Текст книги "It Take A Village (ЛП)"

Автор книги: Waterbaby134

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– Я знаю, – раздраженно сказал Джош, – Мне нужно знать, когда она вернется, чтобы мы могли договориться, когда она приедет и заберет свои вещи.

– В смысле?– повторил Касл с большим удивлением.

– На следующей неделе у меня миссия «Врачи без границ», – продолжал Джош, – Я направляюсь в Эфиопию. Я не знаю, как долго ещё про-буду в городе, так что ей лучше как можно скорее в.

Конечно, Мистер Доктор-Герой снова отправился спасать мир, даже не подумав о своей девушке. Хотя сам Касл был бы счастлив увидеть, как Джош отправляется на другой конец света и, предпочтительно, оста-ется там навсегда, он знал, что Кейт будет больно, ведь он ти продолжал то приходить, то уходить.

-А как она относится к тому, что ты уезжаешь?– спросил Касл.

–Я ее еще не спрашивал.

Касл чуть не задохнулся от гнева. То есть, мало того, что он её бросает, когда вздумается, ему даже не хватает порядочности сказать ей об этом? Она заслуживала лучшего.

– Она не знает?– требовательно спросил Касл, – И что, ты собирался ей из самолёта СМС написать?

В голосе Джоша послышалась заминка.

– На самом деле это уже не ее забота.

–О чем ты говоришь?

Последовала долгая пауза.

– Касл, мы с Кейт расстались. Разве она тебе не сказала?

– И когда же?– спросил Касл, переваривая эту неожиданную информацию.

– Вчера вечером, – ответил Джош. Услышав ошеломленное молчание Касла, он продолжил, слегка удивившись: – Ты серьезно? Не знал? Я думал, ты узнаешь, как только мы закончим разговор. Она тебе все рассказывает.

– Черта с два, – сказал Касл, – Я вижу только верхушку айсберга. Она много чего скрывает от меня.

– Ну, поверь мне, ты получаешь гораздо больше, чем я когда-либ, – с горечью сказал Джош, – Цени это.

Как ни странно, Касл почувствовал, что его враждебность к Джошу начала угасать, как только он услышал о разрыве. Внезапно кардиолог перестал быть самодовольным, титулованным «принцем», крадущим Беккет монстром, каким он представлял его. Угроза исчезла.

– Мне очень жаль, – сказал он.

– Вовсе нет, – сердито возразил Джош. – Не вешай мне лапшу на уши, Касл. Ты же ведь всегда на это рассчитывал, не так ли? Я исчезну со сцены, а ты снова предоставишь Кейт самой себе.

– Ну да, – согласился Касл, – Но я знаю, каково это – потерять ее, Джош, и мне совсем не нравится, что это происходит с тобой.

Ну, может быть, он и получал от этого некоторое удовольствие, но он ведь не собирался этого говорить, правда?

– Если уж быть честным, то именно я положил этому конец, – сказал Джош.

– Это почему же?– спросил Касл. Если удача когда-либо настолько улыбалась ему, чтобы рядом была такая женщина, то явных причин отказаться от Беккет у него не было, так что же заставило Джоша сделать этот выбор?

– Я устал, – вяло сказал Джош, – Ссоримся, почти не видимся. И вооб-ще, надоело мне всё время быть на вторых ролях.

– После работы?

– После тебя.

– Меня?– повторил Касл, убедившись, что все правильно расслышал, и его сердце радостно забилось.

– Мне в её глазах с тобой не тягаться, Касл, – сказал Джош, – И я больше не буду пытаться.

– Но ты же доктор, – сказал Касл, сбитый с толку этими словами, – Ты спасаешь жизни и разъезжаешь на мотоцикле.

– И некоторым этого было бы достаточно, – сказал Джош. – Но не для Кейт. Ты можешь дать ей то, что не могу дать я.

– Остроумный ответ?

– Время. Я не могу позволить себе роскошь работать по свободному графику, как ты. Ты хоть представляешь, сколько раз я менял смены, желая провести хоть немного времени вместе, а она отшивала меня, потому что намечается что-то там с тобой?

– Прости.

Джош снова разочарованно вздохнул.

