Текст книги "История преданной (СИ)"
Автор книги: Zikko
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Вспомнив этот давний разговор, произошедший в его присутствии, Каосу вспомнил и ещё один, случившийся уже не так давно, между ним и Акитакэ.
Над Узушио распростёрла свои тёмные объятия летняя тёплая ночь. Большинство обитателей деревни уже давно спали, и даже шиноби прилегли отдохнуть перед очередным тяжёлым днём. Но были и те, кто не просто не мог расслабиться хоть на пару часов, а должен был отправляться в путь, несмотря на то, что вернулся менее чем сутки назад.
– Что-то всё ещё заставляет частицы сознания Кушины выживать в её теле, – сказал Сильнейший шиноби Узушио. – С самого раннего детства она никогда не выказывала признаков какой-то определённой личности, со своими чёткими желаниями и стремлениями – во всяком случае, так считают все, кто имел сомнительно удовольствие с ней общаться. Она подобна кукле, – задумчиво прибавил Акитэ, глядя из панорамного окна в кабинете Узукаге на занимающийся рассвет. – Кстати, я тут вспомнил одну сказку, как раз про эти красивые вещицы. Уверен, ты тоже слышал её от моего дражайшего отца, Ашины, – на этих словах губы мужчина дрогнули и скривились в презрительной усмешке.
– Ты о той старинной сказке? – нахмурившись, качнул головой Каосу, сидя в своём мягком просторном кресле и корпея над бумагами. Он не обратил внимания на то, как учитель племянницы скривился при вынужденном упоминании о своём отце, прекрасно зная, сколь напряжённые между ними были отношения. – В которой говорится о дочке богача, получившей в подарок куклу и желавшей сделать её идеальной? – Каосу задумчиво закусил губу, силясь вспомнить, чем же закончилась та история.
Акитакэ негромко хмыкнул.
– Да, я говорю об этой самой сказке, – он прикрыл глаза, и слабые утренние лучи света упали на его лицо. Неожиданно мужчина словно бы постарел на несколько десятков лет, стал усталым и даже измождённым.
– Так вот ты о чём, – после недолгого молчания пробормотал Каосу, не замечая внезапной перемены на лице собеседника. Затем, нахмурившись, он сложил руки на груди и вперился мрачным взглядом в чистый лист бумаги и кисть на своём столе, словно надеясь, что ответ, который ему требовалось отправить ещё вчера, сам себя напишет и чудесным образом вылетит в окно, направляясь к адресату. – Но при чём тут Кушина? – наконец спросил он, бросив попытки заставить бумагу самой вывести на себе текст.
Подавив вздох, Акитакэ отошёл от окна. Он замер посреди комнаты, словно бы сомневаясь, стоит ли что-то пояснять Узукаге? Наконец решившись, учитель Кушины, не оборачиваясь, заговорил.
– Ты помнишь, чем заканчивается эта история? – спросил он. Узукаге покачал головой, но вспомнив, что собеседник не видит его, ответил вслух. – В самом конце кукла рассыпается прахом.
– Точно, – кивнул Каосу. – Да, я вспомнил. Всё, что добавляла на неё девушка было идеалом в своей части, но в конце концов кукла не смогла вынести тяжесть всех совершенств и сломалась.
Акитакэ помолчал несколько минут, прежде чем заговорить вновь. Теперь в его голосе что-то неуловимо изменилось, он больше не казался безмятежным и спокойным, хотя мужчина говорил по-прежнему негромко.
– Каждый шиноби в Узушио знает эту сказку с детства, не правда ли? – издалека начал он и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Она передаётся из поколения в поколение. Её смысл всегда объясняют одинаково: не взваливай на себя непосильную ношу, не прыгай выше головы. Если будешь стремится стать сильнее, чем тебе положено быть, то непременно сломаешься. Так власть в нашей стране контролирует подчинённых шиноби, с детства вбивая им, что каждому предначертано своё место в обществе, в котором он должен остаться до самой смерти, и тогда всё будет хорошо. Хотя, чего это я? – неожиданно изумился Акитакэ, и теперь в голосе его слышалось раздражение. – Ты ведь и сам пользуешься этой историей как никто иной. Едва ли кто-то из предыдущих Узукаге смог собрать в своих руках больше власти, чем ты.
– Акитакэ! – холодно прошипел Каосу. Хотя внешне он оставался спокойным, но руки, по-прежнему покоившиеся на груди, сжались в кулаки, а взгляд казалось вот-вот прожжёт спину учителя Кушины.
– Ха-ха! – сухо рассмеялся Акитэ. Реакция собеседника его определённо позабавила, хотя бы ради этого стоило потратить время на эту беседу. – И при всём при этом ты сам не помнишь, о какой истории говоришь!
Повисло молчание. Каосу почти не дышал, сверля Сильнейшего шиноби Узушио взглядом. Скажи подобные слова кто-то иной, и, несомненно, этого наглеца серьёзно бы наказали. Но так сказал Акитакэ.
– Ближе к делу, – задушив на корню желание в кой-то веки показать Акитэ разницу в их положении, едва ли не прошипел Узукаге.
– Ладно, как пожелаешь, – мгновенно изменившись в лице, равнодушно пожал плечами мужчина. Голос его стал ледяным, а взгляд, брошенный через плечо, казалось, мог заморозить воду. – Основываясь на том времени, что я провёл с ней, обучая её, и на том, что мне удалось разузнать в Узушио, могу сказать тебе вот что: Кушина уже рассыпалась. Но что-то в её сознание всё ещё удерживает прах единой горсткой, не позволяя различным ветрам превратить его в ничто.
– И? – в тон собеседнику сказал Каосу, мрачно сверкая глазами. – Чего ты хочешь от меня?
– Не посылай ее на задания, – ответил Акитэ. – Пусть лучше она ещё год пробудет здесь, а потом в целости и сохранности доберётся до Конохи.
– Кушина такой же шиноби Узушио, как и мы с тобой! – недовольно заметил Каосу. – Судя по твоим отчётам, она уже тянет на уровень генина. В составе двух объединённых команд ей едва ли что-то будет угрожать.
Акитакэ обернулся и несколько секунд пристально вглядывался в лицо Узукаге. Найдя в нём что-то понятное одному ему, он, круто развернувшись, прошёл к двери, и, уже держась за ручку, сказал:
– Поступай как хочешь.
Каосу нахмурился. Словно бы ещё сомневаясь в своих действиях, он медленно выудил из кипы бумаг чистый лист, взял кисть и принялся выводить приказ. Через пару минут работа была закончена.
На листке красовалась большая надпись, гласившая о том, что ближе к линии фронта будут отправлены команды для поддержки. Далее шли списки тех, кто войдёт в них. Всего было одиннадцать групп, состоящих либо из четырёх, либо из восьми человек. И из всего этого списка именно девятая команда приковала внимание Узукаге.
«Команда номер девять;
Капитан: Узумаки Фукаши;
Входят:
…
Узумаки Нагаши;
…
Узумаки Кушина.»
Комментарий к История шестнадцатая. Кукла
* Оммёдзи – человек, практикующий искусство оммёдо (если в двух словах, это гадательная система). Отмечу, что одежду Кушине подарили не как у оммёдзи, а напоминающий их наряд.
Собственно, причина столь долгой задержки на этот раз довольно проста – глава никак не получалась. Её первая версия была готова ещё в самом начале июня, но она не устраивала меня. За месяц я более пяти раз почти полностью переписывал её текст. Впрочем, доволен им я так и не остался, но больше тянуть не стоит, так как дальнейшие события я представляю весьма чётко.
========== История семнадцатая. Решение Касуми ==========
Спустя три месяца пребывания Кушины в Узушио, а, соответственно, и обучения, Фукаши и Нагаши сообщили ей, что отныне её занятия будут проходить с новой группой. Теперь она обучалась вместе с другими тринадцатью подростками четырнадцати лет. Все они были достаточно сильны и куда более умны, чем предыдущая группа. Да и тренировки у них строились совершенно иначе, не говоря уж о том, что они были сложнее.
