Текст книги "Все бури (СИ)"
Автор книги: Зима.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
А ведь Мэренн после королевской ночи с руками заберут в любой, самый знатный клан. Ревновать не любя – это почти традиция, усмехнулся Майлгуир своим невеселым мыслям.
Джалрад церемонно и сухо поприветствовал Майлгуира и Мэренн, задержался взглядом на венке. Тут же подошел советник с молодым, немного жеманным волком, заговорил о делах Домов, о проблемах Юга, представил своего помощника, которого желал бы видеть послом в Сокольей Высоте – и небесный повелитель неожиданно отвлекся. Фаррел заметил, что этот волк еще и неплохо рисует, вот если бы обучить немного… И милостиво кивнул, когда Джаред попросил еще и об этом.
Мэренн так гордо держала голову с надетым Майлуиром серебряным венком Лугнасада, словно это была настоящая корона, не обращая внимания на завистливые шепотки о новой даме на одну ночь. Не стеснялась и не краснела.
Венок этот, как посчитал Майлгуир, пылился чуть ли не больше века, а теперь притягивала все взгляды и помыслы.
Майлгуир, глядя на Мэренн со стороны, поймал себя на мысли, что только алмазы, пожалуй, могли бы оттенить эту светящуюся кожу, эти тяжелые гладкие косы и неприветливые серо-зеленые глаза, которые ярко вспыхивали, лишь будучи обращенными на него, и тут же гасли, словно Мэренн боялась выказать свои чувства. Что же таилось в глубине ее глаз, в ее холодноватой нежности и безудержной страсти?
Мэренн дождалась, когда он встанет после ужина, поклонилась, пожелала всем в трапезной счастливого и жаркого Лугнасада и без тени улыбки прошествовала в его покои! Королева, да и только!
Майлгуир, поспешивший следом, наткнулся на Мэллина, увлеченно ловившего Вьюна.
– А если так? А так? Ха, такой маленький, а такой верткий! – брат сам встал на четвереньки и восхищенно заглядывал в глаза радостному щенку. – Нам надо с тобой по делам пойти, как взрослым, сечёшь? Хочешь по делам?
Майлгуир был уверен, что если не вмешается, с Мэллина станется и несуществующим хвостом повилять.
– Нашел брата по разуму?
– Мой принц, уговаривать щенка неразумно, если он вас и поймет, то нескоро и превратно, – из дальних комнат вышел Джаред, его приветствие заставило принца вскочить и обернуться. – Мой король, моя королева, с возвращением. Мы с принцем уже уходим.
Мэренн, побледнев от слов советника, торопливо кивнула, Майлгуир устало вздохнул: смена имени повлияла на него самого, а вот семейство осталось прежним и все таким же проблемным.
– Куда ты его потащил? – спросил Майлгуир для собственного спокойствия.
– На псарню! Я обещаю, – торопливо заговорил Мэллин, – с ним ничего не случится! Я присмотрю, если-и-и-и…
Джаред с Майлгуиром вздохнули одновременно, эхом послышался вздох обеспокоенной судьбой Вьюна Мэренн.
– Если… – договорил брат. – Если королева Лугнасада обещает присмотреть за нашим королем. У него-то оправданий нет, Лугнасад наступает и проходит, а королем приходится быть всегда! Так присмотришь? – подмигнул он.
Майлгуир собирался уже сказать Мэренн, что на принца можно не обращать внимания, когда она изрекла:
– Как того пожелает владыка.
К счастью, их общему с Джаредом, Мэллин не нашел, как съязвить.
– Пойдемте, пойдемте, принц, надо поспешить, Лугнасад в самом разгаре, а вы все возитесь со щенками, заметьте, чужими, – советник подхватил Мэллина под локоть и целеустремленно потащил к выходу, по пути отчитывая.
– Так и что? Зато смотри, какие у него уши. Тоже остренькие! Уж не ревнуешь ли, а, советник?
Задетый Джаред уже в дверях выхватил у принца Вьюна, рассмотрел внимательно и отдал обратно, обращаясь к щенку:
– Наш принц просто завидует нам.
Последним, что донеслось до Майлгуира из-за закрывающейся двери, был вопль брата:
– Что значит «завидует»?!
Вздох облегчения вырвался сам собой, и мысли о несносной родне пропали.
