Текст книги "Obsessio (СИ)"

Автор книги: YumeMatsumoto

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Герой с подозрением покосился на подругу, напряженно потирая затекшие запястья, на которых еще оставались красные отметины от веревок.

– И что же не так?

– То, что для некоторых способности действительно оказались карой. Например, Джинни.

– Она потеряла голос. – Рон перехватил речь, заметно погрустнев, отводя взгляд в сторону окна. – Она не может говорить за себя, ей приходится писать. Но, похоже, когда мертвые хотят связаться с нашим миром, они предпочитают это делать через ее рот.

– Рон хотел сказать, что Джинни стала медиумом и отдала за это свой голос, – у Гермионы в очередной раз получилось выразить мысль куда яснее, чем у ее избранника.

В этот момент в беседу встрял Джордж, предлагая позвать МакГонагалл, и ее тут же поддержали Невилл и Полумна.

А Гарри сидел неподвижно, поникнув головой, не желая после услышанного на кого-то смотреть. Джинни и так досталось по жизни безответно любить Поттера и пережить расставание с ним, так еще из-за какой-то миссии по спасению причины безответности ее чувств, она не сможет больше дарить миру свой красивый приятный голос. Конечно, страшнее потерять слух или зрение, а еще хуже руку или ногу. Но быть медиумом против своей воли за такую цену – ни с чем не сравнится.

Миновало еще три дня. Гарри выпустили из больничного крыла на следующий день после его пробуждения. Очки ему больше носить не пришлось, зрение, похоже, надолго вернулось к нему.

Первым делом он хотел найти Джинни и поговорить с ней. Как минимум, извиниться. Однако перед дверью в гостиную девочек его охватили сомнения: а стоит ли так акцентировать внимание на недуге, который приобрела Джинни? Стоит ли вообще давить на ее слабое место? Единственная дочь среди сыновей Молли и Артура Уизли была очень сильной и одаренной. И сейчас жалеть ее – это все равно, что рассмеяться в лицо.

Было бы лучше просто собраться всем друзьям вместе и повеселиться, несмотря на события последних дней.

Поэтому Гарри направил все скопившиеся силы на то, чтобы попытаться проникнуть к Малфою в подземелье. Однако попытки тщетны. Общежитие Слизерина хорошо охранялось, начиная от Блейза, который на некоторое время оглушил ниндзю-неудачника, заканчивая несколькими мракоборцами. Никто ничего не объяснял, никакой информации о дальнейшей судьбе Драко не распространяли.

И ментальная связь напрочь блокировалось бесчисленными барьерными чарами, так что уловить какой-либо сигнал от него не получалось.

Однако Поттер утешал себя тем, что раз Вельзевул еще не начал операцию по переселению в его тело, значит, Малфой еще жив.

А в остальном все шло своим чередом. Хогвартс на большую свою часть был отремонтирован, в Министерстве наводили порядки после очередного разгрома, Кингсли безоговорочно занял управляющее место. Гарри и друзья продолжали жить в прежнем ритме. И вроде бы, не считая некоторых последствий, все было спокойно и привычно.

Однако Гарри с самого своего пробуждения принял окончательное решение и стал вынашивать план побега. Как бы хорошо дела не шли, Малфою грозит нелегкая судьба, таким образом худшего не миновать, если оставить все, как есть.

Оставалось только понять, что делать дальше, куда бежать, да и в принципе надо было справиться с легкими сомнениями по поводу радикальности действий.

И вскоре состоялась беседа, которая дала Гарри понять, что откладывать больше нельзя.

Когда большая часть здания была восстановлена, решили перейти к воссозданию поля для квиддича с нуля. Для этого был приглашен не кто иной, как Оливер Вуд. Он с радостью принял вызов. И как же он возбухал и сокрушался, проклиная тех “непростительных уродов”, кто спалил поле, всеми известными бранными словами.

Гарри и друзья также принимали участие в реконструкции спортивной зоны. Именно за работой по восстановлению поля Поттеру удалось переговорить с Джинни, она использовала палочку, чтобы писать в воздухе слова ярко-красными искрами. И получалось у нее это очень резво и вполне искусно. Собственно, девушка не держала обиды или зла на Гарри, наоборот, сообщила, что потеря голоса учила ее больше слушать, больше наблюдать, а следовательно, лучше обучаться. Да и роль медиума ее вполне устраивала, надо было только научиться управлять этим даром.

И вот настало время обеда. Солнечная погода позволяла не томиться в большом зале и перекусить на свежем воздухе. Гарри, Гермиона, Рон, Джинни, Полумна и Невилл, а также близнецы расположились прямо на траве, уплетая за обе щеки наивкуснейшие сэндвичи с индейкой, овощами, сыром и картофельными котлетами (!) от Миссис Уизли. У каждого также в запасе была бутылочка тыквенного сока, охлажденного с помощью заклинания.

Гарри повезло сесть рядом с Гермионой, поэтому он решил, что пора ее немного поспрашивать.

– Гермиона, я могу тебя отвлечь? – осторожно спросил он, дожевывая последний кусок сэндвича.

– Ммм? – девушка глянула на него, не отрываясь от сока.

– Ты же у нас очень умная и начитанная, я уверен, я могу обратиться к тебе за советом в области магии, и ты точно подскажешь, что делать.

– Так, – Грейнджер поспешно отложила бутылку в сторону, – хватит подхалимничать, давай ближе к делу.

Брюнет еле сдержался, чтобы не рассмеяться от умиления при виде легкого смущения со стороны лучшей ученицы Гриффиндора, которое она тщательно пыталась скрывать.

Тщательно, но тщетно.

– В общем, тут проблема есть. Малфоя в подземелье держат, и его со всех сторон охраняют, не пробраться даже крысе.

– Так это же хорошо! Никто не сможет выкрасть его или внезапно убить.

– Но при этом и я не могу туда попасть.

– А тебе туда зачем?

– Я хочу увидеть Малфоя. Мне жизненно необходимо поговорить с ним. И поскольку мантия невидимка не прокатит из-за наложенных заклинаний, мне очень нужна твоя помощь.

И тут выражение лица Гермионы стало слишком серьезным. Она смысла улыбку с лица и нахмурилась, просверливая суровым взглядом своего друга.

– Тебе лучше забыть об этом.

– Что, прости?

– Забудь о своем желании увидеть Малфоя, да и вообще забудь о нем.

– Не понял.

– Что непонятного? Тебе нельзя видеться с ним.

– Да почему?

– Это опасно.

– Да что опасного то?! Мы с ним по крови связаны, он мне ничего не сделает!

Поттер непроизвольно покричал это, да так громко, что все сидящие рядом обернулись и уставились на него с изумлением, прекратив свою беседу.

Гермиона сдержанно вздохнула (хотя было видно, что ее распирало от желания взорваться на месте), натянуто улыбнулась и, сообщив ребятам, что ей нужно “промыть Гарри мозги”, схватила того и потащила за собой.

Остановилась, только когда они оказались рядом со стройкой, подальше от остальных.

– Гермиона, какого Мерлина? – тут же вспылил Гарри, когда убедился, что его никто не услышит.

– Тебе нельзя, понимаешь? – девушка была как никогда строгой, от ее жесткого взгляда шли волны неприятных мурашек. – Любое ваше столкновение приведет к коллапсу.

– Подожди секундочку, ты, значит, сама окунула меня в этот информационный омут, где я узнал о своей связи с Малфоем, а теперь встаешь на сторону тех, кто отказывался понимать меня?

– Я безусловно заварила эту кашу сама. Но ты не понимаешь, все очень серьезно.

– Так объясни нормально, если это все так важно!

Гарри и Гермиона обменялись молчаливыми взглядами. Было ясно, что девушка колеблется, сомневаясь в правильности своих действий. Но с тех пор, как она предложила приготовить оборотное зелье на втором курсе, закон ей стал не писан.

– Хорошо, я тебе расскажу кое-что. Тебе это не понравится.

Естественно, Поттер напрягся от такого заявления и отступил на шаг назад.

– Что еще?

– Вельзевул опасен. Смертельно опасен. Малфой слаб духом, чтобы нести такую ношу. И явно кто-нибудь, да попытается убить его. После его смерти Вельзевул перейдет к тебе. А этот вариант сценария никому не по душе.

– Кто вообще решил, что Малфой не справится? Он стал гораздо сильнее!

– Так решила МакГонагалл, а подвергать ее слова сомнениям – поганое дело.

– Супер! – Гарри недовольно всплеснул руками. – И что вы планируете сделать?

Грейнджер сдержала нехорошую неуютную паузу, нервно кусая нижнюю губу, пронзая собеседника не менее грозным взглядом.

– Завтра или послезавтра будет проведен древний обряд. С помощью него разорвут связь между тобой и Малфоем, а тебе вольют кровь другого человека, фактически, перевешают на него узы.

От такой новости становилось тошно. Не верилось, что кто-то из Хогвартса был готов прибегнуть к сомнительному методу, но, похоже, именно тут заканчивалась адекватность.

– Погоди, они, кажется, забыли меня спросить, а хочу ли я этого!

– Поверь, Джинни они тоже не спрашивали.

– Что? Они собираются связать Джинни со мной?!

– Да, именно Джинни.

– Кто вообще это придумал?!

– Миссис Уизли. И ты знаешь, с ней спорить – еще более неблагодарное дело.

– Да она хоть понимает, что обрекает свою дочь на вечную связь со мной? С человеком, который постоянно попадает в переделки, который ее даже не любит!

Возмущению Гарри не было предела, и он готов был выплеснуть весь негатив. Но Грейнджер оборвала его спокойным, но весьма холодным тоном:

– Да, она понимает, а еще это понимает и принимает МакГонагалл. И честно, я считаю, что так будет лучше, чем с Малфоем.

– Неверно ты считаешь! – парень непроизвольно огрызнулся и попытался взять себя в руки, делая последовательные вдохи и выдохи. – Окей, а что с Малфоем тогда?

– Его запечатают вместе с Вельзевулом на долгие годы.

Гарри очень резко поднял голову и с ужасом обнаружил, что взгляд Гермионы не выражал никакого сожаления. Наоборот, она излучала уверенность в правильности принятых на стороне решений. Справедливость и правота.

Никогда ранее Поттер не видел такого взгляда. Еще никогда он не сомневался в том, а тот ли человек перед ним стоит.

– То есть как это, запечатать?

– Думаю, примерно так, как ты себе это представляешь.

– Но… это же хуже смерти!

– Убивать не гуманно!

– А запечатывать человека заживо – гуманно?! Вы что там, с катушек слетели все?!

– Это единственный способ защитить нас всех от того, что может натворить Вельзевул!

– Да что он может натворить?! Достаточно обучить Малфоя управлять монстром, и беды не будет!

– Гарри, ты ничего не понимаешь…

– Нет это ты ничего не понимаешь, Грейнджер!

Гарри тут же осекся.

А Гермиона резко поменялась в лице. Гримаса исказилась от возмущения, омерзения и потрясения от того, что она услышала от человека, которого считала своим лучшим другом. Ее затрясло, руки сжались в кулаки, а губы предательски задрожали, то ли от негодования, то ли от безумной злости.

– Ты впервые назвал меня по фамилии! – процедила она членораздельно сквозь зубы. – Еще бы грязнокровкой назвал.

А Гарри сам не понимал, что произошло. Он просто в шоке таращился на подругу, пытаясь подобрать слова или хотя бы извиниться. Но рот склеился и не позволял издать ни звука.

Гермиона при этом продолжала.

– Знаешь, еще до того, как мы отправились на нашу “миссию”, я пару раз говорила с Малфоем. Через тебя. И еще в тот момент я была убеждена, что ты одержим им. Это болезнь, самая настоящая. И она тебя добьет. Уничтожит.

– Меня добьет только одно: человеческая тупость, – состояние Поттера достигло апогея, и он был на грани эмоционального взрыва. – Скажи мне, вот если бы действительно произошла война между магами и магглами, на чьей бы стороне ты была?

– Я бы не стала ни на кого нападать, неважно, маг ты, или простец. Но если бы пришлось выбирать, кого защищать, я бы предпочла мир, в котором живут мои родители. Это мир обычных людей.

И тут все встало на свои места.

Это была вторая волна изменений.

Сразу после разговора Гарри, под возмущенные вопли Вуда “да как же так, а трибуна Гриффиндора?!”, помчался прямиком в кабинет директора, а ныне МакГонагалл. Однако ему не пришлось далеко ходить: профессор предпочитала трапезничать, как подобает, поэтому наткнулся на нее у входа (в ее случае выхода) в большой зал.

– Что с Вами, Поттер? – новый директор была не менее проницательной (видимо, передалось от Дамблдора, как профессиональная деформация), поэтому сразу обратила внимание на переполошенный вид ученика.

Гарри, запыхавшись, стоял на ступеньках перед залом и опирался локтем о каменные перила, переводя дух.

При виде строгой женщины вся его уверенность в том, что сейчас он вывалит всю правду-матку, как она есть, в самой неблагоприятной форме, испарилась, уступая место растерянности.

– Я… я… Профессор, знаете… – он замямлил, что дико раздражала его самого, поэтому пришлось глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы упорядочить поток мыслей. – Мне нужно поговорить с Малфоем.

МакГонагалл одарила его усмиряющим взглядом, при этом в ее усталых глазах читалось сожаление о сложившейся ситуации.

– Я знаю. Я это понимаю, как никто другой. Но, сожалею, нельзя. Вам противопоказано видеться.

– Да чушь какая-то! Почему все решают за меня, как мне лучше?

– Это было решение попечительского совета, во главе которого сейчас состоит Молли Уизли.

– Да что с Миссис Уизли такое стало? Она ведь всегда была доброй и благоразумной!

– Она и остается доброй и благоразумной. Просто знаете, Поттер, некоторые жизненные потрясения превращают женщин из храбрых защитниц очага в беспощадных воительниц. Она пережила потерю сына, да, он к нам вернулся, но будем честными, это не совсем тот Фред Уизли. Ее дочь потеряла голос и против желания стала медиумом. Все ее дети постоянно находились в опасности. И поверь, она считает Вас таким же сыном, как и Рональда Уизли. Поэтому сделает все возможное, чтобы уберечь от любого недуга.

Гарри сник. Он прекрасно видел, что директор откровенно ему сочувствовала и действительно хотела помочь. Но даже ее могущество не имело никакого влияния, если дело касалось совета попечителей.

Никто не знал наверняка, но и Кингсли, будучи справедливым человеком, мог в свете последних событий резко поменять свое мировоззрение, так что явно и его рука была приложена в этом деле.

– А обязательно запечатывать Малфоя с Вельзевулом? Нет никаких других способов?

МакГонагалл отрицательно покачала головой, в качестве поддержки положив свою ладонь на плечо Гарри.

– Сожалею, Поттер. Я сделала все, что от меня зависело, и выбрала самый щадящий метод наложения печатей. Поверьте, все могло обернуться хуже.

В этот момент дверь в большой зал распахнулась, и оттуда под конвоем из пяти мракоборцев вышел не кто иной, как сам Малфой.

Удивительно, но он был одет не так вычурно, как раньше, и даже как-то по-магловски: черные, почти облегающие джинсы, обычные спортивные кроссовки и длинная, закрывающая бедра безразмерная черная толстовка с капюшоном на голове.

Гарри слышал от Джорджа, что Малфой мэнор был разнесен несколькими Пожирателями Смерти, незадолго до освобождения Драко. А это означало, что собственных вещей у младшего из семейства почти не осталось.

Также вразрез с догадками, которые строил каждый, кто не знал о нынешнем состоянии Малфоя, блондин выглядел куда лучше, чем тогда в Министерстве. Не было следов увечий, лицо приобрело здоровый (привычно бледный) цвет кожи, да и тело больше не казалось таким истощенным.

Взгляды Поттера и Малфоя в какой-то момент пересеклись, и невидимая, но очень яркая искра метнулась между ними. У Гарри заложило уши от ультразвука, в его голове на секунду усилились ментальные сигналы, и он почти слышал сознание Драко. Но не мог уловить хоть одну разборчивую мысль.

Тот час сердце героя забарабанило так сильно, будто ему напрямую вкололи страшную дозу адреналина. Лицо вспыхнуло румянцем, кровь забурлила в жилах пуще прежнего. Он не мог отвести взгляд, а Малфой, в свою очередь, нарочито томно смотрел в ответ, обдавая пылающее лицо Гарри легким холодом.

МакГонагалл внезапно остановила шествие мракоборцев, жестом приказав им повернуться.

– Господа, Мистеру Поттеру и Мистеру Малфою надо поговорить. Прошу Вас оставить задержанного на пару минут в Большом зале.

– Но профессор, это запрещено!

– В своей школе я решаю, что тут запрещено, а что нет. Мистер Малфой окутан таким большим количеством защитных заклинаний, что любая попытка к бегству или взаимодействию с внутренним монстром просто приведет к разрыву сердца. Так что это безопасно. Или вы не доверяете слову директора Хогвартса?

Спорить никто не стал.

Гарри был безумно благодарен МакГонагалл за то, что, несмотря на беспорядок, творящийся вокруг, она не утеряла способность объективно мыслить и быть лояльной по отношению к тем, кто этого достоин.

Под недоверчивые провожающие взгляды Мракоборцев, Гарри и Драко скрылись в пределах большого зала, закрывая за собой тяжелые затворы.

Гриффиндорец не ожидал, что их встреча состоится так скоро, поэтому даже не придумал, с чего начать разговор. И начал с самой дурацкой мысли, которая возникла.

– Тебя выводят завтракать в большой зал?

– Ну для начала, здравствуй, Поттер, – Малфой невозмутимо стоял напротив, подперев плечом дверной косяк, скрестив руки на груди. – А теперь к твоему вопросу: да, я ем в большом зале, когда все уверены, что тебя тут нет.

– Оу… я просто думал, что тебя держат взаперти в общежитие Слизерина.

– Так и было первые пару дней. А потом МакГонагалл заступилась, меня это, кстати, очень удивило. Сказала, что меня и так ждет неприятных исход, так можно было бы ко мне относиться, как к нормальному человеку эти несколько последних дней.

Вот они и подошли к главной теме. Однако Гарри все еще не был готов обсуждать сложившиеся неприятные обстоятельства. Что-то в горле встало комом, и стянуло всю трахею, вызывая спазматическое желание прокашляться.

Обычно так ознаменовали себя подкатывающие слезы.

Гарри пришлось приложить массу усилий, чтобы не раскиснуть. Он запустил пальцы в свои волосы и растормошил их, приводя в еще больший хаос.

– Черт, мерзко получилось. Хотел спасти тебя, а в итоге подвергнул наказанию по факту ни за что.

– Этого не случится.

– Почему?

– Потому что ты в итоге спасешь меня. Или ты не за этим меня сюда позвал?

Взгляд Малфоя был настолько коварным и пронизывающим, что это вызывало ответное смущений. Слегка помедлив, слизеринец двинулся в сторону Поттера и, оказавшись максимально близко, приложил свою ладонь на прерывисто вздымающуюся грудь брюнета, склонив к нему голову.

Только сейчас Гарри, нервно сглотнув, обратил внимание, что Малфой весьма так выше него, от этого щеки раскраснелись еще сильнее.

– Что ты задумал?

Драко ухмыльнулся, с издевкой поглядывая на смущенного героя.

– Спокойно, приставать не собираюсь. Здесь в большом зале есть некое “подглядывающее око”. Мы сейчас стоим ровно так, что с этого ракурса покажется, что мы просто целуемся, и никто ничего не заподозрит.

Легче или проще от этих слов не стало, наоборот, брюнет ощутил, как ноги стали подкашиваться. Пришлось взять себя в руки, в конце концов, мужик он, или нет?!

– Ты… ты что-то хотел сказать, да?

– Именно. Поскольку твоя тупая головушка не способна стратегически мыслить, я подскажу тебе кое-что.

Малфой склонился и обдал ухо Гарри горячим терпким дыханием

– Я знаю, что хочешь меня спасти. Но одному тебе не справиться. А на мне куча заклятий, которые блокируют магические силы. Поэтому нужна помощь со стороны. Сегодня после полуночи постарайся не идти сразу спать. С тобой свяжется кое-кто очень важный.

