Текст книги "Twinfinity Soul (СИ)"

Автор книги: Zezuo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Помощи очередного крестьянина пришлось мне просить. Он то и подпилил рог мой. Сковал мне маску, с которой я мог скрыться от ненужных глаз Братских в форме Ордена. И когда открылись врата к Горизонту, впуская Братьев и Сестёр моих, вернувшихся с войны – бежал я, и за побег этот я заплатил тяжёлую цену. Стрелки Ордена, что на стенах стояли, меткими выстрелами поразили меня. А дальше все… как во сне. Рыцарь и Даемон под беседкой… Белизна нескончаемая…»

***

«Остановись, юный Иорфей». – Анку остановил мой рассказ с тревогой в голосе. Глаза его были широко раскрыты, и рукою своей он коснулся моего плеча: – «Ты говоришь о белой пустоте, в которой нет ни конца, ни края?! О человеке в доспехах и… Даемоне?!»

Ответил на его вопрос я кивком простым, ничего не сказав. Только дал я ответ свой – заговорили Даемоны-слушатели. Зашептали и залились удивлёнными вздохами. Недовольна была Онка этими шумами. Ударила она кулаком по столу деревянному, заставив всех окрыть молчанием Тёмный дом. Только в тишине могла она поговорить со мной, ибо голос её был тихим шёпоту подобен:

– «Сердце моё обливается кровью от подобной истории, юный Иорфей. Я… нет… Все мы опечалены подобными трагедиями, и все мы рады тому, что ты оказался с нами»

Многие склонили рога свои после подобных слов, молчаливо высказывая своё согласие и уважение передо мною. Но речь эта ещё не успела обрести свой конец. Онка, взглянув на меня с тёплой улыбкой, добавила ещё несколько слов к речи этой:

– «Твоё появление не случайно, поверь мне. Твой рог…»

Она могла бы сказать многое, но речь её прервала рука Анку, что коснулась плеча серого. Старейшины смотрели на меня опечалено, скрывая что-то за устами своими. И правду эту готов был раскрыть Анку, но…

«Юный Иорфей». – Анку подозвал меня и спросил: – «Помнишь ли ты хоть что-то о своих родителях?»

«Родителях?» – этот вопрос сковал мои губы. Не знал я, что могло бы ответить на этот вопрос. Что могло бы объяснить моё рождение. Эти существа… Они не знают ничего об Отце-Создателе. Невозможно мне объяснить своё появление простыми словами. Да и… правда ли это? Одну мимолётную мысль я решил сдать за истину мою: – «Отче Епископ говорил мне, что я был рождён небесами».

С сожалением осматривали меня Даемоны. Не произносили и слова мне, опустив свои головы. Все они видели что-то во мне, чего я не чувствовал. Не признавал. Не увидел глазами своими

«Прости меня, юный Иорфей, если я напугаю тебя… правдой», – Онка обращалась ко мне с осторожностью, протянув мне руку свою, и к руке этой протянулась и рука Анку. Даже Симон, что сидел рядом, положил руку на плечо моё, опустив глаза в печали. – «Твой отец… Он был человеком. Он… умер. Это всё, что я могу сказать тебе».

Я не чувствовал ни боли, ни печали от слов этих. И все же… где-то внутри, в глубине моей души… разгорался гнев. Спрашивал я о судьбе отца, о матери своей. Пытался спросить у Старейшин о настоящей истине… Никто не желал отвечать мне на вопросы подобные.

Пока каждый Даемон сожалел о моей потере – я приходил в ярость. Гневался от одной лишь мысли, что всё, чему меня учили… всеми знаниями и историями… Что верой ложной отравляли меня, закрывая глаза мои от правды! Что вся моя жизнь – сплошная ложь! Даже сейчас от меня скрывают истину! Все, что я вижу перед собой – тьму! Непроглядную темноту, в которой нет и капли истины! Все слова, услышанные мною… Есть ли хоть что-то честное в них?

«Вы, Анку, сказали мне, что меня о многом спросить можно…. И что многое вы может узнать…» – Анку не понимал слов моих, подняв голову в удивлении. Речь моя его пугала, ибо говорил я без света в голосе громком. – «Я же узнать хочу истину. И спрошу я вас только об одном: Что на самом деле стало причиной этой войны? Что заставило огонь войны нескончаемой вспыхнуть? Расскажите мне всё!»