– Мэренн, – позвало он.
Имя-то какое. И холодное, и ласковое, как она сама.
Когда они оказались одни и Майлгуир, неожиданно соскучившийся за полдня, жадно притянул ее к себе, прижал, схватив за спину и ягодицы, Мэренн шепнула после поцелуя:
– У Майлгуира просто не может не быть двери в еловый лес.
– Там, – легкомысленно махнул он рукой на картину размером с дверь, где стволы возносились до небес, а солнце путалось в кружеве веток.
– Та-а-ам… – протянула Мэренн.
Блеснула глазами, встряхнулась – и обернулась волчицей. Майлгуир, чуть ли не век уже не оборачивавшийся, хотел было рявкнуть что-нибудь этой озорнице с блестящей шерстью, прекрасной даже в образе зверя, как та поставила лапы на его грудь, повернула волчью морду – и цапнула за плечо. Затем, прижав уши, ринулась прочь, к указанному им самим выходу.
Не успел Майлгуир опомниться, как уже бежал следом, приминая лапами пушистую траву, ловя ноздрями сладковатый аромат палых листьев, поздних цветов и густой дух влажной земли. Серыми тенями проносились вокруг деревья, ложилась под ногами тропа, перевитая узловатыми корнями.
Волк почти догнал волчицу у молодого ельника, откуда пахнуло смолой, хвоей и грибным духом. Она оглянулась лукаво, повернула – легкая и быстроногая – и припустила влево, к Айсэ Горм. А более тяжелый даже в волчьем теле Майлгуир с трудом поспевал за нею. Полная луна серебрила легкую вуаль перистых облаков, чернила густые тени деревьев, заливала призрачным светом кажущиеся незнакомыми ночью лужайки. Черный волк выскочил на плес и замер, тяжело дыша. В полночной тишине пронзительно звенели цикады, еле слышно плескалась вода о песчаный берег, ясный и чистый свет лился от ночного светила. Волчица лакала чистую воду; по темной, маслянистой поверхности разбегалась круговая рябь от падающих с ее морды капель. Волчица сморщила нос, дразня, ударила по воде лапой. В стоящего на берегу разгоряченного зверя полетели горящие алмазы брызг.
Он сердито вздыбил гриву, оскалился, присел для прыжка, примерился, но словно ждал чего-то, не сводя взгляда с волчицы. Она, напившись, невыносимо медленно выходила из реки, посматривая искоса, с каждым шагом теряя звериный облик. Девушка с ослепительно белой, серебрящейся под луной кожей, была прикрытая лишь черными волосами. Она опустилась на пригорок, провела рукой по темной щетине травы, позвала бесстрашно: «Иди ко мне, мой волк». Зверь сверкнул янтарем глаз, прыгнул – и еще в полете обернулся человеком.
– Так бы и съел, – прошептал Майлгуир упавшей на спину Мэренн, наваливаясь на нее. – Я мог легко убить тебя.
Потерся всем телом, жадно поцеловал шейку, пахнувшую рекой, кувшинками и свежим ветром.
– Не убил же, – прошептала Мэренн, впиваясь ногтями в спину и обвивая ногами его бедра. – Но можешь отлюбить до смерти, мой волк.
И засмеялась тихо и счастливо.
Потом они катались по мокрой траве, потом он решил отнести Мэренн в реку, чтобы отмыть ее от листьев, а отмытую – решил согреть…
Когда с первыми лучами рассвета, нескромно прокравшимися через листья бука, заявился Джаред со стражей, Майлгуир не сильно удивился. Как и привезенной одежде: мужской и женской. Советник помалкивал, вопросов не задавал, и король был ему благодарен за это.
Мэренн смущенно спряталась за старым деревом и вышла полностью одетая, торопливо вплетая в длинную, гладкую, еще влажную косу кувшинки.
Майлгуир уселся на подведенного за уздцы огненно-рыжего коня с белой отметиной на морде и поднял к себе Мэренн. Удобнее было бы посадить ее сзади, но не хотелось. Хотелось вдыхать свежий запах первоцветов и приобнимать одной рукой свою волчицу.
Взошло солнце, золотя розоватую утреннюю дымку, высвечивая еловый лес, неожиданно отражаясь от глади рва Черного замка. Все казалось чистым, свежеумытым, ясным – с мира словно сдернули пелену.
Майлгуир посмотрел на запавшие глаза Мэренн и отправил ее отдыхать, распорядившись, чтобы ей принесли еды и питья.
В трапезной собирались по обычаю лишь вечером, а ранним утром третьего дня Лугнасада было всего несколько волков. К Майлгуиру, дождавшись, когда он встанет, подошел тот самый волк, что заговаривал к Мэренн, а сейчас отчаянно волновался.
– Я пришел просить вас, мой король, – прижал он кулак к груди. – Я прошу отдать мне Мэренн! Обещаю заботиться о ней, как никто другой. Я хорошего рода, она будет окружена вниманием и ни в чем не узнает отказа!
– Почему ты просишь об этом у меня? Почему не у ее отца?
– Отца? – недоуменно произнес юноша. – Мэренн сирота. А вы, как главный в Доме, можете решить ее судьбу.
– Я не решаю чужие судьбы. Я даю свое благословение тем, кто хочет сочетаться браком. Раз у Мэренн нет родителей, она получит приданое от меня, – недоумевая, отчего так злится, прохладно выговорил Майлгуир. – Подходите вместе после праздника.
– Она не пойдет. Она словно околдована вами, владыка, – с болью в голосе произнес волк. – Простите мне мою дерзость, но послушает она только вас! Вы для нее все! Она не понимает, что рушит свою жизнь.
– Вряд ли один Лугнасад может разрушить жизнь волчицы, – не смог скрыть недовольства Майлгуир. – Даже при нравах Укрывища, несколько отличающихся от столичных.
– Все знают, что значит ваша любовь, – в сторону произнес Антэйн, а потом свел брови и, побледнев, уставился прямо на владыку, словно в ожидании немедленной смерти.
– Иди! – приказал Майлгуир, заметив попытку вставить слово и не собираясь обижать этого славного во всех отношениях юношу, к тому же возможного кандидата в супруги Мэренн. – Я не собираюсь в нее влюбляться!.. Обещаю поговорить с Мэренн о замужестве с достойным ее волком. Если ты не будешь трепать мое терпение – то с тобой.
«Зачем она сказала, что Вьюн – подарок отца?» – недоумевал, трепля холку щенка, Майлгуир. Пес рос буквально на глазах, пушистый, ласковый. Сгрыз кожаную сбрую, не прибранную конюхом, а сейчас порыкивал под рукой.
Майлгуир, после обычного даже в праздник общения с советником, решил навестить псарню перед тем, как вернуться к себе, больше для того, чтобы привести мысли в порядок. Мысли порядка знать не желали, а мерзкий червячок, глодавший сердце, казался очень похожим на ревность.
Зачем лгала? Так умело, что он поверил, не почуял фальши! Соврать о родителях! Лицемерка. Может, и в чем другом тоже врет? Хотя бы о том, что он ей нравится сам по себе, а не из-за короны. «Вы для нее все!» – всплыли в памяти слова юноши. Все, что можно получить?
Неужели дело только в приданом? Да получит она свое приданое! А этот, с голубыми глазами, очень порядочный. И скучный, шепнуло подсознание голосом Мэллина, как будто именно ему предстояло жить с ним в браке до скончания времен.
Ну и пусть выходит замуж за этого… этого… Владыка опять позабыл имя. Антэйн! «Неоценимый»! Вежливый, обходительный, судя по всему, благородный и очень, очень нудный… то есть порядочный молодой человек.
Майлгуир решил устроить допрос и пошел к себе. Но, увидев привставшую с постели красавицу, забыл обо всех своих мыслях и сомнениях.
– Как я соскучилась, мой волк, – шептала Мэренн. – Как же я счастлива!
И он брал ее так, словно завтра не придет никогда. Поверил ясной чистоте глаз, искренности слов, трепету тела, решив отложить все расспросы. До конца Лугнасада времени осталось немного. Она уедет в Укрывище замужней дамой, и он ее больше никогда не увидит. И слава старым богам…
Проснулся Майлгуир от всхлипа. Мэренн сползала с постели так медленно и осторожно, что он сразу заподозрил неладное.
– Мэренн!
Она охнула и застыла.
– Тебе нехорошо?
– Простите, что побеспокоила, – ровным голосом произнесла она и пошла в сторону ванны, двигаясь по зеркальному полу мелкими шажками, напряженно и скованно.
Майлгуир откинул мохнатую шкуру, служившую им одеялом. Догнал Мэренн и потянул на себя тонкий серый шелк, в который она куталась и который судорожно пыталась удержать.
– У меня синяки очень легко проступают, – словно извиняясь за собственное несовершенство, пояснила Мэренн.
Майлгуир, злясь на себя, оглядывал синяки и засосы.
– Стой спокойно, – приказал он.
Уж на столько-то его магии еще хватит.
Осторожно провел ладонями по округлости груди, стирая следы от собственных пальцев, по бокам, провел рукой между ног, где нежная кожа была стерта до ссадин. Погладил ягодицы, убирая царапины и засосы. Поднялся и подхватил ладонями неулыбчивое лицо, даря немного покоя и силы. Слабый румянец окрасил щеки, блеск появился в глазах, и Мэренн вздохнула:
– Не стоило вашей заботы, мой король. Я бы сама как-нибудь…
– Как-нибудь не годится.
Подхватил ее на руки, прикинув в уме, сколько же лет он не носил на руках женщин. По всему выходило, не одно тысячелетие.
На краю ванны Мэренн прошептала: «Я не хочу без вас», и Майлгуир, перешагнув через край, опустил ее в воду и уселся сам, притянув ее к себе на плечо.
– Теплая, – удивленно произнесла она. – Опять. И чистая.
Подула на лепестки чайных роз, рассыпанных по поверхности воды и закачавшихся, как маленькие лодочки. Рассмеялась, как маленькая девочка, впервые увидевшая феечку.
«Не надо ждать неделю, – решил он. – Завтра надо позвать этого юношу и записать брак в Книге Семей Дома Волка».
– Попроси у меня что-нибудь в дар, моя волчица.
– Дарят на прощание, – прижалась она к нему, обхватила руками в воде. – Не хочу. Ничего не хочу!
Уловила все то, о чем он только подумал и что не высказал!
– Расскажи о себе.
– Не о чем рассказывать мой волк, но если вы желаете… – Мэренн опустилась под воду, затем поднялась, откинув тяжелые мокрые волосы с лица. – Родителей не помню вовсе. Меня воспитывал друг отца – он мне как отец…
Майлгуир прикрыл глаза, пытаясь погасить злость на самого себя. Вообразить Мэренн корыстной особой, жаждущей заполучить приданое от короля? Ощущение было, словно по лицу мазнули грязной тряпкой. Он так привык видеть расчет во всем, что самое простое объяснение и в голову не пришло.
– Я сказала что-то не то? – осторожно спросила Мэренн, убрав упавшую на его лицо прядь. – Я огорчила вас?
Кажется, то, о чем он умалчивал, она понимала еще лучше, чем-то, о чем он говорил!
Майлгуир протянул ей один из бокалов с тягучим темно-красным вином, всегда стоящих на полке, и отпил из второго.
– Скажи, о чем говорил с тобой Джаред?
– Он спросил, что я делаю в столице и есть ли у меня кто-то на этот Лугнасад, а потом… осторожно спросил, не желаю ли я скрасить королю этот праздник.
Бокал с треском сломался в королевской руке.
– Вот значит как!
Все было оговорено заранее! Советник присматривает за ним, как за неразумным дитём, даже девочку подсунул «на вкус короля». И ведь не прогадал – Мэренн притягивала его хотя бы тем, что была полной противоположностью Этайн. И чем-то еще.
Мэренн расширенными глазами смотрела на сломанный бокал, на осколки, полетевшие в стену.
– И если бы я сама не жаждала больше жизни попасть к вам, мой король, я бы обязательно поддалась на его уговоры, – медленно закончила она. – Советник умеет убеждать.
– Зачем ты хотела попасть ко мне?!
Мэренн развернулась, уселась на него, скрестив ноги за его бедрами. Тихо прошептала:
– Вы должны перестать себя корить. Вы – достойны любви.
– Ты знаешь, кто я? Откуда?
– Я догадалась. Мне рассказали, и я догадалась, – поправилась она.
– Я испробовал все, Мэренн, – произнес Майлгуир, решив узнать позднее, кто этот длинный язык. – Я ничего больше не могу.
– Я могу, – печально и твердо сказала девушка.
– Неужели? Почему?
– Потому что я люблю вас, мой король.
Вот так. Тихо и просто. Громом среди ясного неба.
– Это очень приятно слышать, очень. Телесная любовь тоже приятна. Но?! Какого фомора ты тут делаешь?! – взорвался Майлгуир, ударил кулаком по воде, взметнув кучу брызг. – Почему ты, как только поняла свои чувства, не вышла замуж? При твоей красоте это недолго. Почему ты не сбежала от того, кто губит своей любовью? Ж-ж-женщина!
– Разве вы не знаете? – строго произнесла Мэренн. – За настоящую любовь не жалко и жизни. Все эти браки по взаимному уважению – все это отблески любви. Подделка чувств. Я люблю вас, мой король!
– Вот почему мне было так хорошо с тобой! – простонал он. – Вот почему… Как же я не понял сразу! Безмозглый вудвуз! Ты должна уехать, Мэренн. Антэйн, он хороший волк, он просил отдать тебя ему в жены. Ты должна покинуть меня как можно скорее, ты должна… Я молю тебя, уезжай, пока не поздно!
– Поздно, мой король. Вы, грозный владыка, вы – молите меня. Не приказываете и не требуете. Молить можно только близких, только любимых. Слово еще что-то значит в Благих землях, и я обещалась быть только вашей. Я ваша и телом, и душой. Я люблю вам всем сердцем, я выйду замуж за вас, или ни за кого.
– Ты ошибаешься: я не люблю тебя, – сквозь зубы выдавил Майлгуир, замерзнув в теплой воде.
– Не загадывайте наперед. Не гасите то, что теплится в вашем сердце.
Комментарий к Глава 1. Подарок на Лугнасад
Продолжение и окончание читать тут:
https://prodaman.ru/Olga-Zima/books/Vse-buri
========== Глава 2. Семейные узы ==========
«Джаред-Джаред», – уколол знакомый голос.
Советник вздрогнул, как от укола. Слова весьма важного донесения его единственного осведомителя в Доме Леса размылись, завертевшись в спираль. Джаред вздохнул, опустил бумагу и поднял голову. Мэрвин во всем своем великолепии, совершенный от изгиба брови до кончиков ногтей, стоял у окна и сверлил взглядом непутевого сына. Однако ночной холодный ветер не шевелил ни иссиня-черные волосы, ни одежду Дома Волка, в которой Джаред никогда отца не видел. Розовый свет от каменной лампы, просвечивающий сквозь призрачную фигуру, облекал ее почти живой плотью.
Советник поубедительнее уткнулся в документы.
«И чему я тебя учил?»
Джаред зажмурился и потряс головой. Отец заговаривал редко, но всегда перед серьезными потрясениями или глубокими просчетами.
«Что молчишь?»
Ледяное, могильное дыхание приблизилось.
– Я р-р-работаю! – Джаред дернулся, смял пергамент, чуть не перевернул чернильницу.
Думать, чем сегодня он так сильно не угодил давно почившему родителю, не хотелось.
Отец молчал, зато раздался тихий-тихий стук, затем скрипнули петли. Джаред вздрогнул и обернулся.
В черном зеве открывшейся двери появилась знакомая невысокая фигура. Алан, облегченно выдохнул Джаред и вытер холодный пот. Алан провел рукой по седому ежику волос и мягко улыбнулся. И был слишком спокоен для дурной вести.
Джаред перевел дух и прикрыл глаза, надеясь, что холодный пот, стекающий по спине и вискам, не очень заметен. В его дом начальнику замковой стражи доступ был дан всегда, вот только пользовался Алан этим крайне редко. Пожалуй, сейчас был тот случай, когда…
– Я не вовремя? – привычно-спокойный голос окончательно развеял потусторонние тени.
– Ты всегда вовремя.
Джаред сделал приглашающий жест рукой, и Алан перетек к столу, присел в свободное кресло и скрестил ноги в лодыжках, всем своим видом давая понять, что жизнь хороша хотя бы потому, что она есть.
– Что ты хотел? – воспротивился подобному принципу Джаред.
– Узнать, быть может, я что-то пропустил? – склонил голову Алан, словно понимая степень загруженности советника.
Дублет обтягивал его жилистое тело как вторая кожа, пять когтей овалом располагались на левой груди. Стежки нижнего края вышивки очень аккуратно подновлены. Как раз там, где Алан не так давно порвал одежду, гоняя в подвалах, по слухам, то ли мелких виверн, то ли призрак самого Нуаду.
Джаред, ощущая, что ноги еще дрожат, решил не вставать и указал на пузатый кувшин с узким горлом. Второй бокал всегда стоял специально для Алана. Тот налил себе, добавил в отставленный бокал советника, отпил и продолжил:
– Сейчас немудрено. Лугнасадные недели… Я стараюсь особенно не показываться.
– Старые седые волки не имеют отбоя от желающих? – привычно поддел Джаред.
– Проклятые волки, – нахмурился Алан, и потом продолжил: – Тебе не нужна моя помощь?
– Всегда нужна, – Джаред усмехнулся. – Но наши чудесные интриганы, – он поднял свиток и уронил его на поверхность стола с изображением карты Благих земель, – тоже заняты праздником. Даже наш король занят, не поверишь.
– Не верю, но факт. Третью ночь, – кивнул Алан.
– Как и ты.
Алан уперся взглядом в хрустальный бокал, тщательно разглядывая блики от огней светильников и пламени камина.
– Кстати о женщинах. Дженнифер так аккуратно залатала одежду! – продолжил Джаред. – Чувствуется не просто забота.
– Не начинай, – не выдержал Алан.
Начальник замковой стражи не первый год коротал Лугнасадные ночи у красавицы Дженнифер. Коротал весьма интересным способом, поедая пироги и попивая чай, а еще делая зарисовки легким углем или толстым карандашом. Прекрасная белошвейка служила ему не только натурщицей, но и замечательной ширмой – преградой для всех иных поползновений в этот праздник. Джаред был уверен, что Дженнифер питала к Алану совершенно определенные чувства. Ловил себя на том, что и Алан не просто дружит с Дженнифер, заботится о ней и помогает растить сына, об отце которого она умалчивала. Алан на все вопросы говорил, что Дженнифер слишком хороша, а он слишком стар, и нужно ли портить имеющееся хорошее в надежде на призрачное лучшее? Дженнифер, знавшая Джареда триста лет, с ее первого посещения Черного замка, доверяла ему свои мысли. Грустила до того, что в кристально-чистых серых глазах загорались светлые звездочки. И признавалась только ему, что Алан опять пропадет, как он делал всегда, стоило ей сделать малейшие шаги ему навстречу. Пропадать начальник замковой стражи, хранитель Черного замка, умел мастерски во всех смыслах. Умел создавать порталы и появляться неожиданно, мог видеть почти все, что происходит в пределах цитадели. Дары эти привычно для Благого мира уравновешивались такими отдарками, о которых Джаред, скользя взглядом по пышному жабо Алана, предпочитал не думать, надеясь только, что мир дает не больше, чем может выдержать отдельный ши.
Поэтому Джаред молчал.
– Спал? – спросил Алан, просмаковав вино.
Джаред еще более привычно дернул плечом.
– Значит, не спал. Опять обижал свой расчудесный коврик, – хмыкнул Алан и покачался на ножках кресла.
Советник прикрыл глаза и откинулся на спинку своего, тоже крайне жесткую.
Поспать у Джареда никак не получалось. Первую ночь праздника ушла на благие дела. Дань любви и свободе советник воздал, выполняя роль истинного сына своего Дома – трудолюбиво и с огоньком. С волчицей, выбравшей его своим волком, и к обоюдному удовольствию. Полюбил во всех известных ему позах. Вот только когда вместо сероглазой и черноволосой дочери Дома Волка проступил образ золотоволосой Лианны, когда она прошептала ему призывно «мой волк», Джаред не выдержал… Дама была бы не против продлить праздничное знакомство еще на несколько дней, но советник отговорился занятостью, осыпал ее комплиментами и уверениями, что одна она не останется. Исчез из гостевых покоев раньше, чем первый луч солнца окрасил алым ледники Черных гор. Спешил к себе, сопровождаемый одновременно радостью от хорошо выполненной работы и укоризненным взглядом отца. Укоризненным оттого, что он мысленно любил не волчицу, а замужнюю, очень счастливую в браке солнечную королеву, и оттого, что солгал насчет работы.
– Скоро вернется Мэй, – Алан безотказно отвлекал от мрачных мыслей. – Вот думаю, узнает он меня или нет? Почти двести лет на границе с фоморами – не шутка, но волчонок так жаждал стать офицером!
– Дети быстро растут, это правда, – Джаред легко подхватил безопасную тему. – Правда, это не означает, что память их подводит уже в молодости. Алан, не понимаю твоей неуверенности. Вы вырастили Гволкхмэя с Дженнифер на пару, так что, если его не свели с ума фоморские ужасы, тебя-то он помнит точно хорошо. Знаешь, фигура отц-ца…
Советник неловко осекся и закашлялся, подавившись вином. Возле окна вновь покачал головой пять тысячелетий как почивший Мэрвин.
– Мне страшно за тебя, Джаред, – седой волк устроил руку на его плече, отчего стала очевидной дрожь напряжения, то и дело пробивающая советника. – Так или иначе, праздник или не праздник, король или не король, а отдохнуть требуется даже тебе. Отказов не приму.
Алан помог Джареду подняться, вывел из рабочего кабинета, и после пары странно коротких переходов советник оказался в собственных покоях. Наверняка, Алан снова пользовался возможностями хранителя Черного замка, откликавшегося на его мысленный зов.
– Будем считать, я не в претензии, – советник постарался говорить строго.
– Будем считать, я тебе верю, Джаред, – Алана всегда было сложно вывести из равновесия, теперь же начальник замковой стражи точно насмехался. – Иди отдохни. Не знаю, чем тебя зацепила «фигура отца», да и не хочу знать, поэтому сделай одолжение мне, себе и всему двору, поспи. За несколько часов небо на землю не обвалится, точно не в пределах Черного замка, я прослежу.
Когда Джаред остался один, то есть совсем, в том числе без тени отца, наконец-то получилось вздохнуть свободно. Прислушался: все было тихо, даже не шуршали по чердачному этажу летучие мыши, и не шалил неугомонный принц Мэллин.
Джаред тщательно вымылся, выждал еще час для верности, чтобы не пропустить случайно ничего важного, а потом, в самый глухой час ночи, медленно разоблачился, сложил одежду по складкам на специальной вешалке подле постели и улегся.
Спать в постели Джаред не мог никогда, но сегодня и коврик не помогал. Привычная игольчатая поверхность не отвлекала от холодных карих глаз Лианны, которые неумолимо теплели, ее волосы золотились, губы целовали его губы.
Джаред постучал по полу до боли в костяшках. Перевернулся с боку на бок. Сердито выдохнул и глубоко вдохнул. Посчитал по именам трехсотлетних волков: дело это было долгое, в тот год будто пало Проклятие, и дети рождались в каждом Доме.
Не помогло и это проверенное средство. Советник еще повздыхал, оделся и пошел по длинным, знакомым анфиладам Черного замка, обходя королевское крыло и успокаиваясь.
Минуя очередной поворот, засмотрелся на голубку, неожиданно привольно устроившуюся на плече механеса. Поймал себя на мысли о странном сравнении и вздрогнул от слов:
– Она еще там.
Джаред от знакомого веселого тона чуть было не запнулся.
– Мой принц, о чем это вы? – еще не видя Мэллина, спросил он.
– О ком, Джаред! О Мэренн. Наш король ее не выгнал! И даже не пытался, – принц спрыгнул с высокого подоконника, сладко потягиваясь. Джаред с трудом остановил руку, потянувшуюся поправить нижнюю рубашку Мэллина, распахнутую куда ниже позволительного. – И, кстати, что ты здесь забыл? Неужели тоже какую-нибудь очаровательную даму довел до полного изнеможения?
Советник устало покосился на принца. Мэллин искрился готовностью действовать, сиял как тысяча лун, и спасаться от него следовало предельно честными ответами.
– Довел, почти сегодня, – выразительно покосился за спину принца, на светлеющий горизонт. – А вы отчего здесь так рано?
Не говорить же, что развлекался он таким образом уже позавчера?
– Моя волчица устала, – пояснил Мэллин, не собираясь застегиваться, явно об этом не помышляя. – Вернее, две волчицы. Что?
Советник вздохнул, в очередной раз пытаясь уложить в голове, насколько далек их принц от приличий, пусть эти приличия и волчьи. Мэллин истолковал дыхательное упражнение по-своему.
– Сложно, но можно, советник. В Лугнасад не принято отказывать дамам, а они никак не могли выбрать! Слава светлому Лугу, замужние попались, никто о браке годичном не попросил, а то одна солнечная была, я бы не выдержал, эти их принципы смирения и милосердия ко всему живому… Ну что ты смотришь так, Джаред! Штаны-то завязаны, раз рядом дети!
– Это кто же, позвольте осведомиться? – договорил Джаред и осознал, что опять угодил в расставленные на него сети.
Возраст принца был на три тысячи лет больше возраста Джареда, о чем Мэллин напоминал при каждом удобном и неудобном случае.
– Разумеется, ты, племянник Майлгуира, советник Благого двора, сын моего брата Мэрвина!
Память отца сегодня тревожили неприлично часто, поэтому Джаред помрачнел и поспешил перевести тему: покой могущественных мертвых лучше сохранять неприкосновенным, не давая им докучать живым. Достаточно и того, что страдает он один.
– Прошу, мой принц, поговорим о Мэренн. По вашему мнению, наш король должен был ее выгнать? – как можно более сухо уточнил советник.
– Тебе виднее, – хмыкнул Мэллин. – Ты же ее выбрал.
– Я не… – откашлялся Джаред. – Я не выбрал ничего из того, что не хотело быть выбранным!
Отец одобрительно кивнул, а Мэллин прицокнул, нарушая красоту фразы.
– Хотело, ты прям как не про девушку, а про этого истукана. Я уж думал, не устроить ли ему что-нибудь зажигательное. Каждый праздник одно и то же, забьется к себе, еще и на портрет небось смотрит.
– Я прошу вас, мой принц, – заторопился Джаред. – Не надо!
– Джаред, да не переживай ты, – Мэллин похлопал его по плечу, что смотрелось бы потешно, но советнику было совсем не до смеха. Однако прикосновение нелогично успокаивало. – Все наладится, уверяю тебя, не так, так эдак!
– Ваши бы слова да старому богу в уши, мой принц. Не уверен, что все разрешится как-то само, потому и настороже. До этого все имело тенденцию заворачиваться по наихудшему варианту, и я пока не могу предположить иного.
– Иногда ты просто невыносимо напоминаешь брата, – Мэллин от холодного тона советника передернул плечами.
Мэллин достал из кармана кислое садовое яблоко, хрупнул не хуже коня, и направился к королевским покоям, напевая что-то мелодичное по исполнению и крайне похабное по содержанию, подпрыгивая в па, достойных лучших танцоров.
Советник, припомнив благие ветки в самых изощренных сочетаниях, поспешил следом.
Насколько Джаред знал своего дядю, он вряд ли удовлетворится ночью. Так что они прождали до полудня. Мэллин пел, Джаред караулил.
Мэренн выглядела уставшей, но такой счастливой, что у советника сжалось сердце. Он не ошибся, подойдя к ней. Это синее пламя ни с чем не спутать, эту принадлежность души и сердца, которая ныне слилась с принадлежностью тел, усилилась многократно, вспыхнула, давая огонь и жизнь тому, что, кажется, замерло навеки.
Пусть Майлгуир этого старательно не замечал. Потом принц ерничал с Вьюном, а Джаред проверил спальню на всевозможные заклятия, которые, вольно или невольно могла принести на себе Мэренн. Подумал, прислушался к внутреннему голосу, и дал распоряжения насчет одежды для Мэренн. Просто на всякий случай.
Вторую ночь Майлгуир и Мэренн провели в лесу. Это было неожиданно: вытащить короля волков побегать в облике зверя не удавалось уже очень долго, а ведь Джаред пояснял, для чего это нужно, настаивал, просил, наконец. А у неулыбчивой волчицы это вышло! Легкий укол ревности был посчитан как неправильный – не Джареду же быть королевской волчицей! Но то, что Мэренн смогла заставить Майлгуира обратиться, уже говорило о многом.
Джаред вздохнул, подумав, что та опасность, про которую он твердил Мэренн, никуда не ушла, а только усилилась. Смерть в Благом мире давно уже стала платой за истинную любовь.
