Текст книги "Twinfinity Soul (СИ)"

Автор книги: Zezuo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– «Мужчина по имени Гевелиос – отец юной девочки… Случилось горе в семье его. Он потерял жену свою, и теперь боится он оставить дочь свою в одиночестве. Не может он защитить её. Боится взглядов чужих. Всё чего я прошу вас, мать-крестьянка – взять юное чадо к себе. Приютить её и пригреть её в руках своих на мгновение…»

Я не успел высказать просьбу свою. Мать-крестьянка… Она прикрыла губы мои ладонью. Подняла с колен и обняла меня, позволяя и сыновьям своим в объятьях этих меня встретить. Слабому, хриплому шёпоту внимал я. Слышал, как она просила меня… «не говорить ничего более». Она предлагала мне иной вариант: Стать частью чужой семьи, если позволит это друг мой Гевелиос. Укрыла нас Матушка Мика и согрела руками своими. Показала своё истинное лицо напуганным сердцам и приложила руки свои к сыновьям крестьянки-матери, успокаивая голосом нежным:

– «Мы проведём вас к нашему другу. Но уверена ли ты, красавица юная, что приживёшься ты с человеком чужим?»

Матушка слушала едва различимый шёпот крестьянки. Смутила она крестьянку эту словами своими и дождалась кивка лёгкого. Это было всё, чего я желал: Ответа и согласия. И поцеловала Матушка крестьянку эту в щёку румяную. Словами своими благословила, улыбку растягивая: – «Желаю тебе любви и тепла в доме новом».

Не сразу покинула дом свой мать-крестьянка. Взяла она мешок небольшой, прихватив с собой всю еду оставшуюся. Нёс я на плечах мешок с запасами этими, пока Матушка моя, взяв за руки сыновей крестьянки, вела их за собой, укрывая за накидкой тёмной. Крестьянка обмотала голову мою тряпками различными, скрыв за ними моё лицо и рог мой. Укрыла мой порок от глаз людских. Ещё сильнее я был благодарен её за доброту эту, и ещё сильнее заулыбалась она мне за благодарности эти.

Без происшествий дошли мы до дома Герфо, и представил я им лица новые. Крестьянка-мать… Она поклялась, что в дружбе жить они все будут. Что пригреет она Катъю в час нужный. Привыкнет к сердцу доброму и поможет Герфо всем, чем только можно. Матушка же усмехнулась при виде этой картины, увидев новую семью в своих глазах. Посмеялась она, сказав Герфо, что он, возможно, найдёт в женщине этой любовь свою. На этом нам пришлось оставить их вместе. Взять вновь на руки свои Сестру Элизу и попрощаться с друзьями своими. Надеюсь, я увижу их вновь…

Возвращение обратно на земли светлые превратилось в праздник. Даемоны встречали нас с радостными возгласами и улыбками… и утихали, замечая в руках моей Матушки юную девушку, раненную и измученную.

«Позаботьтесь о ней, сёстры. Хрупкий цветок должен расцвести вновь». – Отдавала Сестру Элизу она с просьбою этой. Просила сестёр своих родных позаботиться о человеке раненом. Умыть и исцелить просила. Мог я навестить Сестру Элизу в любой возможный момент, и сердце моё безостановочно просило увидеть её лик прекрасный вновь и вновь… но меня оковывала усталость. Хотел я отдаться отдыху и продумать план свой. И, к моему счастью… Часть плана этого уже давно была известна мне:

– «Отец мой однажды показался на глаза Братьям своим… Это сделаю и я. Покажу доказательства свои всем людям! Всем Братьям и Сёстрам! Обращу их взор в сторону порока истинного!»

Знал я, что слова мои принесут боль Матушке моей. Не хотела она, чтобы меня постигла та же судьба, что и отца моего. И все же… выбор мой был непоколебимым. Я сделаю то, что не смог сделать мой отец. Не хотел я, чтобы люди испытывали боль и мучения, которые испытывала Сестра моя. Хотел принести я в тёмный мир людей правосудие, мир… и доброту.

«Я… не хочу этого. Но если таково твоё желание – я помогу тебе его исполнить. Но прошу тебя, дитя моё… Отдохни хоть немного. Отдайся покою. Позволь мне побыть с тобою ещё чуть-чуть». – Матушка вновь решалась помочь. Желала мне только добра. Хотела быть на моей стороне до самого конца.

«Мы отдохнём, матушка. Есть у нас время подготовиться и набраться сил. Нам нужно дождаться момента, когда люди вновь начнут свой поход на светлые земли. И к походам этим собираются каждый год они. Прошлая битва и битвой не была. Лишь пара тысяч людей… ищущих человека с рогом». – Был я уверен в плане своём. Был уверен в том, что Братья и Сёстры вслушаются в слова мои и поймут меня. Но встречаться с ними в одиночку, как мой отец, я не стану. Я найду себе союзников. Людей и Даемонов, готовых помочь мне. Соберу небольшой отряд, и с отрядом этим встречу Братьев и Сестёр своих. Мне остаётся только ждать.

И когда Матушка спросила меня: – «Сколько нам ждать?»

Ответ мой уже давно был готов:

– «Четырнадцать недель – это всё, что мне нужно».

Комментарий к Глава V : Вторжение.

25.07.17 Второе чтение этой части завершено. Большинство ошибок и справлено, формат изменён для более приятного чтения.

========== Глава VI : Война. ==========

Был уверен я в людской целеустремлённости. Был уверен я, что вера в сердце человеческом сильнее кошмарных видений. Даемоны вскоре встретят своего противника и вновь отбросят его назад, а люди же, сквозь ярость и гнев, соберут новые армии и нападут вновь. 162-я битва должна стать последней! Бесконечная война должна прекратиться! Закончиться раз и навсегда! И если я не смогу этого достичь – никто не сможет. Даемоны уже давно предвещали окончание войны этой, ибо жажда Горизонта неутолима. Горизонт продолжит сливать и поглощать миры, приближаясь к стенам обоих земель. И когда это произойдёт – выжившие в войне этой узрят свою ошибку. Неизбежна судьба миров этих… если только мы не достигнем перемирия. Я должен стать единственной надеждой для Демонов и людей невинных. Надеждой на лучшее будущее.

Неделями я ждал своего часа. Неделями я готовился к последнему походу. Многие вещи я увидел, узнал и испытал. Сестёр-Даемонов своих повидал, с братьями-Даемонами силами и умениями мерился, набирался знаний из писаний в библиотеке. За недели эти произошло множество событий… которые мне… довольно стыдно вспоминать порою. Но самые важные решения, сделанные мною, изменили не только мой взгляд на мир, но и жизнь Даемонов.

Старейшина Анку и Онка, вместе с несколькими своими последователями, свершили невозможное: Позволили они Даемонам своим храбрым и умелым следить за готовностью Ордена, скрываясь в тенях. Позволили мне спасти моих Братьев и Сестёр, что застряли в глубинах Горизонта. Думал я, что некоторые люди не знали о секретах Горизонта, и пропадали в нём, вместе с орудиями осадными. Прав я был в этом. Рискованной была моя затея, и кончилась она благополучно.

Спустя десять недель… Сотни людей увидели свет Даемоновых земель и узнали правду. Познали всю сладость земли этой и доверились мне. Братья и Сёстры… Они рассказали мне, как стали заложниками Горизонта. Как бесконечное одиночество сводило их с ума сильнее, чем голод или жажда. Самые последние, кого нам удалось спасти, застряли в глубинах Горизонта ещё в начале 157-й битвы, или же… пять лет назад. Все, что застряли в Горизонте ещё до них… Их не вернуть. Навечно они потеряли свою душу в белоснежных глубинах.

За одну неделю в светлых землях, среди Даемонов и солнечного света, Братья и Сёстры мои познали законы и взгляды Даемонов. Окрепли духом и сердцем, телом и разумом. Доверили мне свои инструменты и сердца свои, вечно благословляя меня за деяния добрые.

Шесть с лишним сотен людей присоединились ко мне, став моей союзной силой. Даемоны же не остались стоять в стороне. Сёстры-лучницы поклялись защищать меня в последней битве, а Старейшина Анку….

«Я хочу сделать небольшие добавления в твой план. Я, как и все остальные, хотим сделать вклад в эту битву. Элемент незаметности, который мы предоставим, лишь увеличит шансы на успех, юный Иорфей». – Старейшина Анку предлагал мне руку помощи, и руку эту я не стал уводить прочь. Если и Даемоны доверяют мне… Я буду лишь сильнее уверен в своих силах, если это воистину так.

Каждый шаг свой обговорил я со своими союзниками. С Братьями и Сёстрами своими, людьми и Даемонами обговорил. Каждую деталь отточил я вместе с ними, получая небольшие поправки и добавления. И на тринадцатой неделе мы приготовились к наступлению.

«Старейшина Анку! Орфей!» – один из Даемонов появился в светлых землях внезапно, взывая к нашему вниманию. Это был один из наблюдателей, что следил за продвижением Ордена. В спешке он добирался до нас, судя по его усталому виду, и в спешке он произнёс: – «Люди… Они собирают отряды! Орден готовится к нападению!»

«Не нападут они, если всё сделать правильно», – уверял я Даемона с улыбкой. – «Нам нужно приготовиться и выждать момент. Отдохни, пока есть возможность».

Новость Даемона шла по земле так же быстро, как и он сам. Братья и Сёстры мои уже собирались возле меня, прощаясь с друзьями-Даемонами. Некоторые из них даже стали им возлюбленными, и расставаниям подобным они не поддавались. Те, что сердце своё отдали человеку – шли следом. Одевали накидки и одежды тёмные, собираясь у огромных врат.

«Я желаю тебе удачи, юный Иорфей! Пусть правда в твоём сердце разрубит ложь и мрак!» – Благословениями этими покрывала меня Старейшина Онка, махая мне рукой.

Наш поход начинался в этот час! Даемоны-добровольцы, под командованием Старейшины Анку и двух других старейшин, сформировали небольшую линию неподалёку от Горизонта. Три десятка Даемонов создавали для нас стену, и за спинами Даемонов этих прятались мы. В накидках тёмных скрывались мы, сплотив ряды свои. Нам оставалось лишь прятаться в тени этих Даемонов и ждать, медленно пересекая Горизонт.

Орден никогда не сдаётся перед своей целью. На каждую битву с Даемонами отправляют тысячи… может даже десятки тысяч членов Ордена. Шесть сотен людей не справятся с ними в одиночку, не говоря уже про три десятка Даемонов. Сила человеческая не знает мер, но человеческое сердце… Оно может быстро затупить эту силу. Наполни сердце человека страхом и ужасом – он не двинется с места. Орден ещё никогда не вступал в настоящее сражение. Никто даже не видел настоящего нападения на людские земли! И этой слабостью я воспользуюсь непременно!

Члены Ордена уже выстроились в линию. Грели видом своим людские души, дожидаясь открытия врат. Десятки тысяч людей, Братьев и Сестёр, образовывали длинные ряды, растягивающиеся до соседних районов. Те люди, что стояли впереди, наблюдая за массивными вратами… Они всегда напуганы. Никто не знает, что скрывает за собой Горизонт. Когда Матинфеево кольцо начало раскрывать свою пасть, открывая путь своим новым героям – люди начали делать свои первые шаги вперёд. Далеко они не прошли.

Когда врата раскрылись полностью… Каждый Стрелок на стенах, каждый Рыцарь и страж… Каждый Брат и Сестра, крестьянин и крестьянка… Все они наблюдали за мной.

Из ниоткуда появился я! Из темноты непроглядной появились мои очертания! И зажёг я Порядок на своём инструменте! Продвигался к вратам, без страха в сердце чистом! Следом за мной шли Братья и Сёстры мои. Зажигали они и свои инструменты, следуя за мной, к вратам. Люди наблюдали за нами в шоке и ужасе, ведь… Пропавшие члены Ордена… появлялись из пустоты и тьмы непроглядной! И с каждым мгновением всё больше людей появлялось из тьмы этой! Люди Ордена начали отходить назад при нашем появлении, словно приглашая нас внутрь. В глазах их блестел ужас, ряды были в смятении огромном, и руки, что держали инструменты крепко, начинали дрожать. Только я оказался у врат со своими Братьями и Сёстрами – они начали закрываться. И не давал я им закрыться.

«Навались!» – прокричал один из Братьев, помогая мне удержать врата открытыми. Впустить внутрь всех, кого можно.