– Послушай, тут никто не виноват, просто все так сложилось. Пора уже нам перестать притворяться.

– Я попрошу ее перезвонить тебе, – сказал Касл, которому не терпелось положить конец этому странному разговору. Из всех людей, с которыми он когда-либо надеялся поговорить по душам, Джош был бы последним.

– Спасибо, Касл, – сказал Джош, – И сделай одолжение, береги её, хо-рошо? Я никогда не хочу больше видеть ее на своем операционном столе.

– Я сделаю все, что смогу.

Касл повесил трубку в тот самый момент, когда Беккет вернулась в комнату с чашкой свежего кофе. Ее глаза остановились на телефоне, который он держал в руке.

– Касл? Что ты делаешь с моим мобильником?

Он протянул его ей, не сводя с нее глаз. Теперь она была одна. Он был одинок. Это может быть их шанс. Но он должен был позволить ей сделать первый шаг. Она даже не знала, что ему всё известно, и Джош все еще называл это квитами. Поэтому, как бы сильно в этот миг он не хотел снова обнять ее, он знал ? надо подождать.

– Касл?– снова сказала она, выдернув его из задумчивости.

– Тебе позвонили, – сказал он ей, – Перезвони.

Только когда вечером Лисбон вернулась домой и села перед телевизо-ром смотреть новости, она наконец-то смогла обратиться к тому, что мучило ее весь день.

Нет, не ребра, она приняла больше аспирина, и решительно не думала об этом.

Джейн крепко обнял ее. Почему? Он, конечно, известный обнималь-щик, но почему именно в этот момент, и почему перед Каслом и Бек-кет?

И только когда начался спортивный репортаж, до нее наконец дошло. Она бросилась в спальню и обнаружила брошенную на кровати куртку, в которой была сегодня. Она шарила по карманам, пока не нашла его; записку, которую он умудрился сунуть туда без ее ведома:

«Не могу сказать это в присутствии Касла и Беккет, но это ты, Лисбон.

Я не вынесу, если потеряю тебя.

Дж».

Она дважды перечитала две строчки, сглотнула и снова перечитала. Затем она бросила бумажку в мусорное ведро.

Что она сделала в своей прошлой жизни, чтобы заслужить такое? Должно быть, она была серийным убийцей или кем-то еще, чтобы ей в наказание достался такой непредсказуемый и чертовски безумный мужчина. Как ей поддерживать профессиональные отношения, когда он ходил вокруг, оставляя такие милые маленькие записки? Как она могла устоять перед ним, когда он мог быть таким милым и заботливым, ког-да хотел, весь в оболочке обаяния, с улыбкой, которая даже монахиню способна подбить на грех?

О, как же она его ненавидела! Придурок, ублюдок, воплощение дьявола!

Но, одновременно, как же она любила его!

Господи, как же ей хотелось выпить!

========== Часть 13. ==========

Через двадцать минут, выпив глоток текилы, Лисбон снова натянула рабочую одежду и схватила ключи от машины. Только две вещи могли заставить ее встать с постели и вернуться в офис в это время ночи: новое дело и Чертов Патрик Джейн.

Она чуть быстрее, чем следовало, бросилась на водительское сиденье, отчего у нее слегка заболели ребра. Она на мгновение заколебалась. Возможно, это была не такая уж хорошая идея. Просто доехать до дома было уже сама по себе испытанием, поскольку ребра ныли всякий раз, когда она поворачивала руль или переключала передачу.

Может быть, это подождет до утра.

Но как только она об этом подумала, ее руки сами собой завели двига-тель. Очевидно, ее подсознание хотело, чтобы она справилась с этим, пока она все еще была в силе и злилась. Он говорил ей кричать на него, швырять вещи, обзываться, делать все, что угодно, чтобы заставить его прекратить играть с ее эмоциями, как будто они были его личными иг-рушками.

Если она подождет до завтра, то успокоится и решит, как обычно, все «убрать под ковер». Нет, она должна встретиться с ним прямо сейчас.

Она вернулась в КБР, припарковалась на своем обычном месте и снова вошла в здание. Ночной сторож, лес, поднял бровь, когда она проходи-ла мимо него.

