Текст книги "Obsessio (СИ)"

Автор книги: YumeMatsumoto

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

========== Бесплодное мудрствование ==========

– …Они погибли не напрасно. В отличие от тебя. Потому что ты ошибаешься!

Гарри слышал душещипательную речь Невилла сквозь пелену немой мольбы отчаявшихся товарищей по Хогвартсу, будто бы сам воздух впитывал в себя ауру погибели и разносил частицы зла полю битвы.

Рано, еще рано.

Еще чуть-чуть.

– Ничего еще не кончено!

Вот сейчас!

После боевого клича в исполнение Долгопупса, Гарри в буквальном смысле выскользнул из крепких рук Хагрида, как кот приземлившись на четыре конечности.

Послышалась первая волна восторженных воплей и оханье тех, кто заметил ожившего Поттера.

И вот он, вроде, спаситель.

Но.

Гарри подскочил и стал панически оглядываться. Все это конечно здорово, но с его стороны было совсем не продумано “воскрешаться” без средств защиты. Не с голыми же руками идти на Волан-де-Морта.

“Что же делать? Что делать?!” – мысленно метался он, как вдруг.

– Поттер!

Голос Малфоя рассек толпу и достиг самого дна сознания Гарри, который ожидал получить Авада Кедавру в спину.

Но вместо этого, обернувшись, он ловко перехватил палочку, которую швырнул в его сторону Драко.

Время на раздумья не было, и Гарри перешел в наступление.

Битва закончилась. Много потерь, слез и страданий она принесла. Но все же, мир спасен, добро победило зло, и все счастливы.

Но так ли это?

Действительно ли это победа?

Может просто удача?

Зелье удачи в лице Драко Малфоя. Почему никто не обратил внимание на сей факт, что если бы всеми нелюбимый хорек не кинул бы палочку, то Поттер был бы повторно убит, на этот раз безвозвратно?

Нет, конечно, возможно, кто-то из друзей Гарри успел бы помочь ему до момента, когда Волан-де-Морт мог атаковать его непростительным заклинанием.

Но все же.

Драко не сдал Гарри тогда, в доме Малфоев, хотя явно узнал по лицу своего врага. Драко не стал его убивать в Выручай комнате, хотя на самом деле мог. И он же помог Гарри с палочкой на поле боя.

Безусловно, причины могут быть элементарны: семья, которая боялась Лорда и просто не могла пойти против, сама природная трусость сущности Драко и еще несколько неприятных пунктов.

Но Гарри все равно хотел его поблагодарить. Ведь, несмотря на семилетнюю школьную вражду, именно сейчас Драко изменился в лучшую сторону в глазах Поттера и вызвал некую толику уважения.

Однако сказать слова благодарности лично Гарри не мог. После битвы семья Малфоев попыталась скрыться, но новый министр магии (взявшийся из неоткуда после того как Кингсли, который должен был занять почетное место, исчез, по слухам, в экспедиции по поиску сбежавших Пожирателей) и его подручные, слишком быстро встав на ноги после сокрушительного разлома, перехватили беглецов и отправили их… нет, пока не в Азкабан. В отделение для допросов в министерстве, а после их ожидает суд, который решит дальнейшую судьбу семейства.

Повлиять на ситуацию Гарри был не в силах, новый министр – суровый и скрытный человек, который никого близко к себе не подпускал. Единственное, можно было напроситься на встречу с Драко в пределах министерства, но предлог нужен весомый, или человек влиятельный рядом.

А Гарри… А что Гарри, он стал спасителем, неким мессией для волшебного мира Британии. Но не для нынешней власти, которая почти полностью обновила свой состав и абстрагировалась от непричастного общества.

Это дико бесило Поттера. В кои-то веке он почувствовал себя действительно значимым и мог исправить судьбы людей, которые когда-то по нелепости и от собственного иррационального страха встали не на ту тропу.

Хотя… никакой он не супер спаситель. Эта мысль также гложила парня также часто, как и возникала мысль о своей важности в мире волшебников.

Война меняет людей.

Вот и Гарри, кажется, потерял былую уверенность в своих действиях. В последнее время его мучили сомнения по поводу того, а правильно ли он поступал все это время? Возможно, был шанс обойтись без жертв и потерь? Может, он где-то ошибся с выбором?

А что если..?

– Гарри, ты же упасть можешь! – шутливо укоризненный голос Гермионы заставил Гарри вернуться с небес на землю.

Или из-под земли на землю. Кто знает.

Гарри сидел на подоконнике раскрытого нараспашку окна в гостиной Гриффиндора. Он и еще примерно сотня добровольцев осталась на каникулы восстанавливать Хогвартс после боя.

Гостиная выглядела почти так же, как и раньше: те же деревянные, потрескавшиеся от времени шкафы и полки с книгами, тот же старый камин из могучих булыжников, те же столы и стулья, только вот кресел не хватало, их пока вынесли на время ремонта.

Услышав Грейнджер, парень повернул голову и слабо улыбнулся.

– Не бойся, Гермиона, я выживу в любом случае.

– То, что ты ожил после непростительного, это заслуга воскрешающего камня, и я тебе напомню, сейчас такого артефакта у тебя нет.

Поттер невольно рассмеялся от иронии подруги, однако через секунду, сам того не заметив, потупил взгляд, направляя его на неровный пол, который еще не до конца починили.

– Что такое? – обратив внимание на такой упадок духа, Гермиона подошла ближе и облокотилась плечом о стену рядом с окном. – Тебя что-то гложет?

– Да нет, не особо, – Гарри не хотел говорить на эту тему.

Он сам не понимал, что на него так сильно давит: осознание своей бесполезности, когда он может приносить столько пользы, поствоенный эффект или же эти массивные каменные стены, иногда вибрирующие, как нездоровая память о былых кошмарах, о чужом горе, о мертвых и пострадавших.

– Хотя о чем это я, глупый вопрос, сейчас все испытывают беспокойства, ты, наверное, в особенности.

Гермиона немного помолчала, обратив свой взор в сторону окна. Рама из красного отполированного дерева таила за собой прекрасный вид: оживленная познавшая не одну эпоху человечества река, движущийся в прямом смысле зеленый лес, прозрачно-голубое теплое небо с редкой рябью назойливых перьевых облаков и не менее теплое солнце, которое именно сейчас совсем не доставляло былой радости. Все шло своим чередом, природа была терпима и даже безразлична, а потому продолжала олицетворять умиротворение и привычную цикличность жизни. Ей не было дела магов и маглов, она благосклонна и жестока ко всему.

Что не сказать о магическом мире.

– Гарри, знаешь, сейчас всем действительно тяжело, – спустя паузу, Гермиона продолжила, – все обеспокоены и отчасти потеряны. Но при этом, не теряют надежды, и стараются быть сильными. Я знаю, ты несешь на сердце тяжелый груз из пролитой крови невинных и сотни смертей, которых можно было бы избежать. Но, Гарри, – для того, чтобы добавить убедительности к своим словам, Гермиона взяла темноволосого парня за плечи и легонько потрясла, – что случилось – то случилось. Произошедшее нам не изменить. Нам остается только взять себя в руки и сделать все возможное, чтобы такого ужаса больше не повторилось. Вон, даже Рональд. Он потерял близкого человека, ему тяжело, и ты сам знаешь, что во сне он зовет брата. Но при этом он старается веселиться, улыбаться и не унывать.

– Рон стал сильнее, и это точно.

– Вот именно! И ты найди в себе силы все это пережить и отпустить. Ты ни в чем не виноват и все сделал правильно.

– Да ни в этом проблема, на самом-то деле.

Гарри раздосадовано выдохнул и, аккуратно отстранив от себя руки Грейнджер, спустил ноги на пол. Он хотел встать и выйти из гостиной, чтобы избежать нежеланного разговора, но ступни пристыли к деревянной поверхности, по телу быстрой волной прокатилась неистовая тяжесть, и тут парень понял, что его беседа с настойчивой девушкой неизбежна. И, вероятнее всего, просто необходима.

Как же его раздражали эти гриффиндорские замашки окружающих в последнее время. Отвага, самоотверженность, сила духа, держать всю скорбь глубоко внутри, дабы не расстроить ближнего своего и позволить упасть духом. Бред.