От картины подобной крестьяне начали сеять панику. Начали задаваться вопросами и помогать Братьям моим держать врата открытыми. Не боялись они Стражей и Стрелков удивлённых, что приказывали им остановиться. Если кто-то поднимал руку на крестьянина бедного – Братья и Сёстры нападали на преступника, словно голодные звери, избивая его зажжённым Порядком на инструменте своём. Никто не осмелился поднять руки на Святого сына. Никто не осмелился встать у нас на пути.

Врата захлопнулись за спинами моих Братьев и Сестёр. Все мы оказались на землях людских в этот час. Не пролили крови невинной и не убили человека. Благодарен я был им за доверие и помощь… ибо теперь наступал мой черёд. Именно в этот час я сдержу своё слово.

– «Вслушайтесь вы, люди! Вслушайтесь! Услышьте правду мою! Я – Иорфей! Изгой, что был Сыном Святым! Братом Святым, которого ненавидели и презирали за порок на лбу моём! Сбежал я за Горизонт и увидел истину глазами своими! Не существует Даемона-зверя! Лгут нам святые писания! Лжёт нам отче Епископ! Братья и Сёстры, что за плечами моими стоят – видели истинный свет! Видели горящее око Отца-Создателя и узнали его истинное название! Вслушайтесь, Братья и Сёстры, в слова мои! Услышьте правду и помогите мне избавить земли эти от зла истинного!»

Словам моим внимал каждый. Не отрывали люди глаз от лица моего, наблюдая за устами и рогом моим. Правдою своей я разжигал огонь ярости в сердцах людских, ибо не верили они мне. Не верили рогатому человеку.

«Неужели вы верите порочному сыну, люди? Неужели вы верите Сыну Даемона?» – один из Рыцарей Ордена выступил против меня, отдавая мои слова за клевету. И Рыцарем этим оказался Савелий. С гордостью он носил свои доспехи серебряные, ослепляя чистотой своей лживой. Он был единственным, кто мог отвести взгляды от меня. – «Брат Иорфей… Не Брат он нам вовсе! Его сердце заполнено пороком до краёв! Помните, люди: Даемону поверишь – Даемоном станешь!»

Брат Савелий был щитом для ушей людских, и этот щит я должен был помять, пока есть шанс. Прервать его я должен был! Донести до людей истину, пока уверенность не вернулась в сердца людские. Некоторые крестьяне уже начали покрывать меня проклятиями, но мне удалось их утихомирить, громом произнеся истину:

– «Люди! Сотрите ложь с глаз своих! Послушайте сказ мой и вдумайтесь! Почему Даемоны не нападали на нас всю эту войну? Почему Судьи-Инквизиторы сжигают матерей-крестьянок, забирая детей?! Задумывались ли вы над действиями Ордена?! Задумывались ли вы о чистоте деяний этих?»

Вопросы мои били в самое сердце порока. Заставлял я крестьян менять своё мнение и задуматься над этой истиной, и этой возможностью я воспользовался, дабы закрепить свою позицию в споре этом:

– «Известны мне деяния Ордена! Есть у меня доказательства и сказания истинные, что невозможно отрицать! И если же вы не видели истину эту, то Братья и Сёстры мои поймут меня беспрекословно!»

Брат Савелий… Видел я в глазах его ярость. Он ненавидел меня всей душой своей. Хотел увидеть меня на кострах, медленно обращающимся в прах. Но я не преклонюсь перед клеветой и проклятиями! В руках моих есть доказательства, которые невозможно назвать ложью! И перед тем, как Савелий позволит себе прервать меня вновь – я выступил вперёд, наставив палец свой на Савелия:

– «Видел ли ты Братьев и Сестёр своих измученных, Савелий?! Видел ли ты боль в глазах чистых?!» – слова мои направленны были только к Савелию, но я не побоялся задать этот вопрос и всем остальным. Раскинул я руками, вновь обратив свой глас в гром, наполненный уверенностью нерушимой и правдой чистейшей: – «Видели ли вы, Братья и Сёстры, как выпустил я юных Святых из заточения неделями раннее?! Видели ли вы те ужасные, уродливые шрамы на их телах?! Слышали ли вы, как кричали юные Святые: «Грешен Епископ»?! Кто из вас осмелиться назвать этот кошмар – ложью?!»