Каждый Даемон, что в зале находился, был напуган подобным желанием. Каждый из них смотрел на меня в лёгком испуге, не раскрывая рта своего. Они ждали ответа Старейшины своего – Анку. И ответил он мне:

– «Так и быть, Юный Иорфей. Я расскажу тебе…»

***

«Многие старцы в роду нашем передавали эту историю из уст в уста. Существуют ещё живые среди нас, и видели всё они своими собственными глазами. И отец мой, и мать моя… каждый в роду нашем рассказывал о временах мирных, и истории эти не менялись.

Когда-то давно мы жили на землях тёмных, где солнце казалось крошечной точкой в чёрном небе. Земли эти были нам родными. В землях этих торжествовала Арканная сила – энергия, что питала собой всё живое. Сила Арканы, в умелых руках, давала безграничные возможности, и силой этой мы обладали с рождения. С этой силой мы способны на многое, даже на путешествие между мирами. И для путешествия между мирами мы создали портал, которым могли пользоваться не только мы, но и существа из других миров.

Когда мы нашли ваш мир, впервые открыв к вам портал – люди напали. Вторглись в наши земли и начали убивать нас, не проявляя к нам и единой капли милосердия. Нам пришлось бежать в ваш мир. Жить с вами в распрях и заставлять вас уходить на наши земли. Даже когда мы начали привыкать к вашему яркому миру – вы не остановились. Вы напали вновь, и нам пришлось сделать ужасную ошибку – разрушить портал.

С разрушением портала появился Горизонт – кольцо негативной энергии, выравнивающий в себе Арканную силу обеих миров, сливая их воедино. Горизонт этот медленно пожирает наши миры, пока мы, медленно отступая назад с каждым прошедшим годом, продолжаем закрываться друг от друга. И если люди не перестанут нападать на нас и не позволят нам забрать наш мир обратно – Горизонт просто-напросто сплющит наши миры в один крохотный шарик, на котором не будет ни нас, ни людей».

***

Из истории Анку я мало что уловил, но сама суть истории этой была мне вполне понятна. Мы – Люди – напали первыми. И до сих пор мы нападаем на беззащитный род, не жалея сил. Вот только… один вопрос оставался без ответа:

– «А как вам удаётся обороняться от атак людей, если вы не сражаетесь с нами?»

«Я не могу ответить тебе на этот вопрос честно, юный Иорфей», – ответил мне Анку, оглядывая слушателей: – «Но многие говорили мне, что ваши осадные орудия не переходят через Горизонт. Потому люди, после нескольких часов бессмысленной осады, уходят обратно».

Некоторые Даемоны-слушатели пытались добавить к его словам детали возможные, но старания их превращались в неразбериху, в которой невозможно было услышать и единого слова. Как быстро это неразбериха появилась, так скоро она и исчезла. Онка даже не успела ударить кулаком по столу, закрыв глаза свои расстроенно.

«Ты видел просторы Горизонта, верно, юный Иорфей? Белизну безграничную…» – Старейшина Онка обращалась ко мне с осторожностью, аккуратно коснувшись моей руки. Не знаю я, к чему вёл вопрос этот, но я знал точно, что во снах своих я видел безграничную белизну. Ответил я кивком лёгким, и услышал просьбу странную, ускользнувшую с её губ:

– «Анку, дорогой мой… Могу ли я… уединиться с юным Иорфеем?»

Просьба это не особо тревожила меня, но многие Даемоны-слушатели сильно удивились и восхитились подобными словами. Они значили… что-то иное для них. Даже Анку, почёсывая седину на своей голове, хорошенько задумался над этим вопросом.

«Ты уверена?» – спросил он со всей серьёзностью, получив в ответ лёгкий кивок. Онка улыбалась, и на её сером лице я мог заметить… красноватые оттенки. Румянец ли это? Онка… испытывает стеснение? Стыд? Странным казались эмоции её. И улыбнулся Анку ей, приказав строго: – «Юный Иорфей все ещё слаб, моя дорогая Онка. Будь с ним как можно ласковее и аккуратнее».