– Кое-кто очень важный?

– Да, кое-кто, знающий ответы на все вопросы.

И тут до Гарри резко дошло.

– Неужели, Агнесса?!

Малфой кинул на него расточительный взгляд.

– А ты не такой глупый.

– Но она же сгинула?

– А нет, беру свои слова обратно. Глупый.

– Эй!

– Ладно-ладно. Она должна была тебе сообщить в Лимбе, что переродится в какое-то растение в нашем мире. Подозреваю, что растение будет очень разумным. Скорее всего, даже сможет говорить.

– И это растение в Хогвартсе?

– Даже если нет, что скоро будет. Сегодня ночью должно появиться.

Внезапно двери большого зала с треском отворились, и парням пришлось резко отпрянуть друг от друга.

– Что здесь происходит?! – разгоряченно крикнула Миссис Уизли, появившаяся в проходе.

Гарри готов был сгореть от стыда.

========== Отказ от лечения. Фаза 2 ==========

Миссис Уизли слишком боготворила Гарри, чтобы посметь упрекнуть его в непристойном поведении. Вся вина повисла на Малфое, и, похоже, его это полностью устраивало. Поэтому юному герою со шрамом удалось избежать нелепой ситуации, способной подорвать репутацию.

Да и вообще весь оставшийся день он старался вести себя порядочно, как ни в чем не бывало. Будто никакого разговора с Малфоем вовсе не было. Гарри даже смирился с позицией Гермионы, которую она продемонстрировала в обеденном споре. И сама забыть забыла о перепалке и продолжала общаться с Гарри, как с тем самым лучшим другом, коим он ей приходился последние семь лет.

Вечером, после длительных работ по восстановлению поля для квиддича, ребята собрались в гостиной Гриффиндора. Близнецы приволокли уйму сладостей и напитков из Хогсмида, поэтому устроили небольшой пир из угощений для всех тех, кто трудился не покладая рук. Среди пирующих были и ученики других факультетов, даже Блейз присоединился.

Посидеть долго не удалось, завтрашний день должен был выдаться очень трудоемким и тяжелым, поэтому расходиться начали уже после одиннадцати вечера. Ближе к полуночи в гостинной остались только Рон, Гермиона, Джинни и Гарри. Они сидели у камина на мягком диване из красного бархата с позолотой на спинке и подлокотниках. Джинни нашла способ с помощью палочки и чар превращать внутреннюю речь в вербальные знаки. А точнее, это было похоже на чревовещание путаных мыслей. Однако такой способ общения все равно был проще, чем писанина в воздухе.

– Я уже спать бы, – Уизли-младшая выдала очередное нескладное послание.

Поскольку все уже успели налакаться сливочным пивом, начинало клонить в сон. Рон открыто и очень протяжно зевнул.

– Да, пора бы.

– Я тоже поддерживаю, – Гермиона лениво потянулась всем телом.

– Вы идите, а я наверное еще посижу, – Гарри тоскливо улыбнулся.

Он смотрел на счастливых наевшихся вдоволь друзей и грустно осознавал, что, возможно, он в последний раз видит их всех вместе.

Ведь даже приятный теплый вечер не одурманил его разум и не заставил изменить решение. Все это уловка ностальгии.

Как раньше уже никогда не будет.

– Ты совсем спать не хочешь? – Грейнджер уже привстала с дивана.

– Хочу, но… – Брюнет отчаянно пытался в помутневшем от пива рассудке найти хоть какую-то здравую отговорку. – Завтра очень сложный день для меня. Мне надо все обдумать и подготовиться, хотя бы морально.

Воцарилось молчание. Друзья понимали, что Поттер говорил о предстоящем обряде расщепления уз и перевешивания их на другого человека. Джинни, на чью долю выпало быть тем самым человеком, чувствовала себя до безобразия неловко. Она хотела быть связанной с возлюбленным, но при этом считала, что все ее упрекают, как будто это было ее собственное решение вынудить Гарри на такой шаг. Поэтому, как только разговор дошел до неприятной темы, Джинни быстро написала в воздухе “спокойной ночи” и мигом ретировалась из гостиной.

Ребята не стали это обсуждать, каждый понимал, какое противоречие испытывает на себе девушка, которую завтра навеки свяжут с парнем. Рон поспешил встать и выйти из зоны неловкости, а точнее, обойти диван.

– Гермиона, ты идешь?

Гермиона тут же опомнилась.

– Да-да, иду. Гарри, не засиживайся.

Напоследок улыбнувшись, она собиралась покинуть гостиную, но не сделала даже шага, вдруг застыв на месте.

– Погоди-ка, – ее испытующий немного испуганный взгляд уставился куда-то на грудь Гарри, – Мне кажется…

Она вдруг кинулась на друга и, видимо решив, что пуговицы займут у нее слишком много времени, задрала синюю клетчатую рубашку из мягкой ткани, оголив почти весь торс.

– Ты что творишь?! – Рон был вне себя и напряг свои широкие плечи.

Гарри был шокирован не меньше, но молчал, дожидаясь объяснений от самой виновницы повисшего в воздухе смятения.

Гермиона, похоже, не увидела ничего того подозрительного, что рассчитывала увидеть, поэтому смущенно опустила рубашку и поспешила отойти.

– Прости, я просто… Мне показалось…

– Что? – в голос, недоумевая, спросили парни.

– Неважно, – она быстро махнула рукой. – Померещилось, наверное, пиво в голову все-таки дает.

– А, вот оно что, – Гарри недоверчиво кивнул, но выяснять первопричину странного поведения не стал.

Рон еще с полминуты пыжился, но вскоре перестал придавать значение мелочам и взял Гермиону за руку.

– Спокойной ночи, Гарри, – пожелал он своему другу, и парочка покинула гостиную.

Гарри остался наедине со своими мыслями. И это было для него крайне мучительно. Он смотрел на колышущийся огонь в камине, слушал, как трещат дотлевающие бревна, и его голова в такт точно также трещала от пылающих мыслей. И с каждой секундой становилось все хуже.

Вот вроде, гостиная Гриффиндора, его любимое и такое родное общежитие. Замок, который всегда для него был теплым домом даже в морозные зимы. Друзья и люди, которые окружали его уже несколько лет. И все так душевно, по-свойски.

Но, к сожалению или к счастью, Гарри не ощущал абсолютно ничего. Он был пуст, как тарелка, ненаполненная едой. Или же нет, как грязная тарелка, из которой только что ели пищу и опустошили ее полностью. Он не испытывал ни печали, ни радости. Как будто предстоящий возможный прыжок в никуда – привычное дело. Прям вот каждый день он все бросает и мчится навстречу к неминуемой гибели.

Бросить друзей и дорогих сердцу людей – пфф, да не вопрос, делов-то!

Звучало ужасно. Однако так оно и было. Гарри не чувствовал угрызений совести по поводу того, что может прослыть предателем. Единственное чувство, постижимое для него в данный момент, – волнение перед предстоящим побегом вместе с Малфоем. И Малфой здесь как ключевое слово.

Время перевалило за полночь, за окном померкло дырявое от звезд небо, и комната утонула в темных тонах, ведь даже пламя в камине почти исчезло.

Поттер жутко хотел спать, но продолжал ждать, сам не зная чего. Он так долго сидел неподвижно, что мышцы по всему телу затекли. И когда парень попытался потянуться, что-то сильно защемило в районе грудной клетки, и он глухо закашлялся.

От кашля начало свербеть горло, и сводящий с ума зуд распространился по трахее, кажется, даже задев легкие. Гарри согнулся и попытался дышать равномерно. Постепенно кашель отступил, но жжение в груди не проходило. Наоборот, с каждым вздохом оно усиливалось, и через минуту Гарри начал понимать, что его легкие неистово горят. Мало того, когда он попытался выпрямиться, то не смог завершить действие, так как резко скрутило все мышцы вокруг ребер, заставляя скрючиться, как испуганная змея.

Неприятные ощущения только усиливались, вдобавок кожу одолел противный нестерпимый зуд. Гарри яростно, одним рывком расстегнул рубашку, случайно оторвав несколько пуговиц, и принялся бешено чесаться, непроизвольно раздирая кожу до небольших, но кровоточащих царапин. Хотелось выть, но челюсть свело, и даже рот было невозможно раскрыть.