Словами своими я разрезал клевету. Высказывал истину свою, не скрывая ничего за занавесом лжи. Только Савелий осмелился выступить против меня, хватая слова мои в кулак прочный:

– «Ты выпустил грешников, Иорфей! Отче наш Епископ окропил их грешную кожу святой водой и доказал нам это! Показал рукою на Братьев, чьи руки пролили кровь Святых! На Сестёр, познавших похоть!»

«Похоть они познали насильно! Отдал Епископ их юные сердца в руки порочных Братьев! Тех же, кто находит истину в его актах – сажают в клетки! Те, что не ударили меня после Третьего Крещения – льют свою кровь! Даже Сестра Элиза – мученица, которую я спас из лап порока – упрекнёт Епископа в сквернословии, клевете и самосуде!» – Я вызывал Савелия на словесную дуэль подобными высказываниями. Не должен был дать я места ему! Поднял я свой инструмент в небеса и вскрикнул:

– «Все, кого терзали плети! Все, кто отдавал свою кровь напрасно! Все, чья девственная душа похищена была – Зажгите свои инструменты и примкните ко мне!»

Это было не так просто, как кажется. Сердца людские были охвачены страхом, ведь если повернут они спины к Братьям и Сёстрам своим… Их могут вновь избить или даже убить! Но смелость одного из Братаьев разожгла уверенность в сердцах остальных членов Ордена. Братом этим оказался Аместолий, что вышел из рядов плотных, вверх свой инструмент поднимая. Ему удалось пройти ко мне, но всем остальным…

«Никто не уйдёт! Не давайте Даемону охватить ложью ваши непорочные души!» – Приказ Савелия прозвучал громко и ясно. Братья и Сёстры, что доверяли ему, старались удержать и усмирить предателей Ордена. Я же… все ещё мог уговорить их.

«Даже у своих собственных Братьев и Сестёр ты отбираешь свободу, Савелий! Держишь их за горло, прямо как Епископ! Помню я, как пытался ты удушить Сестру мою Элизу руками своими! Помню я, как в руках этих Артефакт ты держал!» – моим словам снова начали внимать люди, пока Савелий, указания свои отдавая, повернул ко мне спину. Но сдаться он не решался:

– «Лживы слова твои! Никогда не позволит мне Епископ коснуться Артефактов Священных! Именно ты пролил мою кровь! Вбил в меня свой порочный рог!»

Савелий продолжал наш бой, отрекаясь от правды моей. Скрывал он свои деяния за маской кривой и порочной, натачивая на меня клык свой. И правду свою я мог показать! Вытащить из кармана своего и развернуть почерневшие тряпки! Но для Савелия это стало отличным шансом упрекнуть меня в пороке: – «Смотрите, люди! Смотрите, как ваш Святой Брат держит в своих руках Артефакт Церквей! Вор! Лжец!»

И взмахнул я сферой этой, опрыскав лёгкими каплями Савелия и братьев рядом стоящих. Увидел своими глазами действие яда этого. Как разъедает вода «священная» доспехи Савелия, которые и вовсе не из серебра были сделаны. Простой металл… показал свой истинный окрас.

– «Сферой этою Епископ клеймил тех, чьи сердца не подчинялись ему! Святая вода, которая находится в сфере этой – Яд порочный! Не только душу разъест яд этот, но и ткань! Металл и Дерево! Нельзя испить воды этой! Ни грешнику, ни Святому нельзя!»

Истина моя била сильнее с каждым мгновением. Всё больше и больше членов Ордена начало вставать на мою сторону, сражаясь с течением лжи! Савелий с ужасом начал наблюдать, как крестьяне начинали обращать на меня свой взор. Как Братья его начинали сдавать позиции или уходить на мою сторону, поднимая зажжённые инструменты к небесам тёмным!

– «И если же ты, Савелий, отрицаешь и эту правду, то тогда тебя признают грешником! Грешный Рыцарь Ордена в фальшивой броне – вот кто ты в глазах наших!»