Испытывать я начал скрытое стеснение к Старейшине Онка, ибо она уводила меня за собой… по странным причинам. И причины эти были неизвестны мне. Онка уводила меня прочь от Тёмного дома, аккуратно держа меня за руку. На лице её была видна улыбка тёплая, и лицо её медленно теряло серый оттенок от вида моего.

Недолгим был путь наш. Онка завела меня в уютный дом и попросила меня устроиться в нем так, как желаю я… Но зачем? Есть ли в этом акте дружелюбия и гостеприимства некий смысл? Только я коснулся мягкой скамьи руками – Онка, без стыда и страха на лице, решила снять с себя свои одеяния. Пугали меня эти внезапные действия. Пугала меня широкая и приятная улыбка на её лице… И сильнее всего я боялся узреть её натуральную красоту глазами своими грешными, закрыв глаза свои рукой и опустив голову.

«Не бойся, юный Иорфей. Я позвала тебя сюда не по этому», – не понимал я, что она подразумевала под словами этими. Чего я не должен пугаться? Что сделает она со мною? Заставила она меня открыть глаза, приподнимая голову мою руками нежными.

Одета была Онка, но одеяния её были более… открытыми. Не скрывали они ни живота, ни плеч, ни ног стройных. Это лишь сильнее смущало меня, ибо предо мною стояла взрослая женщина, и не боялась она показываться в одеждах подобных!

Вскоре Онка встала рядом со мной на колени, наблюдая за моим стеснением и стыдом с улыбкой и смехом приятным. Шептала мне голосом мягким:

– «Я хотела уединиться с тобой по другим причинам, юный Иорфей. Знаешь ли ты, почему мы молчим? Не говорим тебе о том, что тебе суждено знать?»

Странным казались мне эти вопросы, и я лишь сильнее желал узнать ответ на них. Может в сокрытой тайне есть некий грех, о котором я не должен знать… Поэтому они и скрывают подобную истину от меня? Разгадывая эту тайну я не заметил, как Онка приблизилась ко мне. Коснулась моей щеки своею… Тёрлась об мой рог своим… Держала меня в руках своих нежных, не давая мне дёрнуться. Не понимал я подобных жестов и действий, но от близости подобной я лишь сильнее покрывался красками. Страхом и стыдом неописуемым. Укрывал ими душу свою, впадая в лёгкую дрожь.

«Побудь со мной в одной постели, Иорфей», – этой просьбы я испугался. Вздрогнул от шёпота нежного, перестав дышать от тревоги сильной. И прошептала она вновь, заставляя кожу мою покрываться мурашками: – «Я расскажу тебе обо всём. Каждую тайну тебе раскрою. Только… согласись отдохнуть со мной. Полежать со мной в одной постели».

Это предложение было для меня и интересным, и тревожным. Что может произойти со мной, если я соглашусь? Что скрывает Онка под невинным и милым видом? Других путей я не находил. Склонил я свою голову перед ней, покрываясь стыдом и дрожью. Согласился… принять её пути общения:

– «Я-я с… с-согласен.» – произнёс я гласом тихим, испуганным, услышав в ответ аккуратную усмешку.

Онка встала с колен своих, возвысившись надо мною, и взяла меня за руки, отводя в другую комнату. Более просторную. Более… тёмную. Провела она меня к постели своей, откинув для меня одеяло. Приглашала меня в покои свои, руки за спиной скрывая.

«Чувствуй себя как дома, Иорфей.» – произнесла она с улыбкой тёплой, сев на самый край постели своей. – «Можешь спать в одежде, а можешь раздеться… Или же, если хочешь… я сама могу тебя раздеть».

Ещё сильнее я начал бояться Онки, ибо что-то грешное играло в её словах. В улыбке тёплой и в глазах добрых скрывался некий порок, которым она хотела… заразить меня. Не хотел я испытывать порок этот, но и оскорблять её своими действиями я не хотел. Вскоре Онка увидела моё стеснение. Постаралась успокоить меня словами тёплыми и касаниями аккуратными:

– «Я не буду делать того, чего ты не хочешь. Доверься мне». – Словами своими она могла и спугнуть меня, но я решил довериться ей. Решился я на поступок глупый, оставив на себе только спальные одежды. Онка указала мне на нужную сторону кровати и помогла мне устроиться на ней. Она… держала своё слово. Я просто лежал рядом с ней и ничего более.

Вскоре Онка начала прижимать меня к себе руками, медленно разрывая обещанье своё на кусочки. Начинала гладить меня кончиками пальцев, заставляя тело моё дрожать нестерпимо.

«Повернись ко мне, Иорфей. Я не хочу, чтобы они смотрели на твоё смущённое лицо». – От слов её мне становилось плохо. Сгорало тело моё от стыда огромного. Не знаю почему, но я не стал задаваться вопросами. Повернулся я к ней, заливаясь красками от взгляда тёплого. Покрываясь толстыми слоями стыда и смущения от улыбки и рук нежных. Пододвинула она к себе моё тело дрожащее, коснувшись губами моего уха. И прошептала она в ухо моё:

– «Расслабь веки свои, юный Иорфей, но не засыпай. Я раскрою перед тобой все тайны…»

***

«Когда-то давно, когда я ещё была юной девушкой, у меня была сестра. Сестра моя была одной из лучниц, что стояли на стенах и предупреждали о появлении людей. Однажды она увидела… человека. Одного. Он был вооружён и бодр, но сестра моя, в отличие от остальных лучниц, не решалась натягивать тетиву своего лука, ибо он был беззащитен в её глазах. Одинок и слаб.

Ей позволили спуститься со стен и поговорить с человеком, и потом она привела его к нам, разделив с ним свои идеи. Человек этот хотел мира. Бросил он оружие и склонил перед нами голову. Он хотел стереть распри между нами. Доказать людям, что мы можем жить в мире.

Ему позволили жить среди нас, и он оказался… как и ты, Иорфей… довольно… приятным. Моя сестра решила завладеть этим «лакомым кусочком» первой, а затем и вовсе отдаться ему. Целиком и полностью. Вскоре на свет появилось крохотное человеческое дитя. Нежное и беззащитное. Дитя, приносящее только улыбку своей счастливой матери. Ничего сильнее в жизни своей не любила сестра моя, поверь мне, и это дитя стало огромным доказательством того, что человек может жить рядом с нами. В мире и любви.

Человек, как и моя сестра, решили остановить предстоящую битву вместе. Показать людям чадо это и доказать, что их любовь безгранична. Что мы можем жить вместе. Люди назвали человека «Еретиком». Убили его без малейшего повода. А моя сестра… она спряталась. Отдала своё дитя убийцам и убежала.

Несколько лет моя сестра терпела это горе, но потом, не выдержав позора и боли… ушла. Прокляла себя ужасными словами прямо на глазах Старейшин и сказала им, что за подобный ужас её должны были наказать. Она наказала сама себя, и наказание её было… жестоким. Она ступила вглубь Горизонта. Заперла себя среди нескончаемой белизны. И она не вернётся оттуда, если только кто-то… не заставит её забыть и простить эту ошибку».

***

«Неужели ты говоришь мне…» – Онка поняла мой вопрос мгновенно, не позволив мне произнести его полностью. Аккуратно щекотала моё ухо она кончиком носа, словно кивая мне, отвечая нежным: «Угу» на слова мои.

Эта история… Это была история о моих родителях. История моего рождения. И намёки Онки были мне ясны. Её сестра – моя родная мать-Даемон – ждала меня в неизведанных краях Горизонта. Изливала свою горесть в одиночестве, не прощая себя за ошибку свою. И спросил я Онку:

– «Как звали твою сестру? Мою… мать?»

Но она не отвечала мне. Лишь крепче она прижала тело моё руками нежными, вновь коснувшись губами уха моего. В теле моём, среди дрожи и смущения, ползало странное чувство. Ощущение того, что она… засыпала. Повернулся я к ней, и увидел веки закрытые. Чувствовал её лёгкое, спокойное дыхание своим плечом. Как можно аккуратнее коснулся я руки Онки, стараясь разбудить её толчками лёгкими. Но она не спала. Она улыбалась мне, сладко промычав что-то себе под нос. Вскоре я вновь оказался в непосредственной близости, в объятьях нежных, слушая её ласковый шёпот:

«Ты ведь мне веришь, да?» – прошептала она, проведя рукою по груди моей. Словно специально она вытягивала из меня краски смущения и стыда, заставляя меня сдерживать их в себе. Вновь я услышал ласковый смех Онки, тихий и нежный, а за смехом этим – касания нежные. Коснулась она пальцами моей шеи и прошептала: – «Ми-ка. Мою любимую сестрёнку зовут Ми’ка. И я хочу, чтобы ты спас её от печали. Хочу вновь увидеть улыбку на её лице. Я хочу… увидеть свою любимую сестрёнку, Иорфей.»

«Но как?! Ведь я ни разу не видел её!» – с волнением в шёпоте своём я выказывал недовольство и задавался вопросами новыми. Онка же вновь успокоила меня, ласково шипя в моё ухо. Прижимая меня к себе и щекоча пальцами шею мою. Под шёпот и ласку эту я засыпал, сам того не замечая. И только во сне своём крепком я слышал:

– «Я расскажу тебе».

Отдых мой был до жути странным, но ещё никогда не испытывал я подобного уюта и тепла в жизни своей. Во снах своих я слушал истории Онки, что убаюкивала меня своими историями и едва различимым шёпотом. Истории и сказы эти остались глубоко в памяти моей, и ощущения от сна с Онкой… Они заставляли меня краснеть от стыда. Я спал с Даемоном-женщиной, а она, в свою очередь, наслаждалась сном со мной, обнимая меня, подобно кукле тряпичной.

Вечный стыд ждёт меня за подобный грех. За… сон с женщиной. Вот только Онка наоборот… гордилась мною. Даже Анку – муж её и брат кровный – гордился моей решимостью, хваля меня словами добрыми. Даже если он, как и все остальные Даемоны, прознали эту хитрую ложь – взгляды их не изменились. На меня стали смотреть с улыбками и очами яркими, и мне не нравилось это.

«Раз уж юный Иорфей решил не ждать и сделать всё сегодня – пускай так и будет. Пускай этот день будет сиять только для него». – этими словами благословлял меня Анку, и я был рад их слышать, вот только…

«С-сегодня? Что это должно значить? И что значит… День?» – никогда ещё мне не приходилось слышать подобных слов. Вопросы эти были довольно глупыми для Даемона, но Анку и Онка, провожающие меня в сторону врат, к Горизонту, делились со мной всеми тайнами и отвечали мне на все возможные вопросы.

Они объяснили мне, что есть «День» и что есть «Сегодня». Рассказали мне про Утро и Вечер, Полдень и Ночь. Про Полночь, Рассвет и Закат. Объяснили мне разнообразную суть слова День, с улыбками рассказывая мне про Месяца и Года, Минуты и Секунды. Я же… не знал этого, объясняя им свою глупость:

– «Может… в тёмных небесах не увидели мы истинное течение времени…. И потому мы используем лишь часы, недели и года?»

«Вам, людям, сложно без солнца. Вот и вся загадка». – объяснил мне Анку, смеясь и улыбаясь, взъерошив волосы на голове моей. Он выставлял из меня маленького мальчика, который не знает ничего про мир вокруг. И тогда я решил схитрить, спросив их:

– «А если люди… – люди, то кто вы?»

Ответить на этот вопрос они не смогли. Хотели, но не могли. И Анку, и Онка, переглядываясь между собой, остановились, стараясь найти хоть какой-то ответ на свой вопрос.

«Ну…» – Онка, стараниями своими, лишь запутала себя. – «У нас много братьев и сестёр, матерей и отцов…»

«Я имею ввиду не это, Онка», – и вновь я задал свой вопрос, усыпав его подсказками небольшими. Теперь вопрос этот они должны были понять без особого труда: – «Если я один, то я – человек. Если человек не один, то это – люди. Род наш – людской. Кто ты, Онка? Кем вы будете вместе с Анку? Как вы называете ваш род?»

Каждый свой вопрос я задавал аккуратно, образовывая для Анку и Онка небольшую паузу, в которой у них появлялась возможность поразмыслить над моими словами. Знаю я, что подобными вопросами мне приходится задерживать себя, но мой интерес… стал дорогой монетой в этот час. Анку чесал голову в раздумьях, а Онка, обратив свой взгляд в небо, поглаживала свои длинные локоны. И вскоре, спустя… минуту, если я верно понял смысл этого слова… Я услышал ответ:

– «Мы… не знаем».

Онка и Анку… Их ответ был одинаков.

«Никому не приходилось встречать животных и… прочих живых существ, когда все жили в «Старом» мире. Все мы – большая семья, и мы обращаемся друг к другу как к членам семьи, даже если кто-то, по какой-то причине… не являлся нам кровным членом семьи», – объяснила свой ответ Онка, сверкая неуверенностью в своих глазах. Подобной истине я не был удивлён. Анку же поступил иначе. Он поступил… мудро, найдя удобную середину для своего ответа:

– «Как люди называют нас, юный Иорфей? Ты говорил… Даемоны? Так ведь нас и прозвали, верно?» – лёгким кивком я подтверждал слова Анку, слегка пугаясь его громкого тона.

Глубоко погрузился Анку в этот вопрос, и он не желал оставлять его без решения. Потому он придумал это решение! Нашёл ответ на вопрос этот! Создал ключ к загадке! Голос его громкий, подобно грому ужасному, эхом прогремел по землям этим:

– «Люди прозвали мой род Даемонами! Теперь я, и каждый в роду моём – Даемон!»

На его громкий клич я услышал то недовольные, то радостные возгласы. Это был возгласы других Даемонов, услышавших его. Задающих вопросы и подтверждающих его выбор. Вопросом своим я создал настоящую суматоху и я надеюсь, что по моему возвращению… Все успокоятся.

Анку и Онка привели меня к огромным, закрывающим небеса, стенам. Чёрным, словно уголь. Они очень походили на Матинфеево кольцо, но в разнице между ними я сомневался, ибо эти стены казались мне… выше. Огромные врата раскрывались только для меня, и Даемоны-лучницы, наблюдающие за мной со стен этих, махали мне руками, выкрикивая свои благословления.

«Ты все помнишь, верно?» – на шёпот Онка я ответил уверенным кивком, сделав несколько шагов вперёд, к вратам. Анку и Онка не будут более сопровождать меня. Они достигли конца своего пути, указав на начало моего. И побежал я к вратам огромным. Побежал к Горизонту, где продолжается путь мой. Врата с грохотом закрывались за моей спиной, пока я, следуя указаниям данным, приближался к Горизонту.

«Если я хочу перейти Горизонт, то я должен перешагнуть его. Если же я хочу… оказаться в нём, то я должен наступить на сам Горизонт». – Именно так говорила мне Онка. Перешагнуть… Не сразу я понял всей истины в этих загадочных указаниях, пока моя рука не протянулась к Горизонту. Мои пальцы исчезали в нём, погружаясь в Горизонт. Чувствовал я дуновение ветра кончиками своих пальцев. Мои пальцы… чувствовали ветер моих земель! И если я «перешагну» через Горизонт, то перейду к землям тёмным, Ордену показываясь! Должен был я наступить на самый край Горизонта! И наступив на него… провалился я в щель невидимую.

Начал падать в пропасть бездонную, в белизну пустынную, без конца и края. И падению моему не было конца, ибо я и не падал вовсе. Я «находился» в месте этом. Существовал. Всё как во снах моих. Не видел я и малейшего очертания в белизне этой, оглядываясь по сторонам. И в душе моей горела уверенность в следующем шаге, ибо мне известны все извилины моего пути. Мне нужно было дождаться нужного знака…

«И почему он вернулся? Так скоро…» – я слышал голос Рыцаря, эхом проползающий по белизне необъятной. Именно этого знака я ждал.

«Я вернулся, ибо я желаю знать ответы на свои вопросы». – в ответ на слова свои уверенные я услышал усмешку. Усмешка Даемона, отвергающего истину моего появления. Произнёс он со всей серьёзностью в голосе грубом:

– «И кто ответит тебе на них, юный человек?»

И развернулся я, узрев за спиной своей беседку. Узрев Рыцаря и Даемона, все ещё играющих в свою игру.

«Два рыцаря, застрявших за игрою в Шахматы». – Именно таким был мой ответ. В удивлении обернулись Рыцари, разглядывая меня. В глазах их горел огонь, и огнём этим они не напугают меня. Сразу увидели они во мне истину. Знал я их имена, их историю. Мне даже не нужно взывать к этим Рыцарям, ибо они знают всё наперёд.

«Уже как шесть сотен лет мы сидим тут, юный человек. Довольно странно, что тебе известна наша история», – Даемон был не слишком доволен моими знаниями. Да, я знал их историю.

Рыцари эти равны в силах своих, и сражались они у портала между мирами, пока Рыцарь-Даемон не разрушил их. Так и застряли в самых глубинах Горизонта эти Рыцари, сражаясь без устали. Вскоре они не нашли в своих стараниях смысла и, блуждая по просторам Горизонта, поняли всю суть. Они могут выйти из Горизонта в любой момент, но возвращаться в страдающие земли своих народов они не хотят. И потому, забыв про свой долг и про семьи свои, стали они вечными Легендами в месте этом. Два Героя–Хранителя, играющих в шахматы.

«В этом нету ничего странного, ибо твой род вновь помог ему», – слова Рыцаря вызвали у Даемона лишь ухмылку лёгкую. И обернулся Рыцарь ко мне, задаваясь вопросом: – «Что тревожит тебя? Зачем ты вернулся в пустоты безграничные?»

«В белизне этой выжидает своего судного дня… женщина», – Рыцарь, судя по лёгким покачиваниям головы, был заинтересован моими словами. А как только в словах моих появились более чёткие картины – Обернулся и Даемон, вслушиваясь в мои слова: – «Она – Даемон, отдавшая себя человеку. Человек этот умер на её глазах, а чадо её оказалось в руках убийц. Я ищу её».

«Вот как…» – и задумался Рыцарь-Даемон, разглядывая меня своими ярко-красными глазами, горящими в тенях. В раздумьях своих он взглянул на своего друга, коснувшись своим пальцем деревянной фигурки на доске шахматной. – «Не находишь это немного… странным?»

«Ещё как нахожу. Ты когда-то ведь говорил мне, что одна из твоих родственниц дальних, или даже внучек, оказалась подобной жертвой. Что она пришла сюда… каяться вечно за поступок свой», – Рыцарь спокойно разговаривал об этом с Даемоном, и тот лишь кивал ему молчаливо. Слегка рассмеялся Рыцарь этот, взглянув на меня вновь. И спросил он меня: – «Как зовут тебя?»

Подобного вопроса не ожидал я. Не был я готов к нему, потеряв дар речи на короткое мгновение.

«И-иорфеем меня зовут». – ответил я Рыцарю удивлённо, и тот, вновь повернувшись к Даемону, указал пальцем на одну из фигурок на своей стороне.

«Эту пешку я Иорфеем называю». – Рыцарь провозгласил свой выбор, приподняв одну из фигурок пальцами и засмеявшись вместе с Даемоном. Не знаю, почему он решил прозвать одну из своих пешек моим именем, но я был слегка… взволнован подобным решением. И сделал он свой первый ход фигуркой этой, махнув рукой в сторону Даемона. Настал его черёд.

«Как зовут её?» – спросил меня Даемон, не кидая на меня взгляда своего, оглядывая фигурки с задумчивым видом. Я же знал, чего он ожидал от меня, и гласом спокойным я произнёс ему:

– «Мика».

Вздох я услышал тихий, и вышел он изо рта Даемона этого. Сделав свой ход, он приказал мне строго:

– «Обернись».

По указу Даемона отвернул я свой взгляд от Рыцарей… и увидел очертания тёмные. Кто-то… или что-то стояло вдали. С каждым аккуратным шагом я мог разглядеть все больше и больше красок, очертаний. Это было… живое существо. Одеждами чёрными, от головы до пят укрытое. И только подобрался ближе я к этим очертаниям – вздох я услышал.

«Уходи», – голос женский, недовольный, эхом прошёлся по пустоте белой. – «Уходи и не тревожь меня».

Женщина эта обращалась ко мне, не оборачивая взора своего. Она стояла ко мне спиной. Слышала каждый мой шаг, каждый мой вздох.

«Мика?» – спросил я её, и услышал лишь гневные речи в ответ на вопрос свой:

– «Не смей называть меня по имени, человек!»

Одеяния её шевельнулись, и она… встала с колен своих, возвысившись надо мною. Она все ещё стояла спиною ко мне, но чувствовал я… Видела она меня. Не скрывая гнева своего, предупреждала она меня: – «Не знаю, как ты узнал имя моё, но тебе не место здесь! Покинь меня!»

Должен был я успокоить её. Высечь в её душе искру доверия. Иначе она не поверит словам моим.

«Сестра твоя – Онка – указала мне найти тебя». – Словам моим с трудом верила женщина эта. Фыркнула она с недовольством в голосе, а одежды её вновь зашелестели и задвигались.

«Чушь! Она знает, по какой причине я пришла сюда! Никто, слышишь меня, человек?! Никто не посмеет тревожить меня!» – Лишь сильнее гневалась на меня она. Лишь сильнее она отрекалась от слов моих. Но сдаваться я не стал! Я должен был добиться своего, даже если этот разговор закончится битвой!

«Она нашла Рогатого Человека», – словами своими я заставил женщину вздрогнуть. Вновь зашелестели одеяния тёмные, а я же, спокойно и тихо обращаясь к ней, пытался достичь её сердца и успокоить душу её. – «Раненного и избитого человека с рогом, что чудом выбрался за Горизонт. Сбежал от людей…»

«Ложь!» – вскрикнула она, и одеяния чёрные задрожали, волною извиваясь. Крик её громкий эхом прошёлся по белизне бездонной, вновь превращаясь в злобный рык – «Ты лжёшь мне, человек! И если мой род лжёт добра ради, то ты лжёшь во зло! Уходи, или же…»

«Человек этот рос среди людей чужих, называя их братьями и сёстрами своими. Рос во лжи, и ложью этой он жил», – я не знал, как мне утихомирить её. Каждое моё слово лишь заставляло её повторять одно единственное слово: «Уходи», а чёрные одеяния колыхали резкие движения. Останавливаться я не стал, и выбор этот привёл к ужасному результату.

Одеяния чёрные взмыли ввысь, и сила, которую я никогда не испытывал раннее, сбила меня с ног, заставив тело моё парить над невидимой землёй. Я видел ноги Даемона-женщины, показывающиеся на короткий миг. Они мелькали перед моими глазами, вызывая лишь боль. Не мог я сориентироваться в бесконечной белизне, улетая прочь от чёрных очертаний, мелькающих на моих глазах, но я мог удержать равновесие и продолжать стоять на ногах своих. Удержать в глазах своих вид чёрных одеяний, возвышающихся надо мною. Я должен был добраться до её сердца! И против подобной силы я не мог сражаться руками своими! Только истиной я мог сразить её!

Каждого молниеносного удара я пытался избежать… отразить… Я не хотел причинять ей вреда, но защищаться от неё мне было необходимо. Единственной правильно защитой было нападение. В своих безуспешных попытках атаковать её я находил нужный момент. Выкрикивал слова свои, поражая её уши правдой:

– «Люди эти в секрете ненавидели его, и как… как только показался рог на лбу его – отвергли его те, кого он… называл семьёй своей!» – лишь ярость вызывали слова мои, но я не останавливался!

Даемон-женщина в одеждах тёмных показывала мне всю свою ловкость и силу, то одаряя меня мощными ударами, способными отправить меня в полёт, то взмывая в воздух и сбивая меня с толку. Она редко пользовалась руками, как я заметил, и только длинных ног Даемона я должен был остерегаться. До её лица я не мог достать, ибо я доставал лбом своим только до её плеча. Слишком высокой была она, и… слишком быстрой для меня она казалась. А если удары мои и достигали её – они не приносили результата. Я был слаб. Не мог я и с ног сбить её своими стараниями, лишь отдавая силы свои на ветер. В очередной раз сбила она меня с ног, но я встал, удерживая в себе новые оттенки боли, продолжая свой рассказ:

– «Сквозь боль… Сквозь мучения и-искал человек… эту истину, и места ему не… б-было на земле той!»

И вновь оказалась она рядом, пнув меня в бок, заставив её образ уплыть от меня в очередной раз. Мог услышать я гнев её, промчавшийся громовым эхом по белизне бесконечной.

«Когда же ты заткнёшься?!» – именно эти слова несло в себе эхо громовое, и её образ вновь появился перед моими глазами. В этот раз я мог найти невидимые земли под ногами своими. Уйти в сторону от быстрого, словно летящая стрела, удара ногой. Среди чёрных одеяний не замечал я реальной угрозы, но я, по случайности счастливой, смог схватить её за ногу и метнуть Даемона в сторону, наблюдая за дёргающимися в воздухе одеяниями. И в этом я нашёл очередную возможность пронзить её истиной моих слов: