пойти в желтый корпус.

– Эдик будет занят, – резко бросил главный врач. – Там гости пожаловали. Владлен Юрьевич приехал.

– Опять? – как-то странно хмыкнул Леонид. – Что-то он зачастил.

– Скучает по своему малышу.

Дорофеев издал мерзкий смешок, и на этом они замолчали, двинувшись дальше по коридору. Я, толком ничего не поняв, направился в противоположную сторону. О чем они говорили? Малыш? Здесь еще и дети есть?

Добравшись до ближайшего не зарешеченного окна, я выбрался во двор. Мой путь лежал в сосновый бор, а оттуда в овраг и темный лаз Янека. Я не был уверен, что у меня все получится и я смогу добраться до желтого здания, но тешил себя мыслью, что Янек уже неоднократно выдерживал подобный маршрут. Если он, со своей больной ногой, смог это сделать, то и я смогу.

Мне показалось, что я пробирался полночи. Вентиляционная труба и ночной парк оказались сущими пустяками по сравнению с лазом. Как только я туда залез, надо мной сомкнулась тьма. У меня не было ни фонарика, ни даже спичек, и я пробирался как слепой котенок в этом царстве бесконечного мрака. Что-то изредка шевелилось и вздрагивало под моими локтями и коленями, и я начинал кусать себя за губу, чтобы не заорать. Мне чудилось, что я протискиваюсь среди огромных влажных корней, которые в любую минуту могут сдавить меня в своих смертельных объятиях. Что там Янек говорил насчет того, что растения его друзья? Если ему верить, то это именно они и прорыли ему этот лаз. Бред? Возможно и так, но если это были не растения, то кто? Человеку вряд ли под силу было проделать такой колоссальный труд.

Когда передо мною забрезжил слабый свет и я почти уткнулся носом в вентиляционную решетку, у меня уже совсем не было сил. Оставалось сделать последний рывок. Напрягая измученное тело, я в очередной раз изумился выносливости и сильной воле Янека. Он раз за разом проделывал этот путь, несмотря на боль в ноге.

Убрав решетку, я выскользнул в трубу. Дальше оставалось проползти совсем немного. Возле еще одной решетки лежала кучка желтой одежды, вымазанной в земле и хвое. Очевидно здесь Янек переодевался после своих прогулок, чтобы не вызвать ненужных подозрений. Вздохнув с облегчением при мысли о том, что эта решетка – последняя, я занялся ее устранением. Она поддавалась легко, поскольку снималась уже не впервые. На этот раз мне не пришлось спрыгивать с потолка. Решетка находилась у самого пола, так что я ужом проскользнул в комнату, оказавшуюся почти точной копией моей ванной и распластался на полу. Мне нужно было несколько минут, чтобы отдышаться.

Однако пролежал я совсем недолго. Из-за неплотно прикрытой двери ванной я услышал щелчок открываемого замка, звук шагов и чей-то негромкий голос.

– Здравствуй, малыш.

Я медленно встал и осторожно приник к щелке между дверью и стеной, стараясь по возможности даже не дышать.

В комнате находились двое. Судя по всему, это были мужчины. Я разглядел кусочек желтой формы санитара и краешек дорогого костюма. Меня коснулся терпкий и резкий аромат дорогой туалетной воды для мужчин.

– Ты не скучал по мне? – вкрадчиво продолжал говорить все тот же голос. – А я вот очень скучал по своему малышу. Никак не мог дождаться, когда снова тебя увижу.

– Владлен Юрьевич приехал к тебе в гости, – скрипя, как высохшая половица, сообщил другой голос, принадлежащий, скорее всего санитару в желтой форме. – Будь вежливым и ответь ему, Янек.

Янек! Я вздрогнул, услышав знакомое имя. Я не ошибся, здесь действительно палата Янека! Значит, все правильно.

Краешек дорогого костюма исчез из моего поля зрения. Мужчина прошел в глубь палаты, а через минуту я услышал его довольный смех, шорох и звук прервавшихся торопливых шагов. Было похоже, что кто-то быстро вскочил с кровати, но не достиг своей цели из-за того, что его остановили. Я опять услышал мерзкий смешок, за которым последовали звуки недолгой борьбы и болезненный стон.

– Зачем ты бежишь от меня, малыш? – ласковым до тошноты голосом произнес обладатель дорогого костюма. – Я же все равно тебя поймаю. Лучше иди ко мне сам, добровольно, и тогда мне не придется причинять тебе боль. Я возьму тебя на руки, чтобы тебе было легче. Тебе вообще не стоит ходить, дорогой мой мальчик. Я знаю, как сильно болит твоя нога, и мне жаль, что пришлось это сделать, но ты был сам виноват. Не стоило снова и снова пытаться сбежать от меня. Но теперь все это уже позади и ты навсегда останешься здесь, со мной.

Вкрадчивый голос все приговаривал и приговаривал. Потом вновь последовали звуки борьбы, стон и знакомое приглушенное:

– Свиньи…

В голосе Янека сквозило отчаяние. Я вжался в дверь, подавляя безумное желание выскочить в палату и наброситься на мучивших его уродов. Умом я понимал, что наши силы будут неравны, но сдерживался с трудом.

Костюм направился к двери. Это был плотный коренастый мужчина. Он нес Янека на руках, сжимая его тонкие запястья одной ладонью. Что он собирается с ним делать?

Санитар шел следом. Он был долговязый и худой, как жердь.

Я выждал пару минут, прежде чем отправиться за ними. Мне нужно было дождаться ухода санитара. Если его не будет, я справлюсь с костюмом и не подниму лишнего шума.

Однако мое везение, похоже, подошло к концу. Не успел я сделать и пары шагов, как услышал чьи-то голоса. Они раздавались совсем близко, и мне пришлось юркнуть назад, в палату. Вот черт! Кого это там несет? Я же упущу Янека! Я притаился у двери, готовый в любую секунду спрятаться в ванной.

– Ты что здесь делаешь? – спросил уже знакомый скрипучий голос. Значит, долговязый санитар вернулся и не пошел следом за костюмом.

– Меня Герман Анатольевич послал, – ответил второй голос. Его я тоже прекрасно знал. Леонид, чтоб ему пусто было! – Нужно заменить вашего больного.

– Я бы и сам справился, – неприязненно буркнул скрипучий.

– Я так ему и сказал. Все мы в курсе, что ты, Эдик, – мастер на все руки. Но приказ есть приказ. И не думай, что я в восторге от вашего гадюшника.

– Мы работаем в одном гадюшнике, если ты забыл, – прошипел Эдик. – Ладно, мне некогда тут с тобой болтать. Иди и займись делом.

Они ушли. Я проклинал все на свете и этих двоих в первую очередь. Конечно, костюм и Янек уже были далеко. Где мне их теперь искать?

Выбравшись из палаты, я осторожно направился по коридору. Здесь было тихо и полутемно. На потолке тускло горели редкие лампы. Я не представлял, что мне делать. Не могу же я заглядывать в каждую палату!

Перед очередным поворотом я остановился в нерешительности. Мне показалось, что рядом промелькнула какая-то тень. Я резко обернулся, чувствуя, как леденящее предчувствие близкой опасности захлестывает меня с головой. Никого. А уже в следующую секунду тяжелая рука опустилась мне на плечо.

Я вырвался и отпрянул к стене. Передо мной возвышался долговязый санитар Эдик. Он был похож скорее на карикатуру в каком-то юмористическом журнале, чем на нормального человека. У него были непропорционально длинные руки и ноги, вытянутое лошадиное лицо и маленькие безумные глазки.

– Так, так, так, и кто тут у нас? – проскрипел он. – Мальчишка, которому не спится по ночам? Да еще и не в желтой одежде! Как ты сюда попал?

Я не собирался ему отвечать. Вместо этого я прикидывал, как его поскорее вырубить. Он не выглядел особо сильным, хоть и был до безобразия длинным.

– Не будешь говорить? А если я заставлю?

Эдик медленно шел ко мне. Я спокойно ждал, чувствуя, что мои бедные нервы уже начинают дрожать как натянутая струна. Санитар приблизился еще на один шаг, и я решился. Кинулся вперед и ударил его в бок, используя тот же прием, что и когда-то сто лет назад в Звенигороде, отбиваясь от кучки фанатиков из АнтиН. Прием оказался удачным. Лошадиная морда хрюкнул от боли и согнулся пополам. И вот тут я повел себя как последний идиот. Все что мне нужно было сделать – это добить врага. Вместо этого я тупо бросился вперед, позабыв обо всем и намереваясь как можно скорее продолжить поиски Янека. Что за жидкость ударила мне в голову в тот момент, оставалось только гадать, но с моей стороны это была фатальная ошибка. Эдик успел выбросить вперед свою бесконечно длинную лапищу и схватил меня за лодыжку. Сильный рывок, и я рухнул на пол как подкошенный. Он тут же навалился сверху. Лошадиная физиономия была перекошена злобой.

– Ах, ты глупый мальчишка! Ты даже не знаешь, на кого ты руку поднял!

Эдика вытащил откуда-то короткую продолговатую трубку и ткнул меня в плечо. Разряд тока заставил мое тело выгнуться от боли. Он зажал мне рот ладонью, чтобы я не орал. Ткнул меня еще раз, теперь уже в живот, а потом поднял на ноги и припечатал к стене.

– Говори, что ты здесь вынюхивал?

– Да пошел ты…

На лошадиной морде появилась садистская улыбочка. В следующую секунду я получил очередной разряд, заставивший меня согнуться пополам.

– Я умею развязывать языки, мальчик, – почти ласково сообщил Эдик. – Это еще были цветочки. Даю тебе последний шанс честно признаться – как ты здесь оказался?

– Шел, шел и пришел. Клиника же большая.

Я плюнул ему в лицо, за что незамедлительно схлопотал еще один разряд тока. Пока я корчился от боли, Эдик стоял и задумчиво рассматривал меня.

– У меня есть сейчас дела поважнее, но все же не стоит упускать такую удачу. Ты пойдешь со мной. Я закончу работу, а потом с радостью поиграю с тобой. Уверен, ты еще заговоришь.

Держа электрошокер наготове, он потащил меня куда-то по коридору. Через пару минут мы остановились у двери в самом конце коридора. Эдик открыл ее и втолкнул меня в маленькую комнату. Здесь почти ничего не было, кроме кресла и большого зеркала на всю стену.

Лошадиномордый впихнул меня в кресло и пристегнул мои руки ремнями к подлокотникам.