– Вы поздно вернулись, агент Лисбон, – сказал он, – Забыли что-нибудь?

«Если бы только», подумала она про себя. Ей очень хотелось забыть об этом. Насколько проще была бы ее жизнь, если бы она могла просто стереть из нее Патрика Джейна?

Гораздо проще, но и гораздо менее интересной. Предпочитала ли она, постоянную битву умопомрачительной скуке? Может быть, ей нужно меньше бумажной работы или меньше смеха? Больше выговоров от начальства или больше времени подумать о том, какой вопиющий беспорядок был в ее жизни?

Непростое решение.

Она поднялась на лифте наверх и вышла в темное и тихое помещение для персонала. Она прошла через комнату и обнаружила Джейна, как и ожидалось, растянувшемся на коричневом диване, спящего, как ангел.

Она заколебалась. Может, ей не стоит будить его? Видит Бог, ему ну-жен отдых, и она не должна лишать его нескольких часов драгоценно-го сна, которые ему удалось получить.

Она изучала его взглядом в слабом лунном свете, просачивающемся в окно. Даже во сне он выглядел не полностью умиротворенным, а слег-ка хмурился, а его руки и ноги были расположены под странными, да-леко не удобными, углами. Она гадала, собирался ли он вообще спать или просто хотел присесть на минутку, прежде чем потерять сознание от полного изнеможения.

Продолжать в том же духе было невозможно. Он не мог больше так жить. Это начинало сказываться на нем физически, а, в конечном сче-те, и морально. Даже такой блестящий ум, как у него, не мог бесконечно находиться в таком сильном стрессе и напряжении. Рано или поздно он сломается.

Он вздохнул, пробормотал что-то невнятное, и Лисбон ощутила в гру-ди уже знакомый легкий трепет от любви к нему. Это был плохой знак; теперь она смягчилась, и через несколько минут она бы потеряла свою подпитываемую гневом браваду, рожденную его запиской, и вернулась бы к обычным телячьим нежностям. Если она и собиралась сегодня вечером вести этот разговор, то только сейчас, пока в ней еще оставалось хоть немного гнева.

Она протянула руку и включила лампу на столе Чо – он был ближе все-го. Джейн мгновенно проснулся от внезапного освещения комнаты, резко выпрямившись и настороженно оглядываясь по сторонам, словно выискивая возможную опасность. В конце концов, они остановились на ней, и он улыбнулся ей с озадаченным видом.

– Я знаю, что ты любишь приходить в офис пораньше, Лисбон, но не кажется ли тебе, что это слишком далеко зашло? – спросил он.

Она проигнорировала это и полезла в карман за его запиской.

–Что это за чертовщина?– спросила она без всяких предисловий.

Ей показалось, что в его глазах мелькнуло что-то знакомое, но было это настолько мельком, что вполне могло быть плодом ее воображения. Он улыбнулся своей лучшей невинной улыбкой, рассматривая ее.

– Это очень хороший вопрос, Лисбон, – сказал он, – У нас в англоязыч-ном мире это именуется «лист бумаги».

– Не прикидывайся, Джейн, – раздраженно сказала она, – У тебя плохо получается.

К ее удивлению, он внял ее словам и отбросил притворство блаженно-го неведения.

– Это записка, которую я тебе оставил, – сказал он, – Я надеялся, что ты найдешь.

– И что это должно означать?– спросила она, помахав им перед его лицом.

– Я думал, что достаточно ясно выразился, – сказал он.

– Конечно, – сказала она, – Пока.

– Прошу прощения?

– Джейн, ты, кажется, страдаешь от своего собственного уникального биполярного заболевания, – сказала она, – Ты отталкиваешь меня, запи-раешься у себя на чердаке, а потом хочешь прижать меня еще ближе. Ты игнорировал меня несколько дней, когда появились Беккет и дру-гие, а затем ты поцеловал меня в моем кабинете. Ты и глазом не моргнул, когда мне чуть не прострелили голову, но пришел ко мне посреди ночи, потому что я не спала. Ты меняешь свое мнение и возвращаешь его обратно. Ты на вершине, ты внизу, ты здесь, ты там, ты практически ведёщь сольный карнавал!

Джейн вообще не перебивал её монолог, но как только она закончила, усмехнулся.

– По крайней мере, я никогда не скучаю, – сказал он.

– Но я никогда не знаю, чего от тебя ожидать, – сказала она, – Моя рабо-та теперь практически заключается в том, чтобы пытаться идти в ногу с вашими перепадами настроения.

– Тебе нужно немного спонтанности в жизни, Лисбон, – сказал он.

– Чего именно ты хочешь от меня, Джейн?– она продолжала настаивать, не желая отвлекаться, – Потому что я пыталась понять это в течение семи лет, и теперь у меня нет идей.

Семь лет Тереза Лисбон жаловалась, спасая их жизни (не говоря уже о работе) и слушая его безумные теории. Семь лет она ходила в офис и чувствовала, как ее сердце замирает, когда он дарит ей свою фирмен-ную «с добрым утром» улыбку. Семь лет он препирался с ней и тщет-но пытался хоть как-то контролировать свои выходки. Семь лет он пытался убедить его, что «принять его жизнь – слишком высокая цена за месть Красному Джону».

Она облажалась. Она называла себя детективом, но Патрик Джейн был для нее такой же загадкой, как и в первый день их знакомства. Она сра-зу же поняла, что в нем было нечто большее, и оно бросалось в глаза, но если бы она знала, что ее ждет, то могла бы дважды подумать, прежде чем подписывать контракт.

– Я отказываюсь даже пытаться понять, что происходит в твоей голове, – сказала она, – Я просто не знаю, как даже начать пытаться помочь тебе, да и хочешь ли ты этого.

Ей было больно признаваться ему во всем этом, но пришла пора перестать притворяться, будто всё в порядке. Его благополучие было важ-нее, чем ее гордость; его хрупкое душевное состояние важнее, чем ее чувства неполноценности и разочарования от того, что в она оказалась последней в длинном списке разочаровавших его людей.

– Проясни мне кое-что, – честно сказала она, кладя все это на стол.

– Что именно? Что тебе надо?

Джейн окинул ее долгим изучающим взглядом, очевидно обдумывая вопрос. Она нервно ждала его ответа. Примерно через минуту он сделал глубокий, медленный вдох.

– Садись, – пригласил он ее, отодвигаясь в сторону, уступая ей место. Она опустилась рядом без возражений, ее гнев, выпустившись, теперь начал уступать место усталости.

– И давно ты так себя чувствуешь?– спросил он ее.

Она откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.

– Достаточно, чтобы понять, что это никуда не денется, – сказала она.

Медленно, нерешительно он снова потянулся к ее руке, и она позволила ему взять ее. Другой рукой он протянул руку и погладил ее по щеке так быстро и легко, что она едва почувствовала это. Его прикосновение оставило после себя покалывание.

– Я хочу всего две вещи, – сказал он, – Убрать Красного Джона, и чтобы ты была в моей жизни.

– В каком смысле? Как твой напарник, босс, друг?

– Все вышеперечисленное. И я знаю, что прошу от тебя многого, но больше всего на свете я хочу, чтобы ты была моей.

– То есть?

Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал кончики пальцев.

– Знаешь, для полицейского ты слишком медленно соображаешь, – сказал он. – Даже Беккет…

При упоминании ее имени Лисбон нахмурилась и отдернула руку. Подумать только, он заговорил о Беккет сейчас, когда она действительно начала надеяться, что что-то может случиться. Её лицо должно быть, исказил гнев, потому что он мягко улыбнулся.

– Усмири своего дракона, Лисбон, – сказал он. – Это не то, что ты думаешь.

– Как и всегда, – отрезала она. – Продолжай, какие же перлы мудрости поведала вам проницательный детектив Беккет? Вы двое перешёпты-вались тет-а-тет за чашкой кофе?

Он закатил глаза.

– В последний раз говорю, между Беккет и мной никогда ничего не было, нет и не будет происходить. На самом деле до того, как ты так грубо прервал меня, я пытался сказать тебе, что она в самый первый день поняла, что я чувствую к тебе.

– Значит, в тот вечер, когда вы вместе пошли выпить?

– Мы обменялись историями со службы, а потом поговорили о тебе, – сказал он. – Вот и все.

– Ты говорил обо мне?

– Она прямо спросила меня, как давно я испытываю к тебе чувства.

В этот момент Тереза Лисбон буквально почувствовала, как ее сердце остановилось.

– И что же ты ответил?

Он вздохнул.

– Лисбон, ты помнишь тот день, когда мы встретились?– спросил он.

– Смутно, – ответила она. 22 сентября 2005 года ее вызвали в кабинет Минелли и попросили прямо процитировать его слова: как она относится к обучению диких обезьян? Прежде чем она успела что-то пред-принять, кроме вежливо озадаченного взгляда, дверь снова открылась, и Патрик Джейн вошел в комнату во всем своем великолепии.

Она винила недостаток сна, обезвоживание, недоедание и временное умопомешательство за то, что вышла из офиса через полчаса с совершенно новым партнером и сильной мигренью.

– А помнишь, как во время той первой встречи ты назвала меня высо-комерной самодовольной свиньей и попытался швырнуть в меня пресс-папье Минелли?

Она улыбнулась. Благословенные времена.

– Было что-то особенное в том, как сверкали твои глаза, и в поразитель-ной точности, с которой ты бросил это пресс-папье. Я не знал этого в то время, но это был тот самый момент, когда я …

– Остановись!– перебила она, – Что бы ты там ни собирался сказать, не надо.

– Я даю тебе то, о чем ты просила. Ты хотела знать, чего я хочу, что я чувствую? Вот оно.

Она вздохнула и отодвинулась от него на пару дюймов.

– Сейчас ты чувствуешь это, – сказала она, – А как насчет завтра, на следующей неделе или через пять минут, когда у тебя случится очередной эпизод, и ты передумаешь?

– Нет, – сказал он с таким пылом, что она почти поверила ему.

– Насколько я понимаю, ты можешь посвятить себя только одному делу, и мы оба знаем, какому.

Он покачал головой.

– Это несправедливо. Я посвятил себя этой работе. Я обязался быть тебе другом на протяжении семи лет. Это должно что-то значить.

–Ты остался в КБР, потому что тебе нужны ресурсы и зацепки, – решительно заявила Лисбон, – И мы оба знаем, что тебя вышвырнули бы через пять секунд, если бы я все это время не прикрывала твою задницу, так что ты держишь меня в стороне. Но, в конце концов, все возвращается к одному и тому же: Красному Джону.

Было приятно наконец-то озвучить все то, что она скрывала годами. Она так долго наблюдала бомбу с часовым механизмом по имени Пат-рик Джейн, и хранила молчание, боясь спровоцировать его. Но именно он поднял этот вопрос, и он заслуживал знать правду о том, где она стояла.

– Все, чего я хочу, это чтобы ты была свободен, Джейн, – сказала она, -Я хочу, чтобы ты был счастлив и мог жить так, как тебе хочется.

– И как же я буду это делать без тебя?

– Не перекидывай на меня!– она отказалась чувствовать себя виноватой из-за этого. Она провела много бессонных ночей, обдумывая положение своего консультанта, прежде чем наконец поняла, что это она про-сто не в состоянии исправить. Он должен был сделать это сам. Наибо-льшее, что она могла сделать ? дать ему верное направление и отта-щить назад, если он собьётся, – Ты же знаешь, что я не могу помочь тебе убить Красного Джона, это идет вразрез с моими принципами. Я считаю, что его нужно судить, как и любого другого, и это должны сделать уполномоченные люди. Это единственный способ победить.

– Я выиграю только в том случае, если лично всажу ему нож в сердце или пулю в череп, – решительно заявил Джейн. Она ненавидела, как он говорил о лишении жизни человека (даже такого психопата, как Красный Джон), словно это пустяк. Какими бы ни были обстоятельства, убийство – не выход. Вот почему она, по возможности, избегала перестрелок. С каждой отнятой жизнью умирает часть твоей души. Джейн знал это; он застрелил шерифа Харди, чтобы спасти ее жизнь, но это никак не усимирило его жажду мести. Если уж на то пошло, угроза ее жизни сделала его еще более ненасытным. Это давало ему еще один повод ненавидеть Красного Джона, еще один счет, который нужно было свести. Это ее пугало.

– И именно из-за таких разговоров у нас с тобой нет будущего, – сказала она. В первые дни она иногда позволяла себе гадать, что произойдет, если Джейн вдруг поймет всю ошибочность его поступков и перестанет мстить Красному Джону. Он мог бы купить себе настоящий дом, завести новых друзей и, возможно, снова начать жить. Он позна-комился бы с другой женщиной (она не сомневалась, что очередь из желающих выстроится до самого Нью-Йорка), они поженились бы и родили ребенка. Несмотря на все его недостатки, она видела, как он общался с детьми, и знала, что он был отличным отцом.

Потребовалось несколько лет, чтобы отодвинуть назад достаточно его защиты, чтобы понять, с чем она действительно имеет дело. Тоска по убитой семье никуда не ушла. Его ненависть к Красному Джону стала частью его самого; это было не то, от чего можно отказаться или отрицать. Эта рана будет гноится, пока он не добьётся своего .

– Это неправда, – сказал он, – Мы просто должны подождать, пока Красный Джон не умрет. И после этого …

– После этого ты просишь меня отдать свое сердце пленнику или трупу, – грубо сказала она.

Он вздрогнул.

– Я приму все последствия своих действий, – сказал он.

– Но мне-то это зачем? Почему я должна страдать из-за твоего идиотиз-ма?

Он вздохнул.

– Слушай, я понял, – сказал он, – У тебя нет абсолютно никаких причин верить моим словам. И мне не нужно, чтобы кто-то говорил мне, что я недостаточно хорош для тебя. Поверь мне, это я полностью осознаю.

Она почувствовала, как из нее уходит часть гнева. Это была та сторона Джейн, которую она ненавидела больше всего, даже больше, чем убий-ственный гнев. Это была та сторона, которую он тщательно скрывал, которая появлялась только тогда, когда он был действительно расстроен или опечален, когда вся его самооценка скатывалась к нулю. Он, казалось, думал, что легче притвориться, что его ничто не волнует, отстраниться от всех эмоций. И то, что именно она стала этому причи-ной, дико бесило.

–Я этого не говорила, – сказала она уже мягче.

– Но ведь это правда, не так ли?– печально сказал он, – Мы зашли в тупик.

– Это к лучшему. И это не значит, что я совсем тебя бросаю. Ты все еще мой друг Джейн, и я всегда буду прикрывать твою спину.

– Но что, если я захочу большего?– раздраженно сказал он. Он напоми-нал ей скулящего ребенка, пытающегося уговорить свою мать дать ему еще мороженого, но она была непреклонна.

–Ты хочешь больше, чем я могу дать. Это все, что я предлагаю Джейн. Прими это или оставь.

Он снова схватил ее за руку и крепко сжал.

–Значит, это твое последнее слово, не так ли?– спросил он, – Просто друзья.

– Лучшие друзья, – сказала она, надеясь смягчить удар.

– И поэтому, что бы там ни было между нами, мы просто сделаем вид, что этого не существует?– спросил он, – Потому что я вижу, ты знаешь. Ты позволила мне поцеловать тебя, Лисбон, и ты поцеловала меня в ответ. Это кое-что значит.

Ее первым рефлексом было отрицать, отрицать, отрицать, но раз уж они действительно были честны и открыты друг с другом, почему бы не выложить все начистоту?

– Я бы солгала, если бы сказала, что не испытываю к тебе влечения, – тихо призналась она, – И в другом месте, при других обстоятельствах у нас с тобой, возможно, был бы шанс. Но я не такая, как ты, Джейн. Я не живу в мире «что, если…». Я говорю то, что знаю, а не то, что чувствую. И я знаю, что если бы мы что-то начали, это было бы ошибкой.

Он не отпускал ее руку, поэтому она сжала ее в ответ. Он поднял го-лову, и посмотрел ей прямо в глаза. Он пристально смотрел на нее, как ей показалось, целую вечность, и ей стало интересно, что же он ищет. Может быть, он искал знак того, что она не имела в виду то, что сказала. Что бы это ни было, он не смог найти его, потому что, в конце концов, отвернулся, выглядя разочарованным.

– Ладно, – сказал он, наконец, – Я все понимаю.

– Мне очень жаль, – и ей действительно было жаль его, себя, их обоих. Жаль, что они собирались упустить что-то, что потенциально могло принести им такую радость, в которой обе их жизни отчаянно нуждались.

Он слегка улыбнулся.

– Не стоит. Ты совершенно права.

– Прошу прощения?– сказала она, надеясь добавить немного юмора в этот откровенно гнетущий разговор.

Он понял намек, усмехнувшись.

– Не будь так самоуверенна, – сказал он, – Я все еще прав гораздо чаще тебя.

– Но я права, когда ПРАВА.

Очевидно, это было не то, что следовало говорить, когда его улыбка исчезла, и он провел большим пальцем круги на тыльной стороне ее ладони.

– Да, – согласился он через мгновение, – Да, это так.

Она высвободила свою руку из его ладони.

– Я домой, мне нужно немного поспать. Тебе тоже, – добавила она.

– Ничего не обещаю, – сказал он. – Но постараюсь. При одном условии. – Каком? – она закатила глаза.

– Что где-то в конце пути, если ситуация изменится и если ты не будешь с кем-то другим … – он сглотнул, – мы можем вернуться к этому.

– Вот как?

WTF…

Она побледнела.

– Никаких обязательств, никаких ожиданий, – продолжал Джейн, правильно истолковав ее реакцию. – Я просто хотел бы, чтобы мы хотя бы еще раз обсудили это. И если ответ по-прежнему будет отрицатель-ным,– пауза, – то на этом все и закончится, ОК?

Она пришла сюда с намерением полностью закрыть эту дверь, но он, казалось, был полон решимости лишь на мгновение прикрыть её. Она действительно должна положить конец этой идее прямо здесь и сейчас.

Но…

– Хорошо, – услышала она свой голос, и он снова улыбнулся ей, – А как же ты сам?

– А что?– спросил он.

– Ну, ты сказал, что мы должны поговорить об этом снова, если я никого не встречу, – сказала она. – А если да?

– Не страшно.

Если он и останется холостяком, то уж точно не из-за отсутствия инте-реса ( его или женского). Большинство женщин в КБР, за исключением, возможно, Ван Пелт (и она сама когда-то так думала. Ха) были, в некотором роде, влюблены в нового консультанта. Он был редким при-мером того, что происходило, когда Бог действительно давал обе руки.

Она скрестила руки на груди.

– Ты же сам всегда говорил, что экстрасенсов не бывает, ты не можешь знать, что произойдет в будущем.

– Верно, – согласился он, – Но зачем мне нужен кто-то другой, когда я могу заполучить тебя?

На это она не могла найти ответа.

–А ты не знаешь, почему у меня был такой большой успех в роли псевдо-экстрасенса?– продолжал он, – Я голодал. Я больше всего на свете насытиться. И в «довольствоваться малым» я не верю.

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

– Я готов сделать все, что угодно, чтобы получить жизнь, которую я хо-чу, с женщиной, которую я хочу, – сказал он, – И если это означает, что я должен ждать ее, то так тому и быть. Я подожду.

– Возможно, тебе придется немного подождать.

– А куда же мне еще идти? Здесь мое прошлое и моя жизнь, а также мое будущее.

Она грустно улыбнулась ему.

– Говоришь, как мантры поёшь, Джейн. Всё правильно, но ты действительно это имеешь в виду?

Он усмехнулся и позволил своим пальцам немного пройтись вверх по ее руке.

– Дайте ему время, – сказал он, – Когда ты передумаешь, я буду здесь.

– И когда же?– возмутилась она, конечно же, не собираясь менять свое решение.

– Я думал, ты лучше всех понимаешь, насколько убедительным я могу быть, – он ухмыльнулся.

Одной рукой он нежно обхватил ее за талию, другой – подбородок, и она почувствовала, как ее тянет к нему, словно невидимым магнитом. Их губы встретились в нежном поцелуе, заставившем ее сердце бе-шено колотиться, а потом она моментально почувствовала, как он отстраняется, смотря на нее тем самым, долгожданным, взглядом.

Она хотела забыть, что была его многострадальным боссом, а он ? ее консультант-мучитель, и притвориться, что они были двумя нормальными людьми, которые нуждались друг в друге в хорошем, а не в извращенном, смысле.

Для обычных людей нет ничего страшного в том, чтобы влюбиться в своего красивого, обаятельного, блестящего (возможно, немного сума-сшедшего) коллегу. Нормальным людям позволялось быть счастливы-ми, когда оказывалось, что чувства взаимны, а не маяться всем суще-ством. Нормальным людям позволялось думать о будущем и видеть такие вещи, как дома и брак, а не смерть и отчаяние.

К сожалению, они с Джейном не были нормальными людьми. Но, возможно, они хоть раз смогут притвориться. Она хотела поцеловать его снова и снова, пока воздух в лёгких не закончится. Она хотела, чтобы он прикасался к ней, обнимал ее и целовал всю ночь, пока не взойдет солнце.

По озорному блеску в его глазах она поняла, что он догадался, о чем она думает. Но вместо того, чтобы удовлетворить ее желание, он просто покачал головой.

– Там, откуда мы продолжим, когда ты будешь готова, их будет еще много, – сказал он, – Просто скажи.

Она сильно покраснела, быстро встала с дивана и почти побежала к двери, чуть не забыв остановиться и пожелать спокойной ночи перед тем, как выйти в холл. Она услышала, как он тихонько пожелал ей спокойной ночи, потом щелкнула выключаемая лампа, и все погрузилось в темноту.

Утро нового дня поставило Ричарда Касла в тупик. С тех пор как он вчера днем немного поболтал с Джошем, его мозг лихорадочно сооб-ражал, как лучше всего использовать неожиданно ценную информацию. Кейт и Джош расстались. Теперь они оба одни. Они были далеко от дома, остановились в (довольно шикарном, учитывая сокращение бюджета полиции Нью-Йорка) отеле. В конце концов, после трех лет бесконечного желания, звезды благоволили.

Если у него и было время сделать свой ход, вот оно. В кои-то веки он сохранил власть. Он знал что-то, что она явно предпочла бы утаить, и эта информация была ключом. Большую часть ночи он лежал без сна, думая о том, как лучше подступиться, потому что знал, что у него будет только один выстрел. Все должно было быть идеально. Он так «чётко» выбил у неё почву из-под ног, что у неё не было шансов на ответный удар

Легче сказать, чем сделать.

Что же ему теперь делать? Цветы? Шоколадки?

Пожалуйста. Это больше было в духе доктора-мотоциклиста, и в любом случае, на такие банальности она не клюнет.

Стихи? Записка? Сколько ему, 12?

Он мог бы купить ей драгоценности (она никогда их не наденет), пригласить ее на ужин (однажды попробовал, и вот как все обернулось), отвезти ее в какое-нибудь другое романтическое место, (какое-нибудь не слишком «сонное» для Сиэтла) сделать какой-нибудь грандиозный романтический жест в участке, (она бы его застрелила) или наедине, (но где? а что дальше?). Заручиться помощью от Лейни (вряд ли), от парней (еще меньше), своей матери (словно можно хитростью заставить ее пойти с ним – спросите Джейна о гипнозе.)

Каждая новая идея глупее предыдущей. Ну почему он мог придумать миллион разных способов убить кого-то, даже не вспотев, но когда де-ло доходило до чего-то подобного, у него не было никакого воображения?

В конце концов, он сделал то, что делал всегда. Ничего. В семь часов он появился за их столиком в гостиничном ресторане, чтобы вместе позавтракать. Через пять минут она присоединилась к нему. Она по-благодарила его за кофе, который он ей принес. Он заказал яичницу с беконом. Она ? вафли. Они препирались, смеялись, обсуждали дело и воровали друг у друга еду. Он сердито посмотрел на официанта, который проверил ее, пока он снова наполнял чашку кофе. Он предложил заплатить, она отказалась, так что они рассчитались напополам. Он отодвинул для нее стул, помог ей надеть пальто, почувствовал, как внутри у него все сжалось, когда она улыбнулась ему, и последовал за ней из ресторана. Все шло как обычно, за исключением того, что каж-дый раз, когда он смотрел на нее, все, о чем он мог думать, было: