Текст книги "Twinfinity Soul (СИ)"

Автор книги: Zezuo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

«Почему, Орфей? Неужели ты… Т-тебе не нравится жить с нами?» – Матушка понимала мои слова не так, как я себе представлял. Она была не только шокирована моим решением, но и напугана им.

«Нет, матушка. Я благодарен тебе за всё, что ты делаешь для меня, но я дал слово своё… человеку. Дал слово, что я вернусь и спасу её, если мне все же удастся обрести свободу». – Мои слова звучали глупо, знаю, ведь у меня не было даже плана. Как я попаду обратно? Как обойду стены массивные? И как я сбегу оттуда вновь? Матушка положила на стол тарелку с плодами сочными. Сел я с ней за стол этот, наблюдая за её эмоциями.

«Оу… Ты хочешь помочь кому-то ещё?» – кивнул я молчаливо в ответ, впиваясь зубами в красное, сочное яблоко. Матушка вновь разразилась улыбкой от ответа этого. Стояла рядом и улыбалась мне, расчёсывая волосы мои пальцами нежными. Вновь разгорелось счастье в очах её… но лишь на мгновение. – «Юный принц моего сердечка. Я лишь сильнее люблю тебя за подобную решимость, но… Тебе уже рассказали, что случилось с отцом твоим. Я не хочу, чтобы ты шёл по его стопам. Я не хочу потерять тебя… так скоро».

Мудрость Матушки Мики была неоспорима. Да, меня могут с лёгкостью убить стрелки Ордена, только я осмелюсь ступить на земли грешные. Да, мне придётся скрывать не только рог свой, но и хвост непослушный. Миссия эта окажется ещё сложнее для меня, ибо путь мой стал вдвойне длиннее и сложнее в разы.

«У меня ещё остались союзники. Люди, чьим сердцам я могу верить. Мне нужно лишь вернуться», – встал я со стола со словами этими, громко высказывая планы свои, отблагодарив Матушку свою кивком в качестве благодарности за вкусную еду. – «Даемон по имени Симон, приютивший меня к себе в мои первые дни, все ещё держит у себя мои вещи. Мне нужно забрать их, подготовиться и…»

Матушка остановила меня. Схватила меня за запястье крепкой рукою, встав со стола неспешно. Не видел на лице её улыбки я, но я видел… разгорающийся гнев. Вновь я увидел серьёзное лицо своей Матушки, и вновь навеяло лицо это страх в моё сердце.

«Если тебе нужно подготовиться – так и быть. Я сделаю это. Подготовлю тебя и научу», – голосом строгим произнесла Матушка, лишь сильнее сжав запястье моё. Она отвернула меня от дверей, вновь посадив за стол, а сама, взглянув в окно, задумалась. И попросила она меня:

– «Дай мне неделю, мой юный рыцарь. Мне нужно вспомнить, чему меня учили, и научить тебя всему, что я знаю. И потом… Я пойду с тобой. Куда угодно пойду. Всё, что я требую от тебя – одну неделю».

В этот момент я начал бояться за свою Матушку. Всерьёз решалась она присоединиться ко мне. Разделить путь мой и обучить меня умениям Даемонов. Чувствовал я, как в её сердце, полном любви и заботы, разрастались корни гнева и злобы. Этот гнев может унести её от меня, и я не хотел, чтобы это случилось. Пытался я отговорить её. Убедить её в том, что мне будет лучше пойти одному…:

– «Матушка…»

«Не обсуждается! Ты либо берёшь меня со мной, либо остаёшься со мной! Других путей не существует и не должно!» – она отказывалась. С гневом на устах отказывалась. Не принимала мои слова, выливая на себя весь тот гнев, который затаился в ней ещё с того момента, как я встретил её в глубинах Горизонта. Она не сразу осознала этого. Не сразу скрыла корни своего гнева слезами. На колени она встала рядом со мной, положив на плечи мои руки свои нежные. Прошептала она, слезами изливаясь:

– «Прости меня, Орфей, дитя моё. Я… не… н-не хочу потерять тебя так же, как и твоего отца. Тогда я поклялась сделать всё для него, если люди не послушаются. А сейчас, зная повадки зверя… Я сделаю для тебя то, что не смогла сделать в прошлом. Прошу тебя, Орфей… Свет очей моих. Мой клубочек счастья. Мой нежный лепесток… Позволь мне остаться с тобой. Помочь тебе».

