Текст книги "Летняя гроза в Молнегорске (СИ)"

Автор книги: Златовласка с косичками

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Спасибо, Даниил Владимирович. Останьтесь, пожалуйста. Все остальные свободны.

Никто не рискнул задерживаться после таких слов. Я, как самый везучий, с завистью посмотрел им вслед и машинально подвинул к себе отчет. В чем дело? Начальник захотел еще что-то узнать по Летописи?

На столе перед Асталиным лежала папка. Когда он открыл ее, мимоходом заглянул внутрь и после этого перевел взгляд на меня, я ожидал чего угодно, но только не того, что последовало.

– Это ваше личное дело, Даниил Владимирович, – негромко и довольно сухо произнес начальник. – К сожалению, оно не такое полное, как хотелось бы. Я надеюсь, вы ответите на несколько вопросов. Вы родились в Молнегорске?

Я непонимающе уставился сначала на папку, а уж потом на начальника.

– Да.

– Ваша мать тоже уроженица Молнегорска. Работает учительницей русского языка и литературы в первой городской школе. Ей 38 лет. Вам 19. Я прав?

– 20 уже, – растерянно поправил я, не понимая, к чему этот внезапный допрос.

– У вас есть младший брат, и ему 12 лет. А ваш отец погиб, когда вам было 10. Как он погиб?

– Упал со строительных лесов, – чужим голосом произнес я и встал. Какого черта? Он не имеет права так бесцеремонно копаться в моей жизни. Это слишком личное. – В чем дело, Андрей Александрович? Я вас чем-то не устраиваю? С моей биографией что-то не так?

– Извини.

Как по мановению волшебной палочки по-деловому сухой тон начальника изменился и стал теплым и дружелюбным. Асталин отложил папку в сторону и широко улыбнулся.

– Не сердись. Ты умный талантливый парень, Даниил. Я просто хочу знать о тебе больше. Извини, если задел за живое.

Он тоже встал. Я удивленно смотрел, как он медленно направляется ко мне. Что происходит? Сначала этот странный допрос, потом внезапный переход на «ты» и такой доверительный тон…

– Дело в том.., – мягко протянул и не закончил свою фразу начальник.

Он шел прямо ко мне. Я сам не понял, зачем начал отступать назад, к стене. Он приблизился еще на шаг, а я еще отступил. Пока окончательно не уперся в стену. Лучше бы я этого не делал.

Красивое лицо начальника вдруг исказилось. Губы дрогнули в странной дикой усмешке. В глазах вспыхнули знакомые красные искры.

– Дело в том, что я хочу тебя. Безумно хочу. И не могу понять, что же в тебе такого особенного. Кто ты, котенок? А впрочем, неважно.

Я не успел среагировать. Его волосы вдруг стали длиннее и упали на плечи густой темной волной. Глаза уже пылали. Я не мог поверить в то, что происходило. Асталин схватил меня и крепко сжал, обхватив одной рукой мою талию, а второй – затылок. Я вскрикнул от неожиданности, ошеломленный настолько, что даже не пытался сопротивляться. Не может быть, чтобы это было реальностью!

Однако это было реальным. Асталин запрокинул мою голову назад и склонил свою. Через минуту я почувствовал чужие обжигающие губы на своих губах. Сильное колено настойчиво вонзилось между моих ног. Свободной рукой он выдернул рубашку из-за пояса моих брюк и гладил меня по голой спине, притягивая ближе к своему телу. Горячий язык нетерпеливо проник в мой рот.

«Нет! Какого хрена?!»

Я мысленно вопил. Я пришел в себя и начал отчаянно сопротивляться. Я вырывался изо всех сил, но не сдвинулся ни на миллиметр. Руки Асталина сжимали меня словно железные обручи. Я не мог ничего сделать. Я задыхался от нехватки воздуха, вызванной насильственным ненормальным поцелуем и приступом накатившей паники.

Охваченный страхом и злостью я укусил его за губу. Начальник на секунду замер. Кровь капнула вниз и заалела на белоснежном воротничке его рубашки. Я увидел этот красный след, когда он слегка отстранился.

– Котенок совсем дикий, – вкрадчиво прошептал Асталин, облизывая окровавленные губы. – Но это не страшно, ведь я хорошо умею приручать. Пожалуй, начнем прямо сейчас.