В какой-то момент Поттер осознал, что его глаза снова “испортились”: четкость изображения вокруг поплыла смазанным пятном, а полумрак вообще делал для него мир невидимым. С трудом поборов желание порвать на себе кожу и почесать мышцы, парень дотянулся до стола и схватил очки, которые носил с собой на всякий случай. И вот этот случай настал. Надев очки, он быстро оглянулся и, не заметив вокруг ничего подозрительного, посмотрел на свое тело, чтобы убедиться, что никаких страшных увечий нет.

Их и не было. Но происходило кое-что другое. Более страшное и необъяснимое. Где-то посередине солнечного сплетения образовался бугорок из приподнятой кожи. Этот бугорок рос и вытягивался вверх. В какой-то момент он лопнул и сквозь бежевый покров начал пробиваться… росток! Настоящий росток, зеленый тонкий стебель вытянулся на сантиметров пятнадцать вверх, выпустив еще парочку стеблей из себя. На возвышающемся конце стебля в мгновенье ока появились чашелистики, а из них пророс пышный бутон.

Гарри с ужасом понимал, что из его груди вырос невиданной красоты цветок с ярко-розовыми, мерцающими в полумраке лунным светом остроконечными лепестками. Он пару раз конвульсивно мотнул головой, но цветок оставался на месте.

Это не галлюцинация.

Зуд и жжение прекратились, и Гарри смог выпрямиться.

Но затем произошло то, что повергло в шок еще сильнее. лепестки сложились в форму человеческих губ и зашевелились.

– Ха! Видел бы ты свое лицо! – цветок ехидно хихикал.

И парень удивленно отметил, что узнает этот голос, отчего по щекам неприятной волной прокатились мурашки.

– Агнесса?

Цветок снова заговорил.

– Надо же, догадался! Должна признать, я думала, ты будешь долго тупить.

Поттер ничего не понимал. Когда Малфой сказал ему о том, что цветок, возможно, где-то в Хогвартсе, он надеялся обнаружить его где-то среди горшков, но никак не на своем теле.

– Какого, мать его, черта? – он ругнулся, не каждый день из него растения вырастают!

– Тихо, не бушуй, – цветок предусмотрительно опустился, на случай, если его “почва” в порыве эмоций попытается вырвать стебель. – Чтобы случайно не оказаться слишком далеко от Хогвартса, мне пришлось использовать твое тело в качестве “горшка”. Я рассчитывала, что ты сам придешь к мысли о том, где я спряталась.

– И как я должен был вообще до такого додуматься?

– Тебя что, не смутило, что зрение у тебя вдруг стало отличное?

– Ну… В меня пытался вселиться Вельзевул, ничего удивительного!

– Да ну! – Агнесса в виде цветка также умела проявлять эмоции и отражать мимику, поэтому лепестки сложились в форму вытянутого в саркастическом изумлении лица. – Ты почти неделю видел все на сто процентов, серьезно? Ты думал, остаточное явление после монстра так может?

– Ну…

Дико возмущало, что какое-то растение явно насмехается над тобой, но Гарри терпеливо поджал губы, чтобы не нагрубить.

– Это я тебе дала зрение, – наконец, пояснило новое воплощение друида. – Поскольку твоя подружка приобрела способность видеть магическую силу, как через рентген, мне пришлось надежно спрятаться внутри, скрывая свою сущность. Моя сила проникла в тебя и стала барьером. Поэтому Грейнджер не заметила ни меня, ни наложенных на тебя чар Непреложного Обета. Хотя буквально полчаса назад, когда я стала постепенно пробуждаться, она чуть не спалила меня. Поэтому пришлось залечь на дно и повременить с выходом на свет.

У Гарри голова пухла от нереальности происходящего, Агнесса способна на многое, и подобные выходки – в ее стиле.

– Супер, теперь ты вечно во мне будешь?

– Не-а, не более двух дней. Потом я начну отделяться, и меня нужно будет срочно пересадить в горшок с землей, как подобает растению.