Смерть моей единственной матери… Эту ношу я точно не перенесу. И она тоже не перенесёт потери своего единственного сына, если худший случай все же нагрянет. Мне известна её сила. Часть своих способностей она уже успела мне показать… и извиниться за это сотнями скорых поцелуев и реками из слёз. Вот только Старейшина Онка говорила мне, что Даемоны – беззащитны. Так откуда же у Матушки моей такие силы? Может ещё существуют Даемоны готовые сражаться? Вдумался я. Обдумал всевозможные случаи и их исходы. И итогом стало… ожидание:

– «Есть ли у вас библиотека или архивы возможные? Есть ли место, где я могу набраться знаний?»

Одна неделя… Для человека – это очень маленький срок. Человек не сможет набраться сил и знаний, обучить своё тело новым движениям и трюкам, овладеть новыми умениями и отточить их до превосходства… И все это за одну неделю. Истину признаю я и раскаюсь, ибо я не желал познать всё. Лишь важным вещам учился я и отдавал все свои силы и время своё, дабы в моём теле и сердце сохранилось хоть что-то.

Мои глаза отдавались писаниям Даемонов, в которых, по словам Старейшин, были скрыты старые тексты и тайны, описанные людьми. Множественные манускрипты и писания… созданные не Даемонами, но людьми! И в манускриптах этих хранились знания, которыми пользовались Даемоны с самого их появления на этих светлых землях. Архивариус, что следил за сохранностью этого нескончаемого источника знаний, позволил мне завладеть некоторыми манускриптами. Обещание я ему дал, ибо манускрипты эти вновь вернутся к нему спустя неделю. И за неделю одну я смог познать тело человеческое, узнать о внутреннем механизме, двигающем нас, и найти в своём теле ещё больше слабостей. С этими знаниями… я постараюсь воспользоваться слабостями человеческого тела. Защитить себя от вреда и приносить вред своему оппоненту, не забирая его жизнь при этом.

Матушка Мика смогла научить меня некоторым тайнам, которые я, возможно, смогу использовать во благо:

– «Всё вокруг тебя – оружие. От простой ветки и камушка под ногами твоими, до дерева и скалы. Твоё окружение – твоя сила и слабость», – так говорила мне моя Матушка. Она учила меня оценивать моё окружение и пользоваться тем, что попадётся мне под руку. Ослепить своего оппонента пылью или грязью под своими ногами. Отвлечь тех, кто ищет меня, звуками и стуками. Прятаться в тенях и двигаться бесшумно. А если битвы не избежать, то у меня есть более двух путей.

Не всегда я могу защитить себя щитом или инструментом, и потому Матушка тренировала мою ловкость и скорость. Учила меня отходить и ускользать от летящего предмета. Выскальзывать из рук крепких и верёвок прочных. Учила меня манипулировать своим телом и использовать мою натуральную гибкость. Её мудрость стала для меня заветной. Мог я увернуться от летящего камня и перехватить брошенное копьё. Пользоваться силой и длиной своих ног и оценивать силу эту для прыжка или удара нужного. И это были не единственные тайны, которые раскрыла для меня моя Матушка.

Не всегда она думала о битвах и насилии. Матушка научила меня двигать моим хвостом и извивать его так, как мне вздумается. Хвост мой тоже поддавался упражнениям и тренировкам, но одной недели для этого точно не хватит. К тому же… Я не думаю, что он мне пригодится. Мне нужно лишь научиться управлять им и обвить хвост этот вокруг моего тела. И этот трюк, как ни странно, быстро я освоил.

«По возможности, я познакомлю тебя с твоими братьями и сёстрами», – Матушка утверждала, что у меня существуют кровные души. Дочери и сыновья, которых она рожала до и после меня. Мы сидели на улице в этот момент, на деревянной скамье, не отдавая своих взглядов восхищённым прохожим. – «Они, наверное, ещё не знают о моём возвращении».

«Кто эти сёстры и братья? И… почему они не с нами?» – для меня эти вопросы стали довольно важными. Начал я интересоваться вопросами о своей настоящей семье и о Даемонах, которые были её частью. Матушка же с радостью делилась со мной этой тайной. Обнимала и целовала меня, щипала и щекотала, не стесняясь чужих взглядов. Она называла это… как же… Тискать?

– «Я все ещё молодая и всё ещё глупая, мальчик мой милый, Орфи. Верь или нет, но твоей любимой матушке – Восемьдесят шесть лет отроду. И даже если годы обошли меня стороной, пока я сидела в глубинах Горизонта, где время пролетает очень-очень быстро – я все ещё глупенькая девочка».

Как же сильно был удивлён я числу этому. Восемьдесят шесть лет… Как смогла сохраниться её красота, если прошло столько времени? Откуда в ней такая прыть и жизнерадостность в такие годы? Одну лишь вещь я забыл: Даемоны – бессмертны. Они живут дольше простых людей. Намного дольше.

– «Когда ты был ещё со мной, твоя любимая матушка не раз уединялась с другими Даемонами. Даже когда я поклялась своему мужу – твоему отцу – быть только с ним и ни с кем более… Твой отец… он позволял мне уединяться с другими, и иногда даже составлял мне компанию! А когда тебе исполнился годик, и тебя уже не нужно было кормить моим молоком… Тогда я и потеряла тебя. Горе моё не затмевали новые дети и ласки других Даемонов. Я отказалась от всего и вся, откормила своё последнее дитя и только тогда… Что-то я не туда ушла с этим рассказом… Извини меня, Орфей, мой милый».

Поистине грустную историю рассказала мне Матушка. От такой потери… Любой может потерять надежду, а иногда – рассудок. И в этом рассказе она держала поистине страшную истину, которая застряла в голове моей на несколько дней:

– «Если я правильно помню, то у тебя… Восемнадцать братьев и одиннадцать сестёр. Из них три сестрёнки – младшие. Я обязательно познакомлю тебя с ними, когда мы завершим твою… миссию».

Последние свои тренировки я проводил со Старейшиной Анку, который обучал меня сражениям без оружия. Превращал руки мои в камни и палки, способные оглушить или сломать моего противника. Самым простым ударам смог он обучить меня, но среди этих учений скрывалась небольшая тайна, что могла превратить мои удары в нечто особое:

«То, что говорят и пишут – не всегда правильно. Иногда лучше находить и создавать иные методы, которые будут более эффективными или удобными для тебя», – именно эти слова говорил мне Старейшина Анку. Он учил меня совмещать мои знания и умения для создания иных способов борьбы или движения:

– «Твой хвост может стать хлыстом, руки – ногами… Разгадывай загадки и обучай себя им, юный человек. Ты можешь стать первопроходцем в новом ремесле или учении, если слегка… увлечься своим новым занятием».

Слова Анку я запомнил и принял. В свободное время я тренировался в сокрытых учениях, пытаясь воссоздать что-то, что ещё никто не успел познать. И я познал их! Смог я воссоздать цепь быстрых движений, путая своего противника и ускользая от его попыток ударить меня! Смог найти некий баланс в своём теле и познать своего оппонента… деревом. От дерева этого я могу отскочить. По дереву этому я могу взобраться. И если оппонента своего я представлю древом – я заберусь на него. Отскочу от него. Так познал я возможность… пользоваться своим оппонентом. Бросать его в стороны, прыгать через него, скользить под ним!

Одним днём я попросил Старейшину Анку собрать крепких и сильных Даемонов, которые не пропустят меня к столу в Тёмном Доме. Он позволял мне испытать себя, даже когда меня, с трудом лёгким, удалось ловить и приносить обратно. И пролетал я сквозь ряды этих Даемонов, показывая им своё новое учение. Я прыгал по их головам и рогам. Поворачивал их в стороны, не сбавляя ходу. Отскакивал от стен и проскальзывал под ногами этих Даемонов. И если же схватят меня руками крепкими – я выскользну из рук этих ловко и продолжу свой путь! Никто не станет для меня преградой с этими знаниями!