Он на секунду разжал руки и тут же схватил меня за запястья. Что-то негромко произнес нараспев, уставившись мне прямо в глаза.

Я почувствовал острую боль. Словно раскаленная стрела пронзила все мое тело и сосредоточилась в запястьях и шее. Обжигающий жар опалил кожу. Я застонал от боли и жара. Если бы я мог, я бы вцепился в собственное горло, потому что явственно ощущал, как что-то душит меня, обвиваясь невидимым горячим ошейником на моей шее.

– Вот так, котенок.

Асталин опустил мои руки, но я не смог поднять их, чтобы оттолкнуть его от себя. Они просто безвольно повисли, словно скованные невидимыми тяжелыми цепями.

– Теперь ты стал более послушным. Значит, мы вполне можем продолжить.

Он опять придвинулся ближе, наваливаясь на меня всем телом. Сжал мое лицо обеими ладонями. В темных глазах, прямо за красными искорками, плескалась бесконечная чернота, и я почувствовал, что начинаю проваливаться в нее, падать, падать…

Я покачнулся. Перед глазами все плыло. Моя рука уперлась в гладкую поверхность стола и это помогло мне устоять на ногах. Что со мной? Что произошло минуту назад? Я словно отключился на какое-то время.

Начальник стоял у стола и листал в руках папку с бумагами, не глядя на меня.

– Дело в том.., – сосредоточенно начал он, но я перебил его на полуслове.

– Извините.

Я судорожно пытался собрать в кучу все свои мысли.

– Извините, Андрей Александрович, на чем мы остановились?

– На чем остановились?

Начальник посмотрел на меня поверх кипы бумаг и нахмурился.

– Что с вами, Даниил? Вам нехорошо?

– Я не знаю.

Я все еще продолжал держаться за стол. Что за фигня со мной творится? Это было похоже на краткосрочный провал в памяти. Но с чего это вдруг? У меня ни разу в жизни даже обморока не было.

Начальник пристально смотрел на меня. Мне показалось, что я заметил что-то красное на воротничке его рубашки. У него кровь? Нет, показалось. Что за бред! Я помотал головой, надеясь хоть так прояснить туман в голове.

– Наверное, нехорошо, да. Немного.

Верх идиотизма было говорить такое своему новому начальнику, собственноручно расписываясь в собственной слабости, но, похоже, со мной и правда было что-то не то.

– Садись. И возьми, выпей.

Асталин налил воды в стакан и протянул его мне.

– В чем дело? Голова закружилась?

– Да, немного. Спасибо. Кажется, уже все в порядке.

– Уверен?

Асталин смотрел на меня с заметным сомнением.

– Может, позвать врача?

– Нет. Не надо. Все в порядке.

Я представил долговязую фигуру Кости Луковского, нашего штатного медика и главного специалиста медицинского отдела. Если бы он пришел, то наверняка отпустил бы шуточку типа «Так, барышня, и что тут у нас?», поправил вечно спадающие на нос очки и вколол бы мне лошадиную дозу какого-нибудь успокаивающего. Для него это было в порядке вещей. Костя был неплохим парнем, но настоящим фанатиком шприца и пробирки.

– Ну смотри. Тогда перейдем к делу. Я попросил тебя задержаться в основном из-за этого. В каком-то роде это сюрприз.

Начальник подвинул мне бумаги, которые только что сам просматривал. На его губах появилась улыбка.

– Узнаете, Даниил Владимирович? Это копия, сброшенная по факсу, а сам оригинал у меня будет завтра. Я пока не стал ничего объявлять на совещании, так что вы первый, кто будет в курсе. Думаю, после вашей пламенной речи несколько минут назад вы вполне заслужили это право.

Я уставился на документ. Что тут нужно узнавать? Бланк, действительно, знакомый, министерский, все необходимые реквизиты, печать и подпись…

Уже в следующую секунду у меня перехватило дыхание, и я уже не вглядывался, а почти въедался взглядом в ровные строчки машинописного текста. Не может быть! Это правда то, о чем я думаю?

– Разрешение на контакт?!

Я поднял ошалевшие от радости и недоверия глаза на начальника.