– А в чем же тогда проблема? – почти шепотом осторожно спросила Гермиона, заметив перемену в настроении. – Что тебя может беспокоить сильнее, чем смерть, произошедшая с невинными?

– Смерть, которая еще может произойти, – каким-то загробным голосом ответил Гарри. – Или, возможно, дикая несправедливость, которая повлечет за собой страдания для тех, кто на самом деле не достоин такого отношения.

Гермиона нервно сглотнула. Ей ужасно не нравился серьезный Гарри, ничего хорошего это не сулило.

– Объясни.

– Сейчас все выглядит так, будто беда миновала, все в безопасности и впереди светлое будущее. Враг повержен, его приспешники там, где им место – в Азкабане. Но вот только не всем место в этом ужасно месте.

– Ты это.. про Малфоев?

Гарри осознал, насколько возмутительно и неправильно могла прозвучать фраза для других людей, поэтому, потупив взгляд, непроизвольно сгорбился, все-таки встал с окна, прошелся вдоль гостинной и остановился рядом с огромным портретом Альбуса Дамблдора во всю стену. Казалось, даже профессор смотрел с долей осуждения.

– Я имел в виду, что да, они должны быть наказаны, но не так, как все.

Грейнджер была неглупой и прекрасно понимала, к чему ведет ее друг, однако не спешила делать выводы. Она медленно прикрыла створки окна, будто бы кто-то посторонний мог случайно узнать постыдную тайну, и спросила:

– Чем же Малфои отличаются от остальных Пожирателей Смерти?

Прежде чем ответить, Поттер хорошенько продумал дальнейшие речевые обороты, чтобы ненароком не спровоцировать подругу на очень долгую дискуссию, что она так отчаянно любила.

– Нарцисса заметила, что я ожил, но не выдала меня Волан-де-Морту, если слухи не врут, то Люциус пытался всячески отговорить Темного Лорд от нападения на Хогвартс, однако не смог из-за собственной слабости и трусости. Но пытался. И Драко… иногда мне кажется, что он…

–…вероятно, спасал тебя ни один раз в течение этих семи лет? – неожиданно закончила фразу Грейнджер, обернувшись.

Гарри удивился, что их мысли совпадают, поэтому тут же оглянулся, столкнувшись с весьма строгим выражением лица Гермионы.

– Я тоже об этом думала, Гарри. Недавно, у меня словно мир перевернулся, почему-то показалось, что Драко никогда не был нашим врагом на самом деле. На секунду показалось. Потом прошло. И вот сейчас.

– Я не говорю о том, что он нам не враг. Скорее, он просто не заслуживает Азкабана. Он же никого не убил.

Зеленоглазый спаситель словно сам себя убеждал в логичности своих умозаключений. Или же просто не хотел соглашаться со своим подсознанием, которое, похоже, непроизвольно за семь лет сопротивлений все же впитало в себя расщепленные остатки души Темного Лорда.

Слова исчерпали себя. Погрустневшие Поттер и Грейнджер безмолвно смотрели друг на друга, пытаясь понять, когда их беседа ушла в такое безнадежное русло.

– Мы… – Гермиона замешкалась, но, набравшись решительности, все же произнесла то, что давно считала нужным, – мы можем с ним поговорить. Или с управляющими министерства…

– Зачем? Они нас не послушают. Есть метка, а метка – для них доказательство. Поверь, если бы Снейп был жив, он бы тоже загремел. С новым Министром все строже и сложнее.

Зачем он это говорит, когда на уме другое? Поттер не понимал. Типичный человекообразный крестраж, не способный жить единой душой.

– Разве тебе не интересны истинные намерения?

Грейнджер знала о двуликом сознании, потому пыталась докопаться до истоков.

– Нет, – слишком резко оборвал ее Гарри, будто коснулись запретной темы, – не интересно. И вообще, скоро обед, пойду Рона искать.

С этими словами Поттер поспешил удалиться из гостиной так быстро, что задержать его не представлялось возможным.

Опять бежит. Хотя раньше такой трусости за ним не было замечено.

И только Гермиона понимала, что ситуацию нельзя так оставлять.

========== Неуместные агрессивные мысли ==========

– Господин Министр, а зря о Вас такие слухи ходят, что Вы – нелюдимый и строгий, Вы совсем не такой! – Гермиона включила все свое обаяние и всю свою смекалку, что только имелось у нее в багаже знаний.

Попасть на прием к Министру ей не составила никакого труда: новый министр, ранее возглавлявший департамент магии и колдовства в Болгарии и прибывший на место погибшего главы в Англию по поручительству Каркарова, когда вышло официальное подтверждение о пропаже целой экспедиции под руководством Кингсли, имел слабость к особо одаренным ученикам. А так как Гермиона числилась в списках студентов, которые планируют защищать диссертацию для звания Доктора магических наук, она была для Георги (так звали его – Георги Марев) золотой жилой его благоговения перед особо умными.

Поэтому она сидела в его кабинете в министерстве и принимала из его рук чашку наваристого чая из сушеной розы и лаванды.

– Приятно слышать такие слова от Вас, мисс Грейнджер, – высокий, немного сутулый мужчина в военной форме учтиво поклонился и улыбнулся во все свои золотые зубы.

Говорили, что ему не более тридцати пяти лет, но видимо жизнь его так помотала, что выглядел он на все пятьдесят: были и морщины, и мешки под глазами, и сухие черные волосы, спутанные в нелепый хвост на затылке, среди которых уже проглядывалась седина.

– Так Вы еще такой чудесный цветочный чай предпочитаете! – Гермиона продолжала нахваливать министра, дабы максимально влиться в доверие.

Георги, не смывая довольную улыбку с лица, взял со стола еще один чайник размером с молодой кокос и налил из него какую-то сине-зеленую жидкость в свою кружку в форме черепа какого-то рогатого скота.

– На самом деле это чай для гостей, а именно для дам. У меня же свой особый напиток, который вряд ли кому-то придется по вкусу, слишком уж лечебный, так сказать.

– А я бы попробовала.

– Не стоит, поверьте.

С этими словами Георги почти залпом выпил все содержимое своей чашки. В какой-то момент Гермионе показалось, что его внезапно передернуло.

– Так зачем Вы пожаловали к нам, мисс Грейнджер? – поинтересовался министр, присев за стол напротив гостьи, грохнув емкостью уже без жидкости в ней по деревянной поверхности.

Гермиона аккуратно, как подобает девушке, отпила чай и поставила белую глиняную чашку на блюдце. Собрав руки в замок, она пыталась настроиться на серьезный и максимально осторожный разговор.

Главное было теперь не потерять нить доверия и не сказать лишнего.

– Понимаете, мистер Марев, я пишу научную работу, тема которой касается непосредственно Пожирателей Смерти.

– Да что Вы!

Министр действительно был удивлен и явно испытывал неподдельный интерес.

– Да, меня очень волнует психология поведения и жизни Пожирателей: что ими ведет, что они чувствуют, чем и как живут, что кроется под их мотивами. Почти все Пожиратели Смерти либо мертвы, либо находятся в Азкабане, куда мне соваться точно не следует, а ведь так хочется переговорить с ними тет-а-тет!

– Вас интересует семья Малфоев? Вы ведь за ними пришли?

Министр оказался догадливым. Гермиона поджала губы и осторожно кивнула, надеясь, что не слишком рано подошла к теме в открытую.

Ох, по лезвию ножа ходишь, Грейнджер.

– Правда, не вся семья. Только Драко Малфой. Мы, в конце концов, хоть и не были друзьями, но учились в одной школе. С ним разговор пройдет куда легче, я думаю.

Георги озадаченно развел руками.

– Ну, не могу гарантировать, что разговор вообще может состояться, Малфой-младший после допросов чувствует себя неважно.

– Но попробовать-то я могу?

Напористость Гермионы Министру очень нравилась. Поэтому через секунду с улыбкой он произнес:

– Конечно, мисс Грейнджер, следуйте за мной.

Драко ненавидел всех.