Неделя прошла незаметно для меня, но все мои умения и знания – остались со мною. Только и делал я, что тренировал своё тело и разум, не отдаваясь отдыху. Мой план действий был обдуман, а я – подготовлен был и собран. Многие шаги мои заранее были выбраны, но одна проблема продолжала стоять предо мною: Матинфеево кольцо.

«Возможно… я все ещё могу забраться на стены. Если я, конечно, ещё помню про этот способ.» – я был слегка удивлён словами моей Матушки. Она может забраться на Матинфеево кольцо? Как?! Подобные стены невозможно преодолеть или разрушить! Даже если она попробует забраться на них – стрелки Ордена заметят нас!

Матушка же не боялась этого. Она улыбалась и поправляла свои новые, чёрные одеяния. Одеяния эти были чуть короче тех, в которых она оказалась в глубинах Горизонта, но они все ещё скрывали её природную красоту от чужих глаз. Я же одел на себя свою кольчугу и одеяния Ордена, укрыв себя тёмной накидкой, которую подобрала мне Матушка. Взял с собой мой инструмент и свой пояс. Запасся свежими кусками хлеба и флягой с чистой водой. И не успело солнце взойти, не успели Даемоны проснуться и встретить яркое утро – Я и Матушка Мика, которая уговорила своих сестёр открыть врата вновь, уже стояли на «ничьей» земле. Нам оставалось только перейти через Горизонт, но тут Матушка остановила меня.

«

Нам лучше не показываться на глаза людям. Пусть наше появление будет бесшумным». – С этими словами она раскрыла свои одеяния предо мною и встала на колено, указав мне тихим голосом: – «Обхвати мою шею, дитя моё любимое. Спрячься со мной».

Не знаю почему, но я послушался её. Только я обхватил её шею руками – Матушка укрыла меня в своих одеяниях и обхватила мою талию, моментально через Горизонт переступив. Не знаю как, но стрелки Ордена не увидели бегущего Даемона в тёмных одеяниях. За секунды она добралась до стены, прижавшись к холодному камню спиной.

«Закрой глаза, мой хороший. Я хочу сделать тебе… сюрприз», – не знаю, почему она просила меня об этом, но я послушался её. Вжался лицом в её плечо и закрыл глаза, чуть крепче обхватив шею её. Слышал я её глубокие вдохи и выдохи. Почувствовал резкое, едва заметное движение. Дуновение ветра почувствовал. А после… услышал я шёпот Матушки моей: – «Готово».

Не верил я глаза своим! Матушка моя стояла между стрелками Ордена, и они, устремив свой взор в сторону Горизонта, не замечали нас! Мы… стояли на самом краю Матинфеевого кольца! И Матушка лишь широко улыбалась мне, наслаждаясь моим поражённым взглядом. Сделала она пару шагов к лестнице и, небольшими прыжками и падениями, спустилась к внутренним стенам. Вот так просто мы оказались на моей родной земле. Никакого труда и стараний.

«Как ты…» – всё ещё гадал я о методе загадочном, которым воспользовалась моя Матушка. Тихим шёпотом я выпускал из себя лёгкие звуки удивления, пытаясь произнести хоть что-то. Задать её правильный вопрос пытался я. Матушка же лишь улыбалась мне, сев на «зуб» стены внутренней.

«Сюрприз!» – произнесла она радостным шёпотом, поставив меня на ноги перед собой, скрыв свой вид под тёмным одеянием. Она находила время для поглаживаний и поцелуев, иногда поглядывая по сторонам. А потом, глубокий вдох сделав, прошептала мне: – «Как же давно я не ощущала присутствия Арканы. В последний раз я была тут двадцать лет назад, и то я не успела насладиться этим сладким чувством… вдоволь».

«Ты хочешь сказать, что благодаря силе Арканы… нас не видят?» – только так я мог объяснить недальновидность и слепость стрелков Ордена. И я оказался прав. Издав небольшую усмешку и ущипнув меня за нос, Матушка Мика подтвердила догадки мои:

– «Тебя тоже никто не увидит, пока ты прячешься в моей тени, мой мальчик». – Именно эти слова успела произнести Матушка. Вновь встала она на ноги и обхватила меня руками нежными. Страж Ордена проходил мимо нас, не замечая нашего присутствия, и Матушка, даже не оглядываясь, сделала шаг назад, начиная падать со стены. Бесшумно приземлилась она на крышу крестьянского дома, подобно ветке древесной, упавшей в густую траву, а потом, оглядевшись по сторонам – спрыгнула в тёмный переулок, скрывшись в тенях домов.

«Как же это непривычно… видеть свет факелов в этих тёмных землях. Нас каждый может увидеть на этом свету». – Матушка предупреждала о слабости нашей. Огонь факелов может развеять чары и раскрыть её очертания любому глазу. Факелов в этих местах довольно много, а значит и проскользнуть незамеченным мы не сможем. К тому же ей очень тяжело держать меня на своих руках и шее, и я заметил эту… колеблющуюся усталость в её нежном голосе. Должен я сохранить силы своей Матушки.

«Тогда тебе легче будет пойти без меня, матушка», – словами своими я вновь вынуждал её волноваться за меня. Перевести наш разговор в яркий спор, которому нет места в нынешний час. Дабы не изнурять её нервы, я аккуратно обнял её, прижавшись к её телу, и незаметно подложил её в руки приготовленную мною записку. Просьба моя была простой:

– «На этом листе – послание. Прошу тебя, следуй в сторону колоколов и высоких церквей. Найди девочку, чьё лицо и тело покрыто ожогами. Это послание – для неё и только для неё. Мы встретимся там, как только я навещу пару семей людских».

Не спорила со мною Матушка. Улыбкой тёплой и поцелуем в щёку нежным она благословила меня, а потом, словно сгусток пыли на ветру, исчезла с глаз моих, взмыв в воздух. Так и попрощался я с Матушкой своей. И, чую я, ненадолго расстанемся мы.

Я бродил по незнакомым мне землям и видел незнакомые лица крестьян. Наблюдал за каждым из них и прислушивался к звукам множественным. Не ожидал я услышать крики о помощи в эти часы, особенно в таком людном районе. Слышал я крик мужской: «Умоляю! Люди! Помогите!», но свернуть с пути я не осмеливался, ибо миссия моя была намного важнее. В сердце моём играла грусть и боль. Возможно, это была та грусть, которую испытывал это бедный крестьянин… Не мог я отвергнуть крики о помощи! В моём чистом сердце нету места сожалению! Словно ветром гонимый, пролетал я мимо толп людей, пробегая сквозь эти толпы без промедления!

В тёмном переулке оказался я, и этот переулок обходили люди стороною. В самом тёмном углу я увидел очертания людские: Пятеро мужчин избивали крестьянина, втаптывая его в грязь. Был бы я Судьёй-Инквизитором… Своими словами и указаниями не достиг бы я победы. Но теперь я отрёкся от святых путей. Отрёкся от Ордена и Отца-Создателя! Без раздумий лишних напал я на людей этих! Взял мужчину за рукав рукою ловкой и отбросил его прочь, ударив в спину ногой. Эти люди быстро заметили моё теневое обличье, как только их товарищ улетел в грязь лицом.

«Какого чёрта ты творишь?! Тебе что, тоже брюхо вспороть?!» – именно с такими гордыми высказываниями выступил один из этих мужчин, в чьих руках сверкал кинжал острый. Не боялся я блеска смерти! Только он направил кинжал этот в мою сторону – ударил я ногою по широкой дуге, первым ударом выбив его кинжал, а вторым – его зубы.

Подобные акты насилия, не говоря уже про мой теневой вид, никак не напугали людей злых. Наоборот, они нашли во мне угрозу, которую нужно было устранить. С дубинками и кинжалами побежали они на меня, вставая на ноги и вытирая свои глаза от грязи. Настоящая битва меня настигла, и в этой битве я собирался использовать все свои силы.

Словно ветер я двигался между своими соперниками, увиливая от дубинок и кинжалов, пугая их движениями своей накидки, ударяя их локтями и коленями, руками и ногами своими. Одного из них мне удалось поймать в момент выпада. Пытался пронзить он меня кинжалом, двигаясь точно на меня, но я лишь шагнул в сторону и схватил его за запястье, обратив его путь в сторону стены каменной. Лицом своим впился в стену эту мужчина, и испустил дух свой, упав на колени.

Второй, что размахивал дубиной своей, смог таки принести в моё тело небольшую порцию боли. Подставил плечо я под удар его, а потом, оправившись от подобной силы, ударил его в живот и горло. Мужчина этот удержал равновесие, но оправиться от подобного удара он сможет не скоро.

Очередной злодей же пытался ударить меня по спине дубиной, и он лишь коснулся моих одеяний ею. Попал он дубиною по углу ближайшего дома, вскрикнув от лёгкой боли в ладони. Воспользовался этим моментом я! Схватил его за руку и моментальным толчком в локоть переломал её, заставив вскрикнуть от агонизирующих чувств! Дубина его оказалась в моих руках, и дубину эту я метнул в сторону второго моего оппонента, который ещё не успел прийти в себя. И попала она эта ему в грудь, заставив злодея взвизгнуть от боли и упасть на землю.

У оставшихся двоих все ещё оставались силы сражаться со мной. Сам того не заметив, один из них кинулся на меня и поймал меня в свои грязные руки, пока второй, замахиваясь дубиной своей, собирался ударить меня со всей возможной силой. Ужасную ошибку совершил он, ибо быстро я ускользнул из рук мужчины и бросил его вперёд, подставив под удар. Моментально вышел дух из мужчины от удара подобного. Бросил я бездыханное тело через своё плечо и опрокинул его на последнего своего злодея, что ударил его дубиною своей. Этого не хватало, чтобы свалить его с ног, но дубину из рук своих он выронил в спешке.

И обрушил я на неприятеля всю мощь своих ударов, ударив его в одни их самых слабых точек: горло и бок левый, живот и пах. Подобных ударов ему хватило сполна, и мужчина пал ниц передо мною. Окунулся лицом в грязь, постанывая от боли дикой. Но расслабился я рано. Один из злодеев всё ещё был в сознании. Мужчина бежал на меня с криками и замахивался дубиной, и я сделал шаг в его сторону, ударив в грудь головою своей. Моих сил хватило, чтобы сбить его с ног и выпустить из него дух. Двое, что ещё остались в сознании, точно не нападут на меня. Убегут они прочь, скуля от боли дикой.

«Да благословит вас Отец-Создатель, Господин Инквизитор! Да будет благословлена ваша храбрая душа!» – бедный, избитый крестьянин пал у моих ног, благословляя меня за спасение это. Ссадины и кровь я видел на лице этого крестьянина, покрытого седыми волосами и морщинами, а глаза его сверкали, изливая слёзы счастья при виде моём. Этот крестьянин увидел одеяния Судей-Инквизиторов, скрытые за моей накидкой. Увидел инструмент мой. – «Вечность я благодарен вам! Вечность я буду ходить и молиться…»

«Прибереги молитвы свои, старик», – произнёс я устало и строго, протянув ему руку свою. Не искал я помощи от старика этого, ибо ему самому помочь нужно. Но задать ему вопрос я посмел:

– «Ищу я ремесленника – Гевелиос его имя. Близок ли он? Знаешь ли ты его?»

Ещё ярче засверкали глаза старика, и дрожащая рука его поднялась ввысь, указав в нужную сторону:

– «Знаю я такого ремесленника, Господин мой Инквизитор! Знаю я, где найти его рабочее место!» – радостно произнёс старик, продолжая указывать рукою своей в сторону нужную. – «Он одеяния жены моей пошивал! Золотыми руки его…»

Блеск счастья в глазах его поменялся на ужас, а руку дрожащую он направил в иную сторону. В глазах видел я отражение смутное, возвышающее над моей головой дубинку. Готов я был встретить опасность эту и отправить душу оппонента моего на небеса, схватившись за свой инструмент… если бы не чужое вмешательство. Образ тёмный обрушился камнем на плечи злодея. И произнёс этот образ тихо: «Ку-ку», отходя прочь от поверженного крестьянина.

«Беги, старик. Беги прочь и не оглядывайся.» – беспрекословно послушался старик моего приказа, убегая от образа появившегося в страхе диком. Возвышался этот образ надо мной тенью великой, и сделал я шаг вперёд, в сторону тени этой, давая Матушке сокрыть меня в своих одеяниях.

«Не самая простая задача мне досталась, но я её выполнила. Послание оказалось в руках юной девочки, покрытой шрамами и ожогами». – рад я был словам моей Матушки. Действовать теперь я должен быстро, ибо скоро настанет момент, когда придётся мне встретиться с ней. Должен я поспешить.

«Благодарен я тебе, матушка», – быстро заулыбалась Матушка Мика от слов моих, тихо двигая своей талией из стороны в сторону от радости. Никогда бы я не подумал, что она будет так радостно вести себя после таких сложных задач. Рад был я её улыбке и тёплому взору, но вновь ей придётся расстаться со мной, ибо своих дел я ещё не сделал. – «Извини меня, ибо я задержался на пару минут в этом месте».

«Я всё видела, и я горжусь тобой, дитя моё любимое. Ты помог человеку в беде и не побоялся злых людей с дубинами и кинжалами. Моё сердце до сих пор пытается вырваться из груди от подобной картины». – Был я слегка удивлён её словам. Как быстро она добежала до церквей, нашла Сестру Элизу… и вновь вернулась ко мне? Её волшебные силы винил я.

Успокоил я Матушку, обняв её и прильнув ухом к груди её пышной, вслушиваясь к стуку сердца взволнованного. Она делала всё в спешке, ибо дыхание её было учащённым. Должен я дать Матушке минутку отдыха. Уберечь её от усталости.

«Человек показал мне путь», – произнёс я спокойным тоном, указав в нужную сторону рукою. – «Позволь мне найти нужный дом и поговорить с нужным человеком. Не буду задерживаться я по пустякам, обещаю тебе».

Матушка Мика кивнула мне с пониманием, вновь поцеловав меня в щёку губами мягкими. Прошептала она мне на ухо нежно:

– «Я буду следить за тобой со стен, мой мальчик. Если вдруг найдёшь своего человека, или помощь моя тебе будет нужна – подними руку к небесам тёмным, и я окажусь позади тебя, словно тень.»

И исчезла Матушка моя. Прыгнула ввысь, исчезнув в пустом небе. Теперь мне оставалось только найти дом Гевелиоса.

Мимо знакомых районов я шёл. Путь свой держал я к мастерской Гевелиоса, но там, как оказалась, никого не было. Мастерская была закрыта. Пуста. Не шёл дым из печной трубы, не звенел молот от ударов, не дули меха кузнечные. Мог я только оглядеть стены высокие в поисках знакомого образа и отправиться дальше, вспоминая дорогу к дому Гевелиоса. Может я и не видел своей Матушки на стенах этих, но я чувствовал, как она шагает по ним. Как разглядывает она меня, перешагивая с «зуба» на «зуб». Как дразнит она Стражей стен этих, хихикая рядом с ними, заставляя оборачиваться в лёгком испуге и непонимании. Матушка развлекала себя, переводя дыхание, и я был рад этому.

Знакомые дороги привели меня к переулку тёмному, где, на стене каменной, все ещё висели таблички с именами убитых. К этим табличками прибили ещё одну, и имя это было мне незнакомым. С площади я вышел к дому Гевелиоса и, перед тем как постучаться в двери деревянные, поднял я свою руку ввысь. Почувствовал я знакомое присутствие за своей спиной. Почувствовал дуновение ветра, словно что-то упало с небес бесшумно. И только тогда, не пряча руку эту за одеяниями, я постучался в дверь. Слышал я едва различимый плач… Детский плач. Даже не стал я ждать ответа на стуки мои. Распахнул я двери перед собой и увидел… Катъя. Она лила слёзы, на колени пав.

«Катъя! Это я! Не плачь!» – моментально я пал на колено перед ней, показав её своё истинное лицо, скрытое за платком тёмным. Оглядел я дом знакомый и не увидел никого в нём. Лишь следы погрома. Лишь… отчаяние в глазах маленькой девочки. Нехороша картина эта. – «Где твоя мать? Где отец?»

«Плох… Плох-хие дяд… дя.. д-дяди…» – едва могла выговорить слова напуганное дитя, но суть слов этих я понял в миг.

«Только что?!» – Катъя кивнула мне в ответ, не прекращая растирать глаза свои кулачками маленькими. Один лишь ответ на вопрос мог помочь мне найти Гевелиоса… если он ещё жив: – «Куда пошли плохие дяди?»

Крохотным пальцем своей дрожащей ручки указывала Катъя. Указала она в сторону ворот, хныкая и выливая слёзы. Без промедления скрыла меня Матушка своими одеяниями! Поглотила тень огромная меня, прямо на глазах у испуганного дитя, и сделало огромный прыжок в сторону ворот. Через всю площадь пробежала Матушка, взяв меня на руки. Ногами ловкими взбежала она на стены, осматривая окрестности. Я слышал крики и вопли, но не мог разглядеть источник этих криков. Мешали мне одеяния Матушки, и раскрыть их я не мог, ибо руки мои крепко обхватывали шею её.

«Во-о-от… Тащат ещё», – Матушка заметила таки злых людей. Взглядом злобным смотрела на них, сгибая колени. Указала она мне гласом грозным: «Готовься», и схватила за руки меня, прыгнув вперёд. Собиралась она бросить меня в грешников этих! Позволить мне сразить одного из них мощным ударом!

Приземлилась она на крышу дома! Раскрылись одеяния наши от ветров лёгких! Увидел я злодеев новых, коим были трое мужчин, и, с великой помощью Матушки Мики, сделал я свой первый удар! Схватила за руки меня Матушка! Метнула меня в сторону нашего противника, словно кувалду, и я врезался ногами в спину злодея, окунув его лицом в грязь и щебень! Подобная сила любого сразит наповал!

Моё внезапное появление заставило прохожих-крестьян, что наблюдали за этими людьми в страхе, разбежаться по сторонам! Не замедлив своего движения, начал бежать я в сторону второго злодея, врезавшись в него своим рогом. И прижал я его к стене! И вбил я голову его в стену дома, выбив из него весь дух и пороки! Слышал я удивлённые вздохи и ахи наблюдающих за нами людей, но третий злодей… успел раствориться в толпе в толпе. Крестьяне, крича и указывая пальцами, не показали мне на грешного мужчину, расходясь в стороны.

Оставшийся в одиночестве мужчина, что маршировал впереди остальных, бежал прочь от меня, спотыкаясь об камни в грязи сапогами своими. Матушка моя настигла его без промедления. Укрылась в тени своей накидки. Прижала его к земле ногами, удерживая стопу свою на его горле. Мужчина этот не выглядел опасным, но я видел в глазах его грех. Жадность… Гордыню… Крестьяне покрывали этого человека проклятиями, но не благословлениями. Взял я этого мужчину за шиворот и поднял с земли. Посмотрел я на Матушку свою, а после – обернулся к Гевелиосу, что в шоке смотрел на нас обоих, не вставая с земли. Чего заслуживает этот человек в их глазах?

«Н-не надо! Ваша свят-тость, не надо! Я заплачу… Я сделаю вас… богачами!» – Паршивец пытался выкарабкаться из рук моих, когда поднял я с земли его, поставив на колени. Был он труслив. Избежать неизбежного он пытался, растягивая кривую улыбку, укладывая в руку мою мешочек толстый. Предлагал серебро. Взятку!

«Вердикт твой давно предрешён», – не постеснялся я взять в руки свои «Присяжного». Не постеснялся пролить кровь на глазах Матушки моей. Клыки Закона растерзали бока этого грешника. Прогрызли свой путь к позвоночнику и перегрызли его. Лишнюю кровь проливаю я, но с гневом этим… Не могу я поступить иначе с этими людьми! Они – грешники! С рождения меня учили бороться с ними! Не забуду я лицо истинного зла и не пощажу их! Выпустил я из себя гнев этот и обратился к тёмному образу Матушки, вытирая инструмент свой об одежды мёртвого грешника: – «Прости меня, Матушка. Прошу тебя… Изгинь.»

Вновь исчезли её одеяния во тьме небесной. Вновь вышли из своих укрытий шокированные люди, оглядывая тела бездушные. Вновь я стоял на грешной земле, среди мёртвых и избитых. Непобеждённый…

«Иорфей?! Ты ли…» – успел я затушить громкий голос моего друга рукою ловкой, наклонившись к нему. Лицо его было разбито и раскрашено кровью до неузнаваемости. И указал я ему: