Текст книги "Летняя гроза в Молнегорске (СИ)"

Автор книги: Златовласка с косичками

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Что там такое? – испуганно взвизгнул Сморков. Послышался звук его шагов, а потом он громко скомандовал:

– А ну, вставай! Пойдешь со мной!

Я пытался подняться. Мне удалось встать на ноги, но больше сделать я ничего не успел. В дверях появился Сморков, тащивший Лину. Он держал ее перед собой, приставив к голове девушки пистолет. Значит, у ублюдка в запасе были не только кровососы.

– Маринский! – с яростью выплюнул Сморков. Он смотрел на меня так, словно не верил своим глазам. – Откуда ты взялся?! Они что, разблокировали дверь? Говори, или я застрелю ее у тебя на глазах!

– Успокойся, Сморков. Я один. И без ничего.

Я поднял одну руку, демонстрируя пустую ладонь. Второй мне приходилось держаться за стену. Я был готов проклинать свое тело.

– Держи себя в руках. Никто ничего не разблокировал. Я залез по пожарной лестнице на второй этаж.

– Ты врешь! – не поверил бывший главбух. Он исходил слюной и гневом.

– Пойди, проверь, – предложил я. – Пошли вместе, если хочешь. Только оставь женщин.

– Думаешь, я идиот? Иди сюда! Живо, а то я ее пристрелю!

Я сделал шаг, глядя на Лину. Она выглядела бледной, но, судя по всему, держалась. Слава Богу, что с ней все в порядке.

– Даня, у тебя кровь, – испуганно прошептала моя фея.

Все еще идет? Черт. Я попытался вытереть лицо рукавом куртки, чтобы не пугать девушку еще сильнее.

– Заходи в приемную! – приказал Сморков. – Живо! И садись на пол, вон туда!

Мне не оставалось ничего другого. Я зашел, постаравшись приблизиться к столу, на котором поблескивала красными огоньками зловещая банка. Серафима Сергеевна находилась ближе всех к двери, а Верочка и Риточка сидели на полу в самом углу приемной. Татьяна Никифоровна расположилась неподалеку от них. Все женщины уставились на меня с разными выражениями на лицах. Девчонки с вспыхнувшей надеждой, Татьяна Никифоровна с разочарованием, словно ожидала, по меньшей мере, министра МЧС.

– Даня, зачем ты пришел, – устало сказала Серафима.

– Потому что он идиот, – оскалился в довольной усмешке Сморчок. – На пол, Маринский, кому я сказал!

Я сел на пол, радуясь хотя бы тому, что у меня перестала кружиться голова. Сморков все еще стоял у двери. Он уже не просто нервно вздрагивал от напряжения. Его трясло.

– Вы же не убьете нас, Петр Игнатович? – жалобно завыла Татьяна Никифоровна.

– Заткнись, дура! Ты сама меня сюда привела!

Опустив руку с пистолетом, Сморков толкнул Лину к остальным, а потом быстро запер дверь и шагнул к столу. Схватив банку с кровососами, он начал крутить крышку трясущимися руками.

– Не надо, – запричитала Татьяна Никифоровна. – Ой, не надо, пожалуйста!

– Поставьте банку на место, Петр Игнатович, – негромко и спокойно сказала Серафима Сергеевна. – Это не выход.

Сморков словно не слышал обеих женщин.

– Маринский пришел, значит, и они все скоро будут здесь, – задыхаясь и глотая слова, как после долгого бега, проговорил он. – Найдут лазейку, это точно. Но я буду быстрее. Вот сейчас выпущу кровососов, и тогда посмотрим. Мне бояться нечего, у меня сделана прививка.

Он хотел увидеть нашу реакцию. Я наблюдал за движениями его пальцев и понимал, что он не собирается открывать крышку. По крайней мере, пока. Несколько секунд этот урод просто играл с банкой, а потом поставил ее на место и, схватив мобильный телефон со стола, начал щелкать кнопками.

Я быстро осмотрел помещение, которое видел до этого сотни раз. Не может быть, чтобы здесь не оказалось чего-то полезного для меня и остальных. Чего-то такого, что могло бы подать мне идею, как обезвредить зарвавшегося Сморчка. Мой взгляд натолкнулся на кадку с фикусом, которая стояла совсем рядом. На ее краю висел длинный тонкий шарфик, связанный из светло-коричневой шерсти. Он почти сливался по цвету с полированными дощечками кадки. Я смотрел на него целую минуту, прежде чем меня осенило. Вот и идея.

Сморков не связал мои руки, то ли забыв об этом, то ли посчитав меня никуда не годным противником. Зря. Я потянулся к шарфику и сдернул его с края кадки.

Бывший главбух моментально обернулся на шорох.

– Что у тебя, Маринский? – взвизгнул он, подпрыгивая на месте. – А ну дай мне это сюда, живо!

– Вот это? – я спокойно продемонстрировал ему шарфик. – Я кровь хочу вытереть. Нельзя?

Какую-то минуту Сморков просто испытывающе смотрел на меня злобно прищуренными глазками.

– Как же ты мне надоел, – прошипел он.

Я старательно вытер нос. Ублюдок не двигался с места, продолжая пялиться на меня и закрывал своей тощей спиной банку с кровососами. Это было не совсем кстати, но я не спешил расстраиваться. Если я сделал все правильно, то Матрена уже где-то рядом. Я использовал ее вещь и свою кровь. Сильнее вызова просто не существует.

Лина вдруг подняла голову и посмотрела на меня сияющими глазами. Поняла.

Сморков опять вернулся к своему занятию и начал торопливо щелкать кнопками телефона, набирая номер. Через минуту все мы услышали гудки, свидетельствующие о включении громкой связи, а потом они стихли, и послышался щелчок, означающий, что вызов принят.

– Я хочу поговорить с Асталиным! – заорал Сморков, не дожидаясь слов своего абонента. – Пусть возьмет телефон, или я выпущу этих чертовых кровососов!

Наступила долгая пауза. Я был совершенно уверен, что Асталин не ответит. И через минуту искренне удивился, услышав в трубке знакомый голос.

– Я слушаю. Что ты хочешь?

– Мне нужен доступ в Хранилище, и ты мне его обеспечишь! Я возьму оттуда парочку артефактов, чтобы продать их знающим людям! А может и не людям! Я заслужил это, после того как ты заставил меня написать заявление и выгнал на улицу как собаку!

– Исключено, – послышался холодный голос начальника. – Отпусти заложников, и я гарантирую, что ты выйдешь из Института живым.

– Я-то выйду! – взвился Сморков, стискивая телефон. – В любом случае! А на остальных тебе плевать? Все эти курицы, тебе их не жалко? Я убью их, клянусь, что убью! И не только их! Маринского тоже! Он здесь!

На этот раз пауза оказалась длиннее. Тишина в трубке словно сгустилась и стала мрачной и давящей. Даже Сморчок что-то почувствовал и поежился.

– Хорошо, – наконец произнес Асталин. Его голос был таким пугающе спокойным, что я вздрогнул. – Но мне нужно время. Дай мне десять минут.

– Не больше! Или я буду убивать. Начну с мальчишки!

Сморков отключил телефон. Его уже не просто трясло, он почти подпрыгивал на месте. Его глаза лихорадочно блестели.

– Я всем покажу, – объявил он, уставившись на женщин. – Всем. И Асталину в первую очередь. Почему вы все от него без ума? Неужели не ясно, что он хочет собрать как можно больше этих проклятых артефактов, а потом продать их и заграбастать себе денежки? Как вы, дуры, не понимаете?

Судя по всему, он ждал ответа, но женщины молчали. Верочка и Риточка перепугано жались друг к дружке.

– У этого мерзавца Асталина есть все. Даже красавица-секретарша.

Сморков наклонился и протянул руку, намереваясь схватить Лину за плечо.

– Не трогай ее, сукин ты сын! – крикнул я.

Лицо Сморчка пошло красными пятнами от злости. Он отпустил Лину, толкнув ее на пол, и повернулся ко мне, судорожно сжимая в руке пистолет. Маленькие глазки уставились на меня с ненавистью и неожиданно вспыхнувшим недоумением.

– А ведь все из-за тебя, щенок, – процедил он. – Все началось из-за тебя. Он вышвырнул меня из Института после того случая на озерах. Заставил меня написать заявление об уходе. Почему? Что в тебе такого?

– Личное обаяние, – быстро ответил я. – Тебе не понять. Потому что ты тупой, Сморков. Тупой, как пень.

Я сказал это нарочно. Мне приходилось сдерживаться, чтобы не смотреть под стол, откуда минуту назад выглянула смуглая мордочка Матрены. Прекрасно, время пришло. Теперь следовало отвлечь внимание Сморчка, пуская в ход любые оскорбления и безрассудные поступки.

Не долго думая, я медленно поднялся на ноги и сделал шаг назад, отступая к двери, ведущей в кабинет начальника.

– Ты! – взвился Сморчок, глядя на меня округлившимися от изумления глазами. – Как ты смеешь? Что ты делаешь? Вернись на пол или я тебя застрелю!

– Ничего ты мне не сделаешь, Сморков, потому что ты трус, – покачал я головой. – Ты ненавидишь меня, но не осмеливаешься даже ударить. Лучше отпусти женщин прямо сейчас. Ты все равно не в состоянии ничего с ними сделать. Даже напугать.

– Сопляк! Гаденыш! Мальчишка!

Сморков буквально выплюнул эти слова, дрожа от ярости и злости. Я сделал еще один шаг назад. И продолжил говорить, растягивая губы в насмешливой улыбке.

– Ты ничтожество, Сморков. Слабое, трусливое ничтожество. Знаешь, как тебя прозвали в коллективе? Конечно знаешь. Сморчок.

– Ах ты…

На этом терпение бывшего главбуха иссякло. Он кинулся вперед и схватил меня за плечо. Замахнувшись пистолетом, Сморков толкнул меня к стене, намереваясь ударить тяжелой рукоятью по голове. Я не делал попытки увернуться. Пусть бьет. Только бы он оставался подальше от стола.

– Матрена, забери банку! – заорал я, прежде чем зажмуриться в ожидании удара.

Однако Сморков все понял. Вместо того, чтобы ударить, он отпустил меня и кинулся обратно. До стола было всего несколько шагов, но домовые при желании могут быть очень быстрыми. Банки уже не было и в помине. Крошка домовица схватила ее и исчезла в мгновение ока. Мне показалось, что я заметил маленькую тень, мелькнувшую наверху шкафа за грудами канцелярских папок.

– Я убью тебя, Маринский! – взвыл Сморчок, разворачиваясь на все сто восемьдесят градусов и опаляя меня совершенно диким взглядом. Его трясло так сильно, что рука, сжимавшая пистолет то поднималась ко мне, застывшему у двери в кабинет начальника, то опускалась к сидящим на полу женщинам.

– Убью, прямо сейчас, – бормотал Сморков. – Не буду дожидаться Асталина. Мне уже плевать, плевать.

Его рука поднялась и замерла на уровне моей груди. «Хорошо» промелькнуло у меня в голове. Лучше всего так. Слава Богу, что я успел и банка с кровососами уже далеко.

– Убью!

Голос Сморчка поднялся до крика. Я понял, что он сейчас выстрелит, и закрыл глаза. Секунду спустя послышался громкий оглушительный звук. Я успел подумать, что он совсем не похож на выстрел, а потом меня что-то толкнуло. Открыв глаза, я увидел мягкое золотистое сияние, окутавшее все вокруг, почувствовал, что падаю куда-то вниз и очнулся уже на полу у стены, не понимая, что происходит.

Затем все смешалось в скромной приемной нашего Института. Первым делом отлетела к стене запертая дверь, пропуская в комнату кучу народа. Ворвавшийся одним из первых Григорий кинулся к Сморкову и отобрал у него пистолет. Громкие голоса переросли в не менее громкие крики. Больше всех вопила Татьяна Никифоровна.

– Живой? – прогремел над моей головой знакомый голос. В следующую секунду меня приподняли с пола сильные руки. Горящие темные глаза впились в мое лицо, ощупывая внимательным взглядом.

– Весь в крови, – пробормотал Асталин.

«Не моя» хотел было сказать я, но потом сообразил, что это вполне может быть и моя кровь. Боли я не чувствовал и даже попытался оттолкнуть руки начальника, удерживающие меня за плечи. Да, я, кажется, живой. Но ведь Сморков стрелял в меня. Неужели он умудрился промахнуться с такого расстояния?

– Пулевое в голову. Срочно вызовите скорую. И наших медиков. Пусть делают все, что могут. Бедная девочка. Похоже, она закрыла его собой.

Кто-то произнес эти слова совсем рядом со мной. Я услышал их, но они не сразу дошли до моего сознания.

Закрыла его собой. Закрыла собой. Закрыла…

Всего несколько слов. Так мало, но вполне достаточно.

Закрыла его собой.

Я оттолкнул начальника и вскочил на ноги. Кто-то попытался схватить меня за руку и удержать на месте, но я оказался быстрее. Я шагнул вперед, туда, где несколько человек сгрудились в кучу, наклонившись над лежащим на полу телом.

Она была там. Неподвижная и маленькая. В медленно рассеивающейся золотистой дымке.

– Нет, – хрипло пробормотал я. – Нет, нет…

Лина лежала на боку. Казалось, что она просто спит. Ее веки были прикрыты, а нежное лицо было спокойным и умиротворенным. Длинные блестящие волосы разметались по полу шелковистым веером. Они почти прикрывали темную лужицу крови, которая медленно расползалась на золотистых дощечках паркета.

Комментарий к Глава 13

========== Глава 14 ==========

Листья за окном начинали желтеть. Они меняли свой цвет потихоньку, словно никак не желали прощаться с летом. Большой лист каштана, упавший на подоконник, оставался ярко-зеленым в середине, но по краям уже был золотисто-коричневым, и это было красиво. За окном вообще было красиво. Лето подходило к концу и на прощание дарило подарки, среди которых были рубиновые лепестки дикого винограда, алые грозди шиповника, оранжевые головки календулы на цветочных клумбах.

Все это можно было увидеть прямо отсюда, из окна палаты, выходящего в больничный сад. Я смотрел в него уже несколько минут, рассеянно отмечая все признаки надвигающейся осени. Я мог это сделать. А девушка, лежавшая на кровати, за моей спиной – нет.

– Молодой человек! – окликнул меня негромкий, но настойчивый голос.

Я отвернулся от окна и увидел стоявшую на пороге палаты медсестру.

– Вы уже больше часа здесь сидите, – сказала она. – На сегодня хватит.

– Почему? Я же никому не мешаю.

Я бросил взгляд на часы, висевшие на стене. Да, она была права. Время опять пролетело слишком быстро, и мне пора было собираться. Стрелка на часах приближалась к шести вечера. Это означало, что скоро придет мама Лины, и мне не хотелось стеснять ее своим присутствием. Обычно я приходил около пяти, сразу после работы, но сегодня пришел еще в четыре и, получив два часа вместо одного, спорил сейчас с медсестрой скорее по привычке.

– Лучше приходите завтра, – мягко сказала медсестра. – Все равно ведь придете? Вы уже вторую неделю сюда ходите каждый день. Поймите, у нас тоже есть свои правила.

– Я понимаю.

Я склонился над кроватью, чувствуя, как к горлу подступает уже привычная удушливая горечь. Лицо Лины казалось таким бледным и безжизненным на больничной подушке. Она не реагировала на мой голос и на мое присутствие. Она вообще ни на что не реагировала, потому что находилась в коме. Десять дней назад моя фея оттолкнула меня, чтобы перехватить предназначавшуюся мне пулю. Ей пришлось использовать всю свою силу особенной, о которой она даже не подозревала и которой хватило, чтобы спасти меня. А вот на то, чтобы спасти себя, силы уже не хватило.

– Лина, я приду завтра, – пообещал я.

– Все будет хорошо, – улыбнулась медсестра. – Ваша невеста обязательно поправится.

– Да, – хрипло сказал я. – Спасибо.

Выйдя из больницы, я достал телефон. Оказалось, что у меня три пропущенных звонка и все от Асталина. Я порадовался тому, что своевременно отключил звук. Что понадобилось начальнику? Может, он разозлился из-за того, что я ушел на час раньше? Но я честно предупредил Серафиму. Хотя по большому счету мне было плевать. Пусть объявит мне выговор, если захочет.

Добравшись до пустой скамейки в больничном саду, я сел и устало закрыл глаза, чувствуя, что вполне могу вырубиться прямо здесь. Я был совершенно измотан, потому что почти не спал в последнее время. У меня просто не получалось заснуть. Стоило мне закрыть глаза, как я опять слышал звук выстрела. Он был целиком на моей совести. Если бы я не полез разыгрывать из себя героя, ничего бы не случилось. Лина была бы сейчас здорова, а не лежала безжизненной куклой на больничной койке. Это была моя вина, только моя.

– Не спи, а то замерзнешь.

Я открыл глаза. Передо мной стояла девушка в джинсовых шортах и майке. На вид ей было лет шестнадцать-семнадцать, не больше. У нее была модная стрижка – длинные темно-русые пряди по обеим сторонам лица и коротко стриженый затылок, ясные зеленые глаза и милое задорное лицо. Мне показалось, что я ее уже где-то видел.

– Серьезно тебе говорю. Замерзнешь.

Весело улыбнувшись, девушка плюхнулась на скамейку рядом со мной. Я молча смотрел на нее несколько минут. Она выглядела еще совсем школьницей. Знакомиться надумала?

– Тепло еще, – наконец пробормотал я. – Лето на дворе.

– Да ну, лето уже почти закончилось! – отмахнулась девчонка. – Осень на пороге, и всем пора идти в школу. Ты, случайно, про школу не забыл?

– Я уже не учусь в школе.

– Значит, не забыл?

Девушка опять заулыбалась, а потом вскочила со скамейки, легко и быстро как пружинка.

– Ну, смотри, как знаешь. А меня Машей зовут.

Она пошла по садовой дорожке, практически танцуя. Я смотрел ей вслед и думал, откуда я могу ее знать. Она казалась такой знакомой и забавной, особенно когда причислила меня к ученикам и вознамерилась отправить в школу. Стоп, школа…

В следующую секунду меня практически снесло со скамейки. Слово «школа» заставило меня вспомнить кое-что важное. В лесу во время контакта Угрюм настаивал, чтобы я отправился в заброшенную школу на окраине города. Он говорил, что меня там ждут, и просил не медлить, но я умудрился позабыть обо всем в свете последних событий.

Громкая мелодия мобильника заставила меня подпрыгнуть от неожиданности. Я полез в карман, преисполнившись мрачной решимости сбросить вызов, если он окажется от Асталина. Только озабоченных начальников мне сейчас и не хватало. Пусть подождет до завтра. Но звонил не Асталин. Это был Костя.

– Да? – вздохнув, отозвался я.

– Данилофф, где тебя черти носят? – завопил мне в ухо громкоголосый Луковский.

– А в чем дело? Рабочий день уже закончился.

– Не для тебя, халявщик! Сегодня было подведение итогов за месяц, ты что, забыл?! Все сдали отчеты, кроме тебя!

Блин. Я действительно забыл. Теперь понятно, почему мне звонил Асталин. Он наверняка сейчас рвет и мечет.

– Ты где? – настойчиво поинтересовался Костя.

– В больнице. У Лины.

В телефоне повисла пауза. Косте потребовалось несколько секунд, прежде чем осторожно спросить:

– Опять? Слушай, Дань, я все понимаю, но тебе не кажется, что…

– Ничего ты не понимаешь! – неожиданно разозлился я. – Просто не можешь этого понимать! Разве из-за тебя кто-то лежал в коме? Кто-то отдавал свою жизнь из-за того, что ты идиот?

– Нет, – негромко и коротко сказал мой друг, и мне сразу же стало стыдно за свою несдержанность.

– Извини, – неловко буркнул я. – Забудь, ладно? Скажи лучше, заброшенную школу на окраине города еще не снесли?

– Что? Какую школу? – не сразу сообразил Костя. – А-а, эту. Да нет, вроде не снесли. Стоит, куда она денется. А тебе зачем?

– Надо. Извини, Костя, мне пора. До завтра.

Я нажал на отбой, не став слушать дальнейших расспросов, а потом вообще отключил телефон. Мне не хотелось больше ни на что отвлекаться.

На окраину города я добирался на маршрутке. Заброшенная школа находилась на отшибе от всей цивилизации. Раньше школьную территорию соединял с городом парк с красивыми ухоженными аллеями, но за последние двадцать лет он зарос густым кустарником и превратился в непроходимую чащу. Школа представляла собой большое трехэтажное здание с облупившимися стенами. Забор из бетонных плит, окружавший школьный двор, давно покосился, а сам двор зарос травой. Густые ветви деревьев надежно скрывали и двор, и школу под своей разросшейся кроной. Это место не отличалось популярностью даже у ребятни и городских бомжей. Заброшенную школу предпочитали обходить стороной все, кто видел ее хоть раз. Причин такой неприязни я не знал, да, собственно говоря, и не задумывался над этим, и если и вспоминал когда-то о заброшенной школе, то только чтобы удивиться в очередной раз, что ее еще не стерли с лица нашего города.

Школьный двор встретил меня тенистой прохладой. Широкие ступеньки, ведущие к школьному крыльцу, обвалились местами и заросли сорной травой. Темный проем в глубине крыльца заканчивался покосившейся дверью, а все окна на первом этаже были наглухо забиты старыми досками. Предполагается, что меня здесь кто-то ждет? Даже сама мысль об этом казалась бредовой.

Услышав шаги за своей спиной, я даже не успел как следует удивиться. Обернувшись, я увидел человека, которому вряд ли полагалось здесь находиться. Это был рыжеволосый Мит, мой старый добрый знакомый из АнтиН.

– Я за тобой следил, – с места в карьер объявил он, останавливаясь в нескольких шагах от меня. – Эта дыра подходящее место, чтобы, наконец, покончить со всей этой чертовщиной! Здесь мне никто не помешает! Думал, я просто так все оставлю?

– Что оставишь? – равнодушно спросил я. Этот придурок меня уже достал.

– Ты знаешь, о чем я! – взвился рыжий. – Не прикидывайся овцой!

– Пошел ты знаешь куда? Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Хватит заливать! Я знаю, что это твоих рук дело! Для таких, как ты, это обычная практика! Что, небось, ваше долбанное ИЭС потребовало провести парочку экспериментов на людях? Или гребаные нечи помогли своими заклинаниями?

– Что ты мелешь, придурок?

Я искренне не понимал, что ему надо. Похоже, у парня поехала крыша. Хотя они в АнтиН и так все больные на голову.

– Я уже ни спать, ни есть не могу! – заорал, сжимая кулаки, Мит. Его трясло, голубые глаза лихорадочно блестели. – После той вашей е…той конференции! После того, как сцепился с тобой! Твою мать, сними этот чертов приворот!

– Какой еще приворот? – я засмеялся, не в силах сдержаться. Дурдом, настоящий дурдом. – Тебе лечиться надо, пацан. Шиза – это серьезно.

– Тогда я тебя просто убью. И на этом все закончится.

В его глазах вспыхнуло настоящее безумие. Он кинулся ко мне так быстро, что я не успел опомниться. Мит сбил меня с ног, повалил в траву и, сжав руки на моем горле, начал душить. Он был силен как бык. Я не мог освободиться и лишь хрипел, сражаясь за каждый глоток воздуха.

И вдруг все кончилось. Какая-то неведомая сила оторвала рыжего от меня и отшвырнула в сторону, где он удачно приземлился на кучу сухой травы. Я медленно поднялся, непроизвольно потирая пострадавшее горло. Чужой пристальный взгляд прожигал мне спину со стороны школьного крыльца. Я обернулся.

На ступеньках стояла знакомая фигурка. Это была зеленоглазая девчонка, моя недавняя знакомая из больничного сада. Она смотрела на меня с улыбкой.

– Ну, наконец-то. А то я уже устала ждать.

Мит попытался приподняться на куче травы. Девушка взмахнула рукой, и он тут же упал обратно и обмяк.

– Долго ты собирался, – с легким укором обратилась она ко мне. – Разве Угрюм не передал, что тебя ждут?

– Передал, но я забыл. Прости.

Я направился к крыльцу, вглядываясь в знакомое лицо. Я видел его не раз. Сначала это была малышка с косичками, утопившая в луже свою куклу, потом девчонка с плеером в маршрутке, а теперь – она, зеленоглазая Маша.

– А я давно за тобой хожу, – заметила девчонка, словно читая мои мысли. – Но ты такой недогадливый. Сейчас хоть понял, кто я?

– Понял, – кивнул я. – Хоть и с опозданием, но понял. Ты – Маричка.

– Угадал.

Она засмеялась и тряхнула волосами. Этого хватило, чтобы ее короткие русые прядки превратились в длинные шелковистые локоны и заструились блестящим водопадом до самой талии.

– Пойдем? – предложила Маричка, кивая в сторону двери.

– А он? – я оглянулся на Мита.

– С ним все будет в порядке. Он скоро проснется.

Маричка протянула мне руку, и я осторожно взял ее ладонь. Ее пальцы были тонкими и нежно-шероховатыми, как у обычной девчонки. Но, насколько я знал, этой девчонке было более двухсот лет.

– Не боишься? – спросила она, когда мы поднялись на крыльцо и подошли к двери.

– Нет, наверное, – честно ответил я. – Лешие обычно не вредят без причины.

– Ну, сказал, – немного обиженно протянула девушка. – Лешие… Не слишком-то красиво. Лучше зови меня по имени.

В школе было пусто и пыльно. В полутемных коридорах вместо мебели валялись обломки досок и кипы старых газет. Я даже почувствовал некоторое разочарование. Сама покровительница окрестных лесов, а вокруг – такое…

Маричка привела меня к небольшой двери, сразу за которой начинались ступеньки, ведущие вниз. Я решил, что мы направляемся в школьный подвал, когда начал спускаться за девушкой в полутьме, вдыхая сомнительные ароматы плесени и затхлости.

– А куда мы идем?

Маричка не ответила на мой вопрос. Вместо этого она отодвинула что-то густое и темное, свисающее сверху, как занавес, и отошла в сторону, освобождая место для меня.

Перед нами был школьный подвал, который каким-то чудесным образом из ожидаемой захламленной норы превратился в волшебный сад.

Здесь было светло, особенно после темноты на ступеньках, и очень красиво. Огромное помещение было все заполнено растениями. Пол был устлан густым изумрудным мхом, а стены и потолок были скрыты под густым покровом каких-то вьющихся зарослей, усеянных продолговатыми фонариками розовых и желтых цветов. Тяжелые гирлянды вьюнков и дикого винограда свисали сверху, почти сплетаясь с кустами шиповника и жасмина, растущими прямо из пола. У самых их корней через зеленый ковер мха медленно струился тонкий прозрачный ручеек.

Я замер на пороге, потрясенный раскинувшимся передо мной чудом. Это было волшебно, других слов у меня не было.

– Нравится? – довольно засмеялась Маричка.

Она зашла в подвал, отодвинув густые заросли, свисающие с потолка и преграждающие нам путь. Я следовал за ней, чувствуя, как мягко пружинит под ногами зеленый мох.

– Откуда здесь все это? – спросил я. – Это твоя сила так действует на растения?

– Да. Они чувствуют меня, а я чувствую их. Мы нравимся друг другу и мы друзья.

Я не удивился, услышав это. Конечно, растения были ее друзьями. Это было правильно и знакомо. Мне нравилось здесь, потому что это место было спокойным и теплым. Я чувствовал, как что-то ласково согревает меня изнутри.

– Почувствовал? – улыбнулась Маричка. Похоже, она и правда читала мои мысли. – Это ты начинаешь потихоньку отогреваться. А то ведь уже почти заледенел весь. Я не шутила, когда говорила, что ты замерзнешь.

– Ты о чем?

– Об этом.

Девушка подняла ладонь, и яркое чистое сияние заструилось с кончиков ее пальцев. Оно окутало меня, и тепло, которое я чувствовал до этого, стало в тысячу раз сильнее. Тепло успокаивало, грело, дарило покой и гармонию. Я наслаждался им и одновременно испытывал странное чувство узнавания, словно уже испытывал что-то подобное раньше.

– Что это было? – спросил я, когда Маричка убрала ладонь и солнышко в ее руке померкло.

– Я подарила тебе часть моего тепла. Именно так это всегда называл мой брат.

Легкая тень накрыла облачком нежное лицо Марички. Она отошла в сторону и прислонилась к увитой зеленью стене. В ее глазах промелькнула печаль.

– У тебя есть брат? А где он сейчас? – спросил я.

– Его нет, – коротко сказала Маричка. Она отвернулась к стене и словно замкнулась в своих мыслях, но уже через минуту резко обернулась, взметнув волну русых волос. Ее зеленые глаза опять засияли мягким светом. Казалось, она стряхнула грусть и неприятные мысли одним взмахом своих шелковистых локонов.

– Хочешь увидеть мой лес? – предложила Маричка и, не дожидаясь моего ответа, быстро подняла руку. Зеленые гирлянды вьюнков на стене послушно раздвинулись, и на секунду я увидел серую облупившуюся стену школьного подвала. Она вдруг начала таять прямо на глазах и в конце концов исчезла, а в образовавшемся проеме, между краями каменной кладки и гроздьями винограда, показался лес. Он был похож и в то же время не похож на наш Молнегорский лес. Деревья, трава, темный мох – все было таким же и не таким. Я услышал веселый шепот листьев орешника, шумные вздохи столетних дубов, радостный перезвон крохотных головок ландышей под широким листом лопуха. Они разговаривали между собой, дышали и жили. Весь лес был одним целым и он был живым.

– Да, мой лес другой, – негромко заметила Маричка. – Я могу отвести тебя туда, если захочешь. Или ты боишься?

В ее словах послышался вызов.

– А я вернусь оттуда? – усмехнулся я, вспоминая все, что помнил о леших, включая их неизлечимую тягу к заманиваниям и похищениям людей.

– Только если я отпущу, – звонко рассмеялась Маричка.

– Я так и подумал.

Мне было хорошо здесь. Я испытывал удовольствие от дружелюбного тепла этого места и успокаивающего шепота живых деревьев, и вместе с тем понимал, что мне пора. Я не мог позволить себе остаться здесь надолго.

– Зачем ты за мной ходила, Маричка? – решил не тянуть и прямо спросил я. – Ты хотела мне что-то сказать?

– Мне было интересно, – словно уклонилась от ответа девушка. – Я хотела удостовериться, что не ошиблась, почувствовав это в тебе.

– Что ты почувствовала?

– А ты сам еще не понял?

Зеленые глаза покровительницы леса засияли еще сильнее.

– В тебе есть наша кровь.

– Что?

Я на секунду застыл, недоверчиво глядя на девушку. О чем это она? Я не могу быть особенным, это невозможно. Хотя бы потому, что я знал бы такое о себе.

– Ты ошибаешься, Маричка.

– Я не могу ошибаться в таком. Только не в этом. Подумай сам. Ты же умеешь видеть то, что другим недоступно. Почему, если ты обычный человек? Я уверена в своих словах. Кто-то из твоих предков был не человеком.

– Нет, я так не думаю, – я машинально покачал головой.

Мой мозг отказывался воспринимать ее слова, а тем более соглашаться с ними. Я просто не мог быть нечем. Мои родители всегда были совершенно нормальными, и я ни разу в жизни не видел в них даже малейшего признака особенных.

– Извини, но ты, скорее всего, ошиблась насчет меня. Я не могу…

– Людей тянет к тебе, потому что ты особенный. Я тоже чувствую это, – перебила меня Маричка. – Поэтому и хочу помочь тебе.

– Чем помочь?

Я сразу же насторожился. Может, потому, что голос девушки неожиданно стал очень серьезным.

– Помнишь грозу? – спросила Маричка. – Думаю, ты должен ее помнить. Именно тогда все и началось. Она была началом и одновременно концом всего.

– О чем ты?

Внезапно я понял, что мне ужасно не хочется говорить об этой проклятой грозе. Да чтоб ей провалиться, я и так слышал о ней практически постоянно! Она у меня уже в печенках сидела. И вот опять – сорок пять. Нехорошее предчувствие заставило меня покрыться ледяными мурашками.

– Ты слышал о ритуале поворота времени? – вопросом на вопрос ответила Маричка.

– Нет.

«И не хотел бы слышать», – пронеслось у меня в голове. Это было сильнее меня. Мое предчувствие беды росло как на дрожжах.

– Время можно повернуть назад. Для того требуется огромная сила и отчаянная решимость. Этот ритуал нарушает все существующие законы природы, но тем не менее он работает. С его помощью можно полностью изменить прошлое.

– Зачем кому-то это делать? – пробормотал я, чувствуя, как у меня пересыхает в горле.

– Причины у каждого разные.

Зеленые глаза Марички сузились и потемнели. Она нахмурилась.

– Уничтожая прошлое, можно стереть какие-то события или поступки. Можно исправить старые ошибки и наделать кучу новых. Правда, это кажется заманчивым только на первый взгляд. Ритуал поворота времени – это страшное оружие, и его проведение не под силу обычному человеку. Даже не каждый особенный может его выдержать. Даже я.