Не той ненавистью, что испепеляет города и расчищает улицы от трупов. А той, что возникает, когда инвалид сидит в коляске, а вокруг все прыгают, бегают, веселятся. Когда больному раком говорят, что нет денег на лечение, и оставляют просто медленно и мучительно умирать. Когда нет сил встать, а тебя еще и могильной доской прибивают к земле.

Беспомощная ненависть.

Драко ничего не мог поделать. Он был надежно прикован к жесткому деревянному стулу с кожаной обивкой на сиденье и спинке. Руки, ноги, туловище, даже голова – все было зафиксировано металлическими жгутами, а поверх всего наложили дополнительное барьерное заклинание, чтобы парень точно не вырвался.

Хотя, будь даже такая возможность, Драко не смог бы.

Сил не оставалось, истощенное тело повисло на деревянной опоре и отказывалось функционировать в принципе.

Малфой-младший просто сидел. Взирал в заплесневевший от сырости болотно-зеленый потолок сквозь отросшие пряди белых, как поверхность мемориальных камней, волос и задавался одним и тем же вопросом: за что?

Он ведь даже помог этому никчемному спасителю, а в итоге… Поттер, чтоб его разразил крик мандрагоры, на свободе, купается в лучах славы, а Драко и его семья обречены на муки.

Уж не лучше ли было повиноваться Волан-де-Морту и навеки вечные погрязнуть во тьме и скорби?

Кто знает.

Да и ничего уже не изменить.

Мрачные стены комнаты допросов, также выкрашенные в гнильно-зеленый и не укрытые ничем, кроме трещин и прорастающей от сырости и антисанитарии плесени, так и продолжат сдавливать крошечное по сравнению с размерами Вселенной сознание Драко до тех пор, пока он совсем не потеряет рассудок.

Но ведь за что? Почему так всегда?

Любое действие Малфоя, направленное на Поттера, каким бы оно ни было, всегда обращается катастрофой для него самого.

Он совершил глупую ошибку семь лет назад, и после этого проклятье следовало за ним попятам, наседая, погружаясь глубже в потемках души и без того оскверненного своей же кровью Драко, с каждым его последующим действием отламывая кусочек живого, превращая юного парня в бесхребетное оружие Темного Лорда.

Думаешь, Поттер, это ты был проклят? Нет, скотина ты гриффиндорская, ты был лишь переносчиком, заражающим всех, кто как-либо касался тебя. Лучше бы ты сдох тогда, в лесу, лучше бы ты сдох при рождении, лучше бы тебя не было! Ненавижу! Ненавижу!

Драко ненавидел Поттера. Ненавидел только за то, что тот спас всех. Кроме него.

Как и всегда.

Лишний.

Металлическая дверь в комнату со скрипом приоткрылась, и Драко на автомате зажмурился, готовясь к очередным пыткам, ведь к нему могли заходить только его мучители.

Но ничего не происходило. В комнате кто-то был, но не двигался и не подавал никаких признаков агрессии.

Малфой с трудом разлепил тяжелые веки.

– Какого Мерлина! – жалобно протянул он, скуля как подбитый зверь.

Уж лучше уроды из министерства, чем эта рыжая грязнокровка.

– И тебе доброго вечера, Малфой.

Гермиона не смогла произнести ничего разумнее и уместнее. Ее поверг в шок внешний вид бывшего врага: тело исхудало и будто бы просвечивало все органы и кости, белое одеяние, которое обычно используют в магловских психбольницах, весело на нем, как символ порабощения Пожирателей, на руках всплыли взбухшие синие вены, лицо истощилось, щеки впали, отчего острые скулы проглядывались еще сильнее, а глаза… стали совсем безжизненные. Мутные, прозрачно-серые, цвет слабых недождевых туч, которые только создают видимость мрачности. А внутри – пустота.

– Вечер? – голос Малфоя звучал истерично. – Серьезно? Ты думаешь, я за временем слежу?!

– Надо же было с чего-то начать.

Гермиона несмело подошла к Драко ближе, отчего тот импульсивно дернулся, словно зашуганный щенок.

– Не бойся, я не наврежу тебе.

– Ага, с трудом верится.

– Могу дать непреложный обет.

Малфой замолк. Его тошнило, в прямом смысле переворачивало все внутри от присутствия рядом одну из самых нежеланных личностей. Какая-то невиданная паника охватила разум, хотелось, чтобы эта наглая девка скорее исчезла.

– Ты посмеяться надо мной пришла, да? Посмотреть, насколько я жалок и повержен? Ну смотри, смотри! Не забудь фотоотчет сделать для своего поганца Уизела, я уверен, он заценит!

– Малфой, слизень тебе в глотку, да заткнись ты! – Гермиону определенно раздражало выходящее из канона ее собственного представления о мире поведение Драко.– Я по делу пришла, разговор есть.

Блондин быстро остепенился. Хотя его и знобило, как гриппозника, и где-то над ребрами томилось желание сдохнуть от чьего-нибудь непростительного заклятия, однако, заявление Грейнджер его напрягло и вызвало некий интерес.

– С чего это ты решила, что я буду с тобой говорить? – стараясь вернуть себе хоть в какой-то степени статус высокомерного парня, Драко придирчиво хмыкнул.

– Потому что от твоего ответа будет зависеть способ, которым мы попытаемся тебя отсюда вытащить.

Сомнительно звучало. Малфой с презрением и недоверием покосился на представительницу нелучших кровей, и получилось у него это слабовато. Мимика лица совсем не слушалась..

Вытащат они его, ага, конечно. Хотели бы, давно бы помогли.

Хотя… Поттер же как-то, несмотря на опасность, спас Драко из огня.

Черт разберет этих героев.

– О чем ты хочешь поговорить?

Гермиона сделала еще один шаг вперед, оказавшись почти вплотную к Малфою. Это будто придавало уверенности и помогало чуть возвыситься над белобрысым Хорьком, чтобы хоть как-то игнорировать его непроизвольные оскорбления.

– О причинах.

– Каких?

– Почему ты это сделал.

– Что “это”? Мисс всезнающая репка, будьте добры не говорить ребусами, это облегчит нашу беседу.

Спокойно, спокойно, только бы не ударить его по наглой морде.

– Почему ты помог Гарри и кинул ему свою палочку в помощь?

На секунду на лице Драко застыла немая растерянность. Его словно застали врасплох компрометирующим вопросом, как обычно это делала Рита Скитер. Но в следующий миг его суровая гримаса преобразилась ехидным оскалом.

– Не думаешь ли ты, Грейнджер, что я в добродетели подался?

– Не думаю, и вряд ли вообще когда-либо смогу такое предположить.

– Вот и умничка, хоть где-то твоя головушка тебя не подводит. – Малфой чуть не расхохотался, когда увидел, как Гермиону передернуло, а значит, его иголочка достигла нужной цели. – Расслабься, наивная. Тайных замыслов тут нет. Просто мать всучила мне палку в руки, ну и я, даже не думая, просто швырнул ее нашему всемогущему спасителю.

– Ради семьи значит?

– Ради выживания.

Гермиона на миг замолкла. Взгляд у нее стал каким-то испытуемым и пронзающим, как рентген до костяного покрова.

– А ты уверен, что нет никакой подоплеки? Подводных камней?

– Что ты несешь, женщина?

– Понимаешь, вот есть у меня предчувствие. Не знаю, замысел ли это вашей странной семейки или твой личный, но я чувствую, что в этом обычном жесте “доброй воли” есть что-то таинственное и очень важное.

Малфой, негодуя, закатил глаза.

– Я что, совсем не могу помочь? Это сразу становится чем-то из ряда вон выходящим?

– Не в этом дело, Малфой.

Гермиона загадочно ухмыльнулась и запустила руку в широкий рукав черной мантии, что очень напрягло самого Драко.

– Что ты..?

– В Министерстве нельзя трансгрессировать и использовать магию, недопустимую в тех или иных зонах. Это комната допроса, и здесь используются не самые простые методы. Думаю, это заклятие в списке допустимых.

– Эй, грязнокровка, ты что удумала?

Гермиона одним рывком изъяла из укрытия свою волшебную палочку и направила ее на Малфоя, который, в свою очередь, испуганно заметался, не в силах освободить себя от оков.

– Я обещаю, больно не будет. Но это малость неприятно, и оставляет мерзкий осадок, словно у тебя в желудке голыми руками покопались.

– Грейнджер, не смей это делать! Ты слышишь?!

– Прости меня, Малфой. Я должна добраться до сути.

Драко беспомощно вжался в спинку стула и умоляюще взвыл.

– Прошу, не надо…

– Легилиментс!

– Не-е-е-е-ет!!

Гермиона хладнокровно взмахнула палочкой, и ядовито-зеленая вспышка света впилась в сознание обезоруженного Малфоя.

========== Овладевающие представления ==========

Грейнджер беззвучно, как это бывает во сне, закричала, когда все ее сознательное “я” рвануло вслед за вспышкой, и незримая черная дыра души Малфоя затянула ее в горизонт событий. Девушку будто выжали из тюбика зубной пасты в вакуумное пустое пространство. Оно представляло собой идеально белый лист, который постепенно, начиная с условной середины, стал обгорать, заполняя окружение реальными объектами до боли знакомого помещения.

Гермиона рухнула прямиком в еще целый и ничем не тронутый коридор перед главным залом Хогвартса. Только вот цвета были какими-то тусклыми, под фильтром сепия. Может, цвета не было и вовсе, и их допридумало собственное когнитивное сознание.

Грейнджер огляделась: ни души, слишком тихо. Она вытянула руку, чтобы дотронуться до каменного шара на поручнях лестницы и убедиться в его реальности, но окружение, как застывшее желе вздрогнуло рябью и отпружинило пальцы. Эффект надетых наизнанку носков – вся вселенная носит этот предмет одежды, но не человек, который их надел. Очень странная теория, но именно так Гермиона ощущала себя в сознании Малфоя.

Главное не забывать, что это всего лишь заклинание.

Двери-ворота большого зала отворились, оттуда легкой вальяжной походкой вышла профессор МакГонагалл, цокая небольшими каблучками аккуратных черных туфель, и встала у самой первой ступеньки лестницы сверху. В следующий миг двери моментально захлопнулись, и сразу же снизу раздался гул чьих-то звонких голосов и приглушенного топота. Звук приближался, и через мгновение Гермиона узрела толпу первоклашек, поднимающихся по каменным лестницам, среди которых были… она, Рон и Гарри. Еще совсем маленькие, зеленые, когда только-только познакомились.

У нее сжалось сердце от непроизвольной ностальгии. Первый курс, как-никак. Отсюда все и начиналось.

Профессор, дождавшись, когда вся делегация остановится, поприветствовала первокурсников, произнесла небольшую вступительную речь и ненадолго отошла.

– Значит, это правда, что говорили в поезде? Гарри Поттер приехал в Хогвартс.

Гермиону как током прошибло, она тут же повернула голову на знакомый мерзкий голос и нашла глазами белобрысую макушку.

Малфой.

В этот момент от юного будущего слизеринца отскочила искра и точным прицелом попала Гермионе в солнечное сплетение. Девушка охнула и инстинктивно согнулась. Но ни от боли, нет, она вообще ничего не почувствовала. Скорее просто от неожиданности.

Осознав, что опасность миновала, Грейнджер выпрямилась и продолжила наблюдать до боли знакомую картину: вот Драко представлял своих друзей и себя, вот немногословно унизил Рона, вот уже протянул руку к Гарри. И вот этот же Гарри отказал ему в дружбе, не пожав руку, бросив только сухое “обо мне тоже можно сказать неправильный”.

Щелчок, треск, будто кости хрустят под ударом молотка, разрывающий сознания белый шум, боль, рев о помощи, болевой толчок в грудь. Гермиона вновь согнулась, только в этот раз уже от сковывающей ее боли и внутреннего крика. Она ощущала, как ее тело начало трескаться, подобно разбитому фарфору, и осыпаться. Со звонким грохотом на пол упал осколок, в прямом смысле осколок ее тела, оставляя после себя пустое пространство. Она в оцепенении таращилась на эту окаменевшую часть себя пару секунд и перевела испуганный взгляд на Малфоя. Он тоже трещал по швам. Он тоже начинал терять частичку себя.

Гермиона не успела прийти в сознание, как пространство снова всосало ее в себя и выплюнуло в следующее воспоминание. Второй курс, квиддич. Малфой заметил, что шар-вышибала сошел с ума, и пытался сам максимально безопасно скинуть Гарри с метлы, либо просто обогнать, думая, что шар следует только за тем, кто охотится на снитч. И вот сам неудачно упал. И вот еще один осколок.

И это же второй курс. Ученики змеиного факультета обсуждали “наследника Слизерина”, и Драко всячески оскорблял Поттера, доказывая всем, что такой слабак просто не может быть наследником, хотя сам просто пытался защитить гриффиндорца от нападок своих же сокурсников, которым только повод дай.

Третий курс. Что на уроке у Хагрида, что на холме перед несвершившейся казнью Клювокрыла, Малфой начинал перепалку, только потому что замечал в округе черного огромного пса, который был нацелен напасть на Гарри (как в итоге оказалось, Сириус охотился на крысу, но со стороны то выглядело по-другому) и таким образом заслонял собой “врага”.

Еще осколки.

Четвертый, пятый… Все столкновения, все случайные удачи Поттера были неспроста.

Шестой… Малфой рыдал в туалете перед зеркалом, когда понимал, что не может убить Дамблдора. И тут как не вовремя появился Гарри. И Гермиона видела, что несмотря на отрицательную первичную реакцию, Малфой на самом деле хотел попросить помощи у Поттера, чтобы тот просто вытащил его, вытащил из этого дерьма, просто взял и хотя бы раз помог, несмотря на вражду, несмотря на попытки прибить друг друга. Но вместо помощи он получил “заклинание против врага”, и истекал собственной кровью, валяясь, как бездомная шавка, в луже на полу.

Гермиона трещала и тлела, как полено в костре.

Дом Малфоев. Драко осыпался, как горб дюны во время шторма, он не мог и не хотел сдавать Гарри приспешникам Лорда, хотя прекрасно узнавал знакомые черты лица, несмотря на уродующее заклятие.

А тот момент, когда в Выручай-комнате Крэбб шептал Драко, чтобы тот скорее прикончил Поттера, зашуганный Хорек стоял и бездействовал, разваливаясь как старая трухлятина, не в состоянии навредить человеку, о котором на каждом углу кричал, как о самой вражеской личности на свете.

А на поле финальной битвы, когда Хагрид держал на руках будто бы мертвого Гарри, от самого Малфоя почти ничего не осталось. И в момент, когда спаситель свалился с рук великана, остатки души белобрысого врага вдруг замерцали надеждой и облегчением, именно тогда мать передала Драко его же палочку, и он без сожаления отдал ее Поттеру. А вместе с ней и последний осколок самого себя.

Гермиона почти задыхалась, невозможно вынести всю ту сердечную боль, что с виду высокомерный и надменный выскочка таил и прятал от чужих глаз глубоко в подсознании. Что его и добило.

И не только это.

Одним вихрем сквозь пустоту, образовавшуюся в Гермионе, пронеслись воспоминания о семье Малфоев, в которой не было места любви, нежности и тепла. Только животрепещущий обжигающий сознания холод, обвинения, унижения, вечные указания “нельзя”, “ты должен”, наказания за “неуспешность”, подчинение и безысходность. А следом повалились еще более темные времена, когда Драко получил метку. Темный лорд не просто издевался, он испытывал юного Пожирателя смерти на прочность, истязал его и без того изнеможенное тело не только мучительными заклинаниями. Он надрезал бледную кожу на руках, груди, животе, затем опрокидывал лезвие ножа глубже, пуская наружу горячую кровь, он в прямом смысл рисовал на всех частях тела, шрамированием создавая шедевры из кровавых рисунков. А потом залечивал раны и все по новой. Он отрубал на руках Драко пальцы обычным затупившимся ножом, медленно, один за другим, позволяя жертве испытать весь спектр болевого шока, начиная от обычного жжения и покалывания, заканчивая неистовой агония. А затем наращивал новые, и так по кругу. Он заставлял Малфоя-младшего пить чужую кровь, бедняга кашлял от того, что человеческий мерзкий сок сворачивался прямо в горле, блевал всякий раз, когда что-то подобное только попадало на язык, но все равно пил.