– Серьезно?!

– Абсолютно, – хмыкнул Асталин. – Сегодня вроде не первое апреля. Радуйтесь, Даниил, потому что это в первую очередь ваша заслуга.

– Мы получили разрешение! Андрей Александрович, это же настоящее чудо!

Я вскочил, потому что мне больше не сиделось на месте. От недавнего недомогания не осталось и следа.

– Как вы этого добились?

– Не я, я мы. Но если хотите знать, некоторые старые связи помогли.

Асталин поглядывал на меня со снисходительной улыбкой. «Чем бы дитя ни тешилось» было практически написано на его лице.

– Приятно видеть такой энтузиазм, хотя это всего-навсего разрешение на контакт, – усмехнулся он.

– Это не просто разрешение! Это прогресс! Вы же в курсе, что водяные и русалки наименее охвачены контактом. Мы так мало о них знаем!

Я еле сдерживался, чтобы не начать бегать по кабинету. Наконец-то мы сможем применить Летопись на практике!

– Когда мы сможем начать подготовку к контакту?

– Не спешите, – поубавил мне прыти начальник. – Работа предстоит немаленькая. Нам потребуется как минимум две недели.

– Две недели?!

Я чуть не взвыл, чем вызвал еще одну насмешливо-снисходительную улыбку.

– Терпение, Даниил Владимирович. А теперь идите. Думаю, вам есть чем заняться.

Меня распирали эмоции. Я понесся к выходу как на крыльях, но когда коснулся дверной ручки, едва не вскрикнул от внезапной боли в запястьях. Это было неожиданно и до чертиков странно. Я чувствовал, как что-то обжигает мои руки, словно на меня надели невидимые раскаленные браслеты.

– Что за…

Я торопливо задрал рукав рубашки и тупо уставился на абсолютно чистое, ничем не поврежденное запястье.

– Что-то не так? – поинтересовался Асталин.

– Нет, все в порядке.

Я даже не врал. Боль исчезла с такой же скоростью, как и появилась, и я поспешил покинуть кабинет начальника. Все, на сегодня хватит выставлять себя идиотом.

Лина поливала огромный папоротник в деревянной кадке. Я расплылся в улыбке, едва бросил взгляд на ее милое личико.

– Лин, улыбнись мне! У меня прекрасная новость! Наконец-то пришло разрешение на контакт с водяными!

– Правда?

Моя фея засияла, искренне радуясь за меня. Я просто не смог удержаться и, обхватив ее за талию, закружил на месте.

– Данька, пусти! Я же воду разолью! Что ты делаешь!

Лина возмущалась, но в ее глазах светилась улыбка. Я смотрел на ее нежное покрасневшее лицо и в эту минуту был уверен, что однажды мне сказочно повезет и в ответ на все мои давно отрепетированные, но все равно сбивчивые и неуверенные слова, она произнесет одно короткое «да».

– Лин, а давай сходим сегодня в кино?

Я отпустил девушку, но остался стоять рядом, с трепетом ловя ее дыхание.

– Не могу, Дань. Ты же знаешь.

Моя фея с сожалением покачала головой. Да, я действительно знал ее историю. У Лины была старенькая бабушка и две маленькие сестренки-близняшки, которые требовали постоянного внимания.

– Может, как-нибудь в другой раз? – с мягкой улыбкой, словно желая смягчить удар, предложила Лина.

– Обязательно.

Я улыбнулся в ответ, а в следующую минуту едва не подавился воздухом, потому что фея подняла руку и коснулась своим тонким пальчиком моей щеки.

– Ты порисовал себе щеку ручкой, как ребенок. Вот здесь.

Мы смотрели друг на друга. Лина смеялась, разглядывая мою порисованную физиономию, а я едва дышал.

Дверь, ведущая в кабинет начальника, распахнулась с глухим стуком. На пороге появился Асталин. Мы с Линой отпрянули друг от друга.

– Алина, принесите мне, пожалуйста, статистику по русалкам за прошлый год.

В голосе начальника не было абсолютно никаких эмоций, но мне показалось, что он чем-то недоволен. Лина бросилась искать отчет, а Асталин остался стоять в дверях с каменным лицом, ясно давая понять, что кое-кто напрасно прохлаждается тут без дела. Намек был понят. Я отправился к себе, недовольно кривясь. Мне не нравилось, когда он называл ее Алиной.

Ближе к обеду ко мне нагрянули наши неугомонные подружки-хохотушки. Они же – Верочка Рогозина и Риточка Барко, обе главные специалисты отдела древностей. Девчонки принесли список всех зафиксированных контактов с водяными за последние десять лет, который я просил, а еще пирожки с грибами и тут же напросились на чай.

– Ну, как тебе наш новый начальник? – поинтересовалась Рита, удобно устраиваясь на диване, пока мы со Светой убирали бумажки со стола и готовили все необходимое для чаепития.

– По какой шкале оценивать? – фыркнул я. – Если по десятибалльной, то баллов 9. Он гений в решении производственных задач. И хватка у него как у ротвейлера.

– Сам ты ротвейлер, Данька, – не оценила мой комплимент Риточка. – Хотя нет, ты больше похож на милого добродушного сенбернара. Я бы вот поставила Андрею Александровичу все десять баллов. Правда, в основном за внешние данные.

– Он красавчик, – согласилась Вера. – Но ТриИ все равно был лучше.

– Однозначно, Вер, – кивнул я. – Тут и к гадалке не ходи. Такого начальника, как триИ, у нас больше никогда не будет.

– Может, когда-нибудь ты станешь начальником ИЭС, – хихикнула Верочка. – Ты тоже милый, Даня.

– И тоже красавчик.

Рита встала с дивана и медленно направилась к столу, покачивая бедрами и соблазнительно улыбаясь, совсем как модель на подиуме.

– Пожалей мои глаза, прекрасная королева Марго! – воскликнул я, театрально прижимая к сердцу полупустую сахарницу. – И лучше не подходи так близко, а то ослепну от твоего сияния.

– От тебя дождешься, – хмыкнула Рита, прикусив губу, чтобы не рассмеяться. – Обещания, одни обещания. Вот взял бы и пригласил девушку в ресторан.

– Ты озвучиваешь мои сокровенные мечты, Риточка, – усмехнулся я, легко поддерживая нашу обычную игру. – Но вся беда в том, что я так смущаюсь рядом с тобой, что не могу и слова сказать. У меня прямо язык куда-то исчезает. Немею на глазах!

– Клоун, – сквозь смех выдавила Вера. – Второй после Луковского.

– Почему же второй? – решил обидеться я.

– Но все равно красавчик.

Риточка подмигнула мне. Я отсалютовал ей чашкой с чаем. В этот момент в нашу содержательную беседу вздумал вмешаться Степашка, который до сих пор спокойно висел себе на потолке, изображая паука. Плюхнувшись с потолка на шкаф, он начал зловеще хохотать и забрасывать девчонок заранее припасенными для таких случаев конфетными фантиками.

– Даня, убери своего монстрика! – завизжала Верочка, расплескивая чай.

– Степашка, не нервируй наших прекрасных дам, – строго приказал я. – И вообще, не жмоться и отдай коробку конфет, которую утащил позавчера. Девушкам – все лучшее.

Степашка только фыркнул. Конфет, мы, разумеется, не дождались, но чаепитие затянулось на весь обед и прошло в весьма веселой и дружественной атмосфере. Если мне чего-то и не хватало для полного счастья, так это присутствия Лины.

Вторая половина рабочего дня пролетела незаметно. Когда я в вышел из Института, собираясь топать домой, оказалось, что меня ждет настоящий сюрприз.

– Данька!!!

Сюрприз поджидал в засаде за углом здания и при моем появлении кинулся мне на шею. От неожиданности я еле устоял на ногах.

– Пусти, а то задушишь, – прохрипел я, одновременно пытаясь отвести от своего горла тонкие девичьи руки и достучаться до совести их обладательницы. – Что ты вообще здесь делаешь, прогульщица? Почему не в институте?

– Потому что я сегодня историю сдала, – ликующе сообщили мне. – Вот и решила приехать и отдохнуть! На пятерку сдала, между прочим! Разве не ура?

– Ура, – согласился я, глядя на невысокую угловато-худую девушку с немыслимо короткой стрижкой и целой россыпью крупных ярких веснушек на лице. Она широко улыбалась, и в моей груди начинала подниматься теплая волна радости от одной этой улыбки. Это была Маринка Уланкина, которую я знал как облупленную еще со времен детского сада. В школе мы сидели за одной партой и были практически неразлучны. Она и Лешка Столяров, еще один наш одноклассник, были моими друзьями. Настоящими друзьями.

В настоящее время Маринка училась в Звенигородском институте на дизайнера, а Лешка осваивал нелегкую профессию экономиста. Я ждал их возвращения в Молнегорск не раньше следующего месяца.

– Я вчера Леху видела, – сообщила Маринка, радостно пританцовывая на месте. – Ему еще три экзамена осталось. Передавал тебе привет. Сказал, что жутко соскучился и что через две недели по-любому едет домой – или с полной зачеткой или вообще без нее.

– Здорово, – обрадовался я, хорошо понимая Лешкины чувства. Свою сессию я сдал в конце мая, но до сих пор покрывался холодным потом при виде учебников.

– Пошли по коктейлю? – предложила Маринка, вцепившись в мою руку. – В честь сдачи истории?

– Любой, какой захочешь, – улыбнулся я. В этот момент у меня появилось неприятное чувство, что кто-то сверлит меня тяжелым взглядом, и я обернулся.

На площадке для парковки стоял Асталин. Он смотрел в нашу сторону. Я вздрогнул, сам не понимая, что меня встревожило. Неужели начальник все это время наблюдал за нами с Маринкой?

– Это кто? – полюбопытствовала подруга, перехватив мой взгляд.

– Мой начальник. Тот, который новый.

– А-а, вместо триИ.

Маринка безразлично кивнула. Асталин ее, судя по всему, не заинтересовал. Искоса поглядывая, как начальник направляется к сверкающему черному БМВ, я решил немного подразнить конопатую.

– У тебя зрение не начало падать от непосильной студенческой жизни? Между прочим, все наши девчонки говорят, что начальник настоящий красавец.

– Это у ваших девчонок зрение падает, – сказала, как отрезала Маринка. – Насчет мужской красоты скажу так: видела и получше. Дурак ты, Данька. А вот машина у этого господина реально крутая.

– Не знал, что ты оцениваешь мужчин по их тачкам, конопатая, – скорбно протянул я и тут же предусмотрительно отпрыгнул в сторону, не давая острому кулачку вонзиться в мой бок.

– Не называй меня конопатой!

Возмущенный Маринкин визг разнесся по всему Молнегорску. Но обижалась она недолго. Уже за пределами институтского двора тонкие Маринкины пальчики нашли и сжали мою руку.

Когда все хорошо и спокойно, время пролетает быстро. Конец трудовой недели ознаменовался командировкой начальника в столицу и соответственно сокращением рабочего дня в пятницу. Все свободное время я потратил на посещение строительных магазинов и уже в субботу утром приступил к починке нашего сарая и соседского забора. В качестве помощников у меня выступали Маринка, Вовка и Тимур. Они дружно расположились под раскидистой вишней и помогали советами. Мама занималась приготовлением обеда на всю немалую ораву, а баба Тамара, растроганная моим вниманием к дальнейшей судьбе ее забора, пообещала испечь пирожков с яблоками, к которым я всегда был неравнодушен.

Это был хороший летний день. Я сделал все, что планировал и, хотя устал как собака, чувствовал удовлетворение от проделанной работы. Единственным темным пятном, несколько омрачившим мой выходной, была знакомая черная БМВ, которая медленно ползла по нашей улице. Я увидел ее с крыши сарая, когда осторожно пробирался по старому шиферу, пытаясь не упасть и в тоже время не раздавить прохудившуюся крышу. Машина была очень похожа на машину Асталина. На какое-то мгновение мне даже показалось, что я вижу знакомый силуэт за темным стеклом, и меня тут же кольнуло необъяснимое предчувствие чего-то плохого. Это было странно и нелепо. Машина проехала, не остановившись, а я дал себе мысленного пинка и вернулся к работе, стараясь больше не отвлекаться по мелочам. Уже ближе к вечеру, когда работа была почти окончена, я позволил себе посмеяться над собственной глупостью. С какой радости Асталину могло вздуматься посетить наши края, да еще и в выходной день, не могла объяснить даже моя бурная фантазия.

Комментарий к Глава 2

========== Глава 3 ==========

Народная мудрость, провозгласившая понедельник днем тяжелым, не врет и не ошибается, по крайней мере, в девяти из десяти случаев. Мы с Линой лишний раз убедились в этом на практике, когда утром в понедельник стояли в холле нашего родного МИЭС, дружно пооткрывав рты от изумления. Огромные деревянные часы над лифтом показывали семь минут десятого, но расходиться по своим рабочим местам мы не спешили. Мы были всецело поглощены бурной деятельностью, кипевшей в вестибюле института.

А посмотреть было на что. Наш институт уже не был похож на институт и больше напоминал строительную площадку. В холле собралось около десятка рабочих в спецовках ремонтников, и все они что-то делали, шустро прохаживаясь то туда, то сюда с инструментами, мотками проводов и банками с краской. Возле стены с информационным стендом возвышались в два ряда штабеля мешков с цементом, а сразу за лестницей громоздились пирамиды декоративных плиток. Из-за открытой двери в столовую доносился надсадный рев дрели и стук молотка. Плотное облако белой пыли уверенно оседало на стенах, цветочных горшках и сияющей лысине вахтера Борисыча, только что заступившего на свою смену и ошалело оглядывающегося по сторонам.

– Что это, Дань? – шепотом, словно боясь каким-то образом усугубить ситуацию, спросила Лина.

– Не знаю, – так же негромко и растерянно ответил я.

– Что? Окна будут только к четвергу? С какой стати, если я просил вас поторопиться?!

Громкий и зловеще-неприязненный голос начальника, вполне перекрывающий шум и стук, царящие вокруг, заставил нас обернуться. Асталин как раз входил в холл с кожаной папкой в руке и мобильным телефоном у уха.

– Нет, так долго ждать я не намерен. У вас есть время до завтра, а иначе я буду вынужден отменить заказ и обратиться к другому поставщику.

Начальник закончил разговор и убрал телефон. Рабочие, которые были поблизости, тут же заспешили ему навстречу. Я слышал, как Асталин начал отдавать им какие-то распоряжения относительно проводки и покраски стен. Разобравшись с этим делом, он быстрым шагом направился к лестнице и, поравнявшись с двумя соляными столбами, в которых угадывались мы с Линой, кивнул нам.

– Даниил, Алина. Доброе утро.

– Доброе утро, Андрей Александрович.

Я постарался, чтобы мой голос прозвучал как можно более нейтральным.

– А можно узнать, что это происходит вокруг?

– Ремонт, Даниил, ремонт.

Начальник приостановился и бросил на меня насмешливый взгляд, давая понять, что моя показная дипломатичность никого не обманет.

– Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Слышали такую пословицу? В пятницу я был в министерстве и выбил необходимые на ремонт средства. Рабочие приступили еще в субботу. Пора привести все тут в божеский вид.

После этого он спокойно пошел себе наверх. Мы остались стоять на месте, глядя ему вслед и переваривая фактическое оскорбление, которое он только что нанес и нам, и всему институту.

До обеда я занимался накопившимися текущими делами. В десять часов Асталин собрал пятиминутку, на которой быстро ознакомил всех с предстоящей подготовкой к контакту, раздал каждому задания в рамках данного мероприятия и быстро отправил всех заниматься их выполнением. Все и занялись – каждый своим делом. Про ремонт я благополучно забыл до тех пор, пока он сам о себе не напомнил. Около часа дня опечаленная Лина занесла в мою каморку пышную китайскую розу в огромной деревянной кадке.

– Лин, она же тяжелая!

Я кинулся забирать у девушки необъятный цветок и пристраивать его на край стола.

– Это мне? Спасибо, конечно, но неужели поменьше ничего не нашлось?

Я улыбался, но Лина не была расположена шутить.

– Можно пока оставить его у тебя, Дань? – тихо спросила она. – И остальные из приемной я тоже принесу, если ты не против.

– Я-то не против, но зачем? – ничего не понял я. Цветы всегда были для моей феи священны. Я не мог придумать причину, способную заставить ее расстаться с ними по доброй воле.

– Андрей Александрович привел рабочих в приемную. Сказал, чтобы начинали делать ремонт и в его кабинете, и у меня. Теперь там пыль, грохот…

Голос Лины дрогнул.

– Вот я и решила перенести цветы.

– Лин, только не расстраивайся. Перенесем мы все твои цветы, все до единого. Ничего с ними не случится. Давай, прямо сейчас и начнем.

Я успокаивал Лину как мог, но у меня самого на душе кошки скребли. Значит, Асталин добрался уже и до приемной. Такими темпами он скоро не оставит в нашем ИЭС ни малейшего напоминания о триИ.

Мы с Линой молча переносили цветы из приемной в мой кабинет большую половину обеда. Ворчащий Степашка помогал расставлять их на шкафу, подоконнике и даже на полу. Очень скоро моя каморка стала смахивать на настоящую оранжерею.

Когда мы готовились совершить последнюю ходку, на пороге опустевшей приемной появился Асталин. Взгляд, который он бросил на нас с Лииной, заставил даже меня покрыться ледяными мурашками.

– Я же говорил, Алина, чтобы вы не занимались этим самостоятельно, – процедил начальник. – Это дело рабочих. Они бы прекрасно сделали все, что нужно, после обеда.

– А она и не делала этого самостоятельно, Андрей Александрович, – возразил я. – Я, вот, предложил помочь.

Асталин молча смотрел на меня пару секунд так, словно я прямо сейчас на его глазах совершал что-то противозаконное. Ни сказав больше ни слова, он резко развернулся и ушел.

Ближе к вечеру Серафима отправила меня в хранилище за сборником легенд водных народов. Я полетел туда как на крыльях. Сборник был настоящим артефактом и очень ценным. Семь веков назад его написали русалки, используя сок морских водорослей и собственную кровь в качестве чернил. Согласно нашей ИТБ – Инструкции по технике безопасности – подобные вещи доставались из Хранилища крайне редко, строго по письменному разрешению начальства, и использовались не более одного-двух часов. Такие ограничения распространялись на все артефакты, так или иначе связанные с нечами, поскольку они обладали определенной силой. Магической, волшебной, сверхъестественной – ее могли называть по-разному, но суть от этого не менялась. Если слишком долго провозиться с артефактом, его сила начинала действовать на человека как наркотик и приводила к возникновению Воздействия – состояния, близкого к наркотической ломке и сопровождающегося самыми различными психическим отклонениями. Именно с целью предотвращения этих ужасных последствий и была разработана наша Инструкция, которую все мы за глаза обзывали Веселыми картинками.

Мне полагалось только получить Инструкцию в Хранилище, принести ее Серафиме и сдать с рук на руки, но я и этому радовался как ребенок. Не каждый день держишь в руках настоящий артефакт нечей!

Наше Хранилище располагалось в подвале Института. Тяжелые бетонные стены и крепкие железные решетки надежно защищали собранные там многочисленные сокровища. В Хранилище вот уже три десятка лет подряд царствовал Аристарх, маленький и шустрый дедок в неизменной коричневой кепке. Он был и сторожем, и уборщиком, и гидом. Мало кто из наших знал, что под коричневой кепкой Аристарх скрывал крохотные рожки, незаметные никому, кроме меня. Я всегда подозревал, что Иван Иванович потому и взял его сторожем в Хранилище артефактов. Нечи, в отличие от людей, не подвержены Воздействию. А еще я знал, что Аристарх просто обожает яблочный сок.

– Данька!

При виде меня Аристарх бросил газету с кроссвордами и, сорвавшись со своего места за небольшой конторкой, резво засеменил мне навстречу. Похоже, он был искренне рад мне. Я понимал старика. Ему наверняка было скучно просиживать все дни сиднем на одном месте.

– Здравствуй, Аристархыч. Как твое ничего? А я вот тебе сока принес.

– Балуешь старика.

Аристарх любовно прижал пачку к груди.

– Чего пожаловал, молокосос? Серафима Сергеевна прислала?

– Она. Мне бы в книжную секцию, Аристархыч.

Я протянул письменное разрешение, на которое старик бросил лишь мимолетный взгляд.

– Надо – значит, надо. Ты, малец, меня не обманешь, это я нутром чую. А эти бумажки мне ни к чему.

– Просто порядок такой, Аристархыч. Сам знаешь.

Следующие несколько минут я наблюдал, как старик сражается с тремя массивными железными замками. Они никак не желали открываться, и я уже в который раз подумал, что небьющееся стекло и магнитный пропуск были бы гораздо более кстати, чем надежнейшая из надежных железная решетка.

– Заржавел, зараза, – пропыхтел Аристархыч, налегая на замок. Я даже не пытался подойти и помочь, прекрасно зная, как реагирует наш сторож на любые попытки вмешаться в его работу пусть даже в самых благородных целях.

– И это хранилище артефактов особенных? Охраняемое при помощи ржавых замков?

Насмешливый голос, раздавшийся за нашими спинами, заставил нас с Аристархом обернуться. Перед нами стоял Асталин.

– Да, похоже, Иванов не слишком дорожил вверенными ему артефактами.

– В МИЭС никогда ничего не пропадало! – тут же взвился я. – И уж тем более артефакты! Так что Иван Иванович…

– Иван Иванович воспитал себе преданного защитника, – скривив губы, перебил меня Асталин. – Вы настоящий фанатик, Даниил. Пойдемте, покажите мне сокровища нашего дорогого МИЭС.

Я не хотел идти в Хранилище с ним. Присутствие начальника портило все удовольствие. К сожалению, у меня не было выбора. Аристарх, наконец, открыл последний замок, и мы с Асталиным зашли в Хранилище. Начальник целеустремленно зашагал вперед, а я потянулся следом, недоумевая, какого лешего ему понадобилось прогуляться по Хранилищу именно сейчас. Да еще и в моем присутствии.

Несколько минут мы шли молча. Я успел побывать в Хранилище несколько раз и примерно знал, куда следует идти. Например, чтобы добраться до нужной мне книжной секции, я должен был спуститься по ступенькам вниз еще на один подземный ярус и повернуть налево. Асталин, судя по всему, тоже был в курсе моего маршрута, и пока мы спускались вниз, я предпочитал помалкивать. Однако, когда вместо того чтобы свернуть налево, начальник повернул в противоположную сторону, я решительно запротестовал.

– Андрей Александрович, мне в книжную секцию!

Начальник даже не обернулся. Он продолжал идти, направляясь в самый конец коридора. В этой части Хранилища я еще никогда не был. Здесь было много стеллажей с большими и маленькими коробками, и пахло затхлостью и пылью.

– Развалины, – с отвращением бросил Асталин, наконец остановившись. – Здесь тоже все надо начинать с нуля. И как можно скорее. Снести все к чертовой матери и отстроить заново.

Кровь бросилась мне в лицо. Это только что опять был наезд на триИ? Ну все, с меня хватит!

– Послушайте, Андрей Александрович!

Я непроизвольно сжал руки в кулаки и шагнул вперед. Гнев и обида заставили меня позабыть о том, что передо мной стоит начальник и непосредственный работодатель.

– Может, хватит уже этих беспочвенных необоснованных обвинений?! Вы постоянно…

Асталин обернулся. Я увидел его лицо, и все гневные слова застыли у меня в горле. В темных глазах начальника горели красные искры. Темные волосы росли прямо на глазах и уже спускались на плечи густым блестящим шелком.

– А теперь мы, наконец-то, вдвоем.

Даже голос его изменился и стал другим. Вкрадчивым, обволакивающим, леденящим душу.

Разумных мыслей, как и слов, у меня больше не осталось. Только инстинкты, которые не просто предупреждали, а вопили бежать. Я развернулся, чтобы рвануть к лестнице, но не успел сделать и шага. Мои запястья обожгло, а потом что-то невидимое словно свело их вместе и потащило меня к стене. Меня практически вжало в твердую поверхность и потянуло вверх. Минута, и я был распластан на стене, удерживаемый невидимыми путами. Это было страшно и дико. Я не мог пошевелиться и ничего не понимал, кроме того, что все это происходит исключительно по прихоти стоящего передо мной мужчины. Не человека, неча. Но почему со мной? За что?