«Это не так трудно – подлить воды Даемонической в Артефакт Церквей! Глупая уловка, Иорфей! Глупца ты можешь провести, но я – не глуп! Братья и Сёстры мои, крестьяне вокруг нас – они не глупы! Услышал я достаточно лжи, вышедшей из твоей пасти, Сын Даемона, и даже капля истины не вылетела из пасти этой!» – Савелий вновь пытался найти момент для атаки. Кончалось терпение его. Хотел он уничтожить правду в сердце моём, но я не давал ему возможности поднять на меня руку. Бросил я сферу с ядом кошмарным в грязь, провоцируя его на нападение. Он знал, что проливая кровь мою, пачкает он душу свою кровью этой. Не стал я тянуть время. Не стал упускать возможность!

«Только глупец не может верить в правду, Савелий! В правду, которую скрывал ты за своей спиной! Смеялся ты над моим желанием помочь людям! Смеялся в лицо правосудию! И я знаю почему!» – Выхватил я из своего кармана листок со словами этими. Развернул его аккуратно, подняв в воздух. И перевёл я свои взгляды на крестьян ужаснувшихся, ибо среди листа этого был чёрный крест. Порочный крест, что крестьяне носили на шеях своих. Знали они, что крест этот делает:

– «Епископом подписана эта бумага! Пакт он заключил с мошенниками, отмечая крестами грубыми невинные души! И души эти сжигают Братья и Сёстры мои! Убивают по вине Епископа, не в состоянии вершить истинное правосудие! Отводит он глаза наши от настоящей трагедии! Превращает нас в грешников, которых мы и сжигаем!»

Толпа была на моей стороне. Крестьянский род не мог отрицать эту правду, ибо слухи о порочных крестах успели задеть каждое ухо! Один из крестьян, чей голос показался мне знакомым, прокричал в мою защиту: – «Мою невинную жену сожгли из-за этого креста!», и многие крестьяне, услышавшие его, начали возмущаться и проклинать Братьев и Сестёр моих за убийства невинных!

«Люди! Послушайте меня! Простите и поймите меня, ибо я – один из Святых! Судья-Инквизитор! Сёстры и Братья мои, как и я сам, были ведомы рукою Епископа! Его рукою мы были ведомы, а не сердцем порочным!» – Менял я течение этой злости и гнева, направляя в сторону истинного зла. Заставлял крестьян, как и членов Ордена, услышать меня и правду мою. И после слов моих, после признания и прощения моего, крестьяне начали разгораться недовольством. Готовы они были начать бунт, если вдруг я начну своё продвижение.

«Довольно лжи!» – Савелий вновь решил выступить против меня. Выхватил лист из рук моих и разорвал его на куски малейшие, направив на меня «Присяжного», что забрал он из рук Сестры своей. Вновь он покрывал истину мою ложными деталями, утаптывая слова мои в грязь:

– «Епископ подписал этот приговор не без причины! Он отмечает для нас грешников, ибо только те, кто является частью народа – знает народ! Ремесленники наши – Святые Слуги! Увидят они порочную душу глазом своим! Пасть Даемона шепчет сладкую ложь, Братья! Мы устроили с ними войну, и эту войну мы сыграем!»

Рассмеялся я от слов этих. Расхохотался, превращая хохотом своим все голоса грубые в молчание. Глаза людей на меня направленны были. Удивлены они были смехом моим, и на то у меня была причина:

– «Война?! ЭТО ты называешь войной?! Видел ли ты, Савелий, чтобы Даемоны хоть раз штурмовали Матинфеево кольцо?! Видел ли ты хоть одного Даемона вживую?!»

Вновь поймал я Савелия за горло! Сковал уста его истиной этой! Поднял вверх я свою руку, и тень Матушки моей оказалась за моей спиной. Словно камень тяжёлый упала тень эта, клубы пыли и комки грязи по сторонам отправляя. Ужасом наполнены были сердца людей при виде тени этой. Как она возвышалась надо мною, готовая поглотить мою сущность в любую секунду. И спустила свою накидку Матушка Мика, открывая истинную свою внешность людскому глазу. Подняла руку свою вверх, приказывая Даемонам выйти из тени.

Даемоны появлялись на стенах, возле крестьян, возле Братьев и Сестёр моих, нагнетая ужас в непривыкший глаз людской. В этот час… Увидели люди истинное обличие Даемонов. Увидели в них лица серые. Внешность, с людской схожею. Матушка же положила руки на плечи мои, не сводя глаз от Савелия, карая его гневом на лице своём и взглядом острым.

«Запомните час этот, люди! Запомните лица и внешности эти, Братья и Сёстры! Именно с ними вы устроили войну! Именно их вы выгнали с земель этих давным-давно! И не причинили они вреда человеку невинному! И не устроили они войну с нами! Мы напали и продолжаем нападать на них первыми!» – в историю мою сложно было поверить, но не собирался я скрывать тайн от ушей людских. Провёл я рукой в сторону своих Братьев и Сестёр, что стояли за спиной моей. Указал я людям на истину, что была перед глазами всё это время:

– «Вы смотрите на тех, кто принимал участие в битвах этих! Кого считали убитыми! На самом деле же они просто исчезали за Горизонтом! Исчезали, как и осадные орудия! Как и провизия в телегах! Исчезали и не появлялись! Спасли их Даемоны! Показали им истину, сокрытую за стенами! За стенами чёрными, прямо как Кольцо Матинфеево! Вы смотрите на своих пропавших Братьев и Сестёр! Вот она – истина! Прямо за спиною моей!»

Вновь разгорелось пламя гнева. Увидел я новые волны людей, примыкающих к Братьям и Сёстрам моим. Даже крестьяне, забыв про страх и слабости свои, вооружились инструментами хозяйственными, вилами и граблями, лопатами и дубинами. И ведь не закончил я рассказ свой! Ещё одна тайна была сокрыта от глаз людских! Моё союзное войско уже превосходило войско Ордена, и огромное количество людей всё ещё может присоединиться ко мне после истины укрытой.

«Ещё одну тайну скрывали от нас веками, Братья и Сёстры! Тайну, которая может разжечь распри между нами всеми! Молю я вас – поймите и простите нас! Взгляните на Братьев и Сестёр своих и не коверкайте лица эти в воспоминаниях своих!» – Смог я утихомирить гнев и ярость в глазах обоих сторон, ибо эта истина касалась всех нас. Набрался я духу и вывел из себя усталость. Превратил глас свой в гром очередной. И произнёс я истину:

– «Никто из нас не является Святым Сыном или Святой Дочерью! Мы – простые крестьянские дети! Дети, которых похитили из невинных рук!»

«Хах! Не выставляй себя дураком, Иорфей! Вижу я неуверенность в твоих глазах! Не сможешь ты укрепить клевету эту доказательствами, ибо у тебя их нет!» – Савелий был не прав. Вернулись бы силы в его сторону, если бы я не был заранее подготовлен к этому.

Постучал я инструментом своим по рогу чёрному. Отдался в руки Матушки моей, душу свою успокоив. Он смотрел прямо на это доказательство. Все смотрели на меня и начинали понимать, что я имел ввиду:

– «Сын Даемона и человека никогда не сойдёт с небес! Никакой миф, никакая легенда…»

Сердце моё остановилось на короткий миг. Уши мои распознали знакомый свист. Громкий свист и треск, причиняющий боль. Краем глаза я увидел лёгкий, тёмный блеск в темноте небесной. Болт! Он летел прямо в Матушку мою! И каждое мгновение в глазах моих начало казаться ужасным кошмаром, ибо уже было готово произойти. Не мог я ничего предпринять. Не мог я ничего сделать. Глаза я мог закрыть только от горя и печали. Закрыть глаза мои и молить бога о том, что это лишь сон. Но как это сном может быть…

И услышал я смех громкий. Смех, что эхом громовым летал вокруг меня. Вновь глаза мои ослепли от бесконечной белизны, окружившей меня. Сердце моё же… в замешательстве было. Забыло оно, как биться в груди моей. И в ужасе я смотрел по сторонам. Что происходит?! Почему я вновь в глубинах Горизонта?! И покидал ли я их вообще?!

«Наконец-то! Шах, друг мой! Защищай своего короля!» – известный мне голос прошёлся эхом по белизне безграничной, заставив меня обернуться. Видел я радостное лицо Рыцаря, играющего с Даемоном в шахматы. И улыбкой своей он пугал меня, ибо я… Я не знаю, что происходит.

«Что… Что это было?! Почему я тут? Что стало с Матушкой моей?! Я… Мертв?» – вопросами я заполнялся, и вопросы эти выплёскивал я на Рыцаря счастливого, но он лишь продолжал хохотать. Смехом своим он вызывал улыбку на лице друга своего – Даемона. И Даемон ответил мне:

– «Нет. Просто мой друг решил показать тебе, как быстро он выставил мне шах. Четыре хода спустя.»

«Я же говорил тебе! Говорил! Он – особенная фигура! Я бы никогда не додумался пойти им в первую очередь!» – Рыцарь вновь восхитился своей мудростью и находчивостью, а Даемон лишь хвалил его за это. С улыбкой он смотрел на Рыцаря этого, пока он, улыбки своей не скрывая, держал пальцами своими ту заветную фигуру, что названа именем моим. И Рыцарь спросил меня, улыбку яркую скрыв:

– «Скажи мне, Иорфей… Хотел бы ты взять судьбу свою в руки? Перестать надеяться на случай и удачу?»

Вопрос Рыцаря был мне неясен. Всё ещё не оправился я от перемены картин, от шока и ужаса. А тут, внезапно и без предупреждения… вопрос этот.

«Я-я… не знаю…», – ответил я со слезами, вспоминая каждый свой миг. Каждую каплю боли и мучений вспоминал я. Вспоминал Сестру свою Элизу… и Матушку свою.

– «Всю свою жизнь я… пытался изменить эту жизнь. Принести в сердца людей радость… Счастье… Добром обливать сердца эти! Но как я сделаю это, если… всё давно предрешено за меня?»

– «Благородная цель ведёт тебя … Но на вопрос мой ты не ответил. Либо согласие, либо отрицание, Иорфей.»

Не знал я, как ответить Рыцарю. За очами горящими я наблюдал, стирая слёзы с глаз своих. Чувствуя боль в сердце своём. Судьбой мне суждено… увидеть и почувствовать боль на каждом своём шагу… Кивнул я в согласие! Ответил ему на вопрос единым кивком! И даже когда он спросил меня: «Уверен?» – Я не менял своего ответа! Уж лучше я сделаю решение самостоятельно, нежели буду ждать знака судьбы моей!

«А отец твой верил в судьбу. Думал, что всё произошедшее было случайностью. Судьбой», – произнёс Даемон гласом спокойным, одну из фигурок с земли подняв. – «Он был уверен в том, что его судьба предрешена. Что ему не нужно ничего менять, ибо всё уже давно прошло. Верить так оптимистично в свою судьбу, что будущее… ну… Он о нём и не думает в таком случае».

«А вот моя… «Пешка»… Иорфей знает, что ему нужно! Не зря я положился на него!» – Рыцарь забрал фигурку из рук Даемона, пальцем проведя по основанию фигурки этой. Только он вернул фигурку обратно на место своё – Даемон сказал мне с улыбкой:

– «Когда-то я назвал эту фигурку именем странного человека, коим был твой отец. Можешь забрать её себе».

Кинул Даемон эту фигурку мне. Наблюдал я за этой белой фигуркой, медленно летящей в воздухе, протягивая к ней руку. Мне оставалось только поймать её. Протянуть к ней руку и…

Невыносимая боль пронзила и ослепила меня. Голоса и шумы забились в моей голове ненужным мусором. Слышал «охи» и «ахи» шокированные, и потом, за руку схватившись, глаза раскрыл я. Вскрикнул от боли этой и увидел… болт в ладони своей. Видел оперение болта этого, что выпирал из моей ладони, и он… прибил к ладони моей фигурку из белого дерева. Снаряд этот пробил мою ладонь… но… Боль эта прошла мимо меня, когда я увидел Матушку свою. Целую и невредимую. С ужасом в глазах голубых. Болт этот летел в неё! Я видел это своими глазами! Как я… поймал его?!

«Орфи!» – Матушка склонилась ко мне с ужасом в сердце, но глаза её мгновенно направились в иную сторону. Волнение и страх на её лице заменились гневом и яростью. Видела она одеяния белые. Человека на стене высокой, что стоял рядом со Стрелком. – «Это… Он! Убийца!»

Успокоил я Матушку, вытащив болт из руки своей. Сквозь боль и мучения ужасные я вынул его, и фигурку пробитую рассмотрел, гневом заливаясь. Спросил я Савелия в гневе этом:

– «Хочешь ли ты знать шестую истину, Савелий?»