Во-первых, большую часть дня посвящали фуиндзюцу. Это было гораздо более интереснее скучной отработки приёмов и своевременного применения Теневых Клонов или Подмены. Действия печатей фактически ничем не ограничивались. Необходимо было только выстроить правильный алгоритм, а после записать его в виде символов. На словах-то просто, а на деле куда сложнее.
Второй причиной, почему тренировки в новой группе казались более интересными, являлось то, что почти всё свободное от фуиндзюцу время тренировали контроль над формой и стихией чакры. Да, конечно, для четырнадцатилетних подростков это было уже довольно поздновато, особенно в военное время, а вот для Кушины, наоборот, самое то. Как выяснилось, у неё была склонность к стихии Воды. Правда, две недели результатов не принесли, хотя она действительно старалась заставить птичье перо намокнуть. Вообще, Кушина больше предпочла бы стихию Ветра или Молнии, но чего нет, того нет. Однако в книгах упоминалась возможность овладеть двумя стихиями сразу, но для начала нужно было научиться управлять хотя бы одной.
Оставшееся после занятий время Кушина всецело посвящала саблезубому котёнку. Он чуточку вырос и от этого стал ещё активнее. К счастью, сад в поместье матери был достаточно большим, а высокая трава позволяла ему играться. Наличие большого вишнёвого дерева также было весьма полезно. Когда малыш засыпал, девочка изучала книги и записывала некоторые интересные факты, а также идеи на будущее. Кстати, спустя три месяца у животного наконец появилось имя – Кушина назвала его Мокутан*. Питался он мясом, которое девочка закупала в торговых лавках, и иногда ловил птиц, чему она отнюдь не препятствовала.
Времени на отдых было немного, но Кушина всё же уставала намного меньше, чем на тренировках с Акитакэ. Учитель действительно понимал её. С неохотой, но всё-таки она не могла не признать, что скучает по тем временам. Несмотря на постоянные изнурительные тренировки девочка ощущала себя свободной. В Узушио это чувство мистическим образом пропадало, причем, девочка даже точно не могла назвать причину. Кроме того, невозможность позвать Асанохи также не приносила радости. Птица уже должна была выполнить своё поручение. Интересно, чем она занимается? Впрочем, не важно, главное, чтобы с ней ничего не случилось.
Через полтора месяца постоянных тренировок девочке всё же удалось сделать злосчастное перо мокрым. Надо отметить, к этому времени все остальные члены её группы уже продвинулись намного дальше. Это служило поводом для постоянных насмешек, которые, впрочем, Кушину абсолютно не волновали. Ей не было дела до этих идиотов, которые только в четырнадцать стали тренироваться в управлении стихией чакры. Учитель предупреждал, пусть и не прямо, о том, что грядёт нечто не самое хорошее. И, нет, не война. К слову, как Акитакэ и предсказывал, среди шиноби в деревне поползли слухи, что война пошла на убыль.
Полгода пролетели быстро, и вот уже даже заканчивалась зима. Последние дни февраля выдались тёплыми. Конечно, на острове итак никогда не было заморозков (причём, Кушина предполагала, что не совсем естественным образом), однако и двадцатиградусной с плюсом температуры до этого также не наблюдалась. Небо, как обычно, было абсолютно безоблачным, а на закате окрасилось в аловато-оранжевый цвет. Лёгкие порывы морского ветра слабо шевелили листву, негромко шуршащую над головой. Кушина замерла, выравнивая дыхание после только что закончившейся тренировки. Контроль стихии Воды давался ей немногим лучше, чем ниндзюцу.
Услышав тихий шорох, девочка подняла голову. К ней подошли Фукаши и Нагаши. Вид у обоих был несколько обеспокоенный то ли её состоянием, то ли чем-то иным. Окинув чуть задыхающуюся девочку пристальным взглядом, Фукаши заговорил:
– Узукаге-сама велел нам явиться к нему после сегодняшней тренировки, – начал он.
Кушина и бровью не повела, выпрямилась и одарила мужчин мрачным взглядом.
– И? – поняв, что продолжения она не услышит, поторопила их Кушина. В её безэмоциональном голосе появились нотки недовольства.
– Он велел взять с собой тебя, – закончил за брата Нагаши.
– Зачем? – сухо уточнила девочка, хотя догадывалась, каков будет ответ.
– Не знаем, – покачал головой Фукаши.
Кушина промолчала. Она успела отдышаться, а слабая боль во всём теле абсолютно её не трогала. Что ж, вероятно, в таком состоянии можно явиться к Каосу.
Молча кивнув близнецам, девочка первая вскочила на дерево и направилась в сторону резиденции Узукаге. Мужчины быстро нагнали её, но не спешили равняться, очевидно, не желая отвлекать от раздумий. Но краем глаза Кушина заметила, как Нагаши что-то негромко сказал брату, однако узнать, что именно, не удалось.
Кушина мрачно хмыкнула. Ну и ладно, ей не больно-то и хочется с кем-то общаться. Особенно сейчас, когда «предсказания» учителя начали сбываться. Если Акитакэ не ошибся, её должны отправить вместе с одним из отрядов. Куда? Вариантов не очень много, но каждый имеет равные шансы воплотиться в реальность.
Пребывая в раздумьях, Кушина не заметила, как оказалась перед дверью в кабинет Узукаге. Секунду спустя за спиной выросли фигуры близнецов. Кинув на них косой взгляд, девочка еле заметно хмыкнула – с лиц Фукаши и Нагаши исчезли все эмоции, они превратились в бледные маски. Ещё больше её развеселила мысль о том, что у неё самой всегда такое выражение лица. На секунду усмехнувшись, Кушина толкнула дверь, даже не думая стучать, и без приглашения прошла в кабинет.
Узукаге определённо ждал её. Он даже не удивился её появлению: то ли ему об этом уже сообщили, то ли сам почувствовал. Проигнорировав бесцеремонность племянницы, он окинул её взглядом – как никак, с последней встречи прошло чуть более полугода. Заметив изучающий взгляд, Кушина заломила одну бровь, требовательно смотря на Каосу. Её плотно сжатые губы на секунду дёрнулись, будто она хотела что-то сказать, но резко передумала. Конечно, подобное не ускользнуло от внимания дяди.
– Не стоит вести себя столь скованно, всё-таки ты дочь Касуми, – сказал он, но тут же поморщился, словно не веря своим собственным словам. – Да и мы давно не виделись. Скажи, что хотела, а заодно расскажи мне, как проходит твоё обучение здесь, в Узушио?
Брови Кушины стремительно поползли вверх. Она открыла было рот, но внезапно захлопнула. Посверлив Каосу несколько секунд взглядом, она прикрыла глаза, словно о чём-то раздумывая. Узукаге терпеливо ждал – на его лице застыло спокойное, даже достаточно благожелательное выражение. Фукаши и Нагаши вновь строили из себя часть интерьера, причём достаточно успешно.
Девочка открыла глаза и медленно, очень внимательно осмотрела помещение. В комнате ничего не изменилось за два с половиной года: те же два светло-красных диванчика, стеклянный стол у стены, шкаф со свитками и, конечно же, стол Узукаге, как всегда заваленный кучей бумаг. Впрочем, Каосу можно было отдать должное – вся документация была разложена аккуратными стопочками. Осмотрев кабинет, Кушина прищурилась, вновь возвращаясь к игре в «гляделки» с дядей.
Наконец, она прервала затянувшееся молчание.
– Мне нравится учиться, – едва разлепив губы, сказала Кушина, внимательно наблюдая за Узукаге, который, впрочем, продолжал сохранять весьма благожелательно выражение лица.
– Вот как? – он кинул взгляд на близнецов, по-прежнему стоявших позади девочки. – Вы считаете, Кушина способная ученица?
– Она делает большие успехи, – поклонившись, сообщил Фукаши.
– Особенно учитывая столь юный возраст, – добавил Нагаши, также глубоко кланяясь. Кушина, скосившая глаза, чуть заметно усмехнулась. – Она уже может менять стихию чакры, но техники даются ей тяжело.
– Ясно, – непонятно, удовлетворил ли подобный отчёт племянницы и её учителей Узукаге, но он не стал настаивать на подробностях.
– Я назначаю вас в один из военных отрядов, – неожиданно сообщил Каосу. Он внимательно осмотрел лица всей троицы, но не увидел никакого отклика эмоций. – Выходите завтра утром. Подробно всё описано здесь, – мужчина указал на небольшую стопку листов. – Свободны.
Навскидку Кушина насчитала около десяти бумаг. Близнецы тут же подошли и взяли по одной, не забыв поклониться, и тут же покинули кабинет. Девочка помедлила, но всё же тоже подошла. Протянув забинтованную руку, она заметила, насколько пристально и хмуро Узукаге смотрит на её ладонь. Несколько удивившись подобному, но решив промолчать, Кушина развернулась и направилась к двери.
– Так что ты хотела сказать? – неожиданно поинтересовался Узукаге.
Девочка даже не обернулась.
– Ничего, – коротко сказала она.
– Не ври, – мужчина откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди. – Ты определённо хотела что-то сказать.
Повисло молчание. Каосу сверлил долгим тяжёлым взглядом спину Кушины, скрытую густыми алыми волосами, собранным в высокий хвост. Он подумал о том, как же девочка похожа на свою мать в детстве. Та же необычайно прямая осанка, ярко-красные волосы, то ли фиолетовые, то ли синие глаза, худое лицо, прямой острый носик. Только вот характером она определённо пошла не в Касуми, которая всегда отличалась импульсивностью и довольно взрывным характером, несмотря на длительно обучение.
– Я хотела поздороваться, – наконец произнесла Кушина.
Она постояла ещё с полминуты и, не услышав новых слов о её очередной лжи, которую, без сомнения, Каосу распознал, двинулась к двери. Но голос дяди вновь догнал её, заставив остановиться.
– Почти с самого рождения на тебя была прикреплена одна очень интересная и весьма сложная печать, – неожиданно начал Узукаге. Он подождал несколько секунд, не намереваясь общаться с затылком, и не зря – девочка обернулась, хотя лицо её по-прежнему выражало скуку и безразличие. – Она должна была усиливать поток чакры и облегчить процесс овладения ею.
– Да, учитель рассказывал мне об этом, – неожиданно перебила Кушина. – Она должна исчезнуть через шесть лет… то есть, в ближайшее время.
Каосу осмотрел племянницу внимательным взглядом. В его глазах мелькнуло недовольство, вместе с беспокойством. Что же ещё мог рассказать девочке Акитакэ?
– Верно, – спустя некоторое время, он кивнул. – Но, видишь ли… кхм… её действие было нарушено.
– Нарушено? – переспросила Кушина.
Её брови вновь поползли вверх, но на этот раз сложились домиком, придав лицу довольно печальное выражение. Впрочем, в глазах её мелькало недоверие и одновременно с этим – понимание.
Узукаге внимательно следил за переменами на лице племянницы. Если он правильно предполагал, девочка должна осознать, какие последствия может иметь нарушение действия подобных печатей. Она ведь показала далеко не предел своих возможностей, по крайней мере, в области фуиндзюцу. В противном случае было бы невозможно делать такие успехи в учёбе, да ещё и за столь короткое время.
– Поверх той печати была наложена ещё одна с… м-м-м… иным образом действия, – с запинкой сообщил Каосу.
Кушина прикрыла глаза. Всё понятно. Вот почему она никогда не ощущала влияния столь сильной вещи. Из-за несовместимости двух печатей. Они вступили в конфликт, подавляя действие друг друга. Кроме того, вполне возможно, что из-за нарушений одна из печатей препятствовала нормальному току чакры. Вот только интересно…
– Это необратимо, – словно подслушав её мысли сказал Каосу.
Из горла Кушины послышалось приглушённое шипение, словно от разъярённой кошки. Но девочка выглядела весьма спокойно, только глаза, превратившиеся в два голубых кристаллика льда, выдавали её отношение к подобному. Ну кто, кто такой идиот, что додумался цеплять одну печать поверх другой, если у них разный образ действия?!
Ответ на её мысли последовал неожиданно быстро.
– Это сделала Касуми, – неожиданно добавил Узукаге. У Кушины даже закралось подозрение, не читает ли дядя её мысли? – Когда тебе было чуть больше двух. Ты не хотела подчиняться, почти сразу став выбиваться из общей массы. Она решила использовать печать-гендзюцу, которая должна была направить твои мысли в… правильном направлении.
– Правильном направлении? – глухо переспросила девочка. Она вся подобралась, словно готовясь к прыжку, но по-прежнему выглядела весьма спокойно.
Каосу поморщился, словно эта тема была ему неприятна.
– Неужели ты считаешь, что все дети безоговорочно желают стать шиноби Узушио и служить на благо деревне? – в его голосе послышалось нечто, напоминающее отвращение. – Конечно, рано или поздно появляются те, кого что-то не устраивает. Или даже кто-то. Хуже всего, когда ненависть зарождается в детстве, и вдвойне хуже, если её не удаётся обнаружить до взросления. Ведь взрослые привыкли слушать голос разума, а дети… порою раны оказываются слишком глубокими. Тем более во время войны…
Узукаге замолк, углубившись в свои мысли, тем самым позволяя Кушине возможность обдумать всё сказанное. Выходит, в Узушио не такая уж и «ненадёжная» система подготовки. Тех, кто выбивается из общей массы, как она, ещё в детстве «направляют» в нужное русло. Таким образом, никогда не будет «несогласных» взрослых. Тем более шиноби могут поднять мятеж. А так… так возможность выбора исчезает почти при рождении. Неожиданно Кушина вспомнила Акитакэ. Интересно, избежал ли учитель подобного влияния? И если да, то как?
Девочка вновь посмотрела на Каосу. Сам ли он решил продолжать пользоваться такой системой, или же это воля и амбиции давно умерших заставляют его так поступать?
Тем временем Узукаге вернулся в реальность и сразу же заметил, насколько пристально племянница смотрит на него.
– Касуми считала, что её печать, в которой запечатана техника иллюзии, сможет превзойти ту, что уже была поставлена, – продолжил мужчина и неожиданно усмехнулся. – Но, конечно, она не смогла превзойти нашу сестру, Мито. Произошёл конфликт двух печатей, а что произошло после, ты, уверен, и сама поняла.
Кушина медленно, будто бы нехотя, кивнула. О да, она прекрасно поняла.
– Я почти не могу использовать ниндзюцу, – заключила она, сверля Каосу взглядом.
– Да, – кивнул он. – И вряд ли когда-нибудь сможешь, по крайней мере, на необходимом уровне, – Кушина вспомнила, как почти такие же слова сказал ей учитель полгода назад. – Акитакэ не знал о том, что печать нарушили. Но, конечно же, он сразу понял это, как только начал обучать тебя. Он связался со мной и Касуми. Должен признать, я не ожидал, что он настолько разозлится, – Каосу поморщился, явно вспоминая не самые приятные моменты из разговора. – И, конечно, для меня стало полной неожиданностью решение Касуми, когда она узнала последствия своих действий.
Кушина смотрела холодно и очень пристально.
– Решение? – почти одними губами повторила она.
Мужчина вздохнул. Девочка подумала, что он определённо тянет время, не желая сообщать ей что-то очень важное. Иначе весь этот долгий разговор не объяснить.
– Она отказалась от тебя, – наконец сообщил Каосу. – А после этого почти сразу же отправилась на войну.
Кушина стояла молча, не шевелясь. Её едва ли задел поступок матери. Нет, ей было глубоко плевать на это. Она не понимала, почему Каосу решил рассказать ей всё это лично. Кроме того, появилось чувство, будто ей чего-то недоговаривают. Мрачно прищурившись, Кушина посмотрела на дядю всё таким же холодным взглядом, явно требуя продолжения.
– Я не желал подобного развития событий, – неожиданно сказал Каосу. – Я попытался остановить её… Всё-таки Касуми всегда была слишком импульсивной, – мужчина с сожалением покачал головой, словно забывшись. – Но она не хотела быть матерью ребёнка с изъяном, несмотря на то, что он возник по её собственной вине.
– А учитель? – неожиданно спросила Кушина. Узукаге с интересом взглянул на неё. Девочка ещё сильнее сощурила глаза. – Что сказала он?
– Акитакэ, – задумчиво протянул Каосу. – Я поразился тогда его поведению. Поступок Касуми его совсем не удивил. Даже наоборот: он, кажется, ожидал подобной реакции, – мужчина замолчал, очевидно обдумывая, говорить ли племяннице что-то ещё. Наконец, решившись, он вздохнул. – Он сказал лишь одну фразу: «Ты предала свою дочь.»
Кушина молчала, прикрыв глаза. Конечно, Каосу никогда не имел таланта Мито к эмпатическим способностям, но всё равно не мог понять, о чём сейчас думает и что чувствует девочка. Вообще-то он не был уверен в том, какой реакции ожидает, но она определённо должна была быть. Затягивающееся молчание начало напрягать, но он твёрдо решил не торопить Кушину. Пусть это будет последняя проверка. От этого зависит, сможет ли она стать Джинчуурики. Каосу был готов к любому повороту событий.
Однако Кушине удалось его удивить.
– Это всё? – скучающим тоном поинтересовалась она, подняв взгляд.
Узукаге приложил немалы усилия для того, чтобы остаться спокойным.
– Что, прости? – на всякий случай переспросил он.
– Это всё, что вы хотели мне сообщить? – тем же тоном повторила свой вопрос племянница. Она смотрела на него, как всегда: скучающе-безразличным взглядом, только вот возле глаз появилась маленькая, почти неприметная морщинка, которой определённо не было раньше.
– Да, – взяв себя в руки, спокойно кивнул Узукаге.
Девочка удовлетворённо прикрыла глаза. Она дёрнулась, намереваясь выйти, но, внезапно остановившись, вновь посмотрела на дядю.
– У меня есть один вопрос.
– Спрашивай, – чуть вскинув бровь, тут же согласился мужчина.
– Подействует ли на меня запечатанное гендзюцу после разрушения основной печати? – Кушина чуть вскинула брови, выдавая интерес.
– Нет, обе печати разрушаться в ближайшее время, – покачал головой Каосу. Кушина удовлетворённо кивнула и направилась к двери, – но после этого любая печать будет действовать на твой организм с двойной силой. Советую быть очень осторожной, особенно с Касуми.
Девочка вновь остановилась, уже держась за ручку.
– Благодарю за информацию, – сухо сказала она, бросив короткий взгляд через плечо и скрылась за дверью.
Комментарий к История семнадцатая. Решение Касуми
* Мокутан – (с яп.) древесный уголь
Теперь вместе со мной над работой трудиться Scarlessium! Результат её вмешательства уже заметен в этой и первых главах (по крайней мере, мне точно).
========== История восемнадцатая. В лесу ==========
Вот уже шёл второй час, как Кушина неподвижно сидела возле костра. Её взгляд замер на слабо пляшущих языках пламени, и даже снег, беспрерывно падающий огромными пушистыми хлопьями, залепляющими глаза, не мог нарушить её размышления. Вокруг периодически проходил один из участников отряда, но никто не решался нарушить её уединение, а, возможно, даже и не обращал на маленькую фигурку должного внимания.
С тех пор, как отряд под командованием Узумаки Фукаши отправился в путь, прошло полтора месяца. За это время они несколько раз пребывали на линию фронта, сопровождая караваны с провизией. Столкновений было немного – Фукаши был отличным стратегом, а основная специализация их отряда была отнюдь не крупномасштабные столкновения. Время от времени от отряда отделялись небольшие команды с самыми различными миссиями, а после вновь присоединялась к основной его части. Всего в отряд входило двадцать семь человек, хотя на столе у Каосу Кушина видела лишь около десяти бумаг с инструкциями – должно быть, основная масса получила их раньше. Из двадцати семи было пять ниндзя-медиков, четыре сенсора и столько же бойцов на дальних дистанциях, а все остальные – на ближних. Получался эдакий универсальный отряд средних размеров, причём достаточно мобильный, что было не менее важно.
Пожалуй, в том, что Кушину за полтора месяца лишь дважды подвергали потенциальной опасности, нет ничего удивительного. Даже когда все сопровождали очередной караван с боеприпасами и провизией для линии фронта, её вместе с Нагаши и ещё парой человек отправляли на зачистку какой-нибудь деревеньки от кучки мародёров. А так как все подобные поселения располагались в глубине страны Огня, союзником которой в этой войне и являлся Водоворот, не нужно быть гением, чтобы понять – ничего серьёзного разбойники и мародёры представлять из себя не могли. Лишь два раза её отправили на задание, где противниками оказались вражеские шиноби. Да и то, их было не более пятнадцати человек, и команды их были из разряда «беру количеством, а не качеством». Пожалуй, для расправы над ними хватило бы только Кушины и Нагаши.
Наверное, единственной тяжестью ухода из Узушио стал Мокутан. Оставить его одного Кушина не могла – саблезубого малыша пришлось взять с собой. Вот только куда девать этого котёнка она не представляла, но выход нашёлся довольно скоро: свитком, в котором Акитакэ передал ей животное, вполне можно было воспользоваться ещё достаточное количество раз. Учитель наверняка предвидел необходимость брать саблезубого котёнка с собой, потому и оставил столь ценный свиток. Хотя формула его была слишком сложна, и девочка не могла воссоздать такой же, но и одного пока хватало.
Во время стоянок отряда Кушина выпускала Мокутана поохотиться и размяться. Возможно, это было только обманом воображения, но вдали от Узушио малыш начал расти ещё быстрее, и уже доставал девочке до колен. Несколько раз выпадал шанс потренироваться вместе с ним на местности, чем Кушина не преминула воспользоваться, ведь ей очень хотелось испытать Мокутана в деле. Его скорость уже почти не уступала скорости хозяйки, да и команды он выполнял безоговорочно.
Другой хорошей новостью стало то, что появилась возможность позвать Асанохи. Правда, пока что всё свободное время девочка тратила на саблезубого котёнка, но она очень хотел увидеться со своим первым питомцем. Кроме того, на задворках сознания периодически возникало беспокойство об Асахи – всё-таки они не виделись почти восемь месяцев. Да и в ближайшее время, вероятнее всего, такой возможности не представится – отряд полным составом преодолевал горы, располагающиеся очень близко к границе. День и ночь шла метель, холодный пронизывающий до костей ветер не добавлял радости. Настроение у всех стремительно падало, а недавние новости о том, что в районе гор замечен вражеский отряд, радости не добавляло. Одним плюсом такой погоды являлось то, что сильнейшая метель уже через двадцать минут скрывала все следы, а свет от костра был заметен только в непосредственной близости от источника пламени.
Несмотря на то, что времени было не более семи часов вечера, вокруг не было видно ни зги. Лес чернел вокруг высоким гигантом, а падающий снег добавлял ему ещё больше мрачности. Девочка не решилась отпускать Мокутана на охоту, хотя и было объявлено, что они не тронутся с места пару дней, пока не стихнет буря.
Кушина чуть пошевелилась и еле-еле качнула головой, сбрасывая с себя снег, успевший образовать небольшие сугробики на плечах, спине и голове. А ведь она живой человек и сидит возле костра! Подумав об этом, девочка поморщилась и вздохнула – изо рта вырвалось облачко пара, тут же растаявшее на ветру. Она подняла голову и попыталась посмотреть на небо, но безуспешно – снег залеплял глаза. Толстый шерстяной плащ уже почти не спасал от холода, да и тепла пламени не чувствовалось. Надо признать, она начинала замерзать.
Посидев ещё несколько минут, Кушина поднялась. Она без особого интереса окинула взглядом их временный лагерь: несколько подобий палаток, полукругом огибавших костёр, защищали бойцов, недавно вернувшихся с задания от порывов ледяного ветра и снега; несколько человек спали под деревьями, положив на землю мешки с зерном и прикрывшись шерстяными пледами; под тентом, растянутым для создания подобия штаба, собралось несколько шиноби – среди них были заметны две ярко-алые макушки, в темноте едва различимыми среди ещё пяти человек. Кушина хмыкнула, не опасаясь быть услышанной – завывания ветра перекрывали все звуки вокруг. Интересно, о чём сейчас говорят Фукаши, Нагаши и остальные шиноби? Обсуждают очередной приказ или решают, куда лучше отправиться дальше, чтобы спастись от непогоды и снежных бурь?
